Текст книги "Об истинном христианстве"

Глава 18
О том, что Бога весьма прогневляет предпочтение временного вечному; также о том, как и почему мы не должны прилепляться сердцем к какому бы то ни было творению

И возгорелся у них огонь Господень, и начал истреблять край стана.

(Чис. 11:1)

1. Сыны Израилевы роптали на Моисея и говорили: кто даст нам мяса в пищу? Мы вспоминаем рыбу и лук, которые ели в Египте (ср.: Чис. 11:4–5). Это прообраз тех людей, которые уже в новозаветное время ищут только мирского и плотского, как-то: богатства, чести и сладострастия, и более употребляют старания на то, чтобы обогатиться, нежели чтобы спастись; любят славу человеческую более, нежели славу Божию (ср.: Ин. 12:43); стремятся больше к услаждению плоти, чем к нищете и сокрушению духа. Напротив, признак истинного христианина в том, что он более печётся о душе своей, нежели о теле; более обращает внимания на будущую честь и славу, нежели на временную. Он взирает более на невидимое, которое вечно, нежели на видимое, которое преходяще (см.: 2 Кор. 4:18); он распинает и умерщвляет плоть свою, дабы жил дух.

2. Всё христианство заключается в том, чтобы последовать Христу, Господу нашему. Августин сказал: «Суть религии состоит в том, чтобы следовать тому, кого чтишь и кому служишь». И Платон уразумевал сие из света природы, когда говорил: «Совершенство человека состоит в подражании Богу». Итак, Христос, Господь наш, должен быть образцом и мерилом всей нашей жизни. Сердце наше, мысли и чувства должны устремляться к тому, чтобы знать, как нам прийти к Нему, спастись чрез Него и вечно жить с Ним, дабы мы могли с радостью ожидать кончины своей.

3. Следствием сего должно быть то, чтобы все наши действия, поступки, весь жизненный наш путь и наше служение совершались в вере, любви и надежде вечной жизни. Или, если сказать ещё яснее – во всём, что бы мы ни делали, мы не должны забывать вечную жизнь и вечное блаженство.

4. От такого пребывания в страхе Божием возрастает в человеке святое стремление к тому, что вечно, и низлагается ненасытимое вожделение временного. Этому весьма хорошо научает нас св. Павел в следующем изречении: всё, что вы ни делаете словом или делом, всё делайте во имя Господа Иисуса Христа, благодаря чрез Него Бога и Отца (ср.: Кол. 3:17). Имя же Господа значит: честь Божия, слава, хвала и величание. Как имя Твоё, Боже, так и хвала Твоя до концов земли (Пс. 47:11). Если к этому направляем мы все дела наши и всю нашу жизнь, то мы направляем их к вечности, и это суть дела, которые в Боге соделаны (ср.: Ин. 3:21) и которые идут вслед за нами по смерти нашей (ср.: Откр. 14:13).

5. Одним словом, если мы не хотим лишиться вечной жизни, то нам нужно во всём искать Бога, высочайшее благо и жизнь вечную. Об этом и святой Павел прекрасно говорит в Первом послании к Тимофею, предостерегая нас от сребролюбия: ты же, человек Божий, убегай сего (1 Тим. 6:11). Христианина называет он человеком Божиим потому, что тот рождён от Бога, живёт в Боге и сообразно с Богом, является чадом и наследником Божиим. Мирской же человек – тот, кто живёт по стихиям мира сего (ср.: Кол. 2:8), которого удел – в этой жизни, которого чрево Ты наполняешь из сокровищниц Твоих (ср.: Пс. 16:14). Христианин должен избегать сего, стараться преуспевать в вере и любви и достигать вечной жизни, к которой он призван (ср.: 1 Тим. 6:11–12).

6. А кто этого не делает, тот совершает великий грех, который Бог накажет вечным адским огнём. История прообразует нам сие. Когда сыны Израилевы стали искать чревоугодия, то возгорелся у них огонь Господень и начал истреблять край стана (Чис. 11:1). Это был чудесный огонь, огнь мести; это был гнев Божий и ревность Его.

