Текст книги "Из истории зубоврачевания, или Кто лечил зубы российским монархам"

В 1866 г. придворный дантист Б. Вагенгейм получил почетное гражданство «с нисходящим потомством»[184]184
  РГИА. Ф. 479. Оп. 2. Д. 957. Л. 1–9 // О службе почетного придворного дантиста Вагенгейма, с присовокуплением мнения по предмету возведения его с нисходящим потомством в почетное гражданство. 1866.


[Закрыть]. В «Российском медицинском списке» на 1844 г. упоминается шесть Вагенгеймов (Александр, Карл, Леопольд-Людвиг, Мартын, Самуил, Яков), занимавшихся зубоврачеванием[185]185
  Российский медицинский список, издаваемый по Высочайшему повелению Медицинским Департаментом Министерства внутренних дел на 1844 г. СПб., 1844. С. 422.


[Закрыть]. Судя по «Всеобщей адресной книге Санкт-Петербурга», в 1860-х гг. в столице практиковало восемь зубных врачей по фамилии Вагенгейм. Были Вагенгеймы и в Москве, где у них имелось «Депо средств для сохранения зубов» на аристократическом Кузнецком мосту. В 1883 г. Карл Вагенгейм был на некоторое время привлечен для работы в качестве зубного врача при Санкт-Петербургском театральном училище[186]186
  РГИА. Ф. 479. Оп. 3. Д. 66. Л. 1 // О предполагаемом поручении штатному Придворному дантисту Вагенгейму в случае надобности исполнять обязанности зубного врача по Санкт-Петербургскому театральному училищу. 1883.


[Закрыть].

Ф.М. Достоевский, не понаслышке знавший, что такое острая зубная боль, в своих «Записках из подполья» упоминает кого-то из «стоматологического клана» Вагенгеймов, которые для Петербурга стали своеобразным символом профессии зубного врача: «И в зубной боли есть наслаждение. Тут, конечно, не молча злятся, а стонут; но это стоны не откровенные, это стоны с ехидством. В этих-то стонах и выражается наслаждение страдающего; не ощущал бы он в них наслаждения – он бы и стонать не стал. В них выражается вся для сознания унизительная бесцельность вашей боли; вся законность природы, на которую вам, разумеется, наплевать, но от которой вы все-таки страдаете, а она-то нет. Выражается сознание, что врага у вас не находится, а что боль есть; сознание, что вы, со всевозможными Вагенгеймами, вполне в рабстве у ваших зубов; что захочет кто-то, и перестанут болеть ваши зубы, а не захочет, так и еще три месяца проболят; и что, наконец, если вы все еще не согласны и все-таки протестуете, то вам остается для собственного утешения только самого себя высечь или прибить побольнее кулаком вашу стену».

О временах царствования Николая I и Александра II осталось множество небольших мемуарных зарисовок, публиковавшихся во второй половине XIX в. в различных исторических журналах. В их числе есть и «стоматологические истории» времен Александра И, рисующие применение знахарских практик, как в официальных структурах, так и на «высочайшем уровне»: «После Крымской кампании вышло распоряжение – прикомандировывать раненых офицеров к кадетским корпусам. В 1860 г. многие кадеты 1-го корпуса страдали зубами. Однажды Государь Император, заметив, что кадеты подвязаны, спросил директора корпуса г. Лихонина, что это значит. Директор доложил, что они болеют зубами.

– Как жаль, – сказал Государь, – что у нас при корпусах нет дантистов.

– У меня лечит, Ваше Величество, прикомандированный к корпусу поручик Бородин.

– Помогает?

– Помогает, Ваше Величество.

– Скажите ему от меня спасибо.

Случилось, что и я заболел зубной болью. Прихожу к Бородину и прошу его полечить меня. Он согласился охотно, но предупредил, что требуемые для лечения порошки стоят дорого, и потому следует ему за них уплатить 2 рубля.

Я, конечно, согласился. Он велел мне раздеться и лечь в постель; затем подан был кипящий самовар, жаровня с угольем и порожняя кадушка. Кадушкой он накрыл жаровню, насыпав на нее предварительно какого-то порошку, издававшего неимоверно противную, угарную вонь. Накрыв меня с головой ватным одеялом, он велел дышать над кадушкой, наполненной дымом и паром, приказав нескольким кадетам держать одеяло, дабы я не мог освободиться.

