Текст книги "Минус бесконечность"

– Угомонись, Фенек, – говорила она.

– Тише, – он приложил указательный палец ко рту девочки и вновь повернулся к Саше. – Ну, так, что?

– Я хочу попробовать! – сказал возмущённо Саша.

– Нет! – закричала Авриль, и все сразу обратили внимание на эту неприятную ситуацию. Музыка вдруг замолчала. А все начали ожидать, подобно вкусному блюду, драку. Да, теперь это считается, как развлечение. Всем было от этого весело. И на такую драку все они, пьяные подростки, накинулись, как собаки на мясо.

– Даня, включи рок: хочу, чтобы было не так скучно драться с аристократической крысой, – сказал Фенек, размяв пальцы.

Даня, который отвечал за музыку, тут же включил что-то из рока, который громко заорал во всём пространстве, и нагрел кровь в венах Фенека для драки. И когда она закипела, кулак, из которого выпирали кости и вены, вместе с нотами электрогитары прошёл по белоснежному лицу Саши.

– Не надо! – Авриль прыгнула на Фенека, на что тот оттолкнул девочку в сторону. Она упала на пол и от страха уже не могла встать.

Подростки безмятежно смеялись и поддерживали Фенека. Лежа на полу, Авриль лишь слышала резкие звуки, звук капающей крови…, глупые смешки, ломающиеся голоса… Она чувствовала огонь, который сейчас сожжёт бедного Сашу, чувствовала запахи вейпа… И когда эти звуки прекратились, она поднялась и увидела: Фенек с окровавленными руками, с треснувшей губой и хладнокровным взглядом…; Саша, еле дыша, валялся на полу… Сердце ужаснувшейся Авриль забилось сильнее. Она подбежала к Саше и злобным взглядом посмотрела на Фенека.

Все продолжили дальше веселиться. А она подошла к Фенеку и расплакалась прямо перед ним.

– Ты – монстр! Фенек, ты самое настоящее животное! Прошу тебя, исчезни уже в этой толпе куда-нибудь подальше! Ты меня уже бесишь, чудовище! – она била его своими маленькими бледными кулачками по крепкой бледной груди, которую хорошо видно сквозь почти прозрачную белую футболку, голос её ломался от слёз и психа.

– Прости, – Фенек поцеловал Мышонка в щёку так, что его кровь из губы случайно отпечаталась на её щеке. Он бросил на неё туманный взгляд, полный печали и сожаления, и тут же удалился в дымовое пространство. Она мрачно и недоумённо стояла, провожая его до конца…

Авриль тронула свою щёку, и на её маленьком пальчике оказалась тёмная горячая металлическая кровь… Она заплакала ещё раз… Лицо её покраснело от слёз… Она своим пальцем вновь мазанула себя по щеке, схватилась за волосы, упала на колени и горько заплакала… Она так сильно любит Фенека и так сильно ненавидит его… Он чёртов эгоист, как был, так и остался. Ему всё равно, что чувствовала Авриль, всё равно, что чувствовал Саша. Он хладнокровно бил… Поступал ужасно… И теперь он где-то в этой толпе, где-то в свете прожекторов до сих пор мелькает его образ…

Девочка подошла к Саше и приподняла его голову, на что он улыбнулся.

– Прости меня, это я виновата…, – говорила Авриль…

Авриль помогла Саше отмыться от крови, промыть раны, намазать его синяки и раны мазью… А когда вечеринка наконец-то закончилась, Авриль попрощалась с Сашей, сто раз извинившись, и пошла по ночным улицам домой…

Её тревожили мысли о Фенеке… Он порой кажется Авриль таким загадочным, волшебным существом, которое сложно понять… А порой – просто эгоистом, который всё привык забирать только себе. Она не знала, чему верить… И ей, конечно же, проще было забыть его. Но он везде появляется, словно назло.