7. Когда нам приходится наблюдать такие явления, как пожары, наводнения, войны, голод или моровую язву, мы должны уразумевать, что это гнев Божий, находящий на нас потому, что люди ищут только временного и забывают вечное, предпочитают временное вечному, более пекутся о теле, нежели о душе – а это есть величайшая неблагодарность и презрение к Богу, которое Он наказывает во времени и в вечности. Пусть каждый размыслит о том сам: не величайшая ли это неблагодарность – пренебрегать вечным всемогущим Богом, от Которого получили мы тело и душу, и делать своими кумирами или ложными богами немощное творение? Не величайшее ли это презрение к Богу – более любить творение, нежели Творца, более прилепляться к преходящему, нежели к непреходящему?

8. Господь Бог создал тварный мир и всё временное для наших необходимых потребностей, а вовсе не для того, чтобы мы прилеплялись к нему всею любовью своею. Во временном творении надлежит нам искать и познавать Бога и прилепляться любовью и сердцем нашим к Нему, как к Творцу. Ибо творения являются только следами Божиими, свидетелями о Боге, которые должны вести нас к Нему – а мы вместо того прилепляемся к ним!

9. Из любви к миру, в котором нет Бога, что может выйти? Не иное что, как огонь и ад, как то́ доказывает пример Содома и Гоморры (см.: Быт. 19:24). Сей прообраз – что Господь попалил их огнём – указует на вечный огонь и вечное осуждение.

10. Все творения Божии, как Господь создал их, есть добро. Но если сердце человеческое прилепляется к ним и делает их своими идолами, то они подлежат проклятью и становятся мерзостью пред Богом. В золотых и серебряных идолах серебро и золото добры, но мерзость идолопоклонства, соединённая с ними, делает их предметом проклятия, и из того происходит вечный огонь и вечная мука.

11. Одним словом, христианин должен жить так, чтобы сердце его, любовь, утешение, радость, слава и богатство заключались в вечном. Плодом сего бывает вечная жизнь: ибо где сокровище ваше, там и сердце ваше будет (Лк. 12:34). Из любви к миру сему и из услаждения им ничего другого не может произойти, кроме вечного осуждения, ибо мир проходит и похоть его, а исполняющий волю Божию пребывает вовек (1 Ин. 2:17). Посему св. Иоанн говорит: дети мои! не любите мира, ни того, что в мире (ср.: 1 Ин. 2:15). Этим он научает нас, что Богу не угодно, чтобы мы любили какое бы то ни было творение. Причины этому следующие:

1) Любовь – средоточие всего человека; она есть высшая и благороднейшая его сила, а потому и подобает она единственно Богу, как высочайшему благу.

2) Великое безумие – любить то, что не может нас любить взаимно. Временное, как немощное и мёртвое, не имеет к нам любви, и потому нет нам никакого проку любить его. Напротив, Бога обязаны мы любить всем сердцем (см.: Мк. 12:30) и более всякого творения, ибо Он так возлюбил нас, что сотворил, искупил и освятил нас для вечной жизни.

3) Весьма естественно, что всякий любит подобного себе. Бог для того сотворил тебя образом и подобием Своим, чтобы ты любил Его и ближнего своего (см.: Лк. 10:27).

4) Душа наша подобна воску, к которому что приложишь, образ того и остаётся на нём. Образ Божий должен отражаться в душе твоей, как в зеркале: к чему ты обратишь зеркало, то в нём и увидишь. Если ты обратишь его к небу, то увидишь в нём небо; если обратишь его к земле, то увидишь землю. И душа твоя, к чему ты её обратишь, того образ и будет отражаться в ней.

5) Когда праотец Иаков был в чужой земле, в Месопотамии, и работал четырнадцать лет за жён своих и шесть лет за награду свою, что составляет двадцать лет, то всё это время помышления сердца его стремились к возвращению в отечество, что, наконец, и произошло (см.: Быт. 31:17). Так и нам, хотя надлежит пребывать и жить в мире сем, каждому в своём чину и в своём звании, однако же сердце наше непрестанно должно стремиться в небесное вечное отечество.