Я полагал, что задохнусь насмерть, но через ¹/₄ часа меня раскрыли; я был в изнеможении и чувствовал сильную головную боль.

– А что, зуб – лучше? – спрашивает Бородин.

– Не знаю, – отвечал я.

Но действительно, от притупленного чувства показалось – как будто лучше.

– А посмотрим, сколько червячков-то вышло из больного зуба? Вот – целых шесть!

Уплатив требуемый гонорар, я поплелся в свою палатку. Зуб через два дня перестал болеть. По окончании лагерного сбора мы возвратились в Петербург. Не успел Бородин устроиться, как явился фельдъегерь, требуя, чтобы он отправился экстренным поездом в Петергоф к Великому князю для лечения от зубной боли его супруги. Забрав с собой порошки, кадушку и жаровню, Бородин отправился в Петергоф. Великий князь, встретив его, сказал:

– Мне Государь Император передал, что вы хорошо лечите от зубной боли. Моя жена страдает зубами, и лейб-медики не могут унять боль. Беретесь ли лечить ее?

– Берусь, если прикажете, Ваше Императорское Высочество.

– У нее голова болит; не будет ли ваше лечение противно?

– Напротив, Ваше Высочество, и головная боль должна пройти.

Входит импровизированный дантист в спальню Великой княгини; она лежит в постели, вокруг нее лейб-медики. Бородин обращается к Великому князю:

– Прикажите, Ваше Высочество, выйти г-м лейб-медикам, т. к. мое лечение составляет секрет.

Великий князь приказал им удалиться, и те, ретируясь, повстречались с жаровней, кадушкой и самоваром. Великий князь, увидев эти приспособления, говорит:

– Бородин, вы со мной не шутите! Если жене будет хуже, вам не сдобровать.

– Я с полной уверенностью приступаю к делу, Ваше Высочество.

– Хорошо, я ухожу; не хочу быть свидетелем этого лечения.

Затем Бородин проделал с Великой княгиней все процедуры так же, как и со мной. По окончании княгиня спросила вошедших лейб-медиков, можно ли напиться воды? Они изъявили свое согласие, но Бородин запретил наотрез, и она послушалась.

После этого Великий князь приказал Бородину отправиться на гауптвахту и ожидать. Принесли Бородину сытный ужин и бутылку вина, но он так беспокоился исходом своего лечения, что почти не дотронулся до них. Ночь была им проведена тревожно. На другой день в 11 часов утра его потребовали к Великому князю.

– Ну, Бородин, спасибо за лечение: жене лучше, зубная боль унялась. А вот это примите от меня.

Великий князь преподнес ему бриллиантовый перстень и пакет, в котором оказалось 700 руб. денег. Вскоре Бородин был по Высочайшему повелению назначен дантистом к военно-учебным заведениям с приличным жалованьем. Слава поручика прогремела на весь Петербург, и его стали приглашать в аристократические дома, чем он сделал значительный подрыв известному д-ру Вагенгейму, который предлагал Бородину 25 ООО руб., чтобы он прекратил свою практику. Но импровизированный дантист ответил Вагенгейму, что эта сумма ничтожна в сравнении с размером его прибыли от практики, ибо он зарабатывает ежемесячно не менее 7000 руб.

Бородин и этим не удовольствовался: познакомившись с каким-то праздношатающимся фармацевтом, стал приготовлять у себя разные эликсиры и лечить от всех болезней. Врачебная управа не раз вызывала Бородина и просила его предъявить докторский диплом, но Бородин каждый раз отвечал, что его диплом остался у Великого князя.

В конце 1861 г. Бородин, узнав о моем выезде из Петербурга, завернул ко мне с прощальным визитом и рассказал вышеописанные подробности. Он сознался, что лечение Великой княгини было крайне рискованно. Но в случае неудачи, говорил он, голову бы не сняли, а при удаче будущность рисовалась блестящая. Я сказал, что, оставляя Петербург, лишен буду возможности повредить ему в его докторской карьере, а потому просил сообщить мне, где он научился этому лечению.

