Текст книги "Клинки Юга"

17

Как получилось, что внутри пустота? Такая, что страшно открывать глаза и смотреть, что рядом. Вдруг ты часть какого-то ужаса?

Но это необязательно.

Потому что ровно столько же шансов оказаться частью чего-то хорошего. И не открывать глаза – значит, не узнать правды про себя самого. А это будет трусостью… «Разве кто-нибудь когда-нибудь называл тебя трусом?»

Глаза открыты. Еще пару минут: чтоб им привыкнуть к свету, разобрать его на цвета, выделить формы, тени, абрисы. И вот – глаза видят. И все вокруг спокойно.

Только где-то в сердце по-прежнему тревожно дрожит пустота, как вода в луже от резких порывов ветра…

Над ним – бурый, полотняный полог, под ним – удобная, широкая кровать. Подушка приятно холодит затылок, потому что она шелковая, такое же покрывало наброшено на тело.

Ноет в висках и в темени, а еще – где-то под ребром, слева.

Он положил руку на грудь – пальцы наткнулись на бинты. Значит, он был ранен и его перевязали.

– Проснулся? – над ним появилось краснокожее и худощавое лицо мужчины, обрамленное черными жесткими волосами. – Как голова?

– Болит.

– Немудрено, – мужчина широко улыбнулся. – В последнем бою ей досталось.

Словно подтверждая его слова, резкая боль молнией хлестнула в мозгу и высекла миг воспоминания – что-то кровавое, страшное. Словно искру высекла, но все тут же погасло. Опять – в пустоте…

Он потер ноющий висок, вновь глянул на мужчину:

– Ты кто?

– Я? Неужели забыл? Я – князь Хемус, владетель Азарии и Эрина. Не всего Эрина, но значительной его части, – снова заулыбался краснокожий. – За остальную мы ведем войну.

Его лицо было неприятным, даже враждебным, несмотря на улыбку. Только почему? Почему?.. Голова опять заныла, силясь откопать что-то в воспоминаниях. Но их не было. Не было даже самого главного:

– А я кто?

– И это не помнишь? – удивился Хемус. – Видно, сильно тебя зацепило… Ты – мой верный воин Ред. Скажу больше: ты мой брат!

– Брат? – Ред с сомнением посмотрел на свою руку, пусть загорелую, но заметно светлую, и на руку Хемуса, красную, словно натертую свеклой.

– Брат не по крови, но по духу, – говорил князь. – Во мне живет дух Великого Воина, Огненного азарского Бога. По его воле я объединяю земли, укрывая их своим красным знаменем! Ты же выбран как вместилище Холодного Бога – Лунного Змея. Потому что Великому Воину не воплотить своих желаний без помощи собрата – Лунного Змея. И ты – Лунный Змей!

– Если я Бог, то почему моей голове так досталось? – сморщившись, он опять схватился за голову, в которой настойчиво запульсировала боль.

– Боги не являются на землю в небесном обличии, – отвечал Хемус. – Они выбирают тела, достойные их, и вселяют в них свой дух, свою волю. Но совершенного тела нет…

– Может, я плохо выбирал?

Хемус нахмурился:

– Ты не веришь моим словам? Это печально. Но это все из-за того, что голова твоя больна… Тебе многое нужно вспомнить… Что ж, время у нас есть. Сейчас моя армия не двигается с места – мы ждем обозы, наши разведчики прочесывают скалы – ищут подземные ходы на ту сторону гор. Есть время, чтобы отдыхать, набираться сил. И твоя голова скоро просветлеет. Потом мы продолжим поход на север.

– На север?

– Да. Северная часть Эрина еще не в моей власти. Но это вопрос времени. А потом – дальние благодатные земли встретят нас, как победителей. Мне было видение, и в нем мы вместе завоевали победу.

– Победу, – растерянно повторил Ред.

Хемус расхохотался:

– Право, тебе надо отдыхать, а то выглядишь, как потерявшийся ребенок!

И князь, похлопав воина по плечу, вышел из шатра.

Там его ждал знахарь Брура.

– Вы довольны, мой господин? – спросил старик, снизу вверх глядя на Хемуса.

