Текст книги "Тунгусский метеорит"

2

Большая удача, большие деньги. Заказ наш и заказчик утвердил сразу два ролика – Робинзона Круза с Пятницей и шамана с внучкой. Билли Бонс решил тряхнуть стариной, сам полетел на Кубу снимать ролик про Робинзона. А мне, Андрею Блинову, под руководством Олегыча, предстоит снимать ролик, в какой-то Чулаканской тайге. Инициатива наказуема – сам предложил Тунгуску. Людмила, дурочка, радуется, как ребенок, – ее, по сути секретаршу, утвердили на роль внучки шамана. Вообще-то, Милка – симпатичная девчонка, добрая и веселая, и ко мне неровно дышит. Если б не ее дурацкие, вызывающие наряды. Нет, я зарекся заводить служебные романы. Итак, мы втроем летим в вертолете над сибирской тайгой. Прадед указал на карте экзотическое место – настоящее стойбище шамана, с идолами и прочей атрибутикой. Это очень хорошо – не надо будет строить декорации. На роль шамана подберем, кого-нибудь из местных. Время еще есть, надо почитать, что там прадед пишет про Чулакан.

* * *

Меня взяли прямо из госпиталя, сразу после отъезда Алехина и Таманцева на китайскую границу. Как только я увидел следователя, понял, что дела мои плохи. Это был тот самый майор Соколов, которому я еще недавно грозил пистолетом и арестом.

– Садитесь, Блинов, – майор указал на стул.

– В чем меня обвиняют, вы мне можете объяснить?

– Пока ни в чем, вы пока свидетель по делу о гибели Марины Ковалевой. Объясните мне, что делала архивистка из Красноярска в Чулаканской тайге?

Что отвечать? Говорить правду нельзя – без разрешения Алехина не имею права. Врать тоже нельзя – не готов, запутаюсь, будет еще хуже. Решил говорить полуправду.

– Она была привлечена, как свидетель по делу о розыске японских диверсантов.

– А что в тайге понадобилось диверсантам?

– Тунгусский жемчуг, – я вынул жемчужину из кармана и положил перед следователем. Тогда, в стойбище, я положил жемчужину в карман и напрочь о ней забыл. А сейчас вспомнил. Если я выйду отсюда – потребую вернуть, если нет – все равно при обыске отберут.

Жемчужина под действием света настольной лампы стала наливаться синим цветом.

– Что это? И зачем это диверсантам?

– Не знаю, спросите у моего начальства, у Алехина, – я решил прикинуться дурачком.

– Вот вам ручка и бумага – опишите обстоятельства смерти Марины.

Как же это написать, чтобы не соврать и не сказать правды. Я целый час корпел, обдумывая каждое слово. Соколов катал пальцем по столу жемчужину. Жемчужина поменяла свой цвет на красный. Подал листы следователю.

– Блинов, что ты тут мне дурочку ломаешь? Марину убил беглый каторжник эвенк стрелой из лука. Кто убил шамана – не видел. Кто стрелял в тебя – тоже не видел, после ранения потерял сознание. Куда потом делся эвенк – не знаешь. Это все, что можно понять из этого словесного поноса на трех листах.

– Клянусь, товарищ следователь, все так и было!

– Гражданин следователь, Блинов. Гражданин! Ладно, перейдем к частностям. Откуда взялся беглый каторжник, как его, Оёгир? Вот показания милиционера Иванова: диверсантов было всего четверо. Троих убили при задержании, четвертый умер в самолете, приняв яд. Откуда взялся пятый?

– Был пятый. Проводник. Спросите Таманцева.

– Спросим, спросим. Спросим и с Таманцева, и с Алехина. Далее. В каких отношениях вы состояли с гражданкой Ковалевой?

– Какие отношения? Свидетель есть свидетель.

– Вот докладная горничной второго этажа гостиницы Доглядовой, нашего внештатного сотрудника: Андрей Блинов, жилец номера тринадцать, провел две ночи кряду в номере пятнадцать, жилички Ковалевой Марины.

– Доглядела, сука! Мои личные отношения с Ковалевой вас не касаются.

– Ошибаешься Блинов, ошибаешься! Гражданин Блинов, вы задержаны по подозрению в двойном убийстве – своей любовницы Ковалевой Марины и гражданина Чапогира. Прочтите протокол и подпишите.

