Текст книги "Я, Чудо-юдо"
Автор книги: Игорь Мерцалов
Жанр: Фэнтези
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)
– А я-то считал себя штучным образцом, – медленно проговорил я.
– Скорее редким. Летописи магии помнят по крайней мере два десятка чуд-юд, которые оставили свой след в истории. – Интересно, как он язык не сломает, так непринужденно склоняя мое прозвище? – И они, и менее известные твои «соплеменники» обладали недюжинными магическими способностями. А Хранители Радуги, по некоторым косвенным данным, должны быть самыми сильными из когда-либо существовавших чуд-юд.
– Ерунда какая-то. Все равно ведь, чтобы колдовать, надо учиться?
– Странно, что ты этого не знаешь. Закрепительная проекция магиума при трансгрессии завершенных силовых структур – это сложно объяснять, но если вкратце: создатель чуда-юда как бы вкладывает в него потенциал собственных чар, а чудо-юдо потом реализует их по своему усмотрению.
– Наверное, – вырвалось у меня при воспоминании о прошлом посещении Заллуса, – он хочет, чтобы я и это постиг самостоятельно…
– Что? – недослышал Франческо.
Однако мне уже подумалось другое:
– Говоришь, я не единичен? А все ли чуды-юды создаются из людей? И чем обычно заканчивается жизнь среднего чуда-юда?
– Все, – кивнул он. – А заканчивается по-разному. Подобная мощь не дается ради простых дел, но если чудо-юдо выполняет свое предназначение, чары становятся не властны над ним.
– А… еще какие-нибудь способы избавиться от чар существуют? – стараясь не выдать голосом волнения, спросил я.
– Наверняка да, но ничего определенного припомнить не могу. О чудах-юдах не так уж много известно.
– Любовь непорочной девы, – неожиданно заявил де Фужер с видом знатока, если не по магической, то по женской части. – Она способна творить чудеса.
– Это заблуждение распространено куда больше, чем прочие домыслы о чудах-юдах, – с мягкой интеллигентной улыбкой сказал Франческо. – Надеюсь, Чудо, ты не из этих соображений держишь при себе девушку?
– Нет, конечно, нет! – заверил я. – А что, и правда многие так считают?
– Обывательское заблуждение, суеверие. Нетрудно понять, откуда оно возникло: многим женщинам и впрямь под силу изменять мужчин – но только в быту. К магии это отношения не имеет.
Интересная картинка получается! Черномор это должен был знать – выходит, соврал? Либо Франческо заблуждается, что тоже вероятно, учитывая, что до Черномора ему в магии далеко – это видно невооруженным глазом… Либо врет Франческо, но тогда зачем?.. Я поспешно отогнал хлынувшие в голову мысли – все это нужно обдумать, но потом, потом. Сначала – сбор информации.
– Подумай хорошенько, Франческо. Повспоминай.
В его глазах мелькнули искры.
– Если я найду ответ на твой вопрос, Чудо-юдо, могу ли рассчитывать на тебя?
– Не знаю. Но попробовать стоит.
– Хорошо. Я приложу все усилия, – его голос вновь наполнился пафосом. – Я, Франческо Унальтрапарте, клянусь в этом!
– Я клясться не буду. Слишком мало еще знаю, чтобы клятвы давать, – в ответ на его выжидательный взгляд сказал я, и Унальтрапарте понимающе кивнул.
Теперь я уже не удивлялся его чистому произношению и четкой дикции – с такой фамилией поневоле язык разработаешь…
– Позволь задать еще один вопрос, Чудо-юдо, – начал он. – Быть может, мне послышалось, но ты что-то говорил о познании магии своими силами? Это может оказаться очень важно…
В этот момент дверь открылась, и в малую горницу заглянула Настасья. Не переступая порог, она сказала:
– Чудо, тебя там какая-то девушка спрашивает.
Как-то настолько знакомо, по-нашему прозвучала эта фраза, отозвалась в глубинах общежитской души моей, что я не успел ни удивиться, ни отметить странной картонной нотки в голосе Настасьи, а прямо брякнул:
– Иду, – и сразу же гостям: – Я сейчас.
Гости проводили меня ошеломленными взглядами, а я, только выйдя из терема, озадачился: девушка? меня? какая? откуда?..
