Текст книги "С легким наваром"

Глава 24

Вероника отъехала от дома на порядочное расстояние и остановила машину.

– Что мне делать с этой папкой? Может, в милицию пойти? Как нарочно, Софья Павловна в больнице, даже посоветоваться не с кем. Или Роману показать этот документ? Нет, думаю, не стоит, только познакомились, и уже загружу его бог знает чем. Лучше поеду домой.

Она посмотрела на часы и задумалась.

– А что, если мне сегодня наведаться к Наталье, девушке с фотографии? Мне Зинаида Григорьевна сказала, что она на Лесной улице живет.

Вероника решительно развернула свой автомобиль и понеслась в центр. Приехав на Лесную, она остановилась у дома номер пять и поднялась в лифте на четвертый этаж. Даже не подумав о том, что скажет, решительно нажала на кнопку звонка. Через минуту дверь открылась, и в проеме показалось смазливое личико.

– Чем обязана? – прочирикала Наташа тоненьким голоском.

– Коровина Наташа?

– Да, это я, а в чем, собственно, дело?

– Дело в том, что несколько дней назад был убит ваш друг, Суханов Игорь, и мне нужно задать вам несколько вопросов.

– А я-то здесь при чем? – вздернула нос девушка, но Вероника успела заметить, как в ее глазах мелькнул испуг.

– Может, мы не будем разговаривать на пороге и вы пригласите меня в дом? – строго проговорила Вероника.

– Проходите, только мне совсем нечего вам рассказать. Я уже больше трех месяцев не встречаюсь с Игорем, мы с ним расстались. У меня сейчас совершенно другой молодой человек.

Вероника усмехнулась и прошла за Наташей в комнату. Она села в предложенное кресло и спросила:

– Вы живете одна?

– Нет, с мамой, но она сейчас в отпуске, отдыхает в Турции.

– Наташа, не буду переливать из пустого в порожнее, а сразу перейду к сути. Игоря убили после того, как он выиграл крупную сумму – «Джек-пот», и у меня есть подозрение, что вы сыграли в этом деле не последнюю роль.

Девушка побледнела как смерть и, казалось, вот-вот рухнет в обморок.

– Эй, что это с вами, мне некогда тут возиться, дел невпроворот, – затараторила Вероника и, подхватив обмякшую Наташу, поволокла ее в кухню. Она усадила ее на стул и начала шарить по полкам, пытаясь найти аптечку или хотя бы намек на таковую, чтобы отыскать нашатырь. Ей попалась на глаза бутылка коньяка, и Вероника решила, что это тоже неплохое средство. Она плеснула в бокал крепкого напитка и буквально насильно влила его в рот Наташе. Та, проглотив содержимое стакана, сначала закашлялась, но потом уже почти осмысленно посмотрела на Веронику.

– Вы из милиции, – прошептала она бескровными губами.

– Нет, успокойся, не из милиции я. Давай познакомимся, меня зовут Вероника Королева, частный детектив. Прошу рассказать мне все без утайки, очень прошу. Если вздумаешь врать, сразу же окажешься, где положено, а уж там с тобой церемониться не станут, и коньяку ты не дождешься. Это ты передаешь сведения о выигрышах?

– Вы что, с ума сошли? Я сразу же оттуда уволилась, как только первый случай произошел. Испугалась до смерти, я даже и не знаю, кто и что, просто один разговор услышала и прямо чуть на месте не обделалась. А про смерть Игоря я в тот же день узнала, мне девчонка из его дома сообщила, мы с ней иногда перезваниваемся. Я, конечно, испугалась, побежала туда, чтобы фотографию забрать. Думаю, если что, скажу Зинаиде Григорьевне, что пришла выразить соболезнование, а сама в это время как-нибудь потихоньку фото и унесу. Я же знала, что у нее до девяти всегда дверь открыта.

– А почему ты так испугалась? Что такого в этой фотографии?

– Не дура же я совсем? Прекрасно понимала, что милиция туда придет, увидят фото, поинтересуются, кто такая, а когда узнают, что я в центре игровых автоматов работала, хана, привяжутся, не отмоешься.

– А почему не сообщила куда нужно, когда услышала подозрительный разговор?

