Текст книги "Из истории зубоврачевания, или Кто лечил зубы российским монархам"

Зубные врачи семьи Николая II

Если говорить о зубоврачебных услугах непосредственно царской семье, то наиболее документирован период, связанный с жизнью последней императорской семьи. Скрупулезность повседневных записей в дневниках Николая II позволяет нам по крупицам восстановить особенности придворной зубоврачебной службы в период царствования Николая II. О каждом визите зубного врача в дневнике царя оставалась запись, так как совершенно очевидно, что посещение подобного специалиста в то время, да и сегодня, – это всегда сильные ощущения. Упоминаний о самом характере зубоврачебной помощи значительно меньше, но по косвенным признакам можно восстановить и это.

Как правило, у всех есть «свой» стоматолог. Даже у стоматологов. Как правило, это человек, опыту и рукам которого мы доверяем. К такому человеку мы приходим либо через опыт неудачных походов по стоматологическим клиникам, либо по рекомендации знакомых.

У последней императорской семьи также были «свои» зубные врачи, которых они, как и все, подбирали «по рекомендациям знакомых» или на основании собственного «опыта». У семьи Николая II за 23 года царствования было три личных зубных врача. Согласно установленным правилам, они включались в штат Придворной медицинской части.

Первым из них был уже упомянутый нами американец Жорж Шарль де Марини, проработавший при Николае II на должности «Дантиста Его Императорского Величества» с 1894 по 1898 г. Этот врач был унаследован молодым императором от отца – Александра III.

Вторым дантистом императора также был «американский врач, почетный дантист Wollison». Он также перешел к Николаю II от его отца – Г. Воллисон начал работать при Министерстве Императорского двора с 1896 г. в качестве почетного дантиста.

«Личный дантист Их Императорских Величеств» Генрих В. Воллисон проживал в Санкт-Петербурге на Адмиралтейской набережной в доме № 10. Это было совсем рядом с Зимним дворцом, в котором с декабря 1896 г. по апрель 1904 г. жил русский император. Позже дантист переехал на ул. Рубинштейна, 86[262]262
  Весь Петербург на 1915 г. СПб., 1916. С. 696–697.


[Закрыть]. Попутно упомянем, что в 1900 г. в Петербурге практиковало 634 зубных врача и 59 дантистов. В числе последних значились и 16 женщин. В 1898 г. только на Невском проспекте устроили себе кабинеты 59 зубных врачей и дантистов.

Бухгалтерские книги Николая II, в которых фиксировались все его покупки, позволяют реконструировать уровень повседневной стоматологической гигиены, бытовавшей в конце XIX – начале XX в. Все, что было необходимо царю для ежедневной профилактики ротовой полости, закупалось у придворного зубного врача – это прежде всего зубные щетки и зубной порошок.

Судя по всему, вплоть до 1908 г. Николай II обходился только зубными щетками и зубным порошком. Все это регулярно приобреталось его камердинерами у почетного дантиста Воллисона. За весь 1903 г. для царя были куплены 24 зубные щетки и зубной порошок на 60 руб. Этими щетками царь пользовался вплоть до января 1907 г., когда была закуплена следующая партия зубных щеток и зубного порошка. Следовательно, купленных зубных щеток хватило на 4 года – «расход» составил 4 зубные щетки в год. Напомним, что щетки тогда изготавливались из натуральной щетины, как и для деда царя – императора Николая I. При этом Николай I менял свои щетки значительно чаще.

Периодически Генрих Воллисон осматривал зубы императора, поскольку «по правилам игры» придворные медики постоянно «мониторили» состояние здоровья царя. В том числе и зубные врачи.

Видимо, стоматологические проблемы у Николая II накопились, поскольку в 1908 и 1910 гг. дантисту из «царских сумм» платили уже за работу. Всего в 1910 г. дантисту уплатили 1327 руб. 25 коп., из них «за работу» царь «отдал» 1300 руб. Остальные 27 руб. 50 коп. пришлись на зубные щетки, порошок и зубной эликсир. Судя по очень приличной сумме, лечение оказалось весьма основательным, при этом следует учесть, что это был один из первых «зубных» счетов царя, которому в 1910 г. исполнилось 42 года.