Настя изучала взглядом верхушки пальм на фоне темнеющего неба, Рудя чему-то улыбался, покручивая ус (он в последнее время отпустил усы и бородку – в стиле, как сам объяснил, саксонской придворной, то есть не орденской, аристократии). Платон просто махнул рукой в сторону пляжа, но прежде чем пойти туда, я спросил у купеческой дочери:
– Настя, кто там?
– Откуда ж мне знать, что тут у тебя за игрицы водятся? – повела она плечиком.
Кто такая игрица, я не помнил… ну не знал. Кажется, что-то с лицедейством связанное, то есть с точки зрения порядочной барышни недостойное. Странно, никогда Настасью такой не видел. Ревнует она, что ли?
Бред. За эту мысль я даже рассердился на себя. Все давно передумано и решено. Тем паче тут вопрос поактуальнее наклевывается: кто все же врет, Франческо или Черномор? Или кто-то из них ошибается? Черномор рассказывал о четвертом, кажется, Хранителе Радуги, колдуне, который обзавелся гаремом, но при этом оговорился, что точно ему ничего не известно. Слукавил?
Но если Черномор знает, что девицы, которыми он уже полгода сулится заселить остров, против чар не помогают, то зачем ему вообще все это нужно? Много девиц – это, конечно, глазу приятно, но, позвольте, должна быть какая-то практическая сторона… Нет, если Черномор и обманул меня с надеждами на девиц, то невольно.
Вот Франческо, вопреки первому впечатлению, куда подозрительней. Вроде бы посторонний человек, про остров и его действительного хозяина решительно ничего не знает, но при этом отлично осведомлен насчет чуд-юд (нет, надо же словечко этак вывернуть, а?)…
Слишком много колдунов. А значит, слишком много специфических, ничем не доказуемых сведений. Тут даже Шерлок Холмс не распутал бы, кто правду говорит, а кто нет.
Однако не зря я поддался порыву и взял его на остров. Имеет смысл поговорить с Франческо поподробнее. Как, например, он отреагирует на рассказ о четвертом Хранителе?
Нет, в первую очередь – выспросить все, что ему известно о магических способностях чуд-юд. Он ведь ради этого и приплыл – пусть выкладывает…
В воде, метрах в двадцати от линии прибоя, покачивалась на волнах ундина. Та самая Мальвина, я узнал ее даже в стремительно сгущающихся южных сумерках. Она махнула рукой и вслух позвала:
– Иди сюда!
Я деловито отвязал лодку, сел в нее и оттолкнулся веслом. Хотя никаких причин для тревоги в поле зрения заметно не было, у меня еще с прошлого раза выработалась стойкая неприязнь к совместному купанию с ундинами. Да и раздеваться не хотелось.
Мальвина двумя-тремя ленивыми гребками подалась мне навстречу, а когда поравнялись, вынырнула по пояс из воды, оперлась левой рукой о бортик лодки, эффектно подчеркивая линию груди, откинула со лба мокрые волосы. Блин, до чего же это все-таки смотрится…
– Вижу, обживаешься? – с видимым равнодушием спросила она, оглядываясь на берег.
– Вашими молитвами, – ответил я.
Ундина фыркнула и окинула меня взглядом.
– Вы там, смотрю, решили род человеческий продолжать, а?
– А что, хочешь помочь? – спросил я.
Грубовато получилось, зато презрительно-насмешливое выражение сошло с личика ундины.
– Вот чего нам здесь и не хватало для полного счастья… Ладно, речь о другом. Глубук, я знаю, извинялся за нас? Ну Нептун с ним, это его дело. Если мне надо, я и сама за себя извинюсь.
– Ты за этим приплыла?
– По-твоему, этого мало? Да, приношу свои извинения. Я была не права. Наслушалась одного дурака, который трещал про очистку водных просторов от сухопутной шушеры. Идея-то сама по себе хороша; но нельзя же вот так против течения… Или у вас как говорят: против ветра?
– Именно так. Значит, ты осознала неэффективность силовых методов борьбы? Похвально. Извинения приняты.
– Ух ты, какое образованное чудовище нынче пошло! – не удержалась-таки она от новой насмешки. – К сожалению, мы с тобой одни тут умные. И никто нашему примеру не следует. Черномор вот, скажем, по-прежнему о силовых методах думает.
– А с кем он на ножах?
