Текст книги "Стихотерапия"

На стихи Николая Красильникова

Попугай

 
… А ну-ка, клоун птичий – попугай,
За мной слова по буквам повторяй:
Аптека… Цирк… Смелее говори!
Передохни и снова повтори…
 

 
Я на досуге сел, стихи слагая,
Пред клеткой с попугаем, прочитал
Свои стихи, взглянув на попугая,
А тот по клетке прыгал и летал.
 
 
Ну что за бред! И повторить не может,
Тебе бы, клоун птичий, в цирк скорей!
Поэзия тебе уж не поможет,
Смеши народ и цирковых зверей!
 
 
Аптека. Цирк! – стихи мои послушай.
Приятно прочитать и говорить,
И даже попугая тронуть душу
Они способны, надо повторить!
 
 
А попугай молчал, и, как я ни старался:
Аптека. Цирк! – запомни и лети!
А он по клетке прыгал и метался,
И ничего не мог произнести.
 
 
И вдруг повел сурово птичьим оком,
И выдал, не мигая – Божья тварь! —
«Цирк не причем. Послушай, как у Блока —
Учись: Аптека. Улица. Фонарь!»
 

2009

На стихи Бориса Курочкина

Жаворонок

 
По утрам звоню поэтам,
Неосознанно при этом, —
По утрам поэты спят.
Получаю тут же взбучку:
Ох, боксёр ты, самоучка!
И порою слышу мат.
 

 
Рано утром мне не спится —
У бессонницы в плену
Я пишу стихов страницы
И надеюсь, что усну.
 
 
Я творю шедевры лихо:
Уж написан целый ряд,
А вокруг темно и тихо,
И звоню я всем подряд.
 
 
Я сперва звоню поэтам —
Мнение услышать рад.
Зачитав стихи при этом,
А в ответ услышал мат.
 
 
Голова трещит от боли —
Ведь не спится по ночам,
И, заложник поневоле,
Я звоню скорей врачам.
 
 
Что врачи мне говорят?
В трубке раздаётся мат.
 
 
Я звоню друзьям скорее —
А друзьями я богат —
Думал – душу отогрею,
А в ответ услышал мат.
 
 
Взял тогда бутылку водки,
Свой шедевр и встал на стул:
Стих прочёл, прочистил глотку
Не заметил, как уснул.
 

2009

На стихи Ирины Леонтьевой

Змей Горыныч

 
Зашёл ко мне сегодня Змей Горынын
Конечно, при параде – без хвоста.
Но он вчера гулял на именинах
И потому позеленел с лица.
 

Горыныч Змей ко мне примчался -

Видать, лукавый, неспроста.

Вчера по случаю надрался

И оказался без хвоста.

Я не спросила о причинах,

И он остался не у дел,

Вчера он был на именинах -

И так, и сяк хвостом вертел.

«Горыныч, – говорю без фальши, -

Ты злобой дышишь без конца,

Лети-ка от земли подальше!»

А он позеленел с лица.

Взглянул и гневно, и сурово,

Как будто съесть меня хотел,

Оскалив зубы трёхголово,

Хвоста остатком повертел.

Две головы зевнули сладко,

Мне ничего не говоря,

А третья, подмигнув украдкой,

Сто грамм глотнула втихаря.

2009

На стихи Дмитрия Лобанова

Визит

 
Пришла, как будто недотрога.
Невроз с собою принесла.
Сказала: «Как я одинока».
Так говорила и вчера.
……………………………..
Ушла, покушав все конфетки.
Уходу я, признаться, рад.
Ты просто мелкая креветка,
А я люблю большой салат.
 

 
Пришла, как будто недотрога,
Я в тот момент креветки ел —
Взглянула как-то очень строго,
А я остался не у дел.
 
 
Но, несмотря на те креветки,
Визит твой не предусмотрел,
Я предложил тебе конфетки,
И сам об этом пожалел.
 
 
Наверное, по воле рока,
К тебе душой давно привык.
Сказала: «Как я одинока!»
И тут же съела весь шашлык.
 