– Более чем, – кивнул тот. – В его голове огромная прореха, и мы ее заштопаем. Главное – правильно нитки подобрать, – и снова захохотал…

Ред сидел на своей постели и мял в руках подушку. Мял, не замечая, что делает. Отдыхать, как советовал князь Хемус, ему не хотелось. Закрывая глаза, он видел обрывки странных картин и чувствовал, что они не светлы и легки. Но обрывки эти мелькали так быстро, что не давали себя рассмотреть, и это повергало в сильное замешательство, лишало покоя, равновесия. Мысли же напоминали ворох разноцветных листьев, кружимый шальным осенним ветром, и Ред никак не мог привести их в порядок.

Что? Как? Где? Почему? Кто? – все известные вопросы задавал он своей памяти, своему сознанию, но ответов не находил. Как будто эти ответы собрались где-то далеко, в одной зале, и плотно закрыли за собой дверь, а ключа не было…

– Это для вас, господин, – с такими словами перед ним возник краснокожий слуга и, кланяясь почти до земли, выложил одежду – шелковую белую рубаху, серые штаны и тунику, наборный бронзовый пояс с кинжалом; поставил сапоги.

Сапоги он вспомнил. Это были ЕГО сапоги – из свиной кожи, с крепкой подошвой, стянутые вверху прочными шелковыми шнурами. И пояс, и кинжал. Это все ЕГО!

Ред улыбнулся – что-то уже проясняется. Кивнув слуге, он принялся одеваться.

«Может быть, еще пару деталей, и я многое вспомню», – так подумал, глядя на себя в круглый, начищенный до зеркального блеска, щит, что стоял прислоненный к походному сундуку у одной из стен шатра. Увидав человека с бледным, худым и небритым лицом, в глазах которого лихорадилась растерянность, он озабоченно взъерошил волосы: «Так не может быть: чтоб все выпало из головы, как из разбитого горшка». Однако огромный синяк на правом виске убеждал в обратном. «В самом деле, меня кто-то знатно огрел…»

Ред вышел из шатра и прижмурился от яркого солнца.

Снаружи увидел князя Хемуса: тот сидел на расстеленном прямо на песке узорчатом ковре, вкушал крупные апельсины с серебряного блюда и любовался собственным лагерем, что раскинулся на склоне горы. Заметив рыцаря, князь кивнул ему, приглашая сесть рядом и угощаться. Ред послушно опустился на ковер.

Знахарь Брура, с опаской косясь на него, подал бокал с питьем.

– Что это? – спросил воин, бросив недоверчивый взгляд на старика (его лицо, как и лицо Хемуса, сразу вызвало неприятие). – Это не вино.

– Это экстракт. Травяной, – объяснил знахарь. – Он поможет вашему выздоровлению.

– Брура выхаживал тебя, так что смело ему доверяй, – заметил Хемус, отправляя в рот дольку апельсина. – Он – мой лучший лекарь, лучший знахарь. Он знает тайны минералов и растений, может с ними сотворить такое, что простому человеку и не снилось.

Внимательно выслушав князя, Ред выпил предложенное стариком питье и чуть сморщился – оно горчило. Брура же довольно заулыбался.

– Если желаешь спрашивать – спрашивай, – пригласил воина Хемус. – Я готов помочь тебе вспомнить все, что ты позабыл. И не забывай про еду. Ты наверняка голоден.

Ред кивнул, взял с блюда фрукт и задал первый вопрос:

– Откуда я?

– Ты пришел ко мне с севера, как наемник, – начал князь. – Сперва я не думал тебе доверять, но чуть позже мне было множество знаков, что ты Лунный Змей. И потом Холодный Бог проявился в тебе. Так что теперь не имеет значения, кто ты и откуда. Нас свела воля Богов. И ты – мой брат, – повторил князь то, что говорил рыцарю в шатре.

Ред задумчиво прожевал апельсин и задал второй вопрос:

– Какие же были знаки?

Князь закончил трапезу и старательно вытер руки о поданное слугой полотенце, только потом ответил:

– Приготовься к долгой истории, потому что, я вижу, почти все утеряно твоей памятью. Я же буду ее восстанавливать…

И он повел рассказ. Начав с самого важного – с легенды о сотворении мира и о Войне Богов – с той самой основы, которую считал необходимым поместить в голову нового воина. Потом была история самого Хемуса.