– Похоже, с твоими гостями.
– Даже так? Странно…
– Ты меня слушай, я повторять не стану. Считай, что я так извиняюсь, не словом, а делом. В общем, Черномор сейчас согнал всех своих пиратов на Красный воду поганить, с ним несколько наших дурачков, они-то Черномору и шепнули, что корабль с колдуном на борту через заслоны просочился. Вот Черномор и сказал: хочу, говорит, с ними потолковать. Так что твоих гостей уже ждут-поджидают…
– Постой, не понял. Черноморовы пираты – это кто такие?
– Да так, отребье двуногое с драккаров. Заллус с ними наигрался, а потом Черномору отдал.
Халландские викинги, сообразил я. Так они под опекой Черномора теперь состоят? Интересно…
– Ну а Красный – это что?
– Остров тут неподалеку, заплывов тридцать от твоих вод на юг… в смысле – миль шестьдесят, у вас же милями считают? Тоже наследство Древних, как твоя Радуга, только там герои жили.
– Красный… странное название.
– По-нашему это примерно так звучит: Сухая Куча Камней Цвета Крови. А люди часто по-простому Красным этот остров называют.
– Красным? – воскликнул я. – А некоторые – Кизилом? А там поблизости случайно Остров Сухого Дерева не затесался? И эти, как их, Скалы Сладкоголосых Сирен?
– Чего ты так разволновался, сухопутный? – удивилась Мальвина. – Сухое дерево было, давно, да наши отцы уже лет сто как весь островок на дно утянули. А сирен в наших краях отродясь не было, они на юге живут, в Эгейском там, в Ионическом. Говорят, в Мраморном тоже. Скалы подле Красного, правда, есть, на них свадебные обряды проводят. По старой традиции, на свежем воздухе. А в сезон – так, молодежь собирается, что поглупее, шумят, песни орут голосом.
– Блин, ну надо же, – усмехнулся я, хлопнув себя по колену.
– А откуда ты про эти воды знаешь? – заинтересовалась ундина. – Говорили, с Радуги Красного не видно.
– Да приплывал тут как-то один турок… В смысле – целая флотилия турок, во главе с одним, как его… а, Саудом-мирзой! Представляешь, этот Красный с моей Радугой перепутал.
– Он что, совсем обезвоженный? – не совсем понятно ругнулась Мальвина. – Я, конечно, слышала, что в воздухе коэффициент преломления другой, но не до такой же степени… Это совсем слепым надо быть, чтобы перепутать.
– А еще очень упрямым и самонадеянным. Знала бы ты, каких трудов мне стоило его убедить!
Ундина не отреагировала на мою шутливую интонацию, оглянулась куда-то в южном направлении и вздохнула:
– Значит, это он турками воду поганил. Надо же, столько сухопутных… А потом на нас все свалят! – почти прорычала она.
– В каком смысле? Что свалят?
– Я же говорю, Черноморовы пираты воду потравили! Ну потопили они твоих турок, всех до единого. Подманили каким-то пленником, а потом навалились разом… И наши дурни, что Черномору в рот заглядывают, тоже рады стараться: нате вам, господин спаситель Морского Царства, где надо шторм, где надо – водоворот… Свидетелей нет, и какие слухи теперь по миру разойдутся? Что ундиниты людей ненавидят, губят почем зря. Из-за нескольких дурачков!..
Даже по прошествии времени и, несмотря на то, что все закончилось благополучно, образ Сауда-мирзы закрепился в моей памяти отнюдь не симпатичным. Да и то, как люто я на него разозлился за погром, едва ли когда-нибудь забудется. Но представить себе его гибель вместе со всей эскадрой, вместе со всеми экипажами – было это как-то дико и страшно.
– Но… зачем? Зачем это Черномору понадобилось?
– Там какой-то колдун был, знатная личность на суше. Вот из-за него Черномор все и придумал. Пленника взял – и так спрятал, чтобы только маг его мог отыскать.
– Господи, с трудом верится… Ну и сволочь, если честно, этот Черномор, террорист-недоучка.
– Ты мне это говоришь? – уже без тени веселости усмехнулась Мальвина. – Мне, его младшей жене?
Я только присвистнул. Ну да, Черномор же обмолвился как-то, что породнился с морским царем, чуть было не стал полным зятем. Значит, передо мной одна из царевен, аристократка, чуждый новому подводному обществу элемент…
– Сочувствую.