 
Мне подсчитать убытки сложно
В моей наивной простоте,
А ты поела всё, что можно,
И растворилась в темноте.
 
 
Креветки – это всё вторично,
Ты ешь свой ужин, не спеши.
Я понимал тебя частично,
Теперь люблю от всей души.
 
 
Я сам известен и заслужен —
Пишу стихи, впадая в раж,
Но оплатить твой скромный ужин,
Боюсь, не сможет мой тираж.
 

2011

На стихи Михаила Мартышкина

Негритянка

 
Настоящая негритянка,
С маслянистою чёрной кожей
В полосатом наряде ярком,
Шла Арбатом в толпе прохожих…
Настоящая негритянка
. . . . . . . . . .
Лишь она подошла поближе,
Я не знаю, на час, на век ли,
Наши женщины вдруг поблекли,
Стали серенькими, как мыши …
 

 
Стихов немало прозвучало
В просторных залах ЦДЛ.
От максимального накала
Струна звенела и дрожала,
 
 
Мартышкин был на пьедестале,
Но в зал, однако, снизошёл,
Когда увидел – в этом зале
Разнообразен женский пол:
 
 
Есть и брюнетки, и блондинки,
И сердце бьётся рифмам в такт,
Но в рамках данной вечеринки
Нет негритянок – это факт!
 
 
Что за нелепость и досада!
Без негритянки жизни нет!
Без негритянки – рай без сада
И без поэзии поэт.
 
 
Судьба привыкла издеваться,
Рукой махнул и глянул в зал —
В конце концов, куда ж деваться —
Ведь не Марокко ж, не Непал…
 
 
В досаде об стол хлопнул книжкой —
Придётся, видимо, ей-ей,
Довольствоваться серой мышкой —
Женой чужой (или своей?!)
 
 
Последнее совсем не катит,
И в сердце холод (или жар?)
…Ну всё, довольно, будет, хватит!
В деревню, к тётке, в глушь, в ЮАР!
 
 
… И Грибоедов отдыхает,
Забыв про жизни суету,
Когда Мартышкин воспевает
Вмиг почерневшую мечту.
 

2008

Два поэта

 
Был великолепным парнем
Данте Алигиери.
В трудах знатоков лысых
Медальным он стал и суровым,
А он щеголял в джинсах,
А не в венке лавровом.
Уже занималось зарево
Глобальной славы Поэта,
А он шатался с гитарою
По набережной вдоль парапета.
. . . . . . . . . .
Была Беатриче просто
Девочкой из предместья.
Носила пальтишко «макси»,
А юбочку, может, «мини».
 

 
Века миновали, и всё же
Хоть был незнаком с прогрессом,
Шокировал Данте прохожих
Крутым своим ирокезом,
 
 
А в ухе серьга блестела —
Был вызов во всём обличье —
Поглядывал то и дело
Он искоса на Беатриче.
 
 
Она же плевать хотела
На лысых учёных нудных
И мини-юбку надела,
И шастала в ней прилюдно.
 
 
Бежали они вприпрыжку
По древнему парапету,
А к ним подошёл Мартышкин
И закурил сигарету.
 
 
Венок лавровый примерил
Мартышкин на всякий случай.
Заметим, что Алигиери
Был в джинсах – явно, от Гуччи,
 
 
И Данте не стал удивляться,
Признав в собрате поэта,
И оба пошли шататься
С гитарою по парапету.
 

2011

Русалка

 
…Есть Озеро Круглое, заросшее
камышом,
В котором водятся русалки и
караси.
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
И в этой восхитительной
красоте и тишине
Я вдруг увидел, – а я был трезвым
притом, —
Молоденькую русалку, сидящую на
бревне,
Во-первых, голую, а во-вторых, с
хвостом.
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
А в чём же такая разгадка этой
странной истории?
Ответ, как всё в этом мире,
тривиален и прост:
– Русалка моя проживала в
соседнем санатории,
А платье её серебристое, я принял
за рыбий хвост.
 