—

День сменялся другим… После той ночи девочка старалась не вспоминать о Фенеке. А улицы всё так же, как и раньше, ласкали юную Авриль. После выступления снега всё вновь растаяло, а небо очистилось. Авриль просто решила прогуляться по тротуарам, сходить на своё любимое место за Дворцом Искусств. Она включила в телефоне музыку и наблюдала за людьми, за погодой… Всё тот знакомый тротуар, который горкой вёл к Дворцу Искусств… Всё уже такое знакомое с приезда сюда шотландки, но одновременно чудесное.

Дворец Искусств всё так же, как и раньше, блистал в своих торжественных, королевских огнях… Большая площадь, красивый вид на горизонт, на город всегда ласкали изумруды Авриль… «Как это эстетично!», – думала девочка каждый раз.

Авриль села на изгородь и сразу стала свидетелем битвы весны и зимы… Одна часть озера не уступала другому. В душе человека порой тоже бывают подобные битвы, словно одна часть борется с другой… И уж проще взорваться, чтобы разлететься на части, чем понять, какая часть всё-таки лучше.

«А в чём смысл этой вечной беготни по кругу?» – думала Авриль… Её восприятие мира менялось. Ещё, будучи маленькой девочкой, Аври однажды хотела себе парня, чтобы были романтические свидания, прогулки под дождём, совместный просмотр фильмов, объятия и поцелуи… Но что? Что если всё это лишь поверхность, под которой очень сложная глубина? Авриль наивно влюбилась в обычного, казалось бы, парня, который раньше постоянно молчал… А теперь она так много знает, так много знает, что понимает: о любви не знает она ничего… Авриль смотрела на эту горку с острыми камнями и вспоминала, как, прижавшись к холодному и одновременно тёплому телу, летела вниз… Она чуть не умерла два раза… Или даже три… Воздух подхватил её размышления. Она чуть не умерла от холодной воды, от острых камней, даже от алкоголя… «Нет», – отмахнулась Авриль, а потом вдруг потрогала себя по лицу от растерянности и поняла: весь смысл любви, смысл жизни вовсе не во взлёте… Наш смысл в падении…

Почему мы всегда хотим лететь? Скорее всего, потому что падать всегда больно. Но почему тогда так? Если больно, значит, плохо? Так было всегда… Одни лишь песни о полётах, о небесах, а глубина морей только в глазах… Это сравнение. Ведь «окна в человеческие миры» зачастую так же не изведаны, как морские глубины… В этом и есть вся прелесть – осознавать загадочное.

Авриль вспомнила слова Фенека: «Это баланс Вселенной». Мы, действительно, рождены в своих телах, чтобы познавать, страдать… И мы часто ошибаемся, когда думаем: «Будь я парнем, то я была бы самым лучшим парнем»; «Будь я девушкой, я был бы лучшей девушкой». Но этого бы никогда не случилось… Мы думаем так из-за своего уже приспособленного ума. Парни заранее знают о парнях, а девушки о девушках. Поэтому эти предположения ошибочны. Но, действительно ли, все эти мучительные догадки о неизвестном, трудности понимания противоположного пола, страдания из-за любви, прочие страдания – падение? Действительно. Всё это просто падение… Благодаря ему мы осознаём происходящее.

Падение нам намного важнее, чем полёт, потому что когда нам больно, то мы учимся, осознаём, пишем картины, пишем дневники, песни, книги, то есть отражаем свои души в искусстве, чтобы нести нравственность в мир, нести мораль…

А много ли вам даст секундная радость, которая может быть не настоящей? Много даст только та радость, которая, действительно, проста и одновременно сложна. Обычно эти радости в обычных моментах, коротких, но солнечных… И очень часто нам удаётся их просто не замечать… Но именно эти радости – самый настоящий полёт, во время падения будет лишь тёплая грусть и надежда…

И всё-таки жадность, эгоистичность, равнодушие и всё прочее мы обязаны испытать, ведь это баланс Вселенной, который состоит ещё и в том, что добро не может существовать без зла, а зло без добра. Тогда мира бы не существовало. Так как зло и добро приобретают свои значения только благодаря друг другу.

