Текст книги "Королевская кровь. Проклятый трон"

За окном постепенно начинался новый день, до звонка будильника оставалось около двадцати минут, и валяться не было смысла. Отведет уроки – и займется изысканиями материала про Пески. Должна же где-то быть разгадка!

Вернувшись домой, в пахнущую жареной картошкой и овощным рагу квартирку (обед для Светы был накрыт на столе, а родители куда-то пропали – скорее всего, поехали в очередной детский торговый центр), она долго рылась в старых тетрадях и материалах, оставшихся еще с университета. Нашла толстенький ежедневник, покрытый пылью, пролистала его и, отыскав нужное имя, позвонила.

– Светка? – удивился однокурсник, учившийся на географическом. – С выпуска тебя не слышал.

– Сереж, – сказала она, улыбаясь – Федотов все так же чуть картавил, и знакомый голос вдруг вернул ее в беззаботную и веселую студенческую пору, когда будущее казалось радужным и понятным, – ты все еще имеешь доступ в архивы Рудложского географического общества? Мне нужна твоя помощь.

Они встретились на выходных, в литературном кафе рядом с их институтом – Сережка остался на факультете, защитил кандидатскую, но был таким же высоким, нескладным, в очках, бешено влюбленным в науку. Только бороду отрастил и лицо и кисти рук оказались загорелыми – видимо, ездил в экспедиции. Они общались раньше в одной компании «ботаников», часто просиживали в этом же кафе, но после выпуска, как нередко бывает, пути их разошлись.

– Не расскажешь зачем? – спрашивал Сережа, волнуясь и перебирая копированные листы в толстенькой папке, которую принес с собой. Чашки с чаем стояли нетронутыми, маленький столик был весь застелен листами с картами, копиями из журналов и книг; впрочем, это никого не смущало – сюда ежедневно приходили ученые, профессора и студенты, вели жаркие споры, отмечали защиты, и атмосфера длинного зала с цитатами великих ученых на стенах, с фонариками над столами и заботливо приготовленными ручками и карандашами на них вполне соответствовала запросам ученых мужей.

– Это личный интерес, но мне очень важно. – Света посмотрела на однокурсника, вздохнула. – Сереж, не могу рассказать, но, честно, не стала бы тебя беспокоить без уважительной причины.

– Да что ты, – смутился он, – мне в радость. Просто, – друг понизил голос, – понимаешь, чуть более двух недель назад к нам уже обращались на кафедру по тому же вопросу – за консультацией о географии Песков. Из одной… конторы, – он закончил почти шепотом, а Свете стало неприятно: не подставляет ли она Сережку под внимание страшного Тандаджи? – Информация не секретная, но работают там только энтузиасты. Понимаешь, ведь это географический и климатический феномен, огромная аномалия на континенте!

Он ткнул пальцем в карту – границы обведены четко, но внутри ландшафт прорисован только вплотную к границам, буквально на полсантиметра, дальше – пустота.

– Нас туда вывозили, чтобы показать, как выглядит эффект блуждания. В десяти-двадцати километрах от границы перестают работать компасы, фотоаппараты, камеры, электронные системы слежения. Даже если идешь по солнцу или звездам, чуть отдаляешься от гор – и все, начинаешь ходить по кругу. Территорию Песков не видят спутники, там прекращают работать листолеты, причем не только со стороны Рудлога, но и со стороны Йеллоувиня, и от границы с Эмиратами тоже. Через горы-то листолеты не протащить, поэтому пробовали со стороны Тайтаны – планируют на песок и глохнут. Пытались на внедорожниках – от блуждания не спасает. Та же история с морем – побережье там не скалистое, преимущественно песчаное, с южной стороны коралловые массивы, но достаточно места для безопасного подхода судов на северном участке. А за пять-шесть километров до береговой линии автоматика сходит с ума. Пробовали останавливаться вне аномальной зоны, подплывать на катамаранах или весельных лодках. Берега достигали, проходили с десяток километров по суше, за старые соляные выработки, и все, снова блуждания.