 
Дом у поэта деревянный.
Есть сад, и пруд, и озерцо.
Поэт, совсем ещё не пьяный,
Стихи писал, и пил винцо.
 
 
Русалка рядом проживала,
Как оказалось, в двух шагах,
Хвостом серебряным махала,
И глазом озорным мигала,
 
 
Но не была о двух ногах.
А рыбий хвост, как у селёдки,
На солнце серебром блистал,
Поэт хлебнул немного водки,
 
 
И вмиг подумал – час настал!
Идет к русалке с видом кротким,
Она ж – как рыба холодна,
Отпил ещё немного водки,
 
 
Глоточек крепкого вина.
Тут бес в ребро ударил рьяно,
Русалка – любо посмотреть —
Поэт совсем ещё не пьяный,
А хвост русалочий – как медь.
 
 
…А в озере, помимо тины,
Шныряют ловко караси,
А звёзды в небе – мандарины
И месяц – чисто апельсин.
 
 
Что за комедия творится:
Русалки плещут в камышах,
И изумление на лицах,
И водоросли на ушах.
 
 
Хлебнул ещё немного водки —
Пришли иные чудеса —
Русалки плещут как селёдки,
И разбегаются глаза.
 
 
Поэт – и так, и эдак, мнётся —
К одной русалке подошёл,
Она ж в глаза ему смеётся,
И хмель в мгновение прошёл.
 
 
Поэт в сердцах откинул ветку,
Глядь – а русалки-то и нет.
То не русалка, а соседка,
И благо – не пришёл сосед!
 

2009

Рыцарь

 
…Казалось бы, вправе был верный
рыцарь
Этой, довольно гнусной из баб,
При всем народе начистить
рыльце
Али в харю плюнуть хотя б.
Но РЫЦАРИ даже не матерятся.
Он даже не крикнул: – «Нашла
дурака»!
А просто – выдал некую
информацию,
Пальцем энергично повертев у
виска.
 

 
Ранее был телеграф или рация,
Но быстротечен поток времён —
Нынче откуда берут информацию?
Есть телевизоры, есть телефон,
 
 
Есть и компьютер, и многое разное,
Сколько возможностей шлёт Интернет!
Но вот у рыцарей времени праздного
Это использовать – попросту нет.
 
 
Рыцари суть благородство безмерное,
Сердце открыто, душа широка,
А выдают информацию верную,
Пальцем обычно вертя у виска.
 
 
Но даже рыцарь – душа безмятежная —
Глазки потупив, смущаясь слегка,
Вовсе не знает: поймут ли сердешного,
Если лишь пальцем вертеть у виска.
 
 
Рыцарь – ведь он же всегда в одиночестве
Дамы прекрасной защитник и раб,
Ну а порой в харю плюнуть-то хочется,
Рыльце б начистить гнуснейшей из баб,
 
 
В морду бы дать, слово б выдать обидное,
Да матерком бы приправить слегка,
Но воспитание! – вещь очевидная —
Можно лишь пальцем вертеть у виска.
 

2009

Идеология

 
…Имеет место массовый психоз:
Всем хочется во что-то слепо
верить.
Был коммунистом Иисус Христос
Был гибеллином Данте Алигиери.
Всё это – заблужденья. Или ложь.
В твоих объятьях сладостных
балдея,
Я заявляю: «Ты одна мне – Вождь,
Устав, Программа, Знамя и
Идея!»
Твои на каблуках высоких ноги
Конечно, выше всех идеологий.
 

 
В объятьях Музы искренне балдея,
Вдыхая запах ароматных роз,
Поэт поверит в разные идеи —
Что коммунистом был Исус Христос,
 
 
Что нету политической системы,
И государства тоже, как бы, нет,
Какой бы ни коснуться умной темы,
Все кажется нелепо, словно бред!
 
 
Что Муза скажет бедному поэту,
Во всё поверить искренне готов,
Её любому мненью или совету
Он следует бесспорно и без слов.
 
 
К чему науки, мысли и сужденья?
Неужто это пища для ума?
Всё это чушь, всё это – наважденье,
Когда к нему пришла Она сама!
 
