Текст книги "Красота спасет дурочку (сборник)"

Прямая речь

Из переписки, услышанное, засвидетельствованное…

* * *

Середина 90-х. Сидим в кабинете районного начальника налоговой полиции. Хозяин апартаментов – мой давний приятель Нуржан. Попиваем знаменитый зелёный чай № 95. Разговор накренился к национальному.

– Ну вот, смотри, до вашего прихода – какими были киргизы? Мы даже замков на дверях не знали! Так?

– Не отрицаю.

– А сейчас и от родных детей кое-что запираю. Чёрт с ним, с воровством. Пока русских не было, наши женщины совесть имели и не распутничали! Ведь было так?

– Да, Нуржан, так было.

– Вот видишь, ты и оспорить не можешь истину. А что сейчас вытворяют эти сучки! А водка? Кто её завёз к нам и пить научил? Ну, ответь!

– Мы привезли. Всё так.

– Вот и смотри: какими мы были до вашего прихода и какими стали. Что вы привнесли в нашу культуру? Пьянство. Распутство. Воровство. Вот чему вы научили нас! Да мы до вас цивилизованней были, если уж начистоту.

– Всё так, дорогой. Ты абсолютно прав, и у меня язык не повернётся оспаривать очевидное. Всё именно так! Но, понимаешь, у русских есть пьяницы и врачи мирового масштаба. У русских есть проститутки и герои космоса. У русских есть воры и великие учёные. Так объясни мне, что вы за нация такая, что не учится у наших врачей и учёных, инженеров и конструкторов? Почему вы учитесь у наших проституток и пьяниц, воров и прочей мерзости? И при этом считаете нас дурной нацией! Ну?

Пауза. Нуржан жуёт нижнюю губу и слегка раскачивает головой. Потом наливает чай в мою опустевшую пиалу и с весёлой злостью произносит:

– Сволочь ты, Игорь. Я хорошо не подумал, когда говорил, а ты – сразу в нокаут меня. Так нельзя. Не так грубо можно было. Но, чёрт побери, ты прав. За мной коньяк!

* * *

Исфана. Кладу стену, ограждающую двор от дороги. Сосед, из породы поучителей и советчиков:

– Интересный ты человек: баню начал строить – не окончил, бросил; веранду начал – не окончил, бросил; теперь вот за стену принялся. Я бы на твоем месте…

– Видишь ли, баню начал – советчики замучили. Веранду тоже из-за советчиков бросил. Вот стену подниму, закроюсь от вас, от советчиков, тогда и баню, и веранду доделаю.

Сосед потом год не здоровался.

* * *

Весна. Около здания суда сотрудники суда сажают ёлочки. Я – жене:

– Смотри, раньше они только людей сажали, а теперь и за деревья принялись.

* * *

– Тем мужчины и различаются, что одному женщина почитает за честь вымыть ноги, а другой получает нагоняй за немытую посуду.

* * *

… Любовь, я думаю, – это когда мы входим в мир дорогого человека, не разрушая его. Любовь – признание этого мира. Любовь – это объединение двух миров. Обычно же мы стремимся вырвать человека из его мира и перетащить в тот, в котором действуют наши правила, привычки, вкусы… Мы любим брать людей в плен. В любви все мы маленькие Гитлерята, Наполеончики, и поэтому любовь всегда драматична.

* * *

Мой друг Р** в подпитии одному товарищу про меня:

– Серега, Игорь – отличный мужик. Он чудесный человек. Золото, а не человек. Вот меня знаешь? Он такой же!

* * *

Исфана. Топлю печь в бане (топка с улицы). Приходит знакомый киргиз Бабакул и наблюдает за моими манипуляциями. Перед этим я бросил в топку металлорезиновый гофрированный шланг. Резина уже прогорела, и я в тот момент кочергой проволоку вытаскивал из печи. Увидев вынимаемую, разогретую добела, проволоку, Бабакул оторопел:

– Ие! Даже проволока в твоей печке горит?

– Сам видишь, чем топлю, – я указал на кучу обгорелого провода, вынутого ранее из печи.

– Да… – он покачал головой. – Мне говорили, что у тебя особая баня, теперь сам вижу. Надо же, даже проволокой топить можно…

Потом о чудо-печке он рассказывал всем знакомым.

* * *

– Плавать? Да я воды, как огня, боюсь!