– Да вы что? Меня же сразу за ноги подвесят. Вы не представляете, какие там все крутые. Только я думаю, что начальству это на хрен не нужно, у них и так денег невпроворот. Кто-то из мелкоты промышляет, я имею в виду служащих, у кого доступ к информации есть.

– А когда ты фотографию забрала, в котором часу?

– В тот же день, около девяти.

– А ты знаешь, что Зинаида Григорьевна умерла?

– Как умерла, когда?

– Сразу же после того, как ты ушла.

– Такого не может быть. Когда я пришла, она спала, и когда уходила, она жива была, я слышала, как она ворочается и стонет. А потом к ней ведь еще медсестра приходила.

– Откуда ты знаешь про медсестру? – насторожилась Вероника.

– Я когда из квартиры вышла, у подъезда кто-то сидел, а я не хотела, чтобы меня видели. Поднялась на один пролет, там подоконник широкий, посидеть можно, и выход из подъезда виден. Вот я на этом подоконнике и сидела, курила и видела, как к Зинаиде Григорьевне медсестра пришла. Минут через десять вышла, потом села в машину и уехала. Между прочим, совсем другая была девушка, я имею в виду не та, что раньше приходила.

– А как же тебе удалось ее разглядеть? – удивилась Вероника.

– Очень просто, она на лестничной площадке пудреницу достала и посмотрелась в нее, шапочку свою поправила, и я сразу поняла, что это совсем другая девушка. Та была полненькая и невысокая, а эта – как жердь.

– Как же она-то тебя не заметила?

– Там, у подоконника, совсем темно было, а на лестничной площадке лампочка в сто ватт, вот вам и ответ. А вы мне верьте, насчет «Джек-пота» я правду вам сказала.

Вероника посмотрела на нее внимательным взглядом, а потом проговорила:

– Я тебе верю, но все же ты должна рассказать в милиции о том, что ты знаешь о махинациях с игровыми автоматами.

– Никуда я не пойду, – пробурчала Наташа, – а заставить не имеете права. Я лучше анонимку напишу, пусть разбираются как хотят, а меня в это дело не впутывают, я еще жить хочу.

– Ладно, пока оставим этот вопрос открытым. Вот тебе мой номер телефона, как только вспомнишь что-нибудь еще насчет Сухановых, сразу звони, – сказала Вероника.

– А зачем вам это нужно? Думаете, что та медсестра помогла Зинаиде Григорьевне умереть?

– Я смотрю, умная ты не по годам, – рявкнула Вероника. – Не суй свой нос куда не следует, сама же сказала, что жить хочешь, вот и не лезь.

– Ладно, прижму. Как только вспомню, сразу позвоню, обещаю.

Вероника прошла к двери и, остановившись в прихожей, задала Наташе вопрос:

– Игоря-то не жалко?

– Очень жалко, он очень хороший, настоящий.

– Что же тогда ты бросила его?

– Люди гибнут за металл, – пожала Наташа плечами и горько усмехнулась.

– Кстати, что делал джип возле дома Игоря?

– Это я попросила Вадика меня отвезти, но у подъезда бабки сидели, и я не могла пройти. Вадик не мог ждать, у него срочные дела были, поэтому он меня высадил и уехал, а я осталась и ждала, пока все уйдут.

– Как же ты все Вадику своему объяснила?

– Да наплела сто верст до небес. Если честно, он и не очень интересовался, у него одни баксы в голове.

– Ладно, до свидания еще раз, – и Вероника вышла из квартиры.

Когда она выехала на трассу, начал накрапывать дождь. Она задумалась и чуть не проскочила поворот, она резко взяла вправо, и тут ей навстречу выскочил «Ягуар». Ника до отказа вывернула руль, но избежать столкновения полностью не сумела. Удар был не очень сильным, вскользь, но «Ягуар» по мокрому асфальту понесло прямо на бетонное ограждение. Раздался грохот, и он остановился. Ника выскочила из машины и понеслась в его сторону. Она распахнула дверцу и заорала на сидящего за рулем мужика:

– Ты что, етит твою мать, совсем чокнутый? Куда прешь? Что ты виляешь, как баба на панели. Думаешь, раз в крутой тачке сидишь, значит, все можно? Эй, что с тобой? Ты живой?

– Живой, живой. Вот только что-то, по-моему, в ребрах хрустнуло.

– Хрустнуло? У тебя в мозгах что-то хрустнуло, – ярилась Ника.

