Текст книги "Киевская кухня"

«Кислый салат»

Жаркое лето в те далекие годы было жарким!

Жажда мучала наших горожан нещадно!

Спасали вошедшие в моду сифоны.

Для тех, кто не застал эти полезные устройства, поясняю: стеклянные или металлические баллоны, увенчанные специальным устройством для выпуска наружу сдобренной углекислым газом воды, и назывались сифонами.

Существовали специальные пункты для заправки сифонов. Сколько себя помню – там всегда были очереди!

Но мы стояли!

И наше терпение всегда вознаграждалось – несешь домой полный сифон, и каждые пять шагов припадаешь к прохладному металлическому носику, нажимаешь на рычажок и… захлебываешься сильногазированной пеной.

Острые пузырьки газа ударяли в нос с такой силой, что слезы из глаз брызгали, как у клоунов в цирке!

Но у этих самых сифонов была одна характерная особенность – наподобие винни-пуховских горшочков с медом: содержимое – вот оно есть, а вот его уже и нету!

А пить продолжало хотеться, как говаривали мои земляки!

Домохозяйки нашего двора (а за это я могу ручаться) компенсировали недостаточное количество сельтерской воды! (Так почему-то называли любую газированную воду у нас в Киеве на Подоле, хотя никакого отношения к германским источникам Оберзельтерс и Нидерзельтерс она, естественно, не имела.)

Так вот!

Все заботливые мамы нашего двора готовили фирменный напиток, рецептом которого я и спешу с вами поделиться.

Тут я делаю остановку!

Этот напиток приготавливается на натуральном хлебном квасе, и очень важен выбор сорта хлеба!

Лучше других подходят «Бородинский» или «Московский».

Поэтому прежде всего берется буквально 1/2 буханочки и заливается водой.

Затем ставится на солнце на 12 часов.

Пусть стоит!

Постоял?

Процедить через марлечку!

Жидкость, которая за двенадцать часов успела превратиться в квас, ждет наполнения: на базаре покупаются листья обыкновенного столового салата – ну, скажем, парочка пучков, аккуратно обмотанных у основания ниткой.

Его нужно хорошенько промыть и нарезать толстыми полосками.

Салат отправляем в квас!

Соль – на один литр 1/2 столовой ложки!

Чеснок – не жалейте!

Укроп – много!

Можно мелко порезать зеленый лук и туда же!

И снова на 12 часов в тепло!

Потом – холод!

Чудо-напиток готов к употреблению!

Можно и повыпендриваться – добавить мелко нарезанного огурчика свежего и малосольного…

Пейте медленно, вычерпывая вилочкой все содержимое – ничего не должно пропасть!

Р. S.

В прошлом столетии, когда еще не было никаких «кетчупов», этот напиток признавался лучшим дополнением к любому мясу!!! И выпить его можно было неимоверное количество.

Не поленитесь – приготовьте!

А потом скажете!

Мягкий термос

«Заграничное кино» во времена моего детства и отрочества было окном в мир – далекий, не всегда понятный, но соблазнительный.

Особенно впечатляли импортные дамочки!

Дело в том, что, соблюдая нормы советской морали, наши кинематографисты тщательно скрывали от нас все женские прелести, а те, «заграничные», – как раз наоборот!

Особенно в этом смысле впечатлял итальянский кинематограф.

Взять хотя бы легендарную Джину Лоллобриджиду.

В ту часть ее тела, что открывало для обозрения глубокое декольте, было влюблено все мужское население нашего многонационального города!

Это уже потом, оглянувшись вокруг и присмотревшись, мы поняли, что наши дамы не уступают кинозвезде, а многие даже и превосходят (по крайней мере в размерах).

Например, в нашем дворе жила многодетная мать, обладающая бюстом фантастического размера, что позволяло ей использовать, как говорили в Киеве, «пазуху» в сугубо практических целях: она умудрялась хранить там самые нужные и ценные вещи: ключи от квартиры, деньги, документы и… хоть в это трудно поверить – бутерброды для обеденного перерыва.

Но вернемся к «заграничному кино»!

Именно в одном из итальянских фильмов времен «неореализма», повествующем о жизни простых людей, мою маму впечатлил простой и очень практичный рецепт.

Заботливая домохозяйка из города Рима, провожая на тяжелую работу не очень удачливого мужа, давала ему с собой горячую пищу в оригинальной упаковке.

