Текст книги "Краски. Бетонный дворец. Часть 2"

26

Инструкция внушительного формата покоилась на полу комнаты, открытая на третьей странице. Вокруг книги, которая смело могла сойти на полке за энциклопедический словарь, были рассыпаны куски картона и дерева, обрывки холста, струбцины разных размеров и форм, тиски, три вида пил, два напильника разной фракции, мебельный пистолет со скобами, молоток с тремя видами гвоздей разного размера, и бог знает что еще, скрытое под обрывками целлофана, в который был упакован папин подарок. Похоже, родители договорились о том, чтобы выбить из Алексы дурь посредством подарков. Что ж, неплохая идея.

Она третьи сутки ковырялась с набором для натяжения холста, уже готовая доверить это, казалось бы, нехитрое занятие профессионалам, потому что ее силы оказались на исходе, а результаты сводились к нулю. У нее не хватало рук, навыков и инструментов, чтобы зафиксировать все, что было необходимо для удовлетворительного итога.

– Как дела с подарком? Освоилась? – Подлил масла в огонь отец за завтраком, на что она лишь шумно выдохнула и закатила глаза к потолку.

К выходным она сдалась официально. Хотелось плакать. Алексе оказались не по зубам первые в мире краски со всеми своими составляющими, похоже, маслом ей не рисовать. В таком понуром настроении она и спустилась к другу в привычный бетонный мир, потухшая и потерянная.

– На тебе лица нет, что случилось? – Забеспокоился Дениэл.

– Я не справилась с багетом для картин, – буркнула Алекса, задумчиво покручивая на пальце руки кольцо с черным ониксом, подаренное мамой.

– Разве этого не делают в специальных мастерских? – Удивился приятель.

– Делают, – кивнула она. – Но мне же папа подарил набор, значит, я должна справиться.

Громкий басовитый смех разбежался тысячами кусочков эхо по всему гаражу, рассыпая по ее рукам и спине мурашки. Пока водитель увлекся оригинальной шуткой, Алекса смогла ненадолго поднять взгляд на его фигуру, обтянутую синей футболкой с длинным рукавом и темными рабочими джинсами. Она заметила, что мышцы его рук значительно налились, едва помещаясь в рукавах. Их рельеф не скрывался тканью, вместо этого объемные мускулы теперь почти звенели сквозь тонкий материал. Это оказалось настолько волнительно для ее разума, что девочка покрылась краской смущения, но взгляд с его тела не убрала. Сильные крупные ладони, которые оказались едва ли не вдвое больше ее тощих ручек, сжимали увесистый молоток, казавшийся в его кулаке игрушечным. Она едва не задохнулась от осознания, что некогда эти руки обнимали ее в падении с насыпи автострады.

– Звучит так, будто подарки существуют для создания проблем, а не для радости именинника, – выдал, наконец, он, отсмеявшись.

– В этом году – да, так и есть, – ответила девочка, тоже улыбнувшись, но больше своим мыслям и наблюдениям, нежели шуткам про ее несостоявшееся знакомство с тонкостями оформления холста.

Что-то вспомнив, ее друг отлучился к стеллажу с инструментом и вернулся с небольшим зеленым чемоданчиком в руках. Алекса еще не видела здесь такой упаковки, поэтому заинтересованно разглядывала ношу, а заодно и самого носителя.

– Я тут заехал в магазин, думал, что он пригодился бы, и хотел отдать твоему отцу, чтобы он отдал тебе, но потом понял, что он уже нашел, а сам я тебя не видел всю неделю, поэтому вот.

Он протянул ей саквояж после столь сумбурной речи и слегка покраснел забавными пятнами на щеках, словно кто-то случайно задел его кистью с розовой краской. Девочка протянула руки и взяла предмет, все еще поглядывая на Дениэла и умиляясь его реакции. Она положила чемоданчик на пол и щелкнула нехитрыми замками. Внутри лежал агрегат вроде дрели, с мощным запорным механизмом для сверла, только в нем оказалась зажата крестовая бита, как на отвертке. Сам аппарат не имел проводов, но заканчивался увесистой платформой, на которой светилась белая надпись «три ампер-часа». Рядом покоилась запасная батарея, связка проводов для заряда и сменные насадки с разными видами головок. И инструкция. Алекса и без книжечки знала, с чем имеет дело. Ее глаза сверкнули искрами радости, а на лице заиграла счастливая улыбка.