Мужчина посмотрел на нее отрешенным взглядом и спросил:

– Ты откуда взялась?

– Ничего себе заявочки. Я откуда взялась? Откуда ты такой крутой? Не умеешь водить, не садись за руль. Я из-за тебя два ногтя сломала и машину помяла.

– Вроде машин-то совсем мало. Откуда ты свалилась на мою голову? Выскочила, как черт из табакерки.

– Нет, вы на него посмотрите, я же еще и виновата. Откуда надо, оттуда и свалилась. Вон, гляди, архаровцы летят, блюстители порядка. Мы как будем разбираться? Полюбовно, или протокол составлять?

– Не знаю, плохо мне. По-моему, ребра сломаны.

– Значит, протокол, чтоб тебя… времени и так нет, возись теперь.

Вероника обреченно махнула рукой и пошла к своей машине. Вся процедура заняла почти три часа. Мужчину с двумя сломанными ребрами и разбитым носом забрали в Институт Склифосовского. Он, охая и матерясь, залез в машину «Скорой помощи». На прощание он одарил Веронику таким взглядом, cловно она была виновата во всех смертных грехах человечества.

– Чокнутый какой-то, – заключила она и отправилась наконец домой.

Машине теперь, конечно, требовался ремонт, и ее это злило неимоверно.

– Говорил же Королев, надо застраховать машину, нет, уперлась как овца. Мол, я очень аккуратный водитель.

Хотя на самом деле Вероника была еще тот водитель. Она ездила так, как было удобно только ей. А гаишников доводила буквально до обморока, если кто-то из них имел несчастье связаться с ней. Буквально через пятнадцать минут они хватались за голову и готовы были сами заплатить, лишь бы она побыстрее уехала.

– Вот тебе и аккуратный, – продолжала ворчать Вероника, – и так денег кот наплакал, а тут еще ремонт влетит в копеечку. Е-мое, что вообще происходит? Прямо черная полоса какая-то.

В доме надрывался телефон, а Ника, как нарочно, не могла открыть дверь. Когда ей наконец это удалось, она кубарем влетела в комнату и схватила трубку, но из нее уже летели короткие гудки.

«Вдруг это Ромка?»

Она позвонила ему, и он сразу же ответил.

– Рома, ты мне не звонил только что?

– Нет, не успел, но собирался. Я хотел тебе сообщить, что сегодня приехать не сумею, у меня очень важные дела.

– Ты же хотел сегодня вечером что-то мне рассказать.

– Расскажу в следующий раз, мне некогда, Вероника, честное слово, не обижайся, я тебя целую. – И отключился.

– Похоже, сегодня не мой день, – пробормотала и пошла на кухню. – Есть хочется до обморока. Ведь я уехала без завтрака, потом эта авария.

Ника распахнула холодильник и, немного подумав, решила обойтись бутербродами и чаем. Готовить ничего не хотелось, сегодняшний «завтрак» напрочь отбил охоту к этому занятию. Она соорудила себе гору бутербродов, будто для целой роты солдат. И совершенно не беспокоясь, что может испортить свою фигуру, уселась в кресло перед телевизором. Литровую чашку с чаем она поставила рядом на журнальный столик. Только она запихнула в рот почти целый бутерброд с ветчиной и огурчиком, как опять зазвонил телефон. Вероника схватила трубку, но так как сказать что-либо была не в состоянии, то абонент на другом конце провода услышал «марсианский» язык.

– Угу, я… вам… ням… ую.

– Кто это? – раздался удивленный голос.

– Ща, ща, ой, все, вроде проглотила. Чуть не подавилась из-за тебя, привет. Ты откуда свалилась? Сто лет не звонила.

– Да я тебе домой уже сколько раз звонила, а два дня назад мне какая-то лахудра ответила: «Вероника здесь не живет, и сюда больше не звоните». Кто это там у тебя поселился?

– Новая пассия Королева, мы с ним разошлись.

– Я так и поняла. И ты теперь на даче живешь?

– Как видишь, живу. Юль, а ты когда приехала?

– Я месяц назад от своего свалила, задолбал он меня своей ревностью. «Где была, что пила, с кем трахалась?» Ни днем, ни ночью не было покоя. Я манатки в зубы и ноги сделала. Весь месяц под Владимиром пробыла, отдохнула супер.