Около двадцати лет назад была организована массовая международная экспедиция. Более трехсот участников! – Федотов увлекся и начал размахивать руками, как всегда, когда отвечал у доски, и Света осторожно отодвинула от него чашку. – В старых источниках указывается, что в Песках раньше были города, уникальная цивилизация, мифы так и вовсе говорят о летающих ящерах.

– Почему мифы? – оскорбленно сказала Света. – Ты разве не видел по телевизору кадры с драконами в Иоаннесбурге? И старшую Рудлог, писали ведь, похитил дракон.

– Под мифами я подразумеваю непроверенные предания, сказки, – отмахнулся Сережка, – тем более что двадцать лет назад никто не думал, будто драконы – это реальность. Но представь себе, добраться до этих городов – это же прорыв будет в географии, истории, это же целый археологический пласт, неисчислимое богатство! Вот и решили объединить усилия, раз поодиночке не получается. Разделились на тридцать команд и решили двигаться цепочкой – каждая последующая группа держит на виду предыдущую, первая ориентируется на горы. Продвинулись на сорок километров внутрь – и далее пошла мистика пополам с ужасами. Из записей тех, кто вернулся, можно понять, что первые группы стали отклоняться на север, хотя должны были идти прямо на восток, пока не вернулись практически к горам и линия экспедиции вместо прямой не изогнулась дугой. Появились миражи, скрывающие впереди идущие группы, начались пропажи. На ночь становились лагерями – видели костер преследуемой команды, утром просыпаются – нет костра, и всё тут, и следов нет, как и не было никого. И это несмотря на то, что к каждой группе был приставлен маг-менталист для снятия мороков и защиты. И днем не легче: группа идет прямо, а следующим за ней кажется, что сдвигается, меняют курс за ней – и уходят от маршрута. Так веером и двигались. А потом начались нападения песчаных духов – вот, посмотри. – И он придвинул к Свете листы с зарисовками, на которых были изображены какие-то вихревые монстры с овальными плоскими головами и широкими пастями. – И голосовые миражи – оставшиеся в живых слышали голоса пропавших товарищей, отправлялись искать и сами терялись. Гиблое место. Из тридцати групп вернулось восемнадцать. Столько ученых пропало без вести! После этого Пески на научно-географическом конгрессе признали зоной особой опасности и не рекомендовали пытаться проникнуть внутрь. С нынешним развитием магии и технологии это пока невозможно.

– И что, совсем никто сейчас их не исследует? Не ищет способ победить блуждание? – уточнила Светлана.

– Вот и эти, из конторы, тоже спрашивали, – Сережка пожал плечами. – Знаешь, что любопытно? Нескольким группам повезло наткнуться на бедуинов. И те их спокойно вывели к горам. На предложения о сотрудничестве не реагировали. И по всей видимости, люди, живущие внутри, в Песках, спокойно по пустыне ходят и не блуждают. В отличие от тех, кто пытается проникнуть снаружи. Поэтому выхода два. Первый – искать отзывчивого аборигена, готового стать проводником. Второй – колья и тросы. Прошел сто метров – вбиваешь в песок столб и трос цепляешь. И так каждые сто метров. Думаю, должно сработать, но ширина Песков в узкой части – семьсот километров, представляешь, сколько нужно троса? И работы? Нет, абориген надежнее. Но не хотят они работать с нами. Не хотят.

Сережка собрал листы со стола, сложил их в папку, протянул Свете.

– Здесь все, что я нашел по научным работам о Песках, плюс исследование мифов, сказок, плюс выдержки из архивов других стран. У нас информация про драконов и их города не сохранилась, но например, в Инляндии есть занимательные «Заметки о путешествии достопочтенного Уильяма Мерроуза в землю изобильную драконью», почитай, полную копию тебе сделал. И упоминания других путешественников, королевские архивы о встречах Владык с нашими королями…

– Обалдеть, спасибо, Сереж! – Света с жаром потрясла его за руку. – Я-то, когда диплом писала, только перепечатки отрывков в журналах нашла.

