Текст книги "Леночка, или Анна Каренина наших дней"

Глава 17 Школа – это серьезно

Поездка в Москву удалась. Люба отпустила Ирочку, которая была в первый раз в столице и смотрела на все широко раскрытыми глазами, крепко держась за руку старшей сестры, как будто, если она отпустит ее хоть на минуту, то сразу потеряется в этом огромном городе с бесконечными потоками машин и людей на улицах.

– Как хорошо, что у них теперь есть телефон в доме, мы будем перезваниваться с Ирочкой, возможно, со временем я приглашу ее к нам с мамой в гости. А пока будем хотя бы разговаривать почаще, она молчунья вся в папу. – Леночке было приятно, что ребята из ее класса признали в Ирочке сестру их учительницы и заметили сходство. И вот каникулы закончились, ребята пришли в класс, все за исключением троих, двое из которых были больны. А вот почему Павел не пришел в школу после каникул?

Леночка решила позвонить домой родителям Павла, чтобы узнать о его самочувствии. К телефону подошла мама – Людмила Анатольевна. Она сказала Лене, вернее Елене Николаевне, что завтра зайдет в школу сама и поговорит с Еленой Николаевной лично.

На следующий день в условленное время дверь в пустой класс отворилась и вошла Людмила Синегорова, мама Павла. Это была молодая женщина лет тридцати шести, с глазами золотисто-чайного цвета, довольно миловидная блондинка.

– Так вот на кого он похож, – отметила про себя Леночка. Она предложила Людмиле Анатольевне присесть за первую парту, напротив ее учительского стола.

Людмила Анатольевна тихо села. Возникло затянувшееся молчание, которое прервала Елена, Елена Николаевна:

– Что с Павлом? Он не был на Новогоднем Огоньке, не поехал с классом в Москву. Он болен? Что с ним? —

На что Людмила Анатольевна с грустью ответила:

– Хотела бы и я знать, что с ним… И она протянула Елене блокнот, та раскрыла и увидела написанный мелким почерком текст. Это были стихи и еще рисунки на которых она узнала себя, свое лицо, фигуру, улыбку, прическу.

– Почитайте. – сказала Людмила Анатольевна.

Лена молча прочла несколько стихов, затем встала из-за стола и подошла к окну, за которым уже начало темнеть.

– Так что с ним, Елена Николаевна? – адресовала свой вопрос мама Павла, глядя в спину учительницы. Лена повернулась и посмотрев в глаза матери Павла, ответила:

– Я не знаю, что мне Вам ответить и как матери, и как женщине. Я и сама не в состоянии все это понять. Да, он мой ученик и признаюсь, – лучший ученик. Ваш сын хороший, умный человек. Вас можно поздравить с таким сыном, но клянусь Вам, я не давала ему ни малейшего повода, мы разговаривали о жизни, о истории, о ситуации в стране. —

– Да, Ваши знания пошли ему во вред, он постоянно спорит с папой, с тех пор, как Вы пришли в эту школу и стали классным руководителем, сына просто подменили. Он приходит, закрывается у себя в комнате и постоянно молчит с нами, а если и говорит, то старается все время критиковать нас, наши жизненные взгляды, статьи в газете отца. —

– Она говорит так, будто это их личная газета, а не городская, – отметила про себя Лена.

– Ваш сын взрослеет, становится личностью. Вполне возможно, что у него устанавливается свой взгляд на вещи, которые раньше он принимал от вас целиком, без раздумий. —

Людмила Анатольевна резко поднялась со своего места.

– Я знаю только одно, что мы теряем своего сына, он на глазах становится чужим нам человеком, вернее, мы становимся для него чужими. – С этими словами она взяла блокнот со стихами и рисунками сына и не попрощавшись, вышла из класса.

На следующий день Павел пришел в школу. Лена не стала спрашивать у него почему и на каком основании он пропустил начало третьей четверти последнего выпускного класса. На уроке он все так же смотрел на нее, но больше не брал слова и все время молчал.