И если это нормально, падать? Тогда… сомнения по поводу Фенека совершенно ошибочны… Именно он научил Авриль видеть. Сомнения по поводу поколения также ошибочны… Взрослые тоже бывают глупыми. И Авриль смело слезла, встала на землю и посмотрела в небо. Лёгкий ветер ударил её по лицу, и она уже всё поняла. Она уже всё поняла.

—

Кабинет математики снова тускнел под лампами, а сонные лица зомби так и не могли засиять хотя бы на пару секунд. У одной Авриль наблюдалась таинственная нежная чистота и свежесть на лице. Она уже не чувствовала себя такой же, как и раньше. Учительница сегодня странно злилась… Может быть, плохое утро? Она вновь повернулась к классу и начала свои громкие осуждения.

– Да как же вы не можете понять?! Вика! Вместо того, чтобы за телефончиком сидеть, лучше бы алгебру поучила! Аня! Сколько раз ещё мне говорить, чтобы ты подходила?! Ксения, Слава! Вы больше не будете сидеть вместе, вы только мешаете друг другу! Вот тупое поколение пошло! Ваши родители ради вас стараются, а вы! Кроме телефонов ничего не видите! – странный мелкий звук заставил замолчать учительницу.

Все бросили свои печальные взгляды на вставшую из-за парты Авриль.

– Позвольте я скажу. Вы не правы, – сказала Авриль спокойным голосом. – Вы так наивны, простите, но вы наивны. Наивны до ужаса. Мне больно от осознания того, что вы обманываете нас. Я знаю, какими вы нас видите. Вы хотели, чтобы мы говорили? Скажу я сейчас. Вы всегда думали, вероятно, что если на ребёнка накричать, то он всё поймёт, примет на себя бремя вины! Но посмотрите на эти лица! – Авриль размахнула руками, и в бледном свете появилась искра, на бледных лицах появилось впервые что-то естественное. – Увидьте же эти маски мёртвых тел! Увидьте, как в тайне они ненавидят вас всей своей душой. Они могут улыбнуться вам прямо в лицо, избегать вас, но вы никогда не узнаете правду, потому что они боятся и ненавидят. Они закрыты, скрыты, покрыты белой пеленой печали и безысходности. И нет, не потому что вы страшная! А потому, что вы убеждаете их в том, что они страшные! Да! Вы вините их за существование, за жизнь в их поколении.

Вы делаете так, чтобы они ненавидели своё поколение, а не пытались бороться против проблем! Вы делаете так, чтобы они боялись вас, чтобы слушались, как покорные существа без капли жизни. Но нет. Вы думаете, телефон отбирает жизнь подростков? Вы видите лишь уроки, лишь перемены, лишь школьную жизнь. Вы не видите их в жизни, вам ни за что не заглянуть туда, где они вместе с семьёй и с друзьями. Вы не видите их без телефонов, и потому не нужно судить!

Самое смешное – это то, что не мы виноваты в том, что у нас всё это есть, как плохое, так и хорошее. Всё это остатки тех поколений. А вы вините лишь наше, где всего накопилось по горло. Мы – блуждающие огоньки, потерявшиеся среди всего. На нас много всего навалилось в плане знаний и «прелестей», именно на нас, именно сейчас. И мы пытаемся разобраться с этим, но это не так просто, не так быстро. Мы пытаемся понять, что нам прошлые времена дали хорошего, а что – плохого. Вы не знаете об этом, потому что вы видите лишь поверхность, вы не видите глубины. Мы складываем всё в свою голову упорным трудом. Мы стараемся ради своей семьи и ради себя. Нам ещё как-то хватает времени на свои увлечения. И мы просто на перемене отдыхаем, но мы не сдаёмся. Пусть не все такие. И не ваше дело, каким образом мы это делаем.

