Текст книги "Суды и судьи: независимость и управляемость"

§ 3. Классификация факторов, влияющих на реализацию принципа независимости суда

Становление независимого суда, как свидетельствует история многих стран, является длительным и сложным процессом. Будучи частью государственно организованного общества, этот процесс не может, как правило, вырваться за пределы конкретного исторического этапа социального развития. Применительно к рассматриваемой проблеме основную роль играют три группы факторов: юридические, организационные (управленческие) и культурные (включая как массовое, так и профессиональное правосознание).

Юридические факторы, т. е. характер нормативно-правового регулирования организации и деятельности суда, определяют легальную сферу отношений, предписывают должное поведение судей, устанавливают ту или иную иерархию ценностей.

С этой точки зрения даже декларативные положения закона имеют важное значение, поскольку официально закрепляют определенный общественный идеал. Особую роль при этом играют ценности, декларируемые в международно-правовых актах, поскольку существенно расширяют границы их признания. Примером этого могут служить принятые ООН «Основные принципы независимости судебных органов»⁴². Первый из указанных принципов гласит: «Независимость судебных органов гарантируется государством и закрепляется в конституции или законах страны. Все государственные и другие учреждения обязаны уважать и соблюдать независимость судебных органов»⁴³.

Согласно второму из принципов «судебные органы решают переданные им дела беспристрастно, на основе фактов и в соответствии с законом, без каких-либо ограничений, неправомерного влияния, побуждения, давления, угроз или вмешательства, прямого или косвенного, с чьей бы то ни было стороны и по каким бы то ни было причинам»⁴⁴.

Признание на международном уровне самостоятельности суда и независимости судей в качестве важнейших социальных ценностей предопределяет их закрепление в национальном законодательстве, что, безусловно, позитивно влияет на процесс становления и укрепления цивилизованной судебной системы.

Разумеется, положения о независимости суда, провозглашенные на сколь угодно высоком уровне, остаются простой декларацией, если она не сопровождается законодательным закреплением гарантий, по возможности формализованных и достаточных для действия механизма, который обеспечивал бы практическую реализацию указанных положений. Кроме того, и это важно подчеркнуть, даже совершенный закон не в силах предотвратить его нарушения. «Учреждая демократически-правовое государство, – пишет Л. С. Мамут, – принимая равнодостойную ему Конституцию, занимаясь затем наладкой и укреплением институтов данного государства, системы его законодательства, надо твердо знать: лишь одного этого для укрепления в практической жизни провозглашенных Конституцией ценностей явно недостаточно. Ведь институты сами по себе никем не руководят и никого не организуют. Равным образом сами по себе законы не господствуют, не правят, не исполняются автоматически. Учрежденные институты, изданные законы функционируют в той мере и постольку, поскольку их используют люди в своей жизнедеятельности, которая, в свою очередь, находится в прямой связи с социальными качествами народа, граждан, в первую очередь с их политико-правовой культурой»⁴⁵.

Тем не менее возможности закона, хотя и имеющие пределы, играют весьма важную роль в создании предпосылок независимости суда. Особое значение при этом имеет правовое регулирование порядка замещения судейских должностей и их лишения, статус судьи, а также процедура рассмотрения дел.

Однако здесь необходимо отметить следующее. Несмотря на существующее в мировой практике разнообразие, вряд ли возможно установить какую-либо однозначную связь между предусмотренным законом порядком замещения судейских должностей и степенью независимости судьи. Ярким примером этого являются США, где существует и прямая выборность судей, и выборы судей законодательным собранием штата, и назначение и т. д⁴⁶. Тем не менее как критики, так и сторонники какого-либо из этих порядков не имеют возможности (и вряд ли она вообще существует) подтвердить свои доводы теми или иными эмпирическими данными.

В редакции Федерального закона 1995 г. «О статусе судей в Российской Федерации» в качестве одного из оснований прекращения полномочий судьи указывалось «совершение поступка, позорящего честь и достоинство судьи или умаляющего авторитет судебной власти» (п. 9 ч. 1 ст. 14). В 2001 г. это положение было исключено из текста Закона, но одновременно последний ввел дисциплинарную ответственность судей не только за нарушение норм данного Закона, но и положений Кодекса судейской этики, утвержденного Всероссийским съездом судей (ст. 12¹ Закона «О статусе судей в РФ»). В ст. 3 Кодекса предусмотрено, что «судья в любой ситуации должен сохранять личное достоинство, дорожить своей честью, избегать всего, что могло бы умалить авторитет судебной власти, причинить ущерб репутации судьи и поставить под сомнение его объективность и независимость при осуществлении правосудия»⁴⁷.

