Текст книги "Всему свое время"

Ира

Я встречала Светку в Шереметьево вечером после работы. День выдался тяжелый. Вымоталась до предела. Когда упала в заказанное такси, почувствовала, что силы совсем на исходе. Главное сейчас было не сорваться на Светку. Вот какого черта она едет? Какой в этом смысл?

Самолет приземлился вовремя. Я стояла в зоне прилета и внимательно всматривалась в спешащих на выход пассажиров. Не то чтобы боялась не узнать Светку, с которой знакома уже сотню лет, но ведь не видела ее два года с лишком, мало ли…

Светка принялась махать мне уже издали. Маленькая, с коротко подстриженными черными волосами – ее почти не видно было в толпе рослых немцев, заполонивших проход. Но я заметила взметнувшуюся вверх ладошку и поняла – это она.

– Привет! – закричала Светка, когда между нами осталось метров шесть.

– Привет! – откликнулась я.

– Ты все-таки вырвалась! – Светка сделала еще несколько шагов, и вот мы уже обнимаемся и целуемся с ней.

– Вырвалась? – удивилась я. – Ты думала, что я тебя не встречу?

– Ты же человек занятой, – усмехнулась Светка. – Начальник. Кто тебя знает. Может, сидишь в своем банке до полуночи.

– Иногда сижу, – призналась я, берясь за ручку ее сумки на колесиках. – Но не всегда. У тебя есть еще какие-то вещи? Надо ждать багаж?

– Нет, – мотнула головой Светка. – Это все.

– Отлично. – И мы направились к выходу.

– Представляешь, – Светка взмахнула руками, – со мной рядом сидела… – и принялась трещать о тетке, всю дорогу донимавшей ее разговорами.

Я шла рядом, слушала, поддакивала и украдкой рассматривала ее. Светку было не узнать. Нет, конечно, пластической операции она не делала, стиль прически не поменяла, да и одета была привычно: джинсы, свитер. Но изменилась. Я никак не могла уловить, в чем именно. И только когда мы уже подходили к выходу из здания, я вдруг сообразила. Ну как же! Светка поправилась. А вернее будет сказать, потолстела. Учитывая, что всю жизнь она отличалась изрядной худобой, это было странно. Или жизнь на всех так влияет в благополучной Германии? И может, поэтому она усадила себя на диету?

– Ты поправилась, – невпопад сказала я.

Невпопад – потому что в этот момент Светка вещала о дурацких правилах досмотра в немецких аэропортах.

Она осеклась, сказала: «Э-э…» – и отвела глаза.

– Что? – Я резко остановилась.

– Ну… – протянула Светка.

Я молчала. У меня просто кончились слова.

– Я беременна. – Светка со вздохом сообщила то, о чем я догадалась уже сама.

– Да ты что! – воскликнула я. – Здорово!

– Правда? – Светка недоверчиво смотрела на меня.

– Конечно. – Я опять взялась за сумку. – Как это ты решилась?

– Не помню, – призналась она.

Мы прошли через стеклянные двери. Я махнула рукой в сторону стоянки такси:

– Туда.

– Не помню, – продолжала Светка. – По-моему, я просто проснулась однажды утром и подумала: а не рискнуть ли мне?

– И?.. – Я высматривала диспетчера.

– И рискнула.

– Пошла в банк спермы? – У Светки не было постоянного бойфренда.

– Нет. – Светка смутилась.

– Что такое? – В изумлении я глядела на нее.

Похоже, что-то от меня ускользнуло.

– У меня есть… – начала Светка.

– Так! – заорал парень в желтом жилете, выскочивший как черт из табакерки, у меня из-за спины. – Вам нужна машина!

– Да, – хором ответили мы.

– Счас будет, – пообещал он и принялся энергично махать руками.

– У меня есть парень, – сказала Светка, когда мы, удобно устроившись в бежевой «Волге», удалялись от Шереметьева.

– Точнее, не парень… – Она задумчиво посмотрела в окно. – Ему уже сорок четыре…

– Он кто?

– Мой редактор.

– Женат?

– Почему сразу женат? – вскинулась Светка.

– Потому что ему уже сорок четыре.

– Он был женат, – нехотя призналась она.

– И больше жениться не желает, – усмехнулась я.

– Просто противно иногда бывает, – проскрипела Светка, – как точно ты все знаешь.

– Да ладно, – рассмеялась я. – Ты разве замуж хочешь?

– Нет, – улыбнулась Светка.

– Вот и я о том же.