Таблица

Хотелось бы отметить, что зубоврачебная помощь российским императорам оказывалась только «на дому», т. е. прямо в императорских резиденциях. К концу XIX в. стандарты зубоврачебной помощи стали таковы, что наличие специального кресла и бормашины было обязательным для лечения больного. Поэтому в Зимнем дворце для дантиста императора оборудовали «рабочее место». Подтверждением этому служит счет, по которому в 1896 г. «доктору Воллисону» уплатили из средств императрицы Александры Федоровны «за одно кресло – 250 руб.»[263]263
  РГИА. Ф. 525. Оп. 3. Д. 65. Л. 56 // Бухгалтерская книга Ея Императорского Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны. 1895–1899.


[Закрыть].

На втором этаже северо-западного ризалита Зимнего дворца располагалась квартира Николая II. Слева направо: 2 окна – кабинет императрицы; 2 окна – спальня; 1 окно – будуар Александры Федоровны; 1 окно – гардеробная Николая II, крайнее справа (с балконом) – рабочий кабинет Николая II

Напомним, что Александра Федоровна вышла замуж за Николая II в ноябре 1894 г. Во второй половине 1896 г. царская семья оборудовала себе квартиру на втором этаже северо-западного ризалита Зимнего дворца. В начале ноября 1896 г. императрица родила дочку в Царском Селе и в конце декабря 1896 г. молодая семья переехала в Зимний дворец.

Вероятнее всего, именно в процессе ремонта царской половины где-то в служебных комнатах Зимнего дворца и установили их «собственное» стоматологическое кресло. Надо заметить, что это было в традициях Императорского двора. У российских императоров была лошадь «собственного седла» или «собственный сервиз», следовательно, могло быть и «собственное стоматологическое кресло». К «собственному креслу» прилагался и «собственный зубоврачебный инструментарий». Другими словами, то, к чему российская стоматология пришла относительно недавно – разовый стоматологический инструментарий, появился при императорском дворе еще в конце XIX в.

Императрица Александра Федоровна и цесаревич Алексей. 1906 г. Чуть-чуть видны зубы императрицы

Этим «собственным» стоматологическим креслом императрица время от времени пользовалась. Именно Воллисон посетил Александру Федоровну летом 1900 г. Буквально перед началом работы Воллисона Александра Федоровна писала Николаю II: «Я должна скорей позвать детей и кончать это послание, пока не пришел дантист. С большим трудом и морем слез я выдворила детей из комнаты, так как они хотели посмотреть, как дантист трудится над моими зубами… Он положил две пломбы, почистил зубы и полечил десны. Он приедет снова в понедельник, т. к. деснам нужен отдых»[264]264
  Мейлунас А., Мироненко С. Николай и Александра. М., 1998.
  С. 203.


[Закрыть].

В 1910–1914 гг. Воллисон постепенно отошел от практики, хотя в его клинике Николай II продолжал покупать зубной порошок и зубные щетки вплоть до весны 1917 г.

В мае 1914 г. у семьи Николая II появляется новый «собственный» зубной врач – коллежский регистратор Сергей Сергеевич Кострицкий. Поскольку в придворный штат врачей включали не сразу, мы можем с уверенностью предположить, что С.С. Кострицкий уже имел опыт лечения членов царской семьи. И, судя по всему, этот опыт был удачным.

Поскольку С.С. Кострицкий практиковал в Ялте, поблизости от которой располагалась императорская резиденция Ливадия, то, видимо, первое знакомство зубного врача с царственными пациентами произошло в 1911 г., когда императорская семья после долгого перерыва приехала в Крым, «обновив» свой великолепный белоснежный дворец, построенный архитектором Н.П. Красновым всего за полтора года. В Крыму царская семья жила по месяцу – полтора. И, похоже, работой Кострицкого были довольны. Поэтому «цари» предпочли скромного ялтинского зубного врача сонму блестящих петербургских эскулапов.

Ливадийский дворец. Крым

Совершенно очевидно, что стареющий Воллисон аккуратно «подводил» к царской семье свои креатуры. Но, видимо, они «не пришлись», и С.С. Кострицкий стал личным выбором императрицы Александры Федоровны, которой все чаще требовались услуги зубного врача.

В результате высочайшим приказом по Министерству Императорского двора, «данного в Ливадии мая 25 дня 1914 г. за № 12», зубной врач, коллежский регистратор Сергей Кострицкий был пожалован «в звание Зубного Врача Их Императорских Величеств»[265]265
  РГИА. Ф. 525. Оп. 2 (217/2715). Д. 156. Л. 1 // Кострицкий Сергей Сергеевич, коллежский регистратор – зубной врач. 25 мая 1914 г.