– Ты купил мне на день рождения шуруповерт? – Смущенно проговорила она, укладывая выбившиеся волосы за ухо. – Спасибо, Дениэл!

Растроганная, она подошла к шоферу и некрепко обняла его за талию. Он лишь приподнял руки, позволив ей это сделать, но прикоснуться в ответ не посмел. Довольно быстро девочка отпустила его бетонный торс, сама смутившись своим вольностям не меньше дарителя инструмента, но тут же забыла про застенчивость и снова нырнула в чемоданчик осваивать новую игрушку.

Теперь работы багетной мастерской пошли гораздо веселее. То, чего не могла закрепить Алекса руками и скобами, с легкостью держал шуруп. Уже к концу субботнего вечера она оценила по достоинству папин подарок, обтянув для себя холстами не менее десяти рам. Осталось теперь найти «волшебную пилюлю» и к маминому подарку. Она, несомненно, должна быть, думала неугомонная малышка, ведь и к набору всего-то не хватало шуруповерта. Так же и тут, должен быть секрет.

Солнечным воскресным утром она поспешила на завтрак к родителям, ведомая жгучим желанием поделиться радостью. Отец поначалу удивился подарку молодого человека, но потом, как и всегда, рассмеялся, зная интересы своей необычной дочери.

– Молодец, Дениэл! Ты смотри, даже помог тебе этим справиться с набором для багетирования! Вот уж слов нет, до чего прекрасный человек! – Восхищался глава семьи.

Маме же это все определенно не нравилось. Она, поджав губы, машинально выкладывала посуду на стол, словно разговор ее не касался. И только в конце обсуждения, когда семья уже отсмеялась на тему подарков, она задалась вопросом, будто подводя итог:

– А краски? Или они для твоей радости тоже требуют дополнительного подарка от водителя?

Рассматривая свою родительницу, Алекса в который раз поразилась ее трансформации, будто перед ней стояла вовсе не ее мама. Женщина теряла грацию и гибкость, становилась жесткой, скованной и слегка сутулой, словно старела на полтора десятка лет. При этом ее милейшее лицо деформировалось в непонятную мину: пухлые губы сжимались в тугую полоску, а между бровей залегала складка, хотя в спокойном состоянии ее лоб оставался гладким. Значит, поняла девочка, подобная мимика для нее несвойственна и появилась недавно. Ситуацию не спасало даже тонкое шифоновое летящее платье бирюзовых тонов, оно теперь казалось, словно из другой сказки, нелепым и излишне романтичным на этой натянутой, будто струна, особе.

– Я их оседлаю, обещаю, – кивнула Алекса, искренне жалея мать.

Она пообещала себе сделать все возможное, чтобы обуздать непослушное масло. Она посмотрит несколько видеоуроков, закажет недостающие материалы и инструменты, будет сидеть за холстом половину лета, но выжмет из этих капризных тюбиков приемлемый результат.

Девочка мельком взглянула на часы и поняла, что у нее есть еще в компании родителей максимум тридцать минут. После этого ее ждало свидание в автослесарной мастерской, где стоял их маленький краснобокий подопечный без передних колес. Но завтрак с такой матерью мог затянуться на века, поэтому Алекса решила снова использовать «отрезвитель» для родительницы.

– Мама, у тебя волосы стали такими блестящими! – Воскликнула девочка искренне. – Чем ты их моешь?

У той едва тарелки не посыпались из рук. Растерявшись, хозяйка поместья уставилась на девочку, расслабив плечи, руки и брови, снова вернувшись в семью.

