Текст книги "Переписка художников с журналом «А-Я». 1982-2001. Том 2"

Косолапов – Шелковскому 25.04.83

Дорогой Игорь!

Посылаю материалы Franka Bunts – Выставка на Красной площади4141
  Выставка работ Фрэнка Бантса прошла на Красной площади в Москве в сентябре 1982 года (см.: «А – Я». 1983. № 5. С. 2).


[Закрыть].

Он просил меня обсудить вопрос о цветной публикации, есть цветные фото. Сколько это стоит? Если это по силам, он оплатит. Он собирается также оплатить чёрно-белую публикацию. Так что, если ты в этом заинтересован, дай информацию. Я обсужу с ним.

22 состоялся симпозиум по Филонову в Гуггенхайме. Организатор Боулт. Я попросил дать сообщение для журнала. Он обещал что-то сделать. Если будешь в переписке, напомни.

Посылаю зирокс [ксерокс] – статьи о квартирной выставке у Алексеева в Village. Информацию дала Рита. Посылаю тебе также бандеролью свой плакат – силскрин Ленин – Кока-Кола. Сделал копию фильма на ¾ инч. видео. Если понадобится для выставки, я немедленно вышлю.

Тод [Блудо] =оказался милым и не глупым малым, шлёт очень остроумные открытки из Москвы.

Относительно Дины [Верни], я помню, с 1 начну бомбить. Мы ещё не переехали. Это должно решиться где-то в конце мая месяца. Вот и все новости вроде бы. Спасибо за «Трибуну». Её в Америке окрестили сразу «Трибунал». Не очень удачное название – острота сама лезет.

Люда, Саша

Сидоров – Шелковскому 29.04.83

Дорогой Игорь! Получил твоё письмо № 8 (26-3-83)-L80 – очень информативное. Ответить сейчас могу только очень кратко и на самые животрепещущие вопросы. Прости, но проще опять по пунктам:

1). Согласен со всеми твоими оценками статей и материалов со 2-го по 4-й, кроме одного. Моё мнение, что статьи Гройса и Пацюкова хоть переусложнены, но именно они составляют костяк и определяют лицо журнала, делая его отличным от иже подобных.

2). Интересных тем по прошедшим десятилетиям полным полно, да и материал добывать не так уж сложно. Попробую сделать небольшой обзор в ближайшем письме.

<…>

9). Очень интересна та часть твоего письма, где ты пишешь, что журналу «нужна не статика, а движение». Я полностью согласен, более того, уже не раз об этом поднимал вопрос. Готов обсудить это более подробно.

<…>

14). Времена в Москве самые плохие, начиная с 1949 года. Меня преследуют повестками, нарядами милиции, военкоматами и т. п. хитростями, но ты же знаешь, что меня не запугаешь. Очень важно, Игорь, чтобы в случае моего ареста (это маловероятно, но на всякий случай) ты не скрывал тайну моего псевдонима, а, наоборот, предал бы всю деятельность по «А – Я» полной и немедленной гласности. Ещё раз – это очень важно! На этом строится весь концепт моего сопротивления.

<…>

16). Мне бы очень пригодились несколько приглашений от западных колледжей или университетов с приглашением прочитать цикл лекций по современному советскому искусству. Я понимаю всю сложность этого задания, но это было бы очень важно для меня. Тем более что у меня такой цикл на самом деле уже есть.

Прости за краткость и неполноценность письма. А.

Шелковский – Сидорову 02.05.83

Дорогой Алик!

Получил твоё письмо № 80. А также фотографии Матюшина с подписями, фотографии С.-Ам. [Семёнова-Амурского] и слайды Кабакова («Магазин») и Чуйкова («Автопортрет»). Твои слова о 1949‐м годе в Москве меня очень тревожат. Конечно, в случае твоего ареста тайна псевдонима будет немедленно раскрыта, но реальной защиты это никакой не даст. Запад даже Сахарова не смог защитить, а уж о нём писала и пишет вся мировая пресса. Постоянно приходят новости о новых арестах: Крахмальникова, Гершуни, Альбрехт. Кампании протеста мало что дают. Союз ведёт себя нагло – пшеницу ему американцы всё равно продают, а общественное мнение его не интересует. Кроме того, здесь ему просто уже нечего терять: в глазах Запада это почти откровенно фашистское государство. Высылка Сахарова и война в Афганистане с применением химических средств против мирного населения вынудили Запад согласиться с оценкой этой системы, исходившей от эмигрантов-диссидентов. Раньше Запад ещё не верил, была игра в разрядку, я ещё застал это, и все перемены происходили на моих глазах. Не знаю, имел ли Союз за весь период существования советской власти худшую репутацию, чем сейчас. Приход Андропова к власти завершил эту картину. Ещё пять лет назад такая вещь, как высылка из Франции шпионов-дипломатов, была совершенно невозможна. Вчера, первого мая, всего лишь через несколько часов после событий, по телевидению показывали разгон рабочих демонстраций в Польше: полиция била людей дубинками, причём не в ажиотаже, не в панике, а с холодным спокойствием – фронт против фронта. По толпе, выходящей из костела, били струи воды из пожарных брандспойтов. Перед этим как-то показали, как полицейская машина сбивает зазевавшегося демонстранта и переезжает его. И эти кадры повторили несколько раз в замедленном виде. Это ли не символ тоталитаризма: полицейская машина хладнокровно давит живого человека.