– Ну и как мужик, ничего? – хихикнула Ника.

– Какой мужик?

– Как какой? Ты же сказала, что целый месяц под Владимиром пробыла, вот я и интересуюсь: ничего хоть мужик-то? – засмеялась Вероника.

– Опять твои приколы, Ника? Вечно ты хохмишь, прямо вся в меня пошла, – тоже захохотала Юлька. – Владимир – это город такой, там пансионат есть, супер. Вот я там и отдыхала двадцать четыре дня. Ну а что касается мужиков, то, конечно, были, там их хоть пруд пруди, и все, как обычно, «неженатые». Я тебе что звоню-то? Можно у тебя пожить недельку, мать в квартире ремонт затеяла, а у меня на краску аллергия, ты же знаешь.

– Нет проблем, Юль, приезжай, конечно. Только предупреждаю сразу, что готовить будешь сама, у меня сейчас со временем абсолютный швах. Я сижу исключительно на бутербродах или питаюсь в кафе. Хотела, правда, сегодня порадовать себя полусырой рыбкой на японский манер, да ничего не вышло, только бытовую травму заработала.

– Ладно, согласна, – тут же ответила Юля. – Так я прямо сейчас и приеду, хорошо?

– Давай, я дома, никуда не собираюсь сегодня.

Вероника опять поудобнее устроилась в кресле, подогнула под себя ноги и взяла следующий бутерброд. Она уже раскрыла рот, чтобы откусить, как опять раздался телефонный звонок. Клацнув зубами перед аппетитным кусочком ветчины и сглотнув голодную слюну, Ника взяла трубку.

– Ну и кто вам нужен? – прошипела она.

– Ник, это опять я. На каком километре поворот к твоему поселку? Я забыла, – проныла Юлия.

– На пятьдесят пятом, чтоб тебе икалось. Я из-за тебя сейчас скончаюсь от голода.

– Все, все, Никусенька, я уже бегу, уже лечу.

– Гляди, по дороге ноги не переломай и крылышки не растеряй, бежит, летит она, – проворчала Вероника и положила трубку.

Юлия примчалась уже через двадцать минут, на что Вероника удивленно спросила:

– Тебя что, на истребителе подбросили?

– Да я же тебе из Сертякина звонила, от своей бабки. Зашла на почту и звякнула. Я хотела у нее эту неделю пожить, но слушать ее воспоминания о молодых годах у меня просто сил нет. За неделю обязательно свихнусь. Тебе же известен ее бзик на этой почве. И потом, она по телевизору смотрит все сериалы подряд, а у меня от них чесотка начинается.

Юлька грохнула свою сумку с вещами на пол и пошла осматривать дом.

– Все по-прежнему, ничего не изменилось. А это что за явление? – показала она на Дуську, осторожно выглядывающую из-за двери.

– Это Дуська, мой ангел-хранитель, – улыбнулась Вероника. – Иди, Юль, вон в ту комнату, располагайся, я ее даже не открывала с тех пор, как приехала.

– Это же вроде ваша с Николаем спальня?

– Бывшая спальня, Юленька, бывшая, так что не стесняйся, топай. Я теперь вот в этой комнате живу, здесь тоже удобно, диван угловой, разложишь, в футбол можно играть. Так что мне хватает. Ты пока вещи распакуй, а я кофе сварю по новому рецепту. Потом мне тоже поможешь с моими тряпками разобраться, у меня три сумки в машине лежат, еще не вытащила.

– Очень хорошо, мне ваша спальня давно нравилась, теперь я сама в ней поживу. Слушай, а что за баба-то у Королева?

– Ой, Юля, не хочу я об этом говорить, ты уж уволь. Баба как баба, с руками, с ногами, ну и со всеми остальными причиндалами, я так думаю.

– Не сыпь мне соль на рану, так, что ли? – хохотнула Юлия.

– Никаких ран нет, успокойся, и соль мне не страшна. Я отнеслась к нашему разрыву очень спокойно, даже сама удивляюсь. В самый первый момент, конечно, растерялась, а потом ничего, даже полегчало. Давай мы с тобой договоримся сразу. Никаких разговоров на эту тему, иначе я тебя вышибу из дома.

