Текст книги "Краски. Путь домой. Часть 5"

– Алекса, послушай… – Начал отец, и девушка подняла лицо, соединив взгляды двух пар карих глаз. – Ты точно не осталась на стартовой точке, поверь мне. Хотя бы потому, что сегодня ты выходишь замуж за самого стойкого, доблестного и любящего тебя мужчину.

Не сработало. Невеста лишь сокрушенно кивнула головой, слабо соглашаясь с его словами, но изнутри так и не приняла себя.

– Когда мы с мамой женились, нам тоже было по восемнадцать, как и тебе сейчас, – предпринял Оливер еще одну попытку. – С нами были пара одноклассников и священник. Мои родители не восприняли нас всерьез, ее – вообще оказались против нашего союза. Конечно, мне тяжело понять, что ты сейчас чувствуешь. К тому же, я был всего лишь заурядным женихом, а не восхитительно красивой невестой.

Оливер усмехнулся, и дочь, вторя ему, тоже тихо хмыкнула.

– Но я тебе как бывший жених могу сказать точно: Дениэл тоже очень переживает. Да, он прошел с тобой очень многое, он сильный глава вашей семьи, но ему тоже нужна поддержка. Думай сегодня только о нем и о себе. К черту всех этих гостей!

В яблочко! Его имя еще долго будет для нее спасательным кругом. Девушка распахнула красивые глаза и округлила ротик, отчего на лице образовались три овальчика. Боже, как же она похожа на Мелани, уму непостижимо! Дениэлу очень повезло с женой, уж Оливер-то знал, о чем говорит.

– Хорошо, пап, ты прав, – смиренно проговорила она, собираясь с силами. – Я постараюсь. Не видела его целую вечность, как он?

– Бодр и прекрасен. Как и ты – просто ослепительная красавица, принцесса Александра! – Восхитился он и, поднявшись со стула, взял ее за руку.

Невеста улыбнулась, и огонек задора снова зажегся в ее прекрасных глазах. Алекса поднялась на ноги, сверкнув переливающимся подолом, и присела в театральном па, протягивая ладонь кавалеру. Тот же, не будь он английским лордом голубых кровей, почтительно склонил голову перед красавицей в бальном платье, и пара, соединившись, сделала круг вальса по кабинету, шурша по полу подошвами туфель.

– Надо же, я умею танцевать, – тихо хихикнула девушка, и Оливер рассмеялся.

– Не знаю ни одного занятия в жизни, с которым бы ты не справилась.

Дочь взяла отца под руку, и пара, снова влюбленная друг в друга, двинулась к выходу из комнаты, ведь совсем скоро должно было начаться торжество.

114

В один прекрасный день Люк Роджерс ворвался в ее скучное существование радужным вихрем и сходу пообещал иную жизнь, ни на что не похожую, непредсказуемую, с приключениями. Каждый день как исполнение новой мечты. Каждая минута как сказка! И Аманда поверила, потому что ненавидела свой отчий дом и готова была сбежать от него хоть к черту на рога, а тут обещали рай в шалаше.

И он не лукавил. Пара отправилась в путешествие, едва Аманда собрала вещи и перессорилась вдрызг с родителями, наотрез отказавшимися отпускать едва достигшую полного совершеннолетия дочь с первым встречным парнем. Родной штат, ровный и скучный, поросший кукурузой и пшеницей, остался за спиной, и девушка пообещала себе никогда не возвращаться в пыльные унылые места детства. Перед их глазами мелькали горы и океан, пока Люк вел свой старенький пикап к северу. Они любили друг друга крепко и безудержно, осуществляя самые дикие желания, спали в палатках, отелях и на сырой земле, в багажном отделении машины и в заброшенных домах. И мир был похож на красочную сказку, калейдоскопом вертевшуюся перед ее взглядом.

Они двигались на север, желая обогнуть все штаты по периметру и закончить поездку в Майами, где и осесть в тепле, с морем, солнцем и пальмами. Впереди их ждал дождливый Сиэтл, шумный Чикаго и величественный Нью-Йорк. Весь мир был у ног влюбленных. Пока у Люка не закончились деньги.

