Текст книги "Сочинения. Том II. Энциклики. О святом Иоанне Креста. Молитвенные размышления. Речи и проповеди. Поэзия"

41. Марксизм подвергал критике капиталистическое буржуазное общество, ставя ему в упрек превращение всего в товар и отчуждение человеческого существования. Несомненно, эти упреки основываются на ошибочной и недостаточной концепции отчуждения, согласно которой это последнее отчуждение выводится исключительно из области взаимодействия между производством и собственностью; тем самым этой концепции придается материалистическое обоснование и, более того, отрицается законность и положительное значение рыночных отношений даже в их собственной сфере. Так марксизм приходит к утверждению, будто бы только в обществе коллективистского типа может быть устранено отчуждение. Ныне исторический опыт социалистических стран показал нам, что печальным образом коллективизм не упраздняет отчуждения, но, скорее, усиливает его отсутствием самого необходимого и экономической недееспособностью.

Исторический опыт Запада, со своей стороны, свидетельствует, что, хотя марксистский анализ и его обоснование отчуждения ложны, все же отчуждение, сопряженное с утратой подлинного смысла существования – это и в западном обществе факт реальный. Он подтверждается тем, что человек оказывается вовлеченным в сеть удовлетворения ложных и поверхностных потребностей, и никто не помогает ему приобрести подлинный и конкретный опыт, присущий его личности. Отчуждение наблюдается и в тех процессах труда, когда его организация подчиняется максимальной выработке продукции и доходов, не заботясь о том, в какой степени реализует себя трудящийся как человек. Всё это зависит от того, растет ли его участие в подлинно солидарной общности или же усиливается его изоляция безоглядным соперничеством и взаимным вытеснением, при которых он рассматривается всего лишь как средство, а не как цель.

Необходимо повернуть концепцию отчуждения в сторону христианского видения, распознав в ней обратный порядок между средствами и целями: когда не признается ценность и величие человеческой личности в самой себе и в другой личности, человек фактически лишается возможности пользоваться собственно своей человеческой природой и входить в те ситуации солидарности и общения с другими людьми, для которых и создал его Бог. И действительно, посредством свободной самоотдачи человек в подлинном смысле становится самим собою⁸¹, а самоотдача стала возможной благодаря существующей «способности к трансцендентности» человеческой личности. Человек не может отдавать всего себя исключительно тому, что составляет человеческое преобразование действительности, абстрактному идеалу или ложным утопиям. Он, как личность, должен отдавать себя другой личности или другим личностям и, наконец, Богу, Творцу его и Единственному, Кто всецело может принять этот его дар⁸². Отчужден тот человек, который отказывается от трансцендирования самого себя и приобретения опыта самоотдачи и формирования подлинной человеческой общности, обращенной к своему конечному предназначению, каким является Бог. Отчужденным оказывается то общество, которое в своих формах социального устройства, производства и потребления все более затрудняет осуществление этого дара и установление этой межчеловеческой солидарности.

В западном обществе была преодолена эксплуатация, по крайней мере, в тех ее видах, которые анализировал и описывал Карл Маркс. Однако не было преодолено отчуждение в различных видах эксплуатации, когда люди взаимно используют друг друга в корыстных целях и, при все более утонченном удовлетворении своих партикулярных и второстепенных потребностей, становятся глухими к главным и подлинным нуждам, которые должны регулировать также и способ удовлетворения всех других⁸³. Человек, который заботится исключительно или преимущественно о том, чтобы иметь, и о своем удовольствии, становится более неспособным господствовать над своими инстинктами и своими страстями и упорядочивать их путем послушания истине. Такой человек не может быть свободным: подчинение истине о Боге и о человеке есть первое условие свободы, позволяющее регулировать собственные потребности, собственные желания и способ их удовлетворения согласно справедливой иерархии ценностей таким образом, что владение вещами становится для человека средством роста. Препятствие такому росту может исходить из манипуляции теми средствами массовой информации, которые настойчиво и организованно навязывают моду и мнение, при этом остаются вне объективной критики те предпосылки, на которых они основываются.