Уже стемнело, но звездный свет четко очерчивал умопомрачительную фигурку ундины, а на лицо как будто легла тонкая вуаль печали.
– Ладно, что уж там, – махнула она свободной рукой. – Лучше скажи – теперь мы квиты?
– Квиты. Только одно скажи: ты ведь мне все это рассказала, чтобы мужу досадить? По большому счету, тебе нет дела до моих гостей?
– Ты меня что, за селедку держишь или за хвостик минтая? Я девушка идейная, меня семейными скандалами не проймешь. Просто я, в отличие от многих, еще и умная, своим умом дошла, как глупо надеяться, что придет с суши какой-нибудь особенно могучий колдун – и жизнь царства нашего наладит, и все обустроит…
– И процветут ремесла, и объявятся пути сообщения? Знакомая песня, у нас дома такая же байда.
– Вот-вот. Я, конечно, людей не очень-то… Так, можно терпеть. Но войны с ними точно не хочу. И понимаю, что лучше иметь дело с десятком слабых колдунов, чем с одним излишне сильным. Ну все, мохнатенький, поплыву я, пора, а то оставила сестрицу за себя, а у нее скоро краска с волос сойдет.
– Счастливо. Ты это, заплывай, если что.
Мальвина, хохотнув, отпустила борт лодки, окунулась с головой и, вынырнув, бросила:
– Ага, чтобы твоя краля двуногая совсем меня глазами съела? Ну если по делу – заплыву, конечно…
– А… еще один вопрос! – крикнул я уже вслед мелькнувшему среди волн хвосту. Думал, ундина не услышит, но ее головка вновь показалась над водой. – Если не секрет: тогда, осенью, вы сами додумались со мной поплавать, или кто-то науськал?
Заискрилось под звездами в жесте сомнения ее округлое плечико.
– Тогда мы думали, что сами… Теперь понимаю: это он нас натравил. Он! Муженек наш, чтоб ему…
В несколько мощных гребков я добрался до берега и почти бегом достиг терема. В голове уже составился план действий.
Мои, уже порядком соскучившись, затеплили очажок под навесом, где мы обедали в самые жаркие часы, и кипятили чай. Я подсел к столу и попросил Баюна:
– Будь добр, загляни в дом, что они там делают?
Кот прошел вдоль стены, запрыгнул на подоконник и осмотрел горницу. Вернувшись, сообщил:
– Сидят. Граф глаза таращит, маг узоры с самобранки перерисовывает.
Я кивнул и вкратце изложил ребятам, о чем шел разговор с гостями и с ундиной.
– «Поговорить»? Она так и сказала? – переспросила Настасья.
– Именно так.
– Насколько я знаю Черномора, а из присутствующих я знаю его лучше всех, – заметил кот, – это слово в его устах отнюдь не исключает истребления собеседников, причем задолго до начала конструктивного диалога.
– Но если Черномор действительно хочет говорить с бургундцами – то о чем? – удивился Рудя. – Как друг Заллуса, он должен оберегать остров от чужаков, а не поощрять их присутствие.
– Вот это-то меня и интересует, – согласился я. – Черномор давно ведет свою игру, и я хочу понять какую. Возможно, сейчас нам представляется шанс что-нибудь узнать. Если ты, Рудя, согласишься помочь.
– Я согласен, – немедленно ответил саксонец. – Что нужно сделать?
Да, засиделся парень без настоящего дела. Глаза горят… Славная рыцарская порода: неважно с кем и из-за чего, лишь бы наотмашь и к пущей славе.
– Надеюсь, все пройдет достаточно мирно. Я попрошу, чтобы бургундцы отвезли тебя на материк. Поплывешь с ними, и, если все будет в порядке, постарайся быть поближе к графу, когда Черномор начнет переговоры. Если начнет…
– А если он прикажет своим викингам просто атаковать судно?
– В этом случае, а также в том, если бургундцы затеют причинить тебе какой-то вред, держи наготове кольцо. Как только запахнет жареным – прыгай обратно на остров. Зря не рискуй.
Рудя молча кивнул, но лицо у него при этом было такое… Жажду подвига так же трудно замаскировать, как и обычную жажду.
