Текст книги "Будешь моей, детка"

Глава 39

Влад

– Посидишь здесь до вечера, пока отец не освободится, – говорит Тихий и отступает на шаг.

Железная сейфовая дверь бесшумно захлопывается за ним, оставляя меня в полной изоляции.

Всего лишь до вечера? Это что-то новенькое.

Прохожусь по помещению, периодически притрагиваясь пальцами то к одной вещи, то к другой.

Стеллаж со сто раз перечитанными книгами, инструмент.

Открываю крышку и пробегаюсь пальцами по клавишам. Потом иду дальше, к турнику и брусьям.

Все условия, чтобы не сойти с ума от безделья. Или просто не сойти с ума.

Потому что стены помещения без окон, заключенного под землей, неизменно давят на психику, как бы ты не хотел.

И я знаю, чего отец в итоге добивается.

Как-то я прочитал об одном эксперименте, поставленным психологом Мартином Селигманом на собаках.

Суть эксперимента состояла в следующем.

Собак помещали в специальный шаттл-бокс, разделенный двумя невысокими перегородками и подвегали болезненным ударам тока вне зависимости от того, делали они что-то или нет. То есть, они получали удар током в любом случае, оставались ли они в боксе или перепрыгивали в соседний.

Потом условия изменили.

Собаки получали удар тока лишь пока оставались в боксе. Те же, кто решил бы перепрыгнуть в соседний, перестали бы подвергаться болевому воздействию.

Исследование показало, что ни одна собака так и не решилась перепрыгнуть через перегородку, потому что они знали заранее, это бесполезно. Несмотря на то, что обстоятельства изменились и все стало совсем не так.

Но они уже выучили, что бы они не делали, все будет бесполезно, а значит, не стоит и пытаться.

Тогда и появился этот термин.

Выученная беспомощность.

Нарушение мотивации в связи с пережитой субьектом неподконтрольностью ситуации, где результат не зависит от прилагаемых усилий.

Отец хочет, чтобы я усвоил этот урок.

Но он зря старается, я бы все равно попытался бежать. Если бы не страх за Стасю.

В этот раз охрана не очень старалась, я насчитал по крайней мере три возможности ускользнуть. Но вот только парни намекнули, мне не стоит пытаться. Если я не хочу, чтобы пострадал не только я, а кто-то еще.

Как результат, я здесь, и мне остается только ждать вечера.

Стася

Пара в коем-то веке проходит спокойно.

Никто не пытается подколоть, а потом обнять, притянуть к себе и шепнуть на ухо какую-нибудь нежность.

Вроде бы это хорошо, ведь теперь я могу полностью сосредоточиться на учебе, но мне становится одиноко.

Только сейчас я в полной мере осознаю, насколько привыкла к присутствию Влада рядом и как мне теперь плохо без него. Как мне его не хватает.

Сейчас радует только одно, что после пар мы увидимся снова. И вечер проведем вместе.

При мыслях об этом весь мой организм наполняется какой-то легкой, искрящейся, необъяснимой, всепоглощающей радостью.

– Белкина, как делишки?

Васнецов подходит ко мне, лишь только заканчивается лекция, и лезет с объятиями. Я еле успеваю вывернуться.

– Эй, да ладно тебе, я ж по-дружески, – подмигивает Васнецов и предпринимает новую попытку обнять.

Но тут появляется Саша встает передо мной и оттесняет Пашку в сторону.

– Отвали, Васнецов, – не очень любезно произносит он.

– Тебя забыли спросить, – огрызается парень.

– Иди, куда шел, а к Белкиной не приставай, – продолжает Саша и я улавливаю в его голосе ноты, которых раньше не замечала. Уверенности?

– Что, уже даже спросить «Как дела» нельзя? Ты что, ее личный охранник? – не отступает Васнецов.

Хоть и отходит на шаг, но все равно продолжает буравить Сашу недовольным взглядом.

Может и он уловил изменения в Сашиной манере держаться?

Но все равно страшно.

Черт, как бы до драки не дошло. Мало бедному парню влетело из-за меня.

– Так, – встреваю я, – прекращаем спор. Васнецов, что тебе нужно? Если прикрыть очередной твой прогул, то даже не мечтай. На этой неделе ты итак пропустил слишком много. Так что, будь любезен, посети сегодня, пожалуйста, последнюю пару.