42. Возвращаясь теперь к поставленному вначале вопросу, можно ли сказать, что после краха коммунизма побеждающей общественной системой становится капитализм и что в направлении к нему следует устремлять усилия стран, которые пытаются реконструировать свою экономику и общество? Быть может, именно эту модель и надо предложить странам третьего мира, которые ищут пути подлинного экономического и гражданского прогресса?

Ответ, естественно, сложен. Если под «капитализмом» понимается такая экономическая система, которая признает главную и положительную роль предпринимательства, рынка, частной собственности и вытекающей отсюда ответственности за средства производства, свободную творческую деятельность человека в области экономики, ответ, несомненно, будет положительным, даже если, может быть, было бы более уместно говорить об «экономике предприятия», или о «рыночной экономике», или просто о «свободной экономике». Но если под «капитализмом» понимается система, при которой свобода в экономической области не включена в надежный юридический контекст, который ставил бы ее на службу целостной человеческой свободе и рассматривал как особое измерение этой свободы, с этическим и религиозным корнем, в таком случае ответ будет решительно отрицательным.

Марксистская концепция потерпела поражение, но явления отчуждения и эксплуатации по-прежнему в мире остаются, особенно в третьем мире, а также в наиболее развитых странах, против этих явлений выступает Церковь. Огромное множество людей живет еще в условиях крайней бедности – материальной и нравственной. Крушение коммунистической системы во многих странах, безусловно, устраняет препятствие на пути решения этих проблем соответствующим и реалистическим образом, но этого недостаточно.

Более того, есть опасность распространения радикальной идеологии капиталистического толка, которая отказывается даже принимать их во внимание, считая априори обреченной на неудачу любую попытку их решения и слепо предоставляя их свободной игре рыночных сил.

43. Церковь никаких моделей не предлагает. Реальные, подлинно действенные модели могут возникнуть лишь в рамках различных исторических ситуаций, благодаря усилиям тех, кто со всей ответственностью подходит к решению конкретных проблем во всех их социальных, экономических, политических и культурных аспектах, не отделимых друг от друга⁸⁴. Таким усилиям Церковь предлагает, как необходимый и идеальный ориентир, собственное социальное учение, которое – как было сказано – признает положительные стороны рынка и предпринимательства, но указывает в то же время на необходимость их направленности на общее благо. Оно признает также законность усилий трудящихся, настаивающих на полном уважении их достоинства и на большем участии в жизни предприятия, так, чтобы, работая вместе с другими и под руководством других, они могли, в известном смысле, «работать на себя»⁸⁵, используя свой ум и свободу.

Целостное развитие человеческой личности в процессе труда не противоречит, а даже благоприятствует большей производительности и эффективности самого труда, хоть это и может ослабить установившийся порядок власти. Предприятие не может рассматриваться всего лишь как «объединение капиталов»; оно вместе с тем представляет собой «объединение лиц», в котором различным образом и со своей специфической ответственностью участвуют как те, кто дает необходимый для его деятельности капитал, так и те, кто сотрудничает в нем своим трудом. Для достижения этих целей по-прежнему остается необходимость в серьезном объединенном движении трудящихся, задачей которого является освобождение и всестороннее развитие личности.

В свете сегодняшних «новых вещей» заново рассматриваются отношения между индивидуальной, или частной, собственностью и всеобщей предназначенностью благ. Человек совершенствуется посредством своего разума и своей свободы, и, делая это, он использует в качестве объекта и орудия вещи этого мира и осваивает их. В основе такого его образа действий лежит право на инициативу и на индивидуальную собственность. Посредством своего труда человек принимает на себя определенные обязанности не только по отношению к самому себе, но и по отношению к другим и вместе с другими: каждый участвует в работе других и на благо других. Человек трудится, чтобы удовлетворить потребности своей семьи, общины, частью которой он является, нации и в конечном счете всего человечества⁸⁶. Помимо этого, он принимает участие в труде других, работающих на том же предприятии, а также в труде поставщиков и в потреблении товаров клиентами – в целой цепи солидарности, которая постепенно увеличивается. Владение средствами производства как в промышленной, так и в сельскохозяйственной областях справедливо и законно, если оно служит полезному труду; но оно оказывается незаконным, когда перестает быть продуктивным или становится препятствием труду других, или получает прибыль, источником которой является не глобальное увеличение труда и общественного богатства, а, скорее, их ограничение, недопустимая эксплуатация, спекуляция и разрыв солидарных связей в мире труда⁸⁷. Такого рода собственность не имеет никакого оправдания и представляет собой злоупотребление перед Богом и другими людьми.