Если решение о назначении на должность судьи в конечном итоге принимает Президент РФ или орган законодательной власти⁴⁸, то отстранение от должности фактически полностью относится к компетенции судейского корпуса. Это обстоятельство является важнейшим побудительным стимулом принятия судьей тех стандартов и норм поведения, которые он при вступлении в должность застает уже сложившимися. К числу факторов юридического характера, влияющих на независимость судьи, относится процедура рассмотрения дел.

Состязательное построение процесса освобождает судью от функции обвинения, создавая тем самым предпосылку его независимости от органов уголовного преследования. Нелишне вспомнить, что УПК РСФСР ставил общие задачи перед судом и правоохранительными органами (ст. 2), а обязанность возбуждения уголовного дела и раскрытия преступления в равной степени возлагал на суд, прокурора, следователя и дознавателя (ст. 3).

Действующий УПК РФ не только провозглашает принцип состязательности, но и раскрывает его содержание. Согласно ч. 2 ст. 15 УПК функции обвинения, защиты и разрешения уголовного дела отделены друг от друга и не могут быть возложены на один и тот же орган или одно и то же должностное лицо. В ч. 3 ст. 15 подчеркивается то обстоятельство, что суд не является органом уголовного преследования, не выступает на стороне обвинения или защиты. Суд создает необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав.

В целом нормативная модель судопроизводства создает предпосылки для принятия независимого судебного решения.

Однако, как уже отмечалось, факторы, влияющие на независимость суда, не исчерпываются характером законодательной регламентации. Не меньшее, а возможно, и большее значение имеют факторы организационно-управленческого характера, среди которых важнейшее место занимает принятая система оценок работы судебных органов и конкретных судей. Можно отметить, по крайней мере, следующие функции, которые эта система выполняет:

– ограничивает существенным образом «простор усмотрения», который образуют имеющиеся в законе оценочные понятия и альтернативы, предоставляемые судье при принятии решения;

– выделяет те аспекты деятельности судьи, которые учитываются при ее оценке;

– осуществляет связь между принимаемыми судьей процессуальными решениями и его профессиональной карьерой;

– наиболее действенным образом побуждает судью адаптироваться к принятым в судебной системе стандартам принятия решений.

Следует отметить, что трансформация законодательной модели уголовного судопроизводства по сравнению с изменением системы оценок работы судьи оказалась менее сложной задачей. Если судить по данным судебной статистики, то можно убедиться, что переход от розыскной формы уголовного процесса к состязательной фактически оставил неизменным значение таких показателей, как доля оправдательных приговоров, доля приговоров, отмененных или измененных кассационной инстанцией, и др.

Объективная сложность корректировки критериев, с использованием которых оценивается функционирование судебных органов и отдельных судей, объясняется несколькими причинами.

Во-первых, в отличие от нормативной модели, где субъектом изменений является законодатель, организационно-управленческие факторы находятся в сфере непосредственного воздействия только высших органов судебной власти.

Во-вторых, изменение системы оценок работы суда связано с корректировкой конечной цели его функционирования, т. е. его «вкладом» в состояние общественного организма. Нельзя не отметить при этом, что существующие представления о содержательном характере этого вклада весьма разнообразны, а порой и противоречивы. Например, если конечная цель обозначается как «борьба с преступностью», то количество обвинительных приговоров будет важным показателем качества работы суда. Если же исходить из того, что суд является прежде всего органом защиты прав личности, то на первый план выходит соблюдение установленной законом процедуры, обеспечение прав обвиняемого и т. п.⁴⁹

В-третьих, критерии, по которым оценивается работа конкретных судей, должны учитывать принцип свободы внутреннего убеждения. Различная оценка одной и той же совокупности доказательств при отсутствии нарушений материального и процессуального закона не должна влечь за собой негативных последствий для профессиональной карьеры судьи, решение которого отменено или изменено вышестоящим судом.

Действие организационно-управленческих факторов сказывается и на материально-техническом обеспечении судов, а также на объеме и уровне материального обеспечения судей и мер их социальной поддержки (ст. 19, 20 Закона «О статусе судей в Российской Федерации»)⁵⁰.

Как законодательная регламентация принципа независимости суда, так и действие факторов административно-управленческого характера не снижают роли личности судьи. При принятии решения все внешние воздействия проходят через фильтр ценностных ориентаций судьи, его правосознания, уровня профессионализма и других личностных качеств.