Не знаю, почему я так наивно была убеждена, что мы худшие. Я ошибалась. В ваше время было одно, в наше – совсем другое. И вы не сможете помочь нам, не сможете никогда, потому что не понимаете и никогда не поймёте. Мы…, – Авриль провела взглядом по знакомым лицам. – Я не знаю, что после нас останется: спасёт ли нас процветающее искусство или новые технологии, умрём ли мы от передозировки, чем угодно… Я не знаю, каково будет следующим… Как им выжить в этом сложном мире, где на них ещё и давят? Но я никогда не позволю их ввести в заблуждение, как нас ввели все, ни себе, ни другим людям. И когда мои дети будут испытывать свою судьбу в этом меняющемся мире, где копятся знания времён, то я никогда не скажу им, что они тупые, что их поколение плохое. Я буду воспитывать их, ругать за плохие поступки, чтобы восторжествовала мораль, но никогда я не буду их ругать так, как это делаете вы. Как говорится, во всём есть граница, и вашей власти над нами она тоже есть, – слова Авриль путались в её голове…, она сама не понимала, что говорит, но она чувствовала, что вылила почти всё.

—

Если вы думали, что это конец, то я разочарую вас. Не всё так просто, как кажется.

—

Вика и Аня бежали за Авриль, которая гордо уходила из школы после уроков. Она была счастлива, что заставила задуматься, заставила засомневаться. И она знала, что всегда будет спорить, когда надо.

– Аври! Аври! Стой же! – кричала Вика.

– Что случилось, Вик? – спросила Аври, обернувшись.

– Я тебя очень люблю, Аври. Прости меня за то, что я тебя назвала композиционной ошибкой… Прости, – Вика накинулась на подругу с объятиями.

– Ничего, Вика, спорить и ругаться – это самая замечательная особенность человека. Он тогда чувствует себя свободным и индивидуальным. Сейчас я это поняла, – сказала Аври, нежно обняв Вику.

– Это было просто потрясающе, Авриль! Как же ты до всего этого дошла, как… как же ты сумела это всё высказать?! Я восхищена, – говорила Аня, которой о таких смелых действиях можно было только мечтать…

– Аня, я сделала это всё ради нас. И мне совершенно всё равно, что думает наша учительница. Я счастлива, – говорила Аври.

– Ой, Аври, мне нужно бежать, а то мы с мамой договорились по магазинам походить. Ты пойдёшь завтра гулять? – спросила Вика.

– Пойду, конечно.

– Не терпится всё Поле рассказать! – сказала Вика, уходя.

– Аври…, мне бы хотелось поговорить с тобой. Я… Я давно хотела… И…, – говорила Аня, как всегда заикаясь.

– Пойдём тогда прогуляемся, Ань, – сказала Авриль.

И девочки отправились гулять по солнечным местам… Хорошая погода стала идеальной средой для разговора.

– Ты чего-то какая-то грустная. В чём дело? – спросила Авриль

– В очередной раз пытаюсь понять себя, – говорила Аня.

– Что именно?

– Всё, Аври…, всё…

– Ты быстро хочешь понять все свои 15 лет? – спросила Авриль.

– Пытаюсь, и хорошего ничего не нахожу. Помнишь, я тебе говорила о том, какая я до ужаса пассивная?

– Помню, конечно.

– Из-за этого меня считают слабой… Это так ужасно. Мной так легко манипулировать. А ещё мне всех вокруг жалко, и я всё равно не смогу ответить, как ты ответила, понимаешь?! А эта глупая дрожь в голосе, в теле, когда я что-то говорю. На устном экзамене я вообще расплакалась, как маленький ребёнок! Во мне не воспитано никаких качеств, которые мне так нужны в этой жизни. Я – ничтожество! А ещё у меня низкая эмоциональная устойчивость: я совсем не могу контролировать себя. Я такая закрытая, такая… ужасная…

– Скромная, спокойная девочка, которая слушает рок. Мне кажется, в тебе просто ещё многое не открыто. Нужно постараться, Ань, всё получится.

– Причём же тут рок?