– Я хочу ребенка.

– Молодец.

– Ты правда так думаешь? – Светка бросила на меня удивленный взгляд.

– Конечно. Вы все из меня вечно какого-то монстра делаете. Как будто мне чужды человеческие чувства.

– Но ты же всегда кричишь, что брак себя изжил и вообще любви нет…

– Вот насчет любви, – перебила я Светку, – я никогда ничего подобного не говорила, а что касается брака – ты тоже срывала шарфики с шеи и лезла на баррикады, чтобы оттуда провозгласить: брака больше нет! Не так, скажешь, было?

– Было, – согласилась Светка, – а сейчас я что-то дала слабину. Вроде головой все то же самое думаю, а внутри какие-то странные желания побулькивают. Веришь, нет – я бы сейчас выскочила замуж, если бы он предложил.

– Это все гормоны, – рассмеялась я. – Как, кстати, ты себя чувствуешь? И тоже кстати, почему ничего не рассказывала?

– Хорошо чувствую, – ответила Светка, опять уставившись в окно. – Не говорила, потому что боялась сглазить… Слушай, обалдеть, сколько у вас тут всего понастроили! Надо бы об этом написать.

– Так ты здесь по делу? – спросила я. – В командировке?

– По делу. – Светка повернулась ко мне. – Но не в командировке.

– А что за дело-то?

– Маруся. – Светка сжала губы и нахмурилась.

Я так и знала.

– Партия переходит в эндшпиль, и играть ее буду я! – возвестила Светка, когда, добравшись домой, мы затащили ее вещи и устроились на кухне поужинать.

«Покровские ворота». Любимый Светкин фильм. Я спрятала усмешку и пожала плечами:

– Есть одна загвоздка. Для шахматной партии нужны двое. С кем собралась играть? С Петюней? Так он в Новосибирске.

– Но ведь что-то делать надо. – Светка сдвинула брови. – Где вот Маруся? Что с ней? Нельзя же сиднем сидеть.

Я ее понимала. Меня тоже колотило от тревожных предчувствий. Однако эмоция – не всегда толковый советник.

– Отсюда ничего не сделать. – Я выставила на стол чашки. – Мы же не поедем в Новосибирск…

– Почему? – перебила Светка. – Три часа на самолете – и всего делов.

Да не в том проблема, – отмахнулась я и полезла в холодильник за овощами и холодным мясом. – Ну представь себе: примчимся туда, и что мы там будем делать? Бегать по городу и орать: «Машка, ау!»? Мы ведь ничего о ее жизни не знаем. Кто у нее знакомые? В каких отношениях она с ними? Где бывала, кроме дома?

– Разве она ничего тебе не рассказывала? – Светка отщипнула кусок батона, сунула в рот.

– Наверное, рассказывала. – Я задумалась. – Даже скорее всего, рассказывала. Вот только слушать ее было так тоскливо, что я, признаюсь честно, отключалась.

Светка кивнула:

– Ее жизнь казалась нам такой серой, да?

Так и было. Стыдно признаваться, но факт. Вообще, слушать рассказы про чужую жизнь – занятие не для слабонервных. Особенно если изо дня в день эта чужая жизнь одна и та же. Покупки, интриги на работе, мечты об отпуске и рефлексия после отпуска. Вот если у кого-то случается нечто сногсшибательное, тогда, конечно, отчего бы не раскрыть рот и не впитать подробности? А бывает, что вроде ничего интересного у человека не происходит, но он умеет так рассказать, что теряешь счет времени, внимая ему. У Машки не было ни того ни другого. Ни ярких событий в жизни, ни таланта рассказчика. Припоминаю, она взахлеб трещала о какой-то Ларисе. Где-то они познакомились, и Лариса эта оказалась такая-растакая… Убей, не помню, где случилось знакомство и в чем именно гениальна та Лариса, словом, хреновая я подруга.

О чем я и сказала Светке.

– Я-то не лучше, – «успокоила» она меня. – Это жизнь. Не бери в голову. Сейчас задача другая – найти Машуню и выяснить, что в действительности там произошло.

– И что она собирается делать дальше, – добавила я.

Мы протрепались до часу ночи. На следующее утро я убежала на работу, а Светка, засучив рукава, приступила к боевым действиям.

– Позвонишь Пете и обматеришь его? – полюбопытствовала я перед уходом.

– Вот еще! – фыркнула Светка. – Настроение себе с утра портить. И потом, что с того? Машка от этого не материализуется.