6) Всё, что человек имеет в себе, злое ли то, или доброе, имеет он от предмета любви своей. Если он любит Бога, то восприемлет от Бога все Его совершенства и всё доброе; если же любит мир, то входят в него все пороки и всё злое от мира.

7) Когда царь Навуходоносор чрезмерно возлюбил мир, то утратил человеческий образ и превратился в зверя (см.: Дан. 4:30). Затем Писание говорит, что разум его возвратился к нему (см.: Дан. 4:33), тем самым подчёркивая, что прежде он свой разум именно утратил, пребывая в образе нечеловеческом. Так чрезмерно любящие мир сей утрачивают образ Божий в сердце своём и становятся внутри псами, львами и медведями, прилагаясь скотам несмысленным и уподобляясь им (ср.: Пс. 48:21).

8) И говоря кратко: что человек имеет в сердце своём, то откроется там, в будущей жизни, то и останется с ним: или Бог, или мир. Если останется с ним мир, то нечего ему ждать, кроме пожирающего огня, как предуказывает нам сие Священное Писание.

Глава 19
Кто в сердце своём всех смиреннее, тот всех любезнее Богу. Также о том, что чрез христианское познание своей духовной нищеты обретаем мы благодать Божию

Вот на кого Я воззрю: на смиренного и сокрушенного духом и на трепещущего пред словом Моим.

(Ис. 66:2)

1. Слова сии изрёк Сам многомилостивый и милосердный Бог чрез Пророка Исаию, дабы утешить печальное сердце наше возвещением того, что Он милостиво взирает на нас. Но если ты хочешь, чтобы Бог милостиво взирал на тебя, то надобно, чтобы ты в сердце своём, в самом себе был смирен и нищ духом (см.: Мф. 5:3) и не считал себя достойным никакого божеского или человеческого утешения, но почитал себя совершенно ничем и взирал верою единственно на Христа.

2. Тот, кто считает себя чем-либо, не смирен в сердце своём, и Бог не воззрит на него. Поэтому св. Павел говорит: кто почитает себя чем-нибудь, будучи ничто, тот обольщает сам себя (Гал. 6:3). Причина этому та, что Бог один есть всё; и если хочешь ты научиться познанию Бога, то должен не только знать, что Он один есть всё, но твёрдо содержать сие в сердце и являть то в самом себе.

3. Если же ты должен явить в своей жизни, что Бог един есть всё, то надлежит тебе соделаться в сердце своём ничем, то есть до того малым, до того уничиженным, как бы ты был совсем ничто – подобно тому, как Давид, будучи презрен женою своею Мелхолой за то, что плясал он пред ковчегом Господним, сказал: я ещё больше уничижусь и сделаюсь ещё ничтожнее в глазах моих (2 Цар. 6:22).

4. Человек, который хочет быть чем-либо, представляет из себя некую материю, из которой Бог не творит ничего, вернее, из которой получаются безумцы. Но человек, который желает быть ничем и считает себя за ничто, есть та материя, из которой Бог творит нечто, творит людей славных и мудрых пред Ним. Те, которые почитают себя пред Богом за нижайших и малейших, суть великие и славные пред Богом; кто считает себя величайшим грешником, тот пред Богом есть величайший святой.

5. Вот уничижение, которое Бог возвышает! Вот смирение, на которое Он взирает! Вот человеческое ничто, из которого Бог творит нечто! Ибо как Бог сотворил небо и землю из ничего и соделал их славными и чудными созданиями Своими, так и из человека, ставшего ничем в сердце своём, сотворит Он нечто преславное.

6. Взгляни на Давида, как Бог воззрел на его смирение, принял его уничижение и претворил оные в жизнь столь славную, какой была жизнь Давида! Посмотри также на Иакова, который говорит: Господи! недостоин я всех милостей и всех благодеяний, которые Ты сотворил рабу Твоему (ср.: Быт. 32:10).

