Текст книги "Краски. Путь домой. Часть 5"

Стивен рос и набирался сил. И наглости говорить матери начистоту все, что о ней думает, вот подлец! Весь в отца! Начались ссоры, которые, впрочем, были нормальны в его подростковом возрасте, но уж очень выматывали ее морально. Из тощего пацана сын оформлялся в молодого юношу, распространявшего вокруг себя ненавистный Амандой запах пота, полезли жидкие усики, которые, к недовольству матери, тот наотрез отказался сбривать, возомнив себя полноценным мужчиной.

– В нашем роду таких нет, и никогда не было, – бросила она как-то Стиву за очередной сигаретой.

– Значит, я буду первым, веришь ты в это или нет, – пробасил ломающимся голосом наглец и, хлопнув дверью, пошел таскаться по улицам.

С Сарой они виделись очень редко, если удавалось пересечься случайно где-то в магазине или почтовом отделении. Городского телефона в ее трейлере не было, а мобильные появились значительно позже, уже к совершеннолетию их сыновей, до которого еще следовало дожить.

Погрязшая в своих обидах и злобе, Аманда пропустила тот момент, когда Люк из влюбленной тряпки стал тряпкой безвольной. Она упустила над ним контроль, и мужчина спился окончательно. Он все чаще отсутствовал дома, не отчитываясь, где был, но супругу это и не волновало. Даже странно было вспоминать, как одна ночь вне дома в начале их брака вызвала в ней глубокую обиду на годы. Какой же бред!

Что мужа сбила машина, женщина узнала только на следующий день. К ней в квартиру наведался молодой шериф, представившийся Дереком Райтом, внуком почившего недавно Нормана, и сообщил, что Люк Роджерс скончался в больнице Айсаквы от несовместимых с жизнью увечий. Он целые сутки боролся за жизнь, тогда как его жена даже не знала об инциденте, в этом был весь Люк.

И пусть в момент удара автомобилем Роджерс был в стельку пьян, очевидцы посеяли слухи, будто он шагнул туда намеренно. Это тоже было бы на него очень похоже – сбежать от проблем на тот свет, лишь бы не решать их, не брать на себя ответственность за их исправление, но лишь вину за их наличие, как маленький ребенок! Удобно, что ж.

Хуже всего отреагировал на смерть отца Стивен. Парень с нее ростом, с мерзкими усиками над верхней губой несколько часов плакал у нее на груди, всхлипывая басовито и утирая рукавом рубашки водопад слез.

– Ну-ну, будет тебе, – утешала, как могла, она сына. – Все в жизни бывает.

– Все в жизни бывает? – Проскрипел парень, отрывисто выговаривая каждое слово. – Ты в себе ли, женщина, зовущаяся моей матерью? Только что ты лишилась единственного человека, кто терпел все твои выходки столько лет! Где хоть кто-то, кому ты нужна со всем своим багажом дерьма в сердце? Это ты загнала папу в могилу! Ты своей ненавистью развалила нашу семью! Ненавижу тебя, никогда не прощу!

Аманда на удивление бодро перенесла обе потери, как истеричный всплеск эмоций сына, переставшего после этого общаться с ней искренне и открывать сердце – слава богу! Еще одной проблемой в жизни меньше! – так и статус вдовы, насмешливо брошенный судьбой ей в лицо после всего, что они вместе прошли с Сарой. Поделом ей будет раздавать советы вдовам, как им жить после потери кормильца.

Именно на этой почве они снова и сошлись.

– А как же твой охранный пес? – Усмехнулась блондинка, увидев на пороге своей хибары давнюю подругу.

– Он не так плох, как ты о нем сложила мнение, – отозвалась гостья, продвигаясь к кухне с пакетами продовольствия. – Женщине нужна поддержка в любом случае, а когда она теряет мужа – тем более.

– Это еще зачем? – Поинтересовалась Аманда, кивнув на пакеты. – У меня все в норме, детка, гуманитарную помощь не заказывала.

