Текст книги "Минус бесконечность"

Аня: «Кто я?»

Аня шла на остановку, чтобы, как всегда, уехать домой… Она ведь жила не в самом городе, а в посёлке, который находится в районе города… И каждый день с первого класса она ездит на автобусе. На самом деле у неё есть проблемы и похуже, чем надоедливые поездки туда-сюда. Например, ей некуда податься после 9 класса… Хотя… где же нужны безынициативные люди? Скорее всего, нигде. В её душе, конечно, зрели огромные идеи, но очень часто, подумав над ними хорошенько, Аня понимала, что ей их никогда не осуществить. Она мечтала быть режиссёром, но это просто смешно. Карьера режиссёра не для робкой девочки, которая не может взять ситуацию в свои руки. Она мечтала стать актрисой, но и эта карьера не для той девочки, которая ужасно боится людей и постоянно заикается. Она мечтала быть библиотекарем. И у неё бы получилось… Рядом с её городом есть город, который и не слишком большой, чтобы испугаться. Но в том месте, куда она хотела поступать, уже давно нет набора. А большие города не для маленьких и робких девочек… Что же тогда для них? Быть может, выносливый труд рабочих предприятий? Но для такой работы у Ани совершенно нету выносливости, нету силы, нету оперативности… Да и труд рабочих очень сложный. От них слишком много всего зависит. Хоть многие и не придают им такой важности… Но Аня не смогла бы. Конечно, вы скажите мне, дорогой читатель, что таких людей не бывает. Нет. Бывает. Вынуждена спорить…

И о, боже, какие же разные образы можно приписать человеку, который молчит, лишь бы хоть как-то его охарактеризовать.

Образ прогульщицы привить ей можно легко… Но только из-за того, что девочка рассеяна и не понимает, например, геометрию? Да и тем более Аня не прогуливала никогда. Образ скромной девочки тоже прививали, но Аня – это не то, что называется скромностью. Это пассивность, бездействие, но не скромность. Некоторые её считают слишком правильной, но Аня думала о своей смерти, как и все подростки. Некоторые считают, что Аня доброжелательная, помимо того, что скромная, но она ужасно вспыльчива, и в тайне многих ненавидит. Просто Аня… Ох… Она безобразна. У неё нет никакого образа. И поэтому про неё можно думать всё, что угодно.

Именно потому, что Аня сама о себе ничего не может сказать, она часто задумывается о своей жизни и сущности. Часто попивая чай, смотря в окно, смотря в зеркало, смотря на других людей, Аня думает: «Кто я?».

От имени Ани.

Кто я? Что весь наш мир? Возможно, сон идиота… В чём моя сущность? И почему именно я не могу найти себя? Я вечно обвиняю мир, в котором, якобы, обязательно нужно знать геометрию, чтобы выжить… Я вечно обвиняю взрослых в том, что они меня не понимают. Я вечно обвиняю других подростков в том, что они такие раскрепощённые. Я вечно пугаюсь ярких красок чего-то нового. Я вечно пугаюсь новой музыки, в которой не нахожу смысла.

Но…, быть может, во всём виновата я сама? Что, если моя безобразность делает меня такой серой? Люди не знают, кто я. Что, если я слишком глупа, чтобы понять элементарные вещи по геометрии? Что, если я сама не понимаю взрослых? Что, если я сама очень закрытая, и считаю других слишком открытыми?

Видимо, я смотрю на поверхность других, я не вижу себя, не вижу ни их глубины, ни своей… А есть ли моя глубина? Что, если, правда, я какая-то ошибка? Я упаду в лужу и солнечные лучи разольются по мне…, как ток… И я снова захочу жить. Этот мир ещё мной не изведан, никто не знает меня такой, какая я есть.

А какая же я есть? Может быть, меня нет. Может быть, я просто злостный безобразный дух, который забрал невинное тело девочки… И теперь она страдает. Её образ никому не запомнится… Все забудут её имя, и уже так скоро…

Я чувствую отчуждение… Что-то горячее во мне… Может быть, это всё подростковые мысли? Но я в этом сомневаюсь. Так хотелось бы, чтобы родители однажды по-настоящему гордились мной… Ведь они мне дали всё, а я им совсем ничего. Я просто огромный кусок существа, который стараются оживить. Но я мертва…, я мертва, я даже больше, чем мертва, и лишь где-то в глубине живой огонёк рвётся наружу. Но, боюсь, именно здесь он и потухнет. Или же сожжёт всё внутри. Но я вру.