– Рудя, я серьезно: зря не рискуй! Я тебе еще свой браслет дам, тоже на всякий случай, ты же помнишь, как им пользоваться? – Конечно, он помнил. Я ведь не жадный, всем давал попробовать. В порядке практики в мирное время. – Запомни: дракой сведений не добудешь. Если Черномор и правда хочет о чем-то побеседовать с бургундцами, прикинься своим на корабле и будь рядом. Черномор тебя в лицо не знает – а ты по ходу дела еще графу с магом накажи, чтобы не вздумали сболтнуть, будто ты с острова. Послушаешь, на ус намотаешь – и дуй обратно… Я понимаю, звучит не очень героически. Но, Рудя, нам сейчас нужнее всего подвиг разведчика, а не воина.
– Я есть Рудольф, – с уже позабытым, казалось бы, акцентом напомнил рыцарь и добавил: – Можешь положиться на меня.
– Тогда айда в хату! – позвал я.
Гости встретили появление всей нашей компании недовольными взглядами: для них, любителей секретов, это означало, что переговоры окончены.
– Все срисовал? – спросил я у Франческо, мимоходом создавая себе репутацию вездесущей бестии.
Тот, поспешно спрятав в складки одежды четвертную тетрадь, сделал вид, будто недослышал. А граф прямо спросил:
– Кажется, ты не собираешься помочь нам, Чудо-юдо?
– Сожалею, но сейчас ничего не могу сделать, – развел я лапами. – Однако не торопитесь с выводами. Многое зависит от того, сумеет ли уважаемый Франческо раздобыть нужные мне сведения.
– Это будет нетрудно, – заметил итальянский бургундец, даже не подозревая, как далек он от истины.
Мне вдруг стало стыдно, что пользуюсь людьми как предметами. Разумеется, коли уж Франческо перерыл все доступные источники, новых сведений о чудах-юдах он наверняка не сумеет достать. А я мало того, что налагаю на него невыполнимую миссию, так еще и молча отправляю, возможно, навстречу смерти – ради призрачной надежды выведать что-нибудь о Черноморе!
Однако я отогнал эти мысли. Черномор не маньяк. С турецким магом у него были какие-то свои счеты – верю, потому что мага себе турки добыли неслабого. Но трудно представить, чтоб Черномору сумел досадить Франческо. А раз так, то, вероятнее всего, он действительно захочет просто поговорить…
– Платон, будь добр, принеси запасную самобранку, – попросил я.
Новгородец вышел в соседнюю комнату, где мы держали «запаску» – простенькую, ценности для обмена почти не представляющую скатерть, к услугам которой прибегали, только когда основная была в стирке.
– В залог добрых отношений я собираюсь преподнести вам дар, – обратился я к бургундцам, – а также попросить об услуге. Благородный рыцарь Рудольф желает попасть на материк, и если вы возьмете его в качестве пассажира, я буду весьма благодарен вам за любезность.
Граф пожал плечами:
– Не вижу препятствий. Напротив, это с вашей стороны любезность – позволить мне провести остаток пути в обществе дворянина.
Франческо поморщился, но ничего не сказал.
– И пусть облегчит ваш путь вот этот скромный дар, – объявил я, принимая из рук Платона свернутую скатерть и кладя на стол перед гостями. – Это самобранка. Достаточно развернуть ткань, и будут явлены свежеприготовленные блюда на четыре персоны.
Бургундцы поблагодарили меня и потянулись к подарку. Франческо успел первым.
– Да, еще одна просьба, – как бы спохватился я. – Если в пути вам встретится какое-нибудь судно или на берегу кто-то спросит про Рудольфа, не говорите, что он плывет с волшебного острова. Представляете, как трудно придется человеку, о котором разойдется подобный слух? Просто говорите, что он ваш спутник и член команды – это избавит от лишних вопросов.
– Буду признателен, если вы согласитесь, – добавил рыцарь.
– Мы не сумасшедшие, Чудо-юдо, – заметил Франческо, аккуратно укладывая самобранку в поясную суму, – чтобы всем встречным-поперечным рассказывать о цели плавания…
Я проводил бургундцев и снаряженного в «дальнюю дорогу» Рудю на плоту. Напоследок еще раз шепнул саксонцу:
– Только не геройствуй, ладно? Жареным запахнет – сваливай.