Сара немного опешила от ее стабильности, не совместимой, по ее мнению, с утратой, и, промямлив что-то о возврате долга заботы, принялась раскладывать провиант по холодильнику. Бедная миссис Кентмор, она всегда была слишком мягкая для этого мира, а с этим недотепой Гейлом стала еще мягче. Совсем, как Люк. Видимо, мир раскис на своих розовых соплях, или Аманду окружали одни лишь хроники и сердечники.

Впрочем, ей нравилось быть Саре надежной опорой в жизни. Аманда бы с легкостью показала любому носителю причиндалов в Миррормонте, как быть настоящим мужчиной, ибо никто из них не казался ей таким уж достойным этого звания. У нее самой было мужества больше, чем у них всех вместе взятых, тоже мне представители сильного пола! Эта мысль подстегивала чувство собственной значимости, давала силы на дела и даже немного окрыляла, если таковое могло быть в их захолустном городке, в старинной квартире, некогда принадлежавшей Линде Роджерс. Аманда усмехнулась воспоминанию об одинокой женщине с онкологией, ведь, если исключить болезнь, она в точности повторяла судьбу своей свекрови в каждой мелочи.

Вскоре овдовевшая миссис Роджерс устроилась работать на завод на полставки, не столько из нужды в деньгах, которых Люк за годы работы в пожарке накопил довольно много, сколько из скуки и нежелания превратиться в каргу-паучиху, не выходящую из своего гнезда до самой смерти. Там было общество, разговоры, псевдоцели, не имеющие абсолютно никакого смысла, но дающие иллюзию движения и достижения. Непыльная работа в цеху по маркировке заготовок, копеечный оклад, но зато хоть какое-то занятие.

Стив рос без нее. Парень держал обещание не прощать и показывал свой настрой каждый вечер, совсем как она Люку в былые годы выдуманных ею измен. Ничего страшного, она тоже была глупой и обидчивой. Стивену полезно хлебнуть помоев окружающего мира, глядишь, действительно вырастет полноценным мужчиной. А вдруг?

Где таскался все свое юношество ее непочтительный сын, Аманде не было дела. Когда-то, когда по ее подсчетам Стиви должен был перейти в старшие классы, он не пришел домой ночевать. Но наутро все же явился, сам, без полиции, за что и спасибо, меньше хлопот. В школу миссис Роджерс не вызывали. То ли парень не имел проблем, как его дружок Дениэл, вынуждавший Сару раз в неделю посещать Колина Фишера в школьном директорском кабинете, то ли улаживал дела самостоятельно через того же Колина, отца Марка. Не важно, главное, что ее это не касалось.

Стивен умел изворотливо улизнуть из любой сложной ситуации, был в нем такой грешок от недотепы-отца, который Аманда оценила в сыне лишь годы спустя. Это его свойство обеспечило вдове спокойствие и относительную уверенность, что тот не сгинет в пучине навалившихся на юнца проблем, но выскользнет угрем из них. Насмешливо поблагодарив Люка за эту абсолютно не мужскую черту характера, она продолжала затягиваться сигаретным дымом, надеясь уйти так же, как некогда ушла ее свекровь. Тогда и для нее все закончится, наконец, и Стиву некуда будет деться, кроме как ухаживать за ней, немощной и больной.

Но болезнь не шла. Аманда светилась здоровьем и даже приемлемой в ее возрасте красотой и стройностью, а сын отдалялся все больше. В ванной она обнаружила мужской бритвенный станок, порадовавшись, что ее потомок убрал, наконец, эти никчемные усики. Под диваном парня во время уборки нашла затертый порножурнал. Стив взрослел, осваивал мир и собственное тело, заканчивал школу.

В конце лета, первого свободного после окончания сыном школы, их городок потрясла новость. Новость не громкая, так себе, но, благодаря чете Колинов, перевернувшая устой городка. Дениэл Кентмор пропал. Выгнанный Сарой, он пожил несколько дней в доме директора и одним прекрасным утром, оставив записку «Спасибо вам за все!» исчез, вероятно, покинув Миррормонт. Сама же Сара после потери сына нашла утешение в объятиях Гейла, который, воспользовавшись одиночеством женщины, поселился теперь в ее трейлере.

