Текст книги "Султанат Оман. Легенды, сказания и факты истории"

Так, бану мазин, к примеру, древнее племя йеменитов-кахтанитов, которое одним из первых ушло в Оман, воссоединилось впоследствии с гассанидами, и имя свое утратило. Но метки, оставленные им в Омане, сохранились. Именно это племя дало название Мазун и всем землям нынешнего Оманского побережья, и Юго-Восточной Аравии в целом. Пришлось оно по вкусу и персам, как мы уже говорили в этой книге, утвердившимся в Омане во времена Кира Великого.

Своды «аравийской старины» повествуют, что племя бану мазин было «великим морским народом», потомками Мазина ибн ‘Азда. Некоторые исследователи Аравии полагают, что и полуостров Мусандам, о котром Неарх, флотоводец Александра Македонского, рассказывал своему полководцу как о землях арабов на мысе Макета, также получил свое название от осевших там родоплеменных кланов племени бану мазин, первых поселенцев Мусандама, на смену которым пришло небольшое племя бану шихух.

Не сохранилось и влиятельное в глубокой древности племя Южной Аравии бану камар. Его поглотили племена бану рийам и бану хадид. О племени бану камар, также славившемся своими мореходами, напоминают сегодня названия бухты Камар и горы Джабаль Камар в Омане, да Коморских или Малых лунных островов, что у Восточного побережья Африки, между Мозамбиком и Мадагаскаром. Название племени бану камар происходит от арабского слова «камар», что значит «луна». Племя поклонялось луне и носило ее имя.

Зримое свидетельство присутствия в Древнем Омане легендарного племени бану ‘акк, покинувшего М’ариб и ушедшего с первыми ‘аздами-йеменитами на юго-восток полуострова, – это вади ‘Акк, место, где оно проживало, лежащее в 50 милях от Маската.

Бану хуза’а, большое племя йеменитов-кахтанитов, расселившееся вдоль южного побережья Аравии от Йемена до Оманского залива, дало много ветвей. Несколько из них, как гласят сказания, «буйно проросли» и громко заявили о себе в Омане. Могила самого Хуза’а, отца-основателя племени, находится в Шихре.

Племя бану бахила заложило город своего имени (Бахила) во Внутреннем Омане, а племя ал-джа’алан, вышедшее из племени бану абд ал-кайс, назвало своим именем целый район в оманской провинции Шаркийа.

Племя бану дибба, одно из племен ‘аднанитов, аравийцев-северян, пришедшее в Древний Оман из Наджда (Неджда), заложило легендарный город Дибба. В 632 г., во времена распространения ислама в землях Южной Аравии, у Диббы произошла знаменитая «битва за веру», вошедшая в историю ислама (там осело племя бану харис, перебравшееся в Оман накануне ислама)141141
  Там же. С. 4-6.


[Закрыть].

Что касается размывов Ма’рибской плотины, вызывавших миграционные волны йеменитов в «чужие земли», в том числе и в пределы нынешнего Омана, то таковых было четыре. Первое разрушение плотины имело место в 130 г.; второе, по одним источникам, – в 450 г., по другим – в 454 г.; третье – в 542 г., во времена правления в Йемене легендарного абиссинца Абрахи, «ходившего со слонами и войском великим на Мекку». И последнее случилось около 600 г. Плотина эта, строительство которой предания приписывают мудрецу Лукману, располагалась между двумя грядами гор, у Ма’риба. Дождеве воды, стекавшие с гор по 6–7 ущельям, она собирала в огромное озеро. И когда требовалось, то воды оттуда спускали по шлюзам в дамбе в огромный резервуар, а из него по 70 ирригационным каналам орашали 70 сельхозугодий, площадью в 9600 гектаров земли. Дамба эта, высотой в 120 футов и длиной в 1000 футов, перестроенная ‘Абд аш-Шамсом Саба’, сложенная из мощных каменных блоков, достигала в высоту 120 футов и в длину 1000 футов.

Сам город Ма’риб, который Эратосфен, Страбон, Артемидор и Плиний называют в своих работах Мариабой, был крупнейшим, красивейшим и богатейшим городом Древней Аравии. Населяли его торговцы, занимавшиеся сделками с «дорогими товарами».