Сперва Аманда даже не поняла, что значит эта бредовая мысль, они ведь перекати-поле, затерянные в пустыне, степные волки, кочевые народы! Зачем им деньги?

– Пикап сломался, а на запчасти нужны финансы, детка, – сообщил молодой человек, очаровательно улыбнувшись. – Но не тревожься, я найду средства, просто нужно ненадолго осесть здесь.

Захолустный городишко недалеко от Сиэтла встретил их теплой летней погодой и прилежными жителями. Аманда была юна, влюблена и глупа до одеревенения, потому что не заметила в поведении бой-френда ничего подозрительного. Ее не смутил факт, что парень излишне быстро нашел себе работу, до абсурда скоро перезнакомился со всем городом, да и комнату им сдали почти за бесценок, еще и в рассрочку, пока Люк не получит первую выплату на службе. Все это в ее видении вполне стыковалось с его потрясающей харизмой, блестящими кудрями и очарованием. Конечно же, ее парень – самый лучший в мире, поэтому и добивается всего легко и просто.

Обман века раскрылся в церкви, куда девчушка особо не наведывалась, но тут решила заглянуть, покрыв голову каким-то полотнищем. Она уселась в гулком зале на скамью позади редких посетителей и расслабилась, вдыхая запах ладана и сухой ели.

– Видела куклу, что Роджерс притащил с юга? – Вдруг донеслось до ее ушей.

Испугавшаяся вдруг Аманда притихла и прикрылась погуще наволочкой, из которой на скорую руку смастерила с утра платок. Она сложила руки в молитве, а сама очень чутко прислушалась к говорящим, боясь дышать. Краем глаза она все же пыталась разглядеть, кто говорит, но силуэты сидящих спиной в темных платках прихожанок не сказали ей ровным счетом ничего, она видела впервые этих женщин, как и все здесь.

– Слишком быстро вернулся, смазливый позер, – усмехнулась вторая женщина подруге. – Похоже, решил отомстить Фанни, что та выскочила замуж не за него.

– Где и подцепил эту вертихвостку? – Возмутилась первая. – Слышала, что она из неблагополучной семьи, поэтому и рванула с этим шутом, куда глаза глядят.

– Линду жалко. Растила парня для успешной жизни, а получила ловеласа и мечтателя с большой дороги! Ни центом матери не поможет, только денег просит.

– Линда сама виновата, распустила его после смерти отца. Теперь приходится самой все тащить, благо, ей недолго осталось. Врачи говорили о трех годах, если повезет.

Тошнота подступила к горлу Аманды, но ее заглушил гнев к двум сплетницам. Девушка вскочила с грохотом с церковной скамьи, обратив на себя внимание пары десятков прихожан, и одарила ненавистным взглядом впереди сидящих женщин. Те с испугом оглядели ее с головы до ног и, поняв, с кем имеют дело, вместо извинений, надменно отвернулись от молодой особы.

Аманда вылетела вон, со злостью сдергивая на ходу наволочку. Этот тип обманул ее! Его знает весь город не потому, что он такой потрясающе коммуникабельный, и пикап не требовал средств на капитальный ремонт! Роджерс просто вернулся домой, нарисовав светловолосой красотке путешествие на пустом холсте его бесцельной жизни!

За церковь вглубь городка уходила грунтовая дорога, ведущая в какие-то лесные чащобы с редкими трейлерными домишками. Туда девушка и бросилась в надежде пережить порыв чувств без свидетелей.

Чертов Люк Роджерс! Этакий поганец! Боже, что делать дальше? Куда бежать?

В полном отчаянии гостья крошечного городка, название которого не разобрала в темноте на подъезде к нему, расплакалась, позволив себе нецензурные крики на молчаливые ели. Те, конечно же, ничего не ответили, даже не пожурили девчонку, что с такой привлекательной внешностью некрасиво кричать на весь лес бранью, но к черту цензуру! Выплеснув часть эмоций, не умещавшихся в ее хрупком тельце, Аманда вернулась в город с примерным планом действий.

– Извините, я ищу Линду Роджерс, – спросила она первого встречного мужчину в возрасте. – Вы не знаете, где я могу ее найти?

– Конечно, знаю! – Прокряхтел дед. – Ступай вперед по улице, напротив булочной будет старая зеленая дверь с кодовым замком. Второй этаж, квартира справа.