Этот эпизод так поразил доброе сердце моей матушки, что она даже уронила слезу, представив себе, как мой папа, тоже, кстати, нелегко работающий от рассвета до заката, пользуется этим изобретением.

Назавтра утром мама торжественно вручила ему завернутый в посудное полотенце термос!

Но какой!!!

Рецепт:

Берете свежий батон и для начала срезаете «горбушку» с одного конца.

Затем из батона изымается вся мякоть.

(Не беспокойтесь, она не пропадет – пригодится для любого фарша.)

Получается такой цельный батонный резервуар, который изнутри смазывается сливочным маслом и отправляется в не очень горячую духовку на 5 минут.

Вот, собственно, и все – чудо-термос готов!

Кладите туда любое горячее кулинарное изделие, и оно будет оставаться теплым и свежим много часов.

Скажем, вы только что сняли с плиты сковороду с котлетками – они еще «шкварчат и пузырятся»: сгружайте их быстренько в ваш термос-батон, при этом совершенно незачем класть их предварительно на бумажную салфетку, чтобы промокнуть лишний жир, – батон все впитает и от этого станет еще вкуснее.

Но не забудьте плотно прикрыть той самой срезанной горбушкой!

Вот так кинематограф братского итальянского народа совершенно безвозмездно помог нашим простым киевским домохозяйкам.

За что им наше пролетарское мерси!

Или как там по-итальянски – grazie!

«Курица в кульке»

Есть у меня друг, замечательный киевский актер, очень известный человек, и потому я не буду оглашать его имени, ибо речь в этой главе пойдет о его шумных похождениях и экстремальных приключениях.

Однажды он пригласил близких друзей на свой юбилей.

Для этого он снял ресторан на воде – такой большой дебаркадер, одним краем накрепко причаленный к берегу, а другим вонзившийся в темные воды Днепра.

Было начало сентября, и погода стояла почти летняя.

Гости собирались долго.

Юбиляр с улыбкой и распростертыми объятиями встречал всех гостей на входе и категорически отказывался принимать подарки и поздравления, говоря: «Не время!.. Потерпите!..»

Друзья, зная его эксцентрический характер, заинтригованные, молча отходили в сторону и чувствовали себя не очень уютно – их стесняли подарки и букеты, которые они надеялись сбагрить имениннику, а тут…

Но вот раздался богатый обертонами голос виновника торжества, приглашавший гостей занять места у празднично украшенных столов.

Все расселись, но неудобства продолжались – объемные подарки и тяжелые букеты не позволяли расслабиться.

Зазвучала музыка, именинник вышел в центр зала с микрофоном в руке и запел…

Это была популярная песня, которую в свое время с успехом исполнял Михаил Шуфутинский, – «Третье сентября».

Присутствующие очень внимательно, но с некоторым недоумением слушали юбиляра и смотрели на него.

Он очень эффектно выглядел на фоне заходящего солнца – дамы тихо аплодировали.

На втором куплете он, не торопясь, снял пиджак, через несколько секунд – галстук, еще через мгновение – туфли, и с последними аккордами песни, без предупреждения сиганул через низкий парапет, еще через мгновение его тело поглотила пучина!

Все разом ахнули!!!

И окаменели!!!

Кто-то сорвался с места и побежал к парапету.

Внизу колыхалась чуть встревоженная поверхность реки.

Юбиляра не было видно!

И вдруг чей-то голос заставил всех резко обернуться: «Вот он!!!»

На пороге банкетного зала, насквозь мокрый, но счастливый, в луже стекавшей с него воды стоял юбиляр…

Все кинулись к нему, и через мгновение он утонул в цветах и подарках!

Историй, подобных этой, с моим другом случалось сколько угодно.

Он сам пересказывал их знакомым и не очень людям, по поводу и без.

Но мы ведь о кулинарии, не правда ли?

Так вот однажды!

Сидели мы дружной компанией (крепко выпимши) и хвастали друг перед другом диковинными блюдами, которые нам доводилось когда-либо пробовать.

Я рассказал историю, как однажды во Вьетнаме нас (советских артистов) потащили на змеиную ферму. Там для «белых братьев» устроили аттракцион – приготовили блюдо из свежей кобры. (Забегу вперед и скажу, что это очень напоминало блюдо из угря.)

А вот для экстремалов наши вьетнамские друзья предложили целый набор аттракционов, куда входили «водка со свежевыжатой змеиной кровью» и «водка с сердцем кобры».