Если любовь, процветание мира и прочее так волнуют моё сердце, то как же я могу быть мертва? Именно эти мысли задевают меня… И я веду дневник, чтобы сохранить то, в чём однажды я хочу разобраться. Я, быть может, жива, но не для других… Кто знает?

—

Аня ехала на автобусе и смотрела на то, что видела каждый день на протяжении 9 лет… И всё равно она садилась у окна. И всё равно она любила свой город… Мир за окном автобуса ей до сих пор кажется необычным. Она любила смотреть на пешеходов, на рельсы, когда автобус ехал через переезд и иногда поезда, когда автобус стоял на переезде. И больше всего она любила линию горизонта вдалеке и, словно стражи, стоящие вдоль, деревья за городом. Она хотела бы увидеть другие страны, новые пейзажи. Ох, эти манящие длинные дороги и леса… Аня в эти моменты чувствовала свободу.

Вновь Аня шла по той же дороге в посёлке домой… Обычно, когда девочка возвращается вечером, на улицах очень пусто. Иногда она что-то говорила тихо и даже пела… Потом резко оглядывалась и, убедившись, что никто не смотрит, продолжала. Девочка пришла домой и кинулась на огромную кровать, на которой лежала её кошка по имени Катя… Этой кошке уже много лет. Однажды Аня назвала её в честь своей подруги, но теперь это всё неважно. Ведь теперь они не общаются. Да и Катя стала совсем другой, да и Аня… Девочка погладила пушистую кошку и просто лежала. Она мечтала сделать когда-нибудь что-нибудь грандиозное. Аня восхищалась Авриль. И тут девочка подумала: «Авриль всегда помогала мне… А почему бы мне не помочь ей? Ведь она когда-то бросила театр, а попробую вдохновить её вернуться».

С этой мыслью Аня легла спать… Ей снились прекрасные сны. Когда девочка проснулась с хорошими мыслями, она тут же улыбнулась солнечным лучам, льющимся в её окно. Вот и выходной. Аня позвонила Авриль и попросила встретиться. Девочка воодушевлённо одевалась, пила чай, чистила зубы. Она уже, кажется, придумала сама сценку для театра и даже успела написать её. Но это, вероятно, просто глупость. Вот настал и момент, когда Аня вылетела из дома и, словно птица, понеслась на остановку, встречая глазами всё и всех вокруг.

После поездки на автобусе Аня побежала к месту встречи, Ледовому Дворцу, где её уже ждала Авриль. Аня бросилась тут же обнимать подругу.

– В чём дело, Аня? – улыбаясь, говорила Аври.

– В том, что тебе, Аври, надо возвращаться в театр…, – девочки пошли вдоль тротуара, в сторону Коралла.

– Это невозможно, Аня. Ты ведь знаешь, что я уже всем надоела…

– Ну и что? Авриль, какая разница, что думают другие? Ты ведь понимаешь, что это твоя жизнь. Ты должна дальше работать над собой, ты должна дальше выступать! – говорила Аня.

– Может быть ты и права…

– Отлично! Я как раз подумала об одной сценке, но, правда, её придумала я сама…

– Аня! Это же замечательно, что же ты придумала?

– Я не знаю, говорить ли…

– Давай, ты же мне сама говоришь, что я должна продолжать выступать. Так почему бы тебе не начать придумывать сценки?

– Навряд ли из меня получится хороший драматург…

– Получится. Нужно начать с малого.

– Ну вот, посмотри… Я написала…, – Аня передала Авриль листы.

– Человек-дерево и алхимик… Романтично, Аня, – Авриль с жадностью стала поглощать листы. – Ага, действия происходят в Верданте, зеленеющих землях. Ты, значит, придумала свой мир?

Это спровоцировало появиться Фридома. Из пустынного сумрака появилась огромная шляпа, обросшая бордовыми розами, красные искры глаз, в вены которых вросли растения, бледная кожа, сквозь которую видно зелёные вены, сросшиеся с бордовыми розами да так, что некоторые даже вылезали из кожи. Подняв голову, Фридом дал разглядеть своё безразличное к ситуации лицо.