 
О, Муза! Ты прекрасное творенье,
Ты подмигни ему и подожди —
И для него уйдут из поля зренья
Планеты, государства и вожди.
 
 
А каблуки твои важней Вселенной,
Отбросит всё он, как ненужный ком.
Да, ты прекрасна, Муза, несомненно,
Одно беда – поэт под каблуком.
 
 
И нет идей возвышенней пока
Чем высота такого каблука.
 

2009

Поэт-пророк

 
…Много ли собственности
индивидууму
принадлежит,
Ходит ли в синагогу, в церковь или в
мечеть,
А также – зулус он, русак или жид?
. . . . . . . . . . . . . . . . .
Но ИСТИНА, повторяю, открылась
МНЕ,
Как может быть, иноку – Божий лик…
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
И вот Человечество, подобно отаре
овец,
Заполнившей до горизонта холмы и
поля,
Признало во мне Пророка, наконец.
И жалобно блеет, об откровении моля.
. . . . . . . . . . . . . . . . .
Я плачу. Я плачу. Бриллианта слёз
Стекают по белоснежной моей бороде.
 

 
Время для всех и всегда спешит,
По морю жизни плывя кораблём,
Будь ты – зулус, русак или жид?
Будь ты синицей иль журавлём,
 
 
Будь ты коровой, отарой овец,
Стадом безмолвным иль вожаком,
Перед тобою поэт-певец,
Выкатит строк рифмованных ком.
 
 
Будучи кем-то из тех овец,
Заполонивших холмы и поля,
Осознаёшь: Мартышкин – творец,
Об откровеньи его моля.
 
 
И подбирая любой предлог,
Истины ждёшь, развеявши мрак,
Осознавая, что он – Пророк,
А ты всего лишь жид иль русак.
 
 
И коль ты понял: Мартышкин – Бог,
Зачем тебе имя других творцов?
И миллионы церквей, синагог
Или мечетей, в конце концов?
 
 
Ведь винограду верит лоза,
А не поверит – так быть беде.
Как по иконе течёт слеза
По белоснежной его бороде.
 
 
Верь – откровенье в устах дрожит,
В жизнь он играет, как в волейбол,
Будь ты зулус, русак или жид,
Будь ты татарин или хохол.
 

2009

Сотворение мира

 
Этот божественный солнечный свет,
Что бы священники ни говорили,
Сто пятьдесят миллионов лет
Сиял исключительно для рептилий.
. . . . . . . . . . . . . . . . .
И, управляя планетой всей
Все эти миллионолетние эры,
Господь обходился без церквей,
Без верующих и без веры.
 
 
Он сам, полагаю, имел, тогда
Чешуйчатый гребень вдоль хребта.
 

 
Да, управляя планетой всей
Во все эпохи и времена,
Господь не сразу создал людей,
Когда же создал, Он дал сполна
 
 
Им чувства, разум и средь светил
Под ясным небом Свой Райский Сад,
Адаму с Евой его открыл,
Чтоб жили много веков подряд
 
 
Среди гармонии без церквей,
Но чистая вера грела сердца,
И чистым голосом соловей
Воспел в Эдеме Бога-Отца.
 
 
Пока любили цветущий край,
И сердце власти не восхотело,
Адам и Ева имели рай
И без изъянов душу и тело.
 
 
Средь птиц, порхающих меж ветвей,
Средь райских роз и цветущих лилий
Явился однажды коварный змей —
Самый коварный из всех рептилий.
 
 
С тех пор свою змеиную власть
Он навязал всем людям без веры,
Дав им возможность нещадно пасть
В разные годы, века и эры.
 
 
…Ещё весной поёт соловей,
В сердцах разгоняя неверья мрак,
Господь обходится без церквей,
Вот только людям нельзя никак.
 
 
И если змею следовать впредь,
Забывши про скорбный путь Христа,
Люди всегда рискуют иметь
Чешуйчатый гребень вдоль хребта.
 