Окружавшие меня коллеги почему-то посчитали, что я и есть тот самый «достойный», которому по плечу «водка с сердцем».

Деваться было некуда – на меня были направлены женские взоры…

Я закрыл глаза и залпом проглотил все, что было в стакане.

При виде этого одной даме из Госконцерта стало дурно.

Но самое удивительное было в том, что после выпитого я в течение двух месяцев чувствовал небывалый энергетический подъем!

Хотите верьте, хотите нет!

Но вернемся к тому вечеру, когда мы (выпимши) хвастали друг перед другом.

Дошла очередь и до моего товарища-артиста, о котором речь велась выше, и он, выдерживая все театральные паузы, поведал нам совершенно «барономюнхгаузенговскую» историю: «Потрошенную курицу, не разделывая, прямо целиком, обтираете солью и перцем, затем берете два больших бумажных плотных кулька, в один засовываете курицу, а второй натягиваете сверху, получается курица в футляре.

Там, внутри этих бумажных кульков, образовывается безвоздушное пространство, и…

(Мы слушали, не проронив ни слова.)

…и засовываете в духовку на десять минут! Не больше! Все!!! Пальчики оближете!!!»

Что заставило нас поверить в этот безумный рецепт – безграничное доверие к нашему другу или выпитое, не знаю, но мы решили попробовать!

Тут же отправились на квартиру к одному из нас, благо жена его, тоже актриса, была на выездном спектакле. По дороге заехали в гастроном: купили импортную курицу, памятуя, что заграничные курицы – нежные и не чета нашим – натруженным и оттого жестким. Там же раздобыли несколько больших и очень плотных бумажных кульков, чему обрадовались несказанно.

Сделали все, как учил наш друг: курицу обмазали, затолкали в кульки, засунули в горячую духовку… и засекли время.

Десять минут – не больше!

Через две минуты бумажные кульки задымились!

Ничего, подумали мы, – это от того, что курица жирная!

Сперва дымом заволокло стеклянное окошко духовки, затем он начал просачиваться наружу, стремительно заполняя все кухонное пространство.

Мы закрыли двери, ведущие в комнаты, но было поздно!

Мы стали задыхаться!

И тут наконец кому-то в голову пришла спасительная мысль: окно!

Была лютая зима – мороз около двадцати градусов.

Окна были законопачены и заклеены на зиму, а между рамами лежала вата.

Нас было трое здоровых мужиков; не обращая внимания на потери – разбитое стекло и вырванные «с мясом» оконные шпингалеты, мы все-таки прорвались к свежему морозному воздуху, а главное – едкий дым стал медленно покидать квартиру.

И тут мы вспомнили о духовке, а в ней уже бушевало пламя – горели бумажные кульки и вместе с ними наша курица!

Кое-как нам удалось предотвратить большой пожар и спасти жилище!

Но оставался едкий, выжигающий глаза запах гари.

В течение получаса всеми имеющимися в квартире парфюмерными запасами жены хозяина мы боролись с этим запахом и наконец мы его почти побороли!

Проклиная и понося всякими нехорошими словами нашего друга, мы открыли духовку и стали искать то, что осталось от курицы.

И – о чудо!

Птица была цела-целехонька – да, она из белой превратилась в черную, но стоило снять с нее этот траурный налет, и пред нами предстала нежная и необыкновенно вкусная плоть! Она даже естественным образом слегка прокоптилась, что придавало ей пикантности.

В холодильнике нашлась початая бутылка водки и она замечательно дополнила чудо-курицу, приготовленную таким дикарским, но очень аппетитным образом!

Эта глава единственная, в которой я не имею права вам сказать: приготовьте и потом скажете!

А если все-таки решитесь, то…

Голь на выдумки хитра

В Киеве, на Подоле, в районе Житнего рынка стоял стыдливо забившийся в темный угол, сбитый из фанеры ларек, как говаривали у нас в районе.

На нем красовалась выцветшая от времени надпись «Субпродукты», хотя в народе его называли «Ларек с запчастями».

Те, кому семейный бюджет не позволял часто, как говорится, «гулять по буфету», были основными потребителями содержимого этого торгового заведения.

Потроха, вымя, копыта, языки и хвосты – вот неполный перечень субпродуктов, за которыми каждый день выстраивалась немаленькая очередь.