– Ну да, это безобразный человек-дерево. У него из рук выпирают вены и разная растительность. Розы вырастают прямо в нём. А девочка алхимик самоотверженная, смелая, которая оказалась в какой-то момент всем чужой. Этот парень из дерева… единственный оказался рядом…

– Да, это совсем не драма. Это больше похоже на фэнтези. Но сделать из этого драму, я думаю, можно.

Девочки до вечера обсуждали это произведение и то, как его можно показать. Актриса и автор очень воодушевились для работы над чем-то романтичным и интересным. Ведь они придумали совместись роман, фэнтези и драму.

Аня весь вечер потом думала об этой сценке. Она думала о романтичных Фридоме и Филин, человеке-дереве и алхимике… Она сама придумала этих персонажей. И именно сейчас они казались ей совсем живыми… А ещё Аня была просто счастлива, что Авриль захотела помочь ей…

На следующий день девочки искали актёров, которые бы подошли для ролей. Филин досталась самой Авриль, Полину сделали немой Бертой, с которым придётся встретиться главным героям, Джокином, возлюбленным Берты, сделали Макса и т. д. Лишь человеком-деревом некого было сделать. Авриль предлагала Сашу и Ваню, но Аня отказывалась. Сама Аня предлагала Фенека, но Авриль боялась попросить о помощи у него после той драки… Однако же ради своей подруги Авриль решилась… Она написала Фенеку.

Фенек, привет… Я знаю, что произошло на той вечеринке. Но мне очень нужна твоя помощь. Можешь ли ты сыграть со мной на представлении? Мы с Аней, моей подругой и одноклассницей, очень долго пытались это всё организовать. Ты поможешь?

Авриль Виентаг. 21:00

Не волнуйся, я помогу в этой сценке. Я сейчас ещё у вас в городе, поэтому время у меня есть. Когда мы репетируем?

Фенек. 21:05

Я тебе всё напишу попозже. Спасибо.

Когда настал школьный день, девочки попросили у тех, кто обычно занимается праздниками в актовом зале, чтобы им разрешили проводить там репетиции. Они предложили день, когда можно устроить представление, показали листы, написанные Аней. Те согласились.

Авриль всё сообщила Фенеку. И все пришли на репетицию. Поначалу Авриль и Фенек немного стеснялись друг друга… Авриль лишь иногда посматривала на Фенека после репетиций. Она видела, как он изменился. Видимо, жизнь ему теперь кажется не такой уж и скучной. Аня сумела научиться руководить. Тем, что происходило на сцене, её руки смело управляли. Всё шло по плану. С гримом для человека-дерева да и для всех разбиралась Вика, которая хорошо умела делать это. Декорациями занимались все без исключения. Именно поэтому работу удалось закончить очень быстро.

И когда настал день представления, все увлечённо наблюдали за тем, что происходило на сцене. Представление начала Авриль, представ сначала в красивом платье перед зрителями. Она вновь ощутила ту магию декораций, костюмов и самой сцены. Она чувствовала под ногами волшебный мир, придуманный Аней. Она чувствовала себя свободно. Она чувствовала, что это её…

Тут прозвучал голос Авриль.

– Последний вдох прелести жизни и утоление жажды дыхания, последние лучи, льющиеся на осколки воспоминаний из далёкого прошлого. Налейте мне чашку любимого чая, чтобы в последний раз почувствовать аромат своего пробуждения. Руки дрожали от холода, впитывали вечер чарующей природы, освещённой грустной луной. Воздух поглощается каменными тюрьмами, в камнях которых до сих пор сохранились голоса и выдохи «обывателей». В полной тишине, пока все спят, голоса проваливаются в бездну под звон лезвия и капающей крови. Лица, обманывающие сами себя, в тёмных капюшонах исчезают в туман неизвестности. Луна с грустью смотрит, она будет всегда плакать, потому что ей приходится смотреть на то, чего она, может быть, никогда не хотела бы увидеть. И лишь она знает страшную истину, и лишь её свет проливается на мертвеющую кровь. Она никогда не увидит добро смотрящих лиц, потому что её прихода боятся все, и только дети сквозь стекло перед сном любуются её сиянием. Но даже они пугаются темноты, так как наши глаза не способны видеть, когда исчезает свет, поэтому мы не уверены в том, что в углу не сидит какой-нибудь монстр. Даже когда люди спят, их настигает опасность. В своих снах, кошмарах, они поддаются и пропадают, не слышат и не знают, что происходит сейчас, в каком-нибудь переулочке, и даже в соседней комнате своего собственного дома. Кто-то ложится спать, заставая последний уход солнца, но ещё не знает об этом. Наутро никто не помнит ужаса и все рады приходу следующего дня. Снова солнце, радость и любовь.

