Текст книги "Эссе о Юрии Олеше и его современниках. Статьи. Эссе. Письма."

КУПЕЦ (заснув, начинает храпеть)

БАРЫШНЯ (хихикает)

ПОП: Премудрость!

ДЕВОЧКА: За что нас, Митя, мучают?

МАЛЬЧИК: Вот те и до Москвы дошли…

УЧЁНЫЙ: Итак беру фразу из сообщения, которое даёт

Ксенофонт, известный историк древности, давший отличное описание отступления армии Александра Македонского в своём сочинении «АНАВАЗИС». Это сочинение распадается на несколько частей, в первой своей части…

ТЁМНАЯ ЛИЧНОСТЬ: Гражданин, профессор, я принуждён остановить вас. Вы говорите не по существу.

УЧЁНЫЙ: Ага! Что? А о чём по существу говорить?

ТЕМНАЯ ЛИЧНОСТЬ: На повестке дня у нас вопрос о помощи голодающим детям…

УЧЕНЫЙ: Ага. Так, так… Понимаю… Дайте-ка мне воды (ТЁМНАЯ ЛИЧНОСТЬ подаёт ему стакан) Так. Отлично. Вы говорите, помощь голодным детям?

ТЁМНАЯ ЛИЧНОСТЬ: Совершенно-с верно… Вот-с они, детки…

УЧЁНЫЙ: Ах вот как! Очень интересно, очень интересно. Иди-ка сюда, малыш.

МАЛЬЧИК (робко поднимается по лестнице)

ДЕВОЧКА (тянется за ним)

УЧЁНЫЙ: Дай-ка я тебя рассмотрю поближе. Граждане (к остальным), наука требует точного и подробного осмотра (вынимает из портфеля лупу).

КУПЕЦ: Ишь ты!

УЧЁНЫЙ (к МАЛЬЧИКУ): Стань-ка против света. (МАЛЬЧИК в ужасе подчиняется ему. ДЕВОЧКА ухватилась за него).

УЧЁНЫЙ (осматривает его через лупу, как ботаник насекомое) Так-с. (К аудитории) Граждане. Вот перед вами экземпляр голодающего человека. Сейчас мы его подвергаем осмотру и воспитанию (К МАЛЬЧИКУ) Покажи язык. (МАЛЬЧИК показывает) Угм… Так-с. (Достаёт книжку, записывает. (Ты по латыни понимаешь?

МАЛЬЧИК: Саратовские мы… Хлеба хотим… Недород у нас был…

УЧЁНЫЙ (многозначительно поднимает палец) Так. Прошу заметить. Недоедание отразилось на функциях головного мозга. Задерживающие центры ослаблены – и речь течёт по непоследовательным ассоциациям. Так-с. Ну теперь для нас ясно. Я, конечно, не обладаю всеми знаниями и не могу исследовать это явление с совершенной, исчерпывающей точностью. Моё предложение сводится к следующему: немедленно снестись с медицинским обществом на предмет организации четырёх комиссий для исследования этого субъекта. Комиссии должны быть следующие: терапевтическая, невро-психопатологическая, диагностическая и, наконец, статистическая.

ГОЛОСА: Правильно. Принимается!

КУПЕЦ: Вот это здорово!

УЧЁНЫЙ (раскланивается и вытирает платком лоб)

ТЁМНАЯ ЛИЧНОСТЬ: Браво, браво, гражданин профессор. Ваше предложение принимается к сведению и, подобно остальным, откладывается для баллотировки и общего вывода. Теперь дальше. Гражданин актёр, ваше слово. Говорила наука, теперь пусть говорит искусство. Пусть искусство так же, как наука и религия, примет участие в великом деле помощи голодающим детям. Мы вас слушаем.

АКТЁР (выходит, приосаниваясь)

БАРЫШНЯ: Ах, какой душка!

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК: Браво, браво!

АКТЁР (раскланивается, проводит рукой по шевелюре, откашливается): Что же я? Я собственно… Да, впрочем, касательно помощи, то как вам сказать?…

ТЁМНАЯ ЛИЧНОСТЬ: Мы ждём от вас какого-нибудь конкретного предложения по вопросу помощи голодающим детям.

АКТЁР (откашливается, поправляет ослепительный свой воротник, запуская два пальца в кадык): Да вот, что касается меня, то со своей стороны я считаю наилучшим средством для прокормления голодных детей – устройство благотворительного концерта.

БАРЫШНЯ, МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК, ТРИ СПЕЦА: Браво, браво, отлично!

АКТЁР (раскланивается) Благотворительные концерты бывают различных родов: серьёзного характера, более лёгкие или смешанные и, наконец, концерты кабаретного характера. Все три вида знают свои преимущества. Я одинаково могу принять участие во всех. Я баритон. Диапазон моего голоса огромен (берёт несколько нот)

БАРЫШНЯ: Ах, ах! Я умру от восторга!