По сравнению с «полноценным» мясом, все это стоило сущие гроши, а в руках хороших хозяек становилось деликатесом.

Например, у нас в доме часто происходили настоящие сражения вокруг таких блюд, как гуляш из вымени и сердца, жареное вымя в кляре, потроха, жаренные с луком, горячий фарш из потрохов (очень острое блюдо, напоминающее знаменитый шотландский хаггис, о котором я уже вспоминал) и т. д. и т. п.

Но вершиной наслаждения, конечно, было блюдо из говяжьего хвоста с фасолью.

Уже позже, через много лет, я узнал, что это блюдо необычайно популярно в Испании, где удачливому тореро после корриды вручают хвост побежденного им быка, из которого и готовится это блюдо.

Трудно было себе представить рядового киевлянина, ни с того ни с сего замочившего быка.

Просто это было дешево, сытно и вкусссссно!!!!

Хотя испанский темперамент был не чужд моим землякам.

Многие даже утверждали, что их далекие предки прибыли в наши земли именно из Испании.

Наверное, на это у них были веские основания.

По этому поводу ходило много анекдотов.

Вот один из них:

«В Киеве на Подоле Рабинович открыл публичный дом.

Громадными буквами на крыше он написал рекламный плакат «Женщины всех национальностей и всех цветов кожи именно у нас!!!»

На самом деле сам Рабинович был и директором, и кассиром, и завхозом, а его жена – единственной женщиной в этом заведении.

Однажды появился клиент и с порога затараторил:

– Я очень тороплюсь! Мне нужна женщина, которая в порыве страсти кусается! Кого вы мне можете посоветовать!

– Я вам советую взять испанку! Испанки – это что-то!!!

– Мне все равно – главное, чтобы она кусалась!!!

– Да! Именно испанка! Вы не прогадаете!!!

– Лишь бы кусалась!!!

Рабинович идет на кухню, там его жена стирает белье.

– Фирочка, золотко, там пришел клиент, ему нужна женщина, которая кусается! Я сказал, что у него будет испанка!

Жена нехотя вытирает об себя мыльные руки и говорит:

– Испанка так испанка!

Через минуту она в этом же замыленном наряде появляется перед нетерпеливым клиентом и говорит:

– Так за что вас укусить?!»

Итак: ничто испанское, как оказалось, нам не чуждо!

Приступим!!!

Как ни странно, но в приготовлении этого блюда начинать нужно с фасоли – полкило белой фасоли замочить и ждать пока набухнет.

Когда набухла, воду слить, залить новой водой и на плиту – почти до полной готовности.

Теперь дошла очередь и до хвостов!

Два больших говяжьих хвоста, разрубленных на небольшие кусочки (лучше попросить продавца это сделать прямо в магазине), выложить на сковородку и на чистом оливковом (или любом другом растительном) масле обжарить до золотистой корочки.

Как только корочка образовалась, переложить хвосты в большую кастрюлю и… дать им передохнуть.

Освободившуюся сковородку снова разогреть, налить немного того же растительного масла, положить туда мелко нарезанные лук, чеснок, морковь, сельдерей, перец чили, помидоры и немного бекона.

Эту пахнущую на весь дом зажарочку хорошо протушить, и при этом главное – удержаться от того, чтобы не съесть, не дожидаясь финала.

А до финала еще далеко!

Теперь нужно все составляющие соединить: в большую кастрюлю к хвостам добавить то, что отдыхает в сковородке, туда же добавить готовую фасоль и долить немного воды.

И (обязательно!) влить половину стакана сухого хереса!!!

Теперь – на огонь!

И на медленном огне тушить, периодически помешивая, полтора-два часа…

Дотошные читатели конечно же обратили внимание на отсутствие в нашем рецепте одной важной вещи – соли!

Соль в это восхитительное блюдо кладется только за двадцать минут до готовности!

Перед подачей на стол не забудьте присыпать всю эту красоту зеленью!!!

Не поленитесь!

А дальше вы знаете!

Но это еще не все – моя совесть будет чиста только после того, как я сообщу вам полную рецептуру.

Рецепт:

Говяжьи хвосты —2 шт.

Белая фасоль —0,5 кг

Луковицы —2 шт.

Морковки —2 шт.

Помидоры —03 кг

Перчики чили —2 шт.

