Текст книги "Эльфика. Простые вещи. Уютные сказки о чудесах, которые рядом"

Глава 2
Сладкая жизнь

– И правда, очень интересная история! – искренне порадовалась я. – Хорошо, что кончилась благополучно, а то ведь до развода было два шага!

– О да, – подтвердила бабушка. – Но все, как ты видишь, утряслось. Когда я смотрю на эту коробочку, у меня перед глазами все как будто только что произошло, хотя той истории уже немало лет. Мы с Маргаритой тогда много общались – тут, у меня, за вот этим столом. Она нуждалась в слушателе, а я угощала ее вишневым вареньем и впитывала, впитывала чужие страсти.

– Я понимаю. Ну, раз вот эта коробочка вам так дорога…

– Пожалуй, я готова с ней расстаться, – задумчиво сказала бабушка. – Я проговорила историю вслух, и она теперь не только моя, но и твоя. Значит, будет жить дальше. Я уже не очень цепляюсь за это воспоминание.

– Бабушка Эрна! – вдруг осенило меня. – У меня в сумочке есть диктофон! Я его всегда с собой ношу. А давайте его включим, чтобы он зафиксировал все истории? Тогда они точно будут жить дальше!

– Почему бы и нет? – согласилась бабушка. – Полагаю, вреда от этого не случится. Включай свой диктофон. И принеси конфеты – они в шкафчике слева от плиты.

– Вот, пожалуйста. Кстати, а что это за фантики? – выудила я из кучи вещей перехваченную аптечной резинкой стопочку разноцветных конфетных оберток.

– О! Это память об одной из моих добрых приятельниц, Раисе Петровне. Можно сказать, про «сладкую жизнь».

Фантики

Раиса Петровна шла домой. В хозяйственной сумке полпалки колбасы, пакет молока и нежирный творог. Нехитрый продуктовый набор среднестатистической одинокой женщины пенсионного возраста. Нехитрый, нерадостный, скучный, как и сама жизнь – среднестатистическая, одинокая и скучная.

Родная девятиэтажка. Лифт. Восьмой этаж.

Послушные тапки, давно уже принявшие форму хозяйских ног. Байковый халат в крупные розы. Чайник и кухонный столик.

Водрузив очки на нос, Раиса Петровна достала из сумочки бумажку. Любовно разгладив на столешнице свою новую забаву, женщина принялась всматриваться в мелкие циферки на чеке из магазина.

– Так-так… Молоко опять подорожало, что ли? – хмыкнула хозяюшка и озабоченно прошлепала к старинному комоду с выдвижными ящичками. Там, в красивой коробке из-под заграничного печенья, стройными рядками лежали аккуратно перевязанные резинками пачки чеков. 1996 год, 1997, 2009-й… Все было тщательно разложено и запаковано. Сразу видно – завхоз! Раиса Петровна любила во всем порядок. Чтобы все по ячеечкам, по коробочкам, по ящичкам. Она никогда ничего не выбрасывала и слыла очень хозяйственным, бережливым человеком.

А ведь и вправду: помогла купить квартиру сыну, своими силами сделала ремонт, машину тоже за свои купила. Да и сейчас живет на зарплату и ни в чем особо не нуждается. Даже копить умудряется.

Ловко вытянув из пачки одну бумажку, женщина принялась беззвучно шевелить губами.

– А, нет, все правильно, молоко еще на прошлой неделе подорожало. Странно, как я не заметила? – хмыкнула Раиса и пожала плечами. Старость подкрадывается незаметно. Как-никак, шестой десяток уже лет девять назад разменяла!

Вскоре новый чек стал частью аккуратной стопки с надписью «Продукты-2019». Рядом с «Коммунальными платежами» и «Электричеством».

Эта коробка была тайной гордостью Раисы Петровны. Она твердо знала, куда и когда потратила свои средства.

Кроме того, у женщины была еще одна гордость – коробка с накоплениями. Это была не просто гордость, а уверенность в завтрашнем дне. В себе, наконец.

Вспомнив о второй коробке, женщина решила пополнить и ее запасы. Как-никак, а вчера была зарплата. Зеркало в прихожей устало подмигнуло былой красавице, надежно спрятавшейся в унылом старушечьем халате. Зеркала – они такие: быстро устают от усталости их владельцев. И отражать начинают ровно то, что подспудно боятся увидеть их хозяева. Но речь сейчас не о зеркальных переживаниях.