– Да при том, что ты на самом деле многогранная. Я не могу тыкнуть пальцем, например, на этого парня, – Авриль посмотрела в сторону мальчика, который что-то тыкал в телефоне и слушал музыку в наушниках, – и сказать, что он только свой телефон любит. Я же ничего о нём не знают, я вижу только то, что мне дозволено. А ты…, ох, Аня, о тебе просто все сложили одно мнение: если ты молчишь, значит, что ты не хочешь ничего говорить, но так ли это? Если ты не можешь ответить – это не значит, что тебе нечего ответить. Пойми, наша жизнь – театр, я сто раз готова это сказать всем людям, и все мы просто актёры. Мнение тех, кто на нас смотрит, складывается только по тому, какие мы играем роли, какие носим маски. Они не видят то, что глубоко внутри нас. И наша задача, как актёров театра, как людей в жизни, выбрать свою роль, оценить свои возможности, чтобы сыграть её, передать свои способности зрителям.

– Да, это понятно. Но ведь актёры передают зрителям переживания героев… Я же не могу кричать везде, что у меня на душе…

– Это сложный вопрос… Надо подумать… Хотя, можно, наверно, и не думать. Ведь нам же всего 15 лет. Что мы, старики что ли, чтобы о жизни рассуждать? – засмеялась Авриль. – Хотя я, конечно, шучу. Ведь думать о жизни надо в любом возрасте. Мы ведь живём и в детском возрасте, и в подростковом, и в зрелом, и в старческом.

– Это точно, – улыбнулась Аня.

– Не переживай. Посмотри, как солнце радо твоей роли. Оно-то знает, что у тебя там, – Аври тыкнула Аню в сердце, и на лице той засияли веснушки.

– Спасибо, Аври. Я попробую успокоиться.

И солнце, освещая всё до сих пор, благоволило девочкам. Тротуары всё ещё сияли… Свет солнца отражался в окнах так, что невозможно было поднять голову. И они смотрели либо в землю, либо немного приподняв голову, друг на друга. Девочки весело смеялись и разговаривали обо всём.

– Сегодня так жарко, и небо такое чистое, словно вымытое. Я так же чувствую себя после душа, очищенной, но навряд ли мне есть, чем светить, как ему, – говорила Авриль, жмурясь от яркого солнца.

– Есть. Конечно, есть, – сказала Аня, запечатлевая одноклассницу в лучах. – Просто люди светятся незаметно, и никто этого почти не видит.

– Да, самое смешное то, что яркий свет видно всем, – голос Авриль вдруг наполнился чем-то грустным, когда она смотрела на солнце и на радостных детей, – а бледный – почти никому, – она бросила взгляд в сторону хмурых людей.

– Тогда я точно могу светиться только бледным светом…, – загрустила Аня вместе с Авриль.

– Пусть даже так, но я вижу его, Ань. И яркий свет ещё проснётся в тебе.

– О, Авриль…, мне не хватало такого собеседника…, – Аня заплакала. – Почему же я раньше не была рядом?!

– Аня…, ты самый загадочный цветочек из всех цветов, – у Авриль так же заслезились глаза, – но, если мы встретились сейчас за столько лет школы, значит, так нужно было.

– Да, думаю, так и есть…

Их прогулка незабываема. Нет, ничего необычного они не увидели во время её… Но необычное что-то зародилось в их душах, ищущих покоя… Почему-то эта тихая дружба так спокойна…, так незаметна, что они, несмотря на открытие друг друга только сейчас, уже выливали себя полностью.

– Тебе повезло, Авриль. У тебя есть красивая внешность… И ты набралась разума не тратить её, например, в какие-нибудь однотипные музыкальные клипы…, которые у нас сейчас преобладают…, – говорила Аня.

– О, клипы – это да… Тоже тема для рассуждений. Но раз уж ты заговорила о внешность… Нет, Аня, красивым девочкам не всегда везёт по нескольким причинам. Во-первых, как только кто-то замечает, что они, действительно, красивы, им автоматически прививается образ какой-нибудь самовлюблённой популярной легкомысленной девочки-школьницы… Потом эти ужасные слухи, ненависть. Во-вторых, когда ты красив внешностью, никогда не знаешь, любят ли тебя на самом деле твои друзья и твоя половинка… Здесь можно только догадываться, – говорила Авриль с грустью, – зато в однотипных клипах внешность точно пригодится.