Даже Стив на этой новости сдал оборону и нарушил обещание. Сын уселся рядом с ней на подоконник и без спроса вытащил сигарету из ее пачки. Он говорил отрывисто, отвыкший общаться с ней, то и дело затягиваясь дымом. Держа сигарету смешно, неумело и даже изящно, словно элитная пожилая леди из дорогих районов, он смиренно докурил ее до рыжего «бычка», ни разу не закашлявшись. После чего ушел в комнату без дальнейших объяснений.

Аманда даже порадовалась, что Стивен унаследовал от нее хоть что-то, пусть и не самые прекрасные ее качества, а лишь тягу к сигаретам. Но потом поняла, что радость беспочвенна и преждевременна: Сын не собирался курить и не принимал эту привычку, как свою, напрасно она досрочно записала его в свои ряды. Его порыв к никотину, видимо, являлся знаком солидарности с родительницей, и больше не повторялся, как и откровения относительно своей жизни или жизни его друзей.

Прошло совсем немного времени, когда женщина вдруг поняла, что ей не хватает собственного ребенка. То ли одиночество с возрастом сказывалось все сильнее, то ли Аманда становилась все сентиментальнее, но однажды поздним вечером она, расслышав звон ключей в прихожей, решилась позвать Стива на кухню для разговора. Время летело, и ей вдруг ужасно опостылело жить такой жизнью. Когда парень вошел в тусклую прокуренную кухоньку, Аманда поразилась, как он изменился, вырос и возмужал. Сын возвышался над ней на полголовы, покрылся вполне приемлемой щетиной, пусть и жидкой, и немного расширился в плечах. Однако нос его тут же покраснел, едва парень уселся на стул перед ней. Аманда протянула ему пачку сигарет, но тот мотнул головой, отказываясь. Ладно.

– Что ты хотела? – Вопросил он без прелюдий.

– Поговорить, – ответила мать, будто не было перерыва в их общении.

– По-твоему, для этого не поздно?

– Да, уже за полночь, тебе завтра рано вставать?

Стив прерывисто вздохнул и отвел влажный взгляд. Какой же он уже взрослый, ее сын! Какие-то задатки привязанности промелькнули в ее сердце, но Аманда быстро задавила в себе искренние чувства. Не до них сейчас.

– Я не про часы! – Вдруг взвился Стиви. – Где ты была последние три года после смерти отца? Тебе не было до меня никакого дела, а сейчас что? Соскучилась?

Пожав плечами, женщина прикурила сигарету и села на окно. Ей показалось, что руки немного дрожали сегодня, но это могла быть и видимость, ведь изнутри билось абсолютно ровное до всего сердце. Если еще билось.

– Я подумала, что у тебя должны быть какие-то мысли относительно учебы, – перешла на деловой тон мать, осознав, что теплой задушевной беседы не получится. – Ты уже выбрал себе университет?

– Я не покину Миррормонт, это мой выбор, – твердо сказал парень, готовый к очередному бою с матерью, и щеки его воинственно загорелись.

– Глупо, Стив, – заметила Аманда. – Все твои друзья будут учиться, а ты что? Останешься неучем, как твой папаша?

– Видимо, да, – упрямо выдал он. – Даже если это будет означать, что ты меня будешь так же ненавидеть, как и его. Как хочешь! Я не боюсь твоих осуждений!

Его басовитый голос приобрел визгливые нотки, противные и смешные. Никогда Люк не повышал тона в семье, значит, Стив научился этому из другого единственно возможного источника – у нее самой. Что ж, видимо это часть ее ноши и обузы под названием «семья».

– Именно их ты и боишься, раз кричишь об этом в ночи, – усмехнулась Аманда.

Парню явно не нравились ее насмешки, раз он вскочил с шаткого табурета и принялся расхаживать по кухне. Странные джинсы были на нем, мать таких не видела и не стирала. Впрочем, она не занималась его вещами с того самого момента, как он пообещал никогда ее не прощать, чему тут удивляться. Равно, как и питанием, которым сын тоже заведовал сам – холодильник открыть большего ума не требовалось. Хоть самостоятельности научился, все позитивное качество.