– Обращайся, – сказал однокурсник, наконец-то взявшись за остывший чай. – Самому интересно, что там да как, но у меня тема – Крайний Север, не разорваться.

Света плотнее завязала папку – сегодня просмотрит, почитает и, может, узнает что-то важное о ключе и как его применить.

– А этим, из конторы, – спросила она тихо, – ты ту же информацию дал?

Он покачал головой.

– То, что было на тот момент в архивах Рудлога. Информации мало, и надо знать, где искать. Заинтересовались – кафедра подняла коллег по континенту, и постепенно начали присылать данные. Пока второй раз не приходили. Запросят – отдам, что набралось. А самим связываться со спецслужбами… сама понимаешь.

– Понимаю, Сереж, понимаю, – с чувством заверила его Светлана. – Расскажи мне о своей работе. Ты весь светишься прямо.

– Ты тоже светишься, – похвалил ее однокурсник. – Ты, конечно, всегда была привлекательной – помнишь, мы еще тебя обмеряли, чтобы пропорции идеальной женщины вычислить?

Света засмеялась, и Федотов тоже захихикал. Было и такое – парни со своими любознательными головами чего только не выдумывали. Мерили, правда, не только ее – всех девчонок, казавшихся им красивыми и не отказавшихся принять участие в исследовании. Отказывались единицы – кто же не хочет стать мерой идеальности?

– А сейчас тебя просто не узнать, – заключил он. – Как будто ты год мяса не ела, жила в горах, не дышала смогом и расслаблялась на природе с помощью тидусских или йеллоувиньских практик. Даже голос поменялся, Светка. Сейчас, сейчас, – он задумался, подбирая точное определение, – грудной стал такой, глубокий.

– Ты прелесть, Сереж, – настроение стало уж совсем хорошим, и Света разулыбалась. – Не зря Машка за тебя вышла.

– Третьего ждем, – смущаясь, гордясь и отчаянно картавя, поделился бородатый географ. – А что до работы – слушай. Планируем мы в Бермонте постоянную станцию сделать… Там ледники – самая чистая вода на Туре и потому активная, живая, биологи криком кричат, хотят работать, да и нам интересно… вот, правда, живность там наглая. Был один случай: пришел к нам в лагерь как-то песец и поселился у склада с консервами…

Они долго и оживленно болтали, вспоминая однокурсников и делясь, кто о ком что знает, Сережка увлеченно рассказывал о своих экспедициях, и время прошло легко и незаметно.

Вечером, вернувшись домой и обнаружив родителей, разбирающих покупки и торжественно вручивших ей «беременный» сарафан на будущее пузо, Света поужинала с ними и засела за папку. Засела – и пропала.

Ей было безумно интересно – будто она прикасалась к жизни Чета, хоть про него не было ни слова. Но она узнавала про то, в каких условиях он жил, когда ее, Светы, еще на свете-то не было. Она читала, делала пометки, освежала то, что уже слышала, выписывала себе источники. За окнами стемнело, родители давно легли спать, но Света все сидела, скрестив ноги, на кровати с большой кружкой чая и читала, читала, читала, пока не наткнулась на копию перевода документа, который она во время написания диплома не видела.