И лишь на следующий день он подошел к Елене после уроков и в опустевшем школьном коридоре сказал:

– Я знаю, что моя мать была у Вас. Я прошу не верить в то, что она могла Вам наговорить. Поэтому скажу Вам прямо:

– Я люблю Вас, Елена Николаевна и я добьюсь Вас. – Он развернулся и ушел, а Елена стояла какое-то время не шевелясь, не в состоянии сдвинуться с места.

На следующий день в школу пришел отец Павла и под каким-то благовидным предлогом забрал документы сына для перевода в московскую школу, где раньше до их приезда в Вологжанск учился Павел. В Москве он будет жить с бабушкой в их московской квартире, а затем будет поступать в МГУ или МГИМО. Больше он ничего не сказал. Документы были выданы и отец Павла покинул школу. Но это был еще не конец, по школе поползли слухи один страшнее другого и что самое ужасное, слухи были не только среди учителей, сплетничала вся школа, во главе с Виттой Макаровой, которая не могла простить ухода Павла из школы. Конечно, она сама несколько раз видела своими глазами, как он провожал Елену домой. Ясно дело, никто замуж не взял, за школьников принялась…

А потом появился грязный пасквиль из областной газетенки с прямыми намеками на морально-неустойчивых потомственных учителей, которым не место в школе. Намеки были даже в адрес покойного папы. И как только можно обливать грязью умершего человека, который за свою жизнь никому не сделал ничего плохого, глаза Леночки наполнились слезами и такой болью за отца… – Вот они, эти крысы, вылезают из своих подвалов, чтобы укусить, пусть уже и умершего человека, чтобы опорочить память о нем, а главное, чтобы сделать побольнее его близким. —

Лена была в полной растерянности, она впервые почувствовала, что ей действительно не на кого опереться. С такими горькими мыслями она вошла в подъезд своего дома и лицом к лицу столкнулась с молодым мужчиной, который поздоровался с ней, назвав ее имя. Лена подняла глаза и при тусклом освещении подъезда их старого дома, узнала Алексея, племянника Ольги Семеновны, который теперь работает главным инженером в их ЖЭКе.

Лена поздоровалась в ответ и тут у пакета с тетрадями оторвалась ручка и он упал прямо под ноги Алексею. Тетради чуть не рассыпались на грязном от растаявшего снега полу подъезда. Алексей помог поднять пакет и смущенно глядя в глаза Леночке, спросил чем он может еще помочь их семье? В ЖЭК завезли новые газовые плиты и он распорядится, чтобы им установили новую плиту. Он поинтересовался когда Лена будет дома, чтобы рабочие могли ее установить в их квартире.

– Завтра я весь день свободна. Приходите утром. – ответила Леночка, заходя в лифт.

Утром следующего дня пришли рабочие и установили новую плиту, а заодно и вынесли старую. После их ухода раздался звонок в дверь. Лена открыла. На пороге стоял Алексей, он попросил разрешения войти и посмотреть, как рабочие установили плиту на кухне. Посмотрев и удостоверившись, что все в порядке, Алексей спросил, как чувствует себя Надежда Борисовна.

– Надо же, он помнит имя отчество мамы… – Лену тронуло такое внимание и она предложила выпить чаю, чтобы проверить плиту в действии. Алексей согласился. Лена указала ему на стул, он присел, а она тем временем включила газовую конфорку. Все было прекрасно, плита блестела и поражала своей первозданной белизной. – Великолепная духовка в которой, наверняка, поместится целый гусь. – подумала Леночка.

От конфет и печенья Алексей отказался. Лена спросила, как чувствует себя его тетя Ольга Семеновна. Спросила просто из вежливости и чтобы заполнить затянувшуюся паузу. На что Алексей ответил, что не видел тетку с похорон своей матери. Тут Лена совсем растерялась, она и не знала, а вернее, и не могла знать, что мать Алексея, сестра Ольги Семеновны, умерла два месяца назад и Алексей остался один. Отца он давно потерял, его убили в Афгане, так что он теперь круглый сирота, что, конечно, не так уж и страшно в двадцать пять лет. Лена почувствовала себя виноватой перед этим, в общем-то, неплохим парнем, робко отпивающим чай из чашки. Она проводила его до дверей, они распрощались и он ушел.