Васнецов переключается на меня и напряжение, которое было возникло между ребятами, сразу спадает.

– Стась, ну что сразу прогул, будто я много прогуливаю.

– Много, и даже очень.

– Сегодня у меня есть дела, я никак не смогу попасть на пару.

– Это твои проблемы, я тебя предупредила.

Из аудитории как раз выходят Тина и Оля, которых задержал преподаватель. Они идут к нам, и Васнецов быстро ретируется. Тина периодически пытается заигрывать с ним и парень от этого не в восторге.

Он убегает, а мы вчетвером идем в столовую.

– Саш, спасибо тебе большое, – говорю я, – но это было совершенно не обязательно. Я бы и сама справилась с Васнецовым.

Саша жмет плечами и это может означать что угодно.

Вообще, мне кажется, с ним что-то происходит.

Во время лекции ему кто-то позвонил, и для разговора он выходил в коридор. Когда вернулся был очень задумчив. И вот сейчас тоже. Все думает о чем-то и искоса бросает на меня странные взгляды.

– Саш, все в порядке? – не выдерживаю я, когда мы устраиваемся в столовой за столиком на четверых.

Он кивает.

– Ладно, – пожимаю плечами.

Если он не хочет рассказывать, что у него случилось, я не стану настаивать. Может, что-то личное.

Тина заводит разговор о нарядах, Оля посматривает на Сашу, я же возвращаюсь мыслями к Владу и тому, какой же он, все-таки, классный.

Заново проживаю события вчерашнего вечера, и это… будто ныряю в океан позитивных эмоций прямо с головой.

Вспоминаю, как он спас меня и увез. А потом обнимал, прижимал к себе. Отогревал и успокаивал своим теплом. Я чувствовала себя в его руках настолько защищенной, что расслабилась окончательно и все мои проблемы вмиг улетучились.

А сегодня?

Каким милым и классным он был сегодня утром? С этим кофе и круассанами. С нежным поцелуем у двери квартиры и страстным в машине перед расставанием?

Я улыбаюсь своим мыслям и понимаю, что окончательно и бесповоротно влюблена в этого парня.

И подгоняю время, чтобы поскорее наступил вечер.

Когда я смогу снова увидеть его и обнять.

Влад

– Итак, сын, наверное, ты уже догадываешься, почему мне снова пришлось принять экстренные меры?

До этого момента отец расхаживал по кабинету, а сейчас уселся в кресло напротив и уставился на меня.

– Понятия не имею, – отвечаю я.

– Так уж и не имеешь?

Отец выгибает брови и сверлит меня новым рентгеновским взглядом, каким обычно смотрит на провинившихся подчиненных.

Для портрета на предвыборные афиши у него припасен совершено другой взгляд.

Я молчу.

Все это лишь начало заранее срежиссированного отцом спектакля, а потому можно особо не напрягаться.

Отношения с отцом разладились со дня смерти Кира, который всегда был любимчиком отца, и с тех пор все разговоры ведутся в таком вот примерно ключе. Не считая моментов общения на публике. Там отец превосходит сам себя.

– Значит, понятия не имеешь, – продолжает отец, так и не дождавшись моего ответа, – что ж. Тогда освежим немного твою память.

С этими словами он тянется к папке, лежащей на столе и открывает ее.

– Итак, что тут у нас. Факт первый. Стоит только поинтересоваться, как ты проводишь время, и выясняется, что ты вместо элитных ресторанов и клубов, по которым тусуются, так у вас говорят, тусуются?

Я молчу, и отец продолжает.

– Так вот, вместо приличных мест, по которым тусуются все твои друзья, дети наших многоуважаемых друзей и коллег, ты Влад, оказывается, пропадаешь все время во дворе какой-то общаги в самом бедном районе нашего города. И даже устраиваешь там драки, о недопустимости которых мы с тобой неоднократно беседовали. Надеюсь, этот факт ты не будешь отрицать?

– Мог бы, кстати, сделать там нормальную дорогу.

– Ага, значит не отрицаешь, – кивает отец, пропустив мое замечание про дорогу мимо ушей, – хорошо. Идем дальше. Факт второй. В общаге живет некая девчонка, из-за которой, собственно и произошел весь сыр бор с избиением. Да, дорогой мой, есть еще люди, способные донести до нас всю необходимую информацию. А мы ведь доверяли тебе, даже слежку сняли в последнее время.