* * *

– Дедушка так громко спит!

* * *

Ошская городская больница. Вечер. Курю в беседке, где ещё трое – больная, её сын и жена сына. Говорят невестка и свекровь.

– Вы, мама, зря не хотите оперироваться.

– Ой, доченька, сложная операция. Врачи сами говорят, что сложная…

– Да вы, мама, не поняли – это для врачей сложная, а для вас ничего сложного нет в ней. Соглашайтесь!

* * *

Сары-Челек. У магазина беседуют Гриша Бабак и Нелли Михайловна Прусакова (научные сотрудники заповедника).

– Ты, Гришк, на «полевых», что ли, был? Не видать тебя…

– Да, Михаловна.

– В Сары-Камыше?

– Нет, в голове озера.

– Ой, Гришк, как там малина – поспела?

– Какая малина, Михаловна? Мишка всю ободрал.

– Мишка?! Так я и знала. А Машка, сучка, всегда одно и то ж: «Мой Миша – самый честный из научных сотрудников! И кабана он не бьёт, и рыбу не ловит. И вообще с лесу ничего не таскает…» А малину-то, гад, обобрал!

– Да ты чего, Михаловна, при чём тут Черемных? Я про медведя толкую!

– А-а, вон что… И всё равно: Машка – сучка!

* * *

– За такое дело я Сашке разбил морду, и теперь при мне он стесняется так делать.

* * *

Высокогорная РРС 6/2 («Южная-2»). На станции команда из Оша во главе с главным инженером Щукиным настраивает телевизионные и радиовещательные передатчики. Я – новичок и поэтому кашеварю. Это моя вторая смена, и проявить свои таланты я смог пока что только на кухне. Свежая баранина в луковом бульоне на очень медленном огне… Это кое-что! И называется это «кое-что» на моей родине «хам-шурпа». Делаю всё старательно от закладки мяса до сервировки стола. Команда рассаживается и приступает к трапезе. Щукин умеет смотреть на людей и на вещи презрительно, с долей брезгливости. Потомственный патриций. Специалист, правда, он классный, но это ещё амбиций добавляет ему. Отведав шурпы, он цедит:

– Ну и как эта хренотень величается?

– «Хам-шурпа».

– Оригинально. Это, надо понимать, «шурпа по-хамски»? – юмором Бог его не обидел.

– Нет – «шурпа для хамов»!

На его остроту все дружно рассмеялись (начальник!). Моя острота оборвала смех. И не только смех – разговор тоже оборвался, и трапезничали все молча. В дальнейшем Щукин ни разу не припомнил мне этот инцидент, но и разговаривал всегда очень корректно.

* * *

– Не пей плохое вино. Не пей вино с плохими людьми. Не ешь что попало. Не слушай музыку, если она не резонирует в твоей душе, если она не возносит тебя на небеса и не причиняет нестерпимую боль.

* * *

– Ты хоть немного следи за своим хамством!

* * *

Требуется изготовить рабочий стол для электриков. Электрики во главе с энергетиком снимают мерку со старого стола. Тот высокий, неудобный для работы. Я высказываю соображения:

– Мужики, по нормам стол должен быть высотой семьдесят – семьдесят два сантиметра. Из практики лучше, если ещё сантиметров на пять ниже – привставать со стула не надо, если с объёмной конструкцией работаешь.

– Но ведь старый стол такой высоты! – парирует энергетик.

– При чём тут старый? Неудобный он.

– Но ведь работали раньше!

– Стоя. А стул приставь и попробуй.

– Стул? Да, неудобно сидеть за высоким… – задумался, потом, озаренный идеей: – А мы стул высокий сделаем! Вот!

* * *

Читаю моей приятельнице только что написанное: «Общение с домашними животными хорошо снимает стресс. Если сегодня на работе вас несправедливо отругал начальник, в автобусе вам нахамили, а лихач-водитель обдал ваш красивый костюм грязью дорожной лужи, то, придя домой, дайте хорошего пинка своему коту – и вам так полегчает!» Ожидаемая мною улыбка не посетила красивое лицо собеседницы.

– Игорь, разве можно так?

– Что «так»?

– Ведь это безнравственно!

– Что безнравственно?

– Как можно вымещать злобу на беззащитном существе? На невинном существе!

– Ты с юмором в ладах?