– Что ты хочешь? – Устало произнес он, шмыгнув носом. – Снова отчитать меня за непотребное поведение? Или рассказать мне, какой я никчемный урод, пошедший по стопам отца? Ты вечно недовольна моими поступками, губишь на корню все мои идеи! Топишь меня, уничтожаешь своей критикой!

– Стив… – Вдруг опешила от натиска Аманда, и сердце ее пропустило удар. – Ну, зачем ты так? Я ведь… Неужели я?..

– Неужели! – Утвердительно ответил он. – Хватит, мам. Я уже не маленький мальчик, и не верю в Санта-Клауса. Не доламывай меня, мне еще как-то жить в этом убогом мире. Учиться не поеду. Добрых снов.

Не дождавшись ответного пожелания, Стивен покинул кухню, оставив мать наедине с сигаретой. Неплохая компания на фоне тотального одиночества. Аманда затянулась поглубже и выдула через нос сизый дым, только сейчас осознав потерю сына. Очень вовремя, нечего сказать.

Она вдруг задумалась о том, чем он может жить сейчас? Один его друг исчез, второй уехал учиться педагогике по стопам директора-отца. Были ли у него еще приятели? Или девушка? Чем он занимался целыми днями? Откуда у него новая одежда? И где он пропадает до глубокой ночи?

Ответов не было. Даже догадок, что происходит в его сердце. Она действительно потеряла сына окончательно и бесповоротно, словно никогда его и не было. И если в первые годы замужества она мечтала об этом, негласно обвиняя малыша в необходимости выходить замуж за его обманщика-отца, то сейчас подобный исход показался ей нелепым. Нет, не нелепым! Ужасающим, удушливым, невыносимо зудящим где-то в груди!

Женщина уже хотела разразиться рыданиями, но вместо этого прикурила еще одну сигарету. Какой смысл убиваться, уж лучше… Убиваться? Аманда усмехнулась. Это одно и то же, просто на убивание себя эмоциями требовались силы, а на изничтожение никотином – нет. Оставалось надеяться, что яд сделает свое дело быстро и четко.

Однако Аманде с самого детства не везло. Все ее чаяния и стремления были обречены на провал, не обошлось и в этот раз. Женщина скукожилась и ссохлась на табаке, пожелтела, охрипла, растеряла половину волос и покрылась мелкой сеткой морщин на полтора десятка лет раньше, чем планировала, но отличалась отменным здоровьем и прекрасным самочувствием, словно в насмешку от вселенной. А посему, и финт с неизлечимой болезнью провалился, как и любое другое ее дело, значит, нужно было предпринимать что-то иное.

Не отдавая себе отчета в том, за каким лешим ей понадобилось расположение сына, Аманда принялась усердно трудиться, чтобы вернуть беглеца в семью. Для этого пришлось поработать следователем и опросить некоторых жителей городка, что они знают о его досуге. Люди раскрывались ей неохотно, но мать кудрявого бунтаря не отступалась и уже к концу недели имела кое-какую информацию, да еще и из первых уст.

Оказывается, два года назад «беспризорного» Стива «подобрал» Пол Клеменс, младший брат сослуживца Люка. У тридцатипятилетнего мужчины была небольшая столярная мастерская, куда он и взял снующего без дела школьника подмастерьем со свободным графиком. Сдельная работа, как сказал Пол, крыша над головой, ноль вредных привычек. Пока остальные юноши изучали бар и выпивку, Стив знакомился со станками, стамесками и молотками. Клеменс показал женщине последнюю работу ее сына, и Аманда изумилась тонкости исполнения красивой ажурной рамы для картины.

– Конечно, недочетов еще предостаточно, но, похоже, твой пацан рожден для столярных работ, Аманда! – Похвалил ее детище Пол, обескуражив строгую женщину.

Значит, вот где Стив пропадал до поздней ночи все это время. И откуда у него деньги. Сама не понимая, почему, она вздохнула с облегчением, что у сына не оказалось женщины. Возможно, она начала бы ревновать, конкурировать, перетягивать на себя одеяло, переживать о потере жилища или, чего доброго, ее фамильного кольца с лилиями – единственного украшения, подаренного Люком. Но его страстью были всего лишь деревяшки, это показалось Аманде безопасным.