АКТЁР: Репертуар мой также весьма разнообразен. Я могу показать это на примере, но боюсь простудить голос на открытом воздухе. Итак, для того, чтобы накормить голодных детей, я полагаю, необходимо устройство благотворительного концерта.

ГОЛОСА: Правильно! Просим! Концерт!

МАЛЬЧИК: Куда мы зашли с тобой, Анютка?

АКТЁР: Я, конечно, не пою бесплатно. В трудовом государстве каждый труд должен оплачиваться. Но я не очень требователен. Конечно, за мной нужно прислать автомобиль и нужно предоставить для моих знакомых двенадцать мест в партере. Что касается гонорара, то обычно за каждое выступление я получаю три фунта сахара-песку или два фунта рафинаду, пять фунтов пшённой крупы или три фунта гречневой, четверть табаку Асмолова или сотню папирос: государственной фабрики, десять фунтов хлеба и коробку ваксы. Всё это должны мне выдать перед началом концерта. Иначе я петь не буду. Вот и всё…

ТЁМНАЯ ЛИЧНОСТЬ: Прекрасно, прекрасно! Ваше предложение весьма ценно. Собрание воспользуется им при общем решении вопроса (оглядывает собрание) Отлично! Результаты нашего собрания выше всяких ожиданий. Ещё несколько ораторов и вопрос выяснится окончательно. Теперь ваше слово, товарищи ответственные работники, ответственные специалисты.

ТРИ СПЕЦА (говорят с манерой Добчинского и Бобчинского, перебивая друг друга, говорят в один голос, торопятся, топчутся на месте): Мы то да мы… Ну вот…

1-ый СПЕЦ: Дело, конечно, ясно: маршрут…

2-ой СПЕЦ: Маршрут…

3-ий СПЕЦ: Маршрут…

1-ый СПЕЦ: Составить маршрут!

2-ой СПЕЦ: Маршрут с продовольствием.

3-ий СПЕЦ: Отправить на Волгу!

МАЛЬЧИК (радостно): Ну вот, это правильно. Хлеба побольше послать в Саратов да в Казань. Вот это дело…

ДЕВОЧКА: Хлеба! Митя, хлеба нам дадут!

1-ый СПЕЦ: Для этого необходимо…

2-ой СПЕЦ: Ну да…

3-ий СПЕЦ: Да, конечно.

ТЕМНАЯ ЛИЧНОСТЬ: Пожалуйста, говорите отдельно. Это необходимо для быстрого решения вопроса.

1-ый СПЕЦ: Так вот, я скажу…

2-ой СПЕЦ: Нет, уж я буду говорить…

3-ий СПЕЦ: Позвольте, я изложу все по порядку… Для того, чтобы составить маршрут с продовольствием, необходимо следующее: прежде всего необходим особоуполномоченный…

1-ый СПЕЦ: И канцелярия особоуполномоченного…

2-ой СПЕЦ: Необходимо выработать штаты и ставки по золотым довоенным рублям…

3-ий СПЕЦ: После того, как будет составлена канцелярия, нужно выработать…

1-ый СПЕЦ: Операционный план за три месяца…

2-ой СПЕЦ: Для этого надо пригласить специалистов инженеров, пищевиков и экономистов…

3-ий СПЕЦ: Затем нужно из этих специалистов составить комиссию и распределить работу по секциям и подсекциям…

1-ый СПЕЦ: После того как операционный план будет выработан, нужно будет поднять ходатайство о получении подотчетных сумм…

2-ой СПЕЦ: Итак, значит, наше предложение сводится прежде всего к выработке штатов канцелярии особоуполномоченного…

3-ий СПЕЦ: Это я могу взять на себя.

1-ый СПЕЦ: И я!

2-ой СПЕЦ: И я!

ТЕМНАЯ ЛИЧНОСТЬ: Отлично, отлично! Ваше предложение принимается к сведению…

МАЛЬЧИК: Не дают, Анютка, хлеба…

ДЕВОЧКА (сидит на ступеньке, плачет).

ТЕМНАЯ ЛИЧНОСТЬ: Теперь вы, молодые граждане, вы, барышня и молодой человек, что вы можете предложить по вопросу о помощи голодающим детям?

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК: Ах, это такой огромный долг!

БАРЫШНЯ: Я умираю от жалости!..

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК: Вы разрешите, я выскажусь за нас обоих?

ГОЛОСА: Просим, просим!

КУПЕЦ: Валяй!

БАРЫШНЯ: Нет, Жорж, я тоже хочу говорить в этом важном собрании. Я хочу, чтобы и мой голос слышался в голодном, страдающем Поволжье…

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК: Говорите, Катенька. Разве я стану с вами спорить?