7. Воззри на Господа Иисуса Христа – как Бог Его смирение и нищету, всё уничижение Его, когда Он сделался за нас клятвою (ср.: Гал. 3:13), презреннейшим и малейшим из сынов человеческих (см.: Ис. 53:3), обратил в столь великую славу!

8. Взгляни на художника: если хочет он создать какое-либо произведение искусства, то ему надобно иметь для сего материю совсем новую, не попорченную прежде того кем-нибудь другим. Так поступает и Бог. Если соделывает Он нечто из человека, то человек должен быть ничем. Но кто считает себя чем-либо, тот не есть Божия материя, над которою Ему угодно работать, ибо материя Божия, из которой Он творит нечто, есть ничто; только на такого человека взирает Бог. Потому Дева Мария и говорит: Господь призрел на смирение рабы Своей; ибо отныне будут ублажать Меня все роды (ср.: Лк. 1:48).

9. Итак, тот нищ духом в сердце своём, кто почитает себя столь малейшим, что не думает быть достойным никаких благодеяний Божиих, духовных или телесных. Ибо кто считает себя чего-либо достойным, тот думает, что он есть нечто, тогда как он ничто; тот не обретает благодати Божией, но лишается её. Ибо благодать Божия не пребывает с человеком, который почитает себя чем-нибудь. Кто почитает себя достойным чего-то, тот не получит в дар от Бога всего. Всё, что ты имеешь, это дар и милость Божия, а не твоё достоинство. Человек не имеет ничего ему принадлежащего, кроме своих грехов, окаянства, ничтожности и немощи: всё прочее принадлежит Богу.

10. Человек есть не что иное, как тень. Посмотри на тень дерева: что она такое? Ничто. Если дерево пошевелить, то и тень придёт в движение. Чьё же это движение? Не тени, но дерева. Так и жизнь твоя: чья она? Не твоя, но Божия, как написано: Им мы живём, движемся и существуем (ср.: Деян. 17:28). Плоды дерева видны и на тени, но находятся они не на тени, а на дереве. Так и приносимые тобою добрые плоды не твои. Они, конечно, являются в тебе – но являются как тень, происходят же из вечного начала, которое есть Бог, подобно тому, как плод растёт не из самого дерева (как полагают то́ не разумеющие науки о растениях), хотя он и висит на нём, как дитя держится груди матери, – но из растительной силы его, из внутреннего семени; в противном случае и сухие деревья приносили бы плоды. Человек по естеству есть сухое дерево; Бог – его растительная сила, как говорит Псалом: Господь крепость жизни моей (Пс. 26:1), и как сказал Господь: если с зеленеющим деревом это делают, то с сухим что будет (Лк. 23:31)? Посему все люди суть сухие деревья, Бог же есть растительная сила их. Я буду, как зеленеющее дерево, на мне будут обретать плоды Твои (ср.: Ос. 14:9); кто пребывает во Мне, тот приносит много плода (ср.: Ин. 15:5).

11. Итак, если человек в сердце своём осознаёт свою нищету и окаянство и почитает себя ничем, утешается же единою благодатью Божией во Христе, то Бог взирает на него. Воззрение же Божие никак нельзя уравнять с воззрением человеческим, от которого не ощущается никакой силы. Нет, воззрение Божие есть сила, жизнь и утешение. Способно же воспринять такое воззрение Божие только смиренное и верующее сердце; и чем обильнее вкушает оно утешение Божие, тем больше почитает себя малым и недостойным. Образ сего дан нам в праотце Иакове, который считал себя недостойным всех благодеяний Божиих и земных благ. Так подлинно смиренное сердце почитает себя недостойным небесного вечного благословения и утешения и также говорит Богу: «Я не сто́ю той великой любви и милосердия, которые Ты явил мне во Христе – а ныне у меня два стана (ср.: Быт. 32:10), когда даровал Ты мне Сына Твоего и с Ним всё: дары благодати и славы». И если бы человек пролил столько слёз, сколько воды в море, то и тогда не был бы он достоин небесного утешения, ибо оно даётся только из милости и благодати и ничем заслужено быть не может. Человек сам по себе заслуживает лишь наказания и вечного осуждения.