Первый размыв плотины предсказала Зарифа, жена ‘Амра, одного из двух правителей ‘аздов (‘Амрана и ‘Амра), забравших власть у Тубба’ Акрана ибн ‘Абд-л-Малика, и властвоваших вместе. Словам ее о том, что «подточат дамбу крысы и размоют ее сезонные дождевые воды», никто из них не придал внимания. И случилось то, что случилось, говорится в сказаниях. И тогда кто-то из ‘аздов ушел на север, в Неджд и Хиджаз, а кто-то на юго-восток. ‘Амр ибн ‘Амир Мазиикиййа со своим народом проследовал вначале в даиру (места обитания) племени бану ‘акк. Вождь этого племени, шейх Шинлук ибн Джубаб, принял переселенцев гостеприимно, и в землях своих осесть им разрешил. После смерти ‘Амра сын его, Талиб, повел свой народ в Мекку, откуда они мигрировали на Бахрейн. Однако большая часть йеменских ‘аздов отодвинулась все же Оман, несколькими волнами, с интервалом в 2–3 года142142
  Там же. С. 17-19; Сенченко И. П. Йемен. Указ. соч. С. 244, 245.


[Закрыть].

Когда плотину размыло в первый раз, то то в целях ее быстрой починки властелин Ма’риба обратился с призывом к народу. И тех, кто «откликнулся на него», и прибыл на восстановительные работы, сообщают предания южноаравийцев, насчитывалось до «20 тысяч человек». Стены плотины поправили быстро. Питьевую воду для лиц, занятых на ремонтных работах, «возили на 1 тыс. пар крупного рогатого скота и 670 верблюдах».

Во время второго размыва плотины, повествуют своды «аравийской старины», вода затопила все окрестности Ма’риба, «произведя опустошение страшное». Поскольку восстановить плотину, как полагали проживавшие в той округе племена, «не представлялось возможным», то многие из них покинули родные края и «разошлись по чужим землям», кто в Неджд и Хиджаз, а кто в Хадрамаут и Оман. Однако Абрахе удалось все же сделать невозможное – «возвратить плотину к жизни».

Но вот последний размыв плотины был настолько серьезным, что восстановить ее уже не удалось.

В IV в. до н. э. громко заявил о себе в зоне Персидского залива Александр Македонский (356–323 до н. э.), эллин-первооткрыватель Востока. Возвращаясь из похода в Индию, он, со слов древнегреческого историка и географа Луция Флавия Арриана (92–175), поручил флотоводцу Неарху провести корабли по Заливу персов и арабов (Персидскому заливу) и разведать морские гавани и цитадели тамошние. В отчете об этой экспедиции (октябрь 325 – март 324 гг. до н. э.), рассказывает Арриан, снабженном разного рода комментариями астрономического, географического и этнографического характера, Неарх кратко описал свои наблюдения и впечатления. Упомянул он и о большом мысе Макета (полуострове Мусандам), ниже которого, как он слышал от своего кормчего, жителя тех мест, нанятого им в Индии, располагались «большое торжище арабское», где устраивались ярмарки, и «бойкое пристанище корабельное» (речь, по всей видимости, шла о Сухаре). Неарх, отмечают исследователи Аравии, стал первым европейцем, кто увидел земли Древнего Омана.

Пройдя морским торговым путем из Индии в Месопотамию, Неарх всецело и решительно, по выражению Арриана, поддержал намерения Александра Македонского включить земли Аравии Счастливой (Южной Аравии), богатые благовониями и алоэ, удобными гавнями морскими, как сказывали ему торговцы Вавилона, а также судоверфями отменными и мореходами потомственными, в состав своей империи. Разделял Неарх и мнение Александра о том, чтобы основать в одном из портов тамошних Александрию Аравийскую, морскую столицу, которая связала бы воедино, сквозной водной артерией, подконтрольные ему порты Средиземноморья с Египтом, Двуречьем (Месопотамией), Персией, Индией и Южной Аравией. Приветствовал Неарх и планы Александра насчет того, чтобы открыть в Южной Аравии морскую базу для греческого флота, а вдоль «побережья арабов» и на нескольких островах у него учредить сторожевые посты, и забрать в свои руки всю морскую торговлю Древнего мира на Востоке143143
  Страбон. География в 17 книгах. Пер. Г. А. Стратановского. М., 1964. С. 471. Книга XVI, Глава I, ст. 11 http://ancienttrome.ru/antlitr/strabo; Арриан. Походы Александра. СПб, 1837. С. 537-539.