О, как же она заблуждалась! В итоге именно они стали приманкой для более крупного дракона, который и сожрал бедолагу-Стива со всеми его потрохами.

Как рассказывали городские слухи, Веллари Стоун зашла в лавку Клеменса для вычурного подарка на юбилей своей престарелой прабабки. Стив, совершенно не заинтересованный в компании противоположного пола, обслужил девчонку, как мог, грамотно и учтиво, и та растаяла, словно мороженое на солнце. Возмущенная его равнодушием, девица окучивала юного столяра еще полтора года, после того, как ее бабуля расплакалась от подарка, ударившего в самое сердце старухи. Как заявляла всем Веллари, окучивала «исключительно для галочки». Эго не давало капитану команды поддержки футболистов покоя, что какой-то кудрявый девственник отверг ее рыжий шарм.

Стив сдался на пороге двадцатилетия и пригласил бестию на свидание. Пару видели в пиццерии недалеко от центральной улицы, а потом мисс Стоун уехала на лето с родителями к той самой прабабке. Аманда расслабилась на три месяца, продолжая вытягивать из мира по унции информацию о сыне.

Малыш-Стиви ваял из дерева небывалые вещи. Его чуткий и чувствительный нрав, длинные пальцы и романтическая натура позволяли литься из парня такому волшебному творчеству, что вскоре весь Миррормонт знал о его делах и заслугах. К тому времени молодой человек уже работал на полную ставку и брал личные заказы на посуду из дерева, утварь, картины и статуэтки, мозаики для украшения интерьера, деревянные цветы невероятно тонкого исполнения, подголовники кроватей с вычурным орнаментом, шкатулки и даже шахматы. Пол не мог нарадоваться помощнику, который превзошел своего учителя на несколько рангов.

Одну из его безделиц – солонку с перечницей – Аманда даже выкупила за полцены и поставила в кухонном шкафу на самом видном месте, в надежде, что сын оценит ее интерес к нему, но тот даже не заходил на кухню, возвращаясь вечером домой. Все мыслимые и немыслимые пути подхода к сыну были испробованы ею за несколько недель тотального одиночества. Аманда вспомнила все ухищрения его отца подкатить к ней в моменты провинностей, усмехнувшись, что теперь и она варится в подобном супе – подступиться к крепости со рвом и часовыми на стенах. Вероятно, Люку было очень сложно когда-то на ее месте.

К осени вернулась из поездки «рыжая чума», и нападки на ее сына возобновились. Стив в то время пытался встречаться с какой-то скромной одноклассницей, но Веллари разметала всех от вожделенного мастера по дереву, вцепилась в него когтями и застолбила парня у всех женщин, объявив «своим». У всех, кроме Аманды. И спорить с огненной грымзой не смог бы никто, кроме нее. Но к блондинке не подходили с вопросами о разрешении, поэтому она так и продолжала пытать горожан о судьбе собственного сына, отличающегося небывалой скрытностью.

К морозам слухи об их романе затихли, и женщина снова расслабилась, полагая, что скучный худощавый Стиви пришелся яркой грудастой танцорше не по вкусу. Однако еще много раз Веллари попадала под городские слухи, которые так жадно впитывала Аманда.

С Сарой все это время происходили странные метаморфозы. Она то хотела общаться с давней подругой, приходила в гости и обнимала курильщицу покрепче феи-крестной, то вдруг ни с того ни с сего избегала ее всеми способами, ссылаясь на гнев Гейла. От подобной качки у Аманды развилась морская болезнь на эту пару, но отдавать свою любимую подругу в лапы какого-то хмыря из пивнушки она была не намеренна, поэтому боролась за Сару до последнего.

Отсутствие новостей по сыну и подруге вдова закидывала работой на заводе и пачками курева. Тошнота от никотина сменялась тошнотой от больного на голову общества, а та в свою очередь уступала место тошноте от самой себя. Аманда старела, дряхлела и черствела, как забытая богом, заброшенная под стол корка хлеба. Вместе с ней с годами черствел и ее дом, желтели обои на кухне от тысяч выкуренных сигарет, протирались половики, которые женщина выкидывала без сожаления и желания сменить на новые. Все рассыпалось в тлен, выцветало, затиралось, и одинокая ссохшаяся женщина теряла рассудок вместе с красками мира.