Поблагодарив незнакомца, так просто сдавшего ей землячку, Аманда направилась по нужному адресу, едва ли представляя, что скажет больной женщине. Пожалуется? Поплачется? Ну да, дура. В очередной раз, как и всегда, начиная с самого глубокого детства, можно было бы уже и привыкнуть.

По пути ей казалось, что все прохожие пялятся на нее. Раньше такого не замечалось, потому что глаза скрывали розовые очки влюбленности, но теперь гостья городка поняла, что невольно стала участницей театральной постановки, и это жгло ей спину.

Квартиру она нашла быстро и с первого раза, хоть тут не дура. Не понимая еще, что в итоге станет однажды единоличной владелицей этого убогого жилья, Аманда позвонила в дверь, почувствовав себя невероятно глупо.

Дверь открыла тихая женщина, годящаяся ей в матери, без косметики и укладки, в домашнем застиранном платье. Излишне бледная, как показалось Аманде, либо она это придумала, зная о болезни хозяйки квартиры. Без слов она впустила девушку внутрь и, не оборачиваясь, пошла на кухню ставить чайник.

– Простите за беспокойство, – пролепетала она. – Меня зовут Аманда Уотсон, я ищу миссис Роджерс. Это Вы?

Но женщина не откликнулась, зато с кухни до нее донесся знакомый мужской голос:

– Входи, Эми, что в дверях стоять?

Узнав его носителя, девушка вспыхнула новой порцией гнева. И страха. Она была на их территории. Он, похоже, проводил все свое свободное время тут, а не на работе, но проверить этого лжеца уже не выйдет. Он может наболтать, что угодно.

На негнущихся ногах она вошла в старенькую тесную кухню. Женщина стояла возле окна и курила, выпуская в распахнутую створку клубы серого дыма, а обманщик сидел за столом и лучезарно улыбался.

– Не знаю, как ты нас нашла, у тебя, вероятно, много вопросов? – Начал, как ни в чем не бывало, Люк все с той же обворожительной улыбкой. – Это моя мама, Линда Роджерс. Мам, это та самая Аманда. Лучшая. Любимая. Единственная и неповторимая. Я собираюсь жениться на ней.

Женщины переглянулись, обменявшись недоверчивыми, неоднозначными взглядами. Аманда едва сдерживала слезы гнева и страха за свое будущее, Линда же свое будущее знала и особо не переживала, потому что недолгим ему быть, всем известный факт. Миссис Роджерс протянула девушке пачку сигарет, и та приняла ее, несмело усаживаясь рядом на подоконник.

– Эми, малышка, ты же не куришь! – Попытался возмутиться кудрявый ухажер, но его никто не слушал.

Привычным жестом, словно делала это много раз, Аманда вставила сигарету в рот и прикурила. Дым обжег ей горло и перехватил дыхание, и девушка, отчаянно кашляя, протянула сигарету назад владелице, не в силах закончить начатое. Мерзкая отрава!

– Не втягивайся в это, дорогая, – произнесла первые слова Линда, голос которой оказался тихим и сиплым. – Иначе – рак гортани.

С этими словами она прикоснулась к своему горлу и затянулась ещё раз, набрав в легкие порцию никотина.

Люк нервно откашлялся, привлекая к себе внимание.

– Эми, детка, иди ко мне, – пропел он. – Я сегодня сбежал с работы пораньше, чтобы забрать у мамы кольцо. Невероятное совпадение, правда? Я принял решение!

Он схватил со стола старинную бархатную коробочку с металлической дужкой, которую Аманда сперва не приметила, и, открыв, протянул ей.

– Это мамино. Красивое, правда? Их всего тридцать шесть в своем роде, когда-то их сделали миррормонтские мастера…

Дальше девушка не слушала весь этот бред. Она пулей вылетела из квартиры неудавшегося жениха, оказавшегося попросту подкаблучником, пройдохой и невыносимым романтиком, зарекшись никогда – слышите? Никогда! – не выходить за него замуж. Ни за что. Ничто и никогда не изменит ее решения, будь она проклята!