– Я был младшим в семье своего отца. Он никогда не думал обо мне достойно. Он считал меня слабым, и все надежды возлагал на моего старшего брата – Варуса. Но не Варуса выбрал Великий Воин для своих замыслов – он выбрал меня. Явился ко мне во сне и объявил свою волю. И я клялся выполнять ее и не останавливаться ни перед чем. Я убил отца, убил брата, чтобы воцариться в Азарии. Это не было сложным, потому что так велел Великий Воин, потому что он руководил мною во всех моих делах.

Потом я собрал армию.

Не составило труда повести людей за собой. Ведь если Бог что-либо решает, ничто и никто не может противиться этому. Я объединил Азарию, я навел порядок во всех ее уголках: наказал непокорных, наградил послушных. Это нравилось небу, но Великий Воин сказал мне: «Этого мало. Мало места моему царству. Надо, чтобы весь мир жил по одному моему закону. Это приятно мне, это сделает мир и людей лучше, это приблизит их к небесам».

Я был готов исполнять волю Великого Воина, и было много знаков, что я – на правильном пути.

Мы вошли в Эрин – границы этой страны открылись передо мной без особых усилий. В первые же дни Великий Воин предал в мои руки эринского князя Деррика. Наши победы были легкими, поражения эринцев – кровавыми. А голова Деррика надолго стала украшением моего шатра.

Мы пошли дальше, и нигде не встречали сопротивления. Люди либо кланялись мне, либо исчезали с лица земли. Это все свидетельства того, что я выполняю волю Бога. Разве кому другому мир кидался бы под ноги так, как тому, в ком жив Великий Воин?

А теперь мне дан знак – идти дальше. Открылся путь на север. Там огромные, богатые земли, и Великий Воин хочет протянуть над ними свою руку. Они достойны его. Я же призван сделать это, а ты мне поможешь. Ты сам с севера, и это тоже знак, что север будет моим, как ты стал моим воином, – последние слова князь говорил, а глаза его горели одержимостью. – Великий Воин и Лунный Змей – легенда оживает! И мы – самое ее сердце!

Ред, слушая, все тер лоб ладонью – у него кружилась голова. А слова Хемуса, словно ножи, впивались в мозг и оставались там, как выбитые на камне.

Знахарь Брура довольно потирал руки, глядя на воина. Именно такого он ожидал, когда подал молодому человеку свой экстракт – размешанный в воде порошок. Тот самый, что всыпал ему в рот у алтаря.

– Вы устали, – заметил знахарь. – Вам надо вернуться в постель…

– Нет, все в порядке, – пробормотал Ред. – Я лучше пройдусь. Если вы мне разрешите, – и посмотрел на князя, посмотрел, как на господина.

– Не «вы», а «ты», – поправил его Хемус, улыбаясь весьма дружелюбно. – Мы – братья, не забывай. Я доверяю тебе своих солдат. Когда поправишься, будешь обучать их воинскому искусству… Теперь можешь идти.

Ред встал и, не забыв поклониться, начал медленно спускаться по склону горы в лагерь.

– Эй, кто-нибудь. – Хемус щелкнул пальцами, подзывая одного из рыцарей, что охраняли его шатер. – Пойдешь со мной. Хочу посмотреть, что будет…

– Вы хотите проверить, не забыл ли он, что такое бой? – спросил Брура.

Князь кивнул, усмехаясь:

– Думаю, среди моих воинов он найдет приключения на свою голову…

«Палатки, палатки… как много людей… в самом деле, тут целая армия», – вяло думалось Реду, пока он праздным шагом бродил меж пестрых шатров, провожаемый не особо теплыми взглядами краснолицых азарских воинов.

«Странно. На меня здесь смотрят, как на врага», – остановился молодой человек, натолкнувшись на двух солдат.

Но те специально преградили ему дорогу.

– Зря ты сюда завернул, – сказал Реду один из них. – Ты убил Ялеса, нашего командира, а он был отличным парнем.

Молодой человек пожал плечами.

– Это что – ответ? – возмутился второй.

– Я не знаю, о чем вы, – вновь пожал плечами Ред, пытаясь обойти их, но солдаты не дали: один встал впереди, а второй зашел сзади.