Словно голодная крыса, она вынюхивала по городу новости о сыне. Люди, кто знал о ее причудах, уже могли встречать ее словами «ничего нового» на входе в их лавку или двор, отчего Аманда терялась. Неужели она зачастила?

Мир же вокруг, напротив, обновлялся и расцветал. Технологический прогресс шел в гору, появились в свободном доступе мобильные телефоны и компьютеры, робототехника по уборке и мытью. Эволюция шла вверх с той же пугающей скоростью, с которой Аманда шла вниз, выкуривая сигарету за сигаретой в гордом одиночестве.

Запутавшись в своих иллюзорных мыслях, она даже не сразу заметила, что Стивен уже давно не возвращается домой ночевать. Крадучись, она пробралась в его комнату и, оценив обстановку, удостоверилась, что сын съехал из ее ветхого жилья по неизвестному адресу. Превознемогая себя, она отважилась позвонить ему на мобильный телефон. Парень снял трубку гудка с восьмого и раздраженным тоном бросил:

– Да!

– Стив, я тебя потеряла, – растерянно произнесла она.

Тишина повисла довольно надолго. Наконец, сын вздохнул глубоко и выдал ей обреченным тоном:

– Я сейчас зайду.

Трубка замолкла. Что все это значило? Откуда зайдет?

Спустя пять минут в замке зазвенели ключи. Ее кудрявый стройный подросток за годы, что она не обращала на него внимания, но допрашивала всех соседей о его судьбе, превратился в довольно серьезного молодого мужчину. Одетый в красную клетчатую рубашку с черным галстуком-бабочкой и темно-синие джинсы, Стивен выглядел вполне презентабельно для офисного клерка, если бы не налет мелких опилок в волосах и на его рыжей кожаной куртке, доставшейся от отца и оберегаемой сильнее всех благ мира. Гладковыбритый и причесанный на затылок гелем, он смутил мать своим внешним видом, хотя та повидала немало на своем веку.

– Ты в порядке? – Спросил вдруг сын, и Аманда не нашлась, что ответить, лишь пожала плечами. – Мы с Веллари купили помещение недалеко отсюда. Довольно большое. Там откроем нашу мастерскую, а жить будем в дальних комнатах для сырья и инструмента. Прости, что не сообщил сразу, много работы было.

Женщина оглохла от ударов собственного сердца. Эта чертовка Стоун все же добралась до ее сына! Они купили? Вместе?

– Откуда у вас деньги на покупку? – Спросила блондинка вдруг осипшим голосом.

– Я накопил приличную сумму за годы работы у Пола, а Веллари взяла в долг у отца, – последовал ответ. – В следующем году, когда расплатимся с ним, мы собираемся пожениться, и мне понадобится кольцо моей бабушки. Велл неплохая, чем-то даже похожа на тебя. Уверенная в себе, яркая, красивая. Не надеюсь, что вы поладите, но этого и не требуется. Мы же тоже с тобой не особо ладим, и это не мешает нам существовать параллельно, правда?

Слезы или сигареты?

Ну, почему, почему Люк не забрал ее вместе с собой? Что могло быть хуже в их жизни, чем эта рыжая педантичная выскочка со своими пластмассовыми родителями?!

Аманда поднялась со стула и открыла окно, собираясь прикурить, но его голос вернул ее за стол.

– Мам, ты убьешь себя таким количеством никотина, – с болью заметил сын.

– Лошадь бы уже сдохла, – согласилась курильщица и села назад.

Руки чуть дрожали. Сердце неслось галопом. Что же она сделала не так в своей жизни? Пожалуй, все. Все, что она делала, она делала не так.

– Прости меня, Стивен, – произнесла она надломлено, и две слезы скатились по щекам из-под ее полуприкрытых век. – Я просто чудовище в твоей жизни, ломающее все своими корявыми лапами.