Специфика этих качеств как факторов, влияющих на принимаемое решение, определяется несколькими моментами.

Во-первых, лишь некоторые из них, например такие, как уровень профессиональных знаний, поддаются объективной фиксации и в силу этого могут быть включены в число требований, предъявляемых к кандидату на должность судьи. Такие же качества, как независимость и беспристрастность, не имеют эмпирических индикаторов, поэтому выявляемые при помощи психофизиологических тестов свойства личности не в состоянии дать представление об их наличии или отсутствии.

Во-вторых, каждое судебное решение связано с конкретной ситуацией, которая может превышать или не превышать «порог независимости», т. е. способности судьи оказывать внутреннее сопротивление оказываемому на него давлению.

В-третьих, отступление от принципа независимости суда может быть объективно подтверждено только в результате установления каких-либо конкретных действий, совершенных судьей, а не просто несогласия с судебным решением.

Различная природа факторов, влияющих на реализацию принципа независимости суда, подчеркивает необходимость изучения не только «внешних» результатов функционирования судебной системы, т. е. качества принимаемых решений, соблюдения установленной процедуры рассмотрения дел, но и ее «внутренней» жизни, которая объективно проявляется прежде всего в деятельности квалификационных коллегий, определяющих профессиональную карьеру судей.

Нельзя не отметить еще одно обстоятельство, касающееся значения материально-технического и финансового обеспечения судебной системы и ее кадров. В некоторых публикациях и официальных документах уровень зарплаты судей, благоустроенности судебных зданий и т. п. рассматривается как фактор, непосредственно обеспечивающий независимость судей⁵¹.

Однако действие этого фактора отнюдь не однозначно. Разумеется, отсутствие жилья, низкая зарплата, неудовлетворительное состояние судебных зданий и т. п. повышают опасность того, что судья окажется в зависимости от субъекта финансирования.

С другой стороны, высокий уровень зарплаты и иных материальных благ создает опасность другого рода: атрибуты статуса могут стать для судьи большей ценностью, чем социальное предназначение этой должности⁵².

В силу сказанного последующие разделы настоящей работы будут посвящены законодательной основе независимости суда (гл. II), организационно-управленческим механизмам, действующим внутри судебной системы (гл. III), и проблемам личностного фактора в деятельности судьи (гл. IV).

Глава II
Законодательные гарантии независимости суда

§ 1. Правовые основы самостоятельности судебной власти и независимости судей

Конституционные и законодательные нормы закрепляют статус судов как органов, представляющих самостоятельную ветвь государственной власти. Как отмечалось в § 1 гл. 1, система судов трансформируется в самостоятельную ветвь власти лишь при таком государственном устройстве, когда круг ее полномочий и порядок формирования обеспечивают возможность играть роль противовеса не только исполнительной, но и законодательной власти. В этом выражается социальное назначение судебной власти, призванной установить пределы использования государственного принуждения⁵³.

Таким образом, необходимым условием существования самостоятельной судебной власти является наделение суда полномочиями, дающими ему возможность защищать «территорию свободы» личности от вторжения и законодательной, и исполнительной власти.

Самостоятельность судебной власти проявляется прежде всего в ее юрисдикции. Конституционные нормы распространяют юрисдикцию судебной власти на все случаи правовых конфликтов, в которые вовлечены как физические, так и юридические лица. В ч. 1 ст. 46 Конституции гарантируется каждому судебная защита его прав и свобод, а в ч. 2 этой же статьи устанавливается, что решения и действия (или бездействие) органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц могут быть обжалованы в суд.

Следует отметить и то обстоятельство, что в советский период отечественной истории отрицание принципа разделения властей выражалось, в частности, и в том, что Конституция СССР 1936 г. объединила в один раздел (гл. IX) суд и прокуратуру, а Конституция СССР 1977 г. – правосудие, арбитраж и прокурорский надзор (разд. VII). При этом в последней суду и арбитражу была посвящена одна и та же гл. 20, хотя арбитраж судебным органом не был.

Характерно и то, что Конституция СССР 1977 г. упоминала только две формы судопроизводства: гражданское и уголовное (ст. 154). Это существенно сужало юрисдикцию суда, давало возможность подменять судебную защиту ведомственным разрешением возникающих конфликтов.