Лентяй все же этот Соколов. Если уж крутить такого, как я, так уж не на бытовуху, а на измену Родине. Надо бы ему доказать, что Марина – японская шпионка. А я – не только ее любовник, но и пособник. Тогда – вплоть до высшей меры. Ладно, будет суд – Алехин меня вытащит! Я прочел протокол. Ни слова о жемчужине. Следователь, видать, жадный парень, решил присвоить жемчужину себе. Перед уходом в камеру я выдал:

– Марина была права – шаман проклял жемчуг. Со всеми, кто его возьмет – случится несчастье!

Следствие было кратким, Соколов не усердствовал. Суд не счел нужным вызывать каких-либо свидетелей. Моей полуправды суду хватило как раз мне на семь лет.

Уже отсидев два года, на пересылке, я встретил того Соколова, тоже в арестантской робе. Он швырнул мне в лицо кисет. В кисете оказалась тунгусская жемчужина.

* * *

Натура была великолепная! Деревянные замшелые идолы. Изба шамана с бивнями мамонта, поддерживающими конек крыши. Оленьи черепа на шестах. Декорация – лучше не придумаешь. Только шамана не было. Вообще никого не было. Только две собаки выглядывали из-за частокола идолов. При приближении к ним, собаки скрывались в тайге.

Слетали в соседний охотничий поселок на реке Чуня. Хотели подобрать на роль шамана кого-нибудь из местных. Те, узнав, где будут съемки, наотрез отказались. Мол, они ходят на капище старого шамана раз в год и в случае крайней необходимости, например, когда кто-нибудь из родственников шибко заболеет. А по пустякам не стоит тревожить дух старого шамана. И нам советовали убраться с капища куда подальше.

Делать нечего – решили гримировать Олегыча под шамана. Вроде, получилось неплохо. А кто их видел, настоящих шаманов? Сойдет! Особенно эффектно в эвенкийских нарядах выглядела Милка. Она специально укоротила платье, сделала разрезы на бедрах и широкий разрез ворота. Груди так и выпирали из-под платья и при каждом шаге норовили выскочить наружу. Пришлось ее урезонить – не эротику снимаем. Сделали ей шнуровку. Я отметил про себя, – а Милка-то – красавица. Симпатичное лицо, высокая грудь, тонкая талия, крутая попка, стройные ноги. И как же это ей раньше удавалось испоганить такую внешность своими готическими нарядами и ужасным замогильным макияжем?

Погода была переменчива. То мелкий моросящий дождь, то густой туман и температура десять градусов, то жара под тридцать. Мы работали как одержимые, снимая дубль за дублем. Особенно плохо выходило с репеллентом. Гнус налетал на стойбище густыми плотными облаками, так что даже в накомарнике было трудно дышать. А затем ветер сдувал эти облака, и вообще не было комара. Если в избе шамана репеллент худо-бедно ещё работал, то снаружи от него не было вообще никакого толку. И всё-таки мне удались несколько дублей – я поймал момент, когда ветер сносит облако гнуса в сторону.

Вертолетчики нас беспокоили не часто. Они все время проводили в своем вертолете, за стойбищем, разоряя наши значительные запасы водки. Водку мы взяли для подкупа местного населения. Нам сказали, что это самая твердая местная валюта. Зато, нас каждый день посещали собаки. С каждым разом собаки подходили ближе и ближе. И вот сегодня собаки попали в кадр. Одна уселась возле Олегыча, изображающего шамана, другая улеглась у его ног. Обе смотрят на меня. Отличный дубль!

– Стоп, снято! Олегыч, интересно, чем эти собаки здесь питаются?

– Мышкуют, наверное. Леммингов ловят.

– Каких леммингов, лемминги в тундре на крайнем севере.

– Ну, Андрюха, тогда не знаю.

– Ясно, что не голодают. Я бросала им и хлеб и мясо. Они берут, относят подальше и закапывают, – включилась в разговор Людмила.

– Ладно, Андрей. Бог с ними, с этими собаками. Давайте заканчивать. Сходи к пилотам. Договорись о съемках прикола, с падением вертолета. Снимемся и можем улетать.

– Боюсь, пока они не допьют всю водку, они обратно не полетят. Ты начальник, ты и сходи. Воздействуй на них, так сказать, силой своего авторитета. Ведь это тебя, а не меня, они вчера спрашивали: «Олегыч, ты нас уважаешь?»