Но не сегодня. Хладнокровная убийца сидит за клеткой, сжавшей неожиданно всё пространство вокруг…, – вдруг темнота. Авриль уходит и приходит уже переодетой в грязную одежду. Сама она с растрёпанными волосами. На сцене стоят картонные стены, которые были разукрашены под каменные.

С этого началось представление… Все увлечённо наблюдали за действиями в фэнтезийном мире, показать который старались все ребята, работающие над этим представлением. Аня с гордостью наблюдала за своими героями и каждый раз только сильнее восхищалась. Да, на репетициях часто всё шло не гладко. Но всё это стоило того, что происходит сейчас на сцене.

В финальном месте, конечно, грустная сцена, но очень романтичная. Авриль уже привыкла к Фенеку… Он ощущался ей, как Фридом, человек-дерево… Она влюбилась в его образ, в его игру… Снова он вызвал у неё такие чувства…

– Джокин, Берта и Филин отправились немедленно в Денро. Берта невыносимо всю дорогу плакала в плечо Джокина. А Филин не могла осознать. Она с тупым выражением лица смотрела на умирающее тело древокрова. Они наконец-то дошли до Денро, где в самом центре стоял Древесный, – комментировал голос Ани за сценой. Древесный, человек, который врос в дерево, получился у ребят очень реалистично.

– Приложи, кх, приложи меня к Древесному, Филин, – сказал Фридом.

– Она молча сделала это. Берта, Джокин и Филин увидели, как ветви Древесного обвили высохшее тело древокрова. Из его глаз, к которым присоединены выходящие из кожи вены, покапали слёзы, скатываясь по этим венам. Филин подбежала к нему и обняла, залив всё его тело своими слезами. Да, выглядел он безобразно, но она любила его. Ей совсем не противны выходящие из кожи вены и стебли, – продолжала комментировать Аня.

– Ребёнок Денро снова наполнит тёплую почву, – сказал Древесный.

– Я тебя люблю, Филин. Я буду всегда с тобой рядом.

– Фридом поцеловал возлюбленную в холодные губы. Рука Филин дотронулась до руки Фридома, и прямо в человеческой бледной коже Филин выросла роза, – комментировала Аня.

– Прости меня, любовь моя… Я забыл сказать тебе, что те люди сказали мне…, что это ты Чёрная Сова. Но я не верю им. Живи, любовь моя, я всегда буду рядом… Всегда…

– Его тело исчезло в огромном дереве Древесного…, – сказала Аня, и здесь свет погас.

– Я тебя тоже очень люблю, Фридом. Я буду всегда тебя помнить!

– Филин в ужасе и непонимании упала на сырую землю и схватилась за голову от ужасной боли, которая раздирала её изнутри, – свет появился, но Фридома, то есть Фенека, уже не было на сцене.

– Долго в лесу отдавался эхом голос бедной Филин, которая потеряла любовь снова… Неужели её одиночество неизбежно? Бордовые листья танцевали в воздухе над Филин. Она чувствовала лёгкий ветерок… От воспоминаний о прекрасном цветке-Фридоме у неё рвалось сердце на кусочки… Но она должна жить. Должна жить, – здесь был использован вентилятор и бордовые листья, реалистично нарисованные на обычной бумаге.

(…) Фридома вроде бы не было здесь, но она чувствовала его и улыбалась. А он улыбался ей… Она просто чувствовала это, – закончила Аня.

Так и закончилось представление… Нет, Аня всё ещё не знала, кто она. Она не знала, в чём её суть. Но она точно знала, что она всё ещё жива. И у неё есть силы, чтобы совершенствоваться. Она знала, что у неё есть друзья, которые помогут ей и поддержат. Она знала, что ей нужно ещё очень много работать над собой. Но она готова. Она жива.

Фенек: «Моё имя?»

Фенек уже был у Аманды. Красотка долго не пробуждала в нём никаких чувств… Но спустя некоторое время в нём что-то зажглось. Он принял Аманду и полюбил. Она, действительно, спустя некоторое время стала для него вдохновением. Может быть, улицы Нью-Йорка так подействовали на парня, но он, действительно, был влюблён. Авриль теперь стала для него не больше, чем подругой. И он не против.