– А, так тебе ещё и смешно от бессмысленной жестокости! Не ожидала такого цинизма от тебя…

* * *

Исфана. 1991 год. Приехал друг из России. После третьей рюмки разговор, как принято, о насущном:

– Гады коммунисты! Игорь, это твари – всех их резать надо!

– Согласен. Не спорю. Вот нож – пойдём резать. Прямо сейчас.

– ?

– А мы сейчас зарежем мою мать. Потом отца. Двоюродную сестру Наталью и мужа её Серёжу – они тоже коммунисты! Вперёд!

– Но при чём здесь они?!

– Как это при чём? Это и есть коммунисты! Из плоти и крови. Настоящие. Ты призываешь их резать, а я согласен с тобой. Ведь это они пили твою кровь, мучили тебя…

– Ты чего, сдурел? Я о других…

– А других, дорогой, не бывает. Это наши братья и сёстры, соседи и одноклассники, коллеги и друзья. Ну так что, режем?

– Погоди. Запутал ты меня.

– Тебя там, в России запутали, а здесь я тебе мозги вправляю. Вывихнутые они у тебя…

– Наливай, чёрт тебя побери! А ведь действительно…

* * *

Исфана. Разговор с Джураевым Шамшитдином о моём друге Володе Попове. Пытаясь объяснить то, чем занимается Попов, растолковываю такие понятия, как геология, минералогия, гемология. Шамши внимательно выслушал меня и изрёк:

– Ну, так сразу и сказал бы: «Каменщик!»

* * *

– Он так мешает мне не работать!

* * *

Разговор в соседней комнате:

– Не лезь в грязных штанах на диван!

– Бабушка, чистые они у меня.

– Я сама видела, как ты их перепачкал час назад.

– Это другие.

– Я же вижу, что те.

– А у меня все штаны на одно лицо!

* * *

– Не отвлекай меня: я думаю о тебе!

* * *

Исфана. Продаю дом. Приходят потенциальные покупатели смотреть и торговаться – семья узбеков во главе со стариком. Посмотрели. Понравился дом. В разговор вступает старейшина:

– Ты знаешь, мы с твоим отцом были самыми близкими друзьями. Как он приехал в Исфану – мы сразу же подружились.

– Что вы говорите! Мне очень приятно.

– Да, сынок. Сколько мы вместе дел разных делали! Сколько сидели за достарханом в вашем доме. Ко мне он тоже часто приходил. Каждый праздник вместе. Мы, как родственники, жили. И мать твоя, как сестра, была мне. В общем, мы не чужие люди, так что цену ты должен сбавить. Своим обязательно скидку делать надо.

– Так вы отцу, как брат, были?

– Конечно.

– И вы самым близким человеком были отцу?

– Ну да!

– Как я рад, что вы нашлись! Я так долго искал вас!

– Я тоже рад! А зачем ты искал меня?

– Видите ли, когда я начал строить дом, кризис этот чёртов начался. Денег не было, материалов… Мы тогда очень тяжело жили. На еду нормальную не хватало. Вот я и искал близких людей в надежде, что помогут. Долго искал. Не нашёл. Где же вы были? Почему брат отца моего бросил семью брата на произвол судьбы? Почему к матери моей не пришёл брат помочь сестре? Почему он всё это время не напоминал о себе, а когда захотелось по дешёвке дом купить – вытащил из могилы старого друга, чтоб выторговать несколько тысяч? Вот за этим и искал, чтоб задать эти вопросы. Ну как, аксакал, будем памятью торговать? Говори. Я слушаю. Аллах тоже слушает тебя, говори.

Старик с минуту молчал. Покраснел. Вспотел. Потом:

– Прости. Ещё раз прости. Мне стыдно. Эти сволочи, – он указал на молчавших родственников, – попросили. Сказали, чтоб переговорил с тобой, чтоб другом отца назвался. Я Владимира Фёдоровича хорошо знал и уважал, а теперь мне так стыдно! Прости.

Потом он крепко выразился в адрес родичей на узбекском и покинул мой дом. Родичи поплелись следом.

* * *

– Такой молодой, а уже дурак!

* * *

Захожу к электрикам. Разговор с инженером:

– Паша, дай, пожалуйста, лампу для сушилки электродов. Сгорела вот…

– Пожалуйста.