– А я не думаю, что ты плохая. Я никогда так не думала. А все эти «красота-плохое» – это просто стереотипы… Не всегда им нужно верить, – сказала Аня, улыбнувшись собеседнице.

– Значит, и тому, что все скромные – слабые, не стоит верить, – улыбалась Авриль в ответ.

– Тогда до встречи, Аври… Спасибо, что поддержала, – сказала Аня, уходя.

– Тебе спасибо, Ань, – улыбнулась Аври.

Авриль же пошла домой.

—

Девочка долго думала о том, что творится в её поколении. Всё-таки сказать о том, что её поколение нужно понять, это очень мало. А чем мы увлекаемся? Что отвлекает наш ум от учёбы и т.д.? Что, собственно, мы видим в своих телефонах, планшетах и компьютерах? Прежде всего, это музыка. Подростки не вылезают из своих наушников. Авриль слушала в своих наушниках любимые песни, которые отвлекают её, вызывают чувства… Да, она очень сильно любила рок-музыку: слушала Twenty One Pilots, Three Days Grays; отдельные произведения – Elliott Smith – «Between The Bars», I See Stars – Underneath Every Smile, Nothing But Thieves – Sorry. Девочка слушала даже популярные сейчас каверы, то есть перепевы песен одних людей другими людьми (очень часто на свой лад) – Guano Apes – Lose Yourself, Our Last Night – Skyfall. Многие подростки сейчас, конечно, предпочитают рэп и рок поп-музыке… Везде появляется что-то новое, готовое либо пронзить душу, либо заставить выплюнуть что-то противное из себя после просмотра клипа на песню или прослушивания самой песни. Но музыкой это поколение богато… Как однообразной и бессмысленной, так и отличной от других, своеобразной и вызывающей настоящие чувства. И, хоть рок, рэп, поп – это широкие названия. Есть ещё многообразие поджанров

Что же насчёт просмотра видео в интернете на различных видео хостингах или же в социальных сетях и на телевидении? Многие подростки, конечно, обращают внимание именно на видео. Ведь на одном популярном видеохостинге блогеры, летсплейщики, разные обзорщики приносят своей аудитории свои идеи, строят свою карьеру сами, пусть и не всегда. Обзоры популярных компьютерных игр привлекают молодёжь, видео из путешествий привлекают молодёжь, яркие и индивидуальные образы, у которых нет границ. Эти люди имеют право высказаться обо всём. Их не ограничивает ничто, как это делается на телевидении. Нет никаких контрактов. Полная свобода. И подростки берут с них пример: они умеют высказывать своё мнение, аргументировать его, придумывать что-то новое, вдохновляясь своими идеалами. Телевидение – это не то, чего хочет молодёжь. Совсем не то. Только лишь сериалы и фильмы могут привлечь их.

Соответственно на всю музыку, сериалы, фильмы, блогеров и т. д. у взрослых одно мнение – это плохо. Как говорил один человек, которого любила смотреть Авриль, из того самого видеохостинга, обозревая как раз то самое телевизионное шоу, где взрослые люди говорили об интернете: «Ведь мы уничтожаем то, чего не понимаем». И это правда. Взрослые так же ненавидят интернет, как и молодёжь. Они ведут себя глупо: обвиняют подростков, обвиняют интернет. Но это поколение радикально другое, как же вы можете кого-то обвинять, если ничего об этом не знаете?

Многие подростки уже осознали, что на телевидении бывает обман. И им это не нужно.

Авриль думала об этом… И она очень боялась непонимания между взрослыми и подростками. Это может превратиться в войну… И это ужасно. Одновременно девочка счастлива, ведь её тётя не думает так же, как и другие. Она старается понять новое поколение и не стремится запихнуть своё в него.