Но, видимо, проклята малышка Эми была с детства. Не зря у нее ничего не клеилось у себя на родине: ни отношения с друзьями, ни с родителями, ни учёба, ни работа. Парня не было, хобби тоже. Единственная отрада – кот, и тот ушел жить к соседке, посчитав ее корм вкуснее. Именно поэтому Аманда и вцепилась мертвой хваткой в улыбчивого Люка Роджерса в надежде, что пришло время праздника и на ее улице. Но не тут-то было!

Сгорая от ярости и ужаса, жалости к себе и паники, девушка не поняла, почему из-под ног вдруг поехал пол подъезда. Цепляясь из последних сил за перила, чтобы не улететь вниз по ступеням, Аманда потеряла сознание и пришла в себя лишь в белоснежной палате больницы Айсаквы. Там она и узнала, что кольцо из рук недожениха все же принять придется, потому что срок ее беременности составил восемь недель. Об этом сообщил ей все тот же Люк, сидя рядом на койке, заливаясь слезами счастья.

– Выходи за меня! – Взмолился он. – Прошу тебя! Ты – самое ценное, что есть в моей жизни. Я хочу этого ребенка, мы заживем счастливо! Клянусь!

Разбитая и беспомощная, Аманда согласилась. И корила себя за это всякий раз, когда не хватало сил справиться с житейскими семейными трудностями, а начались они сразу же после скромной росписи молодых.

Вынужденные переехать к Линде в ее тесную двухкомнатную квартиру, молодые люди задыхались от табачного дыма каждый божий день. Упрямая свекровь наотрез отказалась перестать курить, за что и поплатилась потерянным годом жизни, который могла бы прожить, если бы остепенилась. Аманда разрывалась между уходом за больной онкологией женщиной, не расстающейся с сигаретой, и новорожденным Стивеном, курносым кудрявым ангелочком, таким же добрым и нежным, как его отец. Новая жизнь и неизбежная смерть сосуществовали под одной крышей самые долгие восемь месяцев в жизни Аманды, после чего Линда, измученная и ошалевшая от обезболивающих, наконец, покинула их, освободив от себя невестку. Та же прорыдала целую неделю, прикрывшись смертью женщины, а на самом деле, выпуская из себя невероятное напряжение, скопившееся от круглосуточного ухода за двумя недееспособными людьми.

Люк в это время работал в две смены в пожарной части, откупаясь весьма неплохой суммой денег от супруги, но ей нужно было совсем не это. Деньги не могли ее выслушать, обнять и пожалеть, не могли стать другом жизни. И Аманда, погоревав еще месяц, поняла, что никому нет до нее дела. А спустя пару недель, узнала еще и об измене Люка.

Да, она уделяла немного времени своему мужу с момента свадьбы, замотанная по двум противоположным фронтам, непричесанная, забывшая уход за собой. Да, изменил он случайно, под градусом, с той самой Фанни – своей бывшей, уставшей от агрессивного мужа. И никакого продолжения их случайный контакт не возымел. Бедная Эми все понимала, но, тем не менее, приняла событие как предательство.

Конечно, живи они в городке покрупнее, она могла никогда не узнать об этом, но не в Миррормонте. Люк не пришел ночевать, и на утро его нашли в пожарном гараже в обнимку с этой падшей женщиной. Ну, хорошо, не падшей. Обычной, недолюбленной, как и сама Аманда, но посягнувшей не на чьего-то чужого мужа, а на ее. Она ждала супруга с работы, готовая подавать на развод, не желая даже слушать его версию произошедшего, а получила звонок в дверь от местного шерифа, Нормана Райта.

– Люк в центральной клинике Айсаквы, – сообщил старый блюститель порядка. – Его очень сильно избили по пути с работы, Аманда. Думаю, ты догадываешься, кто.

Она кивнула. Прижав к себе сосунка-Стиви покрепче, женщина вызвала такси до Айсаквы, чтобы высказать все изменнику там, но нашла его в очень прискорбном состоянии. Искореженное лицо, все тело в гематомах и ссадинах, но ни одного перелома. Этот чертов кодекс чести мужчин Миррормонта!