– Не знаю, какой там из тебя Змей, но нам ты враг, – сказал первый. – И за Ялеса, да и остальных наших должен получить по полной! – и, лихо размахнувшись, ударил Реда в левую скулу.

Тот, неожиданно для себя самого, поймал его кулак и молниеносно вывернул руку напавшего ему же за спину. Да так резко, что у солдата в плече громко хрустнуло. Вскрикнув, он упал на колени.

Второй, видя беду с товарищем, ухватил Реда сзади за шею, пытаясь опрокинуть и придушить, но воин рывком перекинул противника через себя и швырнул на камни.

– Ага! – вырвалось у молодого человека. – Может, головой я и болен, но не руками – это точно…

Двое поверженных уползли в сторону, но на их место уже заступили еще солдаты. И над лагерем пронесся известный всем мирам и странам клич: «Наших бьют!»

На Реда налетели сразу трое. И не просто с кулаками, а с кривыми саблями. Тут уж ему пришлось крутиться волчком, то пригибаясь, то подпрыгивая, чтоб избежать встречи со смертоносными лезвиями. Он делал это столь ловко, успевая еще награждать противников неслабыми ударами рук и ног по чувствительным местам, что собравшиеся в толпу вокруг дерущихся воины с восторгом заулюлюкали и принялись даже выкрикивать то прозвище, которым наделил Реда князь Хемус:

– Лунный Змей! Лунный Змей!

Это придало ему сил и бодрости. Это ему понравилось. «Я – воин! Не может быть никаких сомнений! Битва – это для меня!» – мелькнули довольные мысли.

– Эй, держи! – высокий краснокожий рыцарь бросил ему в руки свой меч.

– С-сибо, – кивнул, поймав оружие, Ред, и кинулся в серьезную атаку.

Уклонившись от вражеского лезвия, он взмахнул клинком – сразу отлетела чья-то кисть. Раненый упал, воя от боли и заливая песок кровью.

Бой тут же прекратился. Все только выдохнули, увидав, как плохо закончилась драка.

– Так-так! – послышался звонкий женский голос, и, обернувшись, Ред увидал нескольких девушек, темных лицом и телом, в одеждах, которые, казалось, призваны были не скрывать, а выставлять напоказ все их прелести. Среди этих воительниц выделялась статью и богатыми украшениями одна, высокая, с длинной черной косой.

– Он бить своих! – грозно объявила она, ткнув пальцем в возмутителя спокойствия. – Надо наказать! – и неуловимым движением выхватила свою саблю, что висела у левого бедра.

– Это капитан Тайра и ее девчонки из Черной Дружины, – с легким смешком сообщил Реду тот рыцарь, что подал ему меч. – Одолеешь Тайру – и все тебя зауважают. Ее никто из мужиков еще не побеждал!

– Я пустить тебе кровь! – сообщила воительница.

– Глянем, – коротко ответил Ред, приняв стойку «ожидание ветра».

«Ожидание ветра! – с восторгом подумал он. – Я вспоминаю!»

Дальше ворошить прошлое не позволили: Тайра обрушила ему на голову свою саблю. И в самом деле, налетела, как ветер.

Она начала с быстрых, резких атак, неожиданно мощных для девушки. Только вздувшиеся мускулы на ее руках убеждали в том, что такие удары не случайны. Техника Тайры даже немного встревожила Реда. Пару выпадов он чуть было не пропустил, рискуя получить нешуточные раны. А когда кончик сабли девушки с тонкой песней прошил воздух в каком-то волоске от его носа, воин решил «хватит любезностей» и при следующей атаке свалил ее сильным ударом ноги под дых. Тайра, охнув, рухнула грудью на землю, набив при этом песком рот.

Вся мужская часть лагеря громко хохотала, пока командир Черной Дружины поднималась и отплевывалась. Глаза ее горели, лицо пылало, а рот, освободившись, изверг лавину ругательств. Досталось и самому ближайшему хохотуну – ему Тайра отвесила тяжеленную оплеуху, а после вновь ринулась в бой.

– Назад, женщина! – прогремел над всем весельем голос князя Хемуса.

Тайру словно молния ударила – она вздрогнула и отступила назад.