– Как хорошо, что мамы не было дома, иначе его визит затянулся бы надолго. – Тут пришла мама с работы, увидела новую плиту от которой пришла в восторг. Лена не стала рассказывать ей кому они обязаны появлению этой покрытой белоснежной эмалью красавицы. Они поужинали и разошлись по своим комнатам. Лена вспомнила об Алексее и его робких и застенчивых взглядах на нее. – Зря я так наезжала на него, это все из-за его тетки, с которой он, вероятно, и не общается вовсе… И почему я ее так невзлюбила? – подумала Леночка засыпая.

Утром следующего дня АЭС попросила ее зайти к ней после уроков. Когда Лена вошла в кабинет директора школы, было ясно насколько неприятен для АЭС предстоящий разговор с Леной. Подойдя к ней и взяв ее за руку, АЭС или Александра Эдуардовна Стрельникова, глядя в глаза Лены сказала:

– Я настолько возмущена сплетнями в коллективе, причем исходящими даже от учениц старших классов, что у меня нет слов, чтобы выразить свое негодование. А тут еще и статейка в областной газете, но грязи она размазала вокруг достаточно. Я просто хочу, чтобы ты знала, я не верю ни одному слову из этой грязной заказной писанины, порочащей память твоего отца. О какой второй семье идет речь? За такое надо подавать в суд! —

Лена слушала молча, затем произнесла:

– Спасибо, Александра Эдуардовна, но дело в том, что у моего покойного отца есть дочь, моя сестра. Я только недавно узнала об этом, но даже такая, прямо скажу, не совсем ожидаемая для меня новость, не изменила моего отношения к папе. А его дочь, мою сестру я полюбила всем сердцем и ни от кого прятать ее не собираюсь. Я уйду из школы, найду другую работу. —

Лена посмотрела на АЭС. Она сидела за своим столом, прикрыв лицо ладонью. Чувствовалось, что ей трудно продолжить этот разговор, наконец, она подняла глаза на Лену и сказала:

– Нет, я не отпущу тебя, пройдет время, все уляжется и забудется. Не торопись, Лена, в жизни бывает и похуже. – И они распрощались.

Придя домой в стены своей квартиры, своей комнаты, в которой все еще стояла ненавистная «кушетка роста», так как денег на новый диван все время не хватало, Лена всерьез задумалась о своей неудавшейся личной жизни.

Вдруг в квартире раздался телефонный звонок. Звонил Алексей и, видимо, набравшись смелости, прямо сразу и без вокруг да около, пригласил Лену сходить куда-нибудь в эти выходные. И она согласилась. Они договорились встретиться в воскресенье в 14 часов в центре города. Воскресенье было завтра.

Лена с утра воскресенья хотела перезвонить Алексею, чтобы отменить встречу. – В самом деле зачем? И дело даже не в его кровном родстве с Ольгой Семеновной, просто зачем встречаться? Не надо пустых встреч, пустой траты времени. Лучше она посмотрит телевизор, того же « Графа Монте-Кристо» с Жаном Маре. Или, наконец, попробует себя в новом деле – сошьет на лето платье. Учительница труда Елизавета Ивановна обещала помочь и дала заграничную «Бурду» с выкройками. А тканей у мамы много. Она всю жизнь мечтала научиться шить, они с папой даже купили машинку «Чайка», но школа совсем не оставляла свободного времени для мамы, а летом все время забирал их сад-огород в деревне. Но зато у них были фрукты, овощи и заготовки на зиму, которые делал, в основном, папа. Он мыл, резал, варил, солил, закатывал банки крышками. Он берег мамины руки, а сам делал все как-то ловко и весело, и даже напевал иногда своим «оперным» баритоном. У него несомненно был от природы голос и если бы он им серьезно занимался, то мог бы даже стать певцом, так говорила мама. – А Леночка хоть и просила спеть для нее что-то, тем самым только смущала папу, он сразу умолкал со словами:

– Нет, сударыня, я не хочу оскорблять Ваш слух и чувства своими несовершенствами. – Так ничего и серьезно не спел для нее.