«Драконий люд ликами прекрасен и до женщин охоч, – писал придворный летописец Блакории Гуго Файнтштайбер, описывающий визит королевской семьи в Пески, произошедший более шестисот лет назад, – но держится тихо, мягко, оружием не трясет и голоса не повышает. Мужи красноволосы или желтоволосы в рыжину, волос носят длинный, глаза чуть раскосые, как у желтолицых, но крупные, разных оттенков зеленого, от почти черного с прозеленью, как мох на темном камне, до светлых, желтоватых и прозрачных. Носы ястребиные, крупные, скулы высокие, но узости лица не портят, хоть и не в классических канонах, нашими творцами прославляемых. Тело бледное, высоки и в костях тонки, но не хилые, фигуры развиты и нашим воинам по гармонии не уступают. Женщины драконьи гибки и светлокожи, характером резки и обидчивы, оттого, видимо, и живут отдельно в богатых домах по городу и предместьях. Женятся драконы редко, предпочитают иметь женщин из людей; есть у неженатых Владык и гаремы: девушек из гаремов в народе называют нани-шар и считают за честь, если из семьи взяли женщину в гарем; по возвращении встречают с радостью и уважением. Но рода своего продолжение драконисы строго блюдут: осенью и весной оборачиваются и улетают в горы, в брачный полет. Игрища их проходят вдали от людей, и таинства этого никто из чужаков не видел. Однако же дети драконьи в городах есть, воспитываются и растут они в большинстве своем с матерями, отцы же принимают участие как наставники.

Говорят, живут драконы долго; однако же стариков я не видел, сам Владыка Владык выглядит как цветущий мужчина, хотя ему больше ста лет. На вопрос мой о возрасте достопочтенный Реити, магистр-регент университета в Тафии, ответил, что доживают драконы до ста пятидесяти лет, но не все, а стареть начинают после ста двадцати и уходят к озерам и горам, устав от людей. Отвечает на вопросы Реити охотно, но части избегает – надобно отнестись к этому с понятием и не стеснять регента излишним любопытством.

Города драконьи заселены густо, но чисты и зелены, народ приветлив, но к чужакам осторожен, а господ своих обожает, хоть и не раболепствует. Драконье племя в Песках – те же дворяне, занимают богами данное и благословенное положение аристократии. Но много в советниках, высоких чинах и офицерах простых людей, и сие никого не смущает, и слушают их с почтением, что нашим людям непривычно и дико.

Малая часть простого люда кочует с родными и стадами по зеленым лугам Драконии, в чем надобности по изобилию земному нет, но традиционно идут до осени к морю за полосами сочной травы. В первый день октября на берегу Южного моря устраивают праздник в честь Синей Богини и отправляются обратно к горам на границе с Йеллоувинем. Их нравы более патриархальны, чем нравы нашего народа, и сердцу моему милы.

Бо́льшая же часть жителей проживает в городах и корелях – маленьких деревеньках, очень похожих на наши, – и занимается земледелием и ремеслами.

Мужи простого люда малы ростом, черноглазы и черноволосы, бреют головы и носят платки, одежды у них свободные, светлые, разговаривают громко, курят, рисуют на телах защитные знаки, суеверны и набожны и все молитвы творят вовремя, храмы посещают исправно и жертву богатую приносят. Почитают родителей, часто живут в одном доме большими семьями, до тридцати человек. Жен наказывать не принято, так как это по суеверию сердит Богиню, кою они почитают наравне с Целителем, но в домах все женщины подчиняются старшей.

Жены людские черны, белозубы и пугливы, любят золото и бирюзу, глаза подводят сильно да голову покрывают, ступают аккуратно, будто по горячим камням, носят закрытую одежду и длинные юбки, дабы стоп не было видно. Мужей слушаются, но вольны сами мужа выбирать и расходиться, ежели муж оный не работает да жену не содержит. На рынках торгуются отчаянно, держат лавки и траттории, называемые у них мат’ами. Блуданариев нет, отчего в нашей свите недовольство высказывали, но его величество по сему поводу гневаться изволил и сластолюбцев домой отправил, дабы перед Владыкой Владык королевство не позорили».

Далее Гуго сокрушался о нравах молодых блакорийских дворян и восторгался мудростью правителей, описывал заключенные договора и подарки, которыми обменивались гости и хозяева, и наконец завершил политическую часть, снова вернувшись к впечатлениям.