Твой арест и открытие псевдонима будут концом нашей работы. Дело наше только начало как-то формироваться. Что же важнее: дело без огласки или огласка без дела. А сделано ещё очень и очень мало. На мой взгляд, тактика должна быть обратной – уйти в глубокое подполье, так чтобы ближайшие друзья сомневались, продолжаешь ли ты это дело или бросил совсем. КГБ не выносит, когда кто-то выходит в единоборство с ним с открытым забралом, все объявившие себя редакторы журналов («Поиски»4242
  «Поиски. Свободный московский журнал» – московский машинописный литературный и общественно-политический журнал (1978–1980).


[Закрыть], «Поиски и размышления»4343
  «Поиски и размышления» – московский самиздатовский журнал, возникший на месте журнала «Поиски».


[Закрыть], «Христианское чтение»4444
  Имеется в виду самиздатский машинописный религиозный сборник «Надежда (Христианское чтение)», который с 1976 года выпускался в Москве Зоей Крахмальниковой до её ареста в 1983 году.


[Закрыть]) сидят в лагерях. Власть не переносит, когда кто-то делает что-то самостоятельное и подписывает это своим именем. Даже если ты борешься за мир и разоружение. Власть больше всего пугает не то, что ты делаешь, а то, что ты её не боишься.

После ареста Михайлова в Ленинграде была проведена большая кампания за его освобождение. Но всё равно его коллекция была уничтожена, а сам он провёл несколько лет в лагерях и ссылке.

Что касается приглашения прочитать курс лекций о современном советском искусстве – то пока ещё не представляю даже, с какой стороны взяться за это дело. Здешняя бюрократия – твёрдый орешек. Вадим Делоне добивался от Театра Жана-Луи Барро приглашения для Юлия Кима приехать дать концерт, такого же приглашения, которое они послали Окуджаве. Несмотря на то что сам Барро этого хотел, Театр послал приглашение лишь года через полтора и то не в полной форме, а в каком-то ущербном виде. В Сорбонне Синявский читает ежедневно курс лекций по русской литературе и русскому искусству. Каждый раз к концу года он не знает, продлят ли ему этот контракт ещё на год, или нет. Если нет, то он остаётся без денег и возникает вопрос: на что жить. Количество русских кафедр уменьшается, всё меньшее количество людей хотят изучать русский язык. На Союз смотрят как на какую-то серую дыру. От которой ничего хорошего ждать не приходится и которая большого интереса не представляет.

Вспоминая себя в Москве и тамошнюю атмосферу, могу сказать, что у русских вообще в ощущениях есть какой-то гелиоцентризм – судьбы мира решаются в России, Россия ещё скажет всему миру своё слово и т. д. Причём, что примечательно, что это традиционное «мы самые, мы самые» cвойственно и официозу, и оппозиции. Отсюда же – точка зрения другая: страна опасная, но малоинтересная. Россию любят (во Франции особенно) за её прошлую культуру: Мусоргский, Чехов, Дягилев, Малевич, XIX-й век и нач. XX). Когда-то Замятин говорил, что если дальше дело пойдёт так же, то у русской культуры будет одно будущее – её прошлое. Так и случилось. Не рассматривать же всерьёз Глазунова и Хренникова (кстати, Илья Глазунов – чем не тема для умной статьи!). Мир полон проблем. Ближний Восток, Латинская Америка, Иран, Китай и т. д. В сообщениях по радио и по телевидению Союз занимает десятую часть в сравнении с Польшей – там есть жизнь, борьба, что-то происходит. В Союзе же идёт скучная глухая борьба за власть «барство дикое, рабство тощее». Не представляю, кого здесь мог бы заинтересовать курс лекций по совр. сов. искусству. Впрочем, не знаю.