– Они уже и так допились до чертиков. А если я явлюсь к ним в этом наряде – они снимутся и улетят. Мне что, грим снимать?

– Ладно, схожу.

Пилоты, хоть были еще с бодуна, находились во вменяемом состоянии. Только-только сели похмелятся. Я объяснил задачу. Пилоты сказали – сделаем. Выпили по рюмке – и начали раскочегаривать свою керосинку. Я вернулся в стойбище. Олегыч выкинул недокуренную сигарету, Милка поправила грудь повыше. Даже собаки заняли идеальные места для съемки. Мне еще подумалось – собаки нам подыгрывают. Два дубля сняли нормально. А на третьем случилось ужасное.

– Олег, я снял падение вертолета, – я с трудом выговорил эти слова.

– Ну, снял и снял, – Олегыч полез за пазуху и вынул пачку «Кэмэл».

– Ты что, идиот, я снял падение вертолета в озеро, – заорал я, бросил камеру и побежал к озеру. Милка бросилась за мной. Олегыч, в растерянности, остался сидеть с сигаретой в руке.

Когда я подбежал к озеру, вертолет уже скрылся под водой. На поверхности барахтались пилоты. Я бросился в озеро и успел зайти по грудь, как судорогой мне свело ногу. Вода была ледяная, я погрузился с головой. Чьи-то руки схватили меня и потянули на поверхность. Неужели Олег? Ведь он не умеет плавать и панически боится воды. Милка выволокла меня на берег. Ну, всё, пилотам конец – их теперь никто не спасет.

Я посмотрел на озеро, – собаки, отчаянно молотя лапами, тянули пилотов к берегу. Ещё минута, и все на берегу. Собаки яростно отряхивают воду. Мы все стучим от холода зубами. Подбежал Олег.

– Что случилось?

– После остановки не завелся двигатель, – процедил первый пилот. У него было разбито лицо и повреждена нога. Второй пилот зажимал раненную руку, раскачивался и скрипел зубами – наверно, перелом.

– Если б не собаки, нам бы п…..!

Собаки, мокрые и взъерошенные, сидели рядом.

– Дай лапу, друг, – пилот протянул руку к собаке.

«Да он же всё ещё пьян, скотина, – подумалось мне, – наверно, накатили уже после взлета».

Собаки переглянулись, секундное замешательство, и одна из собак подняла лапу.

– Я же говорил, это не эвенкийские собаки, это собаки каких-нибудь геологов – они понимают по-русски, – пилот потряс лапу собаке, а потом потянулся и чмокнул ее в нос.

Собаку передернуло от выхлопа перегара пилота.

И тут меня как будто прострелило! Я вспомнил! Я же обещал прадеду выкинуть жемчужину, как только прилетим на место. Я полез в карман, отыскал жемчужину и зашвырнул ее далеко в озеро:

– Подавись, сука! Грёбаный шаман, ты решил нас всех угробить! Теперь ты получил свое, оставь нас в покое!

– Андрюшенька, успокойся. Ты перенервничал. Ну, какой шаман, просто несчастный случай, – Людмила прижалась ко мне, обняла меня и стала гладить по голове. Ее прикосновения мне определенно нравились. Я обнял Людмилу. Шут с ним, с шаманом!

3

Положение было критическое. Пилотов разместили в избушке шамана, наложив бинты и шины на их израненные конечности. У первого пилота, возможно, было ещё и сотрясение мозга, он время от времени терял сознание. Топливо к бензин-генератору заканчивается. Продукты на исходе. По словам пилотов, нашими поисками займутся не раньше, чем недели через две. А сами поиски продлятся долго – тайга большая! Мы втроем вышли из избы, чтобы обсудить наше положение. Уселись у костра.

– Продуктов мало, надо переходить на подножный корм – грибы, ягоды, – предложил я.

– Андрюха, я не ботаник, ты сам в этом деле что-нибудь понимаешь? Я, например, мухомора от подберезовика не отличу.

– Олегыч, нет тут подберезовиков. Тут и берез-то нет. А мухоморы – это такие, с красными шапками и белыми точками.

– Андрей, возможно, что в мухоморах ты и разбираешься, но в том, что остальные грибы съедобные, – я сильно сомневаюсь.