«Достопочтенный Реити, угощавший меня превосходным вином и сладкими орехами с кислым сыром, поведал после второго кувшина, что Владыки городов подчиняются Царю Юга, Владыке Владык, старейшему из сильнейших; отношения между ними – как между королем и линдморами кланов в Бермонте, но без вражды; передача власти, когда Владыка Владык уходит на покой, происходит к сильнейшему, оттого и постоянной столицы нет – каждый век она меняется. Жизнь Песков зависит от силы Владык – как наш король Леудбольд, храни его Черный Корвин, Первопредок наш Благословенный, не дает гиблым болотам размочить блакорийскую землю и останавливает моры и болезни, так и Высшие Драконисы сдерживают пустыню и тянут из нутра земного воду; им подчиняются дожди и всякое небесное движение.

Символ власти Владыки – простой ключ, который берегут, вплетают в волосы и носят всю жизнь, корон и украшений они не признают. Ключ тот молодой дракон получает в храме Синей по совершеннолетии – сим Богиня подтверждает его право и силу. Рождаются драконы с силой Владык редко, не обязательно в правящих семьях, и бывают только красноволосыми мужчинами – хвала мудрости Синей, ибо хватает нам и буйной царицы Маль-Серены, – число одновременно живущих не превышает десяти, бывает также, что один или два города долго живут без своего Владыки, тогда Царь Юга берет их под свое управление…»

Светлана дочитала до конца и полночи сидела, разбирая другие документы, но подробнее о ключах написано нигде не было, хотя упоминались они часто. И что из прочитанного следует? Судя по всему, ключ никуда не вставлялся и замков для него не существовало, ну или его предназначением помимо обозначения власти и силы делиться с любознательным и любящим вино блакорийским летописцем никто не стал. Если отбросить все предположения, остается только то, что ключ вплетали в волосы.

Она пожала плечами, хмыкнула. Организм вдруг затребовал еды, и побольше, и Света прокралась на кухню, стянула кусок соленой рыбы, подумала, взяла абрикосового джема и плюхнула ложку пахнущего летом и солнцем лакомства рядом с рыбкой. Поискала черного хлеба – хотелось именно корочку, чтоб хрустело, намазать джемом и заедать рыбу… Ум-м-м-м… Но горбушек не было, и она от обиды чуть не заплакала. Может, в магазин сходить?

Какой магазин в три часа ночи, Света?

Действительно, какой? Обойдешься мякишем.

С мякишем было не так хорошо, как хотелось, но хотя бы голод унялся.

Девушка вымыла руки и там же, в ванной, сняла с шеи ключ, заплела тонкую прядь темных волос в косичку и вплела его в кончик. Ничего не произошло.

«Ты же не красноволосый мужчина-дракон, родившийся с силой Владыки», – усмехнулась Света своему отражению. И пошла спать, не убрав ключ из волос. Вдруг во сне он все-таки подействует?

Увы, не подействовал, и она снова бродила по городу, оставляя следы на песке и пугая тушканчиков. Зашла в храм, непривычный – такой же круглый, как принято в Рудлоге, но без статуй богов. Изображения всех шестерых Великих Стихий были выложены мозаикой на стенах, и у каждого в ногах стояла чаша для жертв; купол был цветным, с острым шпилем, украшенным изнутри резьбой, стены – с высокими узкими окнами, без стекол и витражей.

Света прошла по кругу, соответствующему порядку наступления сезонов, полюбовалась на Белого Целителя: с рыжими волосами, узколицего и бледного, со змеиным туловищем вместо ног и своими атрибутами – восьмеркообразным знаком покоренного пространства и человеческим сердцем в ладони. На Желтого Ученого, называемого в старину Мыслителем, со свитком и весами в руках, похожих на тигриные лапы, узкоглазого, желтолицего. На Красного Воина, беловолосого, голубоглазого, с соколиными крыльями, в языках пламени, держащего молот и меч в виде молнии. На Зеленого Пахаря с наброшенной на плечи медвежьей шкурой, темно-русыми волосами и болотного цвета глазами, со снопом пшеничных колосьев, опирающегося на секиру куда бо́льшую, чем оружие Красного. На Синюю Богиню – такую маленькую среди высоких и мощных братьев, черноволосую, сероглазую, с обнаженной грудью, чуть голубоватой кожей, стоящую на роге, из которого вытекало море, с крыльями чайки вместо рук. И на Черного Жреца – с черепом в одной руке и прижатым к груди лезвием вниз кривым клинком в другой, строгого, с яркими зелеными глазами, с вороном на плече.