– А ты знаешь, хорошие эти лампы – целый год проработала, прежде чем сдохнуть. И ведь непрерывно работала!

– На год, говоришь, хватает?

– Да, Паш, на год.

– Тогда возьми ещё одну.

– Зачем?

– А чтобы два года ты не ходил к нам!

* * *

– Нецензурная ты женщина!

* * *

Молодые ребята, мои коллеги – электрики Е*** и С***. Беседуем.

– А почему к Ленке на «Вы» обращаетесь? Она, наверное, ваша ровесница?

– Ну как же, это культурно.

– То есть вы воспитанные?

– Ну конечно! Не дикари ведь, цивилизованные.

– А я вот в отцы гожусь вам, почему же меня – на «ты»?

– Ну, она же всё-таки в конторе работает, а ты…

– Понятно.

* * *

Разговор руководителя с подчинённым.

– А что же ты краски не долил в краскопульт? Вот, не хватило докрасить…

– Да я знал, что краски не хватит, но думал, что хватит…

* * *

– От такого известия у меня будто камушек выпал из ботинка!

* * *

– А это кто?

– Моя бывшая сестра.

* * *

– Бабушка, в кастрюле что-то бурлыкает!

* * *

– Совсем не пьёте? Бедные, как же вы живёте?! (Из рассказанного.)

* * *

Моя мать с Тамбовщины, отец – из мариупольских греков. Жена моего друга мужу, имея в виду меня: «Тамбовский грек тебе товарищ!»

* * *

– Какая внимательность, чёрт побери, если я здесь, а мысли мои в туалете?!

* * *

– Народ здесь паршивый, но люди – хорошие.

* * *

– Алло! Привет, дорогой!

– Рад слышать!

– Я чего звоню тебе: мы тут обговорили с Борисовной насчёт поездки к Володе на день рождения и планируем тебя захватить с собой – ты собираешься? Не забыл, что двадцатого ноября у него?

– Ты меня врасплох застал – не готов я так вот, вдруг, тебе ответить. День-два дай подумать.

– Вот и звоню тебе пораньше, чтобы планы свои скорректировал.

– Да корректировать, собственно, и нечего. Мне время нужно, чтобы придумать убедительную причину для отказа от поездки. Думаю, что за пару дней придумаю что-нибудь, тогда и дам ответ.

* * *

Сломан голеностоп. В деревне Клемёново Егорьевского района на костылях стою у магазина и жду дочь, которая с минуты на минуту должна подъехать за мной на машине. Моросит дождь. Подходит молодая женщина, сочувствующе смотрит на меня и протягивает мелочь – рубля полтора.

– Мне так жалко вас. Пожалуйста, возьмите.

– Девушка, у меня сейчас в кармане тысячи две лежит. Я не нуждаюсь в деньгах. Просто жду здесь кое-кого.

– Но мне ведь жалко вас! Поэтому вы должны взять.

– Если возьму, это успокоит вас?

– Да.

– Тогда давайте.

Я беру мелочь, опускаю в карман. На лице женщины удовлетворение. Она счастлива. У меня на душе потеплело. Кажется, мы оба сделали что-то хорошее.

* * *

Иншино. Строится дом в деревне. Хозяин нанял строителей-узбеков. Баба Шура каждый день с любопытством наблюдает за чужеземцами из своего окна. Впечатлениями делится с моей женой:

– Хорошие ребята. Не пьянствуют, не скандалят. Такие трудолюбивые! И все больные. Болеют и так вот работают. Жалко их.

– С чего, баб Шур, ты взяла, что больные они?

– А как же – весь день таблетки глотают. Поработает, бедолага, с часик, скляночку достанет из кармана и таблеточку в рот. Ох, жалко ребят. Такие больные! И так работают много…

Пришлось разъяснить, что не лекарства принимали мужики, а употребляли «нас» – это азиатский собрат жевательного табака.

* * *

– Нет у тебя любви к России – всё ты ругаешь, всем недоволен…

– Не приведи Бог проявить мне чувства свои! Доказательством моей любви к России сегодня может быть только гора трупов чиновников в здании районной администрации! Давай не будем про любовь…

* * *

… Мне интересно слушать тебя, но не спорить с тобой. Я не люблю диалоги. Мне нравится, когда один говорит, а другой внемлет. Так мы пропитываемся друг другом. Спор всегда мешает услышать одному другого.