Люк взглянул на нее сквозь щелки глаз, отекших черными синяками, и зашелся слезами. Аманда не смогла его бросить в таком беспомощном состоянии, похоже, проклятая всю жизнь ухаживать за недееспособными, и оставила разговор на потом. Но «потом» так и не наступило, ибо, когда мужчину выписали, уход за ним продолжался дома. Все это время он каялся, винился, обещал никогда больше не пресекать черту ее доверия, клялся в верности.

– Ты веришь мне? – Прошамкал он разбитыми губами.

Не понимая, что такое доверие к людям в принципе, Аманда кивнула. Что ей оставалось? Ведь она продолжала топтаться с лжецом под одной крышей, а в соседней комнате орал их общий ребенок. Как просто она размышляла, давая советы матери о разводе, когда отец изменял ей! На деле все оказалось совсем не так просто.

Стивен вопреки всему рос хорошим мальчиком, похожим на своего отца всем, кроме цвета глаз, карих, этим он пошел в саму Аманду. Вкладывая в мальчишку все силы, она фактически закидывалась им, как наркотиком, лишь бы не решать своих проблем с мужем. Мальчик не чувствовал их напряжения, или, по крайней мере не высказывал вопросов напрямую, только бесконечно болел то гриппом, то ангиной, то скарлатиной.

Годы шли, женщина держала оборону от своего провинившегося мужа, подпитывая свою обиду равнодушием Люка к ней самой и ее заботам, и так бы все продолжалось довольно долго, как у ее родителей – вечность, если бы супруг сам не затеял разговор. Стиву как раз исполнилось семь лет, и Аманда убирала со стола после скромной посиделки за чаем с праздничным тортом, на которую сын пригласил своих акселератов-друзей Марка и Дениэла. Парни разбежались, а ей наводить порядок.

– Эми, послушай, – начал Люк, и супруга поджала губы, не готовая прощать. – Я сегодня разговаривал с Кентмором, это начальник пожарной коман…

– Я знаю, кто такой Томас Кентмор, – прервала его жена.

– В общем, они с Сарой собираются на реку с сыном и зовут нас. Съездим?

Аманда даже не смогла отвернуться от раковины, не желая показывать своих слез, насколько больно ей стало от его предложения. Женщина не могла понять, что ее больше ударило – пятилетнее равнодушие супруга к их семейной жизни или такое простое решение, созданное, чтобы замолить разом все грехи. Обида, что он не делал шагов навстречу, оказалась менее болезненной, чем страх, что однажды он начнет их делать. Как поступить, когда не можешь простить, скажите на милость? Где эти мудрые диванные критики, сующие свои советы всюду, куда не просят? Как реагировать на предательство мужа, принявшего свою вину как должное?

Не желая лелеять свою боль дальше, она разрыдалась в голос. Ноги перестали держать ее, и Аманда села на пол, продолжая вой, когда ее плечи обняли теплые руки.

– Дорогая, моя, что случилось? – Бормотал ей на ухо Люк. – Поговори со мной, сердце мое, прошу. Я не могу больше жить, глядя на твои страдания. Пожалуйста!

– Ты трахал эту шлюху Фанни! – Выпалила Аманда в слезах, не выбирая выражения.

– Кого? – Не понял он. – Что делал?

Но она больше не могла держаться, рыдания сковали спазмом горло и шею, и Аманда, звучно кашляя, пыталась выплюнуть боль, освободиться от яда. Все это время Люк молча гладил ей спину и плечи, позволяя выплакать наболевшее, а когда супруга немного успокоилась в его руках, принялся говорить нежно и любовно.

– Я не спал с Фанни Эббот, Эми. По крайней мере, после того, как в моей жизни появилась ты. Если ты о той истории, когда я попал в больницу, то могу сказать тебе со всей уверенностью, что ничего не было. Брайтон не оставил бы меня в живых, не контролируй я себя с его женой, он такой свирепый собственник! Мы просто зависли в гараже и проболтали полночи, а потом за болтовней уснули, согревшись в кабине пожарной машины. И да, я случайно поцеловал ее, вспомнив былое. Но потом извинился, и она приняла извинения, понимаешь? Она и сама не готова была к измене. Да и зачем нам, когда дома такие прекрасные семьи? Боже, Эми, неужели ты злилась на меня все эти годы? Почему же ты сразу не сказала?