Но девочка также подумала о том, что ей не нужно забывать старое. Она ведь любит старые фотографии, запах фотоальбомов, те причёски, тот молодой рок, то время. Дома она захотела вдохновиться чем-то стареньким. Девочка слушала песни 90-ых и даже 80-ых годов. Это действительно вдохновляло её, вызывало какие-то необычные чувства. В её наушниках играла старая композиция рок-группы Scorpions – «Rock You Like a Hurricane». Группа была создана в 60-ых годах, но она недавно выпустила альбом. Так бывает.

Аври рассматривала чёрно-белые безупречные лица, дышащие чем-то свежим и вдохновляющим… Её мама и её папа, дедушки, бабушки. Фотографии большой семьи с милым пёсиком…, красоты шотландских деревень. И у неё было это всё… И теперь лишь на чёрно-белых, только порой цветных фотографиях у неё осталось хотя бы что-то. Авриль поняла, как сильно она любит своих родителей… Невольно слёзы потекли реками из её глаз… Пушистый кот лишь ловил хрупкие слезинки и кусал хозяйку, чтобы та перестала плакать. Но она не могла перестать…

Молчаливый вечер, нежные фиолетовые облака в оранжевом море неба… Скромные огоньки… Каменные дома, словно в сказке… Маленькая Авриль смотрит в окно… Пушистым одеялом её неожиданно накрывают белоснежные руки мамы, немного сморщенные от недавней помывки посуды… Но девочка не может оторвать глаз… Нежные тона любимого города притягивали её снова и снова, когда она ложилась спать. Мама нежно шепчет её на ушко, чтобы та наконец-то легла на подушку. И снова по мягким белым волосам проходят руки мамы… Снова её горячие губы касаются маленькой головы… И всё как всегда… Она выключит свет, а утром малышку разбудит уже другой свет. Кто же мог подумать? Кто мог себе представить, что однажды свет уже никто не будет выключать, что однажды… однажды никто уже не поцелует и не укроет одеялом? О, как же это грустно, как это трагично…

Авриль смотрела в окно, где уже совсем другой город, она смотрела на комнату… Она ужасно холодная, ужасно грустная… И всё… Если бы не тётя Анна, то от Авриль не осталось бы уже ничего… Она словно хрусталь… Настолько же прекрасна, насколько хрупка. Она упала в подушку и сказала «Мама». Её ужасные крики, всхлипы стали слышны… Она задыхалась от слёз и ничего не могла с этим поделать. Её любовь к старым фотографиям, быть может, от того, что там, на этих чёрно-белых снимках, остался целый мир, так резко вырванный из реальности. Она ужасно скучает… Однажды вечно пылающие руки её мамы, вечно горячие охолодели… Глаза, которые всегда так нежно смотрели на своих близких, закрылись… Стали видны лишь фиолетовые вены на бледной коже. Ох, Авриль мечтала о том, чтобы ещё хоть раз обнять свою маму, от которой всегда пахло тестом или её любимыми духами. Она помнила и её голос. О, голос всегда так трогал её душу… Она пела колыбельные… И своими песнями она просто уносила уязвимое воображение ребёнка в чудесные страны, в страны Шотландии и другие страны… Её голос… Ох… Он всегда сочетался с нежным небом… А губы… Ох… Они всегда были так близко к Авриль… И она больше никогда этого не ощутит. Теперь только на снимках милое лицо мамы… Только в сердце, которое так надёжно хранит её образ, что не даёт мозгу добраться до него, чтобы больше не плакать…, чтобы больше не страдать… Но и у хрупкого сердца не всегда выходит.

Тётя ворвалась в комнату племянницы, осматривая её огромными глазами, чтобы найти источник опасности. Она всегда избавлялась от подобных источников своей племянницы. Но от сердца не избавиться, потому что он источник и жизни, и опасности одновременно.

– Аврюшечка! – Анна бросилась обнимать свою племянницу. – Что случилось, милая?