* * *

– Представляешь, Игорь, Лёшка вчера меня ни за что побил. Просто так!

– Вот у мусульман закон позволяет по четыре жены иметь. Я бы позволил, будь моя воля, таким, как ты, иметь четырёх мужей.

– Это, чтобы удовлетворить меня? – хихикает.

– Нет – чтоб лупили вчетвером!

* * *

– Развращайся, милая!

* * *

– Представляешь, твой брат до того обленился, что когда хочет жену побить, то подзывает её к себе и лупит, не вставая со стула! Вот такой лентяй…

* * *

– Девушка-то я хорошая, поэтому имею право быть плохой!

* * *

Начало 90-х. Ош. Мой собеседник и собутыльник – давний знакомый. Москвич. Эрудит. Интеллектуал. За его плечами МГУ. На столе – закуски, выпивка… О чём только не говорится, но, как и положено после пятой рюмки, – обязательно о политике или истории.

– Моя бы воля, так всех большевиков за их зверства… Сколько народа загубили! Сколько светлых голов полетело! Они же выбили цвет нации в 37-ом! Интеллигенцию уничтожили. И главное – ни за что! За то, что у человека где-то притаилось своё мнение, сохранились совесть и достоинство… Это считалось у них преступлением! Скоты… Тысячи. Миллионы невинных! Ведь это – геноцид, Игорь!

– Болит сердце по невинно убиенным?

– Болит – не то слово. Как представлю! Боже ж ты мой…

– Вячеслав, ты добрый, если за неизвестных тебе людей так страдаешь…

– Это в генах, наверное. Русский человек всегда участлив к безвинно страдающим. У меня ведь корни очень славянские – я прослеживал родословную далеко.

– А коли добрый ты, то возьми из детдома парочку русских ребят и выращивай их.

– Ты представляешь, что такое сегодня в Москве детей поднять на ноги? Это нереально!

– Я, кажется, понял: твоя доброта заканчивается там, где начинаются траты! Лить слёзы по невинно убиенным ничего не стоит, но выглядишь при этом приличным человеком. А невинно страдающих детишек поднять – затратно! Невинно страдающей старушке-соседке продуктами помочь – затратно! У вас, русских интеллигентов, даже доброта халявная! Сейчас 30-е охаиваете, а через сорок лет опять начнёте кричать о геноциде 90-х и рассказывать о сотнях тысяч брошенных детей! Тогда кого хаять будете?! Блин, доброделатели…

Собеседник обиделся и водку со мной с тех пор не пьёт.

* * *

По телевизору в новостях: «Пострадало около тридцати семи человек…». Это 36,5?

* * *

– Ты мне тут свои мозги не внедряй!

* * *

Исфана. Неля работала медицинской сестрой. Рая преподавала в школе. Они жили по соседству, часто общались и дружили. За плечами у Нели было медицинское училище, а Рая училась заочно в Ошском педагогическом институте. Потом Рая защитилась, получила диплом и объявила:

– Ты прости, Неля, но мы не можем больше продолжать нашу дружбу. У меня как-никак – высшее образование, а у тебя – училище только. Понимаешь, уровень не тот…

* * *

– Я тебя заживо убью!

* * *

– О, это такая головная боль на мою задницу!

* * *

… Ты полюбила образ из прошлого. Образ, стоящий за строчками стихов. А это – религия. Бога выдумывают, чтобы придти к нему со своей болью и обидой. Но, если Бог спускается к молящимся, то в его плоть вбивают гвозди! Не хочу я быть божеством.

* * *

Внук выучил стих. Учительница поставила пятёрку. Я спрашиваю:

– Кто такой «ямщик»?

– Наверное, человек, который ямы копает?

– «…сидит на облучке». Что такое «облучок»?

– Ну… облако?

– Ясно. А вот «кушак»?

– Не знаю. Что-то с кошками связано?

Мне так захотелось, чтобы его учительница оказалась в яме, выкопанной этим ямщиком. И как можно скорее!

* * *

Егорьевский район. Выборы. На одном из избирательных участков голосуют граждане. За столом несколько женщин и солидно одетый мужчина с лицом очень умного человека. Мужчина беседует с голосующим:

– Так… Фамилия? Ага, Хуснуллин… Паспорт, вижу, недавно получали. Родом откуда?

– Из Киргизии.