– Вот как было дело, – рассказал Бородин. – Едучи с Кавказа, на почтовой станции в Орловской губернии денщик мой так сильно заболел зубами, что просил оставить его на произвол судьбы. Но он был славный человек, и я не мог этого сделать. Начальник станции мне сказал, что в селении, верстах в 10, знахарка отлично лечит от зубной боли.

Послали за знахаркой, и она проделала известное уже вам лечение. Денщику стало лучше, через два дня он уже мог продолжать путь. Знахарка потребовала гонорара рубль, я охотно ей дал и пообещал еще другой, если она откроет мне секрет ее лечения. И она сказала, что порошок, употребляемый ею, – это семена зелья, называемого дурманом (datura stramonium). Благодаря этому Бородин и сделался знаменитостью и богатым человеком»[187]187
  Добровольский К.Н. Как поручик Бородин сделался зубным врачом // Русский Архив. 1907. № 6. С. 286–288.


[Закрыть].

Надо сказать, что знахарские методы по сей день уживаются с методиками доказательной, официальной медицины. И таких примеров множество. Например, Николай I в 1840-х гг. лечил рожистое воспаление на ноге «заговоренным» платком. А в начале XX в. при семье Николая II успешно практиковал Г.Е. Распутин. С конца 1980-х гг. на экранах телевизоров продолжают периодически мелькать различные знахари. Поэтому приглашение «анонимным» великим князем вполне приличного поручика, владеющего «знахарскими методиками», к своей жене вполне достоверно. Правда, назначение «народного умельца» дантистом военно-учебных заведений при Александре II выглядит сомнительным. Что же касается самой «методики» лечения больного зуба окуриванием для изгнания зубных червей, то эти «рецепты» активно применялись еще во времена Древнего Рима.

Таким образом, К.Л. Вагенгейм в 1872 г. стал штатным придворным дантистом. Однако в 1873 г. ему пришлось понервничать, когда в Петербурге появился американский зубной врач де Марини, который совершенно не желал «играть по правилам».

Реклама стоматологического инструментария. Вторая половина XIX в.

Разворотливый американец, объявившись в Петербурге летом 1873 г., немедленно направил министру Императорского двора A.B. Адлербергу ходатайство «о назначении его дентистом Его Императорского Величества». Озадаченный министр, в свою очередь, попросил руководство Придворной медицинской части собрать необходимые сведения об американце и сделать соответствующее «заключение Ваше по ходатайству».

В результате было установлено, что «Американский зубной врач Марини… По окончании с отличным успехом курса наук Балтиморской академии зубной хирургии (Academia Chirurgiaedentalis) получил диплом на степень доктора зубной хирургии в марте 1860 г. и сверх того особое одобрительное засвидетельствование Президента названной академии доктора Гарриса и профессора Остена о его научных и технических занятиях под их руководством.

Балтиморская академия зубной хирургии (Academia Chirurgiaedentalis)

В продолжение 10-летней практики в Нью-Йорке он известен был по искусству, ловкости и опытности в производимых всякого рода зубных хирургических операций и технических работ, доказательством чему служат статьи разных американских журналов и, между прочим, описание важной хирургико-технической операции, произведенной им с полным успехом генералу Дана Грину, который во время последней северо-американской кампании тяжело был ранен пулею в лицо с повреждением обеих челюстей.

Несмотря на недавнее пребывание в Петербурге, он успел уже обратить на себя внимание, как весьма искусный и опытный специалист по своей части.

Что касается до просимого доктором де Марини назначения его дантистом Его Императорского Величества, каковой должности в штате Придворной медицинской части не положено, то представляя об этом на благоуважение Его Сиятельства г. министра Императорского Двора, долгом считаю присовокупить, что доктору Вредену всемилостивейшее пожаловано звание лейб-отиатра[188]188
  Лейб-отиатр – врач, специализирующийся на лечении ушных болезней.


[Закрыть], не бывшее в числе придворно-медицинских должностей.

<…> я со своей стороны признаю его достойным такого назначения. В. Сахаров»[189]189
  РГИА. Ф. 479. On. 1. Д. 1787. Л. 2 // По отношению Канцелярии Министерства Императорского двора о доставлении ближайших сведений о докторе Марини и заключения по ходатайству касательно назначения его Дентистом Его Императорского Величества. 1873—
  1875.