– Как скажешь. Я твоего Королева всегда на дух не переносила и улыбалась в его присутствии, только чтобы не огорчать тебя. Мне бы век его не видеть, не то что говорить о нем. Так что, подруга, заметано мелкой строчкой, никаких разговоров. Я пошла устраиваться.

Только Юлия закончила с устройством и вышла из комнаты, Вероника тут же потащила ее в гараж, чтобы она помогла ей донести сумки. Когда они, пыхтя и чертыхаясь, несли сумки через двор, калитка открылась и вошел сосед Ники, Семен Степанович.

– Помочь, девчонки?

– Че спрашивать, ох? Хватай, дядя Сеня, и тащи, видишь, как мы свои молодые тела надрываем, – пыхтя и смеясь, пробормотала Юля.

С его помощью они благополучно втащили все в дом.

– У вас что же там, кирпичи? – вытирая пот, спросил Семен Степанович.

– Там все мое имущество в натуральную величину, – ответила Вероника.

– Я что зашел-то к тебе, Ника. Сегодня возле ворот твоих, гляжу, синие «Жигули» стоят. Сначала я не придал этому значения, а потом вижу, девица, высокая такая, через забор на дом смотрит. Я, конечно, на крыльцо вышел, поинтересовался, что нужно. А она мне: «Нет, нет, это я адресом ошиблась». Села в машину и уехала.

– А за рулем кто сидел? – побледневшими губами прошептала Вероника.

– В машине никого больше не было, это я точно видел. Сама и вела.

– Спасибо, Семен Степанович, наверное, правда адресом ошиблись, у меня знакомых на синих «Жигулях» вроде нет.

Вероника моментально вспотела и, чтобы скрыть свое замешательство, обратилась к Юлии:

– Давай сейчас же разберем эти чертовы сумки, а то, если я оставлю это на потом, «потом» наступит только в следующем году.

Она тут же начала расстегивать первую попавшуюся сумку и вытряхивать оттуда вещи прямо на пол.

– Эй, ты что делаешь? Кто же на пол бросает? Места больше не нашлось? – возмущенно заорала Юля.

Вероника растерянно посмотрела на кучу вещей и, схватив их в охапку, плюхнула на диван.

– Юль, разбери, пожалуйста, у меня что-то настроения нет.

– Давай топай тогда отсюда, не мешайся, но с условием.

– С каким? – насторожилась Ника.

– Ужин готовишь ты, – выпалила подруга.

– У нас же договор, – попробовала отвертеться Вероника.

– В договоре не было статьи об эксплуатации меня в качестве горничной, которая обязана возиться с твоим барахлом, – тут же парировала Юлия и показала Нике язык.

– Ну и помело, – протянула та, но на кухню все же поплелась.

Но вдруг резко остановилась у порога и вернулась в комнату. Она начала разбрасывать вещи, пытаясь найти папку.

– Потеряла что? – поинтересовалась подруга.

– Да, Юль, увидишь черную папку, принеси мне ее на кухню.

– Хорошо, принесу, делов-то. Я уж думала, ты бриллиант в сто карат потеряла, вон как все расшвыряла.

– Да нет, папка чужая, боюсь потерять, – тут же нашлась что ответить Ника.

Папку Юлия нашла во второй сумке и принесла ее Веронике. Когда она пошла продолжать начатое, Вероника тихонько поднялась на второй этаж дома и запихнула папку под копию репродукции «Утро в сосновом лесу», которая висела на стене.

«Береженого бог бережет, – подумала она, вспомнив про синие «Жигули». – Нужно побыстрее от нее избавиться. Завтра поеду к Софье Павловне в больницу и посоветуюсь, что мне с этой папкой делать».

Глава 25

Вероника проснулась оттого, что Дуся стаскивала с нее простыню и пронзительно визжала. Голова была такой тяжелой, что она не могла приподнять ее с подушки. В горле першило, а из глаз лились слезы.

– Что это за запах, Дуся? – прохрипела Ника, ощутив, что голос куда-то пропал.

Когда до нее дошло, что в доме нестерпимо пахнет газом, она тут же вскочила с постели и чуть не упала от головокружения. Увидела, как Дуська мечется от нее к двери и обратно. В зубах она держала орущего котенка. Ника подбежала и распахнула дверь настежь. Потом у нее в голове мелькнуло: «Юлька!» – и она быстрее пули бросилась в спальню.