Синий цветок на кухонной плите плясал в тихом танце. Будто в овациях, над ним бурлила закипающая вода. Скоро можно будет выпить чаю. Раньше с Андреем Петровичем они часто пили чай по вечерам. С тех пор как муж ушел в мир иной, Раиса пила чай в одиночестве. В одиночестве она завтракала и ужинала, смотрела вечерние новости, ходила в поликлинику и магазин.

Глядя в окно, женщина тяжело вздохнула. Ей снова вспомнился вчерашний разговор с сыном.

«Мам, мы тут, это… собираемся летом на море съездить. Сонька ведь не видела никогда моря…»

«Какое еще море? В прошлом году в Париж улетели, зимой на лыжах им, видите ли, захотелось кататься… А про долг вы хоть помните? Когда матери деньги отдавать собираетесь?»

«Мамуль, ну ты же знаешь мою ситуацию. Я и так стараюсь отдавать, кручусь как могу. А жить-то когда? На пенсии?»

Слова сына легонько укололи женщину. Она-то как-то живет, без всяких Парижей и морей. Все для сына… И Раиса взглянула на свой тайник.

Раиса Петровна знала, что брак сына не назовешь счастливым. Невестка вечно чем-то недовольна. Ну ведь не пьет Димка, не гуляет, все в дом тащит. Нет, все ей мало! На море она захотела! Раиса Ивановна была уверена, что это Люськина прихоть – море! Прожила Раиса безо всяких морей и не померла пока!

Женщина тяжело вздохнула и подошла к шкафчику с крупами. Там укрывался ее тайник. Ее сокровища. Ее отрада. Ее завтрашний день. Она могла потратить эти деньги и на Париж, о котором втайне мечтала, и на лыжи, и на обновки, но… Париж пускай так и останется мечтой. На то он и Париж.

Зато, если что-то случится, у Раисы есть «соломка». И уже не так страшно жить. И вроде черный день разбавляется другими красками, становится серым. Как и день настоящий.

* * *

Привычным движением Раиса подцепила ногтем жестяную крышечку, и коробка распахнула свои недра.

…Вместо заветных купюр в ней лежали обертки от конфет. Яркие, пестрящие всеми цветами радуги, они призывно блестели в лучах оконного солнца. Шоколадные, карамельки, леденцы… Ни одной купюры!

Трясущимися руками Раиса стала перебирать фантики. Кроме них, в коробке ничего не осталось.

– Мамочки! – воскликнула она. – Что ж это делается такое? Люди добрые! Помогите!

Еще вчера утром здесь была кругленькая сумма, она ее лично пересчитывала!

Женщина беспомощно высыпала на пол бессмысленные обертки. Те медленно разлетелись по серому линолеуму и красиво улеглись пестрым осенним ковром.

Окно распахнулось слишком быстро и неожиданно. Пластиковая рама с глухим звуком ударилась о проем, заставив Раису подскочить на месте. В теплую уютную кухню ворвался ледяной вихрь, впустив в обжитое пространство незваного гостя. Зимний ветер поднял в воздух пестрые бумажки и принялся их перебирать в своих невидимых длинных пальцах. Те послушно подскочили и закружились в диком танце. Вдруг послышалась музыка.

Это была любимая мелодия молодости Раисы Петровны. Это была их с Андреем музыка. В ту пору они только поженились и отдыхали на море. Тогда казалось, что вся жизнь впереди. И ветер был с ними заодно. Теплый и радостный, он дул в лицо, тонкими струйками пробираясь в пряди волос, и от этого хотелось смеяться, высоко запрокинув голову. Сейчас этот ветер стал ледяным, успев остыть за долгие годы.

Раиса зачарованно следила за танцем фантиков и не могла вымолвить ни слова. Внезапно конфетные обертки прощально взметнулись и устремились в окно, на свободу.

– Нет! – закричала Раиса Петровна и вылезла в окно. – Стойте! Куда же вы?

Она отчаянно махала руками в попытках словить заветные бумажки. Но тщетно. Обертки улетали, и музыка уносилась вслед за ними. Вскоре в комнате осталась лишь звенящая тишина.

* * *

Присев на пол, женщина закрыла лицо ладонями. Дикие, громкие рыдания вырвались сами собой. Странно, как они помещались внутри вполне интеллигентной, одинокой пожилой женщины? И где они только могли прятаться? Видно, рыданиям, как и фантикам, надоело сидеть взаперти. Раиса не сдерживала себя. К чему эти церемонии, если только что улетели все мечты и чаяния?