ТЕМНАЯ ЛИЧНОСТЬ: Прошу внимания.

БАРЫШНЯ (мнётся): Каждый помогает, как может. Когда я вижу эти бледные личики, эти исхудалые тельца, я вся содрогаюсь от жалости и мучаюсь своим бессилием…

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК: Катенька, вы ангел!

БАРЫШНЯ: Бедные, несчастные дети!

(Во время ее речи многие весьма растроганы. КУПЕЦ громко сморкается. ПОП вытирает красным платком глаза. СПЕЦЫ откашливаются).

БАРЫШНЯ: Маленькие ни в чем не повинные страдальцы (она протягивает к детям руки). Примите и мою маленькую помощь! Я обещаю вам перед лицом всего собрания танцовать на всех балах и маскарадах, которые будут устраиваться в пользу голодающих!..

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК: И я, и я!..

БАРЫШНЯ: Я ничего не жалею для вас! Я заказала себе три новых платья: белое шелковое с голубой отделкой, черное с плоской кокеткой и зеленое, нежно салатное, на чехле… Я купила три пары туфель, пять пар шелковых чулок…

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК: Я заказал себе черные лакированные лодочки и фрак… Я тоже ничего не жалею для вас…

БАРЫШНЯ: Я прежде никогда не танцевала венгерку и ненавидела боярышню… Теперь я специально для вас научилась танцевать венгерку и буду танцевать боярышню!

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК: Я ради танцев оставил все: и шведскую гимнастику, и бокс, и лыжный спорт, и шахматы, и не играю больше в девятку. Все свободное время я посвящаю танцам…

БАРЫШНЯ: Все сбережения, все заработанные деньги я трачу на покупку шоколада в буфетах на благотворительных вечерах…

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК: Я бываю десять раз в неделю на танцевальных вечерах в пользу голодающих. Доктор нашел у меня порок сердца, грыжу и растяжение сухожилий в обоих ногах, но я согласен танцевать целый день и всю ночь напролет, лишь бы помочь вам, голодающие дети…

ГОЛОСА: Правильно! Да здравствуют танцы!

БАРЫШНЯ: Значит, мы предлагаем для того, чтобы накормить голодных детей, устраивать как можно больше танцевальных вечеров и маскарадов.

ВСЕ (аплодируют).

ТЕМНАЯ ЛИЧНОСТЬ: Отлично! Осталось только ваше мнение, господин купец.

КУПЕЦ: Да по мне что? Я присоединяюсь, за мною дело не постоит. И в комиссиях могу и танцевать могу. С нашим удовольствием, ежели помочь по-христиански.

ТЕМНАЯ ЛИЧНОСТЬ: Итак, товарищи. Все мнения высказаны, список ораторов исчерпан. Теперь проделаем следующее: все собрание должно удалиться на совещание. Дети! Вы останетесь здесь и здесь будете ждать решения вопроса.

МАЛЬЧИК: Да ладно уж…

ТЕМНАЯ ЛИЧНОСТЬ: Товарищи, прошу на совещание. Сейчас мы произведем баллотировку.

(Вся компания с ПОПОМ во главе и ТЕМНОЙ ЛИЧНОСТЬЮ в хвосте, поднявшись по ступенькам, гуськом – торжественно и важно скрывается по ту сторону лестницы. ДЕТИ остаются одни).

МАЛЬЧИК: Наговорили, наговорили да и ушли…

ДЕВОЧКА: А что нам-то делать?

МАЛЬЧИК: Никто нас кормить не станет… Пропадем мы с тобою голодающие…

ДЕВОЧКА: Подождем… Может и принесут поесть…

(На вершине лестнице появляется РАБОЧИЙ и РАБОТНИЦА, идущие с работы).

РАБОЧИЙ: Ты как, низом пойдешь?

РАБОТНИЦА: Низом.

(Спускаются по лестнице по направлению к ДЕТЯМ).

МАЛЬЧИК: Анютка, фабричные то, глянь…

РАБОТНИЦА: Ишь, тощие… А вы откуда?

МАЛЬЧИК: Саратовские мы… Голодающие…

РАБОТНИЦА, РАБОЧИЙ: Голодающие?

ДЕВОЧКА: Накорми, тетя… Уж как много прошли… Все идем, идем, конца-краю нет…

РАБОТНИЦА: Бедненькие… (К РАБОЧЕМУ) Что же делать, а?

РАБОЧИЙ: Ну вот, значит, по правилу: ты бездетная, что ли?

РАБОТНИЦА: Бездетная, прошлый год двух схоронила…

РАБОЧИЙ: Чего-ж много говорить? Говорить нечего… Делать надо… Как бездетная, так бери одного голодающего ребенка.