– Он победил, чего же больше? – неизменно улыбаясь, сказал князь, подходя к Реду. – Вы все видели – Лунный Змей победил капитана Черной Дружины!

И над азарским лагерем снова прокатился торжествующий рык сотен мужских глоток.

– Ты в чем-нибудь еще сомневаешься? – спросил Хемус у Реда.

– Нет, – ответил тот, вытирая пот со лба. – Я воин. А если это, – он кивнул на девушку, которая пронизывала его злобным взглядом, – лучшее, что есть в твоей армии, то я – лучший из лучших. – И Ред самодовольно улыбнулся.

18

Марта не спала уже четвертую ночь. Точнее – сон к ней не шел. Позабыл ее с той самой минуты, как в Темных Шатрах они приняли решение вернуться в поселок Охваты и там ждать хоть каких-то вестей от Фредерика.

– Это все, что нам остается, – объяснял девушке Элиас, пока они подземными переходами возвращались на мирную сторону Сухого хребта. – Мы не можем устроить вылазку в лагерь Хемуса – это может повредить планам Фреда. Знать бы, что он задумал…

Но знать, что задумал канувший в неизвестность король, не мог никто.

– Мы подождем четыре дня, – сказал Элиас уже в Охватах, на небольшом совете, что они собрали у костра на центральной площадке поселка. – Этого достаточно, чтобы Фредерик, если он задумал убить Хемуса, сделал свое дело и перешел через горы сюда… Потом, если от короля не будет вестей, я и Марк двинемся с отрядом в Темные Шатры и проведем разведку в лагере князя. Ну а вы, дамы, будете ждать здесь – в Охватах…

Как же Марта и Уна протестовали! Княжна топала ногами и возвышала голос, гневно сверкая глазами. Марта пыталась возражать более спокойно и выдвигала кучу весомых доказательств того, что они обе должны участвовать в разведке:

– Не для того мы ехали в Эрин, чтобы сидеть в Охватах точно так, как могли бы сидеть в Теплом Снеге.

– Возможно, – соглашался гвардеец. – Но это было бы так, если б вы тут оказались одни. Тогда бы делали все что душе угодно. Теперь же с вами – отряд отборных рыцарей Южного Королевства. И пожалейте наше мужское достоинство: пускать в один ряд с собой в бой девушек – это для рыцаря позор! Не для того мы седлали коней и брали мечи в руки!

– А мы, по-вашему, для чего ехали?! – взвинтилась Уна.

– Как и положено дамам, вы будете ждать, – успокоительным тоном отвечал Элиас.

Ожидание… Как оно было знакомо Марте! И как ненавистно!

Марта ждала всегда.

Началом ее жизни было мгновение, когда она очнулась в каюте на корабле, что вез рабов для продажи в Зимний порт Южного Королевства. В каюте, потому что портить «товар» работорговцы не хотели: в темном, вонючем и сыром трюме девушки могли «ухудшиться».

Кроме Марты в каюте ехали еще пять несчастных, таких же как она – без прошлого, без памяти. Даже имен у них тогда не было. Девушки знали только, куда и зачем плывут, – это им объяснил дородный бородатый купец, когда зашел проведать «товар».

Сидя в каюте, они все ждали. Прибытия в порт, своей дальнейшей судьбы. Что-либо предпринять для собственного спасения девушки не могли. Только тихонько плакали. Так и сидели, обнявшись, на одной для всех низкой кровати. Каждой было тогда лет по шестнадцать, не больше…

Потом Марта ждала смерти. В подвале публичного дома, в который ее продали за полторы сотни золотых. Ни на какое избавление уже не надеялась, потому что тогда смерть и была для нее избавлением. Сама хозяйка дома, видно, поняла, что от новой девчонки ничего не добьешься, и попросту забыла об упрямице, надеясь лишь, что она быстро умрет, в темноте и сырости, от голода.

Ожидание смерти. Кто пережил такое, тот пережил саму жизнь. И наградой за это – жизнь новая…

Новая жизнь явилась с сильными руками Западного Судьи Фредерика: они вырвали из темноты, вынесли на свет, убрали спутанные волосы с лица и напоили дивно прохладной водой…

– Как ты, крошка? – тепло в голосе.