Слов не было. Аманда не ощущала себя собой во всей этой кутерьме, не привыкшая к сплетням в маленьких городках, и лишь кивала, всхлипывая. Люк бережно поднял ее с пола и понес в спальню, располагавшуюся напротив комнаты сына, где пара и закрепила примирение нежной ночью.

На реку они все же поехали. Чудесная семья Кентморов оказалась очень милой и душевной. Супруги явно были влюблены друг в друга чуть больше обычных смертных, до сих пор, хотя их сын был ровесником Стива. Как они умудрились сохранить нежность и доброту друг к другу за восемь – и это минимум! – лет совместной жизни, знал только бог. У Аманды таких сверхспособностей не наблюдалось. Умиляясь парой, она даже немного завидовала их чувствам, но в целом радовалась, что есть в мире у людей такие отношения, когда хочется парить, просто находясь с ними рядом.

К удивлению Аманды, разговор с мужем не вознес его в ее глазах, равно как и поездки с его друзьями на пикники. Люк продолжал казаться ей вынужденным экспонатом в ее жизни, чудаковатым, немного тряпочным и жидким, витающим в облаках, слишком женственным, обманчивым и лишенным ее доверия. Откуда сложился такой образ и имел ли он отношение к живому Люку Роджерсу, женщина не знала, да и не задумывалась, если честно, пока тот не сгинул.

Но до этого ужасного события супруги прожили еще восемь совместных лет, не особо счастливых из-за вздорного характера женщины, но и не идущих в сравнение с теми, что были после инцидента в гараже. Так, пустая семейная жизнь обычных деревенских жителей, растящих сына, работающих, латающих дыры в семейном бюджете.

Аманде было с кем общаться. После поездок на природу женщина подружилась с Сарой Кентмор, такой легкой на подъем, вдохновляющей и летящей. Невероятно красивая брюнетка стала ее музой в жизни: женщины вместе растили сыновей, ходили за продуктами, а вскоре и поселились невдалеке друг от друга. Томас купил жене на день рождения двухэтажный особняк, который обошелся ему в бо́льшую часть оклада капитана пожарной бригады. Сара, хоть и возмущалась, но делала это с какой-то гордостью за супруга, о которой Аманда лишь читала в дамских романах. Собственно, темноволосая подруга и стала ей проводником в мир мужчин. У миссис Роджерс было девять месяцев общения с удивительной четой влюбленных, прежде чем Сара лишилась всего.

Взрыв унес не только Тома и их мечты о совместной жизни. Он лишил ее дома, забранного кредиторами за неуплату, социального статуса жены доблестного работника, совместных друзей и подруг, семейных пар, с которыми Кентморы проводили время, и сердце влюбленной до беспамятства женщины. Сара подсела на алкоголь и курево, чего раньше за ней никогда не наблюдалось, перестала появляться у Аманды в гостях и звать ее на совместные прогулки по магазинам. Лишь через дружащих сыновей она узнавала, что дома у них все очень плохо.

Болея за подругу всей душой, Аманда, не привязывавшаяся до этого ни к кому в жизни, собрала небольшой кузовок поддержки и пошла в гости без приглашения.

Сару она нашла в глубоком похмелье. Молодая женщина, которой не исполнилось и тридцати лет, убитая горем и потерянная, наотрез отказывалась идти на контакт. Но упорная Аманда находилась рядом, не задавая лишних вопросов, и уже к вечеру Сару прорвало. Она рыдала белугой на плече у приятельницы, понося Томаса, будто он ушел ей назло. Начисто забыв в горе все светлые моменты семейной жизни, брюнетка опустилась на самое дно морального бытия, темное и жестокое. Весь ее мир посыпался из рук: дом сменился убогим трейлером на окраине города, отношения с сыном испортились, необходимость в работе встала ребром, но у Сары не было сил ни на что, кроме выпивки.

Искренне жалея некогда цветущую женщину, Аманда через Люка устроила Сару на завод, чтобы та хоть как-то отвлеклась от горя и смогла сводить концы с концами. Она советовала вдове взбодриться, взять себя в руки, найти хобби, что угодно, но не хоронить себя молодой. От подруги Аманда возвращалась насквозь пропахшая табачным дымом, и вскоре Люк перестал спрашивать, где она была, что вся ее одежда перманентно носила единый аромат. Иногда она сама присоединялась к пагубной привычке – особенно вкусна была сигарета за чашкой кофе! – но случалось это крайне редко, за компанию с прожженной курильщицей табака Сарой.