2009

На стихи Владимира Мещерякова

Наталье

 
Последний буду я каналья,
Себе такого не прощу.
Когда сегодня, в день Натальи,
Тебе стихов не посвящу.
Прими мой стих, он свежий, новый,
Он только что из-под пера.
Написан он с любовью Вовой
В вагоне голубом метра.
 

 
… Умчалась летняя жара,
И осень наступила снова,
В вагоне голубом метра
Стихи слагал с любовью Вова,
 
 
И голубой вагон катился
Средь этой жизненной игры,
А Вова вдруг перекрестился
И молча вышел из метры.
 
 
И шёл, не внемля суете,
Вдаль от метры поэт-каналья,
Как видит – в бежевом пальте
Идёт предмет любви – Наталья.
 
 
Решил поэт купить цветы,
Пусть недешёвых, ведь не лето.
…А тень от бежевой пальты,
Как свет, зажглась в душе поэта.
 
 
И смотрит Вова обомлев,
И пронеслось в душе усталой:
«В такие польта королев
Не стыдно нарядить, пожалуй».
 
 
«Я вас любил, – сказал поэт,
Не помню кто, но вышло клёво.
И я люблю – сомнений нет —
Навеки Ваш, с любовью Вова».
 

2010

Научные открытия

 
Ньютон открыл закон, опережая
время,
Мы силу тяготения с тех пор
смогли постичь,
А то ходили б дурнями, когда б
ему на темя
Упало бы не яблоко – увесистый
кирпич.
 

 
Когда бы мир открытий чудных
Нам гений ни пообещал,
То нас – дремучих, непробудных —
Кто бы учил и просвещал?
 
 
Когда бы Ньютон яблок не любил,
Под яблоней не нежился б в прохладе
То б каждый из потомков дурнем был —
Мы с вами, явно, были бы в накладе.
 
 
А Ломоносов не пройди свой путь?
И обладай он тупостью и ленью,
Учились мы б чему-то как-нибудь,
О мире не имея представленья.
 
 
Коперник, Галилей – что за народ!
Какую оказали нам услугу!
Мы по земле ходили взад-вперёд,
А вот теперь мы бегаем по кругу.
 
 
А Менделеев понаоткрывал!
Бог знает что, одно мы знаем чётко:
Нам, дурням, наконец, растолковал,
Каков состав и что такое водка.
 
 
Когда б наука светом среди тьмы
Такое чудо нам бы ни открыло,
Так до сих пор и просидели б мы —
Как говорят – «не ухо и не рыло».
 
 
Познание есть дела только часть,
И на старуху может быть проруха —
Испробовав напитка б, не попасть
Нечаянно ни в рыло и ни в ухо.
 

2010

На стихи Владимира Розина

Циничные советы

 
Порвал ботинок, не жалей, —
Ведь ногу проколоть больней!
 

 
Ты болен – не о чем жалеть.
Гораздо хуже – умереть.
 
 
Финансы запоют романсы —
Знай, в жизни есть другие шансы,
 
 
А если потерял работу,
Цени вдвойне свою свободу.
 
 
Подруга бросила – не ной,
А лучше помирись с женой,
 
 
А если бросила жена —
Она ведь в мире не одна.
 
 
Успех приходит не всегда —
Иллюзия, а не беда.
 
 
Ты преуспел в стихах и прозе —
Считай, что ты – Владимир Розин:
 
 
На многое дадут ответы
Его «Циничные советы».
 

2010

На стихи Николая Рыжова

Я обленился

 
… Поздняя осень. Грани улетели.
Я обленился: валяюсь в постели.
 

 
Поздняя осень. Грачи улетели.
Я обленился. Валяюсь в постели.
Ранней весною, казалось, влюбился,
Но на свиданье идти поленился.
Мартовским днём Грабарём восхищался,
Но, по привычке, в постели валялся.
Вот уже лето почти на носу,
Шишкин и «Утро в сосновом лесу».
Как восхитителен солнечный день!
Надо бы выйти, но, кажется, лень.
Волга и с Репина лёгкой руки
Лямку тянули его бурлаки.
Мне не понятно, что в мире творится —
Видно, слабо бурлакам полениться.
Да, бурлаки, очевидно, не правы —
Мне же другая картина по нраву:
Так откровенно меня зазывали
Эти «Охотники», что «на привале».
Я согласился деньком этим летним
К ним на поляну придти, буду третьим.
 