Сегодня он, как всегда, писал новую песню. Он очень вдохновился представлением, где играл одного из главных героев. Его поразил мир древокрова, так называется человек-дерево. Да, фэнтези, конечно, не отражает эпоху. Но книги в этом жанре расширяют воображение человека. И чем безумнее тот мир в книге, тем лучше человек понимает, что воображение, действительно, безгранично. Самое приятное то, что этот мир потом кажется тебе реальным, и героев ты уже воспринимаешь, как настоящих, живых. Фенек не мог забыть то, как играла Авриль чёрного алхимика Филин…

Для того чтобы вдохновиться, Фенек отправился по улицам Нью-Йорка. Здесь всё совсем не так, как у него на родине… И он видел, что американские подростки сильно отличаются от тех, которых знает Фенек. Но не исключено, что и американцы подвергнуты давке предшественников. Фенек не знал точно, говорят ли им, что их поколение ужасное. Здесь, похоже, многие взрослые наоборот стараются вписаться в эту новую среду. Но это всё из фильмов и сериалов. Но отражают ли они реальность?

Фенек, конечно, патриот, но и пацифист. Он против любой войны. Этот парень не стесняется того, что ему нравится культура разных стран. Очень часто именно из-за политики жители одной страны не любят жителей другой страны… И это очень обидно. Ведь нельзя заставить себя не любить другую страну только потому, что кому-то другому она не нравится. Но Фенек и не старался понять политику. Это очень сложная штука. Там всегда нужно быть аккуратным.

Пока можно, он свободно хочет путешествовать. Он хочет нести свою музыку по миру. И пока он осматривает только Нью-Йорк… С ним пошла Аманда. Она хотела немного прогуляться.

– Фенек, как же тебя всё-таки зовут? – спросила Аманда.

– Моё имя?

– Да, не вечно же мне звать тебя Фенек.

– Как я говорил уже давно, Фенек – это единственное моё имя. Меня нельзя звать иначе, потому что у меня нет другого имени.

– Я серьёзно спрашиваю.

– А я серьёзно отвечаю. Все мы должны как-то называться. Почему же мне нельзя носить именно такое имя? Только потому, что никого больше так не зовут?

– Ох, Фенек. Какое тебе имя дали при рождении?

– Аманда, хватит уже ко мне с именем приставать.

– Отлично, Фенек. Придётся тебя и тогда, когда мы будем стариками, называть Фенек. Дед Фенек? Смешно! – Аманда отошла от Фенека и ушла назад.

– Аманда! Стой же! Хватит уже из-за такого ссориться со мной! – Фенек побежал за ней.

– Что?! – обернулась она.

– Я же тебя люблю, – сказал Фенек.

– Тогда почему ты скрываешь своё имя?

– Я его не скрываю. Фенек – это моё имя.

– Ох, всё! С меня достаточно этого цирка! – в туманном Нью-Йорке начался дождь. Аманда убежала в эти холодные капли. Слышен был только стук каблука…

Фенек отправился в квартиру, но Аманды там не было. Он сидел в спальне и играл на гитаре, придумывая песню. Он так долго этим занимался, что уснул прямо с гитарой в руках. Он проснулся ночью от громкого смеха Аманды. Фенек вышел из спальни, прошёл в коридор и посмотрел в дверной проём, который вёл в гостиную. В гостиной на белом диване Фенек увидел обнажённую Аманду с каким-то мужчиной… Они что-то говорили на своём английском и смеялись. Фенек закрыл глаза и молча снова пошёл в спальню. Он собрал свои вещи и молча ушёл, хлопнув дверью. Аманда только тогда спохватилась. Но уже не стала бежать.