– Звони, если что! – крикнула я, выходя в подъезд.

– Обязательно, – отозвалась Светка.

На улице светило солнце, по-осеннему неяркое, с деревьев листва уже осыпалась. Я пересекла двор и направилась к остановке. «Не пойду сегодня пешком», – и махнула рукой проходящей мимо маршрутке.

Меня можно назвать страшным везунчиком. Мне удалось найти работу в нескольких автобусных остановках от дома. По московским меркам – счастье несказанное. Обычно хожу на работу пешком, чтобы хоть как-то компенсировать организму издержки сидячего образа жизни. Но когда с неба сыпались осадки, я ловила маршрутку. Да, сегодня светило солнце, но на душе было муторно, и мне захотелось окунуться побыстрее в привычную рабочую рутину, чтоб на время выкинуть из головы все лишнее. «А интересно все же, – успела подумать я, входя в холл родного банка, – удастся ли Светке что-нибудь предпринять или мы просто эти несколько дней проведем в нервном ожидании вестей от беглянки Маруси?»

Когда вечером я вернулась из сумасшедшего дома под названием «Работа», то нашла Светку сидящей на полу и со всех сторон обложенной листочками бумаги с какими-то цифрами, накорябанными на них.

– Что это? – Я с любопытством оглядывала царящий в гостиной хаос.

– Маруся нигде не числится, – торжественно сообщила Светка.

– То есть?

– Ни в морге, – пояснила она, – ни в травме, ни в какой другой больнице Новосибирска.

– Здорово, – сказала я.

– В милиции, – продолжала Светка, – там, где регистрируют все происшествия, Марусиной фамилии тоже нет.

– Ты и до них дозвонилась?

– До них было легче всего, – ответила она, пошуршала листочками, лежащими перед ней, и добавила: – Сволочи, не хотели разговаривать со мной.

– Ну и?..

– Я их пугнула, – хихикнула она. – Сказала, что если сейчас они не дадут мне информацию, то я устрою им в смысле защиты прав человека!

Это она может. И пугнуть, и устроить.

– Маруся жива, – подытожила Светка.

– Ты сомневалась в этом? – Я пошла в спальню переодеться.

– Да не то чтоб… – отозвалась она, – но все-таки… Так спокойнее.

– Дальше что? – крикнула я из спальни.

– Не знаю, – неохотно призналась Светка. – Вот думаю, не поехать ли все-таки в Новосибирск?

– С ума сошла! – Я вернулась в гостиную – Беременная? Ты и так сюда зря потащилась. Мне тут сегодня на работе сказали, что вам, беременным, летать нельзя.

– Не рекомендуется, – поправила Светка. – Но представляешь, я бы телепалась двое суток на поезде?

– Ты ела что-нибудь?

– Ела. Но хочу еще.

– Я купила потрясающие баклажаны. Ты баклажаны ешь?

– Я все ем. – Светка легко поднялась с пола. – Даже странно. Никакого токсикоза. Жру все подряд.

– А тебе можно? – усомнилась я, проходя в кухню.

– Я слежу за весом, не беспокойся, – ответила Светка, следуя за мной. – Потому и сижу на диете. Но овощи, мясо и фрукты можно. А кроме баклажанов, что еще?

– Курица гриль. Будешь?

– О! – Светка закатила глаза и захлопала в ладоши. – Быстро, быстро, уже слюнки потекли.

– На ножку. – Я оторвала куриное бедрышко и протянула Светке. – А то умрешь еще, не дай бог.

– Мм… – Она сунула бедрышко в рот. – Теперь не умру. Ты знаешь…

Звонок в дверь раздался так неожиданно, что мы со Светкой чуть не подпрыгнули на полметра.

– Маррруся!!! – страшным голосом завопила Светка и, бросив недоеденное бедро на стол, рванула в коридор.

– Стой! – заорала я, выбегая вслед за ней. – Не открывай!

– Почему это? – Светка уже вертела ключ в замке.

– А вдруг это не Маруся, – прошипела я, оттесняя ее от двери. – Не забывай, мы в Москве. Мало ли…

У нас в подъезде стоит домофон. Толку с него ноль. Ну хорошо, ноль и одна десятая. Кто бы сейчас ни трезвонил в мою дверь, как он или она вошли в подъезд? «Известное дело как, – скажете вы, – кто-то вышел, а этот зашел. Или эта!

Я приникла к глазку. Это еще кто?