Был эпизод, свидетельствующий об обратном. Недавно было обсуждение выставки русского плаката времён первой мировой и гражданской войн. Я в конце показал несколько плакатов, из присланных тобой. Причём я захватил с собой лишь те, что были у меня в двух экземплярах. Т. е. выбор был случаен. И эти пять-шесть плакатов произвели фурор. Одно дело слушать и знать, другое дело видеть все эти рожи. Лениных, милиционеров, артиллеристов и т. д. Если удастся, если будет на то время, то попробую организовать выставку советских современных плакатов. Ты даже не представляешь, какой ценностью становится любой официальный плакат с прошествием времени. Если бы сейчас можно было собрать все плакаты сталинского времени, хрущевского… Наверное, и плакатов с Брежневым тоже уже не купишь в магазине. Если будет у тебя возможность, то присылай мне их при каждом случае. Здесь это в полном смысле – наглядная агитация, лучше которой не придумаешь. Портрет Андропова я подарил Саше Косолапову, он теперь украшает его квартиру на зависть Комару и Меламиду.

Была у меня ещё мысль сделать выставку «1984‐й год». Материалы подобрались из Америки, Израиля. Вопрос лишь, будет ли время для этого.

Теперь о текущих делах.

План текста о Хр. Хр. Сп. [храме Христа Спасителя] прекрасен, но нужен сам текст. Объём неограничен (конечно, если это по делу, а не графомания). Я сейчас как раз начал работу над макетом этого альбома. Его название будет «Разрушение Хр. Хр. Сп.». Так что всё, что касается сооружения Д. С. [Дворца Советов], вроде бы отходит на второй план. Желательно, конечно, чтобы в тексте было так же. Пока что именно обсуждался вопрос текста. Я выбрал несколько фрагментов из разных книг, где упоминается эта история. Но, конечно, специально написанный текст – было бы то, что нужно. При обсуждении меня спросили, сколько я попросил бы за оплату работы над макетом, намекнув, что должно быть не очень дорого, так как само издание дорогостоящее, а денег много нет. Так что я думаю, в принципе можно было бы договориться об оплате этого текста, но деньги, наверное, будут чисто символические. Это наши эмигрантские беды: издаётся всё микроскопическими тиражами, а продаются вообще считанные экземпляры. На каждое издание нужны дотации, фонды. Чтобы найти их, нужно столько же сил ухлопать, как на само издание. Так называемые деньги ЦРУ, это в конце концов деньги американских налогоплательщиков. И слава Богу, что на них издаётся иногда Анна Ахматова (если она на них издаётся) или что-либо другое.

Но найти эти источники – для меня невозможное дело. Это бюрократическая организация, состоящая из чиновников, больше всего на свете боящихся потерять свои места. Несколько лет назад я разыскал одного, добился свидания. Когда я ему пожаловался на то, что не могу найти денег на журнал, и сказал, что с другой советской стороны отпускаются миллионы, миллиарды рублей на подобные издания, что ведётся идеологическая война, он аж побледнел от испуга, закачал головой – нет, нет, ничего подобного нет. В Москве КГБ и вся официальная газетная пропаганда построили удобную для себя зеркальную схему и убедили всех нас в ней: наше государство, на практически неисчерпаемой материальной базе, ведёт идеологическую пропаганду, а с той стороны это же делают капиталистические государства. Так вот, дело в том, что капиталистические государства этого не делают. Демократические государства в силу самой своей сущности не понимают, что такое пропаганда, тем более «идеологическая борьба».

Зачем нужна пропаганда, если достаточно объективного освещения фактов? Вся борьба здесь ведётся энтузиастами-одиночками. Все группировки, объединения – не государственные, а созданные на основе частной инициативы (как «Амнести Интернешнл»4545
  «Амнести интернэшнл» (Amnesty International, «Международная амнистия») – международная правозащитная организация.


[Закрыть], например). И конечно, как всегда, у всех нет денег, все ходят с кружками, обращаются с призывами к общественности. В Москве антиамериканские, антиизраильские плакаты выпускаются тысячными тиражами за государственный счёт. А здесь я видел единственный раз маленький плакатик с Брежневым, сделанный афганскими беженцами во время московской Олимпиады. И всё. Единственный сорт плакатов выпускаемых – портреты кандидатов во время предвыборной борьбы.

Как Буковский ни убеждал западные правительства, что построить ещё одну радиостанцию не менее важно, чем ещё один самолёт, тем более что по деньгам это одно и то же, результатов, по-моему, до сих пор никаких. Запад не хочет войны, боится её. Для него важен ещё один самолёт, чтобы противопоставить его неимоверному количеству советских самолётов. Здесь не понимают, что эта война будет зависеть от состояния умов тех, кто будет вести эти советские самолёты. Насколько их умы будут отравлены официальной советской пропагандой, или до них дойдут хотя бы крупицы правды.