[Закрыть]. Отметим, что С.С. Кострицкий действительно был врачом, поскольку окончил медицинский факультет Киевского университета, поэтому его правильнее именовать врачом-ортодонтом. Возможно, он был выкрестом, поскольку в литературе упоминается имя его отца – Л.С. Пельтцер. В период правления Александра III и позже, когда в университетах ввели процентные ограничения для иудеев, довольно много евреев принимали лютеранство или православие, для того чтобы обойти этот запрет.

Как это ни удивительно, но, несмотря на это высокое пожалование, С.С. Кострицкий не переехал в Петербург, а продолжал жить и практиковать в Ялте. Когда высоким клиентам требовалась его профессиональная помощь, его вызывали в Петербург. С учетом внезапных зубных болей, это было не совсем удобно и врачу, и его царственным пациентам. Однако Александра Федоровна и Николай II предпочли именно этот вариант.

К 1914 г. царская семья уже 10 лет постоянно жила в Александровском дворце Царского Села. Для того чтобы лечить царственных клиентов, Кострицкому потребовалось оборудовать там «свой» зубоврачебный кабинет. Это следует из письма секретаря императрицы, который 12 сентября 1914 г. сообщил С.С. Кострицкому, со ссылкой на лейб-медика Е.С. Боткина, что «по случаю приглашения Вас по повелению Их Императорских Величеств в Царское Село… за труды ваши по лечению и по оборудованию зубоврачебного кабинета… одну тысячу руб.»[266]266
  РГИА. Ф. 525. Оп. 2 (217/2715). Д. 156. Л. 2 // Кострицкий Сергей Сергеевич, коллежский регистратор – зубной врач. 25 мая
  1914 г.


[Закрыть].

Как уже упоминалось, в 1896 г. собственное зубоврачебное кресло в Зимнем дворце имелось. В 1914 г. С.С. Кострицкий оборудовал зубоврачебный кабинет в Александровском дворце Царского Села. В исторической литературе о существовании подобного кабинета нет упоминаний. Известно только то, что для врачей, дежуривших в Александровском дворце во время частых недомоганий цесаревича Алексея, на втором этаже дворца оборудовали небольшой кабинет. Вероятнее всего, именно в этом помещении и расположили стоматологическое кресло. По стандартам начала XX в., оно было просто необходимо. Даже в кабинетах для бедных имелись профессиональные зубоврачебные кресла. При этом ни один император никогда не лечил зубы в специализированных лечебницах. Следуя «традиции прежних лет», вся медицинская помощь, включая зубоврачебную, оказывалась самодержцам только «на дому».

План второго этажа Александровского дворца. Комната дежурного врача № 25. Вероятнее всего, там и стояло зубоврачебное кресло

Кстати говоря, именно на лейб-медике Е.С. Боткине, который был домашним врачом царской семьи, лежала обязанность определения размера гонорара для каждого из лечащих врачей, приглашаемых в императорскую резиденцию. Как следует из письма Е.С. Боткина, он исходил из того, что «Кострицкий зарабатывает своею практикой около 400 руб. в неделю и пробыл в Царском Селе две недели, то было бы соответственно определить ему вознаграждение за труды по лечению и оборудованию зубоврачебного кабинета в 1 тыс. руб.». Далее из архивных документов следует, что Кострицкий, занимаясь оборудованием царского кабинета, счел необходимым закупить новый инструментарий – боры на 200 руб. и инструменты на 400 руб.

A.M. Горностаев. Александровский дворец в Царском Селе. 1847 г.

Комментируя цифру заработка зубного врача в 400 руб. за одну неделю, упомянем, что в начале 1900-х гг. годовой заработок женщины-врача в 600 руб. был самым обычным делом. В то же время годовое жалованье ординарного профессора Петербургского университета составляло 3000 руб. в год, а драгоценные пасхальные яйца «императорской серии», работы мастеров фирмы К. Фаберже, стоили в те годы 1000–2000 руб. Добавим, что услуги лейб-медиков уровня лейб-акушера Д.О. Отта оплачивались скромнее. Ему платили 25 руб. за один визит в Петербурге и 50 руб. за визит в пригородной резиденции.

Обращались к С.С. Кострицкому довольно часто. Из финансовых документов следует, «…что зубной врач Кострицкий пользовал Ея Величество три раза. Наследника Цесаревича четыре раза; Великую княжну Ольгу Николаевну три раза; Великую княжну Татьяну Николаевну один раз; Великую княжну Марию Николаевну пять раз и Великую княжну Анастасию Николаевну пять раз. 19 августа 1915 г.». За эту работу зубной врач получил из кассы Министерства двора 1300 руб., которые раскладывались на: путевые расходы (200 руб.); на приобретение инструментов (400 руб.) и «вознаграждение за 21 визит» (700 руб.)[267]267
  РГИА. Ф. 525. Оп. 2 (217/2715). Д. 156. Л. 7 // Кострицкий Сергей Сергеевич, коллежский регистратор – зубной врач. 25 мая
  1914 г.