Перед моей дверью топтался мен в светлом. Очки, галстук, нос. Нос был выдающийся. Нос закрывал весь обзор.

– Кто там? – осторожно спросила я.

Сейчас, похоже, мне что-то начнут продавать.

– Это квартира Зарубиной Ирины? – отозвался незнакомец.

Голос был приятный. Бархат и капелька меда (если такое сочетание вообще возможно). Но нос?

– Да, – ответила я. – Что вам нужно?

– Не могли бы вы открыть дверь? – вежливо попросил мен.

– Зачем?

– Нам надо поговорить.

– Это вам надо поговорить, – усмехнулась я, – а мне не надо, – и подмигнула Светке. – Вы кто?

– Меня зовут Олег Белов, – сообщил незнакомец.

Светка вопросительно взглянула на меня. Я пожала плечами.

– И?..

– Я адвокат господина Рогова.

Я вздрогнула. Петя? Петин адвокат? Светка переступила с ноги на ногу и прошептала: «Ох, ну ни фига себе!»

– Могу показать бумаги. – Мы услышали, как мен за дверью щелкнул замком портфеля и зашуршал бумагами.

Я повернула ключ в замке. Светка быстро сбегала в комнату и вернулась, держа в руках свой мобильник – на всякий случай. Я приоткрыла дверь и окинула взглядом господина адвоката. Нос? Нос был очень даже. Как и все остальное. Передо мной стоял сбросивший десяток лет Мел Гибсон, правда, в очках и блондинистой масти. Но улыбка, улыбка была как у Гибсона. И тем не менее…

– Давайте ваши верительные грамоты, – сурово молвила я и протянула руку.

С вежливым полупоклоном мен подал свой паспорт и лист плотной бумаги, оказавшийся доверенностью, уполномочивающей господина Белова представлять интересы господина Рогова… Я дочитала до конца и подняла на мена удивленный взгляд:

– Развод? Петя что, с дуба рухнул?

Адвокат усмехнулся, но быстро спрятал усмешку и, вновь натянув на себя официальное лицо, произнес:

– Может, все-таки поговорим? Бархат и мед. И еще чуть-чуть корицы.

– Проходите. – Я распахнула дверь и отступила. Господин адвокат вошел, я захлопнула дверь.

– Здравствуйте, – кивнул адвокат Светке.

– Привет, – ответила она.

Он протянул руку и представился:

– Олег Белов.

– Светлана. – Она пожала предложенную руку и сделала приглашающий жест. – Проходите, пожалуйста.

Адвокат опустил глаза вниз.

– Можете не снимать, – подала голос я.

Он кивнул и последовал за Светкой. Я замыкала шествие.

– Присаживайтесь, – махнула рукой в сторону кресел.

– Спасибо. – Адвокат церемонно поклонился и сел.

– Кофе? – спросила Светка.

– Э-э… – замялся адвокат, потом решился: – Не откажусь.

Светка исчезла в кухне. Я села на диван и молча уставилась на адвоката.

– Вы так странно смотрите на меня… – усмехнулся он.

– Никогда не видела адвокатов живьем.

– И как? – поинтересовался он.

– Примерно такими я их себе и представляла.

– Я поставила кофе, – сообщила появившаяся из кухни Светка. – Так что там Петя? То бишь ваш клиент. Что ему нужно?

Адвокат красиво изогнул правую бровь:

– Он желает узнать, где его супруга.

– У нас ее нет, – заявила я. – Вы же сами видите. Мы тоже не знаем, где она.

– То есть она не объявлялась? Не звонила? – уточнил адвокат.

Мы со Светкой дружно покачали головами.

– Петя-то хоть беспокоится там? – спросила Светка. – Вдруг с Марьей что-нибудь случилось? Или ему все равно?

– Трудно сказать, – пожал плечами адвокат. – Странноватый клиент… О, пардон, – спохватился он, – я ничего вам не говорил:

– Ага, – кивнула Светка, – только мы и без вас знаем, что Петя странный.

– Он что, – спросила я, – действительно хочет разводиться?

– Как разводиться? – вскинулась Светка.

– Доверенность у господина Белова, – повернулась я к ней, – на переговоры по поводу развода.

– Что?! – Светка презрительно сморщила нос. – Вот урод!

Я потянула носом:

– Кофе… По-моему, готов, – и поднялась на ноги.

– Принесу, сиди, – сказала Светка и убежала на кухню.

Мы с адвокатом немного помолчали. Потом он заговорил:

– Клиент сказал, что если через две недели ваша подруга не вернется домой, то он начинает процедуру развода.