Раиса еще раз взглянула на коробку. На дне что-то белело… Неужели деньги?

– «Билет в исправительную колонию», – прочитала она и обомлела. – Какая еще колония?

Внезапно в голове женщины зародились вполне справедливые умозаключения. Она сошла с ума. Определенно, это помешательство. Как она сразу не догадалась? Возраст-то уже не детский.

Раиса вскочила с места и воинственно распрямила плечи. Когда знаешь врага в лицо, легче вступать в бой.

«Так, нужно действовать», – подумала Раиса, всегда считавшая себя человеком дела.

– Алло, скорая, заберите меня, пожалуйста! Я, кажется, сошла с ума, – сказала она в трубку.

– Выезжаем, – ни о чем не спрашивая, ответили на том конце и отсоединились.

«Вот и хорошо», – женщина облегченно вздохнула, хлопнула себя по коленям и с чувством выполненного долга начала собирать вещи. Халат, тапочки, зубная щетка, пара полотенец…

Не прошло и минуты, как прозвучал звонок в дверь. Посмотрев в «глазок», Раиса увидела девушку в белом халате.

– Как вы быстро! – пролепетала хозяйка квартиры, распахивая дверь.

– Мы же скорая, как-никак, – сухо ответила гостья, открыла кожаную сумку внушительного размера и достала оттуда огромную пухлую тетрадь.

– Поразительно, до чего дошел прогресс! Даже адрес сразу вычислили!

Раиса Петровна облегченно вздохнула, и поток доверчивых откровений вырвался наружу:

– Понимаете, девушка, со мной творится что-то неладное. У меня, понимаете, имеются некоторые запасы… на черный день, как говорится. Вернее, они были у меня… до вчерашнего вечера. Вот только вчера пересчитывала… Так вот, представляете, открываю сегодня коробку, а там – фантики! Обыкновенные конфетные обертки! И музыка, эта дурацкая музыка… Фантики танцевали под нее… А потом улетели, как птицы! И осталось только это, – и женщина протянула смятый клочок бумаги.

Впервые отвлекшись от записей, девушка взглянула на билет.

– А, так вы в спецучреждение! – протянула она, потом внимательно осмотрела Раису и прокричала в сторону: – Ребят, забирайте!

В комнату ворвались двое в форме. Быстрым движением скрутив Раису, она завели ее руки за спину. Через секунду на запястьях что-то лязгнуло.

– Вы что – наручники на меня надели? – женщина не верила тому, что происходит. – Постойте, я же не буйно помешанная! Я вполне спокойно себя веду! Вы не имеете права!

– Не кричите, – поморщилась девушка. – Знаете, сколько у меня сегодня было вызовов? И каждый орет! Раньше нужно было возмущаться… – пробормотала она себе под нос, деловито застегивая пряжку на сумке.

Вскоре соседские мальчишки могли наблюдать занятную картину. Из подъезда, потупив взор, выходит добропорядочная Раиса Петровна. В наручниках. Под конвоем. Та, которая больше всех радела за порядок в подъезде! Та, которая считала себя интеллигенткой в пятом поколении!

– Ничего себе! – уважительно присвистнул Санек и сплюнул в сторону.

Дверь машины скорой с грохотом закрылась, и автомобиль тронулся с места.

* * *

Окна в машине были плотно зашторены, и невозможно было ничего разглядеть. Раиса сидела на жестком сидении и тряслась то ли от ужаса, то ли от неровной дороги. Время будто остановилось, остались лишь обрывки незаконченных мыслей. «Дверь в квартиру забыла закрыть. Димке не позвонила, не предупредила…» Раисе вдруг стало страшно: а вдруг она больше не вернется домой, не увидит сына и внучку? А вдруг это конец? Конец всему? А она еще ничего не успела сделать?

Машина резко затормозила, и дверь распахнулась.

– На выход! Руки за спину! Смотреть вниз! – кричал кто-то.

Раиса выбралась на улицу и чуть не упала. Ноги онемели от долгой тряски, голова гудела. Краем уха услышав звук отъезжающей скорой, женщина поежилась. Последняя надежда на спасение, связь с привычной жизнью покинула ее.

Под ногами грязь. Вперед смотреть нельзя. Что ждет ее впереди? К такому Раиса не была готова. А ведь казалось, что за долгие годы она обеспечила себе вполне предсказуемое будущее, безо всяких неожиданностей!

– Вперед! – кто-то отрывисто кричал, подталкивая в спину.