[Закрыть]. Следовательно, один визит зубного врача оценивался примерно в 33 руб.

Отметим и то, что, несмотря на закупку стоматологического инструментария весной 1914 г. (400 руб.), летом 1915 г. врач вновь покупал инструменты. С чем это связано, трудно сказать. Вряд ли тогда эти инструменты использовались как одноразовые. «Собственные» – да, но не одноразовые. Возможно, закупка инструментов была связана с заболеванием наследника гемофилией и попыткой максимально обезопасить цесаревича от занесения инфекции.

В вышеприведенном документе очень важным является упоминание о том, что С.С. Кострицкий «пользовал» наследника цесаревича Алексея Николаевича четыре раза. Как известно, наследник был болен гемофилией и в 1912 г. едва не умер от последствий удара и внутреннего кровотечения. В этой ситуации неоднократное лечение зубов наследника было большой проблемой и риском для С.С. Кострицкого.

Вряд ли за четыре «пользования» врач поставил четыре пломбы. Вероятнее всего, над одной пломбой он работал несколько дней. При работе, конечно, использовались весьма несовершенные тогда бормашины, и малейшая ошибка врача могла привести к непредсказуемым последствиям.

Официальная фотография детей Николая II. Слева направо: Мария (1899 г.р.), Татьяна (1897 г.р.), Анастасия (1901 г.р.), Ольга (1895 г.р.), Алексей (1904 г.р.)

В качестве примера можно привести эпизод осени 1915 г., когда во время поездки на фронт у цесаревича порвался сосуд в носу. Его едва успели привезти в Царское Село, где сосуд прижгли, остановив кровотечение, которое в очередной раз едва не свело наследника в могилу. У С.С. Кострицкого таких накладок не было, и императрица Александра Федоровна очень его ценила.

Любопытно, что по сложившейся при Императорском дворе практике «стоматологические суммы», шедшие на гонорарные выплаты зубному врачу, «раскидывались» между царственными «клиентами» в той пропорции, в какой потребовалось зубоврачебное вмешательство. Проще говоря, великие княжны Мария и Анастасия Николаевны, с которыми доктор работал по пять раз, уплатили больше, чем их старшие сестры Ольга (три раза) и Татьяна (один раз). Александра Федоровна тоже платила за себя из своего кошелька. И это не мелочность – это традиция, уходящая корнями в XVIII в.

Например, в 1916 г. цесаревич Алексей уплатил из своих сумм «Зубному врачу Кострицкому за лечение и возмещение путевых расходов ¹/₆ часть – 116 руб. 66 коп.»[268]268
  РГИА. Ф. 525. Оп. 3. Д. 32. Л. 23 // Отчеты по суммам бывшего великого князя Алексея Николаевича за 1916 г.


[Закрыть]. Это означает, что врач в равной степени осмотрел всю семью, за исключением Николая II (¹/₆ – т. е. всю сумму «разбросали» на шесть человек).

В декабре 1915 г. зубной врач С.С. Кострицкий заработал «на царях» еще 1000 руб. Тогда он проработал 4 дня – с 14 по 18 декабря 1915 г. Императрица Александра Федоровна писала мужу: «Завтра будет очень мало времени для писания, так как меня ожидает дантист… Я была целый час у дантиста… Сейчас я должна идти к дантисту… Он работает над моим зубом (фальшивым)… в 10.30. идти к дантисту… Дантист покончил со мной на этот раз, но зубная боль еще продолжается… я курю, потому, что болят зубы и – еще более лицевые нервы»[269]269
  Переписка Николая и Александры Романовых. Т.З. 1914–1915. М., 1923. С. 490, 494, 498.


[Закрыть].