– Чудо, я не ошибаюсь – ты обеспокоен сохранностью моей жизни? – негромко уточнил Рудя.
– А то. Ты ж как дите малое, без присмотра пропадешь, – отшутился я, подумав, что и правда моя настойчивость отдает неуместной лирикой.
– Я не собираюсь отступать перед трудностями, – все так же негромко, чтобы остальные не расслышали, но внятно сказал Рудя.
– Дубина, я о том, что у них все равно выбора нет, кроме как домой плыть, а тебе-то зачем шкуру портить?
– Я не собираюсь идти против совести!
У, порода рыцарская… глупая и упрямая.
Я поглядел вслед кораблю и вернулся на берег. Платон с Настасьей стояли у кромки и тоже безотчетно махали руками, хотя, естественно, в густой синеве южной ночи их никто увидеть не мог.
– А где Баюн опять?
– Так это, он же вроде сразу ушел, – ответил Платон.
– Что-то котик прямо сам не свой был, – задумчиво проговорила Настасья. – Пойдемте в дом.
В тереме я сразу поднялся к зеркалу, проводил магическим взором корабли.
О том, чтобы идти на боковую, даже мысли не было. Платон, по обыкновению, устроился что-то мастерить в углу. Настасья тоже попыталась занять себя делом, поправила занавеску, осмотрела цветы в горшках, даже призвала к ногтю какое-то насекомое, вредительствующее на широких листьях огнецвета (названий здешних цветов никто не знал, и дочка Семена Гривны сама их придумывала), но потом махнула на все рукой, села на лавку у окна, стала смотреть на море.
– Не люблю ждать, – сказала она, когда я примостился поблизости. – Батя всегда меня в детстве нетерплячкой называл – то правда. Не люблю ждать.
– Соскучилась по дому? – спросил я.
– Не знаю, – помедлив, пожала она плечами. – Не пойму никак. Тут хорошо. Красиво, не скучно, без дела не сижу, а это я тоже сильно не люблю. Только вот… как-то все не по-настоящему. Ни для чего. Что я хорошего сделала? Платон как-то сказал: со мной уютно стало. А что, вы без меня так плохо жили?
– Не плохо. Ужасно. – Это я пошутить попытался. Не получилось. – Нет, правда, Настя. Когда ты уйдешь, сразу заметно станет.
– По отцу я соскучилась, – призналась она. – Вот думала, думала: ему бы здесь не понравилось. Он ведь и сам нетерплячка, на месте сроду не усидит. А я бы хотела с ним вместе – и вот что ему по нраву, то и мне хорошо. Но он мужчина… А девке что делать? Девке на роду написано: терпи. Тебе хорошо: какая-никакая, а работа.
– Да век бы я такую работу…
– Ну да, ты говорил… Вот тем более, – оживилась она, набредя на новую мысль. – Хороший остров, но все тут как-то не по-настоящему, ни для чего, ни для кого. И мы все – как сироты какие, как изгнанники.
– Да ничего подобного! – подал голос Платон. – Человеку всюду хорошо, лишь бы с Богом в душе.
– В пустоте и Богу нехорошо, – парировала Настя, не раздумывая.
– С Рудольфием и Баюном – верно, так сошлось, – продолжал Платон. – Но я вот или Чудо, например, ничего мы не изгнанники.
– Ты тоже изгнанник, – не очень уверенно, но пытливо вглядываясь в глаза, сказала Настасья. – Ты как будто сам себя изгнал и от себя бежишь…
– А я?
Но она не ответила мне, вдруг воскликнув негромко:
– Точно! Я-то думаю: на что похоже? Котик наш – как будто от себя бежать хотел. Что-то у него стряслось. Мы ведь все за Рудольфия переживаем, но он…
– Пойду поищу, – без перехода сказал Платон, поднимаясь.
– Давай-ка лучше я теперь. Где, говоришь, его искать?
– Тут недалече, за рощицей, у прудочка.
Я кивнул: помню. Но едва сделал шаг к двери, неясный гул раскатился в воздухе, а в окне, за горизонтом, сверкнули грозовые отсветы. Мы, не сговариваясь, выскочили наружу.
Однако ничего особенного так и не увидели. Только ветер покрепчал, да еще несколько вспышек полыхнули за горизонтом. И тем не менее мы, не отрываясь, смотрели, завороженные, вдаль.