Юля разметала волосы по подушке и, видимо, была без сознания. Ника схватила ее в охапку и потащила к окну. Как нарочно, шпингалет никак не хотел открываться, и Ника, не долго думая, схватила стул и запустила им в окно. Посыпались стекла, и окно наконец раскрылось. Ника положила подругу на подоконник и, схватив ее за ноги, перевернула и опрокинула наружу. Следом выскочила сама, но потом вернулась тем же манером, схватила со стула первую попавшуюся тряпку и зажала ею рот и нос. Перепрыгивая сразу через две ступеньки и почти ничего не видя от застилающих глаза слез, понеслась на второй этаж. Выхватив из-под картины папку, она кубарем слетела по лестнице вниз и, быстро распахнув свой шкаф, схватила шкатулку и Юлькину сумочку с документами и деньгами.

Она выбежала во двор, подскочила к окну, чтобы оттащить Юлю от стены дома, но та уже пришла в себя и ползала на четвереньках, издавая надрывные звуки. Ее просто выворачивало наизнанку от рвоты. Только Вероника наклонилась над Юлей, чтобы помочь ей подняться, как раздался оглушительный взрыв. Взрывная волна была настолько сильной, что девушки отлетели метра на три. Приземлились они на клумбу, что значительно смягчило удар. Юля оказалась верхом на ней и, недоуменно таращась на разлетевшиеся во все стороны обломки, пробормотала:

– Ну, блин, ваще! Это что, фейерверк в честь моего приезда?

Вероника сбросила с себя подругу и села рядом с ней. Потом она посмотрела на свои руки и увидела, что держит Юлькины ажурные трусики, ими-то она и зажимала рот и нос, пока металась по дому. Она нервно хихикнула и посмотрела на Юлю. Та тоже уставилась на нее во все глаза. Ника опять хихикнула. Следом за ней всхлипнула Юлька. Потом, одновременно сообразив, что чудом остались живы, они вдруг начали хохотать так, что обе завалились на клумбу.

Буквально через десять минут после взрыва к дому уже торопилась толпа народа. Семен Степанович в одном исподнем подбежал к девушкам и испуганно прокричал:

– Живы, девчонки? Слава тебе господи! – Видя, что они на него не реагируют и продолжают смеяться, он забормотал, прыгая вокруг них в своих подштанниках: – Это ничего, это нервное, шок, сейчас приедет «Скорая», и все будет хорошо.

Когда девушки успокоились, он спросил:

– Вероника, что случилось? Что за бомбардировка? У меня окна вместе с рамами вынесло.

– Что-то с газом, – пробормотала она, вытирая слезы от смеха.

– Матерь божья, как же вы не задохнулись? Ведь спали же.

– Дуська разбудила, если бы не она…

Раздался вой пожарной сирены, и к дому подъехало сразу три машины, следом за ними подкатили милиция и «Скорая помощь». Пожар затушили очень быстро, хотя огонь и успел распространиться по всему дому. И разрушения были очень значительные. Окна вылетели вместе с рамами, двери тоже отсутствовали. Второй этаж обвалился на первый. Правда, почему-то уцелела крыша. От кухни остались одни руины, и только холодильник странным образом стоял целый и невредимый.

Врачи начали ощупывать и осматривать девушек, и те, совершенно безучастные к происходящему, давали вертеть себя как кукол. Доктора решили, что их обязательно нужно обследовать на предмет отравления, травм и шокового состояния. Девушек периодически рвало, то одну, то другую. Хотели отправить обеих в районную больницу, но Юлька вдруг проявила необыкновенное упорство и настояла, чтобы их отвезли в Москву.

– Мы москвички, имеем страховые полисы и ни в какую местную богадельню не поедем.

Аргумент был в пользу девушек, поэтому их уложили на носилки и напялили на лица маски от кислородных подушек. Водитель «Скорой помощи» включил сирену, и она понеслась на предельной скорости в сторону города. По воле случая девушек привезли в Институт Склифосовского. У Вероники снова начался приступ истерического смеха, когда она, выйдя из машины, поняла, куда попала. Врачи приняли это за запоздалую реакцию организма на стресс и торопливо повели девушек в приемный покой.