В феврале 1916 г. С.С. Кострицкий вновь приехал из Ялты в Царское Село, получив за визит 700 руб. Причиной тому было очередное обострение у императрицы Александры Федоровны. 2 февраля 1916 г. Александра Федоровна писала царю: «…не спала всю ночь. Сильная боль в лице, опухоль. Послала за крымским другом… я одурела: всю ночь не спала от боли в щеке, которая распухла и вид имеет отвратительный. Вл. Ник. думает, что это от зуба, и вызвал по телефону нашего дантиста. Всю ночь я держала компресс, меняла его, сидела в будуаре и курила, ходила взад и вперед… Боль не так сильна, как те сводящие с ума боли, какие у меня бывали, но мучит вполне достаточно и без перерыва, от 11 часу я устроила полный мрак, но без всякого результата, и голова начинает болеть, а сердце расширилось»[270]270
  Переписка Николая и Александры Романовых. Т. 4.1916–1917.
  М., 1926. С. 75.


[Закрыть].

Однако февральский визит не решил проблем, и С.С. Кострицкому пришлось в марте 1916 г. еще раз посетить Царское Село. Гонорар за работу был стандартный – 700 руб. О ритме работы врача говорят следующие данные: 13 марта 1916 г. Кострицкий выехал из Ялты, работал над зубами императрицы 16,17,18 марта. 19 марта зубной врач уехал в Ялту, куда прибыл 23 марта 1916 г. Его гонорар за эти 10 дней сложился из платы за поездку туда и обратно (200 руб.) и собственно гонорара за работу (500 руб.). Всего 700 руб.

В письме императрицы об этом стоматологическом эпизоде написано следующее: «Опять послала за бедным дантистом – у меня было столько различных докторов за последнее время, что, думаю, лучше придти и ему, осмотреть и, быть может переменить пломбу, так как возможно, что образовалось новое дупло. Чувствую себя совершенно одуревшей… Дантист выехал из Крыма сегодня вечером… Это от тройничного нерва в лице. Одна ветка идет к глазу, другая к верхней челюсти, третья к нижней, а главный узел находится около уха… Щеке и зубам гораздо лучше – сегодня вечером, левая челюсть все время выпадает, а глаза очень болят… после завтрака у меня будет дантист…Мне пора вставать и идти к дантисту. Он убивает мне нерв в моем последнем зубе справа, полагая, что это успокоит остальные нервы, потому что для самого зуба совсем не требуется удаление нерва. Он очень расстроен моими болями. Голова и глаза продолжают болеть…»[271]271
  Переписка Николая и Александры Романовых. Т. 4.1916–1917.
  М., 1926. С. 111, 120,139,145, 154.


[Закрыть].

В этой цитате есть важное упоминание, показывающее, что работы с императрицей у С.С. Кострицкого было действительно много. Александра Федоровна упоминает, что у нее все время выпадает «левая челюсть». Вероятнее всего, так она именовала мост. Под последним зубом справа, она, видимо, имела в виду крайний зуб, тот, что называется «восьмеркой».

В июне 1916 г. Кострицкий пробыл в Царском Селе 14 дней, получив за этот визит 1500 руб. При этом деньги платили из стандартного расчета – по 100 руб. в день за работу и по 100 руб. за материалы. Во время этого визита «Кострицкий пользовал почти исключительно Ея Императорское Величество Александру Федоровну и лишь самое незначительное время посвятил пользованию августейших детей»[272]272
  РГИА. Ф. 525. Оп. 2 (217/2715). Д. 156. Л. 17 // Кострицкий Сергей Сергеевич, коллежский регистратор – зубной врач. 25 мая 1914 г.


[Закрыть].

Императрица писала тогда Николаю II: «…Зубной врач пришел и скоро начнет меня мучить… Сейчас зубной врач начнет меня терзать… Меня ежедневно терзает зубной врач и от этого у меня сильно болит щека… послала за зубным врачом (в третий раз за один день), чтобы вынуть пломбу, больно, – видишь ли, воспаление надкостницы очень затрудняет лечение… Зубной врач мучает меня ежедневно: лечение очень медленно продвигается из-за воспаления надкостницы… Должна принять многих, а также Кострицкого… потом на час придет зубной врач… после него опять зубной врач на 1 час 30 мин. От 5 до 7 у меня был зубной врач и сегодня жду его опять… Ежедневные посещения зубного врача способны довести до безумия – надеюсь завтра покончить с ним… Наконец сегодня вечером я заканчиваю лечение зубов»[273]273
  Там же. С. 305, 310, 314, 319, 322, 333, 334, 345, 350, 353.


[Закрыть]. В этом эпизоде обращает на себя продолжительность всего эпизода лечения – две недели и продолжительность каждого сеанса – по полтора, два часа. Если считать все упоминания в письмах по дням, то получится около 20 часов работы зубного врача.