– 22 апреля – годовщина смерти папы, надо накопить денег на памятник ему, но на скромные учительские деньги, это очень трудно, а еще хочется что-то сделать приятное для Ирочки. Купить ей что-то… Вот поэтому я и должна научиться шить, для себя и для Ирочки. В «Бурде» есть очень хорошие выкройки для девочки ее возраста. Пожалуй и начну с Ирочки и подарю ей платье к 8 марта. – размышляла Лена.

– И зачем я согласилась встретиться с Алексеем? Неудобно перезванивать, откладывать встречу на потом. Схожу разок, он помог нам с папой и с ремонтом… все же нельзя не признать, что он человек деликатный, как он помог на похоронах… тихо, без суеты, без ожидания благодарности. А потом ушел так же тихо и не пошел на поминки в кафе, не хотел дополнительных трат, наверное. Схожу и обязательно поблагодарю за все, ну и все собственно, ничего со мной не случиться. —

Леночка оделась просто, по-будничному: в свитерок и брюки, никакой косметики. На улице была предмартовская оттепель, хмурое серое небо, а после полудня оно как-то раскрылось и появилось солнышко, веселое, весеннее. Легкий ветерок обдувал бледное лицо Леночки, играя светлыми прядками волос, выбившихся из-под беретки. Беретка была нежно-голубая, связанная мамиными руками, из воротника куртки был виден голубой шелковый шарфик, вокруг тонкой Леночкиной шейки. Проходя мимо витрин и глядя на свое отражение, Леночка отметила про себя:

– Нет, совсем я не похожа на классного руководителя. Может поэтому старшеклассники, особенно девочки, воспринимают меня как свою сверстницу, а некоторые даже ревнуют к парням. —

Невольно вспомнилась Витта Макарова и ее колючие взгляды, переводимые с нее на Павла Синегорова и обратно. Глаза у Витты в такие моменты были очень недобрые. – Видимо, это подростковая ревность и послужила пищей для сплетен в классе, а затем пошло и по всей школе, переползая в семьи, как плесень, захватывая все вокруг. Было бы мне лет сорок, никому бы и в голову не пришло подобное или была бы я замужем… – Незаметно для себя Лена получила укол в сердце. – Да, двадцать три года ей исполнилось месяц назад… и что? Они попили чай с мамой. Коллеги поздравили и тоже попили чай с тортом в учительской. – О дате своего дня рождения Лена строго-настрого запретила распространяться, чтобы в классе никто не знал.

И вот подходя к условленному месту встречи, у памятника в центре города, Лена еще издалека увидела высокую, худощавую фигуру Алексея. В руках он что-то держал, видимо цветы. Когда она подошла к нему, Алексей смущенно протянул ей желтые нарциссы, извинившись, что не было белых. В голове у Лены мелькнуло: – Желтый цвет– признак измены и откуда у парня, подобному Алексею, такие познания барышень 19 века… – Приняв цветы и поблагодарив, она сказала, что любит желтый цвет, цвет солнышка.

С минуту постояв, Алексей все также смущенно спросил, куда Леночке хотелось бы пойти: в кафе, кино или погулять? Лена выбрала – погулять. Кафе, все сплошь кооперативные с нереальными ценами, а для кино погода слишком хорошая. Солнце – это такая редкость в их краях. И они пошли вдвоем вдоль городского парка. Лена почему-то вспомнила свои поездки в Крым на Черное море. Оказалось, что Алексей там ни разу не был и никогда не видел моря.