РАБОТНИЦА: Верно.

РАБОЧИЙ: Не пропадешь… Одного прокормишь… Ишь худой какой – насквозь светится…

РАБОТНИЦА: Верно… А все-таки помощь…

РАБОЧИЙ: Ну вот… А я возьму другого… У меня мальчик есть, Егорка… Вот я и возьму девочку, для пары… Выкормлю, вырастет, а там и поженятся… Слышишь, чумазая? (К ДЕВОЧКЕ).

ДЕВОЧКА: Кушать хочу…

РАБОЧИЙ: Кушать хочешь? Ничего, красавица, выкормим…

РАБОТНИЦА: (к МАЛЬЧИКУ) А ты ко мне пойдешь?

МАЛЬЧИК: А мы до Ленина хотели…

РАБОТНИЦА: До Ленина? Зачем же до Ленина?

МАЛЬЧИК: Всю беду рассказать… Хлеба просить…

РАБОЧИЙ: Ну вот и не надо вам к Ленину идти… Все равно порешили: чтобы, значит, каждая семья одного голодающего ребенка взяла на пропитание…

МАЛЬЧИК: И кормить будут?

РАБОТНИЦА: Накормим… накормим… Ну айда…

РАБОЧИЙ (берет ДЕВОЧКУ на руки).

РАБОТНИЦА (берет МАЛЬЧИКА за руку).

(Уходят).

(На вершине лестницы появляется возвращающаяся процессия с ПОПОМ во главе. Все идут важно, задрав носы, как судьи, вынесшие приговор, гуськом. Становятся на вершине лестницы торжественным полукругом. ТЕМНАЯ ЛИЧНОСТЬ выбегает вперед.

ТЕМНАЯ ЛИЧНОСТЬ: Сейчас будет оглашена резолюция по вопросу о прокормлении голодающих детей. Внимание! Внимание! (Мечется, ищет взглядом детей, которых уже нет). Слушайте, слушайте, голодающие дети (Деловым тоном, без аффектации) Где же они, эти оборвыши? (Сбегает на несколько ступенек вниз, выглядывает). Где же вы, голодающие дети? Вы должны быть здесь. Вы должны выслушать постановление… (Опять мечется, ищет) Нет! Нигде их нет. Где же они, черт побери? Даром мы, что ли, трудились?

(Комиссия на верху стоит, не шелохнувшись, полная сознания важности момента).

ТЕМНАЯ ЛИЧНОСТЬ (взывая) Голодающие дети! Голодающие дети! Где же вы, голодающие дети?

КУПЕЦ (потеряв терпение) Ну начинай, что ли! Что время зря терять!..

АКТЕР: Скорее… Я тороплюсь на концерт…

ТЕМНАЯ ЛИЧНОСТЬ (возвращаясь на вершину лестницы) Уважаемые товарищи, голодающих нет…

ГОЛОСА:

Нет голодающих!

Вот те на!

Это безобразие!

Не может быть!..

ТЕМНАЯ ЛИЧНОСТЬ: Да, граждане, приходится констатировать, что покуда мы разговаривали, обсуждали, баллотировали, голосовали и выносили постановление, голодающие дети исчезли…

(Среди «КОМИССИИ» ропот)

КУПЕЦ: Ты позови еще раз, может где запропастились…

ТЕМНАЯ ЛИЧНОСТЬ (обратясь к зрительному залу) Голодающие дети! Где вы, голодающие дети?

(Внизу, с просцениума появляются тот РАБОЧИЙ и та же РАБОТНИЦА).

РАБОЧИЙ: Нет голодающих детей.

ТЕМНАЯ ЛИЧНОСТЬ: А вы кто такие? Кто вам дал право вмешиваться?

РАБОЧИЙ: Мы рабочие. Мы труженики. Мы сделали так, что голодающих детей больше нет.

ТЕМНАЯ ЛИЧНОСТЬ: Подумаешь… Как это вы могли сделать? Неужели вы умнее, чем вся эта компания?

РАБОТНИЦА: А так вот и сделали. Нет больше голодающих детей.

ТЕМНАЯ ЛИЧНОСТЬ (к «КОМИССИИ») Как вам понравится, уважаемые товарищи? Мы говорили, мы обсуждали, мы рассматривали со всех точек зрения, мы составляли операционный план, мы наметили программу двадцати пяти концертов, а они, вот этот рабочий и вот эта работница заявляют, что они спасли голодающих детей?…

ГОЛОСА:

Возмутительно!..

Это наглость!..

Ложь!..

Ложь!..

ТЕМНАЯ ЛИЧНОСТЬ: Позвольте, позвольте! Я их изобличу! (К РАБОЧЕМУ и РАБОТНИЦЕ) Что же это вы такое сделали, чтобы спасти этих голодных детей?