[Закрыть].

Увлеченность Александра Македонского Востоком, сообщает Страбон, была всепоглощающей. Сказания и легенды о землях Южной Аравии, впервые услышанные от финикийцев в покоренном им Тире, никогда не покидали мыслей Александра и будоражили его воображение.

В рамках подготовки к задуманному Александром, но не состоявшемуся по причине его внезапной смерти «аравийскому походу», Неарх отправил для изучения «берега арабов» несколько разведывательных экспедиций, которые возглавили капитаны Архий, Бахий и Андросфен. И только третий из них дошел до земель, подвластных в то время Древнему Оману, а в наше время входящих в состав ОАЭ. Некоторые арабские исследователи истории Древней Аравии полагают, что во время этой экспедиции Андросфен побывал в Млейхе, крупном торговом центре, располагавшемся на территории нынешнего эмирата Шарджа (ОАЭ). Следы эллинов в Прибрежной Аравии в виде руинированных греческих поселений обнаружены также в эмиратах Ра’с-эль-Хайма и Умм-эль-Кайвайн, территории которых также входили в то время в состав Омана.

Замысел Александра Македонского по покорению Южной Аравии, проект, поистине, грандиозный даже в формате времени настоящего, по велению судьбы, так и не осуществился. За три дня до начала «аравийской экспедиции» Александр Македонский скончался (13 июня 323 г. до н. э.).

После смерти Александра Македонского его друг, Неарх, эллинский первооткрыватель Залива персов и арабов (Персидского залива), задался мыслью основать «царство мореходов». В поисках земель, где можно было бы заложить такое царство, предпринял морскую экспедицию. Отправившись из Вавилона, прошел вдоль Берега арабов (Аравийского побережья) до Баб-эль-Мандебского пролива. По пути следования посетил острова Тилос (Дильмун) и Икарос (Файлака), которые отошли после раздела империи Александра Македонского к его полководцу, диадоху Селевку I Никатору (359–281 до н. э.). Высаживался на практически безлюдном тогда, по его словам, большом острове, что у входа в Залив арабов и персов (на Ормузе). Но больше всего ему понравились гавани и бухты на «земле оманской», на побережье, входящем сегодня в состав эмиратов Шарджа и Ра’с-эль-Хайма.

Особо приглянулись Неарху широко известные среди мореходов прошлого порты Дибба и Сур, Сухар и Маскат. Он считал их местами для задуманного им «царства мореходов» вполне подходящими, но, к сожалению, как говорил, «близко расположенными к Птолемею». Ссориться ни с Селевком, ни с Птолемеем, наследником египетской части империи Александра, он не хотел, и проследовал дальше. Добрался до Сукутры (Сокотры). Внимательно осмотрел этот остров, но потой же причине оставил и его. Пополнив запасы воды и взяв груз алоэ, высоко ценившегося в Древнем мире, ушел на Мадагаскар, где высадил небольшую группу греков-колонистов. Дальше следы Неарха в античной саге мореплавания теряются.

Оставил свой след в Юго-Восточной Аравии, на Умм-ан-Наре, входящем сегодня в состав эмирата Абу-Даби (ОАЭ), территория которого была подвластна в то время Древнему Оману, и представитель династии Селевкидов Антиох IV Эпифан (правил 175–164 до н. э.). Легендарная династия эта, заложенная Селевком I, просуществовала с 312 по 64 гг. до н. э. и пала под натиском Рима. Государство Селевкидов включало в себя часть территории Малой Азии, Сирию, Финикию, Палестину, Месопотамию, острова и некоторые прибрежные участки сегодняшнего Персидского залива, а также земли в Средней Азии и на территории нынешнего Пакистана. Во время похода в «земли арабов и персов» (165 г. до н. э.), что «на обоих побережьях их залива», он укрепил влияние Селевкидов в сатрапиях Армения, Персида и Дильмун. Усилил таможенно-сторожевые посты на островах Файлака и Тарут, и учредил еще один – на острове Умм-ан-Нар. Острова эти, наряду с древними городами-портами Сур и Дибба, Калхат и Герра в Прибрежной Аравии, являлись важными звеньями морского торгового пути из Южной Аравии в Месопотамию.