– Только в кино. – смущенно улыбнувшись, добавил он. Леночке стало как-то стыдно, что она жила так беззаботно и несмотря на тяжелые времена в стране, родители все же отправляли ее на курорты в студенческие годы и лишь в прошлом году она не ездила отдыхать из-за смерти папы. Все накопленные деньги пошли на похороны. А Алексея растила одна мама, а теперь и ее нет.

– И все же у нас есть общее, – про себя подумала Леночка – мы оба с разницей в полгода потеряли родителей. – Повисла неловкая пауза, Алексей был молчалив, а Леночка не знала о чем с ним можно продолжать беседу. Алексей заговорил первым: – Здесь неподалеку мой дом, может зайдем попить чаю? Вы, наверное, замерзли, Лена? – спросил он, первый раз заглянув к ней в глаза. Сама не зная почему, она согласилась. Дом был и вправду неподалеку, в центре города. Лену это немного удивило. Дом был добротный, хоть и 60-х годов постройки. Кирпичный, с большими окнами и эркерами. Лена обратила внимание, что во дворе многие здоровались с Алексеем, кто-то из далека кивал, кто-то подходил и протягивал руку для рукопожатия, но больше всего и охотнее, как показалось Леночке, с ним здоровались местные старушки. – Видимо, они дружили с его мамой, – подумалось Леночке. Одна из них встала с лавочки и переваливаясь с боку на бок, опираясь на палку, подошла к ним, заглядывая в лицо Леночке со словами:

– Леш, милок, зашел бы ты ко мне, посмотреть утюг. – На что, вконец смутившийся от такой открытой простоты бабушки, Алексей ответил:

– Зайду, баба Вера, немного позднее, – добавил он, еще более смутившись.

Алексей жил на четвертом этаже, но они поднялись пешком, не воспользовавшись лифтом, около которого на первом этаже сидела пожилая дворничиха, она же консьержка, она же лифтер. Дворничиха внимательно окинула взглядом Леночку, но в отличии от старушек во дворе, ее лицо было непроницаемо-суровым.

И вот Алексей открыл дверь квартиры и Лена вошла в длинную и довольно просторную прихожую, на стене которой был подвешен велосипед, а в углу стояли лыжи. Алексей помог повесить на вешалку куртку Леночки, дал ей тапочки, которые ей были великоваты и несколько смущаясь произнес:

– Извините за беспорядок. Я затеял ремонт и вот все никак не закончу. – Лена зашла в ванную помыть руки, она всегда так делала после улицы, Алексей последовал ее примеру. Затем он пошел на кухню, поставил чайник на плиту, достал что-то из холодильника, стал резать хлеб, колбасу.

– Он, видимо, проголодался. – догадалась Леночка.

– Лена, хотите глазунью? – спросил Алексей, дома он вел себя более уверенно, даже повеселел. Лена согласно кивнула. Ей что-то тоже вдруг захотелось яичницы, которая так аппетитно шкварчала на сковороде. Сковорода была большая и Алексей разбил штук восемь яиц. Лена улыбнулась, глядя на его долговязую и по-мальчишески худощавую фигуру: – Холестерин и ожирение ему не грозит, да и мне немножко можно.– К глазунье прилагалась колбаса, порезанная кружочками руками Алексея, а также соленые огурчики. Чайник уже вскипел. Они уселись вдвоем за небольшим кухонным столом. Алексей, взяв сковороду, положил на тарелку Леночки приличный кусок ароматной глазуньи, а оставшуюся часть – себе. И они начали есть, закусывая хрустящими солеными огурчиками.

– Вкусно, – Леночка с наслаждением попробовала кусочек, – а у меня не получается как у вас, у меня желток или растекается, или сырой остается.– Алексей улыбнулся в ответ: – К сожалению, кроме глазуньи я ничего не умею, только если картошку пожарить.-

Вдруг в дверь позвонили. Алексей пошел открывать и вскоре вернулся с утюгом в руках.