[Закрыть]. Любопытно, что в архивном деле имеется копия с роскошного диплома де Марини на звание доктора зубной хирургии, выданная «Academia Chirurgiaedentalis».

Интерес к американскому зубному врачу не был случаен. В это время врачи из Нового Света прочно захватили лидерство на зубоврачебном Олимпе, потеснив французов. И для хорошего специалиста руководство Придворной медицинской части готово было «найти» дополнительную штатную единицу.

В результате в январе 1874 г. состоялось решение: «Государь Император высочайше повелеть соизволил: назначить Дантиста Марини Придворным Дантистом, сверх штата, без содержания». Еще раз отметим, что «окончательное решение» о приеме дантиста «на работу» принимал лично Александр И.

К сожалению, у нас нет никаких данных о том, оказывалась ли стоматологическая помощь Александру II (кроме упоминаний о помощи Николая Сосерота будущему императору в детском возрасте). При этом Александр II погиб в марте 1881 г., когда ему шел 64 год, а в этом возрасте стоматологические проблемы неизбежны. Поэтому к просьбе американского зубного врача отнеслись с большим интересом.

Далее напористый американец стал «оформляться на работу». Ему предложили «доставить по прилагаемой форме подписку о непринадлежности Вашей ни к каким масонским ложам или другим тайным обществам, а для принятия установленной законом присяги на верность службы пожаловать в Канцелярию мою или уведомить, когда именно и в какой церкви угодно Вам принять таковую». Присягу Георг Каролус де Марини принес в конце января 1874 г. в Англиканской церкви.

Он был женат и имел трех детей (Мария, Эдуард и Алиса). В его «виде на жительство» указано – 39 лет, среднего роста, русые волосы, карие глаза, нос и рот умеренные, подбородок круглый.

Однако по каким-то причинам американца уже в марте 1875 г. вывели за штат: «Государь Император высочайше повелеть соизволил: придворного дентиста де Марини назначить почетным дентистом Его Императорского Величества»[190]190
  РГИА. Ф. 479. On. 1. Д. 1787. Л. 16 // По отношению Канцелярии Министерства Императорского двора о доставлении ближайших сведений о докторе Марини и заключения по ходатайству касательно назначения его Дентистом Его Императорского Величества. 1873—
  1875.


[Закрыть]. Это тоже было немало, поскольку позволяло использовать эту пышную должность в своей рекламе. Вполне возможно, что американца не устроило штатное жалованье, и он удовлетворился пышной рекламой и деньгами, получаемыми от частной практики.

Звание почетного дантиста, как правило, давалось зубным врачам, которые долгие годы безденежно оказывали стоматологическую помощь воспитанникам военноучебных заведений, нижним чинам гвардейских полков, работали в зубоврачебных кабинетах Императорского человеколюбивого общества. Это могло быть признанием и профессиональных, и научных заслуг. Но в Зимний дворец таких врачей не допускали. У Марини сложилось по-другому. Он сохранил доступ в Зимний дворец, но при этом у него оставалось время на частную практику. При этом ради получения звания «почетного дантиста Его Императорского Величества» Марини не пришлось годами работать «безденежно».

Попутно упомянем, что в 1870-х гг. в Петербурге успешно практиковал еще один американский дантист – Я.Л. Джемс-Леви (1837–1908). В брошюре «О дантистах» (1877 г.) он писал: «Отечественные законы, касающиеся зубоврачебного дела, совершенно не соответствуют современному состоянию дентиатрии и требованиям современной жизни»[191]191
  Пашков КА. Зубоврачевание и стоматология в России. Основные этапы и направления развития (IX–XX в.). Казань, 2011. С. 46.


[Закрыть]. Впоследствии американский дантист не только горячо поддержал идею подготовки зубоврачебных кадров в специальных институтах, но и стал основателем Зубоврачебных курсов в Вильне и позднее 1-й Зубоврачебной школы в Варшаве (1891 г.). При этом курс протезирования вел сам Я.Л. Джемс-Леви.

Дантисты и зубные врачи Александра III

При Александре III Министерство Императорского двора реформировали. Если говорить о Придворной медицинской части, то его структуры децентрализовали. Но все штатные должности дантистов, существовавшие при различных подразделениях министерства, сохранили.