РАБОЧИЙ: Ну вот, много ли говорить нужно? Просто, я вот взял к себе девочку и буду ее кормить…

РАБОТНИЦА: А я взяла мальчика…

РАБОЧИЙ: Вы говорили да обсуждали, а мы сделали то, что должет сделать каждый честный трудящийся: поделиться куском хлеба с голодающим братом. Поняли?

РАБОТНИЦА: Это самый лучший способ борьбы с голодом.

(«КОМИССИЯ» очень обижена. КУПЕЦ фыркает. АКТЕР подбоченивается. УЧЕНЫЙ протирает очки и т. п.)

ТЕМНАЯ ЛИЧНОСТЬ: Уважаемые граждане! Нам здесь нечего больше делать. Нас здесь не уважают.

ГОЛОСА:

Да, это возмутительно!

Даром потратили время.

Пускай без нас обходятся.

(«КОМИССИЯ» спускается вниз по лестнице)

РАБОЧИЙ (вслед им) Скатертью дорожка! И без вас накормим… Вы болтать мастера, а мы дело сделали. Словами не поможешь. Да здравствует дружный труд для помощи голодающим!

Судьба и смыслы малоизвестного рассказа Юрия Олеши «Ангел» и его экранизации

I. Рассказ Олеши «Ангел»

Судьба рассказа Юрия Олеши «Ангел» драматична. До сих пор этот рассказ малоизвестен, его не переиздают, он почти не откомментирован исследователями.

Случилось так, что после долгого литературного молчания, после отлучения произведений писателя от печатного станка, Юрий Карлович Олеша был через двадцать лет возвращён в советскую литературу в годы короткой «хрущёвской оттепели». В 1956 году огромным стотысячным тиражом вышло «Избранное» его произведений прошлых лет, а в 1965 году, уже после смерти писателя, была напечатана его новая книга «Ни дня без строчки», составленная без участия автора из записей литературного дневника Олеши.

Новое послевоенное поколение читателей с жадностью накинулось на «Избранное» Олеши, а те, кто раньше знал его подзабытое к тому времени имя, стали наслаждаться эстетическим изяществом записок писателя, воспроизведённых в книге «Ни дня без строчки».

В те же годы – вторая половина 1950-х и первая 1960-х – возник острый научный интерес к творческому наследию Олеши. Не менее десятка молодых аспирантов в разных концах СССР, поддерживая связь друг с другом, приступили к изучению биографии писателя и его художественных произведений.

Кроме того, над многостраничным исследованием жизни и творчества Юрия Олеши в контексте истории послеоктябрьской советской литературы работал в то время известный автор талантливой книги «Юрий Тынянов» (1960), бывший политзаключённый и новоявленный член Союза писателей Аркадий Викторович Белинков. Первый рукописный вариант его книги об Олеше был готов в 1963 году. Первая диссертация о творчестве Олеши была защищена в Москве Ириной Павловной Вдовиной в 1967 году. В ближайшие за тем годы последовали защиты других диссертантов.

И вот в разгар систематизации собранных материалов, оттачивания сложившихся концепций, сбора отзывов учёных, публикации авторефератов и предзащитной суеты молодых олешеведов совершенно неожиданно появляется в Москве в 19-м номере за 1966 год еженедельника «РТ (Радио и Телевидение)», открывшегося шестью месяцами ранее, публикация никому неизвестного (а ведь с каким энтузиазмом копали диссертанты и в Одессе, и в Москве!) рассказа Юрия Олеши «Ангел».

Публикацию предваряла редакционная аннотация: «…Надо сказать, что и в печатных изданиях творчество замечательного писателя представлено ещё не полно. Сегодня мы знакомим читателя с одним из малоизвестных рассказов Олеши – своеобразным, несколько неожиданным для почерка автора и, безусловно, расширяющим наше представление о богатой палитре писателя».[220]220
  Редакционная аннотация к рассказу Ю. Олеши «Ангел» // РТ (Радио. Телевидение). Москва. 1966. № 19. С. 14–16.


[Закрыть]

В этой аннотации всё написанное было правдой. Вот только большинство из аспирантов жили далеко от Москвы: в Иркутске, Перми, Свердловске, Орле, Ельце, Одессе, Киеве… Наверняка, не каждый узнал и сумел раздобыть текст рассказа «Ангел», публикация которого состоялась не в специальном научном издании и даже не в научно-популярном «толстом» журнале, а в общественно-политическом иллюстративном еженедельнике, выходившем под эгидой Комитета по Радиовещанию и Телевидению при Совете

Министров СССР. Уже поздно было молодым учёным включать анализ рассказа «Ангел» в свои завершённые или почти завершённые работы. Да и, фактически, невозможно. Под публикацией рассказа не стояло имя публикатора, название издания, города и даже года первого появления рассказа Олеши в печати.