Затем Древний Оман и вся Восточная Аравия подпали под власть Парфянского царства (250 г. до н. э. – 227 г. н. э.), располагавшегося на территориях нынешних Туркменистана, Ирана, Ирака, Афганистана и Пакистана. Зародилось оно в сатрапии Парфа, подвластной государству Селевкидов. В 122 г. до н. э. владыка парфян Митридат II (правил 124/123–88/87 до н. э.) захватил Дильмун. Годом позже пало под его ударами и царство Харакена, заложенное в 130-х гг. до н. э. в низовьях Двуречья селевкидским сатрапом, персом по происхождению (Спасином по Птолемею, умершим в 124 г. до н. э.). В наследство от Селевкидов, вступивших в схватку на Востоке с Римом, ему достались также Дильмун с Файлакой и земли вокруг нынешней Кувейтской бухты. Город, ставший столицей царства Харакенского, основал, к слову, Александр Македонский, и назвал его Александрией-на-Тире. Он был разрушен наводнением. Его восстановили и обнесли дамбой. Отсюда – и новое название: Харакена (слово «харакс» значит «ограда»). Антиох IV , перестроивший Харакену, переименовал ее в Антиохию, а Спасин назвал этот город в свою честь Спасину Хараксом (Крепостью Спасина).

Разделил судьбу Персии и сделался вассалом парфян и Оман. Управлял землями Омана в то время легендарный ал-Харис ал-Ра’иш, потомок Химйара, первый король второй династии Химйаритов, взявший титул Тубба’ (Собиратель и защитник земель). Титул этот наследовали и его преемники, но только те из них, кто владел Йеменом, Хадрамаутом, Шихром и Оманом. Жил ал-Харис, как гласят сказания арабов Южной Аравии, за 700 лет до Пророка Мухаммада. Властвовал повсюду в Южной Аравии. Вторгался в Индию. Прозвище свое – ал-Ра’иш (Заставляющий дрожать от страха) – получил за то, что, куда бы ни приходил он с войском его великим, то народы тамошние, устрашенные силой и мощью йеменитов, опускались перед ним на колени. Из набегов (газу) на «чужие земли» он непременно возвращался с добычей богатой, и одаривал ею всех и каждого на торжествах, что устраивали по случаю оканчания военных кампаний.

Прославились и потомки ал-Хариса ал-Ра’иша: Зу-л-Манар, Африкиш и Зу-л-‘Аз’ар. Африкиш, к примеру, покорив племена могучие в Сирии и Палестине, склонив к ногам своим Миср (Египет), добрался с войском до земель, входящих сегодня в состав Ливии, и распространил власть свою на нынешнее Африканское побережье Средиземного моря. В местности, известной как Триполи Барбарийское, заложил он «город великий своего имени», давший впоследствии название всем землям африканским.

В Йемене, «колыбели арабов первородных», народов, говоривших на чистом арабском языке, помимо легендарного царства Сабейского, появившегося в XII в. до н. э., сложились (в VIII в. до н. э.) и громко заявили о себе несколько других именитых царств Древнего мира. О них высоко отзывались историки Древней Греции и Древнего Рима. Речь идет о Хадрамауте (столица Шабва), ‘Аусане (столицами ее поочередно были Хаджар, Йахирр и ‘Адан), Катабане (столица Тимна’) и Ма’ине (со столицей вначале в Йасилле, бывшем Баракише, а потом – в Карна’).

Хадрамаут, занимавший центральную и восточную части Древнего Йемена, владел плантациями ладана. Страбон и Плиний писали в своих сочинениях о Хадрамауте как о «ладаноносной стране», «земле благовоний и ароматов», «крае, украшенном величественными храмами и дворцами».

Катабан и ‘Аусан являлись соседями Хадрамаута на западе и юго-западе Йемена соответственно. Владыки их величали себя «владетелями мирры».

Ма’ин располагался к северу от Ма’риба. На минейцев (ма’инцев), историки прошлого указывают как на народ, заложивший торговлю ладаном с внешним миром и организовавшим, до того как подпасть под власть сабейцев, доставку благовоний в «земли пирамид» и в царства Средиземноморья.