– Ребята, надо идти в охотничий поселок, что в трех днях пути отсюда, и оттуда вызывать помощь, – выдала Людмила.

– Легко сказать! Три дня, это если судить по карте. А там болота и бурелом в тайге. И с собой надо взять продуктов, а их нет, – возразил Олег.

Одна из собак схватила меня за край куртки и стала тянуть.

– Андрюша, по-моему, она хочет, чтобы ты пошел за ней, – сказала Людмила.

Мы поднялись. Собака отпустила куртку и посеменила за частокол идолов. При этом она поминутно оглядывалась, идем ли мы за ней. Собака привела нас к каменной пирамидке, которую я уже раньше видел и считал могилой шамана. Собака стала пытаться сбросить камни лапой.

– Позвольте, – сказал я собаке и, отодвинув ее, стал сбрасывать камни. Под пирамидой, в слое вечной мерзлоты, я обнаружил грубо сколоченный деревянный ящик. Олег сбегал за топором, и мы вскрыли ящик. В ящике оказались густо смазанные жиром жестяные запаянные банки с крупой и сухарями. Еще была ракетница с патронами и винтовочная гильза, залитая воском. Я расковырял гильзу – внутри была записка.

– Сей запас продуктов оставил действительный статский советник Фандорин Эраст Петрович, в надежде ещё раз вернуться к месту падения метеорита. Если ты страждущий путник, оставшийся без продуктов – воспользуйся этим складом. Если ты заглянул сюда из праздного любопытства – верни все на место. Год 1913, – прочел я в записке.

– Парни, какой такой ещё статский советник в 1913 году? Я читала, что первая экспедиция к тунгусскому метеориту состоялась только в 1927! – задала вопрос Людмила.

– Не знаю какой! Но ему огромное спасибо. Меня волнует другой вопрос, откуда собаки узнали о складе? Ведь собаки больше двадцати лет не живут, – я огляделся вокруг, собаки опять растворились в тайге.

– А меня пугает понятливость собак. Как собаки поняли, что мы попали в беду и нам нужны продукты?

– Пилот сказал, что это собаки геологов, – вспомнила Людмила.

– Нет тут поблизости никаких геологов, – отрезал Олег.

– Ну, куда-то же собаки уходят! – настаивала Людмила.

– Людмила права. Надо проследить за собаками.

* * *

Прошла неделя. Мы все, понемножечку, от безделья стали сходить с ума. Наблюдения за собаками результатов не дали. Собаки по-прежнему растворялись в тайге. Вот собаки пролезли под корягой, а зайдешь за корягу – их уже и нет. Чтобы различать собак, мы им дали имена. Ту, что покрупнее, мы назвали Моня. Он был в стае вроде как за вожака. Моня был очень спокойным псом. Придет, ляжет, положит морду на лапы, смотрит и вслушивается в голоса. Чуня, второй пес, был, напротив, очень подвижен и крайне любопытен. Везде совал свой нос. Однажды мне даже показалось, что он пытается заглянуть в глазок камеры. Но чтобы Чуня ни сделал, он обязательно оглядывался на Моню, как бы выспрашивая разрешения или одобрения.

Сегодня я сидел на берегу ручья. Хотел обдумать предложение Людмилы о походе в охотничий поселок. Хотел обдумать поход, а думал о Милке. Машинально вынул из кармана кубик-рубик. Никогда не хватало времени разобраться – как же его всё-таки надо крутить. Если не сейчас, то когда? Из кустов вышел Чуня. Уселся напротив и, как завороженный, стал следить за моими руками.

– Что, брат, никогда не видел такой штуки? – я положил кубик перед собакой.

Вдруг кубик стал подскакивать, грани его стали переворачиваться. Не прошло и минуты, как кубик был собран. Всю эту минуту я сидел с раскрытым ртом – не мог пошевелиться. Я взглянул на собаку. Чуня смотрел на меня и радостно колотил хвостом по земле.

– Чуня, как это? Это ты? Не может быть! Показалось!

Я раскрутил кубик и снова положил перед собакой. Чуня перевел взгляд на кубик. Кубик снова стал подпрыгивать, грани его раскручивались. На этот раз Чуня управился быстрее. Я снова раскрутил кубик, и Чуня снова его собрал. Вот же незадача, никогда не расставался с камерой, а сейчас её со мной нет.