В Нью-Йорке всё ещё шёл дождь. Фенек видел женщин с зонтиками на высоких каблуках, видел девушек в платьях, закрывающих голову курткой без капюшона. Огни ночного города отражались в дороге, которая благодаря дождю стала, словно зеркало. Бесконечно ездили машины и такси. А Фенеку даже идти некуда было… У него нет денег, чтобы купить себе что-нибудь или уехать домой… Он с рюкзаком на плечах и с сумками в руках одиноко шёл по улицам, а дождь всё поливал и поливал. Фенек отправился в район Бруклин, который ему нравится больше всех. Дождь немного прекратился. Он поставил сумки на землю, сел на них, достал гитару, достал кепку и положил рядом с собой. Он начал играть и петь песню… После дождя улицы немного опустели, но не совсем. Многие люди восхитились навыками Фенека. Некоторые из них не пожалели денег и кидали ему их в кепку. Одна девушка в лёгком платье и пальто вышла из одного дома Бруклина. Она подошла поближе к Фенеку. Девушка выглядела прелестно, как-будто из другого времени. Мило улыбалась эта девушка парню и попыталась познакомиться.

– You are delicious, you play very beautifully on the guitar. Want some tea? I see that you really were frozen. The rain was strong.55
  Вы восхитительны, вы играете очень красиво на гитаре. Хотите чаю? Я вижу, что ты, действительно, замерз. Дождь был сильным.


[Закрыть]

Фенек посмотрел на милую девушку, а потом молча убрал гитару в футляр, деньги положил в карман, убрал кепку и, взяв в руки сумки, ушёл… Нет, ему уже хватило любви. Тем более этой девушке тоже вскоре не понравится необычное имя… Фенек искал какую-нибудь закусочную или кафе, чтобы поесть. Парень нашёл какое-то кафе и заказал себе там еду. Он поел. Недалеко от закусочной была автобусная остановка. Там он дождался автобуса, который ехал, неизвестно куда, и сел на него. Фенек ехал в автобусе, не зная куда. Он слушал музыку в наушниках и смотрел на меняющиеся улицы за окном. Парень думал о том, что теперь его ждёт. Ему придётся вечно играть на улицах, чтобы выжить. Иначе никак. Он осмотрел тех, кто ехал в автобусе. И вдруг он увидел напротив себя знакомое лицо. Это была Авриль… Неужели это совпадение? Может быть, Фенек сошёл с ума? Может быть, это видение. Он как раз смотрел её фотографии в своём телефоне. Она молча смотрела на него, и тоже слушала музыку в наушниках.

Фенек потёр глаза, но всё равно ему видно было Авриль… Она смотрела всю дорогу на него до следующей остановки. Тот, кто сидел рядом с Авриль, вышел, и Фенек подсел к ней. Она смотрела на него. Он смотрел на неё и не мог осознать, что это, действительно, она.

– Привет…, – сказал он своим тихим, но густым голосом…

– Привет, – сказала Авриль так же тихо, не отводя глаз от его глаз.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Фенек.

– Мы с тётей прибыли сюда недавно… Но всего лишь на пару дней…

– Понятно…

Они никак не могли осознать, что сейчас происходит.

– Аври, – Фенек дотронулся до руки Авриль своей холодной рукой…

– Фенек…, – сказала она.

Фенек прикоснулся к губам Авриль и страстно поцеловал её. А потом резко он проснулся на том месте, где сидел изначально, напротив него никого не было… Он доехал до конечной остановки и вышел… Теперь ему ещё и сниться будет всякая ерунда… На самом деле Фенек сильно скучал по своему городу и Авриль… Может быть, он до сих пор любит её? Где-то в том месте, где оказался Фенек, он поставил сумки и лёг на них. Парень листал новости в телефоне и увидел, как Авриль выложила аудиокнигу Ани. Читала там Авриль, так как Аня заикается. Он включил в наушниках аудиокнигу, закрыл глаза и начал слушать тонкий и аккуратный голосок.

(…) Пока кораблей в Солнечный не было, древокров отправился к поместью Натаниэля, вспомнив о словах леди дэв Хьюг. В Драме мало знатных домов, именно поэтому поместье Натаниэля можно легко было узнать по его индивидуальности и заброшенности. Фридом заполз через окно в дом, так как дверь была заколочена досками. Повсюду разбросаны самые разные вещи, дорогих среди них не было. Видимо, у «доброго» Натаниэля всё благополучно забрали его «добрые» родственники. Древокров прошёл по опустевшим комнатам и почти ничего не нашёл. Он расстроился после поисков и сел на голый пол. Его взгляд устремился в окно. Фридом так долго смотрел на млечные облака, что ему показалось, будто какая-то девочка смотрит в окно, встав на деревянную табуретку, хотя раньше её здесь не было. Он встал и подошёл к ней. Его рука осторожно дотронулась до неё, чтобы понять, жива ли она или это просто дух. У девочки нелепо заплетены косички, с них уже спадали ленточки, платье старенькое, таких уже, скорее всего, никто не шьёт. Девочка повернулась.