Отец картинно вздыхает, но тут же продолжает.

– Но ты не оправдал наших надежд, нет. Конечно же, мы сразу проверили всю информацию, и что же? Девчонка-то, оказывается, учится в твоем колледже, в одной с тобой группе. Нужно будет попенять Инокентию Всеволодовичу, что принимает туда кого-попало. Олимпиадников ему захотелось. Своих мало. Впрочем, не будем отвлекаться. Итак, Влад, что же дальше? Может сам мне расскажешь?

Я снова молчу.

– Нет? Ну, ладно, – кивает отец, – продолжу сам. Факт третий. Лучший друг нашей семьи, Михаил Артурович Тайский, внезапно и ни с того, ни с сего, разрывает вашу помолвку с многоуважаемой Екатериной, твоей невестой. Без каких бы то ни было предпосылок к этому неприятному шагу.

Отец отбрасывает отчет в сторону и теперь снова смотрит только на меня.

– Нус, Влад, что скажешь? Молчишь? Ну-ну.

Отец понимается с кресла и начинает расхаживать по кабинету.

– Знаешь, сын, я устал уже тебе повторять, как важен ты для нашей семьи. Особенно теперь, когда ты стал нашим единственным ребенком. Я ничего тебе не говорил, когда ты проводил время в клубах и тебя периодически видели то с одной девчонкой, то с другой. Дело молодое, я все это понимаю.

Но, когда ты решил пойти на такой вопиющий шаг, как разрыв помолвки!

А мы то с матерью вначале поверили, что ты и правда расстроен. Точно также, как и мы.

Тут отец снова усаживается в кресло и перегибается через стол.

– Что за такая блажь? Я посмотрел фото, ничего в ней особенного нет. Девчонка, как девчонка. Нищая, голодранка. Да, пусть смазливая, но мало ли таких? И ради нее ты готов пожертвовать спокойствием своих родителей, своим спокойствием и благополучием всей семьи?

Отец встает, отталкиваясь от стола, и подходит к окну.

– Ты хоть знаешь, какие проблемы в бизнесе у меня начались после этого дурацкого расторжения союза? А что будет, если журналисты пронюхают о том, с кем теперь якшается сын самого Градова?

Вначале я пытаюсь себя сдерживать. Но чем дальше, тем сильнее заводят меня слова отца. А когда он начал оскорблять Стасю…

Понимаю, прекрасно понимаю, что он только этого и добивается, вывести меня из себя. Но уже ничего не могу поделать. Какая разница, если в итоге все равно все будет по его?

Пока что по его.

Потому что в итоге, он не сломает меня. Я не хочу, чтобы его эксперимент удался.

Но сейчас, сейчас выскажу ему все, что думаю.

– Тебе только и важно, что мнение журналистов и друзей, на семью тебе плевать, – говорю я, поднимаюсь с кресла и подхожу к нему, – только это тебя и волнует, да?

– Как ты можешь так говорить? Я забочусь обо всех нас.

– В гробу я видел твою заботу. Ясно тебе?

– Влад, держи себя в руках, мы цивилизованные люди!

Но меня уже несет.

Все во мне кипит, и я высказываю отцу все, что думаю о нем и его гребаных методах воспитания. И о том, с какого хрена он винит в смерти Кира меня. Он виноват не меньше, раз не смог уследить за своим сыном. Потому что бизнес и место в депутатском кресле всегда стояли для него на первом месте, даже тогда, на отдыхе.

– Ты видел, как мне было плохо тогда, – ору я, – как я сходил с ума и не знал, как дальше жить. И что ты сделал? Что? Что сделал? Ничего. Хуже, чем ничего. Ты, вы с матерью, не придумали ничего лучше, чем обвинить во всем меня. Просто потому, что я остался жив. Потому что как я посмел жить, в то время как его не стало. Было бы лучше, если бы я утонул тогда вместе с ним. Потому что тогда вы бы не смогли переложить всю ответственность за случившееся на кого-то другого!

– Ты не понимаешь, о чем говоришь! – рявкает отец.

– Да неужто?