– Чуня, что это, телекинез? А меня научишь? Я не в смысле телекинеза. В смысле – как крутить этот чертов кубик? Ты замечательный пес! Пойдем в стойбище, покажешь остальным, что ты умеешь.

Я вскочил и быстрым шагом пошел в стойбище, пес бежал рядом со мной. В стойбище я схватил камеру, позвал Олега и Людмилу.

– Послушайте, вы сейчас увидите такое, какого в жизни не видели. Вот смотрите.

Я раскрутил кубик, положил его перед Чуней и начал снимать.

– Чуня, покажи, что ты умеешь!

Чуня оглянулся на Моню. Мне показалось, что Моня хмыкнул и демонстративно отвернулся. Я посмотрел на Чуню, он зевнул и начал чесать ухо задней ногой.

– Чуня! Ну давай, покажи!

Чуня поднялся и пошел к Моне! Я остановил камеру.

– Я видел, честное слово! Чуня собирает грани кубик-рубика. Ну что вы на меня так смотрите? Вы мне не верите?

– Андрей, успокойся. Мы тебе верим. Верим. Чуня потом покажет, – Олег старался меня успокоить.

– Не надо со мной разговаривать, как с идиотом! Я видел! Я что, по-вашему, больной? – заорал я на Олега.

– Андрюшенька, я думаю – ты действительно видел. Но, скорей всего, – у тебя солнечный удар, это галлюцинация. Смотри, жара сегодня – тридцать градусов, – Людмила гладила мою руку.

– Сбегаю за аптечкой, что там дают при солнечном ударе, – Олег побежал в избушку.

Я стал успокаиваться. Возможно, они и правы. Надо же, солнечный удар, а я и не заметил.

* * *

Вечером у костра я поднял вопрос о походе в поселок.

– Всем идти нельзя. Кто-то должен остаться с летчиками. Олег, ты пойдешь?

– Нет, Андрей, это не для меня. Да к тому же на мне аппаратура, отснятый материал, случись что – Билли Бонс с меня голову снимет. Да и не дойдем, заблудимся. И кто сказал, что обязательно надо идти? Продукты есть. Нас скоро начнут искать. Я подожду спасателей здесь.

– Я пойду, я в школе занималась спортивным ориентированием, – твердо сказала Людмила.

– Людмила, это тебе не городской парк – здесь тайга и болота, – стал отговаривать Олег.

– Пойдем вдвоем, налегке. Возьмем продуктов на три дня, спальники и ракетницу, – я обнял за плечи Милу. Людмила положила голову мне на плечо.

– Ребята, вы сошли с ума!

– Если я останусь, то точно сойду с ума, у меня уже были сегодня глюки.

– Не у тебя одного, я сегодня видела, как к ручью катилась цепочка разноцветных шариков, – добавила Людмила.

– Все, решено! Уходим на рассвете!

4

Они лежат на вершине сопки. У подножья сопки – поселок. Ходят люди. Нет сил встать и пойти к ним. Трехдневный поход растянулся на семь дней. Чего только не было за эти семь дней. Андрей вспомнил, как он тонул в болоте, и Людмила его вытащила. Вспомнил, как питались всякой дрянью, когда кончились продукты, и Людмилу потом рвало. Вспомнил, как спасались от медведицы с медвежатами, и как он стрелял из ракетницы в медведицу. Вспомнил, как убегали от пожара в тайге, произошедшего от выстрела ракетницы. Но главное, он вспомнил ту ночь, когда они с Людмилой стали особенно близки.

– Мила, выходи за меня замуж. Купим тебе красивое белое свадебное платье и жемчужное ожерелье. Только обязательно из белого жемчуга, – неожиданно для себя Андрей высказал вслух то, о чем думал в последнее время.

– Я согласна, Андрюша. Для тебя я готова быть белой и пушистой. А свои черные наряды я сожгу!

– Тогда – свадебный салют, – Андрей вытащил ракетницу и выстрелил в небо.

Игра четвёртая

– Макс, похоже, Лекс нас переплюнул по всем статьям. И от нашей схемы рассказа ушел и все наши наработки использовал. Настоящий графоман! – высказался Гарик.

– Законченный графоман! А судя по сценарию, он, поди, и «Архипелаг Гулаг» диссидента Войновича читал, – согласился с ним Макс.