Прямые связи со сборщиками благовоний в Хадрамауте, Дофаре и на Сокотре, равно как и отменно, для своего времени, налаженная система караванных перевозок, обеспечивали Ма’ину прочное присутствие на рынках многих стран Древнего мира. Торговцы Ма’ина имели своих представителей во всех крупных городах Аравии и Восточного Средиземноморья. Поставляли ладан в Миср (Египет) и Тир (Финикию). Напрямую торговали с Ассирией и Вавилоном.

Жизнедеятельность всех древних царств Йемена зиждилась на торговле и земледелии, основанном на использовании паводковых (равнинная часть) и дождевых (горные районы) вод. Войны, стопорившие торговлю и ломавшие ее структуру, равно как и природные катаклизмы, такие как дождевые паводки, размывавшие плотины и другие ирригационные сооружения, становились причинами миграционных волн, выплескивавших племена йеменитов в земли Верхней Аравии, Хадрамаута и Омана.

II в. до н. э. отмечен в Йемене зарождением (115–109) и подъемом Химйаритского царства, просуществовавшего более 600 лет (115 г. до н. э – 525 г. н.э. ). В конце I в. до н. э. оно присоединило к себе Ма’ин, а в I в. н. э. в состав царства Химйаритского вошел Катабан. В 270–280 гг. под власть Химйра встала Саба’ (покорили сабейцев властелины химйаритов Йасирум Йухана’им и его сын Шаммар Йухар’иш), а вслед за царством Сабейским склонил голову перед Химйаром и Хадрамаут (280–295). Так, все четыре царства, которые, как рассказывает греческий историк и географ Страбон (64/63 до н. э. – 23/24 н. э.), ссылаясь на Теофраста (372–287) и Эратосфена (284–202), доминировали в Южной Аравии в греко-римский период истории Древнего мира, стали подвластны великой державе Химйаритской. Цари их именовали себя владыками Саба’, Зу Райдана (царский дворец-замок в Зафаре, столице химйаритов), Хадрамаута и Йаманата, то есть всего Древнего Йемена. Главное внимание химйариты сосредоточили на продвижении своего влияния в земли нынешнего ‘Умана (Омана). Цель их состояла в том, чтобы забрать в свои руки все порты тамошние и, сделав это, подчинить себе торговые пути, морские и сухопутные, и рынки вдоль всего побережья Нижней Аравии.

Мусульманские источники сообщают, что в начале II в. н. э. Ма’зун, вождь крупного йеменского межплеменного объединения ал-‘азд, направил своего брата Насра с несколькими семейно-родовыми кланами в Аш-Шихр, что на побережье Хадрамаута. Повелел им «поселиться там и упрочиться», а затем поставить под власть свою и побережье Дофара, и земли в Прибрежном ‘Умане (Омане) с их портами. Выбор Шихра был неслучайным. Место это издревле славилось своей амброй, богатыми ярмарками и торговлей ладаном. И пришли туда ‘азды с оружием, повествуют предания, и, расселившись там, «обратили шихрийцев в своих вассалов»; и те стали платить им дань. Несколько кланов ‘аздов отодвинулись оттуда в Дофар и в другие земли нынешнего Омана. Заставили повиноваться себе персов в Прибрежном ‘Умане (Омане), где власть парфян к тому времени уже заметно ослабла.

Парфия, подкошенная нашествиями римлян, особенно походами Траяна (53–117), а также Луция Септима Севера (146–211), пала. Известно, что Траян готовил, но не осуществил из-за мятежей, вспыхнувших в Двуречье и нескольких других восточных провинциях империи (конец 116 – начало 117 гг.), военную кампанию в «удел торговцев и ловцов жемчуга» (на Бахрейн) и в «страну ладана». Парфянское царство исчезло с «лица земли», говорится в сказаниях арабов Аравии. И на подмостках истории Древнего Востока появилась и во всех голос заявила о себе, в том числе и в Омане, империя Сасанидов.