Обязанность зарабатывать хлеб в поте лица своего предполагает в то же время некое право. Общество, в котором это право систематически отрицается, в котором меры экономической политики не позволяют трудящимся достичь удовлетворительного уровня занятости, не может ни оправдываться с этической точки зрения, ни обрести мир в обществе⁸⁸. Подобно тому как личность реализуется полностью в свободной самоотдаче, так и собственность оправдывается морально в создании, должным образом и в нужное время, возможностей труда и нормального развития для всех.

Часть V
Государство и культура

44. Папа Лев XIII хорошо понимал, что здоровая теория государства необходима для того, чтобы обеспечить нормальное развитие разных видов человеческой деятельности: как духовных, так и материальных, равно необходимых⁸⁹. Поэтому в одном месте энциклики Rerum novarum он описывает организацию общества, исходя из трех властей – законодательной, исполнительной и судебной, что в те времена было новаторством в учении Церкви⁹⁰. Такой порядок отражает реалистическое видение социальной природы человека, которая требует соответствующего законодательства для охраны свободы всех. Для такой цели предпочтительно, чтобы каждая власть уравновешивалась другими властями и другими сферами компетенции, которые ее удерживают в справедливых пределах. Таков принцип «Правового государства», в котором суверенен закон, а не произвольное желание людей.

Этой концепции в современную эпоху противопоставил себя тоталитаризм, который в его марксистско-ленинской форме полагает, что некоторые люди в силу более глубокого познания законов общественного развития, или благодаря особому положению социального класса, или благодаря контакту с более глубокими источниками коллективного сознания свободны от ошибок и, следовательно, могут присваивать себе полномочия абсолютной власти. Следует добавить, что тоталитаризм возникает из отрицания истины в объективном смысле: если не существует трансцендентной истины, подчиняясь которой человек обретает полноту самосознания, то тогда не существует никакого надежного принципа, который гарантировал бы справедливые отношения между людьми. Их классовые, групповые, национальные интересы неизбежно противопоставляются друг другу. Если не признавать трансцендентной истины, тогда торжествует сила власти и каждый стремится использовать до конца средства, имеющиеся в его распоряжении, чтобы навязать собственный интерес или собственное мнение, не принимая во внимание прав другого. В таком случае с человеком считаются только в той мере, в какой можно его использовать для эгоистического самоутверждения. Корни современного тоталитаризма, следовательно, можно распознать в отрицании трансцендентного достоинства человеческой личности, видимого образа Невидимого Бога и, именно в силу этого, по самой своей природе субъекта прав, которые никто не может нарушить: ни индивидуум, ни группа, ни класс, ни нация или государство. Этого не может делать даже большинство какой-то общественной группы, выступая против меньшинства, вытесняя, подавляя, эксплуатируя или стремясь уничтожить его⁹¹.

45. Культура и практика тоталитаризма включают в себя также отрицание Церкви. Государство или же партия, считающие, что они в состоянии осуществить в истории абсолютное благо, и возвышающие себя над всеми ценностями, не могут допустить, чтобы утверждался объективный критерий добра и зла помимо воли правящих властей, который, в определенных обстоятельствах, мог бы служить для суждения об их поведении. Этим объясняется стремление тоталитаризма уничтожить Церковь или, по крайней мере, подчинить ее, превращая ее в орудие своего собственного идеологического аппарата⁹².