Вскоре грязь сменилась дощатым полом.

– Раиса Петровна, можете присесть, – услышала она ласковый мужской баритон.

Впервые за последние несколько минут женщина осмелилась поднять глаза.

– Ну что ж вы так распереживались? Здесь вам ничего плохого не сделают. Хотите чаю?

Перед Раисой сидел мужчина вполне приятной наружности. Коротко стриженные волосы, прямой нос, серые глаза в обрамлении черных ресниц. Высокий лоб с тремя горизонтальными морщинками… Отчего-то этот лоб вызвал расположение Раисы, и она осмелилась задать вопрос:

– Кто вы? Зачем вы меня сюда привезли?

– Мы – следственный комитет. Вы обвиняетесь в неразумном использовании вложений. В транжирстве, иными словами.

– Транжирство? Да как вы смеете! Я четко следовала предписаниям! Я копейки чужой за всю жизнь не взяла! – Раиса задохнулась от возмущения. Что он говорит? Она тридцать лет прослужила завхозом на предприятии и ни разу не допустила ни одной вольности!

– Да успокойтесь вы, я не о предприятии вашем! Я о жизни вашей говорю! То еще предприятие, кстати. Весьма убыточное…

– При чем тут моя жизнь? – Раиса недоуменно заморгала. Она не привыкла, что кому-то есть дело до ее личных дел…

– Ладно, не хотите по-хорошему, давайте так, – и мужчина направил лампу прямо в лицо женщины. – Рассказывайте, как и на что вы растранжирили все наши вложения?

Луч яркого света ослепил Раису.

– Какие еще вложения? – поморщилась женщина.

– Вы же умная женщина, Раиса Петровна, – устало вздохнул собеседник. – Не нужно играть в эти ваши игры. Человеческие.

– Но я в самом деле ничего не понимаю!

– Так. Давайте по порядку. – Мужчина хлопнул ладонью по пухлой папке. – Тысяча девятьсот девяносто восьмой год, – прочел он на одной из страниц. – Вами были получены средства на путешествие, а потом все куда-то ушло! Я вас спрашиваю – где все средства?

– Так ведь дефолт произошел. Все сгорело!

– Правильно. Сгорело – за ненадобностью. В следующем году, – деловито пробубнил мужчина, вчитываясь в записи. – Смотрим дальше… Девяносто девятый. Куда вы потратили дар?

– Какой еще дар? – прошептала Раиса одними губами.

– Вам вручили дар, еще в детстве. А в девяносто девятом для вас выделили время на его реализацию. Вы хоть пробовали петь, а?

– Как это – петь? Да вы что? Я же на серьезной должности работала, все силы делу отдавала! Пела только на кухне, и в душе, и в гостях с подружками… – Раиса вспомнила вдруг эти душевные посиделки. Как же давно это было!

– Так вот – вам был дан дар. Не на хранение, заметьте, а на реализацию! – Мужчина сверкнул глазами. – Вы должны были явить его миру, понимаете это?

– Нет, – честно ответила Раиса. Она честно не могла понять, как это – явить? Что за слова такие… нечеловеческие?

– Кажется, я начинаю сомневаться в ваших умственных способностях. Здесь вот у нас явная недоработка, да… – задумчиво промолвил собеседник и на секунду застыл. Встрепенувшись, он продолжил: – Ладно. Буду краток. Год девяносто девятый. Вам предложили переехать в Петербург. Почему вы не воспользовались нашим предложением?

– Ну как? – смешалась Раиса. – Вы сами посудите, время было неспокойное, нестабильное. Никакой уверенности в завтрашнем дне. Куда уезжать, зачем? А тут у нас все было: квартира, работа, друзья… Муж тоже не горел желанием срываться с места. Вот и не поехали.

– А между прочим, Андрей, ваш супруг, был бы жив, не прими вы тогда то роковое решение остаться.

Раиса вздрогнула.

– Вы хоть понимаете, чего нам стоит все это? – продолжил мужчина. – И чего это стоило вам? Каждая мелочь на счету! Каждая мелочь! Почему вы не использовали тюбик того крема? Неужели так важно дождаться момента, когда истечет срок годности, чтобы выбросить его на помойку? Почему вы так и не надели то платье, красное, в белый горошек? Почему так и остались не распакованными чулки? В гробу в них красоваться, что ли, хотите? Почему кольцо с бриллиантом всю жизнь пролежало в шкатулке? Почему набор с хрустальной посудой использовали всего один раз? Один! за все тридцать пять лет! Почему побоялись на своем новеньком автомобиле сгонять в Париж? Обязательно нужно было дождаться момента, когда мужа вашего позовет свекровь и он в аварию попадет?