Говоря о зубоврачебной помощи семье Николая II, упомянем еще о нескольких эпизодах, косвенно связанных с этой темой. Мы уже упоминали о «стоматологических подношениях» Александру II в виде зубного порошка и зубного эликсира. Были такие подарки и семье Николая II. Видимо, в среде зубных врачей было известно, что императрица часто обращается к их профессиональной помощи, поэтому некоторые из них пошли по проторенной дороге, обращаясь с просьбой принять в дар разработанные ими зубные порошки, эликсиры и даже книги.

Например, весной 1913 г. зубной врач А. Бараш обратился в Канцелярию императрицы с просьбой принять от него в дар несколько экземпляров книги «Зубы культурного человека». При этом стоматолог именовал себя «учредителем и заведующим зубной лечебницей, состоящим при Санкт-Петербургской гимназии Императора Петра I, Общества служащих Государственного Банка и департамента Окладных сборов»[274]274
  РГИА. Ф. 525. Оп. 2 (216/2714). Д. 163. Л. 1 // Бараш Александр, зубной врач. 1913.


[Закрыть].

Книги предназначались самой императрице, наследнику и всем великим княжнам. В прошении, конечно, указывалось о чувствах «беспредельной любви и привязанности. Принятием моей книжки Царская Семья бесконечно осчастливит меня».

Получив это прошение, Канцелярия императрицы запустила стандартные механизмы по всесторонней проверке просителя. Последовал запрос к Санкт-Петербургскому градоначальнику с просьбой о сборе «конфиденциальных сведений о личности, происхождении, семейном и имущественном положении» Бараша.

Обложка книги А.Н. Бараша с экслибрисом великой княжны Марии Николаевны

Через некоторое время ответ был получен. В нем сообщалось, что «по собранным сведениям, дантист, сын купца г. Бобруйска Александр-Исай Нахимович Бараш 30 лет от роду, иудейского вероисповедания, женат, имеет малолетнего сына, поведения и образа жизни хороших и неблагоприятных в политическом отношении сведений о нем, а также о судимости его, в делах управления моего не имеется. Занимается зубоврачебной практикой, недвижимым имуществом не владеет…».

Из Государственного банка также подтвердили, что «зубной врач Александр Бараш, согласно его предложению и заключенному с ним частному условию, пользует с июля 1911 г. чинов ведомства Государственного банка…».

После указанной проверки 2 августа 1913 г. прошение Бараша доложили императрице, сопроводив его пятью экземплярами книги. Естественно, зубному врачу сообщили о принятии его дара.

После этого зубной врач делает предсказуемый ход – выходит второе издание книги «Зубы культурного человека», в котором указывается, что «за поднесение» ее «Наследнику Цесаревичу и августейшим дочерям Их Императорских Величеств автор удостоился Всемилостивейшей благодарности от Августейшего имени Их Императорских Величеств». Надо сказать, что подобная «рекламная деятельность» жестко пресекалась Министерством Императорского двора, поэтому автору предписали убрать эту рекламную информацию.

Теперь вновь вернемся к С.С. Кострицкому. За месяц до Февральской революции 1917 г. С.С. Кострицкий приехал из Ялты в Царское Село в последний раз. Николай II записал в своем дневнике о своих встречах с зубным врачом с 3 по 7 января. Это первое упоминание о стоматологических проблемах царя в опубликованных письмах и мемуарах: «После завтрака просидел полтора часа наверху у зубного врача Кострицкого, приехавшего из Ялты… После завтрака был у Кострицкого долго… От 2 до 3.30 сидел у Кострицкого»[275]275
  Дневник Императора Николая II. М., 1991. С. 618.


[Закрыть]. Царь был крайне педантичен в своих записях. Иногда он мог зачеркнуть указанное время какой-либо встречи и рядом вписать новые цифры с исправлением на 5-10 минут. Поэтому мы можем точно указать, что в январе 1917 г. Николай II пять раз был на приеме у зубного врача, и каждая процедура продолжалась в среднем 1,5 часа. В январе 1917 г. Николаю II шел 49-й год.

Как ни странно, но в январе 1917 г. царь сблизился со своим зубным врачом. В это тяжелое для него время Николай II искал вокруг себя простых, нормальных человеческих отношений. Один из руководителей охраны царя полковник А.И. Спиридович вспоминал, что «Государь любил заходить побеседовать к зубному врачу С.С. Кострицкому… Простота, правдивость и искренность Сергея Сергеевича нравились Государю». Они говорили «о литературе, о людях, о событиях. О многих приближенных говорил с ним Государь откровенно, зная, что собеседник сумеет сохранить в тайне, что следует. По часу, по два просиживал Государь у Кострицкого… и уходил морально отдохнувшим»[276]276
  Спиридович А.И. Великая война и Февральская революция.
  1914–1917. Нью-Йорк. Т. 1. 1960. С. 27.