Тоталитарное государство, помимо того, имеет тенденцию к поглощению в себе самом нации, общества, семьи, религиозных общин и самих личностей. Защищая собственную свободу, Церковь защищает человеческую личность, которая должна прежде всего подчиняться Богу, а не людям (см. Деян 50, 29), а также семью, различные общественные организации и народы – т.е. всех, кто пользуется собственной независимостью и суверенитетом.

46. Церковь положительно оценивает демократическую систему в той мере, в какой она обеспечивает участие граждан в политическом выборе и гарантирует гражданам как возможность избирать и контролировать своих правителей, так и смещать их мирным путем, когда это представляется уместным⁹³. Поэтому она не может относиться положительно к формированию ограниченных групп руководителей, которые ради собственных интересов или во имя идеологических целей узурпируют государственную власть.

Подлинная демократия возможна только в правовом государстве и на основе истинной концепции человеческой личности. Она требует, чтобы подтверждались условия, необходимые для продвижения как отдельных лиц путем воспитания и формирования истинных идеалов, так и для «субъектности» общества путем создания структур для участия и совместной ответственности. Сегодня есть тенденция утверждать, будто агностицизм и скептический релятивизм представляют собой философию и существенную позицию, отвечающие политическим формам демократии, и что те, кто убежден, что знает истину и твердо ее отстаивает, не заслуживает доверия с демократической точки зрения, ибо они не признают, что истина или определяется большинством, или же меняется согласно различным политическим равновесиям. В связи с этим следует заметить, что если не существует никакой конечной истины, которая ведет и направляет политическую деятельность, то и убеждения легко могут стать предметом манипуляций для завоевания власти. Демократия, не признающая ценностей, легко превращается в открытый или скрытый тоталитаризм, как о том свидетельствует история.

Церковь не закрывает глаза и на опасность фанатизма или фундаментализма, каковые – во имя идеологии, претендующей на научность или религиозность, – считают возможным навязывать другим людям свои представления об истине и добре. Но не такова христианская истина. Не будучи разновидностью идеологии, христианская вера не допускает насильственного заключения в жесткую схему многообразной социально-политической действительности и признает, что жизнь человека осуществляется в истории в условиях различных и несовершенных. Поэтому Церковь, постоянно утверждая трансцендентное достоинство личности, своим методом считает уважение свободы⁹⁴.

Но свобода может быть в полной мере оценена лишь после принятия истины. В мире, где отсутствует истина, свобода утрачивает нечто существенное и человек оказывается предоставленным насилию страстей и скрытым и тайным обусловленностям. Христианин живет свободой (см. Ин 80, 31-32) и правильно пользуется ею, постоянно предлагая другим, в силу миссионерской природы своего призвания, ту истину, которую он познал. В диалоге с другими людьми он, будучи внимательным к любой частице истины, с какой встречается в жизненном опыте и в культуре отдельных лиц и целых народов, никогда не отказывается от утверждения всего того, чему его научила его вера и собственный разум⁹⁵.

47. После краха коммунистического тоталитаризма и многих других тоталитарных режимов и режимов «национальной безопасности», мир становится сегодня свидетелем возобладавшего, хотя и не без контрастов, демократического идеала, неразрывно связанного с живейшим вниманием к правам человека и заботой о них. Но именно поэтому необходимо, чтобы народы, преобразующие свои общественные устройства, придали демократии подлинное и прочное основание путем недвусмысленного признания этих прав⁹⁶. Среди главных следует напомнить о следующих: право на жизнь, неотъемлемой частью которого является право развиваться в чреве матери после зачатия; право жить в дружной семье и в нравственной обстановке, благоприятствующей развитию собственной личности; право развивать свой разум и свою свободу в поисках и познании истины; право участвовать в трудовых процессах, чтобы оценивать в полной мере блага земли и извлекать из них все необходимое для содержания себя и своих близких; право свободно создавать семью, не препятствовать рождению и воспитывать детей, с ответственностью проявляя сексуальность. Источником и синтезом этих прав является, в известном смысле, религиозная свобода, понимаемая как право жить в истине своей веры и в согласии с трансцендентным достоинством собственной личности⁹⁷.