– Это баба Вера, она живет напротив. У нас с мамой ведь нет никого, ну кроме тети Оли. – Он помолчал. – Родственников отца я никогда не видел. Вот так. —

– У меня тоже никого из близких родственников нет. Со стороны папы только его троюродная сестра тетя Настя и ее дочка Нина, а у мамы родственники в Сибири. – сказала Леночка, а про себя: – А как же Ирочка? —

– Пойдемте в мою комнату. – И Алексей увел ее с кухни.

Квартира была двухкомнатной, в большой комнате раньше жила его мама, а сам Алексей жил в маленькой комнате метров 13—14, где все было заполнено книгами и моделями самолетов, вертолетов, кораблей. Все это было собрано руками самого Алексея, когда он учился еще в школе. На стенах висели дипломы, почетные грамоты, на стеллажах стояли кубки. Лена прочитала висевшую на стене грамоту: – За выдающиеся успехи в освоении авиамоделирования награждается ученик 7 «Б» класса Крылов Алексей. —

– Ваша фамилия Крылов! Как символично… в авиакружке занимается Крылов! – Лена с улыбкой посмотрела на Алексея. – А моя фамилия Крылевская… – и она почему-то тихо засмеялась. А Алексей смотрел на нее с такой счастливой улыбкой, что Леночка, заметив это, сразу посерьезнела.

– Это мама мои дипломы развешивала. Вот хочу сделать ремонт и в комнатах, но… – он помедлил, – все никак не могу, мне кажется, что я сотру память о ней… На кухне уже сделал, сейчас перейду на коридор и ванную, а вот на комнаты никак руки не поднимаются. —

Лена опустила глаза, вспомнив о папе: – Как она его понимает… – и лишь грустно вздохнула – Да… —

Поблагодарив за ужин, Лена стала собираться домой. Алексей помог ей одеться. Незаметно, всего за полчаса неспешным шагом, они подошли к ее дому, поднялись на лифте на 7 этаж. На прощание, прежде чем открыть дверь квартиры, Лена протянула свою руку Алексею и он нежно пожал ее. Войдя в квартиру и закрыв за собой дверь, она с минуту постояла около порога. Услышав, как заработал лифт, быстро скинула куртку и обувь, тихонько, не зажигая свет, подошла к окну своей комнаты и увидела Алексея, выходящего из подъезда. Он остановился и подняв голову, посмотрел на ее окно. Лена стояла за занавеской, свет был погашен и Алексей ничего не мог разглядеть в ее окне. Он немного постоял, затем быстрыми шагами пошел прочь. Лена вышла из комнаты и пошла в ванную помыть руки. В квартире было тихо, мамы не было.

– Странно, в воскресенье вечером мамы нет дома. По-моему, это впервые… но ведь тогда был папа! – догадалась Лена.

Мама пришла около 9 вечера. За это время Леночка успела принять ванну и улечься с книгой в постель. Мама вошла в квартиру, тихо ступая мимо комнаты дочери, прошла на кухню. Услышав ее передвижения по квартире, Лена вышла из своей комнаты:

– Добрый вечер мамочка! Где ты была? Я уже заволновалась ни записки не оставила, ни позвонила.– На что мама грустно ответила:

– Ты тоже ушла, ни записки, ни звонка… – Лена подошла к маме, приобняла ее за плечи: – Прости, мамочка, это больше не повториться. Так все же, если не секрет где ты была? – Мама немного оттаяла от ее нежности:

– Не секрет… гуляла по городу, потом зашла к подруге, у которой дома нет телефона и с которой мы тысячу лет не виделись, вот и засиделась. А ты? Ты где была? —

Леночка не хотела рассказывать ей об Алексее, поэтому ответила уклончиво, разглядывая закипающий на новой плите чайник:

– Я тоже гуляла и тоже зашла в гости. – Дальше она не стала рассказывать, чтобы не посеять в маме надежды на Алексея. – Они виделись в первый и вполне возможно, в последний раз. Зачем рассказывать об этом маме? Он проводил ее, они распрощались. Он даже не просил ее о будущих встречах. Ну, побывала она у него в гостях и что? Ну, прогулялись они вместе по городу и все… —