– Обычным шампунем, – промямлила та и убрала выбившуюся каштановую прядь за ухо, смущенно улыбнувшись. – Я не заметила изменений…

Алекса снова залюбовалась ей, словно самой красивой женщиной на свете. Впрочем, для нее мама таковой и являлась, здесь полутонов быть не могло. Она становится невероятно милой и молодой, если ей говорить комплименты. Краем глаза она заметила, что отец пристально смотрел на прическу супруги, тоже заинтересовавшись, что же такого уникального увидела девочка. Он слегка ухмыльнулся, скользнув взглядом по платью жены, опустившись к щиколоткам и поднявшись снова к голове.

– Давай мы тебе поможем, дорогая, – вмешался он, все еще не сводя с жены влюбленных глаз. – А то от голода я не доживу до завтрака!

27

Безрезультатные выходные выбили его из колеи своей бесполезностью. Дениэл не мог поверить, что машина мертва, ведь еще недавно ток, подаваемый аккумулятором, бродил по внутренностям железного друга. И пусть «Купер» тогда не заводился, но хотя бы делал вид, что собирается оживать. Растерянно почесывая затылок, он встретился с полным сочувствия взглядом Алексы.

– Как же быть? – Поинтересовалась она теплым воскресным вечером, когда солнце собиралось уже клониться к горизонту.

– Буду читать инструкцию, – усмехнулся молодой человек. – Самое время обратиться к ней, когда все уже сломалось.

На том и порешили. До следующей встречи у них была целая неделя, ремонтники договорились каждый посмотреть, в чем может быть дело, и разошлись к разным входам в поместье, одарив друг друга добрыми улыбками.

Рабочая неделя началась с лучезарной мисс Харви во всем ее проявлении. Мистер Траст попросил его помочь выдре переставить мебель в офисе. Необходимо было втиснуть еще одно рабочее место для нового менеджера, а для этого немного сдвинуть все остальные столы, и отказать шефу он был не в силах.

– У нее есть Палермо, – пытался откреститься Дениэл.

– Но она выбрала тебя, – настоял начальник.

И вот, залившись на всякий случай бетоном под самую макушку, чтобы его не достали жалящие щупальца медузы, он плелся в офис, словно на каторгу. Нет, Дениэл был не против двигать мебель, все лучше, чем сидеть в машине. Но стыковка с Лиз всегда выбивала его из колеи. Он не мог смириться с ее характером, его трясло от ее взгляда хитрой лисы, от алого маникюра, выбивающего дробь на секретарской стойке, даже ее идеальная прическа с гладкими локонами не вызывала ничего, кроме гримасы пренебрежения.

– Ну, наконец-то, красавчик! – Пропела ядовитая нимфетка, покусывая губку в алой помаде. – Тебя давно не видно, ты все в машине отсиживаешься? Неужели меня боишься?

– Привет, Лиз, – выдал Дениэл мрачно. – Показывай, куда двигать столы.

Заливисто рассмеявшись в потолок и показав ему ровные ряды верхних зубов, обольстительница взяла молодого человека под локоть и принялась рассказывать, что делать с мебелью. Менеджеры вокруг прыскали от смеха над их театральной постановкой, но выдру, похоже, это не смущало. Она смело играла на публику, открыто клеилась к своему спутнику, словно безапелляционно владела его телом на время перестановки, и гордо вздергивала нос, будучи на пару часов в почетном звании хозяйки шофера.

Пока он занимался плевой с силовой точки зрения задачей, до него начало доходить, что столы – это уловка помощницы мистера Траста. Каждый из восемнадцати столов по очереди освобождался от своего хозяина и сдвигался на пару дюймов к прозрачной стене кабинета начальника. Все это усложнялось дизайнерским подходом Лиз, которая подолгу не могла определиться, как будет лучше, обходила Дениэла и с разных сторон осматривала его работу, создавая иллюзию совместной деятельности. Он выругался про себя, что ему опять пришлось втянуться в игру красотки и стать посмешищем на весь офис.