Согласно ст. 118 Конституции РФ «судебная власть осуществляется посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства». Нельзя, правда, не отметить известного несовпадения этой конституционной нормы с существующей в нашей стране судебной системой. С одной стороны, Конституция РФ выделяет административное судопроизводство как особую форму последнего, но административные суды не созданы, а дела такой природы («судебный контроль за законностью действий и решений органов исполнительной власти и органов местного самоуправления в их взаимоотношениях с гражданами и не подчиненными этим органам организациями»⁵⁴) рассматриваются в порядке гражданского судопроизводства. С другой стороны, в ст. 118 Конституции РФ не упомянуто арбитражное судопроизводство, хотя существует система арбитражных судов, что также предусмотрено действующей Конституцией РФ. Согласно ст. 127 «Высший Арбитражный Суд Российской Федерации является высшим судебным органом по разрешению экономических споров и иных дел, рассматриваемых арбитражными судами, осуществляет в предусмотренных федеральным законом процессуальных формах судебный надзор за их деятельностью и дает разъяснения по вопросам судебной практики». Нельзя не отметить также, что если отсутствие в ст. 118 Конституции РФ упоминания об арбитражном судопроизводстве не стало препятствием для развития системы таких судов, то выделение в особую форму административного судопроизводства, к сожалению, не ускорило решение вопроса о создании судов по административным делам.

Юрисдикция судебной власти, если она охватывает все правоотношения, придает ей свойство полноты, которая является одной из важных предпосылок самостоятельности, т. е. несвязанности решениями исполнительной и законодательной власти и возможности лишать эти решения юридической силы.

Трансформация судебной системы в судебную власть предполагает наличие условий относительно автономного функционирования последней. Это означает, что реализация обеспечивающих функций (кадровой, материально-технической, информационноаналитической) должна осуществляться при решающем участии высших судебных органов и не зависеть от произвольных действий других властей. Можно сколько угодно провозглашать независимость судей и подчинение их только закону, но если сама возможность функционирования судебной системы будет зависеть от усмотрения того или иного органа исполнительной власти, то ее самостоятельность окажется фиктивной. Разумеется, самостоятельность судебной власти имеет свои легальные пределы. Законодатель может изменять правила ее организации и функционирования. Но возможность такого рода изменений ограничена, поскольку наиболее важные принципы построения судебной власти, статуса судей и т. п. закреплены на конституционном уровне и обязательны для принимаемых законов.

Вместе с тем именно законодательная власть фактически определяет границы правовой сферы, т. е. круга правоотношений, подлежащих судебной защите. Самостоятельность судебной власти выражается и в объеме дискреционных полномочий, которыми наделяются судьи в процессе принятия решений.

Во всех тех случаях, когда закон предоставляет право судье учитывать конкретные обстоятельства и в соответствии с ними принимать одно из возможных решений, действует судейское усмотрение. Все неформализованные (например, связанные с оценкой доказательств) или полуформализованные (например, санкции составов преступлений) нормы закона предполагают использование судьями своих дискреционных полномочий. Наличие в законе оценочных понятий, возможность восполнений существующих в процессуальном законодательстве пробелов путем применения аналогии и т. п. – все это сфера применения дискреционных полномочий, что является основой формирования судебной политики⁵⁵.

Наличие дискреционных полномочий является одной из предпосылок самостоятельности судебной власти, поскольку принимаемые ею решения не являются автоматическим применением общей нормы к частному случаю, а представляют собой определенный сплав законности и целесообразности, устанавливающий реальный правопорядок, который так или иначе, в позитивную или негативную сторону, отличается от созданной законодателем нормативной модели. Самостоятельность судебной власти предполагает наделение судей как ее носителей особым статусом, а судебные решения – силой закона.

Реализация принципа самостоятельности судебной власти связана прежде всего с решением проблемы формирования судейского корпуса, т. е. процедурой замещения судейских должностей. Если выборы – единственный исторически апробированный путь формирования органов законодательной власти (изменения касались лишь круга избирателей), а система назначений присуща исполнительной власти, то человечество испробовало и испробует не одну, а несколько процедур замещения судейских должностей. Как известно, советские конституции предусматривали избрание судей либо непосредственно населением, либо советами соответствующих уровней. Но даже если отвлечься от фиктивного характера всех выборов в условиях тоталитарного режима, нельзя не признать, что такой порядок назначения судей на должность не гарантирует их независимости⁵⁶. Во-первых, перспектива переизбрания при относительно кратком сроке пребывания на должности побуждает судью искать поддержки у политических сил, теряя при этом свою беспристрастность и независимость. Во-вторых, решение о том, кто достоин, а кто недостоин быть судьей, может быть осознанным выбором людей, включенных в лишь небольшую территориальную общность. Только в этом случае можно предположить, что большинство избирателей в той или иной степени знакомо с деятельностью судьи и способно более или менее адекватно ее оценить. В-третьих, выборность судей не содействует формированию их профессионального сообщества, а также его этических норм и тем самым ослабляет судебную власть как таковую. В то же время чрезмерная замкнутость судейского корпуса грозит изоляцией от общества и безответственным отношением к нарушениям, допускаемым судьями.