– Ты вообще должен быть благодарен мне за все, что я для тебя сделал и делаю сейчас! За все, что ты получил. За все! Образование, уровень жизни! За все ты должен быть благодарен только мне! А вместо этого ты спутался с грязной девкой, которая живет на помойке и…

Я набрасываюсь на отца и бью его в челюсть со всей силы. И тут же бью снова, а потом снова. Мне плевать на то, что за дверью стоит охрана, плевать на последствия.

Но он больше не скажет ни одного слова против Стаси, он больше не скажет.

Дверь с шумом распахивается.

На меня набрасывается сразу четверо вооруженных дубинками охранников и оттаскивают от отца.

А потом я получаю удар за ударом.

Но я не чувствую боли.

Все, о чем могу думать сейчас, это о том, что хочу его убить.

Я хочу его убить!

– Ты, ублюдок! Скажи спасибо, что я принял тебя как родного сына и воспитывал все это время, как своего собственного. Но сейчас… сейчас ты переходишь границы! Видит бог, я терпел достаточно!

Отец разбитым лицом склоняется надо мной и это последнее, что я вижу и слышу, прежде, чем погрузиться в темноту.

Стася

Я выхожу из автобуса, прощаюсь с Сашей, который зачем-то увязался со мной прямо до моего нового места жительства (якобы друг живет неподалеку, вот так совпадение), и натыкаюсь глазами на вывеску супермаркета. В голове сразу же зреет великолепный план.

Я накуплю продуктов и приготовлю для нас с Владом ужин.

В хозяйственном отделе мне на глаза попадается набор красивых праздничных свечей, и я непроизвольно тянусь к ним. Вдруг решаю, что это будет не просто ужин, а романтический ужин.

Самый настоящий романтический ужин, как в фильмах.

Уже представляю, как удивится, и, я надеюсь, обрадуется Влад, когда придет домой и увидит накрытый мной стол, свечи.

Он точно обрадуется.

Немного подумав, я беру даже бутылку вина.

Мы сядем ужинать с ним и примемся болтать обо всем.

А потом, когда вместе уберем со стола, мы выйдем на балкон, чтобы полюбоваться на звезды.

Влад подойдет со спины и обнимет. Уткнется носом в мои волосы, пройдется по шее, вызывая мириады мурашек. Скажет на ушко что-нибудь приятное, например, как он меня любит.

Пока что он прислал только голосовое.

Его я прослушала уже раз двадцать. Но так хочется услышать это еще раз, уже лично от него.

А потом он развернет меня лицом к себе и поцелует. Конечно, поцелует, он не сможет удержаться.

А я буду обнимать и целовать его в ответ.

Дальше мои фантазии пока не заходят, но где-то на уголке сознания я все же смутно осознаю, уже не в первый раз, что мне бы хотелось большего с ним. Только теперь эта мысль звучит в моей голове отчетливее.

Я готова зайти дальше. Я хочу этого.

И, повинуясь порыву, я присылаю ему ответное голосовое, что тоже люблю его. Очень сильно люблю. И очень, просто очень сильно жду встречи. Что у меня будет сюрприз для него, который ему точно должен понравиться.

Пока оно висит в непрочитанных, но, возможно, он прочитает его, как только освободится.

* * *

Стол накрыт ровно к семи. Я смотрю на время и жду Влада. Пока что его нет, и телефон по-прежнему выключен.

Странно.

Хотя, он же не сказал точно, во сколько закончатся эти его дела.

Ничего, подожду еще.

Я буду ждать, сколько нужно, лишь бы с ним все было хорошо, и он поскорее вернулся домой.

Глава 40

Звонок в дверь раздается после восьми, когда мое нетерпение достигает самого пика.

Я побыстрее зажигаю свечи и несусь открывать, не задумываясь о том, что у Влада должны быть свои ключи.

Некоторое время вожусь с замком, после чего распахиваю дверь и… с недоумением взираю на Сашу.

Сказать, что я удивлена, это ничего не сказать.

– Привет, – говорит Саша и кидает взгляд за мою спину, – Влад дома?

Блин, так он к нему пришел, а я уже перепугалась.

– Привет, нет, его нет. Пока что.

Но скоро должен прийти.

– Ясно. Я могу войти?