Сотрудники при этом откровенно развлекались, особенно веселился толстяк Палермо:

– Эй, Кентмор, тебе костюмчик не жмет? Можешь попросить со склада робу грузчика самого большого размера, и та вряд ли сойдется у тебя в плечах.

– А у тебя – на животе, Джим, – вступилась за своего работника медуза, чем разозлила Дениэла еще сильнее. – Зависть – плохое чувство.

Палермо побагровел от ярости, а Тамара с Пенелопой прыснули от смеха, довольные, что главный менеджер хоть от кого-то получает отпор. Потому что никто из них не отваживался спорить с начальством, каким бы самодурством оно не страдало.

Через полтора часа усердия, Лиз обняла его и долго не выпускала из объятий, наслаждаясь тем, как беснуется шофер. Он приподнял руки от ядовитой гюрзы и с презрением окинул взглядом кольцо из ее тела вокруг своего торса.

– Спасибо тебе, Дениэл, ты самый сильный мужчина на планете! – Промурчала она сладко. – Не хочешь навестить меня в выходные? Мне так одиноко дома, и мебель передвинуть некому.

Она потянулась котенком в его руках, заискивающе глядя своими медовыми глазами, отчего водитель не выдержал и, взбесившись окончательно, пулей вылетел из офиса, посчитав свою силовую работу оконченной. Пульс и дыхание не приходили в норму даже после нескольких спокойных минут в ставшем уже родным салоне «БМВ», и шофер никак не мог расслабиться.

«Если не можешь решить проблему, какой смысл о ней мозговать?» – вдруг вспомнилась ему реакция Алексы на то, что ей не светит парка в день рождения.

Память о ее легком румянце и печальной улыбке на узком личике помогли ему не только обуздать собственные эмоции, но даже усмехнуться над проблемой, не стоящей даже выеденного яйца. Девчонка, вон, сидит дома целыми днями, и даже она веселая, что уж говорить о его пустяковых сложностях?

Какая-то легкость вдруг охватила его сердце и приподняла над сиденьем зад. И о чем он думал, когда позволил себе злиться на выдру? Она же коротышка, маленькая злобная фурия! Какое ему дело до личностей, которые его жизни практически не касаются?

– Смотрю, настроение у тебя, что надо? Улыбка очень к лицу, – проговорил мистер Траст, подошедший к окну с дипломатом. – Прокатимся до Брисбена, там объект, а потом домой пораньше.

Ничего против того, чтобы вернуться в гараж до захода солнца Дениэл не имел. Может, и помощница выйдет из заключения. Он уже и не помнил, когда последний раз проводил по-иному свое свободное время, и это его устраивало.

Однако подружка не пришла. В ее комнате на втором этаже горел свет, но за струящимися блестящими занавесками никакого движения не просматривалось. Он даже подумал кинуть пару камешков ей в окно, но тут же, вспомнив проблемы девчонки с мамой на фоне бетонных посиделок, передумал, усмехнувшись глупой идее.

Побродив вокруг «Купера», Дениэл счел предательством продолжать ремонт без нее. Поэтому, вытерев пыль с панели «БМВ» и вытряхнув коврики, отправился назад в свою холостяцкую берлогу, провожаемый в спину алым закатным светом.

После плотного ужина в компании доброй кухарки и седовласого Альфреда, молодой человек уселся за компьютер в поисках форума автомобилистов. Хотелось найти знатоков «Мини Купера», которые подскажут практическими советами, как не падать в грязь лицом перед гениальной малышкой всякий раз, когда догадки о поломке заканчиваются. Он закрывал вкладку за вкладкой, где рассказывали о слабых сторонах машины, собирая данные к выходным, как вдруг за очередной страницей обнаружил рекламный баннер, кричащий «снова сломался автомобиль?». Он усмехнулся и шутки ради нажал на него курсором мыши.