– А что же вы, товарищ, гражданство вот приняли российское, а фамилию на русский язык не перевели?

* * *

… Здесь очень низкая культура. Только здесь ты чувствуешь, насколько в вопросах культуры мы отстали от азиатов. Чувствуешь, как благотворно поработала южная среда над нашей быдлостью. Я не преувеличиваю, а с огорчением констатирую.

* * *

Разговор с приятелем об общей знакомой.

– Ольга? Эта проститутка?!

– Николай, почему ты так о ней? Нормальная ведь баба.

– Да понимаешь, тут хотел как-то завалить её, так она, сучка, отказала – б*** такая!

* * *

Год 2001. Сулюкта. Стою на автобусной остановке. Подходит цивильно одетый киргиз с лицом патриция. Оценивающе рассматривает меня:

– Неместный?

– Неместный. Из Исфаны я.

– Кирпич класть умеешь?

– Умею.

– Штукатурные работы?

– Приходилось.

– Подходишь. Кормёжка два раза в день – обед и ужин. Пачка сигарет. К ужину бутылка вина. Жить у меня будешь. Вот мои условия. С утра не пить. Пойдём.

– А домой съездить можно?

– Ладно. Как тебя найти, если потеряешься?

– Спросите по межгороду директора электротехнического центра или директора телестудии. Додосьян моя фамилия. Телефонистки меня вам разыщут.

Из надутого шарика патриций превращается в шарик спущенный:

– Простите, байке. Пожалуйста, простите! Я не знал…

* * *

– Граждан и гражданок любят политики. Мужчины любят просто женщин.

* * *

…Никогда не предполагал, что во мне сидит настолько омерзительное животное. Алкоголь расплавил защитные оболочки, под которыми прячется наша первобытная сущность. …Мерзко и… интересно! Интересно оттого, что раз во мне сидел столько лет такой отвратительный тип (он ведь не взялся ниоткуда!), то кто ещё прячется под повседневным Додосьяном? И что надо сделать, чтобы обнаружить спрятавшихся? А может быть, тот я и есть моя подсознательная сущность, а слушающий Моцарта и пишущий стихи – всего лишь позолота, не осознающая истинную основу, на которую она нанесена? В любом случае потрясение от такой метаморфозы…

* * *

– Не думаю, что, будучи несчастными, мы можем кого-то осчастливить.

* * *

Разговор с женой:

– Как же тебе повезло, что не узбечкой родилась. За неё отдали калым, то есть купили, как товар. Она не повышает голос на мужа. Ты вот на работу ходишь, общаешься с людьми, а она дома, как рабыня, – дети, огород, кухня…

– А я хочу тоже быть рабыней! У меня та же кухня, огород и всё прочее. И, плюс к делам рабыни, я ещё и на производстве тружусь. А хочу заниматься домашними делами и ждать тебя с работы. Я хочу не таскаться с сумками по базару, как свободная женщина, а ждать, когда мой господин принесёт домой продукты, из которых я приготовлю для него что-нибудь вкусненькое. Я хочу, чтоб мне, как рабыне, мой господин покупал золотые украшения. Я, как рабыня-узбечка, хочу каждую неделю ходить с подружками на гаштак (дружеские посиделки). Я хочу, чтоб мой господин почаще обновлял мой гардероб. Я не хочу бегать на работу, чтоб заработать денег, – пусть господин заботится о деньгах. Я просто хочу быть рабыней, как наши исфанинские узбечки! Возьми меня в рабство. Давай завтра уволюсь…

– Ты что, Ира, не вздумай увольняться – нам ещё дом достроить надо, а на одну зарплату…

– Тогда не говори, что мне повезло со свободой.

* * *

Асхат находился под сильным впечатлением от посещения экстрасенса:

– Игорь Владимирович, у меня были какие-то сомнения в отношении таких людей, но теперь я убедился в их необычных способностях.

– Асхат, ты поаккуратнее с этими ребятами. Эти люди в контакте с тобой манипулируют твоим вниманием, а через него и твоим сознанием. Там используются особые психологические трюки, особые технологии воздействия на твои мозги. Ну как тебе объяснить? К примеру, возьмём один из картёжных фокусов. Я кладу в карман колоду карт, а крайняя в колоде будет та, к которой я тебя подведу. Я так заморочу тебя, что ты назовёшь именно её, но будешь думать, что сам выбрал. А я достану её из кармана, и ты будешь балдеть от моих возможностей.