12. Кто истинно познаёт сие верою, тот уразумевает свою нищету и удостаивается воззрения Божия. Без осознания же человеком своей духовной нищеты Бог не взирает на него, и человек не обретает благодати Божией. Поэтому говорит св. Павел: я гораздо охотнее буду хвалиться своими немощами, чтобы обитала во мне сила Христова (2 Кор. 12:9). Бог столь благ и милосерд, что не хочет дать погибнуть творению Своему, но чем оно слабее в самом себе, тем крепче в нём сила Божия, как Господь говорит Павлу: сила Моя совершается в немощи (2 Кор. 12:9).

13. Итак, чем смиреннее христианин в своём сердце, тем более взирает на него Бог, дабы явить богатство славы Своей над сосудами милосердия (ср.: Рим. 9:23). Воззрение же Божие заключается в том, что Бог дарует человеку, без всякой его заслуги, благодать небесного утешения, превышающую всякое человеческое разумение (см.: Еф. 3:19). Посему и невозможно сравнить утешение Божие и утешение человеческое.

14. Человек не потому жалок и несчастен и не потому должен считать себя бедствующим, что он нищ и не имеет утешения в мире сем, но потому, что он грешник. Ибо если бы не было греха, то не было бы и никакого бедствия. Какие бы великие напасти не случались с человеком, он заслуживает ещё больших. Поэтому не должен он печалиться о том, что не получает тех или иных благодеяний: он не сто́ит и самомалейших, и даже собственного своего тела. Таким образом, хотя плоти и крови и неприятно это слышать, однако же ради истины каждый должен сам обличать грех свой, дабы обитала с ним благодать Божия.

15. Чем может возвеличиться человек? для каких слов отверзать ему уста свои? Ничего лучше он не может сказать, как следующее: я согрешил; Боже, умилосердись надо мною! (ср.: Лк. 15:21; 18:13). Бог не требует от человека ничего, кроме двух этих слов; ничего, только бы он раскаивался во грехах своих, оплакивал их и призывал милость Божию. Кто не делает этого, тот оставляет самое важное в своей жизни. Не плачь о своём теле, что оно наго и неприкрыто, терпит голод и жажду, гонение и заключение в темницу, бедность и болезнь. Но плачь о душе своей, что она принуждена обитать в этом греховном и смертном теле. Бедный я человек! – говорит Апостол Павел, – кто избавит меня от сего тела смерти? (Рим. 7:24).

16. Такое христианское познание своей внутренней нищеты, такое алчущее помилования покаяние и вера, прилепляющаяся единственно ко Христу, отверзают дверь благодати во Христе, чрез которую входит к тебе Бог. Итак, будь ревностен и покайся. Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему и буду вечерять с ним, и он со Мною (Откр. 3:19–20). Сия вечеря есть прощение грехов, утешение, жизнь и блаженство. В этих дверях веры (см.: Деян. 14:27) встречает в своё время милосердный Бог смиренную душу. Здесь возникает истина из земли и правда приникает с небес. Здесь встречаются милость и истина, лобызаются правда и мир (ср.: Пс. 84:11–12). Здесь приходит бедная грешница Мария Магдалина, плачущая душа человека, и помазует миром Господу ноги, омывает их слезами и отирает власами сердечного смирения и уничижения (см.: Лк. 7:37–38). Здесь является духовный священник Бога и Отца (ср.: Откр. 1:6) во святом украшении веры и приносит истинную жертву – сокрушенное и смиренное сердце (ср.: Пс. 50:19) и наилучший фимиам – благоухание сердечного раскаяния. Вот истинная освящённая вода – слёзы о грехах, к омовению и очищению духовных Израильтян чрез веру силою крови Христовой.

17. Таким-то образом, о возлюбленный христианин, обретаешь ты чрез христианское познание духовной своей нищеты и чрез веру благодать Божию. Чем смиреннее ты в сердце своём, тем любезнее ты Богу, тем более и милостивее взирает на тебя Господь.