Меня подогревал профессиональный интерес. Тем более, что у меня в запасе было ещё немного времени (автореферат моей кандидатской диссертации был напечатан в Киеве в 1967 году, защита была назначена 15 марта 1968 года). Я послала письмо в редакцию «РТ», уверенная, что сотрудники литературного отдела еженедельника только по незнанию правил публикации не поместили нужных сведений и теперь с лёгкостью ответят на мои вопросы. Действительно, мне быстро ответили на официальном бланке редакции. Однако текст ответа меня удивил. Необходимой информацией, оказывается, в редакции не располагали:

Уважаемая тов. Панченко!

Ответ на Ваш вопрос может дать публикатор рассказа Ю. Олеши («РТ» № 19) Борис Борисович Скуратов. Его адрес:

Москва, ул. Чехова, д. 29, кв. 15.

С уважением Н. Митрофанов

10 ноября 1966 года.[221]221
  Архив И. Г. Панченко.


[Закрыть]

Написанный от руки ответ от Б. Скуратова пришёл 26 декабря 1966 года. Публикатор Скуратов – бывший одессит, биограф Э. Багрицкого, его соученик по гимназии, – был крайне уклончив и явно осторожен в своём коротком письме:

Уважаемая Ирина Григорьевна!..

Я только 24. XII – вернулся в Москву после 3-х месячного отсутствия. Письмо Ваше дожидалось меня в Москве. – Прошу простить мне сей грех невольный.

По поводу сведений, необходимых Вам для работы над диссертацией, Вам целесообразней всего обратиться к Ольге Густа вовне Суок-Олеше, поскольку к ней обращаются многие товарищи, работающие над творчеством Ю. Олеши (в т. ч. диссертанты).

Её адрес: Москва В-17', Лаврушинский пер. 17, кв. 73.

Желаю Вам успехов в работе.

Б. Скуратов[222]222
  Там же.


[Закрыть]

С Ольгой Густавовной ещё до получения открытки от Скуратова я была хорошо знакома. Не раз бывала у неё, как и многие другие, пишущие об Олеше, в Лаврушинском переулке. Иногда она предоставляла мне ни с чем несравнимую возможность работать с черновиками мужа у неё дома. Однако Ольга Густавовна желанной осведомлённости не обнаружила (возможно, не захотела?). Заметила только, что у «старика Скуратова» тяжёлый характер и живётся ему нелегко.

Б. Б. Скуратов присутствовал на защите диссертации И. П. Вдовиной. Когда с ним об «Ангеле» заговорила моя коллега, московский филолог С. М. Митина, он любезно подарил ей номер «РТ» с рассказом Олеши, однако недостающих сведений не сообщил. В письме ко мне в Киев от 23 февраля 1967 года Светлана Марковна писала; «Скуратов так и не сказал мне название и номер газеты, в которой напечатан «Ангел». Придётся сослаться при нужде на него. Он говорит, что слишком далеко всё это лежит, и он не может найти».[223]223
  Там же.


[Закрыть]

Стало ясно, что Борис Скуратов почему-то под любым предлогом не хочет сказать то, что ему было, несомненно, хорошо известно.

Аркадия Белинкова рассказ «Ангел» явно не заинтересовал. В его книге (в том числе и в позднем варианте) о рассказе нет ни слова.

Сам же Олеша никогда не включал этот рассказ ни в один сборник своей прозы, которые выходили в 1931, 1933, 1935, 1936, 1956 годах, нигде и никогда его не упоминал. Сведения о рассказе отсутствовали и в Библиографических указателях творчества советских писателей тех лет.

Однако, как минимум, ещё один человек из поколения Олеши знал о существовании рассказа «Ангел» ещё до его публикации в «РТ». Знал, где и когда рассказ был опубликован. Этим человеком был преуспевающий филолог Виктор Осипович Перцов, бывший в 1930-е годы хулителем Олеши. В конце 1960-х доктор наук Перцов служил научным сотрудником московского Института мировой литературы.

Бывший в молодости лефовцем, В. Перцов в 1937 году в виде рецензии на олешинский роман «Зависть» дважды публиковал в центральной прессе фактически политический донос на его автора. Напомним, в герое книги Кавалерове Перцов тогда «бдительно» усмотрел «зарождение одного из тех гнусных типов человеконенавистничества, из которых подготовлялись впоследствии кадры троцкистских бандитов».[224]224
  Перцов В. О книгах, вышедших десять лет тому назад // Лит. газета. 1937. 26 июня; Перцов В. Личность и социалистическое дело // Октябрь. 1937. № 7. С. 174–184.