Таблица

В сентябре 1888 г. последовало распоряжение управляющего Кабинетом Его Императорского Величества И. Петрова: «Числящийся в составе бывшей Придворной медицинской части штатный дентист титулярный советник Вагенгейм, как состоящий на службе в другом, кроме Министерства Императорского Двора ведомстве, подлежит отчислению от должности за упразднением ее. Титулярный советник Мурфий, как состоящий на должности неположенной по штатам врачебной части Министерства Императорского Двора, подлежит оставлению за штатом и затем увольнению от службы по получении о том прошения от него, г. Мурфия»[192]192
  РГИА. Ф. 479. Оп. 3. Д. 366. Л. 1 // Об отчислении штатного дентиста при Высочайшем Дворе, титулярного советника Вагенгейма от должности за упразднением ея и об оставлении за штатом сверхштатного при Высочайшем дворе дентиста титулярного советника Мурфия и затем об увольнении его от службы. 1888.


[Закрыть]. В деле есть отметка – «Исполнено 17 сент. 1888 г.». Напомним, что Джеймс Мурфий работал в качестве сверхштатного врача Придворной медицинской части с июля 1852 г., т. е. 36 лет.

До 1888 г. Александру III лечил зубы Карл Вагенгейм. После его отставки эту заботу вновь принял на себя американский дантист де Марини.

Об этом свидетельствуют данные «Адрес-календарь.

И.Н. Крамской. Портрет Александра III

Общая роспись начальствующих и прочих должностных лиц по всем управлениям в Российской империи» за соответствующие годы.

Как часто оказывалась зубоврачебная помощь царю – неизвестно. Прямых указаний или каких-либо медицинских счетов об этом на сегодняшний день не выявлено. Зубы у царя, конечно, периодически болели, как и у всех смертных… В мемуарах мимоходом упоминается о таких острых болях, которые заставляли царя даже отменять дворцовые церемонии…

Медицинские зубоврачебные звания

При Александре III многое в жизни России изменилось. 13 лет его правления стали временем стабильного развития страны. Изменения затронули и сферу зубоврачевания. Так, в 1886 г. в Санкт-Петербурге была открыта первая зубоврачебная мастерская И.И. Хрущева (1850–1914), в которой ремонтировались бормашины, закупаемые в Америке, Германии и Англии. Это свидетельствует о том, что в это время нормой стало использование в зубоврачебных кабинетах самого современного на то время оборудования. Более чем вероятно появление бормашины и в императорских резиденциях.

Поскольку при Александре III были введены процентные нормы для евреев при приеме в высшие учебные заведения, это усилило приток евреев в зубоврачевание, где никаких конфессиональных ограничений не имелось. По официальным данным на 1887 г., число евреев среди дантистов составляло 20,9 %.

Особо отметим, что обладание профессией зубного врача, дантиста и зубного техника позволяло евреям селиться вне черты оседлости, поэтому большая часть дантистов-евреев сосредотачивалась в столицах – Москве и Петербурге и в населенных пунктах черты оседлости:

Таблица

Явный дефицит зубных врачей, дантистов и зубных техников делал их профессию весьма востребованной и выгодной в материальном отношении. Знаменитый советский шахматист М.М. Ботвинник вспоминал, что его отец Моисей Ботвинник получил профессию зубного техника, обучаясь в Берлине и Петербурге: «Отец был очень хороший техник, дела его пошли на лад и мы переехали на Невский проспект, где жили во дворе дома № 88. Там была большая солнечная квартира из семи комнат на четвертом этаже, лифт, внизу стоял швейцар. Была кухарка, горничная, у меня с братом одно время даже была бонна»[193]193
  Ботвинник М.М. Шах двадцатому веку. М., 2010. С. 14.


[Закрыть]. Более того, мать великого шахматиста Серафима Самойловна тоже занималась зубоврачеванием, работая зубным врачом в медпункте Обуховского завода. Собственно, когда она заказывала протезы зубному технику Моисею Ботвиннику, они и познакомились[194]194
  Там же. С. 19.


[Закрыть].

В начале 1890-х гг., в последние годы правления Александра III, в системе подготовки зубных врачей произошли важнейшие изменения. Дело в том, что вплоть до 1891 г. именование специалистов, занимавшихся зубоврачеванием, было разным.