Женщины сдружились крепче, чем до смерти Тома. Только если раньше задавала тон порхающая на крыльях любви Сара, то теперь тащила подруг вверх Аманда, судьба которой на фоне вдовы казалась не такой уж чудовищной. Сильная и стойкая, она заражала пострадавшую неким подобием оптимизма и веры в лучшее, не замечая, как падает к своей приятельнице на эмоциональное дно, в то время как Сара под ее воинственный треп потребляла одну бутылку за другой.

Все изменилось, когда, относив траурный наряд ровно год, Сара связалась с лучшим другом Томаса, Гейлом Уиллисом, работавшим вместе с ее покойным супругом в команде и покинувшим ее после взрыва. Неопрятный одинокий мужчина, такой же нетипичный для мира и скупой на слова, как сама Аманда, не пришелся блондинке по вкусу, потому что посиделки с Сарой заметно сократились, а когда она попыталась настоять, была выдворена мужчиной за дверь трейлера с удивительным обвинением.

– Ты возвращаешь ее боль снова и снова, Аманда, она же сопьется из-за тебя! – Рыкнул на нее Гейл грозно, но тихо, чтобы не услышала оставшаяся в трейлере вдова. – Прекращай строить из себя большую подругу и подпитывать ею свою злобу к мужу! Саре и так больно, дай ее ране зажить, черт тебя дери!

Уиллис почти схватил ее за грудки, но вовремя одумался, что имеет дело с хрупкой женщиной, а не с бравым мужиком из пивнушки, куда он устроился после увольнения из пожарной части.

– Тоже мне заступник, – сплюнула на грунт в злобе Аманда, как будто не бармен был основоположником запоев Сары, и поплелась восвояси.

В чем-то новоявленный ухажер был прав, она действительно не очень любила мужское население мира, но не настолько, насколько пытался опорочить ее честное имя Гейл. В конце концов, у женщины рос сын, и его она все же любила, иначе никак!

Так Аманда осталась без подруги. Верный пес Уиллис не позволял им провести наедине больше часа, контролируя каждый шаг своей спутницы, после чего агрессивным лаем разводил подруг по углам, считая, что Сара устала и не в состоянии больше поливать помоями их мужей. И Сара не сопротивлялась, лишь вяло кивала, будто слова мужчины имели хоть какой-то мало-мальский смысл.

Потеряв контакт с женщиной, миссис Роджерс поняла вдруг, что все свое свободное время прозябала у подруги в раздумьях, как махом решить все её проблемы, лишь бы не свои. Миновало два года с момента взрыва на автозаправке, но Аманда не смогла вспомнить и дня, проведенного с семьей за все это время. Похоже, что она выпала из мира своих мужчин, а вернулась озлобленной на них, словно отхватила немного горя и недовольства подруги за неожиданную кончину мужа. После этой отлучки Люк внезапно показался еще большей коровьей лепешкой, чем обычно, а Стивен и вовсе нытиком и подхалимом. Эти два недомужчины составляли теперь весь возможный арсенал ее средств к общению. На любое ее замечание Люк болтал неизменное:

– Ты слишком строга к парню, ему всего десять, Эми!

Сын же начинал использовать всевозможные средства к манипуляции и вытягиванию из нее любви и нежности, а, не получив, принимался делать то, что раздражало ее больше всего – хлюпать носом. Звучно, горестно, будто был самым несчастным человеком во вселенной!

Как эти двое не довели ее до загробной жизни – не понятно, но Аманда, не выдержав, все же стала снабжать себя никотином уже без помощи Сары. Сначала ей хватало пачки на неделю, и каждую сигарету женщина заедала мятной жвачкой, чтобы муж не заметил запаха изо рта. Потом отравы стало хватать на пять дней, три, два. В целях экономии, Аманда покупала блок из десяти упаковок, который прятала в своем ящике с бельем. Она все так же скрывалась от Люка, никогда не курившего и избегавшего этой ужасной привычки, унесшей на тот свет его мать, не в силах признаться ему в слабости.