Чеснок —.5–6 зубчиков

Бекон —50 г

Сельдерей —3–4 стебля

Тимьян – но вкусу

Вода —1 стакан

Херес сухой —1/2 стакана

Соль – по вкусу,

Зелень

«Еврейская палента»

В восьмидесятых годах я работал в замечательной организации «Укрконцерт».

Замечательной она была потому, что через ее коридоры прошел весь «цвет» украинской эстрады: Тарапунька и Штепсель, Андрей Сова, Юрий Гуляев, Анатолий Соловьяненко, Клара Новикова, «Кролики» и т. д. и т. п.

Во всем остальном – это была типичная советская забюрократизированная структура, с неимоверным количеством столоначальников, а если к ним прибавить еще и чиновников Министерства культуры, то получалось, что на одного артиста приходилось 1,8 начальника!

Бесконечные «худсоветы», просмотры, сдачи программ, аттестации и тарификации делали артистов зашуганными и запуганными, а самое главное, зависимыми.

Я хочу рассказать об одном комичном эпизоде из нашей актерской жизни той поры.

Наш коллектив, в котором собрались очень молодые и задорные артисты, подготовил новую программу и по правилам, закрепленным в нормативных документах, должен был сдать ее министерской комиссии.

Перед такими комиссиями трепетали маститые, а что уж говорить о молодых и зеленых!

Мы долго и самоотверженно репетировали, и все равно, когда пришел «судный день» просмотра, большинство из нас были близки к обморочному состоянию.

И тут кто-то предложил: «Нужно их расположить к себе!»

Мы без лишних слов поняли, о чем шла речь!

Надеюсь, вы тоже?

Но!!!

Как бы это по-сказочному ни звучало, в те времена чиновники взятки брать боялись!

И тут мы узнали, что принимать нашу новую программу будет самый свирепый и неподкупный министерский чиновник по фамилии Кандыба!

Эту Кандыбу боялись как огня!

Перед нами замаячил гамлетовский вопрос: «Быть или не быть?»

«Быть!» – сказали мы себе и разработали целый план охмурения этого посланника из министерского ада.

Через знакомого работника кадрового управления Министерства культуры мы узнали главные детали его биографии: пьет (но не на людях), любит поесть, а главное – разведен и ныне одинок!

Этого было достаточно!

Настал день показа!

Все должно было происходить в пустом зале в присутствии только нескольких «допущенных» людей – главный режиссер, главный редактор, секретарь и… Кандыба!

Перед самым началом «экзекуции» одна из наших солисток – пергидрольная блондинка по имени Лора – перехватила Кандыбу в коридоре и тихим голосом шепнула ему на ухо, что женская часть коллектива, мол, хотела бы, несмотря на результат, выслушать его личное мнение и замечания о внешнем виде и костюмах.

Этот маленький, на первый взгляд, ничего не значащий эпизод несколько смутил закаленного в идеологических боях чиновника и в то же время вселил в его одинокое сердце некую смутную надежду.

К счастью, все мужчины одинаковы!

Просмотр прошел в полной тишине.

Затем нас пригласили в зал и начался… разнос!

«Мелкотемье» и «ересь» были самыми понятными для нашего уха словами, в остальном речь Кандыбы целиком состояла из цитат, заимствованных из передовых статей центральных газет.

И когда мы уже совсем поникли головами, будучи уверенными, что нашим планам не суждено сбыться, в тишине зрительного зала прозвучала фраза, вернувшая нам надежду.

Кандыба как-то странно кашлянул и сказал, обращаясь к директору:

– Завтра я подробно изложу в акте свое мнение. Однако на фоне всей этой безыдейности нельзя не отметить работу над образным решением костюмов и причесок женской части вашего коллектива; и если мое мнение кому-то интересно, то я готов задержаться и обсудить подробнее свои впечатления!

Тут наперебой заголосили наши девушки:

– Интересно! Интересно!..

Представители дирекции, сославшись на неотложные дела, покинули зал, а девушки окружили чиновника и во все глаза стали глядеть ему в рот.

Ближе других к нему, конечно, оказалась пергидрольная блондинка Лора.

Кандыба, окруженный вниманием девушек, распустил павлиний хвост и заливался битый час!

Когда же он, взглянув на часы, заторопился, Лора очень своевременно, приблизившись вплотную к его лицу, шепнула:

– Неужели вы обманете наши надежды?..

Глаза чиновника округлились.