– Решил использовать ситуацию. – Светка вошла в гостиную с подносом в руках. – Обрадовался, что Маруся спсиховала, и теперь он вроде как ни в чем не виноват.

– А он в чем-то виноват? – Адвокат переводил взгляд с меня на Светку и обратно.

Я помогла Светке сгрузить кофейные прибамбасы на столик.

– У него есть женщина, – пояснила я. – Марья из-за этого и завелась. А теперь он радостно разведется и радостно заведет себе новую семью. Еще и на каждом повороте будет распинаться, что он – жертва, а Марья – стерва. Вот гад!

– Любопытно, – пробормотал адвокат, насыпая в кофе сахар.

– Вы не знали, да? – Светка устроилась во втором кресле и теперь наливала в свою чашку молока.

– Про другую женщину? – уточнил адвокат, медленно размешивая сахар.

– Про нее.

– Не знал.

– Теперь знаете, – сказала Светка. – Это что-то меняет?

– Да нет, – пожал плечами адвокат. – Кроме моего личного отношения к предмету.

Мы со Светкой переглянулись.

– Знаете, – некоторое время спустя сказал адвокат, – когда она появится у вас…

– Мы не знаем, появится ли она, – перебила я.

– Наверняка появится. Ей, насколько я понял, идти больше некуда. Если только, – он усмехнулся, – она не вела какую-нибудь тайную жизнь. Способна она на такое?

– Вряд ли, – пробормотала Светка.

– Поэтому продолжаем. Когда она появится у вас, лучше сразу сообщите мужу. Потому что он все равно узнает.

– Каким образом? – удивилась я.

– Наймет детектива следить за вашей квартирой, и все. – Адвокат спокойно пил кофе.

– Петя? – фыркнула Светка. – Детектива? Чушь какая-то.

– Он же нанял адвоката, – напомнила я.

– Мне кажется, вы несколько заблуждаетесь по поводу господина Рогова, – мягко заметил адвокат. – Он не так прост, каким кажется на первый взгляд.

– Вы его хоть раз видели? – скривилась Светка.

– Да, – кивнул адвокат. – Мы уже работали с ним. По вопросам, связанным с его бизнесом.

– Все равно, – буркнула Светка, – Петя есть Петя.

– И тем не менее, – улыбнулся адвокат.

Мы допили кофе в полной тишине. Не знаю, о чем думали Светка и господин адвокат, у меня же в голове билась одна только мысль: «Маруся вляпалась!»

– Я пойду. – Адвокат выбрался из кресла и взял свой портфель. – Очень вкусный кофе, – поклонился он Светке, – спасибо.

– Не за что, – ответила она.

– Я оставлю вам свои телефоны. – Адвокат полез во внутренний карман пиджака. – Вот, – протянул мне визитку, – звоните, если что.

– Ладно.

– А вообще, я не завидую вашей подруге.

– В каком это смысле? – встряла Светка.

– Он собирается оставить ее без ничего. – Адвокат развел руками.

– С вашей помощью, – тихо сказала я.

– Не суть, – адвокат глянул мне прямо в глаза, – с чьей. У него для этого есть все возможности. Им лучше помириться. Он готов. Но ждать долго не намерен. Две недели. Максимум месяц. Имейте это в виду.

Мы проводили его до дверей.

– Всего хорошего. – Адвокат отвесил нам прощальный поклон.

– До свидания, – кивнула я.

– Пока, – махнула рукой из-за моей спины Светка.

Он вышел, дождался лифта, еще раз кивнул нам на прощание и вошел в кабину. Двери мягко закрылись за ним, и кабина поехала вниз.

– Адвокатов у нас еще не было, – почему-то шепотом сказала Светка.

– В каком это смысле?

– Придется соблазнить его. – Светка задумчиво смотрела на закрытые двери лифта.

– Ты что? – Я покрутила пальцем у виска.

– Это ответственное и, возможно, опасное поручение, – с пафосом заговорила Светка, – возлагается, Ирэн, на тебя, – положила мне руку на плечо.

– Эй, эй, тормози. – Я стряхнула ее руку. – Что это тебе в голову пришло?

– Симпатичный? – Светка кивнула. – Симпатичный. В твоем вкусе? В твоем. Опять же явно сделал стойку на тебя. Значит, будет несложно…

– Для чего? – Я пощелкала у нее перед носом пальцами.