Когда муж засыпал, Аманда курила в кухне, максимально высунувшись в окно, но одним прекрасным вечером обнаружила, что пачка в ее сумке пуста. Она на цыпочках направилась в спальню, крайне осторожно выдвинула ящик, и тут ее пригвоздил к месту тихий голос супруга.

– Ты можешь их не прятать в ящике, а то твое белье из-за этого неприятно пахнет, – тихо пробасил он. – Положи в кухне, где тебе удобно, я все равно тебя люблю.

Она медленно, с виной застуканной любовницы перевела взгляд на своего суженного, но наткнулась, вместо обвинений и выговора, лишь на принятие и тепло в его расслабленных пивом глазах. Люк не сердился на нее за курево, сукин сын! Почему-то захотелось швырнуть в него вытащенным из ящика блоком за равнодушие, но женщина лишь кивнула и вышла вон.

И только в кухне Аманда поняла, что щеки ее влажные от слез, но объяснить себе не смогла, отчего ей так дурно. От излишней ли мягкости мужа, граничащей с беспечностью, или от внезапного расслабления, что не нужно больше хранить тайну, но слезы лились водопадом из ее глаз. И блок с отравой не казался уже таким важным.

– Мама, почему ты плачешь? – Вдруг раздался недалеко от нее голос сына.

Женщина вынырнула из пучины боли, обид и разочарований, и уткнулась зареванным взглядом в очередную из них.

– Ты чего вскочил, Стиви? – Надломлено выдала она. – Подслушиваешь? Почему не спишь? Сколько раз тебя учить, не лезь во взрослые дела и разборки!

– Но вы мои родители, мам, мне же важно, что с вами происходит, – попытался оправдаться ребенок. – Мне больно, когда вы с папой не ладите.

– Мы ладим, как можем, и это не твое дело, – отрезала Аманда в сердцах.

Не хватало еще, чтобы мальчишка учил ее жизни! И так вокруг миллион выскочек в вопросах, которые она постигала всю жизнь, все вокруг самые умные, однако несчастные, больные и толстые, но умудряются раздавать ей непрошеные советы.

Стив повесил покрасневший от переживаний и подступающих слез нос и хлюпнул им, как раз так, как Аманду больше всего раздражало. Превознемогая себя, она присела к сыну на одно колено и обняла щуплого пацана, прижав к себе. Тонкие мальчишеские ручки стянулись у нее на шее, а сопливый нос хлюпнул еще раз. Ей безмерно хотелось курить, но сын не отпускал ее от себя, и мать уже стала жалеть, что обняла его вместо того, чтобы прогнать с кухни. Казалось, он висит на ней уже целую вечность!

Но вот его до постыдного тощие ручки-палочки разомкнулись, и кудрявый парнишка, поцеловав ее в соленую от слез щеку, произнес:

– Я люблю тебя, мам. Постарайтесь не ссориться с папой. Добрых снов!

Удивительно разумный не по годам, он раздражал ее своим пониманием еще больше. Конечно, ее сын был гораздо меньшей обузой, чем у той же Сары: ел мало, не путался под ногами, имея свою комнату, учился относительно прилежно. Да, и финансовое обеспечение семьи лежало на Люке. Но Стив все равно невесомо колол ее сердце чем-то своим, мальчишеским, да так, что порой хотелось его треснуть! Но Аманда держалась. Не хватало еще слухов по городу, что она занимается рукоприкладством в семье.

Годы потянулись кисельной пленкой. Аманда, легализовав свою пагубную привычку, заняла ряды полноценных курильщиков, тогда как Люк все чаще прикладывался к пиву перед сном. Конечно, одна бутылка – это еще не алкоголизм, но вскоре их стало две, а то и три, женщина не знала, потому что супруг возвращался со службы в пожарной части уже «под мухой». Она и не думала, что пиво может быть большей проблемой в их жизни, чем ее сигареты. Конечно, ее не устраивало, что Люк от маленьких доз алкоголя становился еще более размягченным, если такое вообще было возможно, но она старалась смиряться с этим фактом, как он однажды смирился с ее сигаретами.