Результат странного порыва к клику внезапно оглушил Дениэла простотой решения всех его личных забот разом, хоть к вопросу с «Купером» это и не имело никакого отношения. Он завис в экране лэптопа круглыми глазами, беззвучно открывая рот, словно рыба, выброшенная на берег. Впрочем, так оно и было, потому что молодой человек едва не задохнулся от очевидности полученной информации.

Почему он раньше об этом не догадался?! Нужно будет обсудить решение с мистером Трастом.

28

Палящее солнце припекало так, что хотелось снять с себя даже то легкое фисташковое платьице, что Мелани выбрала для похода к Тимоти Гудвину. Лето едва перевалило за середину июня, а воздух в Сан-Франциско уже прогрелся до состояния преисподней – невиданное событие. Раздетые жители сновали по улице в дообеденное время очередного понедельника, офисные клерки несли в руках теперь прозрачные пластиковые стаканы с соком или ледяным чаем, вместо привычного кофе, а асфальт преломлял реальность горячими пара́ми воздуха, волнуя статичные столбы и припаркованные машины не хуже кисти Сальвадора Дали.

«Ленд Крузер» остановился на парковке невдалеке от салона красоты, и его посетительница поспешила скоротать расстояние между охлажденными недрами автомобиля и помещением по реинкарнации ее молодости, где тоже работал кондиционер на полную мощность. Мягко ступая босоножками на высоком каблуке, Мелани была вынуждена подняться усилием мышц на самые носочки, потому что изящная «шпилька» пыталась завязнуть в асфальте, который подразумевался быть твердым, но не этим летом.

Потоки горячего воздуха окутывали тело со всех сторон и обжигали его едва уловимым кожей движением. Женщина поправила солнечные очки на аккуратном остром носике и снова приподнялась над зыбкой пучиной тротуара, готовая двинуться вперед.

Наконец, достигнув вожделенного холодного помещения, она шагнула из раскаленного городского пекла внутрь, готовая продать душу дьяволу за стакан прохладной воды. Мелани выдохнула и сняла солнечные очки, чтобы лучше разглядеть своего косметолога, который уже тянул руки для приветствия постоянной клиентки.

– Ну, здравствуй! – Улыбнулся мистер Гудвин и, приобняв ее ненадолго, указал рукой на кресло.

Возле него на крошечном столике для посетителей ее уже ждала бутылка с водой, так предусмотрительно поставленная хозяином заведения. Просить дважды не потребовалось, гостья тут же бросилась к напитку, бутылка которого покрылась мелкой испариной, не смотря на прохладу вокруг. И только отпив половину ее содержимого, женщина с удовольствием устроила горячее тело на прохладном покрытии сидения, которое по велению мастера превратилось в кушетку. Тимоти лишь улыбнулся ее милым детским замашкам.

Собираясь по привычке поспать, пока заботливые руки специалиста втирают в ее кожу косметику класса люкс, Мелани обнаружила, что не может заснуть. Вместо этого ей не терпелось поделиться с мужчиной своей коллекцией. Гордость, распирающая ее нутро, едва позволяла сохранять статичность тела, что, конечно же, не осталось без внимания косметолога.

– Рассказывай, рассказывай, – подтолкнул он ее к ответу. – Все равно смирно лежать не можешь. Что у тебя там?

Последующие полчаса Мелани не могла заткнуться ни на секунду, все говорила и говорила, слова лавиной лились из ее рта, истосковавшись по единоличному вниманию в ее адрес. Мастер лишь кивал и делал свое дело, причем, довольно приятно, но фокус ее восприятия был не на ощущениях. Наконец, сдув немного свою напыщенную грудную клетку, она нашла в себе силы замолчать.

– Я рад, что ты счастлива, – только и произнес мужчина с легкой усмешкой на ее невероятно емкий монолог.

Она открыла глаза и принялась разглядывать его, чтобы хоть немного получить обратную реакцию. Сосредоточенное лицо с серыми глазами и кожей, чуть тронутой морщинами, но без единого намека на щетину, излучали интерес и заботу, не более. Седоватые густые волосы, зачесанные назад, казались легкими и воздушными, но Мелани знала, что прическа так забетонирована укладочным средством, что выдержит даже легкий ураган, случись он вдруг. Вообще, мистер Гудвин был сама тактичность и ухоженность. Одетый с иголочки и пахнущий дорогими духами, он составлял в ее голове идеальный образ того, каким должен быть мужчина преклонных лет.