Глава 20
О том, что чрез истинное христианское покаяние жизнь наша со дня на день исправляется, и человек делается способным к восприятию царствия Божия и жизни вечной

Печаль ради Бога производит неизменное покаяние ко спасению, а печаль мирская производит смерть.

(2 Кор. 7:10)

1. Истинное христианство заключается единственно в чистой вере, в любви и святой жизни. Святость же жизни проистекает из истинного сокрушения и покаяния человека и из познания им самого себя, когда человек со дня на день учится видеть свои недостатки, каждодневно исправляет их и чрез веру в Искупителя становится причастным праведности и святости Христовой (см.: 1 Кор. 1:30).

2. Если ты хочешь, чтобы это было так, то надлежит тебе, о возлюбленный христианин, жить непрестанно в детском, послушливом страхе Божием и не давать себе излишней свободы делать то, что угодно плоти твоей. Всё мне позволительно, – говорит св. Павел, – но не всё полезно; всё позволительно, но не всё назидает (1 Кор. 10:23). Как дитя не должно делать по собственному произволу всего, что ему вздумается, но должно бояться отца и примечать, что ему угодно, – так истинному христианину, чаду Божию, надлежит сохранять чувства свои в христианском благонравии и ничего не говорить и не делать без страха Божия. Благовоспитанное и послушное дитя, если хочет что-нибудь сказать или сделать, то посмотрит сперва на отца, и всё делает со страхом.

3. Бо́льшая часть людей предаётся веселию века сего без всякого страха Божия. Но лучше иметь непрестанный страх Божий в сердце, нежели непрестанную мирскую радость. Ибо страх Божий служит источником великого благоговения и многой мудрости, а чрез легкомысленную радость мира сего человек теряет божественную премудрость, всякое благоговение и всякий страх Божий.

4. Каждодневное покаяние и умерщвление плоти со дня на день обновляет человека – если внешний наш человек и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется (2 Кор. 4:16) – и приносит с собою божественную, небесную радость. Напротив, мирская радость рождает печаль и вселяет мучительного червя в сердце. Если бы мы уразумели как должно великий вред для души своей и великую утрату небесных даров, причиняемую нам плотским сладострастием и увеселениями мира сего, мы ужаснулись бы и стали избегать всякой мирской радости.

5. Если бы человек мог как следует созерцать и обдумывать две вещи в сердце своём, то мирская радость никогда не веселила бы его, а мирское неблагополучие никогда бы его не печалило. Первая – это вечная мука осуждённых (см.: Мф. 25:46). Когда надлежащим образом размышляешь о ней в сердце, то она никогда не даёт человеку бездумно веселиться – потому что мука сия вечна. Другая – это бесконечная радость будущей жизни. Когда сердце как должно уразумевает её, то она не допускает благоговейному человеку огорчаться никаким земным несчастием – потому что радость сия вечна. Однако вследствие легкомыслия нашего сердца мы ни об одном из этих двух предметов не размышляем надлежащим образом. От того-то так редко входит в наше сердце как спасительная печаль и покаяние, так и спасительная небесная радость.

6. Христианин не должен много радоваться ни о какой временной вещи – но радость его должна быть о Боге и о вечной жизни. Он не должен и слишком скорбеть ни о чём временном – но о душе, которая может навеки погибнуть, надлежит ему печалиться всю жизнь свою. Ибо если христиане лишатся временных благ, то они получат во сто крат больше в жизни вечной (ср.: Мф. 19:29); погибшую же душу не обрящешь более ни здесь, ни там.

7. Таким образом, блажен тот человек, который может печалиться истинно божественною печалью (см.: 2 Кор. 7:10) и веселиться истинно духовным и небесным веселием. О, как часто мы легкомысленно и гордо смеёмся, тогда как на самом деле нам надлежало бы плакать! Нет истинной свободы и радости, кроме как в страхе Божием при доброй совести. Но доброй совести не может быть без веры и без святой жизни. Вера и сокрушение пред Богом, производимое Святым Духом, на всякий день исправляют погрешности человека. Кто же каждодневно не исправляет своих погрешностей, тот упускает самое важное в этой жизни, противодействует новому рождению, полагает препятствие Царствию Божию в самом себе и не может освободиться от слепоты своего сердца.