– Будет на нашей стороне, – пояснила Светка. – Он уже представляет собой колеблющуюся массу. Слышала же, как он о Петюне… Вот. Из этого надо извлечь пользу.

– Через «соблазнить»? – фыркнула я.

– Всегда, всегда, – учительским тоном сказала Светка, – важные вопросы решались через…

– Так, – разозлилась я, – дальше не надо. И вообще, что это мы тут стоим? Давай-ка…

Я подтолкнула Светку к двери в квартиру. Она вошла внутрь, я следом, повернулась, чтобы запереть дверь…

– Ой, – услышали мы тихий голос, – Ирка, не закрывай, пожалуйста…

Что это? Я замерла. Светка тоже. Я потянула на себя дверь и выглянула на лестничную площадку.

С шестого этажа, волоча за собой туго набитую темно-вишневую сумку, спускалась Маруся. Бледная, с темными кругами под глазами, но Маруся.

– Вот блин! – выдохнула за моей спиной Светка.

Маруся

– Подождите, пожалуйста! – крикнула я и, подхватив сумку, устремилась к лифту.

Дверцы лифта сомкнулись, и лифт поехал вверх.

Не успела. Конечно, с такой-то сумой. Я поставила ее на пол и посмотрела на руку. Красный рубец пересекал ладонь. Тяжеленная. Вроде ничего в ней и нет, а весит, как будто я все тома Большой Советской энциклопедии туда напихала. Глянула на световое табло. Четвертый, пятый… Не буду ждать. Подумаешь, всего лишь на пятый этаж подняться. Пусть даже с неподъемной сумкой. Не в первый раз, в конце концов. Может, попробовать левой рукой? Я наклонилась и взялась за ручки. Выпрямилась. Вроде нормально. Дотащу.

Когда я отдыхала на третьем этаже, лифт заскользил вниз. Я услышала, как он достиг первого этажа, дверцы открылись, кто-то вошел в него и поехал вверх. Можно было, конечно, перехватить, но вдруг там полная кабина? И куда я полезу со своей сумищей? «Незачем суетиться», – решила я и поволокла свою поклажу выше. Лифт, миновав меня, остановился где-то рядом, этаже на шестом, а может, даже и на пятом. Я перевела дух.

– Это квартира Зарубиной Ирины? – услышала мужской голос.

Я остановилась. К Ирке кто-то пришел. Незнакомец. Иначе не спрашивал бы так официально. Ирка ответила что-то из-за двери.

– Не могли бы вы открыть дверь? – очень вежливо попросил мужчина.

Я не видела его со своего четвертого этажа, но мне представилось, что он высок, строен и одет в такой, знаете ли, элегантный костюм в полосочку.

Ирка опять что-то произнесла. Я могла лишь слышать звук ее голоса, но слов разобрать не удавалось. Похоже, открывать не собиралась. Значит, она мужика этого не знает. Лучше переждать. Я осторожно поставила сумку на пол, стараясь не производить лишних звуков, и прислушалась.

– Нам надо поговорить, – продолжал незнакомец.

И через пару секунд:

– Меня зовут Олег Белов.

Олег. Да, имя вполне гармонировало с костюмом в полосочку.

– И я адвокат господина Рогова.

Что?! Сердце ухнуло в ноги, в голове застучали молоточки. Петя? Адвокат? Какой адвокат? Зачем адвокат?

– Могу показать бумаги. – Адвокат щелкнул замком портфеля.

Я почувствовала, как предательский чох подкрадывается к моему носу. Я всегда чихаю, когда разволнуюсь. Страшно смущаюсь при этом и постоянно ищу в журналах всякие советы о том, как избежать чоха. Нашла, кстати, один чудесный способ. Прочитала где-то в газете. Когда почувствуешь, что вот-вот чихнешь, нужно пощекотать кончиком языка верхнее небо, и все пройдет. Не знаю, в чем там фокус, но проходит на самом деле. Я усиленно завертела языком.

Ирка открыла дверь и весьма официально произнесла:

– Давайте ваши верительные грамоты.

Зашуршала бумага. Ирка, видимо, читала то, что подал ей адвокат. А потом…

– Развод? Петя что, с дуба рухнул?

Развод? Как развод? В глазах неожиданно потемнело. Я прислонилась к стене.

Адвокат что-то ответил, я не расслышала, что именно – уши заложило. Мелькнула мысль, что надо бы отлепиться от стены и сказать, что я здесь. Но тут же на смену ей пришел жуткий страх – а ну как выйдет еще хуже? Пока я соображала, что делать, адвокат вошел в Иркину квартиру, дверь захлопнулась, и в подъезде стало тихо.