Как только их определили в палату, почти моментально начались хождения по мукам. Кровь, моча, уколы, капельницы, клизмы, рентгены и прочая дребедень. К вечеру их так измотали, что им уже ничего не хотелось, кроме как побыстрее отсюда свалить, прямо голышом, несмотря на то что обе были сплошь в ранах, царапинах и синяках. В шесть часов вечера в палату влетел Николай и прямо с порога заорал:

– Вероника, что произошло? Мне звонят на работу из милиции и сообщают, что дом в руинах, а жена в больнице. Объясни, в чем дело?

Ника поморщилась, как от зубной боли, и процедила сквозь зубы:

– Королев, не нужно так кричать, здесь есть тяжелобольные. Дом взорвался, утечка газа. Со мной все в порядке, как видишь, жива и почти здорова.

Николай обвел взглядом палату и вдруг увидел Юлю.

– А ты что здесь делаешь? – вытаращив глаза, спросил он.

– Не видишь, мочу собираю? – и Юлька, пряча улыбку, показала на баночку, стоящую у кровати.

Он глупо уставился на баночку и нервно улыбнулся.

– Дурдом на выезде, – пробормотал он, ничего не понимая. Потом, спохватившись, спросил: – Ника, а как же документы? Наверное, все сгорело?

– Николай, ты же прекрасно знаешь, что я всегда держу паспорт и страховой полис вместе с правами в бардачке машины. А остальные, ну там загранпаспорт и другие важные документы, я сложила в шкатулку, вместе с цацками. Так вот шкатулку, вместе со своей и Юлькиной задницей я вынести успела.

– Ну, слава богу, а то я уж думал… – То, что он подумал, Николай не договорил. – Вероника, вот здесь я тебе фрукты принес. Ешь, поправляйся, завтра я приеду снова, а сейчас поеду, посмотрю, что там с домом. Когда ты полностью придешь в себя, ты мне все объяснишь, а сейчас не буду тебя больше утомлять. До свидания, Юлия, удачи тебе в сборе мочи.

– Спасибо, дорогой, постараюсь план по сбору перевыполнить, – шпилькой на шпильку ехидно ответила девушка.

@INT-20 = На следующий день, уже с шести утра их мучения начались с того, что медсестра вошла в палату и гаркнула:

– У кого утренняя моча, подъем. Быстренько в туалет, емкости наполнили. Потом шагом марш в палату, градуснички поставили, температурку измерили, а через десять минут ко мне на пост, давление мерить.

– Прямо не больница, а казарма, ать, два, время пошло, – простонала Юлька.

Она взяла бутылочку для мочи и, посмотрев на нее обалдевшим взглядом, возмутилась:

– Я что, снайпер, чтобы в такое узкое горлышко попасть? Вчера баночки были, а это что?

Медсестра добродушно захохотала и посоветовала:

– А ты в мужское отделение сходи, они эту задачу без проблем решают, может, и тебе помогут.

– Ага, и потом мне объявят: анализ мочи показал, что я импотент, приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

Грудь медсестры заколыхалась от смеха.

– Ох, веселая ты девка, люблю таких. Ладно, сейчас на банку поменяю.

– Вот спасибо, и нам бы с подружкой еще халатики приличные, а то дали рванье, да еще с бинтами вместо завязок.

– А это уже не ко мне, это к сестре-хозяйке вопрос. Скажу по секрету, решить его можно.

Дальше все пошло своим чередом. После несъедобного завтрака пришли врачи на обход. После обхода в палату впорхнула медсестра с металлическим подносом, на котором в рядок были уложены шприцы.

– Так, девочки, на животики легли, попочки оголили, сейчас я вам укольчики поставлю.

После этой болезненной процедуры Вероника, кряхтя и охая, перевернулась на спину и простонала:

– Одуреть можно, сколько нам уже уколов впороли за сутки. Вчера три раза по четыре и сегодня опять четыре. У меня уже задница из плоскогорья в бугристую местность превратилась.

В это время в палату, точно тайфун, влетела мать Юлии.

– Девочки, миленькие, что произошло? Что с вами случилось? Юленька, доченька, как же так? Ведь ты сказала, что поедешь к бабушке. Как ты оказалась на даче у Вероники?

– Мам, на такое количество вопросов может ответить только кроссвордоман, – промямлила Юлия. – Ну и поехала, давно не виделись, соскучилась. Что удивительного?