– Эх, вы, темнота некультурная, Солженицына! И в отличие от вас, я-то читал! Читать – основная обязанность сценариста, – снисходительно отозвался Лекс.

В это время затренькал звонок входной двери. Гарик с Максом переглянулись и уставились на Лекса. Лекс скорчил гримасу и недоумённо пожал плечами. Треньканье повторилось. Лекс сдвинул ноутбук и, не выпуская банки с пивом, поднялся с паласа, и пошел открывать дверь.

Через минуту в комнату буквально ворвалась разъяренная девушка, вслед за ней вошел растерянный Лекс. Банки пива в руках у Лекса не было, а по тому, как он дергал ногой, банку он выронил, или её выбили, и Лекс наступил носком в лужу с пивом. Неизвестно, что девушка ожидала увидеть, но, взглянув на возлежащих на паласе средь ноутбуков, банок пива и тарелок с чипсами парней, она смутилась. Сердитая миниатюрная блондинка была хороша. Премиленькая мордашка, распушенные прямые волосы. Джинсики с расшитыми блестками штанинами, изящные туфельки, обтягивающий грудь батничек с нарочито глубоко расстегнутым воротом. Гарик и Макс завидев симпатяжку, сглотнули слюну, приняли сидячее положение и попытались загнать пустые пивные банки под диван.

– Познакомься, это мои друзья, Гарик и Макс. А это Людмила, – сказал Лекс, но посмотрев на заблестевшие глазки своих друзей, добавил, – Моя девушка.

– Алекс, это и есть ваша «Большая игра»? По-моему – это просто компьютерные посиделки и «Большая пьянка»! Это из-за этой «Игры» мы не пошли сегодня в клуб? – девушка капризно надула губки.

– Милочка, – Макс скорчил комичную гримасу и, после паузы, добавил, – Если, конечно, разрешите Вас так называть. Это не просто «Игра». Здесь собираются литераторы. Мы не просто играем, мы ещё и обсуждаем написанные нами сценарии.

– Вот именно, Люсенька, – продолжил стёб над именем Гарик, – если Вы, конечно, разрешите Вас так называть. Здесь – можно так сказать – литературный салон. «Большая игра» – это, в первую очередь, интеллектуальная литературная битва.

– То, что салун, я вижу, – сказала блондинка и катнула носком туфли пустую пивную банку.

– У меня идея! – воскликнул Лекс, – Пусть Людмила прочтет наши сценарии. Она будет первым читателем со стороны, так сказать, третейским судьёй!

– Ну, Лекс, к чему такая жестокость? Зачем мучить девушку, тем более блондинку, нашим андеграундом, – вставил Гарик.

– К тому же, Лекс, твои пошлые сентенции по поводу прикида юных девушек могут негативно сказаться на детском восприятии, – ввернул Макс.

Довольные своими ехидными шутками Гарик и Макс, пытаясь сдержать смех, фыркая, хрюкая и зажимая себе рты руками, завалились на палас. Людмила, поджав губы, зло уставилась на Лекса.

– Людочка, не обращай внимания, они хорошие парни, хотя и дегенераты, – смущенно сказал Лекс.

Последняя фраза Лекса привела к неистовому хохоту Гарика и Макса. Макс корчился, держась за живот, Гарик лежал на животе и колотил рукой по паласу.

– Придурки, что с них возьмешь? – сказал Лекс, еле сдерживаясь, чтобы самому не рассмеяться. Заразившись всеобщим весельем, Людмила начала хихикать и, наконец, весело рассмеялась.

Отсмеявшись и вытирая выступившие слёзы, Гарик и Макс сели и вновь потянулись к банкам пива. Лекс пребывал в растерянности – он не хотел ссориться с друзьями, но и обижать девушку – тоже. Людмила решительно скинула туфли и забралась на тахту с ногами.

– Ну, «литераторы», тащите сюда ваши «опусы», – сказала Людмила.

– О, как! – воскликнул Гарик и чокнулся банкой с Максом.

Лекс обрадовался, засуетился. Поднял и отдал девушке свой ноутбук. Потом сбегал на кухню, принес девушке банку «энергетика» и фрукты и уселся рядом с девушкой на тахте. Гарик с Максом, от нечего делать, сцепились между собой в «Контр-Страйк».