Если говорить об Императорском дворе, то с 1801 по 1843 г. их именовали зубными врачами {докторами). После создания Придворной медицинской части Министерства Императорского двора в 1843 г. и до 1891 г. – дантистами (дентистами). В 1891 г. на законодательном уровне ввели два звания – зубного врача и дантиста. Кроме этого, зубоврачеванием занималось и крайне ограниченное число выпускников медицинских факультетов – лекарей-одонтологов. Теперь о деталях…

С начала XVIII в. строгого разделения на «дантистов» и «зубных лекарей» не имелось. Фактически это были синонимы. Кандидаты в дантисты и зубные лекари готовились путем ученичества у опытных дантистов и зубных лекарей, в основном за границей. Некоторые приобретали специальность в России. В 1710 г. в России ввели звание «зубной врач», которое присваивалось всем, кто занимался лечением зубов. Проверки знаний при этом не производилось, достаточным было заявление претендента об умении лечить «страдания зубов»[195]195
  Миронов СЛ. [и др.]. Кремлевская медицина. М., 2000.


[Закрыть]. Однако такая практика, порожденная тотальным отсутствием специалистов, была прекращена уже в начале 1720-х гг.

В 1721, 1729 и 1750 гг. были опубликованы указы, запрещающие заниматься лечебной практикой без предварительной сдачи экзаменов и получения специального разрешения. В указе Петра I от 14 августа 1721 г. «Об учреждении в городах аптек под смотрением Медицинской коллегии, о вспоможении приискивающим медикаменты в губерниях, и о бытии под надзором упомянутой Коллегии госпиталям» говорилось: «Никакой доктор или городовой лекарь не дерзает нигде практику иметь или лечить прежде освидетельствования с Медицинской коллегией, понеже иногда многие неученые скитающиеся без всякого наказания дерзновенно лечат, в чем великую вреду жителям причинить могут». Экзамен принимали «штат-физики» при Медицинской канцелярии (в Санкт-Петербурге) или при Медицинской конторе (в Москве).

После сдачи экзамена, получив звание лекаря, они должны были уметь делать операции в малой хирургии (к которой относилось в том числе и удаление зубов).

Следует отметить, что в начале XVIII в. в Петербурге среди всех врачей-иностранцев, занимавшихся зубоврачеванием, лишь трое имели официальное разрешение Медицинской коллегии на занятия лечебной практикой. В 1730 г. медицинская канцелярия разрешила некоему иностранцу Гофману «лечить зубы и наружные болезни», но не внутренние, в Прибалтике («Остзейском крае»)[196]196
  Кьяндский А.А. История зубоврачевания в дореволюционной России // Ученые записки СПбГМУ им. акад. И.П. Павлова. Т. XIV.
  № 2. 2007. С. 46.


[Закрыть].

Вся система подготовки зубных врачей основывалась на их ученичестве у дантистов-иностранцев, когда профессия передавалась «из рук в руки». Таким образом, исторически сложилось так, что подготовка стоматологических кадров изначально происходила вне государственных медицинских структур и находилась вне системы государственного медицинского образования. Государство оставляло за собой только функцию профессиональной аттестации зубных врачей.

По терминологии начала XIX в., всех, кто занимался зубоврачеванием, назвали дантистами. В «Российском медицинском списке», начиная с 1809 г., все медики, занимавшиеся зубоврачебной деятельностью, были объединены под этим названием[197]197
  Тем не менее в деловой переписке и некоторых официальных документах продолжало упоминаться звание «зубного врача».


[Закрыть]. Зубоврачеванием могли заниматься и выпускники Медико-хирургических академий и медицинских факультетов университетов. Но в основном зубоврачеванием на своем уровне занимались подлекари, фельдшера, цирюльники и знахари.

До 1808 г. экзамен на право зубоврачебной практики принимали только в С.-Петербургской Медико-хирургической академии и на медицинском факультете Московского университета. С 1808 г. Медико-хирургические академии (в Москве и Петербурге) и медицинские факультеты университетов всей России (Москва, Казань, Харьков, Дерпт, Вильно) получили право принимать экзамены и присваивать соответствующие медицинские звания, в том числе «зубной лекарь». В числе экзаменационных дисциплин сдавали анатомию челюстей, зубов, болезни зубов, десен и лекарственные средства, применяемые в зубной практике. Кроме того, соискателям необходимо было уметь делать некоторые зубоврачебные операции и вставлять искусственные зубы.