И Марта впервые узнала, что голос может быть теплым, прикосновение – ласковым, а в глазах мужчины может быть забота и участие. Наверное, поэтому вся ее новая жизнь свелась к одному – ждать его…

– Здорово, – мечтательно протянула Уна, слушая историю подруги; вдруг самой захотелось, чтоб какой-нибудь отважный рыцарь спасал ее от опасности, носил на руках и заботился; но потом княжна спохватилась: – То есть, я хотела сказать: здорово, что все так хорошо закончилось.

Они сидели под окнами приземистого домика на узкой скамье и рассказывали друг дружке о разном из своей жизни. Надо же было как-то проводить время, что отвели под ожидание.

Княжне, правда, мало интересного удалось поведать Марте. Разве что про однообразную жизнь в замке отца, про каждодневные дворцовые артикулы, которым ее обучали с малолетства.

– Это так нудно, – признавалась она. – Спину прямо, голову чуть наклоните, не ходите быстро, не смотрите в упор на собеседника, первой не заговаривайте. А уж о том, чтоб на лошади скакать, и думать забудьте, – передразнивала княжна своих наставниц-матрон. – Столько правил для одного человека – фуф… Я отметила: у вас при дворе все намного проще и естественней.

– Может, это потому, что сам Фредерик таков, – улыбнулась, вспоминая вольные манеры короля, Марта. – Он терпеть не может артикулов и правил. Помню, сказал Трофу, своему главному камердинеру: «С меня знания всех законов Королевства довольно. Еще не хватало этикет зубрить. Врожденного такта предостаточно». И после таких слов Троф к нему больше не приставал и замечаний не делал.

– Отлично, – расхохоталась Уна. – Мне бы так с моими матронами, и жизнь была бы поприятней… А ты в самом деле не помнишь, откуда и кто ты?

– Нет, – пожала плечами Марта. – Даже не могу сказать, какая страна мне родина. Но я с этим свыклась. Слишком много времени прошло…

– А что же было дальше? Почему вы сразу не поженились? Фредерик ведь тебя спас.

– О, таких, как я, в его жизни было много, – уже печальная улыбка мелькнула на губах девушки. – Если бы он на всех женился… Я просто стала Смотрителем его Поста.

Марта вздохнула, вспомнив свою жизнь в Лисьей дубраве. Там было хорошо, даже волшебно, особенно после ужасов публичного дома: тихая, древняя пуща, теплое, уютное жилище в стволе огромного дуба, где она чувствовала себя хозяйкой, почти полная свобода, не считая обязанностей Смотрителя. Можно было гулять по лесу, заглядывать в соседние ягодники, собирать грибы и разные целебные травы. Фредерик оставил ей несколько книг по домоводству, среди которых были травники, наказал изучать их. И за все Марта готова была бесконечно говорить «спасибо». Но лишь один способ делал это возможным: полагалось ждать, когда Судья завернет коня в ее Пост, и уж тогда окружить усталого лорда заботой и вниманием. Снова ждать…

Поначалу Фредерик как само собой разумеющееся воспринимал все старания Марты, все ее душистые чаи, пышные булочки, сытные обеды и свежую постель. Но потом как-то раз вместо обычной рубашки она подала ему другую, которой целую неделю вышивала ворот и манжеты причудливыми растительными узорами.

– Ты умеешь вышивать? – подивился Фредерик ее искусству.

– Мои руки, оказывается, умеют, – застенчиво улыбалась девушка, с замиранием в сердце глядя, как Западный Судья поспешно надевает рубашку и любуется собою в зеркале.

Вот тогда проломился лед. Марте стало казаться (а может, оно и на самом деле так было), что Фредерик не всегда по необходимости заезжает в ее Пост. Да и задерживаться у нее он стал дольше. Если раньше – день, два, то теперь мог неделю пить ее чай, поглощать ее булочки и слушать, как она поет.

Да, Марта пела. Это тоже совершенно неожиданно в ней открылось. Только, чтобы петь, нужно было знать какие-нибудь песни. Их Марта не знала (не помнила – так точнее), зато сочиняла свои и пела для Судьи в те вечера, когда он расслабленно, призакрыв серые глаза, сидел в кресле у печки, потягивая из кружки подогретое вино с пряностями. Девушке в такие минуты хотелось сесть к нему на колени, обнять и поцеловать его в губы, вечно сложенные в упрямую складку, в щеку, тронутую щетиной (грешил Фредерик – ленился бриться каждый день). Но она не могла такого себе позволить и просто пела как можно душевнее.