Я потерла лоб, помассировала уши. Немножко отпустило. Лучше пережду. Он уйдет, и тогда уж… А если он не станет ждать лифта и пойдет пешком? Я испуганно подхватила сумку и огляделась. Спрятаться на лестничной площадке было негде. Не к мусоропроводу же идти. Мне там плохо станет, как пить дать, – я ужасно брезглива. Как там в фильмах? Обычно поднимаются на этаж выше. Я схватила сумку и побежала вверх по ступенькам. Даже не заметила, как оказалась на шестом. Вот что значит критическая ситуация: такие в тебе открываются резервы – что самой удивительно.

Я присела на ступеньки и задумалась. Развод. Не может быть! Почему? Так быстро? Ведь прошло всего пять дней с того момента, как…

С тою момента, как я, расколотив вдребезги итальянский сервиз, ушла из дома. Мне некуда было идти. Только к Ларисе.

– Ушла? – поразилась она. – А что случилось? Я думала, у вас все хорошо.

Все так думали. Я же никому не рассказывала. Да и потом, сама так думала. Что у нас все хорошо.

– У него женщина, – сказала я Ларисе.

– Ну и что? – ответила она. – Все мужики гуляют. Но далеко не все семьи из-за этого разваливаются. Бывает, мужик даже уходит к другой, но потом все равно возвращается. Это ведь разные вещи: любовь-морковь и семья. Но если женщина уходит… – Она неодобрительно покачала головой.

Если женщина уходит, то возврата нет. Я поняла ее слова так. А разве я ушла? Сбежала в порыве растерянности – да. Спряталась, чтобы прийти в себя. Как дикий зверек в норке. Но не ушла. Я даже не подумала, что мой поступок можно истолковать так.

– Спряталась? – усмехнулась моим словам Лариса. – А это что? – ткнула пальцем в мою сумку.

– Вещи, – сказала я.

– Правильно. Вещи, – продолжала улыбаться Лариса. – Белье, одежда, обувь, причем, – она заглянула в недра сумки, – с расчетом на осень. Разве не так? Ты собиралась с толком. С трезвой головой.

– Нет, что ты! – вскинулась я. – С какой трезвой? Я была почти в беспамятстве. Покидала, что попалось под руку…

– Когда просто сбегают в порыве, как ты говоришь, растерянности, – перебила меня Лариса, – вообще обходятся без вещей.

– Да? – Я растерялась. – Ну…

Она подозревала меня в умысле. В предусмотрительности. Как ей было объяснить, что я не такая? Я промолчала. Чувствовала себя препротивно. До тех пор, пока Лариса не сказала:

– А вообще все это ерунда. Чужая душа – потемки и всякое такое. Раз ты так сделала, значит, так надо. То ли ты все продумала, то ли твой инстинкт самосохранения сработал – не важно. Потом разберешься. А сейчас давай решим, где тебя разместить.

Оказывается, у Ларисы была еще одна квартира.

– Я обычно ее сдаю, – пояснила она, роясь в тумбочке в поисках ключей, – но как раз сейчас предыдущие жильцы съехали, а новые еще не появились. Хата стоит пустая. Поживешь там.

– Одна? – испуганно спросила я.

Последние семнадцать лет я почти никогда не бывала одна. Если и выходило, что ночевала дома в одиночестве, значит, все семейство было где-то рядом или с минуты на минуту должно было приехать, то есть вроде бы и не расставалась с ними, а тут…

– Привыкай, – сказала Лариса. – Сама так решила…

Ничего я не решила. Или, вернее, не сообразила еще, что именно решила-то.

Следующие два дня почти не выходила из квартиры. Боялась. А вдруг встречу кого-нибудь из знакомых или, хуже того, детей и Петю? Сбегала только в соседний магазинчик за продуктами, и все. Сидела на кухне, смотрела в окно и думала. Что произошло? Зачем сбежала? И что теперь будет? Ответов не находила. Мозги отказывались работать. Я так и сказала Ларисе, забегавшей по вечерам проведать меня.

– Мозги не всегда хороший советчик в таких делах, – ответила она. – Сердце подскажет. Рано или поздно.

Может быть, оно проснется для подсказок так поздно, что уже все полетит в тартарары?