В тишине, нарушаемой только хрустом песка, и в темноте создавалось полное впечатление, что глаза богов светятся и следят за ней, Светой. Воздух в храме сгущался, становилось неуютно и страшно, и девушка поспешно пошла к выходу.

В ту ночь она так и не решила загадку.

Глава 8

Конец октября, МагУниверситет

Максимилиан Тротт, вторник

Без десяти шесть в тренировочном зале появились бодрые студенты, и профессор Тротт вздохнул – упорные какие. Вчерашняя доза снотворного едва не заставила его проспать, и сегодня активности не хотелось. Но обещал – значит, делай.

– На разминку, – скомандовал инляндец, и послушные молодые бычки побежали по кругу, пока он отстраненно глядел в окно и собирался с мыслями. Сегодня нужно еще успеть сделать концентрат антидемонического репеллента, поговорить с Алексом о деталях его дурацкого плана и доделать наконец заказ от министерства здравоохранения. И, если найдется время, усовершенствовать формулу заклинания Ловушки, которая вполне может понадобиться. А еще подумать, как ускорить производство реагента для определения крови темных.

Тротт тревожился за друга. Алекс всегда был чересчур самоотвержен, еще со времен, когда командовал отрядом боевых магов. Понятно, что Свидерский – лидер и должен показывать пример, но в этот раз он как-то слишком хитро все придумал.

Макс крутил ситуацию и так, и эдак, но не мог предложить альтернативу. Демонов надо вычислить? Надо. Что делать, если в их природе уметь маскировать свою ауру так, что, пока темный не активен и не силен – и не заметишь?

Студенты остановились, и профессор недовольно глянул на них.

– Сегодня будем проверять, как вы реагируете на сигналки, – сказал он. – Парные плести умеете?

– Конечно, – пытаясь отдышаться, заявил Поляна.

– Показывайте.

Да, как он и думал. Стандарт, с силой неплохо, но никакой изюминки.

– Смотрите сюда, – Тротт провел над запястьем, заработал пальцами, как вязальщица спицами, – вы ставите слишком заметное плетение. Грубо, очень грубо. Нужно так, чтобы сигнальная нить была незаметна в ауре и реагировала только тогда, когда вам необходимо. Понятно, как?

– Ага, – пробасил Ситников неуверенно.

– Повторите.

Не получилось.

– Еще раз. Не торопитесь, скорость придет позже. Тут важна точность.

Где-то на шестом разе вместе с раздражением пришло понимание, что ему точно нравится то, как смотрят на него эти двое, и нравится передавать опыт – не лекциями, а вот так, можно сказать, мастер-классами.

– Еще раз. Поляна, не суетитесь, медленней. Теперь сплетите нить мне и Ситникову. Будем тренироваться быстро реагировать на зов сигналки. Выйдите за дверь. Я сейчас атакую Ситникова, он запустит сигналку, а вы лови́те зов, перемещайтесь сюда и сразу вступайте в бой. Понятно? Идите.

Первая попытка провалилась.

– Ваш друг уже раз шесть успел умереть, – язвительно сообщил лорд Тротт выскочившему из Зеркала Дмитро Поляне. – Почему так долго открываете Зеркало? Пока вы его настраиваете, в вас могут выпустить Вертушку или Сеть, и будет вместо одного трупа два. Еще раз, Поляна. Потом вы, Ситников.

После пятой попытки пришлось самому выходить за дверь и показывать на личном примере. Затем Макс еще раз продемонстрировал тройное плетение, соединив себя и учеников общей сигнальной сетью. После проверил, как студенты умеют отбивать ментальные атаки. Посмотрел, как ставят щиты, фыркнул недовольно. Объяснил, каким образом усиливать защиту и перенаправлять потоки в ту сторону, откуда идет опасность и где нужно укреплять щит.