Людмила положила ноутбук себе на колени и довольно быстро читала, не забывая с хрустом грызть яблоко. Лекс сидел возле неё и втихаря пытался её потискать, но раз за разом получал локтем в бок – Людмила всё ещё была на него сердита. Гарик и Макс резались в «стрелялку», на кону стояла последняя банка пива.

– Парни, так что это всё-таки такое – «Тунгусский жемчуг»? – сквозь треск автоматных выстрелов и разрывов гранат спросила Людмила.

– Что? – отвлекся Макс, – Черт!

– «Получи, фашист, гранату …», – взрывы и стрельба стихли. Гарик ухватил последнюю банку пива. Довольный собой Гарик разулыбался и ответил, – Люсенька, я задумывал «жемчуг» как осколки навигационной панели космического звездолёта. Макс же, воспользовавшись тем, что я плохо прописал собак, превратил собак в два «роя» нанороботов. Лексик вообще ничего не стал придумывать, а просто воспользовался – графоман, однако.

– Ничего себе, заявы! Нанороботы Макса – тупейшие создания, только и умеют, что «роиться» в собак, да созерцать. А у меня каждый «рой», каждая собака – личность! Причем думающая, социальная личность, способная принимать самостоятельные решения – почти инопланетянин! Так-то, вот! – возмутился Лекс.

– Ладно, ладно, – примирительно сказал Гарик, приложившись к банке.

– Милочка, так всё-таки, по существу, как рассказы? – спросил Макс.

– Занимательно, но, такое и я бы смогла награфоманить, – ответила Людмила.

– Представляю, «Незнайка и нанороботы», – захихикал Гарик.

– Незнайка не пойдет, Лекс же сказал, нужен секс, – поддержал Гарика Макс, – лучше так: «Кнопочка и наносекс в Цветочном городе», – Гарик с Максом от хихиканий перешли к ржачке. Лекс не удержался и тоже зафыркал, за что получил затрещину.

– Гарик, «Цветочный город» не проканает, там некуда Фандорина привязать. Лучше так – «Фандорин и секс с нанороем Чулаканской Емануэли», – вставил Гарик. Макс с Гариком снова стали давиться смехом, сказалось выпитое пиво.

Осознав, что парни ей мелко мстят за то, что она отнимает у них друга, Людмила терпеливо ждала, когда они отсмеются.

– Парни, а что вы привязались к Фандорину, других литературных героев больше нет, что ли? – спросила Людмила, когда Гарик и Макс слегка угомонились.

– Да где ж их взять, Милочка? Это у них там, на западе, и Эркуль Пуаро, и Шерлок Холмс, и Мегре, а у нас только майор Пронин и Фандорин, – откликнулся Макс.

– Ну, как же, а Евлампия, а Подушкин? Я, например, в последнее время Фандорина от Подушкина не отличаю, – сказала Людмила.

– Кто такой Подушкин? – скорчив озадаченную мину, спросил Гарик.

– Это герой Дарьи Донцовой, – включился в разговор Лекс.

– Ну, ты, блин, Лекс, даешь! Ты и Донцову читал? – съязвил Гарик.

– Гарик, не утруждай свой спинной мозг, мне легче перечислить чего я не читал, – ответил Лекс.

– Подождите, подождите, я так понимаю, Люсиль хочет вступить в наш элитный VIP-клуб литераторов? Но это невозможно! Категорически невозможно! Разве только, если «Алекс» официально пригласит Люсиль в наш клуб в качестве VIP-гостя, – вставил Макс.

– Люсьен, не беспокойтесь, если «Алекс» вам откажет, обращайтесь ко мне. Так что, ждем вас с рассказом на очередной «Большой игре», которая, кстати сказать, будет проходить у меня, – добавил Гарик.

– Гарик, я тут вспомнил, у меня же есть срочное неотложное дело, – после затянувшейся паузы сказал Макс и захлопнул свой ноутбук. Гарик, заглянув в пустую банку, вздохнул и захлопнул свой.

– Ну, что вы, пацаны, сидите-сидите! Пиво кончилось? Ничего, я сгоняю в ночной магазин! – съехидничала Людмила.

– Лекс, у твоей девушки редкий для блондинки юмор и очаровательное нахальство. Цени и береги её, а то отобью! – сказал с порога Гарик.