– Э… Извини, но вообще-то я, как раз, жду Влада. И мне бы не хотелось, чтобы он подумал, что я принимаю тебя здесь без его ведома.

– Возможно, он сегодня не придет, – говорит Саша.

– В каком смысле?

Я хмурюсь, потому что ничего не понимаю.

– Стась, я могу войти? – снова спрашивает Саша.

– Извини, но нет, – произношу твердо и загораживаю собой проход.

– Он сам попросил меня прийти. Поэтому, думаю, он не будет сердиться на тебя, если он вдруг появится, и застанет нас здесь за разговором.

Я хмурюсь еще больше.

Что все это значит?

– В смысле, он попросил тебя прийти?

Саша кивает.

– Да.

– Что ж… ладно, проходи.

Я нерешительно отступаю и пропускаю Сашу в прихожую.

Он снимает куртку, вешает ее на вешалку, и я приглашаю парня на кухню.

Мне немного неудобно, что Саша теперь знает о том, что я живу у Влада.

Хотя какая уже разница.

Лучше побыстрее выяснить, где пропадает сам Влад и как со всем этим связан Саша.

– Саш, может чая?

– Давай, – кивает приятель.

Я ставлю чайник и вспоминаю, что в гостиной зажжены свечи.

– Подожди минуту, я сейчас.

Отлучаюсь в комнату, задуваю свечи и снова возвращаюсь на кухню.

Чайник как раз вскипел, и я наливаю нам с Сашей по чашке чая.

Ставлю его чашку перед ним, сама усаживаюсь напротив парня.

– Ну, теперь рассказывай, – прошу его.

– Стась, если честно, я и сам толком ничего не знаю. Влад попросил меня зайти к вам вечером и, если он к тому времени не вернется, посидеть немного с тобой. Сказать, чтобы ты не волновалась, если он вдруг не появится. Просто ему нужно ненадолго уехать по делам. Он не сказал, по каким.

– Уехать? Странно, он мне ничего не говорил. И надолго?

– Не знаю. Попросил проконтролировать, чтобы ты не возвращалась в свою общагу. Не знаю, что он имел в виду, но он так сказал.

– Он имел в виду, чтобы я не возвращалась домой. Я живу в общаге, – поясняю Саше.

– А, тогда ясно.

Тут меня осеняет.

– Так ты за этим провожал меня сегодня до самого дома? Приплел какого-то своего знакомого.

Саша смотрит куда-то в пол.

Но итак все ясно.

Что ничего не ясно.

– Ладно.

Я поднимаюсь из-за стола и начинаю расхаживать по кухне.

– И телефон он отключил. Что за странная поездка? Он не сказал, когда вернется?

– Нет.

– Понятно.

– Стась, если хочешь, ну, чтобы тебе не оставаться здесь одной, мы можем поехать ко мне.

– К тебе?

Я прекращаю бесполезное метание по кухне, снова усаживаюсь за стол и смотрю на Сашу.

– Ну, в смысле, у нас сейчас есть свободная комната. Мама была бы рада, – смущается он, – чего тебе здесь сидеть? А там, она и ужином накормит и на ночлег устроит.

– Саш, спасибо тебе, большое, но я подожду Влада.

– Навряд ли он появится в ближайшие дни.

– Даже так?

Саша кивает.

– Ладно.

– Стась…

Саша медлит, а потом продолжает говорить.

– Ты ведь не станешь выяснять, где он? Ну, там, соваться к его родителям, например.

– Даже не собиралась.

– Хорошо.

– А что, Влад сказал, этого не делать?

В кухне повисает молчание.

– Ладно, я, пожалуй, пойду, – говорит Саша и поднимается из-за стола, – спасибо за чай.

– Не за что. Если хочешь, накормлю тебя ужином.

Я вижу, что Саше не хочется уходить, но напрашиваться на ужин он не рискует.

– Нет, спасибо. В другой раз.

– Ладно.

Я провожаю друга до двери, снова прощаюсь с ним, а потом запираюсь на замок.

Прислоняюсь спиной к двери, закрываю глаза и делаю несколько вдохов и выдохов.

Что все это значит?

Стою так несколько минут, потом отталкиваюсь от стены и плетусь убирать со стола.