Но и в странах, где действуют формы демократической власти, не всегда эти права полностью уважаются. Здесь имеется в виду не только скандальная ситуация с абортом, но также и различные стороны кризиса демократических систем, которые порой – как может показаться – утратили способность решать вопросы в пользу общего блага. Запросы, которые поднимаются из недр общества, порой изучаются не согласно критериям справедливости и морали, а скорее подчиняясь избирательной или финансовой силе групп, которые их поддерживают. Подобные пагубные отклонения в политических нравах со временем порождают недоверие и равнодушие, следствием чего становится снижение участия в политическом процессе и ослабление гражданского духа среди населения, чувствующего себя разочарованным и обманутым. Результатом этого становится растущая неспособность подчинять частные интересы последовательному видению общего блага. Ибо это последнее не является простой суммой частных интересов, но, скорее, подразумевает их оценку и внедрение на основе уравновешенной иерархии ценностей и в конечном счете правильного понимания достоинства и прав личности⁹⁸.

Церковь уважает законную автономию демократического порядка и не имеет права на предпочтение того или иного решения структурного или конституционного плана. Вклад, который она предлагает данному порядку, – это такое видение достоинства человеческой личности, которое раскрывается во всей своей полноте в тайне воплощенного Слова⁹⁹.

48. Эти общие замечания находят свое отражение в рассмотрении роли государства в области экономики. Экономическая деятельность, в особенности рыночная экономика, не может осуществляться в структурном, юридическом и политическом вакууме. Она предполагает, наоборот, надежность гарантий в том, что касается личной свободы и собственности, не говоря уже о стабильной валюте и эффективном коммунальном обслуживании. Поэтому главная задача государства – гарантировать эту уверенность таким образом, чтобы всякий, кто работает и производит, мог пользоваться плодами своего труда и, следовательно, ощущать стимул трудиться продуктивно и добросовестно. Отсутствие уверенности, сопровождаемое коррупцией государственных властей и расширением нечестных источников обогащения и легкой прибыли, основанных на нелегальной или чисто спекулятивной деятельности, представляет собой одно из главных препятствий для развития и для экономического устройства.

Другой задачей государства является соблюдение и защита прав человека в экономическом секторе; но в этой области первостепенная ответственность лежит не на государстве, а на отдельных лицах и различных группах и союзах, на какие подразделяется общество. Государство не может непосредственно обеспечивать право на труд всем гражданам, не регламентируя целиком экономическую жизнь и подавляя тем самым свободную инициативу отдельных лиц. Впрочем, это не значит, что оно не обладает никакой компетенцией в этой сфере, как утверждали сторонники отрицания всяких правил в экономической области.

Скорее, государство должно содействовать деятельности предприятий, создавая условия, гарантирующие возможности работы, и стимулируя ее там, где результаты представляются недостаточными, или поддерживая их в моменты кризиса.

И еще. Государство имеет право вмешиваться в тех случаях, когда специфически монопольные ситуации ставят препятствия и помехи на пути развития. Но помимо этих задач координации и направления развития государство может осуществлять функции замещения в чрезвычайных ситуациях, когда общественные секторы или системы предприятий – слишком слабые или только еще складывающиеся – оказываются неготовыми для решения стоящих перед ними задач. Подобные вмешательства в качестве заместителя, оправдываемые безотлагательными решениями на общее благо, должны, насколько это возможно, быть ограниченными во времени, – чтобы не отнимать безвозвратно у этих секторов и систем предприятий свойственных им компетенций и чтобы не чрезмерно расширять сферу государственного вмешательства в ущерб свободе как экономической, так и гражданской.