Все-таки высшее образование – всего лишь стандартная база, на которую должен прижиться опыт. Когда-то и Макс был уверен в том, что выпускник седьмого курса – уже крутой маг. Увы, реальность быстро доказала, что это не так, и им всем пришлось учиться дальше.

Замученные студенты поблагодарили Тротта и удрали, а он посмотрел на часы. Вдруг страшно захотелось вернуться домой и доспать хотя бы пару часов. Но нет. Сначала репеллент. А потом и все остальное.

Мариан Байдек

Двор готовился к субботнему балу. Уже были разосланы приглашения королевским семьям континента и аристократам Рудлога. Уже начинали украшать залы, репетировал оркестр, наполняя дворец предпраздничным звучанием, повара отдавали на пробу лучшие блюда, а дамы готовили наряды. И над всем этим царила первая статс-дама Марья Васильевна Сенина, управляющаяся с подготовкой к событию года с уверенностью генерала.

Готовилась и страна: печатались флажки и футболки с гербом Рудлога – взмывающим ввысь огненным соколом на золотом и белом фоне – и прочая патриотическая атрибутика. Рекламные щиты на улицах и трассах украшались плакатами с изображением ее величества Василины-Иоанны и пожеланиями здоровья и долгих лет правления, расчищались площади для ярмарок и концертов, готовились выбирать «королев» городов и отдыхать – не зря же сделали длинные выходные. По каналам вовсю шли ток-шоу и фильмы о королеве, истории семьи, снова вспоминали переворот и обретение трона. В школах дети сочиняли стихи про королеву, рисовали королеву, писали королеве письма… В общем, национальный праздник должен был пройти с достаточным народным ликованием и восхищением.

А если кто и не разделял их, то осмотрительно помалкивал и занимался своим делом.

Василине еще до завтрака принесли на примерку несколько платьев, и модистки глядели на принца-консорта с любопытством, пока он не сбежал из чисто женского царства. Хорошо, что ему по этикету положено быть в парадной форме и не надо ломать голову, как женщинам, что же надеть на очередное мероприятие.

Байдек с самого утра обратил внимание на преследующие его взгляды. Восхищенные и одобрительные – у гвардейцев, с которыми он привычно провел зарядку. Осторожные, оценивающие, сдержанные, где-то испуганные – у слуг и мужчин двора. И совсем другие – восторженные и томные – у женщин. Молоденькие фрейлины и почтенные матроны одинаково завороженно и игриво поглядывали из-под ресниц, приседая в книксенах перед членом королевской семьи, пока он шагал в Зеленое крыло.

Мариан старался не кривиться и не задерживаться дольше нужного, чтобы какая-нибудь дуреха не вообразила, будто поразила его своим кокетством.

Тандаджи приходил рано и наверняка уже был на месте. Можно и позвонить, конечно, но зачем лишать тело дополнительной нагрузки? И так во дворце приходилось заниматься в два раза больше – ведь здесь не было холмов, лесных дорог и патрулирования, которые держали тело в форме. Поэтому Байдек использовал любую возможность подвигаться.

Тандаджи был у себя, будто и не уходил вчера после их разговора. Он рассматривал черно-белое изображение человеческого лица, лежавшее на столе, и едва уловимо хмурился. Поднял глаза, поздоровался, пригласил зайти.

– Алина в четверг собирается на базу отдыха с друзьями, будет там ночевать, – без предисловий начал Мариан. – Обещала дать телефон зачинщика мероприятия и адрес.

– Знаю, – спокойно сказал начальник разведуправления, – доложил источник в общежитии. И адрес уже знаю, и телефоны, и расположение подъездов, и даже карту местности. И досье на приглашенных есть, – он с тоской покосился на толстенькую стопку папок. – Сегодня ответственный должен забронировать там два этажа. Охраним, не беспокойся. Меня другое волнует.