– Что же там произошло? – утирая слезы, прорыдала женщина.

– Что бы ни произошло, это уже не имеет значения. Главное, мы живы, а остальное суета, – поглаживая мать по руке, проговорила Юля. – Мам, успокойся. Посмотри на меня, видишь, я здорова как лошадь. Чего плакать-то?

Надежда Ивановна вытерла слезы, трубно высморкалась и сразу же принялась за дело.

– Вот, девочки, я вам тут курочку пожарила с картошечкой, салатик накрошила и селедочку разделала. Там в сумке фрукты и соки лежат. В другой сумке халаты, тапочки и сменное белье. Там же туалетные принадлежности. Господи, какие же вы бледненькие, давайте кушайте. Я уж не буду у вас задерживаться, коли все нормально, а то я с работы отпросилась. Вечерком забегу снова.

Она поцеловала их и так же стремительно, как и вошла, выскочила из палаты. Юлька тут же, потирая руки, залезла в сумку и вытащила пластмассовый контейнер с курицей и картошкой.

– О, как здорово, еще тепленькая. Давай, подруга, наваливайся, а то от местной жратвы ноги протянем. Видала, как кормят? Прямо ресторан «Астория».

Девушки с аппетитом принялись за еду и вдруг услышали глубокий вздох, который доносился с койки у окна.

– Баба Маш, давай с нами кушать, а то я смотрю, вы и на завтрак не ходили, – предложила Юля.

– Спасибо, деточка, что-то не хочется, мне бы врача позвать, сердце, кажется, прихватило.

Юля тут же подскочила, как ужаленная, и схватила свою сумку.

– Баба Маш, вот, выпей лекарство, пока мы за врачом сбегаем. Очень хорошее, от сердечных приступов. Я его все время в сумке держу, так, на всякий случай.

Она подлетела к бабуле и, запихнув ей таблетку в рот, помогла запить водой.

Пока Юля врачевала старушку, Вероника уже сбегала за доктором. Тот стремительно вошел в палату и, подойдя к бабуле, спросил:

– Что беспокоит, Марья Филипповна?

– Да уже вроде ничего, сынок. Вон Юлечка лекарство дала, вмиг отпустило.

– Да? Что за лекарство вы дали, Юлия Андреевна?

– Вот посмотрите, – та протянула доктору упаковку.

– Да, действительно хорошее, – дал заключение врач и удалился из палаты.

Девушки смолотили все, что было в контейнере, сверху приправили фруктами и залили соком. И уже сытые, как кошки после сметаны, улеглись на постель.

– Нужно будет к Софье Павловне сходить немного погодя, когда все обходы закончатся. Она в токсикологии лежит, на втором этаже этого же корпуса, я уже узнавала, – проговорила Вероника, а потом добавила: – И еще кое-кого навестить хочу.

– Это кого же? – удивилась Юлия.

– Да есть здесь один травмированный, со сломанными ребрами.

– Знакомый, что ли?

– Ага, знакомый. На дороге познакомились, его «Ягуар» с моей «десяткой».

– Неужели ДТП?

– Оно самое, – тяжело вздохнула Вероника.

– А ты мне ничего не говорила.

– Когда говорить-то было? Мы с тобой полночи о твоих мужиках проболтали, а потом взорвались.

Вероника поднялась с постели, натянула халат и пошла к двери.

– Ты куда это собралась?

– На кудыкину гору. Юль, можно без глупых вопросов? В туалет я, пописать захотела. Можно?

– Топай, топай, не расплескай по дороге. А я вот, наверное, всю мочу на анализы раздала, в туалет совсем не хочется.

– А тебя никто и не зовет, – засмеялась Вероника.

Когда Вероника вернулась от гинеколога, Юля ей сказала:

– А тебе тут опять приходили укол делать. Только я сказала, что ты сейчас в туалете. Обещали попозже прийти.

– Какой еще укол? Они что, совсем здесь офонарели? – взвилась Вероника и выскочила из палаты. Она как фурия подлетела к медсестре и зашипела: – У меня уже вся задница в шишках и буграх.

– Возьмите в холодильнике грелку со льдом и приложите к больному месту, – спокойно ответила та.

– Дашенька, если вы каждый час будете приходить ко мне со шприцем, то мне никакая грелка не поможет.