Ночью я плохо сплю, если быть точной, совсем не сплю, только ворочаюсь с боку на бок. Оттого наутро я чувствую себя совершенно разбитой.

До колледжа добираюсь на автомате, а когда оказываюсь на территории учебного заведения, то и дело кручу головой по сторонам. Словно надеюсь увидеть среди ребят белобрысую шевелюру своего парня.

То есть… может, он уже и не мой парень. Что за странные дела?

Парень ведь должен предупреждать свою девушку, что он куда-то уезжает? Или не должен?

А телефон выключил специально, чтобы я ему не названивала и ничего не выясняла.

– Стась, ты чего не в духе сегодня? – то и дело спрашивают меня то Тина, то Оля, – и Влада что-то не видно.

– Да так, – отмахиваюсь я и кошусь на Сашу, – настроения нет. Погода, наверное, меняется.

– Или критические дни приближаются, – шепчет мне на ухо Тина, – у меня перед началом знаешь, какая депрессия всегда начинается? Раздражает абсолютно все, вот абсолютно все! Хоть на стену лезь.

А еще сегодня пятница и я вспоминаю, что мы с Владом должны были после занятий пойти в библиотеку чтобы отрабатывать его наказание.

Он так настаивал, чтобы я пошла с ним. Но теперь он пропускает и это.

После третьей пары я иду в преподавательскую, чтобы передать Валентине Альбертовне очередной отчет о посещаемости группы, как вдруг из-за неплотно прикрытой двери раздается упоминание фамилии Градова.

Я замираю перед дверью и внимательно прислушиваюсь к разговору.

– Секретарь Градова сегодня звонила, – говорит кому-то Валентина Альбертовна, – просила передать что парня не будет на занятиях пару недель, а может даже больше. Снова, наверное, на отдых усвистели. Хотя, перед самыми выборами?

– Ой, Валь, кто их разберет, этих богатеньких сынков, – отвечает женщина и по голосу я узнаю нашу преподавательницу по экономике, Милу Львовну, – в прошлом году, так он чуть не каждые два месяца куда-то летал. Главное, что все сдает потом. Способный же парень. Такой может себе позволить хоть по полгода отсутствовать.

– Это да, но все же странно. Прямо в начале учебного года. Тем более, когда он завел тут девушку.

– Это кого ж?

– Да Стасю. Белкину.

При упоминании моей фамилии я вся подбираюсь.

– Хорошая девочка, – отзывается Мила Львовна, – умненькая, добрая. Только зря она связалась с таким, как Градов.

– Да, я тоже так вначале подумала, и даже предостерегла ее. Влад ведь никогда не был пай-мальчиком в этом плане, а девочки на него класса с пятого начали заглядываться. Но потом мне показалось, что у него по отношению к ней все серьезно. Знаешь, Мил, вот действительно, я даже поверила.

– Ой, вот в том и дело, что тебе показалось. Прошлый год Наташа Илонина как переживала, что он ее бросил?

– Нет, с Илониной там не было ничего серьезного, она и сама пробу негде ставить. Стася же совсем другое дело.

– Ну, знаешь, вот сколько я работаю здесь, так столько всего перевидала. Одно могу сказать точно, в таком возрасте ни о каких серьезных отношениях не может быть и речи.

Я не в состоянии слушать дальше, поэтому громко стучу в дверь.

Дожидаюсь, пока женщины переключатся с увлекательного разговора на меня, а потом вхожу и здороваюсь с преподавательницами.

Если бы я не подслушала только что их разговор, даже мысли бы не допустила, что обсуждали они сейчас меня. Нас с Владом. Лица у обоих полностью непроницаемые.

Быстро передаю данные и пулей вылетаю из комнаты.

Несусь по коридору вперед, переваривая только что услышанную информацию.

Вот, что получается.

Так значит, Влад не в первый раз проделывает такое. Улетает на отдых никому ничего не сказав об этом. А в прошлом году какая-то Илонина вот также, как и я сейчас, переживала, места себе не находила.

Это что же получается, у него стиль такой в общении с девушками?

Но я не хочу верить в то, что для него я одна из многих. Не хочу!

– Стась, с тобой все в порядке? – спрашивает Саша, когда нагоняет меня у самого выхода.

– Все отлично, – киваю ему.

Нет, не все в порядке. Все совсем, совсем не в порядке!