В той мере, в какой удается отыскать баланс между независимостью судей и их ответственностью за соблюдение предъявляемых к ним законом требований, повышается и роль судебной власти в системе сдержек и противовесов. Другим обстоятельством, влияющим на роль судебной власти в механизме самоограничения государства, является характер установленных процедур судопроизводства и уровень их соблюдения.

По действующей Конституции РФ, как уже отмечалось, решения и действия органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц могут быть обжалованы в суд. Однако процедура административного судопроизводства отсутствует (установлена только процедура рассмотрения дел об административных правонарушениях, но здесь речь идет о претензиях государства к личности, а не наоборот). Ее подмена гражданским процессом не способна учесть специфику фактической неравнозначности статуса индивида, с одной стороны, и государственного органа или должностного лица – с другой.

Право судебного контроля над административными действиями является в высшей степени основополагающим и в ряде стран закреплено в конституции страны. С целью реализации этого права «принимаются специальные законы, закладывающие основу и процедуру судебного контроля, а иногда эти вопросы рассматриваются в кодексе административной процедуры» – отмечают авторы, исследовавшие становление административной юстиции в посткоммунистических странах Восточной Европы⁵⁷.

Таким образом, место судебной власти в системе сдержек и противовесов, препятствующих чрезмерно опасному для сохранения гражданских свобод сосредоточению полномочий у одной из ветвей власти, определяется степенью развитости конституционного и административного судопроизводства.

Вместе с тем верховенство судебной власти по отношению к другим властям также чревато опасностью ее бесконтрольности и произвола. Поэтому когда мы говорим о системе сдержек и противовесов, то необходимо иметь в виду, что судебная власть является одновременно как субъектом, так и объектом ограничений властных полномочий государства. Законодатель и президент определяют персональный состав высших судебных органов, закон определяет порядок замещения всех судейских должностей, основания и процедуру отстранения судей от должности, процессуальные правила рассмотрения и разрешения дел и т. п. Наконец, именно законодатель решает, какие именно общественные отношения должны стать правоотношениями и, следовательно, подлежать судебной защите.

Что же касается исполнительной власти, то она не обладает легальными полномочиями тем или иным путем влиять на судебную власть. Однако в реальной жизни эффективность и качество функционирования судебной власти оказываются в зависимости от направленности действий и решений органов исполнительной власти. Следует подчеркнуть при этом, что такого рода зависимость свидетельствует о дефектах системы сдержек и противовесов.

На законодательном уровне ограничение влияния исполнительной власти на судебную происходило прежде всего путем трансформации функций министерства юстиции. Эта мировая тенденция отчетливо проявилась во второй половине XX в. Функция судебного управления стала переходить от министерства юстиции к особым органам судейского самоуправления, которые предусмотрены конституциями многих европейских стран. Именно на эти органы судейского самоуправления возложены полномочия, связанные с формированием судейского корпуса, карьерой судей, их дисциплинарной ответственностью и т. п.⁵⁸

В Российской Федерации Законом 1996 г. «О судебной системе Российской Федерации» организационное обеспечение деятельности судов общей юрисдикции возложено на Судебный департамент при Верховном Суде РФ. Применительно к высшим судебным органам (Конституционный Суд РФ, Верховный Суд РФ, Высший Арбитражный Суд РФ) эта функция осуществляется аппаратами этих судов. Обеспечение деятельности других арбитражных судов осуществляется Высшим Арбитражным Судом РФ (ст. 30). Таким образом, воздействие на кадровый состав и функционирование

Судебного департамента является исключительным полномочием субъектов, представляющих судебную власть.