При царе Ардашире I, основателе династии Сасанидов (224– 651), владыке-воителе, который, согласно ат-Табари (838–923), правил 14 лет и 9 месяцев (226–241), персы превратили Персидский залив в центр своей деловой активности. Цель Сасанидов состояла в том, чтобы направить всю индийскую торговлю через Персидский залив, и полностью перекрыть для нее Красное море. Для того чтобы плотно контролировать воды у входа в Персидский залив, равно как и судоходство на морских путях у побережья Южной Аравии, персы нуждались в морской базе, и в качестве таковой избрали оманский Сухар. Предприняли, как пишет арабский энциклопедист Шихабуддин ан-Нувайри (1279–1333), несколько военных экспедиций не только против Омана, но и Йамамы, и Бахрейна.

Владыкой Омана перед приходом туда Ардашира летописи «временных лет» южноаравийцев называют ‘Амра ибн Вакида ал-Химйари, погибшего в одном из сражений с воинами Ардашира. Шагнув в Оман, рассказывает мусульманский путешественник, историк и географ Йакут ал-Хамави (1179–1229), Ардашир приказал незамедлительно освоить приморский край тех земель, Эль-Батину, увеличить численность тамошних поселений персов и разместить сторожевые посты. Оман, сделавшийся провинцией империи Сасанидов, вновь стал именоваться Мазуном, как и при Кире Великом. Именно там, как гласят своды «аравийской старины», Ардашир набирал мореходов для своего флота.

Внимание Мазуну (Оману), по словам арабских историков, Сасаниды уделяли болшое, особенно вопросам, связанным с кораблестроением и земледелием. Сухар сделался морской столицей юж-ноаравийского края их империи, а Рустак – столицей Внутреннего Омана. Полномочия своего наместника в землях Омана Сасаниды возложили со временем (в 450 г.) на семейно-родовой клан Джуланда, ‘аздов из племени бану ма’вал. Управлял этот клан Оманом до 793 года, из Рустака (то есть со времен Сасанидов и после прихода в Оман ислама). Сасаниды держали в Омане военный гарнизон, численностью в 4 000 воинов, и своего представителя при сменявших друг друга правителях-наместниках из рода Джуланда. Основателем легендарной династии правителей из этого рода арабские историки называют ал-Джуланда ибн ал-Мустатира ал-Ма’вали.

Северные оманцы с их столицей в Та’аме (оазис Бурайми) и торговым портом в Диббе, что интересно, под власть Сасанидов не подпали, и сохранили свою независимость. Во времена династии Ахаменидов они входили не в сатрапию Маган, как весь остальной Оман, а в сатрапию Мака.

После смерти Ардашира I, рассказывает ат-Табари, царем персов стал его сын, Шапур I (242–272). Он продолжил политику отца по «раздвижению границ» царства Сасанидского. Предпринял много завоевательных походов. Прославился военными кампаниями против арабов Аравии и Византии.

На сохранившейся во времени мемориальной стеле Шапура приводится перечень подвластных ему земель. Значатся среди них и «уделы арабов», что на «противоположной стороне моря» – Йамама и Мазун (Оман), а также Дильмун.

Арабские источники сообщают, что до прихода в Аравию ислама, во времена джахилиййи (идолопоклонства), Сасаниды «присутствовали на обоих побережьях» нынешнего Персидского залива. Вторгаясь в «чужие земли и уводя в плен другие народы», вели себя крайне жестоко.

«Лютой ненавистью» к арабам Аравии, как гласят сказания аравийцев, печально прославился шахиншах (царь царей) империи Сасанидов Шапур II (309–379). Дабы усмирить взбунтовавшиеся арабские племена и покончить, раз и навсегда, с их набегами не только на гарнизоны и поселения персов «на берегу арабов», но и на прибрежные города и порты в самой Фарсиде, Шапур II «пошел на них войной». Пересек на судах море и, «действуя копьем и мечом», по выражению хронистов династии Сасанидов, «раздавил арабов». Высадившись в землях Омана (на территории нынешних ОАЭ), он «предал огню шатры арабов», и преследовал их до гор Хаджар. Сохранились сведения о том, что Шапур II вырезал, поголовно, все население Эль-Хатты. Тех арабов-мужчин, кто выжил, он превратил во «вьючных животных». И, нагрузив на них кожухи с водой и мешки с продовольствием, проследовал дальше на север, грабя, круша и сжигая все на своем пути, не соглашаясь ни на какие «выкупы мира». Бойню людскую, пишет ат-Табари, что учинил Шапур II в уделах арабов Аравии, население тамошнее запомнило надолго. Не прошел он там мимо ни одного из колодцев, не засыпав его. Не пропустил ни одной из водосборных цистерн, не порушив ее, и не «отняв у людей воду», поивших и самих их, и финиковые сады, и поля с посевами144144
  Hoyland, Robert G., op. cit., p. 28.