– А вы знали, что на самом деле всё живое? – спросила девочка у Фридома, повернувшись. Она была совсем живая, настоящая, осязаемая.

– Правда? – спросил древокров, ни капли не удивляясь.

– Ты очень красивый, – она дотронулась до роз в венах древокрова, и он почувствовал что-то тёплое.

– П-правда? – древокров покраснел.

– Правда, у вас очень красивые розы, – девочка понюхала их. – Вы знаете, мне порой кажется, что фантики от конфет живые, я не могу их просто выбросить, – сказала девочка, опустив голову. – А мама винит меня за беспорядок…

– Даже каждая травинка жива? Ты не боишься ступать по ним?

– Да, а вы не знали? Но я аккуратно, чтобы сильно не сделать больно. Дядя Натаниэль говорит, что живое только то, что умеет дышать, но я ему не верю, – сказала девочка. Фридом вдруг понял, кто оказался перед ним. Эти синие глазки, нелепые пушистые волосы, которые насилу завязаны в косички. Парень понял, что перед ним стоит совершенно живое воспоминание, Филин, совсем маленькая.

– А вдруг он прав? – спросил древокров.

– Не правда, я лучше знаю то, что живое не всегда умеет дышать, – сказала девочка.

– Может быть…

– Нет! – девочка нахмурила брови. – Так и есть. Только всё это оживает не в реальности, а в голове и в сердце, – она посмотрела на грудь древокрова, через кожу хорошо было видно кровавое сердце, стучащее приятным звуком.

Вдруг пришла молодая женщина, у неё аккуратно уложены волосы, а платье тоже старое. Она как – будто не заметила Фридома и обратилась к девочке.

– Филин, ты опять говоришь со своим «другом», – сказала женщина.

– Он живой, мама, я его вижу, ты видишь? – девочка пальцем показала на Фридома, с надеждой смотря на женщину.

– Там никого нет, дорогая, – сказала женщина, в упор посмотрев на древокрова. Она, действительно, не видела никого там. Всё это заставляет сомневаться, кто оказался сейчас в этом доме реальным, а кто не реальным.

Древокров лишь молча наблюдал за всем, что было у него перед глазами, бездумно выставив глаза перед той, кто не верит в его существование. Женщина улыбнулась и ушла, сказав девочке, что обед уже скоро будет готов. А что, если древокров Фридом существует вне времени? Что, если он живёт во все времена, как Древесный?

– Видишь, она думает, что ты не живой, но ты же живой, ведь правда? – спросила девочка.

– Правда, – Фридом теперь уже не мог не согласиться с этой малышкой.

– Пойдём, – девочка взяла Фридома за руку. Это могло быть не правдой, но ощущения детской руки были настоящими. – Я тебе покажу.

Тот не сопротивлялся, ступая по деревянному полу, разваливающемуся от старости, за девочкой. Она была настоящей, так же свободно выражает свои мысли, как и нынешняя Филин. Фридом пришёл в какое-то место, он не заметил, как перестал ощущать руки малышки. Перед ним оказались какие-то доски, выпирающие из пола. А рядом стоял человек в дорогих одеждах и вытирал руки о какой-то платочек, после чего ушёл. Древокров достал доски и увидел в земле какой-то ящик. Он открыл этот ящик. Там хрупкие листы бумаги. Фридом осторожно достал их и начал читать.

Видимо, это случайно сохранившееся бумаги, в которых до сих пор хранится память обо всём том, что происходило. Выцветшие лица от старости, мимолётные режущиеся слова. Помимо записок в ящике были ещё и портреты, которые нарисованы каким-то художником. Среди них была и малышка дэв Чар, которую только что перед своими глазами видел Фридом. Она в том же платье, с теми же косичками…. Не может быть, Фридом ведь мог и не найти всего этого. Оказалось, воспоминание о Филин до сих пор живо в этом доме. Оно, видимо, до сих пор живёт старостью высохших воспоминаний и образов, не желая с этим расставаться, а также не желая бездумно бродить в старом доме. Так или иначе, оно решило помочь Фридому. Он поблагодарил девочку, чувствуя за спиной её присутствие.