Роль судебной власти в системе сдержек и противовесов отличается еще одной важной особенностью. Речь идет о Европейском суде по правам человека. Этот Суд как наднациональный орган для стран – членов Совета Европы является, с одной стороны, международным гарантом прав и свобод личности, а с другой – в пределах своей компетенции фактической вершиной судебной власти каждого из этих государств. Решения Европейского суда являются окончательными и обязательными для государств – участников Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Появление у судебной власти механизмов контроля за законодательной (конституционное судопроизводство) и исполнительной (административное судопроизводство) властями привело к переоценке роли судебной власти в механизме государственного устройства. В публикациях зарубежных авторов достаточно широкое распространение получила точка зрения, согласно которой новая социальная реальность привела к «правлению судей». При этом, с одной стороны, подчеркивается опасность противостояния законодательной и судебной властей, а с другой – «возможность как позитивных, так и негативных последствий судебного контроля за конституционностью решений законотворца»⁵⁹.

В связи с соотношением законодательной и судебной властей возникает и вопрос об источнике легитимности каждой из них.

Верховенство законодательной власти традиционно объяснялось (и объясняется многими авторами до сих пор) тем, что эта ветвь власти получает свой мандат непосредственно из рук народа. Судьи же в демократическом обществе, как правило, в том или ином порядке назначаются, и, таким образом, источник их легитимности связан с «волей народа» лишь опосредованно.

Однако современная конституционная теория признает необходимым различать волю суверена (народа) и его представителей в парламенте, а политические реалии продемонстрировали, что интересы парламентариев могут не только не отражать интересы избирателей, но и противоречить им. «В этой ситуации легитимность конституционного контроля состоит в определении соответствия законов, разработанных народными представителями, воле самого народа, выраженной в конституции. Конституционные суды, исходя из этого, являются необходимым элементом демократической системы, инструментом обеспечения рационального функционирования народного представительства, соблюдения им прав и свобод граждан. В основании концепции легитимности конституционного правосудия лежит и другой важный принцип – контроля против всех форм власти и авторитаризма»⁶⁰.

Прежде чем непосредственно обратиться к юридической конструкции самостоятельности судебной власти, подчеркнем еще раз, что реальная степень независимости суда определяется не только нормами закона, но и другими факторами, находящимися за его пределами. Законодательная регламентация организации и деятельности судебной системы является исходной предпосылкой ее самостоятельности, трансформации в судебную власть. С этой точки зрения применительно к действующему российскому законодательству мы отметим те его аспекты, которые непосредственно определяют степень самостоятельности судебной власти.

Значение правил, устанавливающих порядок наделения судейской должностью и отрешения от нее, определяется тем очевидным фактом, что судебная власть реализуется именно судьями и только ими. Согласно ч. 1 ст. 1 Закона «О статусе судей в Российской Федерации» «судебная власть в Российской Федерации принадлежит только судам в лице судей и привлекаемых в установленных законом случаях к осуществлению правосудия представителей народа».

Упомянутый Закон одновременно с провозглашением единства статуса судей предусматривает и особенности правового положения некоторых их категорий (ст. 2). Такого рода особенности включают в себя и различия в порядке назначения на должность. С этой точки зрения можно выделить четыре категории судей: 1) судьи высших судебных органов; 2) иные федеральные судьи; 3) мировые судьи; 4) судьи уставных судов субъектов РФ. Применительно к первой из указанных категорий необходимо отметить следующее. Хотя все они назначаются на должность Советом Федерации Федерального Собрания Российской Федерации по представлению Президента РФ, но имеется и специфика в порядке назначения судей Конституционного Суда, с одной стороны, и судей Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда – с другой.

Эта специфика выражается прежде всего в степени влияния председателя соответствующего суда на решение Президента о внесении представления в Совет Федерации о назначении конкретного лица на должность судьи. Если Председатель Конституционного Суда на законодательном уровне не является участником процесса назначения судьи данного суда, то в соответствии с ч. 1 ст. 6 Закона РФ «О статусе судей в Российской Федерации» Президент вносит представление в Совет Федерации «с учетом мнения соответственно Председателя Верховного Суда Российской Федерации и Председателя Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации».

Различие в установленной законом процедуре проявляется и в более детальной регламентации порядка назначения на должность судьи Конституционного Суда РФ, в частности указания срока рассмотрения Советом Федерации представления Президента РФ, а также в подчеркивании индивидуального характера назначения (ст. 9 ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации»). В этой же статье предпринята попытка очертить круг субъектов, правомочных предлагать Президенту кандидатуры на должность судьи Конституционного Суда РФ. Это – члены (депутаты) Совета Федерации, депутаты Государственной Думы, законодательные (представительные) органы субъектов РФ, высшие судебные органы и федеральные юридические ведомства, всероссийские юридические сообщества, юридические научные и учебные заведения.