Раиса вспомнила тот сложный год. В июне Андрей вдруг решил, что нужно срочно поехать в Париж. На машине. Что ему в голову тогда взбрело, она до сих пор не понимала.

«Свожу тебя наконец в город поэтов и мушкетеров, объяснюсь в любви у Эйфелевой башни, покатаемся на катере по Сене, поедим устриц и круассанов!» – смеясь говорил он ей, сидя на кухне за чашкой вечернего чая. «Какой Париж? Ты что – с ума сошел? – отвечала тогда Рая. – Зачем гнать машину так далеко? А на бензин сколько уйдет, ты посчитал хоть? – укоризненно, словно отчитывая неразумного ребенка, говорила она. – Нет, Андрюша. Никуда мы не поедем. Ты, видно, с ума сошел совсем».

Андрей тогда тяжело вздохнул и как-то сник. А через пару месяцев у свекрови случился сердечный приступ, и муж поздно ночью помчался к матери. В ту ночь Раиса лишилась и свекрови, и мужа.

– Хотите сказать, если бы мы поехали в Париж, то и приступа бы не было у свекрови? – непонимающе спросила Раиса.

– Кто знает? Вполне возможно. Но даже если бы и был, вы все равно успели бы побывать в Париже. Если бы вы тогда свернули на другой путь, все могло бы пойти иначе… – сказал мужчина.

– Что вы хотите этим сказать? – вздрогнула Рая.

– То, что сказал, – вздохнул собеседник. – …Но продолжим. Скажите мне, почему, почему вы так и не признались Андрею в любви? за все пятнадцать лет – ни разу, я повторяю, ни разу вы не произнесли ни слова о любви к нему! – Лицо мужчины раскраснелось, и на минуту Раисе показалось, что сейчас на нее смотрят глаза мужа… Он немного помолчал, вдохнул побольше воздуха и продолжил: – Не исписали восемь блокнотов, не прочли сто тридцать восемь книг, не приготовили по тремстам тридцати восьми рецептам, не посмотрели двадцать пять прекрасных фильмов, зато вместо них растранжирили драгоценное время на просмотр никчемных сериалов, на пустые разговоры с приятельницами… Ну скажите мне, зачем было тратить время на обсуждение сапог Людочки? Или новых бровей невестки? Вам для этого давали время?

Мужчина перевел дыхание и торжественно встал:

– Итак. Объявляю приговор, – громогласно проговорил он и откашлялся. – Вам вменяется растрата имущества на сумму тридцати трех лет и восьми тысяч ста тридцати пяти возможностей разной степени ценности. – Мужчина склонился чуть ниже и процедил сквозь зубы: – Более того, вы начали склонять к преступной деятельности своего сына! Пока это квалифицируется как шантаж, но если он поведется, то в скором будущем бандитской группировкой попахивает! Карьера сына…. Понимаете, сейчас на кону стоит судьба сына. В него вложили великое будущее, а вы…

– Что – я?

– Вы не даете ему поехать в Энск, где ему предложили работу на создающемся предприятии. Отговариваете. Пугаете. Манипулируете.

– Да почему манипулирую? – возмутилась Раиса. – Я забочусь! Я же узнавала! Там же, в этом Энске, глухая провинция, слабая инфраструктура, никаких перспектив.

– Да откуда вам знать про перспективы? Там, между прочим, дня него такая стартовая площадка приготовлена, что по карьерной лестнице он взлетит не запыхавшись… Да что вам объяснять? Эх! – Мужчина махнул рукой куда-то в сторону и засунул в рот карамельку. – Из-за таких, как вы, не могу бросить есть сладкое.

– Почему? – тупо спросила Раиса.

– Потому что горько мне! Горько за вашу бездарно растраченную жизнь!

– Что же мне делать? – растерянно пролепетала Раиса.

– Что-что, исправлять, – промычал мужчина. – Это все-таки исправительная колония, а не тюрьма. Пока… – и собеседник многозначительно посмотрел на Раису. – Отправляйтесь к себе и подумайте хорошенько. Хотя нет, лучше не думайте! – спохватился вдруг он. – Вы, это, вообще, впредь меньше думайте. Отучитесь от этой глупой привычки – много думать. Сердцем живите, сердцем! Доверьтесь нам.