Судья был в восторге. Он признался ей, что всегда уважал тех, кто умеет сплетать из слов стихи, и однажды привез в Пост замечательную лютню из ценного дерева.

– Может, тебе и инструмент покорится? – улыбаясь, подмигнул он Марте, и девушка, хоть и задрожала от его улыбки, но взяла лютню, прошлась по струнам пальцами и, сперва несмело, потом все уверенней, заиграла и запела:

 
Фея луговая
Средь цветов порхала,
Песенку о ветре
Тихо напевала.
 
 
В волосах прекрасных —
Лилии и розы,
И кружатся стайкой
Бабочки, стрекозы…
 
 
Голос нежен, сладок,
Словно сок кленовый.
А в глазах сияет
Мягкий свет зеленый…
 
 
Подари мне счастье,
Фея луговая,
Чтоб оно явилось
Да в цветущем мае.
 

– Как же такое может быть? – удивилась княжна, слушая обо всех этих необычных вещах. – Так просто взять и заиграть, и запеть?

– Если бы я знала. – Марта вздохнула. – Мои руки многое вспомнили тогда. Оказалось, я и с мечом знакома…

Да, это выяснилось, когда Фредерик решил дать ей пару уроков фехтования. Марта с поразительной скоростью овладела всеми основными позициями и шагами, а некоторые выпады и удары провела так, словно давно их отработала.

– Тебя обучали, – так сказал Судья, окончив первую тренировку. – Ты точно не новичок. Тем лучше – не придется проходить азы. Начнем развивать то, что уже есть.

Марта ликовала – сам Западный Судья делился с ней боевыми искусствами.

Они тренировались на поляне среди дубов-исполинов, вместо мечей используя палки. Девушка старалась, и все для того, чтоб услышать «молодец, крошка» и увидеть задорную улыбку патрона. И все крепла надежда, что не просто так Судья уделяет ей внимание, что впереди – что-то радостное, восхитительное. Но чуть позже ее пыл слегка остудился…

– Ты делаешь успехи быстрее, чем кто-либо из моих учеников, – заметил Фредерик, когда они отдыхали после занятий: сидели на траве, попивая брусничный морс из фляжек.

– Вы еще кого-то учите? – еле скрывая разочарование, спросила Марта.

– Ну, только тех, кто согласен учиться, – рассмеялся Судья. – А некоторые хотели бы, да здоровье не позволяет.

Вот так, все просто: она никакая не единственная и неповторимая…

– Но теперь-то все по-другому, – заметила Уна, вглядываясь в лицо подруги. – Теперь ты многое для него значишь.

– Да. И поэтому он рванулся в Эрин, за приключениями, – вздохнула девушка. – Впрочем, это его долг. И долг короля перед страной всегда выше долга мужчины перед женщиной…

Потом дни, выделенные под ожидание, кончились. И этот момент Марта встретила на той же скамье у дома, вглядываясь в розовеющий над Сухим хребтом восток.

– А ты все не спишь. Нельзя же так, – сказала княжна Уна, пристраиваясь рядом с Мартой и пытаясь беспечной болтовней отвлечь подругу от Мрачных раздумий. – Элиас сказал: нам пора уезжать. Мы решили задержаться тут на четыре дня, а сегодня пятый пошел… Тебе надо поесть, и не вздумай отказываться, – протянула девушке кусок хлеба с маслом. – Бертрама отправляют сегодня на север, в повозке. Мы поедем с ним и с рыцарями, которых дают в сопровождение. Берт поправится, но не скоро. Так говорит Линар. Лорду сильно поранили голову, так что нужно лежать и спать побольше, и делать это лучше не здесь… Климу повезло больше: рана почти зажила и он скачет кузнечиком. Пошел драться на палках с местными парнями. Все не может усидеть на месте и рвется в любой бой, – Уна улыбнулась, потому что перед глазами явился образ ее не в меру энергичного жениха. – Ты ешь, ешь, – и радостно отметила, что Марта, пусть вяло, но принялась откусывать от хлеба и жевать. – Но не думай, что мы все так бросим. Марк и Элиас что-нибудь предпримут, чтоб узнать судьбу Фредерика, и спасут его. Обязательно! Мы же, прибыв в Королевство, соберем войско – теперь война неизбежна. Мы вернемся и…

– Я не поеду, – ответ получился еле слышным, но твердым. – Рано или поздно армия Хемуса перейдет перевал и будет здесь.