Подписи к фотограф. «Ленин – Сталин» могут быть использованы только в том случае, если ты их пошлешь сразу же по получении этого письма. Не хотелось бы только из‐за них задерживать номер.

В «Галерею» обычно идёт материал, недостаточный для «Мастерской», т. е. без текста или сам по себе не очень интересный. Откуда же я знаю, что именно надо? Что есть любая небольшая интересная информация (т. е. фото и несколько строк биографии). Что, например, делает сейчас Серёжа Шабл. [Шаблавин]? И т. п.

Насколько я помню, текст Лаврова о Соколове был очень талантливо написан. Хорошо бы его заполучить с несколькими иллюстрациями.

Буду готовить в № 6 Матюшина.

Попробую послать номера в Прагу. Это также трудно, как в Москву.

Многие другие журналы и газеты просят дать картинки и заметки. А что? Сам сижу на голодном пайке.

Прошлую неделю работали с Марьей Васильевной [Розановой] дни и ночи. Сделали Трибуну № 2, попробую переслать, там есть и о художниках.

Удалось ли заполучить №№, посланные мною в ам. посольство?

Целую, Игорь

Тод Блудо – Шелковскому 11.05.83

Уважаемый Игорь.

Я недавно послал Вам небольшую посылку с работой Жигаловых. Надеюсь, что Вы её получили.

Я намерен быть в Москве ещё четыре с лишним месяца, т. е. до середины сентября, так что если Вы хотите писать ребятам, то можно через меня.

Холст Булатова, хотя плотно и прекрасно завернутый Аликом, никуда не идёт, пока мы не решили вопрос о том, как его вывезти. Вы сами понимаете, что была бы огромная трагедия, если холст пропадёт. <…>

С уважением. Тод

Аймермахер – Шелковскому 11.05.83

Дорогой Игорь Шелковский.

Ваше последнее письмо прибыло сюда уже давно, но я сам отсутствовал. Поэтому я не смог Вам ответить на вопрос, нет ли квадратных фотографий для Сидура. К сожалению, их нет у меня.

Как продолжается работа над «А – Я» № 5? Будьте добры и верните мне все фотографии Сидуровских вещей, когда они там больше не нужны. Некоторые мне нужны для (огромного) каталога предстоящей весной следующего года выставки в новом здании Бохумского музея, которую мы планируем в настоящее время. Нет ли возможности принять эту выставку потом полностью в Париже? Будьте добры, подумайте об этом.

Сердечно, с самыми лучшими пожеланиями для всех Ваших предприятий.

Ваш Карл Аймермахер

Кизевальтер – Шелковскому 22.05.83

Дорогой Игорь!

Большое спасибо Вам за письмо. Мы постарались учесть Ваши пожелания и замечания относительно материалов, и я отснял большую часть работ, экспонировавшихся на «той» выставке [ «Новые тенденции в неофициальном искусстве»], крупным планом. Кроме того, мы решили заодно отснять и новые работы, ещё нигде не выставлявшиеся, как подспорье для будущих статей в будущих журналах.

К сожалению (на мой взгляд), дела с «проблемными» или с какими-то ни было статьями обстоят очень плохо. Я не знаю, чем это вызвано, – то ли общим падением интереса к современному искусству, то ли «закисанием» самого авангардизма, то ли тотальным угасанием всякой мысли вообще. Был Гройс – и тот сплыл. Есть Пацюков – но мы с трудом продираемся через его квазидуховные лианы; совершенно непонятно – о чём он пишет (это общее мнение, он ни разу не давал ничего в «Архив» [МАНИ], и пишет только для Вас, как я понимаю). Остаются (в России) – единицы, которые иногда пописывают единичные статьи, и очень редко выходит что-то действительно удачное. Всё это напоминает упадок литературной критики в 20‐х годах, о котором пишет Е. Замятин в какой-то из своих статей. Там же он пишет, что «я вынужденно становлюсь критиком, являясь на деле писателем». Вот так и мы иногда вынуждены отстраняться, смотреть на самих себя со стороны и писать о самих себе. А это ещё более усугубляет закисание, гниение почвы в болоте: нет выхода наружу, все кислородные шланги перекрыты.