У чуд-юд (вот ведь прицепилась словоформа!) ладони не потеют, но в тот миг я чувствовал себя так, словно они вспотели.
– Все-таки он напал, – услышал я свой голос – Понеслась, блин…
Дело вышло жарким – и вместе с тем до смешного нелепым.
Как мы потом узнали (от Руди, конечно, со всеми причитающимися украшениями устного повествования, но, судя по тому, что вернулся живым, саксонец не слишком приврал), наш браве риттер, умница, как ни рвалась его средневековая душа погеройствовать, сумел сдержаться. Приберег сюрприз – и не прогадал…
Убедившись в том, что шнека легла на курс, и проследив за назначением вахтенных, де Фужер предложил опробовать самобранку. Уселись втроем: граф, Рудя и маг. Саксонец, понимая деликатность положения, отведал первым, и бургундцы принялись наворачивать волшебную пищу, будто их на острове не угощали. Впрочем, не буду зря наговаривать: на Радуге у моих гостей и не могло быть аппетита, все-таки о делах говорили.
Бургундцы явно намеревались потратить остаток путешествия на то, чтобы вытрясти из Руди всю возможную информацию об острове. Особенно блестели глаза Франческо, но и граф, судя по всему, был не прочь выяснить что-то. В свою часть «королевской миссии» он, никогда не питавший доверия к магии и чудовищам, похоже, включал и разведку возможности захватить и присовокупить к Бургундии волшебную землю. Рудя приготовился к долгой словесной осаде.
Однако едва корабль отошел от острова миль на двадцать, послышался крик вахтенного: «Паруса!»
Де Фужер и маг, бросив на Рудю исполненные подозрения взгляды, поспешили на палубу. Над темным морем стлались клочья невесть откуда взявшегося тумана, и в просветах его бледными призраками маячили очертания знакомых всему миру прямых парусов.
– Викинги, – прохрипел кто-то из моряков.
– К бою! – крикнул де Фужер. – Не бойтесь, матросы, мы уйдем под покровом тумана!
Но, как назло, туман рассеивался с невиданной быстротой, и вот уже во всей красе явились три драккара под полосатыми парусами. Весла слаженно, точно одно, отраженное в зеркальном коридоре, пенили воду. Два судна заходили с кормы, еще одно заняло положение прямо по курсу.
– Это ваших рук дело! – накинулся граф на рыцаря.
Однако тот и бровью не повел:
– Нет. И в доказательство я помогу тебе укрыться от погони… Если возникнет необходимость.
– Она уже возникла, халландцы обложили нас со всех сторон! Делай что-нибудь или пеняй на себя…
– Не торопись осуждать, – встрял Франческо. – Мне кажется, в словах нашего пассажира есть свой смысл…
– Уж тебя я спрошу в последнюю очередь! – бушевал граф. – При всем уважении славного короля к вашей бесчестной братии – сейчас не время для болтовни, и командую я, и только я! Ну же, рыцарь…
– Подожди. Они что-то говорят, – сказал Рудя, указывая на ближайший драккар, стремительно нагонявший бургундскую шнеку.
На носу, опираясь на резную голову дракона, стоял высокий, но какой-то несерьезно худой викинг и, размахивая свободной рукой, кричал по-бургундски:
– Эй, путники! Не бойтесь, мы не причиним вам вреда!
Граф положил руки на борт и крикнул:
– Что вам нужно?
– Поговорить! – донеслось в ответ. – Если бы мы хотели напасть, то уже бы напали! Спустите парус, когда наш хозяин поговорит с вами, сможете продолжить путь!
– Хозяин? – удивился де Фужер, оглядываясь на Рудю. – Неужели сам…
– Черномор, – договорил Франческо. – Похоже. А тебе что-нибудь известно об этом, рыцарь?
– Это он, – кивнул Рудя. – Судя по всему, он действительно не замышляет ничего хуже простой беседы. Чудо-юдо попросил меня помочь вам, если Черномор нападет, но пока этого не произошло, держите слово и не говорите ни колдуну, ни викингам, что я не ваш человек. Я хочу послушать, что скажет Черномор.
Де Фужер еще раз оглянулся на драккары и принял решение:
– Спустить паруса!