[Закрыть].

Хотелось бы подчеркнуть, что эти упомянутые мемуаристом два часа разговоров с зубным врачом дорогого стоили при постоянном цейтноте «царской работы». И все это на фоне войны (с августа 1915 г. Николай II занимал пост Верховного главнокомандующего русской армии) и нараставшего экономического и политического кризиса.

Более того, именно через С.С. Кострицкого Николай II пытался зондировать «общественное мнение». Это касалось ситуации, связанной с настойчивыми предложениями оппозиции о создании «ответственного министерства», куда, естественно, должны были войти все лидеры оппозиции. А.И. Спиридович упоминает о разговорах царя с Кострицким по этому вопросу: «Вот какой произошел у Государя в том месяце разговор по этому поводу с приехавшим по вызову Его Величества из Ялты в Царское Село личным зубным врачом Е.В., Сергеем Сергеевичем Кострицким.

Зная, что Кострицкий объехал много городов, побывав даже на Кавказе, куда его вызывал Вел. Кн. Николай Николаевич, Государь, любивший приходить в кабинет Кострицкого (оборудованный во дворце) и беседовать с ним, спросил его однажды:

– Что нового, как настроение в стране?

Кострицкий извинился, что будет откровенен и затронет вопросы, которые его по профессии не касаются, рассказал Государю о всеобщей тревоге, о многих непорядках и затруднениях в тылу. Он высказал предположение, что, может быть, дарование ответственного министерства, о котором все говорят, и внесло бы успокоение в общество, и принесло бы пользу стране.

Государь помолчал и сказал:

– Это выгодно.

Кострицкий не понял, удивился. Заметив его удивление, Государь пояснил, что это, конечно, было бы очень выгодно для него (Государя) лично, так как сняло бы с него много ответственности. Он заметил, что даровать во время войны ответственное министерство он не находит возможным.

– Сейчас это неблагоприятно отразится на фронте. А вот через три, четыре месяца, когда мы победим, когда окончится война, тогда это будет возможно. Тогда народ примет реформу с благодарностью… Сейчас же все должно делаться только для фронта.

И не раз в те дни Государь говорил с Кострицким об ответственном министерстве и не раз утверждал, что даст его стране, но только по окончании войны.

– Вот закончим войну, там примемся и за реформы, – говорил Государь в те же дни другому лицу, – сейчас же надо думать только об армии и фронте»[277]277
  Спиридович А.И. Великая война и Февральская революция. 1914–1917 гг. Нью-Йорк, 1960–1962. Электронная версия, http: // militera.lib.ru


[Закрыть].

Все эта планы оказались неосуществленными, поскольку в конце февраля 1917 г. либеральная оппозиция сумела раскачать ситуацию в стране и вывести народ на улицы Петрограда. В результате 2 марта 1917 г. Николай II подписал отречение. Эти события получили название Февральской революции 1917 г.

После Февральской революции 1917 г., отречения Николая И, падения монархии почти все медики сохранили верность царю. В том числе и С.С. Кострицкий. В октябре 1917 г. он приезжал с разрешения Временного правительства в Тобольск, куда царскую семью вывезли в августе 1917 г. из Царского Села.

Митинг на Марсовом поле. Лето 1917 г. Петроград

Николай II писал в своем дневнике 17 октября 1917 года: «…Узнали о приезде Кострицкого из Крыма». Его приезд был вызван просьбой Александры Федоровны. Комиссар Временного правительства B.C. Панкратов, проведший 14 лет в одиночке Шлиссельбургской крепости, писал в своих воспоминаниях о беседе с императрицей: «…Здравствуйте, господин комиссар, – отвечает она, – благодарю вас, здорова. Иногда болят зубы. Нельзя ли вызвать нашего зубного врача из Ялты…

– Он уже вызван. Временное Правительство разрешило ему приехать сюда».

Панкратов писал о своем впечатлении от знакомства с С.С. Кострицким. Пожалуй, это единственный взгляд на зубного врача «со стороны»: «Наконец приехал из Крыма зубной врач, который считался зубным лейб-медиком царской семьи… на меня он производил впечатление доброго открытого человека, именно человека, а не ремесленника, карьериста»[278]278
  Панкратов B.C. С Царем в Тобольске // Былое. Л., № 25/26. С. 145, 156.