У меня самого частенько (от раздражения на такую ситуацию) возникала мысль написать что-нибудь о Н. Алексееве или ещё о ком-то, кого я отлично знаю. Но, честно говоря, меня на всё и всех не хватает: вертеть общую фотомашину, собирать архивы, писать статьи для «Коллективных действий», делать что-то своё и ходить каждый день служить по 8–9 часов – мне кажется, это достаточно много. (Мы сейчас (мы – это Монастырский, Алексеев и я) собираем 2‐й том «отчёта» о работе группы [ «Коллективные действия»]: Видимо, он будет для Вас очень интересным.) Но если я не разведусь во второй раз после всей этой неуменьшающейся кучи дел – это будет удивительно… А ведь 5-й «Архив» никто и не думает собирать! Как же – разве это кому-нибудь нужно! Однако – я увлёкся…

Короче, трудно сейчас собрать материал о том, о чём «художники говорят и спорят между собой». Разумеется, и молодёжь, и старшее поколение непрерывно собираются и спорят (кстати: спорят в основном о том, сколько продержится «Новая волна» или во что выльется «трансавангардизм», но записать, «оформить» эти споры некому – и это ужасно. Довлеют не то русская лень, не то принцип «своя рубашка ближе к телу». И увлечь кого-либо «яблоками в небесах» очень трудно.

Открылась выставка в Горкоме4646
  «Акварель, рисунок, эстамп». Горком графиков (17 мая – 4 июня).


[Закрыть]: все наши «классики». Большей частью действительно хорошие, качественные работы: Шварцман, Жутовский, Плавинский, – да почти все. Но – увы! – неинтересно. Всё это 60‐е, если не 50‐е годы. Поэтому и народу в залах 8-10 человек.

Наверное, я навеял на Вас тоску и уныние. Впрочем, не все так «застойно». «Мухоморы» хотят 29-го провести нечто вроде выставки на открытом воздухе.4747
  «АПТАРТ в натуре». В деревне Калистово Московской области (29 мая).


[Закрыть] Быть может, там «состоится» что-нибудь живое и интересное.

4-й «А – Я» я себе достал. Теперь ждём 5-го! Успехов Вам во всём! Надеемся, что наши материалы Вам пригодятся.

Всего наилучшего. Георгий Кизевальтер

Шелковский – Сидоровой 22.05.83

Дорогая Лидочка!

Получил твоё письмо. Как всегда со всякими интересными описаниями и деталями. Рад, что Дима [Пригов] поменялся в лучшую сторону. Ему всегда не хватало общественного признания, а теперь оно у него есть. Он теперь широко известен, его стихи и проза печатаются в различных сборниках. Только что получил альманах «Новая русская литература» из Зальцбурга (в Австрии). Там большая подборка его стихов – по-русски и в немецком переводе. Это большой белый кирпич на 540 страниц. Он же участник «Каталога», о котором здесь много писали в русских газетах. Только что прочёл другого автора «Каталога» Е. Козловского, его книгу «Мы встретились в Раю». Что о нём известно, как сложилась его судьба после «раскаяния»? Человек он талантливый, а роман – слепок с московской жизни последних лет. Типы и ситуации до крайности знакомы. Хотя это уже не наше, более сдержанное и менее отчаявшееся поколение. И ещё новое – захлестнувший всех и вся дух буржуазности. Москва, наверное, сейчас самый буржуазный город в мире. А теперь ещё началась автомобильная эра. Буржуазность, конечно, была и раньше, даже в самые суровые годы аскетического фанатизма. Но сейчас уже только она и осталась. Хотя это всё-таки лучше, чем фанатизм и террор. Но и фанатизм и безверие одинаково приносят зло.

Большой привет Боре О. [Орлову]. Представляю его главой большого семейства: кругом женщины – жена, сестра, дочери, все его боготворят и слушают, раскрыв рот. Он вещает умные вещи, и все счастливы. Дай Бог ему благополучия и успехов.

А теперь самое главное поручение, которое я очень попросил бы тебя выполнить аккуратно. Я как-то зашёл к Дине Верни, в её галерею, и мы разговаривали о московских художниках, из которых со многими она лично познакомилась когда-то. Узнав о несчастье с Эриком Б. [Булатовым] она страшно разволновалась и загорелась желанием помочь ему. Она послала ему какое-то количество денег и очень просила меня узнать, дошли ли они до него. Могла бы ты повидать Эрика и попросить его написать коротенькую записочку, когда и сколько он получил из посланного. Может, писать это будет неприятно для него, но это надо сделать, т. к. Дина полна беспокойства и всё твердит, что «мне надо всё знать точно». Пожалуйста, сделайте это, это очень важно. Я дал Дине телефон Эрика, который был на обратной стороне одной из его фотографий (конечно, не для таких разговоров), а адреса у меня самого нет. Пришлите. Желаю ему скорого выздоровления полностью и творческих успехов. А тебя и Алика обнимаю и целую.