– Ну-ну, будет тебе, все в жизни бывает, – произнес он язвительным голосом с ноткой презрения, но потом откашлялся и продолжил более бесцветно и равнодушно. – Это в прошлом, мам, не кори себя. Я справился, простил тебя и не жалею ни о чем.

Зато она себя не простила. Она вообще не знает, что такое прощение. Диковинный зверь, которого не пускают на порог обиды, несогласие и строптивость. Женщина кивнула и сын, посчитав разговор оконченным, собрался уходить.

– Где ты живешь? – Остановил его голос матери.

– Я же говорю, в подсобных помещениях за мастерской, – повторился Стив, но этого было недостаточно, Аманда совсем не это имела в виду.

– Где?

– В сотне ярдов по улице, помнишь, там раньше была лавка с картинами и сувенирами? – Доложил молодой предприниматель, и непутевая мать снова кивнула, она помнила. – Пока, мам. Береги себя.

Стук каблуков его туфель отдалился по коридору к двери, брякнули ключи, и Аманда осталась в кромешной тишине. Трясущимися руками она вынула из пачки очередную соломинку с отравой и, прикурив, смачно затянулась. Умереть бы прямо сейчас от сердечного приступа, но у бога на нее, похоже, другие планы.

Аманда вдруг отчаянно захотела сблизиться с тем, кого отталкивала все эти годы. Она снова вошла в комнату сына и, порывшись в его гардеробе, достала две стареньких клетчатых рубашки: одну ярко-голубую, его самого нелюбимого в жизни цвета, но зато ее любимого, и вторую красную, так похожую на ту, в которой он был в ее лачуге только что. Последнюю она тут же натянула на себя, перехватывая окурок из рук в губы и назад. Пора было двигаться дальше, и эта клетчатая тряпка оказалась единственным, что у нее осталось от выросшего сына.

Кое-как перезимовав, она стала с ужасом ждать даты свадьбы, и дождалась ее в итоге. Кроме того, на ее голову свалилось совсем другое событие, ударившее в сердце ножом ничуть не меньшей силы, чем сообщение Стива о помолвке. Первой ласточкой стал возвратившийся с того света Дениэл Кентмор, приехавший в Миррормонт в отпуск. Смешно до коликов! Неужели некуда было больше ехать? Он спутал все их карты, смял городок своим грубым несуразным телом, поднял волну прошлого для многих из них, и Миррормонт всколыхнулся, как от стихийного бедствия. Лучше бы сидел в своем чертовом Фриско, ведь именно он сдвинул с насиженного места ее любимую Сару!

После его визита подруга не могла найти себе места, металась, крутилась и болела душой. Она наведывалась к блондинке с десяток раз, выспрашивая о сыне, вынюхивая, как когда-то скиталась по сплетникам сама Аманда. А в конечном итоге, безумно от этого устав, продала свой фургон и покинула город в неизвестном направлении.

Это был удар! Вот теперь точно можно было ложиться и умирать, но тело было здоро́во, как никогда! Хоть детей рожать! Предательство изнутри, не иначе.

Тогда и только тогда, после прощания с Сарой Аманда позволила себе разрыдаться в голос. Ее рев был больше похож на крик раненного зверя, истекающего кровью, находящегося при смерти. Голос давно потерял былую мягкость, и недоженщина, жилистая, сухая и бессердечная, кричала хриплым басом на всю замшелую квартиру, проклиная комнаты, Люка и Линду Роджерс, весь этот безликий городок с его сплетниками и бессмысленными телодвижениями. Гори он синим пламенем!

Но городок остался на месте, как и сама Аманда. А жизнь потекла дальше без единого намека на изменение, ну, разве что, к худшему. Близилась свадьба ее единственного сына, после которой все права на распоряжение им перейдут в руки самой ненавистной девице в городе. Как и его золотые таланты, бесценные изделия, рассудок, предприимчивый ум и планы на светлое будущее.

Стивен с Веллари ссорились. Эти слухи Аманда восприняла, как глоток свежей воды, горячо надеясь на отмену торжества. Но и тут ее надежды не оправдались, как обычно. Пара страстно мирилась, рискуя, судя по отзывам соседей, отправить невесту к алтарю беременной. Какая гнусность, неужели эти сплетни были о ее сыне?