2010

На стихи Александра Савицкого

Остывающий вулкан

 
Я – остывающий вулкан.
Я – не опасен.
…………………………
Три теплохода напугал,
Одну подлодку
И только катер – вот нахал! —
Смотрел мне в глотку.
……………………………
… А пепел ветер разнесёт
Уже к полудню —
И снова для моих широт
Наступят будни.
 

 
Я – остывающий вулкан,
Я – не опасен,
Но лишь хватаюсь за стакан —
Мой вид ужасен.
 
 
Как самогонки похлебал
И съел селёдку,
Три теплохода напугал,
Одну подлодку
 
 
Я и на суше аксакал,
И не на шутку
Три жигулёнка искусал,
Одну маршрутку
 
 
Я грозно пальцем детворе
Грозил без меры,
С котом подрался во дворе,
Забыв манеры.
 
 
И только дворник – вот нахал! —
С улыбкой злою,
Он со двора меня прогнал,
Махнув метлою.
 
 
Коль повезёт – я брошу пить,
Наступят будни,
Я протрезвею, может быть,
Уже к полудню.
 

2011

На стихи Николая Серба Великого

Стихи на шашлык

 
В деревне нынче жизнь не шик,
особенно зимою:
собак пускают на шашлык,
а кошек – на жаркое.
Тоска в деревне круглый год,
и даже рыба не клюёт.
Работы нет, зарплаты нет…
 

 
В деревне жить давно привык,
Но вынужден, не скрою,
Пускать собачек на шашлык,
А кошек – на жаркое.
 
 
Строчу стихи, ведь я – поэт,
При этом помню чётко:
Работы нет, зарплаты нет,
А голод-то не тётка!
 
 
Стихи читать пришёл на пруд —
Ну, это что такое?
Собаки мрут, коты орут,
А я их – на жаркое!
 
 
Стихи читаю у пруда,
Тружусь – душа устала!
…Клевала рыба иногда,
А нынче – перестала!
 
 
Свой стих читает Николай
У леса на опушке —
Но поднялся собачий лай,
Заквакали лягушки.
 
 
Им не понять душевный крик,
Приправленный тоскою —
Собак пускает на шашлык,
Лягушек на жаркое.
 
 
Сосед по даче заскучал
И замахал рукою,
Затем угрюмо проворчал:
«Оставь собак в покое!
 
 
А чем лягушек обижать,
Поближе будь к природе,
Чем всех стихами раздражать —
Копайся в огороде!
 
 
Бросай стихи, уйми язык,
Иначе, без сомненья,
Читатель пустит на шашлык
Твои стихотворенья!»
 

2011

Кащей

 
На дачке я, рассеяв скуку,
порой рассказываю внуку,
что за холмом, в лесу вечернем,
Баба Яга живёт с Кащеем…
А сам я верю, как ребёнок,
в Бабу Ягу ещё с пелёнок.
 

 
Хоть я давно уж не ребёнок —
Поспорить с этим не моги —
Но верю я ещё с пелёнок
В разгул Кащея и Яги.
 
 
Когда ж, от дел изнемогая,
Я тихо отхожу ко сну,
То Бабою Ягой пугаю
Я зятя, внука и жену.
 
 
Когда ж, развеивая скуку,
Невольно ухожу в запой,
То твёрдо верю, как в науку,
Я в ступу с Бабою Ягой.
 
 
Метлой помахивает робко,
Летая в сказочном краю,
Я ж то ли ступку, то ли стопку
Себе для храбрости налью.
 
 
Огурчик насажу на вилку
Среди обыденных вещей.
Гляжу – схватился за бутылку,
Со мною чокаясь, Кащей.
 
 
Но вдруг Кащей заёрзал нервно:
«Я, право слово, развернусь!
Ягу я брошу – я ж бессмертный,
Поди, не раз ещё женюсь!»
 