8. Тот человек мудр и благоразумен, кто тщательно избегает всего, что препятствует исправлению его погрешностей и возрастанию его в небесных дарах. Блажен человек, который научается убегать не столько того, что наносит ущерб его телу или имуществу, сколько наипаче того, что вредно его душе и что отягощает её.

9. Учись же мужественно сражаться. Застарелую злую привычку можно преодолеть привычкою доброю. Святой Павел пишет Римлянам: не будь побеждён злом, но побеждай зло добром (Рим. 12:21). Человек вполне может исправиться, если только обратит очи и мысли свои на себя самого, на свои собственные погрешности, а не на недостатки других людей. Каждый раз, как собираешься судить других, посмотри сначала на себя, и увещевай себя самого, прежде чем обличать других, даже самых близких тебе друзей.

10. Если ты проводишь жизнь свою в божественной печали и всегдашнем раскаянии, терпишь за то презрение и мало видишь благосклонности со стороны людей, – не скорби о том, но сокрушайся, что ты называешься христианином, а не можешь вести такой христианской жизни, как бы следовало, что носишь имя Христово, а между тем не много творишь христианских дел. Благо и спасительно, что мир огорчает тебя, ибо тогда тебя радует Бог. Я живу на высоте небес и во святилище, и также с сокрушенными и смиренными духом, чтобы оживлять дух смиренных и оживлять сердца сокрушенных (Ис. 57:15), – говорит Господь.

11. Радость Божия и радость мира сего совершенно противоположны одна другой. Трудно им быть в одно и то же время в сердце человека, или, лучше сказать, это невозможно, потому что они не одинакового происхождения. Мирская радость рождается в земном благоденствии, а божественная радость – в печали.

12. Да, это правда, что для человека неестественно радоваться скорбям так, как об этом говорит св. Павел: нас огорчают, а мы всегда радуемся; мы нищи, но многих обогащаем; мы ничего не имеем, но всем обладаем (2 Кор. 6:10). Но благодать Божия превосходит естество. Поэтому апостолы радовались, что удостоились пострадать за имя Господа Иисуса (ср.: Деян. 5:41).

13. Христианин есть новое творение, для которого скорбь составляет радость. Мы хвалимся скорбями (ср.: Рим. 5:3). Ветхого человека скорбь огорчает, а нового она радует. Небесная радость гораздо благороднее, нежели радость земная. Поругание и презрение за имя Христово есть радость для христианина. Но если мы так редко ощущаем небесную радость, то в этом мы виновны сами, потому что слишком сильно прилепляемся к радости мирской.

14. Истинно смиренный человек считает себя достойным многих страданий и скорбей; утешения же Божия не считает себя достойным. Но чем более со смиренным и сокрушенным сердцем он почитает себя недостойным его, тем более Бог удостаивает его Своим утешением. Чем более человек раскаивается во грехах своих, тем менее утешения находит он в мире сем, тем более горечи и тягости причиняет ему мир.

15. Если человек начнёт рассматривать самого себя, то он найдёт больше причин для печали, нежели для радости. Точно так же, если надлежащим образом рассматривать жизнь других людей, то найдётся более причин плакать о них, нежели им завидовать. Почему плакал Господь об Иерусалиме, хотя Иерусалим гнал и умерщвлял Его (см.: Лк. 19:41)? Грехи и слепота Иерусалима были причиною Его слёз. Так и для нас главнейшею причиною для слёз должны быть наши грехи и нераскаянность людей.

16. Если бы человек столь же часто думал о своей смерти и о том, как он должен будет предстать на суд, сколь часто он думает о своей жизни, желая сохранить и приукрасить её, – то он более печалился бы и ревностнее исправлял себя. Если бы человек размышлял об адской муке, то всякое веселие мира сего для него исчезло бы и превратилось в великую горечь, и в сравнении с вечною мукою величайшее страдание на земле сделалось бы ему сладким. Но так как мы очень любим ласкательство плоти, то и не воспламеняемся таким сердечным благоговением.