– Кому – вам?

– Ну, нам – тем, кто с вами вместе. Всегда. Хоть вы и не видите нас… – Мужчина замолк и посмотрел на Раису долгим взглядом, будто хотел сказать ей что-то еще. Это был взгляд Андрея… – Кстати, я тоже – всегда рядом с вами.

И Раиса вдруг все поняла.

* * *

Мощная волна подхватила женщину. Теплый поток нежности, усталости, света. Он был таким неожиданным, что у нее вмиг перехватило дыхание. Слезы выступили на глазах, а тело окунулось в невесомость. Не в силах выдержать этого натиска, Рая закрыла глаза.

– Раечка-Раиса, ты будущая… нет, не актриса. Певица! – эхом донесся голос папы.

Он подкидывает трехлетнюю дочурку в воздух так высоко, что сердце на секунду замирает в бешеном восторге, а потом принимается биться часто-часто. И так хочется вернуться снова в эти большие сильные руки и обнять папу сильно, очень сильно! И обнять весь мир вокруг, потому что в сердце столько тепла и света, что оно готово выскочить наружу. И этот вихрь вырывается-таки наружу и снова подхватывает свою хозяйку.

Отец остается внизу. А она летит.

Звучит музыка. Та самая. И Рая сейчас танцует, погрузившись в нее. А рядом с ней фантики.

«Да это же мои воспоминания!» – вдруг понимает Рая.

Вот грильяж в шоколаде. Его протягивает Андрей, улыбается и смотрит на нее глазами сегодняшнего мужчины. Раиса хочет взять угощение, но почему-то руки не слушаются.

А вот и Дима, он еще совсем маленький. Он еще верит, что станет изобретателем.

А вот она сама, маленькая Раечка. Стоит на деревянном ящике и что-то поет. А мама с папой смотрят на нее восхищенно. Здесь она еще верит, что будет петь…

Фантики… Целый вихрь конфетных оберток… Это все, что осталось от возможностей. Она так и не вкусила их содержимое. Не посмела.

От этой мысли стало так невыносимо, что женщина рухнула вниз.

«Больно-то как!» – подумала женщина и открыла глаза. Кухня. Огонек на плите. Коробка, наполненная бумажками. Купюрами. Старыми денежными купюрами.

* * *

Телефонный звонок окончательно вернул Раису Петровну в реальность.

– Мам, ты извини меня за вчерашнее. Конечно, ты была права. Какой к черту Энск? Здесь работа, стабильность. А там, может, еще ничего и не получится. И тебя я оставить не смогу, как же ты тут одна будешь? – Голос сына звучал виновато, и от этого стало просто невыносимо!

– Послушай, Дим, это ты меня прости, дуру. Соглашайся на Энск! Обязательно! А вдруг больше не будет такой… возможности?

– А ты?

– А что я? Я – нормально. Отделаюсь от вас и наконец-то заживу своей жизнью. Я тут компьютер освоить решила. Хочу канал свой открыть. Петь буду. Я ведь люблю петь. Хорошо, что сейчас есть возможность явить себя миру…

На том конце повисло молчание.

– Мам, ты в порядке? Может, мне заехать к тебе? У меня как раз есть свободное время вечером…

– Стоп! У тебя есть возможность провести вечер со своей семьей, так используй его на всю катушку! – и Раиса звонко рассмеялась. Совсем как тридцать три года назад, когда музыка жила в сердце, а жизнь обещала восемь тысяч сто тридцать пять возможностей.

Впрочем, она и сейчас еще не упустила эти шансы. И нужно успеть ими воспользоваться!

* * *

Лето. Рая стоит на берегу. Ветер теплыми струйками пробирается в ее тронутые сединой волосы. И от его прикосновений становится так радостно, что хочется громко смеяться, запрокинув голову. Совсем как раньше.

Рая и не заметила, как подошел мужчина. Высокий лоб с тремя горизонтальными морщинами, серые глаза в обрамлении черных ресниц…

– Хотите конфету? – улыбнулся он и протянул карамельку.

– Хочу, – ответила Раиса.

– Никак не могу отучиться от сладкого, – сказал он и подмигнул женщине.

Они стояли, жевали конфеты и думали каждый о своем. Раиса думала о том, какой же она была глупой. И что было бы с ней, не случись эта история с фантиками. И как все-таки хорошо, что эта история произошла.

О чем думал мужчина? Ни о чем. Он давно отучился от глупой привычки много думать. Ведь гораздо интереснее – жить.