Здесь нельзя было оставаться надолго. Лариса все равно намерена сдавать квартиру. Она усиленно искала новых жильцов. Двое даже приходили при мне. Не такая уж я ей великая подруга, чтоб от доходов отказываться. Я это быстро поняла. Есть ли у нее вообще близкие подруги? Те, кто в бизнесе, черствеют. Вон Петя тоже хороший тому пример. Где у него друзья? Нет. Одни только партнеры. Партнеры по бизнесу. Партнеры по рыбалке. Партнеры по пиву. Думать не хотелось о нем, но мысли сами по себе лезли в голову, не спросясь.

И я пошла за билетами. Поеду к Ирке. Я знала, что нужно ехать к ней. Не к сестре – сестра сразу же начнет ворчать, чтоб не дурила и возвращалась.

Я бы вернулась, но только к детям. К Пете – ни за что. Как только начинала думать об этом, мгновенно ощущала тошноту и резкую боль под ребрами. Поэтому ехать к сестре – все равно что никуда не ехать. А Ирка… Ирка если и не поможет, то хотя бы не будет склонять к примирению с Петей. Она же терпеть его не может.

Но покупать билеты напрямую на Москву я не стала. В кассе же фамилию и имя потребуют. Петя, если захочет, быстро меня вычислит. Сначала я подумала, что лучше взять билеты на поезд. Пете и в голову не придет искать меня на железной дороге. Его всего аж переворачивает, когда говорят, что нужно ехать поездом. Он никогда в жизни не поверит, что кто-то добровольно может сесть в поезд, чтобы трястись до Москвы целых трое суток. Правда, меня от поездов тоже колотит. «Я же с ума сойду», – подумала и, придя в кассы, сразу же направилась к расписанию самолетов. Нужно лететь через другой город, тогда он не разыщет меня. Так всегда в кино делают. Они ж знают, о чем снимают.

Девушка в кассе была очень любезна. Подобрала маршрут через Екатеринбург. Там у нас никого нет, значит, Петя никак не сможет связать меня с этим городом. Я должна была прилететь туда и через три часа улететь в Москву. Очень удобно. Но все-таки какие сейчас цены на билеты – просто ужас!

Деньги? Деньги у меня были. Лариса, между прочим, очень этому удивилась.

– У тебя есть какие-нибудь деньги? – спросила она, когда привела меня на квартиру. – На еду хватит?

– Да, деньги у меня есть.

– Много?

Лариса бесцеремонна. Видно, из-за того, что бизнесменша и парикмахерша. Хотя мне ли нос воротить? Раз я на несколько дней отдала свою судьбу в ее руки, то какие могу предъявлять к ней претензии?

– Ну, есть, – замялась я.

– Сколько?

– Двадцать три тысячи, – призналась я.

– Что?! – изумленно воззрилась на меня Лариса. – Откуда такие деньжищи? Что, копила все эти семнадцать лет из сдачи от покупок?

Я невольно улыбнулась:

– Нет, конечно.

– Тогда откуда? – Лариса сдвинула брови. – Свистнула, когда уходила?

– Упаси боже! – вздрогнула я. – Я бы никогда… Я бы лучше…

– Да, понятно, ты бы лучше корочкой питалась и водичкой запивала, – вздохнула Лариса. – Так откуда деньги?

– Подарки, – сказала я. – Тетка из Владивостока присылала. То к Новому году, то ко дню рождения. Писала: мол, купи что-нибудь на память обо мне, а мне как-то ничего не приглянулось, вот я и складывала. Накопилось.

– Нормально, – усмехнулась Лариса. – А ты, однако, не простая штучка.

Интересно, что сказала бы тетка, если бы знала, на что пошли ее подарки? Она человек старой закалки. Дядя умер, когда ей было сорок четыре, так она больше замуж не выходила. Говорила, что незачем, что лучше дяди ей все равно не найти. Это верность. Это любовь. А у меня? А у меня одни руины.

Любви и не было. Никогда. Женился он на мне, потому что ему нужна была хозяйка в дом. Чтоб суетилась, готовила, убирала, детей воспитывала, его обихаживала. Чтоб об нее можно было ноги вытирать. И чтоб молча все это проглатывала. А я думала… А я была дурой. Семнадцать лет. Думала, я тоже человек, меня тоже уважают за то, что я делаю, за то, что у них жизнь без всяких бытовых забот течет. Это ведь такой труд, что не приведи господь! А он держал меня за домработницу. С которой можно еще и свои плотские желания удовлетворить. И всей платы ей – крыша над головой и сытая жизнь. Без капли любви и уважения.