И он постучал указательным пальцем по изображению.

– Это фоторобот демона, напавшего на ее высочество Полину. Вчера отослали в Бермонт, король нашел время взглянуть и подтвердил, что похож.

– И? – поторопил никуда не спешащего тидусса Байдек.

– И этот господин, – снова стук по черно-белому лицу, – очень напоминает некоего Романа Дмитриевича Соболевского. И принцессе он представился Романом, не боялся ведь ничего, гнида. Сразу убивать собирался. Господин этот проходит у нас главным подозреваемым по делу заговорщиков, капитан. Мы считали, что он маг, менталист, а он, оказывается, темный, да еще и с пробужденным демоном… иначе мощь не объяснить.

– Так он жив? – Мариан напрягся.

– Жив-здоров и ждет нашего побитого Кембритча к себе в гости в четверг.

При упоминании виконта Байдек чуть поморщился.

– Почему тогда бездействуем? Надо его брать.

– Мариан, – наставительно произнес Тандаджи, – его надо не брать, его надо сразу ликвидировать. Но убери мы Соболевского сейчас – и не узнаем, кто еще замешан, а значит, не уничтожим гнездо заговорщиков, просто отложим исполнение их замыслов на время – пока отойдут от испуга и придумают что-то новое. Поэтому ждем. Поверь, мне нелегко это ожидание дается. Я прекрасно помню и знаю, на что способен сильный темный. И Игорь Иванович помнит. Но тоже понимает, что нужно выждать. Два дня, Мариан. Не зря же Кембритч кровью на полу харкал. Пусть доработает.

– А если его раскроют? – Байдек только сейчас понял, насколько опасны все эти шпионские игры. Все-таки охрана и проще, и честнее. Если кто напал – бей, защищай объект.

– Убьют, – невозмутимо и очень равнодушно ответил Майло. – И он это знает. Именно поэтому сделает всё, чтобы не раскрыли. Кстати, я могу надеяться, что ее величество примет его извинения и покаяния? Мы, конечно, можем и так озвучить, что примет, но не хочется лишних несостыковок.

Мариан помолчал, вспоминая, как вчера вечером, после ужина, очень осторожно просил жену за Кембритча и как удивлена и настороженна она была. И все-таки, как всегда, пошла ему навстречу, когда он сказал, что чувствует вину за свой срыв и ему было бы проще, если бы она выслушала виконта и потом уже определила меру наказания.

Барону было мучительно стыдно смотреть Василине в глаза, и все равно он не мог ей сообщить о действительной подоплеке действий Кембритча. Зная, как несколько раз за прошедшие годы супруга просыпалась от кошмаров и плакала у него на груди. Понимая, что страх надолго поселится в ее душе и помимо текущих неподъемных забот она будет нервничать за него, за детей, за сестер и отца.

– Да, – коротко ответил Байдек. – Кембритч с отцом приглашены на бал, и приглашения аннулированы не будут. Но ты должен понимать, что без последствий его представление все равно не останется.

– Мариан, – неожиданно проникновенно произнес начальник Зеленого крыла, – прости, что лезу в твои семейные дела. Но… не пора ли уже рассказать ее величеству и семье о заговоре? Я понимаю тебя, но эта информация сделает их более внимательными и осторожными. Да, мы обеспечиваем охрану, пытаемся предугадать и предотвратить, но ведь идеальной защиты не бывает…

– Я тебя услышал, – сухо сказал Байдек, и было понятно, что сделает он по-своему.

Игорь Стрелковский

Игорь Иванович систематизировал данные о кражах, озвученные Учителем, провел еще один допрос, с другим штатным менталистом. Помощник был деловит, опытен и спокоен, и работалось с ним хорошо. Но мысли все равно возвращались к напарнице, боровшейся за жизнь в Королевском лазарете Бермонта.

Врач, наблюдающий Люджину, дал полковнику свой телефон и обещал позвонить, если будут улучшения. Но пока их не было. Но и ухудшений тоже.