– Это ловушка. Это обман! – Возник рядом с ним один из подручных, жилистый и остроносый. – От викингов никто не уходит…
Было тихо, отчетливо слышался скрип снастей и плеск волн о борта. Граф обернулся и окинул взором напряженных матросов. Они уже не верили в спасение, и даже в то, что смогут подороже продать жизни. Де Фужер махнул рукой, подзывая еще двоих подручных, и коротко велел им:
– Спустить паруса. Погасить запалы. Выполняйте, – после чего крикнул викингам: – Мы согласны!
– Они заманят нас и перебьют… – просипел остроносый.
– Молчи, – грозно прошипел де Фужер и, не глядя, протянул ему ключ. – Отомкни арсенал, но упаси тебя бог, если викинги заметят!
Два драккара так и держались на расстоянии в сотню шагов, а вот третий подошел практически вплотную. Теперь даже лунный свет позволял разглядеть викингов во всех подробностях. Рудя даже подумал, что Черномор специально подобрал экипаж этого драккара, чтобы выставлять его напоказ. За вычетом трех или четырех человек явно нескандинавской наружности, к числу которых принадлежал и капитан, то есть ярл, все остальные были молодцами как на подбор: здоровенные рыжие бородачи с топорами и даже в рогатых шлемах, что уже отдавало маскарадом, ибо все прекрасно понимали, что рогатые шлемы – ритуальные, а в бою от них толку мало.
Однако от этого маскарада, от осознания того, что противник не считает тебя достойным чего-то более серьезного, становилось еще страшнее.
– Следуйте за нами! – пригласил их худощавый ярл и велел своему кормщику взять курс на Красный.
– На весла! – приказал де Фужер. – Следовать за драккаром!
И тут громыхнуло.
У остроносого не выдержали нервы. Вместо того чтобы передать канонирам распоряжение погасить огонь, он вырвал у ближайшего факел и поднес к запальному отверстию, вопя во все горло:
– Поднять паруса!!!
Бомбарда, подпрыгнув, оглушительно кашлянула и выплюнула каменное ядро, которое попортило драккару корму и перебило руль. Грохот, треск досок и людские крики заглушили голос капитана.
– Полный вперед! Тара-а-ань!!! – перекрикивая все, орал остроносый, кидаясь ко второму орудию.
А ведь предупреждал я их…
То, что остроносый уцелел, иначе как счастливой случайностью не назовешь. То есть как уцелел – жив остался, но и этому впоследствии был рад.
Ствол состоял из шести плотно подогнанных друг к другу дубовых брусьев. Лопнул нижний. Ядро, видимо, так и не покинуло ствола, но пороховые газы уже нашли выход, ударили в палубу, заставив вздрогнуть все судно, и бомбарда, подобно ракете, взмыла вверх. И, описав дымную дугу, рухнула на тот же драккар, произведя среди викингов немалое смятение.
Остроносого отбросило к другому борту, где он затормозил, врезавшись в моряка. Остальные члены экипажа метались, не зная, что делать. На драккарах кричали на разных языках: «Предательство! Они напали! Бей их!»
Де Фужер, крепко выругавшись, велел поднимать паруса. Оба полотнища взметнулись ввысь, точно крылья.
– На веслах – быстрый ход! – крикнул граф. – Марк, неси ружья!.. О'Брайан, левее, на таран!..
Рудя, глянув вперед, увидел, что драккар, дотоле державшийся слева и чуть позади, вырвался вперед и теперь намеревался преградить дорогу шнеке. Однако кормчий, со страху ругаясь на чем свет стоит, направил судно прямо на открывшийся борт неприятельского корабля. Ветер и весла придали шнеке большую скорость.
Викинги налегли на весла и, совершив умопомрачительный разворот, ушли от столкновения.
– Прорвемся! Еще немного! – послышались крики среди матросов.
Однако даже Рудя, сухопутная душа, отлично видел, что положение безнадежно. Два драккара, обстрелянный и чуть было не взятый на таран, только слегка поотстали, но наверстают упущенное меньше чем за четверть часа. А третий уверенно держался на хвосте, и над бортами его уже виднелся сплошной забор щитов, над которым маячил частокол рогатых шлемов, там тускло сверкала в свете луны сталь боевых топоров и разгорались факелы: вполне возможно, понял браве риттер, разозленные викинги просто подожгут шнеку. Что уж скрывать, по ее внешнему виду предположить богатую добычу сложновато…
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.