[Закрыть].

В то время как персы-пехотинцы продвигались по «уделам арабов» по суше, «армада Шапура», состоявшая из 30 транспортных судов и трех боевых кораблей, следовала вдоль побережья «строптивых и непокорных арабов», сжигая все попадавшиеся ей на пути парусники и рыболовецкие лодки.

Среди арабских племен, отодвинувшихся тогда во Внутренний Оман и укрывшихся там, историки упоминают следующие: сахбан, са’ид, рашид, ахзам и вахиб.

Для охраны своих рубежей в Месопотамии, на границах с владениями византийцев, равно как и в качастве опоры персов в землях арабов на севере и северо-востоке Аравии, Сасаниды использовали в IV–VI веках семейно-родовой клан Насридов (колено Насра ибн Раби’а) из племени бану лахм. Наделили Насридов правом контролировать другие племена в вассальных им уделах в Верхней Аравии и в Месопотами. Резиденцией Насридов сделалась Хира, город-крепость в Южной Месопотамии.

Роль вассальных «пограничных арабов» как инструментов политики Персии и Византии на Востоке заметно возросла в период острого соперничества Константинополя и Ктесифона за эту часть света. Владыка персов, царь царей, Кавад Первый (правил 488–496 и 499–531), назначил Насрида Мунзира ибн Ну’амана (504–554) «сувереном арабов» во всех подвластных ему землях в Месопотамии и Аравии с правом взимать наложенную на них дань для последующей ее пересылки Сасанидам. В указе говорилось, что он, властелин империи Сасанидов, ставит Мунзира ибн Ну’амана «присматривать за народами», проживающими в уделах, простирающихся от Омана, Йамамы и Бахрейна до Та’ифа и «остального Хиджаза», а также за всеми теми арабами, земли которых он присоединит в будущем во владениях византийцев. Издав сей указ, Кавад повелел вождям арабских племен, подвластных ему в тех краях, повиноваться Мунзиру ибн Ну’аману беспрекословно.

Мунзир, пожалованный Сасанидами титулом «короля арабов», сообщает византийский хронист Прокопий (VI в.), «единолично правил сарацинами», подвластными персам. Дерзкий и отважный, он, как гром среди ясного неба, обрушивался, то и дело, на области, подконтрольные на Востоке Византии. И ни один вождь-сарацин из числа союзников Константинополя не мог противостоять ему.

Не дотянулась «ужасавшая всех рука Мунзира», повествуют предания, только до Мазуна (Омана). Но Кавад сам решил «напомнить арабам Мазуна о силе Сасанидов». И несмотря на то, что дань они платили сполна и в срок, отправил в их края войско. Но оно было бито. Более того, согласно перемирию, весь состав сторожевых гарнизонов персов на побережье Омана должен был в течение года покинуть Оман.

В 525 г., в правление Кавада I, в Йемен – в ответ на просьбу императора Юстина I «прийти на помощь христианам йеменским» и усмирить правителя тамошнего, Зу Нуваса, принявшего иудаизм и развязавшего гонения на христиан, – вторглись аббиссинцы и установили там свою власть.

Защитив руками абиссинцев христианство в Йемене, Византия стала подумывать о том, как лучше использовать Абиссинию и Йемен в своем противостоянии с Персией. В письме, направленном императором Юстинианом I (правил 527–565) негусу Абиссинии, властелин Византии призывал владыку Абиссинии «обратить оружие» против Кавада I, и опустошить вместе с химйаритами, вассалами Абиссинии, пограничные уделы персов в Верхней Аравии и их поселения на побережье Омана, и взять торговлю тамошнюю в свои руки.