– Наши девушки, – продолжала Лора, – готовы часами слушать мнение мудрого мужчины! Нам так этого не хватает! Вы ведь понимаете? Только делать это нужно не тут…

Через час Кандыба сидел в квартире Лоры на диване, зажатый с двух сторон внемлющими его речам девушками!

Я и двое моих коллег мужского пола присутствовали там же, но только в качестве «наливающих», благо мы запасли все заранее.

Муж Лоры, наш старинный добрый друг Лёня, войдя в наше положение, терпеливо сносил все сцены из спектакля под названием «Укрощение Кандыбы», в котором его родная жена играла не второстепенную роль.

И вот, когда клиент был уже почти готов и мы посчитали, что до завершения праздника осталось совсем немного, наш гость вдруг стал проявлять чудеса выносливости, не гожие его зрелому возрасту: он начал распускать руки, пытаясь проникнуть в самые укромные уголки молодых женских фигур и требовать «продолжения банкета»!

Выпивки у нас хватало, а вот с закуской произошла заминочка – в еврейском доме Лоры и Лёни почему-то не оказалось спасительного куска сала в морозильнике, зато обнаружились два пакета еврейского национального продукта – мацы!

В те времена предложить человеку с фамилией Кандыба закусывать водку мацой отважился бы только сумасшедший.

И тут мне в голову пришла спасительная мысль!

В большой эмалированный таз мы наломали мацы (именно наломали мелкими пластинками), залили на минуту водой, чтобы маца немного размякла, вколотили туда же четыре сырых яйца, поперчили, посолили и всю эту массу выложили на большую сковородку.

Обжарили сперва с одной стороны до золотистой корочки, затем с другой стороны до той же самой корочки… и все!

Вся процедура напоминала приготовление омлета – три минуты и готово!

Блюдо, которое внесли в комнату, сразу привлекло внимание любящего поесть гостя: сперва он насладился ароматом и красотой; затем отломил добрячий кусок и заел им стопку водки, и только потом спросил:

– Что за прелесть?..

И вот тут случился казус, повлекший за собой непредвиденные последствия.

Я начал врать:

– Дело в том – сказал я, – что в жилах Ларисы течет молдавская кровь!

(Говорил я убежденно, понимая, что после неимоверного количества выпитого гостю трудно отличить представителя одного южного народа от другого).

– И вот по ее рецепту и приготовлено это традиционное молдавское блюдо…

И, о горе!!!

В этот момент я понял, что название молдавского блюда, за которое я хотел выдать жареную мацу, вертится на языке, но не хочет произноситься!

Что я ни делал, какие усилия ни прилагал, слово застряло в мозгу и наружу не вылетало!

Задним числом могу сказать, что в виду имелась молдавская вертута – блюдо из вытяжного теста с различными начинками!

Но, упершись в строгий вопрошающий взгляд Кандыбы, я произнес первое, что пришло мне в голову:

– Это палента!!!…

– Палента? – переспросил гость.

– Палента, палента! – подхватили все присутствующие, полагаясь на мои крепкие познания в кулинарии.

– Надо записать! – резюмировал Кандыба и с довольной улыбкой отломил еще кусок.

Через пятнадцать минут размякшего от удовольствий чиновника мы загрузили в машину и отвезли домой, при этом всю дорогу он повторял два впечатливших его слова: «Лора» и «Палента»!

Назавтра он написал хвалебный отзыв о просмотренной накануне программе, и судьба наша была решена.

Р. S.

Прошел почти год, и мне донесли, что министерский чиновник Кандыба высказывается обо мне очень нелицеприятно.

В то время я уже никак не зависел от вышестоящей организации, ибо связал свою судьбу с телевидением, и все-таки меня разбирало любопытство.

А еще через несколько лет я заметил Кандыбу среди гостей на одной из своих телепрограмм.

После съемки он подошел ко мне.

Мы поздоровались, и он не без обиды рассказал, что попал впросак на светском мероприятии, заключив пари с одним высокопоставленным молдаванином о том, как выглядит настоящая «палента», и как он был разочарован, когда узнал, что «палента» – это обыкновенная каша из кукурузной муки!

Я как мог извинился, а он шепотом задал мне вопрос, который, как я понял, мучал его все это время:

– Что же я тогда ел?!..

– Жареную мацу!.. – тоже шепотом произнес я. – Хотя какое это теперь имеет значение?!..

И поскольку в наши времена маца продается в любом приличном магазине, не поленитесь и приготовьте!

И вы поймете, чем восторгался чиновник Кандыба.