В последние годы наблюдается значительное расширение такой сферы вмешательства, что привело к созданию государства нового типа – «государства всеобщего благосостояния». Развитие такого типа произошло в некоторых странах ради того, чтобы наиболее адекватно ответить на множество потребностей и нужд, предлагая способы искоренения бедности и лишений, недостойных человеческой личности. Однако это не обошлось без разного рода преувеличений и злоупотреблений, вызвавших – особенно в самые последние годы – суровую критику государства всеобщего благосостояния, названного «благотворительным государством». Неполадки и недостатки «благотворительного государства» вытекают из неадекватного понимания свойственных государству задач. И в этой сфере необходимо уважать принцип распределения компетенций: общество высшего порядка не должно вмешиваться во внутреннюю жизнь общества низшего порядка, лишая последнее свойственных ему компетенций, но, скорее, должно поддерживать его в случае необходимости и помогать координировать его действия с действиями других общественных компонентов, имея в виду общее благо¹⁰⁰.

Непосредственно вмешиваясь и снимая ответственность с общества, благотворительное государство ведет к утрате человеческих сил и чрезмерному расширению государственного аппарата, где господствует бюрократическая логика, а не желание служить клиентам, и к чрезмерному росту расходов. Действительно, лучше всего нужды понимает и умеет их удовлетворять тот, кто подходит к ним ближе всего, кто становится ближним нуждающемуся. Следует добавить, что зачастую определенный вид потребностей взыскивает ответа, выходящего за границы чисто материального характера, но именно такого, который сумел разглядеть глубокие человеческие потребности. Следует подумать также об условиях существования беженцев, иммигрантов, пожилых и больных и всех, требующих помощи, как в случае с наркоманами: это люди, которым могут действенно помочь только те, кто предложит им, помимо необходимого ухода, искреннюю братскую поддержку.

49. В этой области, будучи верной завету Христа, своего Основателя, Церковь всегда присутствует со своей деятельностью, предлагая нуждающемуся человеку материальную помощь так, чтобы она не унизила его и не сделала из него повод для благодеяния, а помогла ему выйти из бедственного положения, пробуждая в нем достоинство личности. С горячей благодарностью Богу можно констатировать, что деятельное милосердие никогда не угасало в Церкви; более того, сегодня отмечается его многообразный и ободряющий рост.

В связи с этим заслуживает особого упоминания явление добровольной помощи, которому Церковь благоприятствует и которое поощряет, призывая всех сотрудничать в поддержке его начинаний.

Чтобы преодолеть индивидуалистические умонастроения, широко распространенные сегодня, требуются конкретные усилия солидарности и милосердия, которые проявляются сначала в лоне семьи во взаимной поддержке супругов и затем в той заботе, какую поколения передают друг другу. Итак, семья квалифицируется как община труда и солидарности. Но случается, что семья, решившая в полной мере отвечать собственному призванию, может оказаться лишенной необходимой помощи со стороны государства и, таким образом, остаться без достаточных средств. Проблема особенно насущная – это поддержка наряду с деятельностью в пользу семьи и тех областей социальной политики, которые касаются прежде всего самой семьи, помогают ей соответствующим ассигнованием и активными средствами для поддержки как воспитания детей, так и заботы о престарелых, чтобы они оставались в семье, укрепляя связи между поколениями¹⁰¹.

Помимо семьи осуществляют первостепенные функции и организуют специфические узы солидарности и другие промежуточные общества, которые действительно вызревают как реальные общности личностей, укрепляя социальную ткань и препятствуя ее деградации, о чем свидетельствуют анонимность и безличностность, к сожалению, распространенные в современном обществе. Человеческая личность и «субъектность общества» усиливается в условиях взаимопереплетения отношений. Индивидуум сегодня часто оказывается зажатым между двумя полюсами – государством и рынком. Создается порой впечатление, что он существует всего лишь как производитель и потребитель товаров или же как объект для государственного администрирования, и при этом забывается, что совместная жизнь людей не ставит своей конечной целью ни рынок, ни государство, ибо человеческая жизнь несет в себе уникальную ценность, которой должны служить и государство, и рынок. Человек – это прежде всего тот, кто ищет истину и стремится жить в истине, углубляя свое знание о ней путем диалога со всеми поколениями¹⁰².