[Закрыть] Свой донос Перцов писал безбоязненно, так как в 1936 году Постановлением треста «Украинфильм» была запрещена готовая к прокату картина «Строгий юноша», автором сценария которой был Юрий Олеша. Запрещена с формулировками: «идейно-художественная порочность сценария», «перепев идей философского пессимизма, направленных против коммунистических идеалов революционного пролетариата» и т. п.[225]225
  Постановление треста «Украинфильм» о запрещении фильма «Строгий юноша» // 1936. 10 июня.


[Закрыть] Это Постановление вмиг превратило Олешу из видного советского писателя современности в изгоя, чьи книги не печатались последующие 20 лет. Ну, а на изгоя, как известно, можно взвалить ещё и новый довесок ещё более страшных обвинений, в чём и преуспел Виктор Осипович. Олеша чудом уцелел под тяжестью таких далеко не цеховых обвинений.

Однако после смерти «вождя народов» именно видному литературоведу Перцову (вот ирония судьбы!) поручают в 1956 году в Гослитиздате составление олешевских «Избранных произведений» и текста предисловия к ним. Неприкаянный, неустроенный, горько пьющий к тому времени Юрий Олеша воспрянул духом, но, очевидно, не веря в прочность и долговечность политических перемен в стране или плохо осознавая их, автор категорически настаивал, чтобы эпиграфом к книге его «Избранного» было поставлено (видимо, как знак лояльности) слабое раннее стихотворение «Ленинизм живёт»… Рассказ «Ангел» в ту книгу не попал и даже не был упомянут Перцовым в предисловии.

Позднее Перцов объяснит это умолчание следующим образом: «В своё время этот ранний рассказ Олеши прошёл незамеченным (здесь и далее выделено И. П.). Да и сам Олеша не вспомнил о нём, когда после долгого перерыва в его изданиях подготовлялось в 1956 году его «Избранное». В него вошли ревниво избранные автором лучшие рассказы 20-х годов, написанные автором после «Зависти». Правда, в этот ряд «Ангела» поставить нельзя. Нельзя не потому что он слабее с художественной стороны, а потому что в нём совсем иная стилистика».[226]226
  Перцов В. «Мы живём впервые…». О творчестве Юрия Олеши // М.: Сов. писатель, 1976. С. 73–74.


[Закрыть]

Это объяснение Перцова появилось в сборнике его статей о творчестве Олеши под названием «Мы живём впервые…», опубликованном в 1976 году. В этой книге нет, разумеется, статей Перцова 1937 года. Вместо этого «забывчивый» Перцов, так легко менявший хамелеонову окраску, вспоминает успешного Олешу в канун 1934-го: «Нам, его современникам, всегда не хватало Олеши, когда он не давал нового. Нам хотелось ещё и ещё от его таланта, поистине удивительного, поставившего его в первый ряд советских писателей к незабываемым дням их Первого съезда».[227]227
  Там же. С. 6.


[Закрыть] Не знает границ цинизм тех, кто верно служит государственной подлости…

Вот из этой-то книги «Мы живём впервые…» (названной строчкой одного из рассказов Олеши) теперь уже не совсем молодые олешеведы, действительно впервые от Перцова, через десять лет после публикации в «РТ», узнали то, о чём так настойчиво и тщетно стремились узнать в 1966-м: рассказ «Ангел» в первый раз был напечатан в газете «Пролетарий» – органе Харьковского губисполкома – в двух номерах 209 и 210 от 14 и 15 сентября 1922 года.

Впрочем, даже в 1998 году «Ангел» всё ещё оставался полуподпольным. В том году я купила том «Избранного» Ю. Олеши, вышедший в серии «Книги для ученика и учителя», в котором на титульном листе стояло: «Зависть», «Три

Толстяка», «Рассказы». В книге я с удивлением и радостью обнаружила олешевского «Ангела». Нет, вовсе не в означенном разделе «Рассказы». Произведение, не названное даже в оглавлении (!), было запрятано среди обильных методических материалов для проведения школьных уроков в разделе под названием «Приложение».[228]228
  Приложение, в котором напечатан рассказ «Ангел» без вынесения его названия в оглавление, см. в кн.: Олеша Ю. К. Зависть. Три Толстяка. Рассказы // М.: Олимп, 1998. ООО «Изд-во АСТ-ЛТД». 512 с. С. 483–505.


[Закрыть] И, увы, в умной и тонкой вступительной статье «Человек перед зеркалом» составителя этой книги В. Пашина (случайно ли?) не было ни слова о фактически неизвестном рассказе.

По этому изданию внутри текста своей статьи в дальнейшем я буду цитировать рассказ «Ангел», указывая лишь страницы книги.