 
И вторил я: «Долой заботы!
Женюсь – есть девица-краса!»
…И тут почувствовал что кто-то
Схватил меня за волоса.
 
 
Глаза я поднимаю кротко —
Сияют звёзды, ночь темна,
А надо мной со сковородкой
Стоит законная жена.
 

2011

После дружественной пьянки

 
Я после дружественной пьянки
брёл переулком по Таганке,
устал и мыслями поник,
а к сумеркам клонился день,
но тут, возникнув, словно тень,
ко мне пристал мужик.
 

 
Я после дружественной пьянки
брёл переулком по Таганке,
 
 
А после дружеской попойки
Я плёлся в Питере вдоль Мойки,
 
 
Когда ж в Одессе я напился —
По Дерибасовской тащился,
 
 
Потом, в угаре и азарте
Я очутился на Монмартре.
 
 
Затем друзьям бросаю клич:
«Поедем все на Брайтон Бич!»
 
 
Но, протрезвев, себя я вижу
Не в Питере и не в Париже.
 
 
Глаза распахиваю шире —
Неужто я в своей квартире?
 
 
Посуда грязная у мойки —
Всё, что осталось от попойки,
 
 
И путешествие моё
Вмиг отошло в небытиё.
 

2011

На стихи Владимира Смирнова

Чудное мгновенье

 
Недолго небо осенью дышало:
глядь – уж Зима катит в глаза…
 

 
Смирнов творил, ему казалось – мало,
Его перо творило чудеса —
Про то, как небо осенью дышало,
В багрец и золото одетые леса.
 
 
Про то, что помнит «чудное мгновенье»,
Затем про «гений чистой красоты»,
И были все его стихотворенья
Пределом поэтической мечты.
 
 
Поэт своим твореньем восхитился —
Какой, скажите, творческий полёт!
Но в зеркало взглянул и удивился —
Чего-то в облике его недостаёт.
 
 
Он всем хорош, и так похож на барда,
Чего-то ж не хватает всё равно —
Надел цилиндр, прикинул бакенбарды —
Теперь, пожалуй, самое оно!
 

2011

Красный лапоть

 
Отечество моё, увы – село
Гадюкино, колхоза «Красный лапоть».
Когда вернусь я к «Женщине с веслом»,
там Дождик мне на рыло будет
капать,
Мужик продаст «палёный» самогон…
 

 
Давно мечтал о «Женщине с веслом»,
Мечта не устаёт на мозги капать,
А сам имею старый дом на слом,
Живя в селе колхоза «Красный лапоть».
 
 
Милосская Венера хороша —
Простор воображению открыла —
Тоскует по высокому душа,
А дождик нудно капает на рыло.
 
 
Пришли на ум Три Грации опять,
Ведь я поэт, мечтою окрыленный,
А мне Мужик продолжил наливать
Свой самогон – скорей всего, «палёный» —
 
 
И самогона выпил я стакан,
Прильнул душой к мечте своей прекрасной.
…Тут собутыльник – сторож дед Иван —
Пробормотал: «Опомнись, лапоть
красный!»
 

2011

На стихи Ольги Шароновой

Любовь зла

 
… Мне надоело быть «козлом».
А стать «козой» – не дура я.
Ведь я пригожая лицом
И хороша фигурою.
 

 
Когда общаюсь с подлецом
Или с подругой – дурою,
Всегда горжусь своим лицом
И чудною фигурою.
 
 
И если жизнь не бьёт ключом,
Темнеет небо хмурое,
Мне это вовсе нипочём
С моею-то фигурою.
 
 
Могла бы стать я огурцом
Иль свёклой красно-бурою.
Да уж куда ж с таким лицом
И статною фигурою!
 
 
Могу для красного словца —
Ведь далеко не дура я —
Речь молвить кротко, как овца,
Но не с такой фигурою!
 
 
… Кругом интриги – ой, ой, ой,
И козни, и так далее.
… Неплохо б было стать свиньёй —
Да вот мешает талия.
 

2009