Правили абиссинцы в Йемене, как гласят сказания арабов Аравии, «рукой твердой и властной», и довольно эффективно распространяли власть свою на север и на юго-восток Аравии, усмиряя и подчиняя себе местные племена.

В абиссинцах, утвердившихся в Йемене, Сасанидский правитель Хосров I Ануширван (531–579) ясно увидел угрозу территориальным и торговым интересам Персии. И задался мыслью воспрепятствовать дальнейшему распространению влияния Восточной Римской империи с помощью ее союзника, Абиссинии, через Йемен, в земли Южной и Юго-Восточной Аравии. Не остался незамеченным у Хосрова и поход Абрахи, правителя-наместника негуса Абиссинии в Йемене, с «войском великим и двенадцатью боевыми слонами» на Мекку (570 г.). И хотя поход этот, потрясший всех арабов Аравии, и не увенчался успехом, и святилище идолопоклонников в Мекке, Ка’абу, Абраха не порушил, но рельефно продемонстрировал устремления Византии поставить под власть свою всю Аравию.

Дабы стреножить дальнейшие действия в Южной Аравии абиссинцев, союзников Византии, Хосров I Ануширван поставил своей целью непременно выпроводить их из Йемена. Судьбе было угодно распорядиться так, что в это время его посетил йеменский принц Сайф ибн Зу Йазан ал-Химйари, по прозвищу ал-Мурра (Решительный), один из потомков славной династии Химйаритов. Из сочинений йеменского историка XII в. Нашвана ибн Са’ида ал-Химйари и арабского хрониста и мыслителя XIV в. ‘Абд ар-Рахмана ибн Мухаммада ибн Халдуна известно, что Сайф ибн Зу Йазан «решил попытаться усмирить бесчинства абиссинцев» в Йемене. Деспотизм и трудовые повинности, наложенные ими на местное население, терзали и душили народ йеменский, и день ото дня обедняли его. И принц поклялся не пить хмельные напитки и не прикасаться к женщине, пока не отомстит абиссинцам за страдания и позор, нанесенные его семейному клану и всему народу Йемена.

Посетил, как в свое время и отец его, Константинополь, имея в виду «добиться справедливости» у императора Византии, друга и союзника негуса Абиссинии. Повстречавшись с императором Юстином II (правил 565–576), попросил его посодействовать йеменской знати в «усмирении бесчинств абиссинцев» в Йемене. В Константинополе на такое обращение отреагировали, мягко говоря, прохладно.

Тогда Сайф, побывав в Хире и переговорив с Ну’аманом ибн Мунзиром, владыкой царства Лахмидов, решил попытать удачу в другом месте – в империи Сасанидов, и отправился в Ктесифон (располагался на реке Тигр, на территории нынешнего Ирака).

Встреча Хосрова I Ануширвана с «высоким просителем из Йемена», как принца Сайфа представили владыке персов, проходила в тронном зале. Золотая корона Хосрова , богато украшенная «яхонтом, хризолитом и жемчугом», свисала над головой правителя персов, вспоминал потом Сайф, на «массивной золотой цепи, прикрепленной к козырьку трона»; и походила на «огромную чашу». Выдержать тяжесть такой короны шея человека едва ли смогла бы.

Принц Хосрову понравился. Говорил прямо, без обиняков и без лести, но почтительно. И Хосров отдал распоряжение готовить экспедицию. Та информация о Йемене и соседних с ним Хадрамауте и Омане, что Сайф предоставил Хосрову, и те дельные мысли, которыми он поделился с персами, позволили им подготовить хорошо продуманный план предстоящей кампании. Предусматривал он, надо сказать, не только действия по выпроваживанию абиссинцев из Йемена, но и по восстановлению влияния персов в Омане и на Бахрейне, в двух ключевых пунктах, по выражению Хосрова, на морском торговом пути из Индии в Двуречье.

Командование операцией, согласно ат-Табари, было поручено Вахризу, двоюродному брату Хосрова. Хамза ал-Исфахани (ок. 893 – между 961 и 971), иранский историк и лексикограф, сообщает, что звали полководца Харзадом ибн Нарсисом, а Вахриз, под именем которого он вошел в историю арабов Южной Аравии, – это фамилия его семейства, ведущего свою родословную от Ардашира. Экспедиция, возглавленная им, показала, что военачальником он был талантливым.