– Не за что, – парень услышал эти слова, а после этого топот маленьких ножек по полу, отдаляющийся в коридоры дома.

Фенек уже почти спал и пробирался в глубину своего подсознания. Он невольно размышлял о том, что происходит в книге… Он даже представил себе, что крошка Авриль тоже не зря привиделась ему, как та девочка Филин Фридому. Фенек думал, что Аври сейчас рядом с ним, живёт где-то в нём… Знала бы она, как горячо его сердце… Ах, знал бы он хотя бы сам. Однако же Фенек, хоть парни такое и не слушают, хотя читают ли они вообще…, продолжал слушать книгу.

(…) Пёстрое поле, наполненное цветами. Бегущая сквозь цветы девушка поднимает руки в высокое чистое небо, на котором лишь изредка плыли облака. Куда-то пропала бордовая шляпа, открыв целую картину уснувшему древокрову. Будь он художником, он бы запечатлел образ. Сладкими мыслями храним, безмятежный Фридом побежал вслед за причиной своего появления здесь. Чудный образ, ловящий ароматные лепестки и нежащийся в белладоннах всё больше приятных пейзажей. Конечно, такого не может быть. Но древокров давно поставил всю правду, признанную миром, под вопрос. Он счастлив, но лишь в тени наслаждался порхающими ручками и ножками, как – будто прелестным цветком с маленькими полосками жилок. Девушка подбежала к наблюдателю.

– Твой взгляд так нежен, но ты один…, – сказала она, сменив улыбку на сожаление.

– Я не один, совершенно, – сказал Фридом.

– А я вижу, ты вечно смотришь, а коснуться не хотел? – спросила девушка.

– Это эгоистическая страсть и мрак, которая заставляет людей сильно болеть любовью, – утвердил древокров.

– Как – будто ты не человек…., – девушка смотрела сквозь бледную кожу.

– Нет, миледи, не совсем…., я древокров…, – Фридом загрустил.

– Цветок в своей земле взрастил, в тени желаньям его же ты не внял, подавая цветка корни солнцу, ты боялся тенью всех лучей испугать. Но будет кто, пойдёт и вырвет, оставив только листья одинокие без цветка тебе, а ты опять своим взглядом проведёшь по неизведанной земле…, – сказала девушка, наполняясь с каждым словом грустью.

– Это моя сущность, я обязан быть растением в тени…, тем более, не в моих правах своим присутствием всем докучать…, – сказал Фридом.

– А как другие?

– А другие уж не я….

– Понимаю, но посмотри, – девушка коснулась своей рукой руки парня. Миллионы разноцветных бабочек вышли из вечно немых вен, связанных со стеблями растений, глаз древокрова, они поплыли по воздуху, заполнив чудесные цветы, в которых гуляла та девушка. Фридом вдруг почувствовал себя свободным: все бабочки из груди и головы, все вырвались на цветы. Он почувствовал, что освободил из плена лёгких существ, которые уже когда-то устроили бунт в его теле.

– Ты видишь, друг мой, тобой посажены цветы и на них только лишь твои бабочки быть суждены, – сказала девушка, так выставив руки, как – будто она хочет обнять всё поле.

Фридом очнулся, когда услышал стук трюма обо что-то деревянное. Он использовал магию скрытности и подождал, пока вся команда выйдет с корабля. После этого пробудившийся путник вылез из трюма. Перед ним открылся порт Солнечного. Он был на месте.

Фенек совсем не воспринимал эту книгу, как что-то слишком слащавое, как это делают некоторые парни. Он слушал, оценивал и размышлял. И сейчас, пока небо Нью-Йорка гладило его, он слушал прекрасный голос Авриль, слушал мысли девочки, которая, казалось бы, просто серая мышка. И он понимал, что не всегда, любя кого-то, нужно обязательно закрывать своей тенью беззащитный цветок или жертвовать им кому-то, у кого больше солнца. Достаточно выпустить свою бабочку, пчёлку на цветок… Так он выглядит красивее: в почве, под солнцем, сияющий от бабочки или пчёлки… Так он выглядит здоровее, чем в жадных руках кого-то. И Фенек всё понимал… Он постепенно всё понимал. Но ему было мало. Любые читатели читают свою книгу с жадностью, а Фенек волновался, что будет дальше. И он всё слушал и слушал…