50. Поисками, открытыми истине и обновляемыми каждым поколением, характеризуется культура нации. Это правда, что молодежь оспаривает ценности, которые она наследует. Впрочем, оспаривать – необязательно означает разрушать или отрицать априори; это прежде всего означает – подвергнуть их испытанию в своей собственной жизни и таким экзистенциальным подтверждением сделать эти ценности более живыми, актуальными и личными, отличая в традиции истинное от ложного и от ошибок или устаревших форм, которые могут быть заменены на более современные.

В этом контексте уместно напомнить, что в культуру наций также входит и евангелизация, поддерживая ее на пути к истине и помогая ей в деле очищения и обогащения¹⁰³. Но когда культура замыкается сама в себе и стремится увековечить устаревшие формы жизни, отвергая любой обмен и сопоставление, касающиеся истины о человеке, в таком случае она становится бесплодной и идет к упадку.

51. Вся человеческая деятельность осуществляется внутри определенной культуры и взаимодействует с ней. Для надлежащего усвоения этой культуры требуется привлечение всего человека с тем, чтобы он мог развернуть в ней свои творческие способности, свой ум, свое знание мира и людей. Помимо того, он вкладывает в нее свою силу самообладания, личную жертвенность, солидарность и готовность способствовать общему благу. Поэтому первая и самая важная работа происходит в человеческой душе, и тот способ, каким человек пользуется для созидания своего будущего, зависит от его представления о себе и своем предназначении. Именно на этом уровне осуществляется специфический и решающий вклад Церкви в пользу истинной культуры. Она поощряет те качества человеческого поведения, которые благоприятствуют культуре мира в противовес моделям, смешивающим отдельного человека с людской массой, отказываются признавать роль его инициативы и свободы и величие его меряют способностью участвовать в войне. Церковь осуществляет такое служение, проповедуя истину о сотворении мира, который Бог вручил людям, дабы своим трудом они делали его более плодотворным и более совершенным, и проповедуя истину об искуплении, которым Сын Божий спас всех людей и, в то же время, объединил их друг с другом, сделав их ответственными друг за друга. Священное Писание постоянно говорит нам об активной помощи брату и раскрывает необходимость совместной ответственности, которая должна охватывать всех людей.

Это требование не ограничивается ни рамками собственной семьи, ни даже пределами нации или государства, но простирается на все человечество так, что ни один человек не должен считать себя чуждым или безразличным к судьбе другого члена человеческой семьи. Никто не может сказать, будто он не ответствен за судьбу своего брата (см. Быт 4, 9; Лк 10, 29-37; Мф 25, 31-46)! Внимательная и усердная забота о ближнем в самый нужный момент облегчается сегодня новыми средствами коммуникации, которые сблизили людей, что особенно важно в поисках путей, альтернативных войне, в решении международных конфликтов. Нельзя не заметить, что устрашающая мощь средств массового уничтожения, доступных даже средним и малым державам, и еще более тесная связь, существующая между народами всей земли, затрудняют и делают достаточно трудными и практически невозможными попытки ограничить последствия конфликта.

52. Папа Бенедикт XV и его преемники ясно понимали эту опасность¹⁰⁴, и я сам, по случаю недавней драматичной войны в Персидском заливе, повторил призыв: «Да не будет никогда больше войны!» Нет, да не будет больше никогда войны, которая уничтожает жизни невинных, учит убивать и в равной степени переворачивает жизнь тех, кто убивает, которая оставляет за собой следы злобы и ненависти, делая еще более трудным правильное решение тех самых проблем, что ее вызвали! Подобно тому, как внутри отдельных государств настало, наконец, время, когда личная месть и система репрессий были заменены на власть закона, столь же насущно сегодня, чтобы подобный прогресс произошел в международном сообществе. Однако не следует забывать, что в корне войны лежат обычно конкретные и тяжелые причины: испытанная на себе несправедливость, крушение законных надежд, нищета и эксплуатация отчаявшихся человеческих масс, которые не видят реальной возможности улучшить условия своего существования мирными путями.