– Тётя, я…, я задыхаюсь от боли, я не могу ничего сказать. Мама! – Авриль ещё сильнее заплакала.

– О, Авриюшечка…, милая моя. Всё хорошо, я рядом с тобой, мама у тебя в сердце. И ей не нравится, что ты плачешь. Прошу, милая моя, успокойся.

– Но мне так больно! Тётя! О…, тётя, ты так похожа на мою маму…, хоть ты и папина сестра… Ты похожа и на маму, и на папу. Я тебя люблю, тётушка! А ты… Ты меня любишь? – Авриль теперь стала похожа на ребёнка, как тогда, когда мама укладывала её спать.

– Конечно, Аврюшечка, я тебя очень сильно люблю…

– И ты будешь навсегда со мной?

– Конечно…

Порой подростки видят реальные проблемы, переживают неизбежные повороты судьбы. Всё, как у взрослых. Бывает так, что подростки всё преувеличивают, приукрашивают и утрируют: некоторые подростки, имея всё, думают, что у них нет ничего… и делают из каждой ерунды проблему. И когда они отвлекаются на эти маленькие проблемы, то они не замечают большие… А некоторые подростки лишь молча завидуют другим и стараются наслаждаться тем, что есть… Самая суть в том, что каждый видит свою проблему по-своему. Я уже точно знаю, что вы, читатель, подумали о маленьких и больших проблемах. Объяснять, конечно, всегда проще с примером.

Возьмём для примера школьные неудачи и смерть близкого. Если у одного подростка проблемы в школе, он сразу начинает нервничать и ненавидеть себя, утрировать. Его друг, человек, у которого умер близкий человек, тут же скажет, что эти проблемы – ерунда, бывает и похуже. Он это знает: у него умер близкий человек. Конечно, разумный человек согласится с тем, что смерть намного страшнее проблем в школе. Но это так только в том случае, если мы смотрим на общую картину своими глазами. А что, если посмотреть на всё это глазами того человека, у которого проблемы в школе, и на того, у которого умер близкий человек? Естественно у одного подростка не умирал близкий, и для него потому проблемы со школой почти наравне с чьей-то смертью. Он так видит. Он ещё этого не пережил. Ему очень обидно, что его проблемы называют ерундой. Он обижается на друга. А если посмотреть глазами друга… Он уже знает, что такое смерть близкого. Он больше не считает проблемы в школе большими проблемами. Он так видит. И ему завидно от того, что его друга беспокоит ерунда… Ему завидно от того, что у его друга маленькие проблемы, а у него самого большие. Так вот. Суть в том, что мы привыкли видеть проблемы маленькими и большими. И мы правы, ведь так видим мы. Хотя на самом деле все проблемы одинаковы и своё значение они приобретают только относительно видения того, у кого случилась эта проблема. Да, мы можем понимать, что смерть хуже школы, но за то, что этого подростка так она беспокоит, мы не можем называть его проблемы ерундой. Ведь для него это совсем не ерунда. Мы должны лишь понять и ни в кое случае не говорить «у меня и хуже было», «есть проблемы и похуже твоих». Даже если для нас это маленькие проблемы.

Но, чтобы была маленькая или большая проблема, должна быть сама проблема. Всё, быть может, от того, что подросток колеблется между взрослым и ребёнком… В голове происходит какой-то сбой. И подростки сами внушают себе, что у них проблемы, потому что они, собственно, подростки. Они уже заранее знают, что если они подростки, то у них обязательно должны быть проблемы. Поэтому проблемы иногда реальны, тогда они для каждого маленькие или большие, а иногда они лишь от самовнушения, тоже либо маленькие, либо большие.

Но это всё очевидно.

Авриль же пробует наслаждаться жизнью: она влюбляется, учится, помогает тёте, посещала театральные занятия… Она хочет настоящей жизни, хочет жить, наслаждаясь и страдая… Но порой образ мамы тревожит её… Она не может просто так забыть и смириться… И лишь любовь тёти Анны спасает Авриль… Ради своей Анны она готова на всё.