17. Одним словом, христианин должен усвоить себе следующее: если плоти его хорошо и если она живёт в веселии и услаждении, то это смерть для духа. Если же он распинает плоть со страстями и похотями (ср.: Гал. 5:24), то оживает дух. Здесь одно составляет смерть другого. Чтобы дух жил, тело должно духовно умереть и быть принесено в жертву живую (Рим. 12:1).

18. Все святые от начала так жили: с благодарением вкушали они слёзный хлеб и с радостью пили слёзное питие, как Давид говорит в 79-м Псалме, стих 6: Ты напитал их хлебом слёзным и напоил их слезами в большой мере. Также и в другом Псалме: слёзы мои были для меня хлебом день и ночь (Пс. 41:4), так что я забываю есть хлеб мой (Пс. 101:5).

19. Сей слёзный хлеб услащается верою, и сие слёзное питие изгнетается из нежной виноградной грозди благоговейных сердец истинным покаянием; это и есть неизменное покаяние ко спасению.

20. Печаль же мирская производит смерть (2 Кор. 7:10), – добавляет Апостол. Мирская печаль рождается от утраты временной чести, имущества и проч., от чего люди нередко приходят в такую скорбь и отчаяние, что убивают самих себя. Множество таких случаев было у язычников. Христианам надлежало бы хорошо помнить сие и не уподобляться им. Не безумие ли – из-за потери временных благ лишать себя жизни, тогда как самая жизнь лучше всех благ мира?

21. Итак, печалься не о потере временных благ, но о лишении вечного блага. Временными благами обладаем мы только на краткое время – все они будут у нас отняты со смертью. По смерти все мы становимся одинаково бедны, и не пойдёт за нами слава наша (ср.: Пс. 48:18). Все мы носим в себе поношение смерти: тело царя истлеет и сгниёт так же, как и тело убогого нищего. Псу живому лучше, нежели мёртвому льву, – говорит премудрый Соломон (Еккл. 9:4). Но Бог отнимет некогда поношение смерти от народа Своего и покрывало, покрывающее все народы. Поглощена будет смерть навеки, и отрёт Господь Бог слёзы со всех лиц (ср.: Ис. 25:7–8).

22. А потому не скорби́ слишком много о временном. Целый мир не стоит того, чего стоит душа твоя, за которую умер Христос. Не люби также временного сверх меры, чтобы, когда будешь лишаться его, оно не причинило тебе смертельной скорби. Ибо что слишком любишь, то причиняет чрезмерную скорбь, когда его лишаешься – а ведь со смертью всё равно у тебя будет отнято всё. Дела безумного мучат его, – говорит Экклезиаст (ср.: Еккл. 10:15).

23. Чада мира сего приобретают земные блага с великим трудом, обладают ими с великим страхом и оставляют их с великою скорбью. Вот печаль мирская, производящая смерть! (ср.: 2 Кор. 7:10).

24. В Апокалипсисе сказано: не имеют покоя ни днём, ни ночью поклоняющиеся зверю (ср.: Откр. 14:11). Так те, кто поклоняется великому обольстительному зверю мирского богатства и своему бесовскому любостяжанию, уподобляющемуся скотам (ср.: Пс. 48:21), не могут иметь покоя, но терпят многие мучения. Они подобны верблюдам и лошакам, на которых перевозят чрез высокие горы дорогие шёлковые товары, драгоценные камни, ароматы и изысканные вина; около этих животных служит и суетится много людей, потому что они несут такие драгоценности. Но когда придут они в гостиницу, то прекрасные разукрашенные покровы и драгоценные вещи снимают с верблюдов, и им от всего того достаются только удары и раны; утомлённые, они оставляются одни в стойлах своих. Так иному в этом мире, носившему шёлковые одежды и украшенному венцами, каким бы на земле знаменитым и славным человеком он ни был, остаются под конец жизни только раны от грехов его, которые он соделал, употребляя во зло богатство своё.