Я демонстрирую этот трюк. Веду Асхата. Он называет девятку крестей. Достаю из кармана именно девятку крестей.

– Видишь, как всё просто! Фокус. И экстрасенсы твои – фокусники. Напоминаю, я заранее отложил эту карту к краю колоды, а у тебя создал иллюзию твоего выбора! Вот и всё, делов-то…

Асхат смотрит на меня с восхищением.

Финал истории был непредсказуемым. Асхат всем знакомым потом говорил:

– Игорь Владимирович – самый сильный экстрасенс из тех, кого я знаю. Он такое продемонстрировал! Вы ещё сами не предполагаете, какую карту выберете, а он уже отложил её! У него необычайный дар предвидения событий…

Что сказать? Не знаю – у меня нет слов…

* * *

– Игорь, с тобой невозможно жить, не любя тебя. Моё сердце разомлело от таких слов.

– Видишь ли, выдержать твой характер может только сильно любящий тебя человек, готовый стерпеть все твои выходки…

Моё сердце, оказывается, перепутало местами причину и следствие.

* * *

– Самый хороший мужик в доме – это баба!

* * *

Рабочая столовая кондитерской фабрики. За столом я и четыре женщины. Стол у окна. Об окно ударился голубь и, кажется, упал – за ним ястреб гонялся. Женщины встревожились. Одна из них озвучила тревогу:

– Это к покойнику…

– Ну, девушки, скоро помру, – говорю я.

– А почему – вы?

– Сказано же: «К покойнику», а не «К покойнице»! А мужчина тут я один.

– Сплюньте!

– Нельзя.

– Почему?

– А если сплюну, то себя защищу, а смерть на кого-то из вас падёт. Так что, сплюнуть?

– Нет!!! – в едином возгласе слились четыре голоса, и четыре руки тут же перед моим лицом в протестном жесте. В глазах женщин стоял ужас. Пещерный ужас. Мне не стало смешно от шутки. Мне стало жутко от пещерности молодых и красивых женщин. Лучше бы я не видел этих глаз…

* * *

– Игорь, почему ты всем возмущаешься? Ненавидишь ты Россию…

– Прости, но радоваться тому, что есть сегодня, могут только враги России. Да, забыл – ещё и дураки!

* * *

… Учись. Всегда и всему. Учись быть хорошим другом. Учись пить счастливое вино. Учись счастью. Учись любить. Учись радоваться. Учись жить! И не ленись жить! Ленивая душа, ленивое тело, ленивая мысль, ленивые чувства… Они сожрут тебя. Ясный день они обратят в мрачные сумерки, цветущий сад – в безжизненную пустыню, в которой тебя ждёт погибель.

* * *

Разговор с одной родственницей.

– Мне так жалко твою жену!

– ?

– Вчера была у вас и всё увидела.

– Что ты увидела?

– Ну, как Ира мучается в недострое. Она же женщина! А у женщины должны быть нормальные условия, чтобы чувствовать себя хозяйкой. Неоштукатуренные стены, пародия на полы, эти доски по стенам вместо нормальных полок… Как ты можешь так пренебрегать интересами женщины?

– Дай денег (называю сумму).

– С какой стати я дам тебе денег?

– Ну как же, ты ведь говоришь, что жалко Иру! Жалеешь её. Поэтому ты просто обязана дать мне эти деньги! А на них я отделаю ей кухню, и она будет по-женски счастлива. Ну?

– Не дам я никаких денег.

– А как же жалость, о которой твердишь? Иру жалко или денег для Иры?

– Да иди ты! С какой стати…

– Тогда никогда и никому не говори, что тебе жалко мою жену! А денег, конечно же, твоих мне не надо. Мне надо, чтоб не молола попусту языком своим. По крайней мере – при мне. Свободна.

Родственница смотрит на меня испуганно. Не знаю, поняла ли, с испугу ли, но с тех пор со мной не пустословит. И очень экономит на словах.

* * *

– Дедушка, я давно знаю, что Луна – спутник Земли, а по телевизору только сейчас сказали об этом!

* * *

Разговор со знакомым месхетинцем. Он:

– Игорь, если взять узбека, киргиза и казаха, то из них самый лучший – это азербайджанец!

* * *

– Ей было всё равно на всех.