Подготовка к свадьбе ее не касалась. Аманде бросили официальное приглашение в почтовый ящик и ясно дали понять, что до церковного обряда она может не утруждать себя появлением в жизни молодых, справятся и без нее. И она не появлялась. Даже перестала собирать о них информацию, полностью потеряв к жизни всякий интерес.

Июль в Миррормонте выдался аномально холодным. Аманда перестала открывать окно, чтобы покурить, и вылезать из рубашек Стива по вполне себе физиологическим причинам – мерзла. На торжество снова приехал Дениэл, но на это раз не один. Он притащил с собой девочку, совсем ребенка! С которой, если верить толстухе-Кинсли, служившей в отеле, где остановилась пара, парень спал в одной постели. Не зря у Дени были проблемы с законом все юношество, он явно ступил на кривую дорожку.

Весь городок судачил сначала о надвигающейся свадьбе, потом о смельчаке-Кентморе, трахающем несовершеннолетнюю, а потом и о самой несовершеннолетней, сдружившейся с потаскухой-Холли. Грязь, да и только. Но Аманда, воочию увидевшая молодую пару, могла поспорить на остатки своего разума, что девочка была не простая, а с секретом. Ее взгляд мог стоить здравого смысла по своей глубине и мудрости, а речь отличалась лаконичностью и тактом. Где только Кентмор отхватил эту особу королевских кровей, непонятно. А еще было непонятно, куда смотрели ее родители, отпуская свою малышку с уголовником на другой конец Штатов.

Пара заходила к ней перед свадьбой с той самой коробкой, которую она однажды собирала собственноручно, да еще и уговорила Сару не выкидывать ее. Значит, они были в ее трейлере. Но надежда выпытать что-то у сына подруги растворилась, потому что Дениэл сам искал свою мать. Бесполезно, Сара ушла из их жизни, не оставив ни одного моста не сожженным, Аманда проверяла.

В лилейном царстве под крестом и закончилась жизнь ее единственного сына. Хищная Веллари Стоун, как жирная муха, потирала лапками, заграбастывая в свою нору из фекалий самое ценное, что было у Аманды. Да, конечно, ценным оно стало слишком поздно, но это не умаляет заслуг матери, рожавшей свое дитя.

После громкого праздника, на котором Стивен был каким-то излишне разнузданным и крикливым, что совсем не отвечало его характеру, все снова остановилось. Совсем. Женщину уволили с завода по сокращению персонала, выплатив, как полагается все оклады и компенсации, и Аманда осела дома на всю зиму, сходя с ума от одиночества. Невольно поползли недобрые мысли навестить родителей, с которыми она поругалась двадцать восемь лет назад. И почему у нее не возникло такой идеи раньше? Вероятно, потому что она послала их нецензурной лексикой напоследок, пообещав никогда не возвращаться в их корявый и убогий мирок двухкомнатной прокуренной квартиры. Оглядевшись по сторонам, беглянка не сдержала звонкого смешка. Именно в таком мирке она и находилась в итоге, только в своем собственном, и в другом Штате.

К концу года отощавшая блондинка, покидавшая свою квартиру лишь для покупки продуктов и сигарет, поняла, что так больше не может продолжаться. Хотелось кардинальных изменений, и если не самоубийства, как показал ей когда-то супруг, не решавшего вопросов так, как бы удовлетворило требовательную особу, то переезда, землетрясения, замужества, революции, беременности, полета на Луну, чего угодно! Но ехать было некуда, жить не с кем. Она знала всех мужчин Миррормонта наперечет с родословной до седьмого колена, и ни один ее не вдохновлял на очередное мучение с ним под одной крышей, даже Стивен. Кое-как справив Рождество и Новый год, женщина начала думать, как ей убить остатки своей жизни. Она была готова абсолютна на все! И даже попросила у Санты, в шутку конечно же, подарок – изменить свою жизнь. Тот, естественно промолчал, но вскоре исполнил ее желание. Причем, так, что Аманда даже не придумала бы в самом смелом сне.