Юридическая база, связанная с государственной аттестацией зубоврачебных кадров, была заложена 16 июля 1810 г. в высочайше утвержденных «Правилах об экзаменах медицинских чиновников». Законодательно устанавливалось новое звание «зубной лекарь», взамен прежнего – «зубной врач». В документах указывалось, что зубной лекарь (Dentidicus) экзаменуется из анатомии о челюстях, зубах, болезнях десен и вообще о всех зубных болезнях. Особое внимание уделялось навыкам практических операций. Кроме этого, необходимо было показать свои знания в веществах, преимущественно употребляемых для лечения зубных болезней. В заключение кандидат обязан был сделать несколько зубных операций, а также уметь делать и вставлять искусственные зубы[198]198
  СП МНП. Т. 1. 1802–1825. СПб., 1875. Стб. 624.


[Закрыть].

Видимо, эти требования оказались достаточно жесткими. Об этом свидетельствует то, что число дантистов росло в России крайне медленно. Если в 1809 г. их было 18 чел., то в 1826 г. – 44. Поэтому для привлечения как можно большего числа лиц к зубоврачебной деятельности в 1829 г., по ходатайству конференции Санкт-Петербургской Медико-хирургической академии, было высочайше утверждено положение о допущении женщин к испытанию на звание зубного врача. Поводом послужил прецедент о допущении к подобному испытанию варшавской уроженки Марии Назан[199]199
  БМЭ.М., 1985. Т. 24. С. 287.


[Закрыть].

В специальной литературе упоминается, что у варшавской уроженки Марии Назан была предшественница. В 1814 г. в Дерптском университете (ныне Тартусский университет) состоялся экзамен на право ведения зубоврачебной практики в России. Экзаменуемой была Жозефина Сэрре. Специальная комиссия признала, что Ж. Сэрре «не только сдала экзамены в полное удовлетворение факультету, но также продемонстрировала при выполнении зубочелюстных операций прекрасные практические навыки и искусность». Таким образом, не М. Назан, а Ж. Сэрре стала первой дипломированной зубной лекаркой на территории Российской империи. В 1829 г. звание зубного лекаря получила ее дочь – Мария-Луиза. Тем не менее именно М. Назан стала первой «зубной лекаркой», внесенной в официальный «Российский медицинский список».

В 1833 г. в Своде законов Российской империи появился новый закон о женщинах зубных врачах, где было сказано: «К испытанию на звание зубного врача допускаются и женщины, и если оказывается во всем знающими, то получают дозволение на практику и называются зубными лекарями»[200]200
  Первый женский календарь на 1900 г. СПб., 1900. С. 138.


[Закрыть]. В выдаваемом свидетельстве указывалось, что они обучались «зубному искусству с хорошим успехом не менее трех лет и что производили разные зубные операции на живых людях с надлежащим искусством и знанием»[201]201
  Глинский Б.Б. Очерки русского прогресса. СПб., 1900. С. 251.


[Закрыть].

Забегая вперед, отметим, что вплоть до конца XIX в. женщин-дантистов практиковало сравнительно немного. По данным «Российского медицинского списка» на 1870 год, правом на стоматологическую практику пользовались всего 17 женщин-дантистов: Александрович Ревека, Абрамович Роза, Вальтер Антонина, Вонгл де Свидерская Елена, Вонгл де Свидерская Софья, Горещенко Амалия, Коган Ревекка, Коган Розалия, Мыкертчянц Луиза Федоровна, Надеждина Надежда, Рубанчик Шлиома, Рыбчинская Олимпиада, Флах Анна Гейнриховна, Шот Фредерика Христиановна, Ярова Вера Александровна, Коган Марьяна, Корнблат Тауба Хася Маркусовна.

Стоматологический шприц для анестезии. Англия. 1885–1900 гг.

Дальнейшее развитие законодательно-правовой базы стоматологического образования было связано с принятием «Правил испытания медицинских, ветеринарных и фармацевтических чиновников и вообще лиц, занимающихся врачебной практикой» в декабре 1838 г. В этих правилах подробно расписывался порядок получения учено-практического звания дантиста. Термин дантист (от фр. Dentiste – специалист-практик по лечению и протезированию зубов; от лат. dens (dentis) – зуб) входит в официальное употребление именно с этого года.