[Закрыть].

Николай II упомянул в дневнике о визитах С.С. Кострицкого – 19, 21, 25, 26 октября 1917 г.: «…Перед завтраком посидел внизу у Кострицкого… До чая сидел у Кострицкого… Утром показывал Кострицкому все наши комнаты… От 10 до 11 часов утра сидел у Кострицкого. Вечером простился с ним, он уезжает в Крым»[279]279
  Дневник Императора Николая II. М., 1991. С. 655–656.


[Закрыть]. По терминологии Николая II «сидел» означало процесс лечения.

Остались крайне лаконичные записи о визите зубного врача и в дневнике императрицы Александры Федоровны. 17 октября: «Приехал дантист Кострицкий (из Крыма)»; 18 октября: «Повидала Кострицкого»; 19 октября: «11–12 [часов]. Дантист. [Знак сердца. – Прим. авт.] V/₂ [часа]»; 21 октября: «1У₂ [часа]. Дантист»; 22 октября: «1У₂ [часа]. Дантист»; 23 октября: «Дантист»; 26 октября: «Дантист. Обедала с Бэби. Отдыхала и читала. Попрощалась с Кострицким, который уезжает в субботу утром».

Таким образом, С.С. Кострицкий работал с Александрой Федоровной пять раз. Записи императрицы крайне лаконичны. Из них можно только понять, что каждый сеанс продолжался не менее часа. Очень показателен рисунок сердца в дневнике («Знак сердца»). Это могло означать все что угодно. И то, что императрице стало плохо с сердцем во время первого сеанса работы над ее зубами. И то, что императрица душевно расположена к зубному врачу, ради нее приехавшему из Ялты в Тобольск (это Сибирь. – Прим. авт.), через всю страну, охваченную революционной анархией.

Примечательно, что через день после отъезда С.С. Кострицкого из Тобольска в дневнике Александры Федоровны появилась примечательная запись: «28 октября 1917 г. 2-я революция. Врем<енное> прав<ителъство> смещено. Большевики с Лениным и Троцким во главе. Разместились в Смольном. Зимний дворец сильно поврежден».

Об этом визите С.С. Кострицкого в октябре 1917 года упоминал и П. Жильяр – воспитатель и гувернер цесаревича Алексея Николаевича. Он записал в своем дневнике о том, что через С.С. Кострицкого, у которого установились хорошие личные отношения с комиссаром Временного правительства, царская семья пыталась решать мелкие бытовые проблемы. Через зубного врача Николай II и Александра Федоровна поддерживали отношения со своими родственниками, находившимися в Крыму.

Императрица Мария Федоровна, жившая в это время в Крыму, осторожно упоминала в письме к Николаю II (27 ноября 1917 г.) о том, что вся корреспонденция, переданная через зубного врача, благополучно доставлена в Крым[280]280
  Ай-Тодор – резиденция великого князя Александра Михайловича и великой княгини Ксении Николаевны (младшая сестра Николая II), в которой жила императрица Мария Федоровна (мать Николая II и супруга Александра III) с весны 1918 г. по весну 1919 г.


[Закрыть]: «Никита[281]281
  Сын великой княгини Ксении Александровны, племянник Николая II.


[Закрыть] был у дантиста К., только от него слышала о вас немного. Радуюсь, что у бедной Алике не болят зубы и что он окончил свою работу»[282]282
  Боханов А. Сердечные тайны. М., 1999. С. 375.


[Закрыть].

В дневнике Николая II упоминается, что кроме С.С. Кострицкого в Томске царя осматривала дантист Мария Лазаревна Рендель. Ее визиты состоялись 10, 11, 15, 17 и 24 декабря 1917 г.[283]283
  Дневник Императора Николая II. М., 1991. С. 661.


[Закрыть] В дневнике Александры Федоровны об этих визитах не упоминается вообще. В дневнике царя 10 декабря 1917 г. имеется следующая запись: «До завтрака сидел у зубного врача г-жи Рендль»; 11 декабря: «После завтрака снова сидел полчаса у той же Рендль»; 15 декабря: «После завтрака сидел у дантистки»; 17 декабря: «До завтрака сидел у дантистки»; 24 декабря: «Утром сидел полчаса у дантистки». Какой характер носило лечение, ставились ли пломбы – неизвестно. К сожалению, расшифровать царское – «сидел у дантистки» не представляется возможным.