– И что? Думаешь, тебе удастся обшарить всю эту армию и найти там Фредерика? А если…

– Если он мертв, я сама убью Хемуса, – так же тихо и так же твердо закончила за княжну Марта. – Я вполне сойду за местную жительницу. Я красива – князь наверняка захочет меня себе в постель. А там – мне бы только до горла его добраться. – Девушка глянула при этом на Уну, и та вздрогнула, увидав, какая темная ярость горит в ее глазах.

– Может, не надо так категорично, – княжна попыталась все-таки возразить. – Планы Элиаса и Марка вполне состоятельны. Да и Климент того же мнения. И главное – мы не знаем, что задумал Фредерик. А вдруг его замыслы еще удачней наших?

– Тогда для чего мы сюда прибыли? Что, все было напрасно? Все хитрости, бегство, стычки с Элиасом, Линаром и все такое? – оборвала ее Марта. – Впрочем, я все понимаю. Ты и Климент – у вас столько планов…

Уна вспыхнула, нахмурилась, получив недвусмысленный намек на то, что ее слова заметно расходятся с делом. Ей пришлось «образумиться»:

– Вот уж дудки, в таком случае! Я не желаю отказываться от того, чего сама желала, – бороться за свою страну, за свой народ! Я останусь с тобой! – и схватила подругу за руку.

– Никаких «останусь»! – грохнул над головами девушек Элиас Крунос, королевский гвардеец. – Я требую, чтобы вы подчинялись моим приказам…

– Вы забыли, сэр! – ничуть не смутившись, Уна подхватилась со скамьи и резко повернулась к рыцарю. – Я – правительница этих земель, и здесь я приказываю!

– Ради бога, можете оставаться и воевать так, как вам угодно, – не сбавив резкости, ответил Элиас. – Но, что касается Марты, тут у меня есть основания даже силу применить!

– Что?! – вскочила уже Марта.

– Простите, леди, – из-за спины рыцаря появился мастер Линар, с весьма озабоченным лицом. – Я должен объясниться.

– Пусть сперва он объяснится! – рявкнула Марта на Элиаса.

– Мое объяснение и его касается, – пожал плечами лекарь. – Я все-таки врач, леди, и я кое-что заметил. Вам было плохо вчера утром и сегодня.

С Марты схлынул весь ее гнев, как по волшебству: на лице отобразилось такое выражение, какое бывает у злоумышленника, чьи коварные планы внезапно раскрыты. Она поборола первую волну замешательства и тихо, но весьма твердо отчеканила:

– Не сдвинусь с места! Это – мое дело!

– Должен заметить, леди, что такими своими заявлениями вы во многом похожи на вашего… – Тут Линар чуть запнулся, не сразу найдя нужное слово – ситуация выходила слишком щекотливой. – Вашего супруга. Однако, спешу напомнить, что вы в праве рисковать собственной жизнью, но не жизнью будущего королевича. Или королевны…

– О! – такой возглас вырвался у обеих девушек, но по-разному: у Уны – с изумлением и восхищением, а у Марты – с досадой и возмущением.

Линара это заметно ободрило. Он выпрямился, напустив на себя ясновельможный вид, и объявил так, как обычно объявляет важный дворецкий на приемах в Королевском дворце:

– Являясь в данное время хранителем королевского лона, я уполномочен препроводить ваше величество в безопасное место – на родину. Там вы будете обеспечены должным уходом и заботой…

Элиас был очень доволен – широкая улыбка не сползала с его лица с того самого момента, как Линар отметил сходство Марты с Фредериком.

– Возмутительно! – выдохнула девушка. – Я вам кто? Племенная корова?!

– Как можно? – церемонно поклонились и доктор, и гвардеец.

– Вы – надежда всего Королевства, – торжественно произнес Элиас, – и мы, как ваши преданные подданные, умоляем не подвергать эту надежду опасности.