Что ж, она поняла, что не нуждается в реакциях косметолога. Мелани была счастлива и без слов, просто находиться здесь, в его руках, лежать на прохладном сидении и думать о приятном.

Последнее давалось с трудом. Как ни старалась хозяйка поместья отвлекать свой разум от мыслей о дочери, которая теперь перманентно пахла горюче-смазочными материалами, словно не молодая цветущая девушка шестнадцати лет, а рабочий мужик из автослесарной мастерской, ничего у нее не выходило. Только мутить начало, похоже, от резких перепадов настроения.

– Тим, скажи такую вещь, – отважилась она на разговор о наболевшем. – А у твоей дочери были ухажеры, которые тебе ни в какую не нравились?

Впервые за много сеансов руки мастера замерли на ее коже на секунду, чтобы продолжить вновь более плавно и осознанно.

– Конечно, были, Мелани, – сообщил он серьезно. – Почему ты вдруг спросила?

– И как ты на них реагировал? – Проигнорировала вопрос посетительница, вперившись внимательным взглядом в напряженное лицо мужчины.

– Я старался смотреть на дочь, – выдал он. – Если она была счастлива, то какая разница, с кем она общается.

– То есть, ты бы стерпел с ней рядом даже грязного вонючего мужика с кольцом в носу и диким начесом на голове? – Возмутилась Мелани. – Он бы приходил в твой дом, гремя цепями на поясе, ставил грязные боты с тяжелой подошвой и бесконечной шнуровкой на стол и рыгал в твоем присутствии, а ты бы просто смотрел на дочь?

Гнев окутал ее мир огненным туманом. Мелани мало соображала, откуда взялся образ, описанный собеседнику, однако он был таким ярким, что у нее даже задергалась глазная мышца. По затянувшейся паузе она уже поняла, что перегнула палку, и принялась винить себя за несдержанность, когда открытый и искренний смех мужчины согрел атмосферу в салоне.

– Хороший у тебя зять, дорогая! – Произнес мистер Гудвин, отсмеявшись. – По поводу ботинок на столе с ним можно договориться, уверяю! Если, конечно, он понимает американскую речь.

– Я серьезно, Тим! – Простонала Мелани в отчаянии.

– А если серьезно, то… – Задумался собеседник. – Сколько лет твоей дочери?

– Шестнадцать.

– Шестнадцать! – Эхом повторил мужчина. – Через два года она соберет вещи, возьмет своего воздыхателя за кольцо в носу и покинет родной дом. И вы с Оливером останетесь наедине. И если они уйдут в добрых мыслях, то смогут приглашать вас в гости посмотреть на внуков, а если нет, то поселятся, как можно дальше от вас, и сменят номера мобильных телефонов. И выбор за родителями, что сделают их дети.

Мелани оторопела от спокойной речи косметолога, и краска покинула ее лицо, отчего оно приобрело пепельный оттенок. В последний раз она видела свою мать восемь лет назад, по каким бы причинам они не расстались. Неужели и Алекса – ее маленькая Алекса! – обречена на подобные ее боли переживания? Образ плечистого уголовника, стоящего в ее воображении за спиной дочери с опасной насмешливой ухмылкой, тут же вернул ей самообладание, воспламенив мозг.

– Алекса так не сделает никогда, и на то есть веские причины! – Выдала она грозно.

– Увы, дорогая, по достижении восемнадцати лет они становятся нам неподвластны, – развел маслянистыми руками специалист по взращиванию дочерей. – Самое время учиться привязываться к ним добром, а не грубостью и шантажом. Если запретить ребенку любить, он может сбежать из дома, чтобы учиться любви на улице, и тогда случится катастрофа. А может послушаться, и это гораздо хуже.