Рассказ «Ангел» невозможно включить как звено в цепочку лирических произведений Олеши. В этом небольшом по объёму рассказе главенствующая роль отведена действию, острому сюжету, контрастности. Он исполнен внутреннего напряжения. Не лишён рассказ и натуралистических красок. Явственно ощущается, что автор, стремясь к индивидуальному стилю, сверял свой небольшой тогда опыт с поисками «новой формы» в русской прозе начала 1920-х годов. В новелле «Ангел» заметны элементы «орнаментальной новеллы», хотя собственно «сказ» – главная характерная примета орнаментализма – никогда не привлекал Олешу, он у него отсутствовал. Казалось, «Ангел» был написан рукой опытного литератора. Видимо, в революционные эпохи юноши взрослеют быстро.

…События в рассказе «Ангел» происходят на юге России во время Гражданской войны. Повстанческие отряды различных атаманов (Зелёного, Заболотного, Маруси Никифоровой и других), с примкнувшими к ним белыми, не успевшими эмигрировать, продолжают свои действия. Грабежи, самосуды, расстрелы – обычная практика таких отрядов. Юрий Олеша показывает, как бойцы одного из них останавливают в степи железнодорожный состав, идущий из города «с праздничным именем». Топографические приметы за окном поезда (степь, лиманы, камыши…), вагонный быт (пассажиры с мешками контрабандной соли) явно указывают на то, что город «с праздничным именем» – это, очевидно, Одесса.

В советской литературе 1920-х годов было много произведений о столкновениях бойцов, командиров и комиссаров Красной армии с врагами советской власти в годы Гражданской войны. Здесь уместно вспомнить: «Чапаев» (1923) и «Мятеж» (1925) Д. Фурманова; «Конармию» (1923-24) И. Бабеля; «Города и годы» (1924) К. Федина; «Думу про Опанаса» (1926) Э. Багрицкого; «Чевенгур» (1927-28) А. Платонова; «Разгром» (1927) А. Фадеева; «Уляляевщину» (1927) И. Сельвинского и др.

Все эти произведения были написаны позже новеллы Олеши. По остроте, трагичности к олешевскому «Ангелу» близок, скорее всего, рассказ «Кол» (1921), написанный одним из Серапионовых братьев Н. Н. Никитиным (Братом Ритором), и ряд новелл И. Бабеля из его «Конармии». Рассказ «Кол» Никитин написал двадцатитрехлетним юношей. (Срав.: рассказ «Ангел» Олеша написал в 1922 году – в том же возрасте).

Рассказ «Ангел» построен на контрастных противопоставлениях: свежий запах мокрой земли в степи за окном и тяжкая духота вагона. Пассажиры, сморенные сном, житейскими разговорами о реализации соли, и вооружённые люди, оцепившие поезд. Мирный храп спящих и неожиданная энергия «страшных слов», стука сапог. Нежность красок «умытого, голубого сияния» предрассветного неба и грубость насильственного обращения с пассажирами тех, кто напал на поезд. Удручённые пленники, снятые с поезда, и самоуверенные бойцы отряда. Светлая кличка атамана (Ангел) и чёрного злодеяния, на которое тот способен. Крещендо контрастов: финальный поединок между атаманом и большевистским комиссаром средних лет, «в роковом красном галифе».

Рассказ ведётся от лица некоего молодого рассказчика. Имя рассказчику автором не дано.

В поезде рассказчик напуган бандитами так, что у него «стучат зубы», а «всё тело начинает дрожать мелкой дрожью». Осадившие вагон отбирают у него документы, бьют по затылку, выгоняя из вагона, а он «ухмыляется», сознаваясь самому себе: «…всё время ощущаю какое-то странное уважение к бандиту»; «Меня разбирает зависть к этим спокойным, деловитым, даже красивым людям» (С. 485). Его восхищает, как уверенно, «даже весело» действуют бойцы, осадившие поезд. Интересно, что здесь впервые в творчестве Олеши начато художественное исследование того сложного чувства, которое будет играть столь важную роль в его будущем романе именно с таким названием «Зависть».

Разговорившись с товарищем по пленению, как раз с тем самым, что в красном галифе, рассказчик слышит его биографию. Без хвастовства, с великой досадой на захват его в плен тот говорит: «С Деникиным дрался, в Сибири в плену был, в польском походе был под самой Варшавой, агитировал, тыловые рейды делал – а в подполье сколько! – и всё ничего, а тут – на тебе! Какой-то сволочи, трусам в лапы попал!» (С. 486). Он – комиссар железнодорожного узла, коммунист Парфёнов – говорит со случайным спутником по несчастью спокойно и доверительно. – У меня казённые деньги забрали, – добавляет комиссар. – Какой ужас! Меня всё равно расстреляют» (С. 485).

Вот она, правда жизни, – большевистский вожак оказывается в ситуации, когда пощады не жди ни от идейных противников, ни от своих.