Согласно § 37 «Правил», для получения звания дантиста необходимо было представить утвержденное подписью местного медицинского начальства свидетельство о том, что экзаменующийся обучался «зубному врачебному искусству у известного дантиста не менее трех лет, с хорошим успехом, и что производил разные зубные операции на живых людях с надлежащим искусством и знанием».

Затем от кандидата требовалось выдержать теоретический экзамен о строении человеческих челюстей, зубов и десен, о болезнях, в этих частях случающихся, и о способах их лечения местными средствами, как единственно к употреблению дантистам дозволенными. После теоретического экзамена необходимо было сдать практический экзамен, который включал в себя несколько зубных операций на мертвых телах и, если обстоятельства позволяли, то и на живых людях.

Комплект стоматологических инструментов. Вторая половина XIX в

Таким образом, получение звания дантиста было трехэтапным: свидетельство от частного дантиста, теоретический и практический экзамен. В примечании к «Правилам» 1838 г. особо оговаривалось, что женщины также могут получать звание дантисток, «удовлетворив всем установленным здесь правилам»[202]202
  ПСЗ. Изд. 2. Т. 13. Отд. 2. № 11896. 28 декабря 1838 г.


[Закрыть]. Кроме этого, еще раз законодательно было закреплено учено-практическое звание «дантист» за всеми занимавшимися зубоврачебной деятельностью. После сдачи экзамена выдавалось разрешение на тот или иной вид зубоврачебной практики в пределах России, с правом или без права выписывания лекарственных средств для приема внутрь, с правом или без права удалять зубы, или только лечить или вставлять зубы, или заниматься зубоврачебной практикой, но только в каком-нибудь одном городе. Как мы видим, градаций практической деятельности было довольно много.

В этом документе обращает на себя внимание полное отсутствие требований к общеобразовательному цензу экзаменующихся. Все это вело к постепенному увеличению числа дантистов при общем снижении их качественной подготовки. Получил распространение тип невежественного ремесленника-дантиста, обладавшего плохой специальной подготовкой.

В ходе масштабного реформирования высшего медицинского образования в первой половине 1840-х гг. были приняты новые «Правила испытаний врачей, фармацевтов, ветеринаров, дентистов и повивальных бабок» (18 декабря 1845 г.). К третьему разделу «специально-практических» званий были отнесены дантисты. В правилах 1845 г. были дословно повторены все требования, сформулированные правилами 1838 г.[203]203
  СП МНП. Т. 2. 1825–1855. (Отд. 2. 1840–1855). СПб., 1864. Стб. 591.


[Закрыть]

За всю первую половину XIX в. в Петербурге выдержали экзамены и получили право на зубоврачебную практику 54 лекаря, в том числе Мария Назан (1829 г.).

В марте 1850 г. законодательно определили порядок производства в классный чин дантистов, состоящих на государственной службе. Для этого вновь требовалось сдавать специальный экзамен. По сравнению с правилами 1838 и 1845 гг. его содержание было иным. Согласно программе, от дантистов требовалось сдать экзамен по богословию (для православных в объеме краткого катехизиса), показать навыки правильного чтения книг и рукописей по специальности на российском и латинском языках, продемонстрировать умение писать по правилам грамматики и четко под диктовку на русском и латинском языках. Также необходимо было знать арифметику в пределах трех действий и дать подробные объяснения аптекарского веса и аптекарских мер.

Кроме этого, дантист должен был представить документы: свидетельство университета или Медикохирургической академии о звании дантиста, свидетельство «непосредственного начальства», заверенное местной врачебной управой об успешном производстве зубных операций[204]204
  Там же. Стб. 963.


[Закрыть]. Таким образом, для состоящих на государственной службе дантистов был впервые установлен определенный образовательный ценз. Необходимо отметить, что он не был высоким.

Законодательная база, сложившаяся к середине XIX в., не менялась на протяжении почти 50 лет. В процессе принятия университетских уставов 1863 г. и 1884 г. неоднократно поднимался вопрос об усилении государственного влияния на порядок подготовки стоматологических кадров. Это было связано с тем, что зубоврачевания как части государственной системы подготовки медицинских кадров не существовало.