Текст книги "Краски. Бетонный дворец. Часть 2"

11

Крупный тренажерный зал в западной части города светил снаружи огромными желтыми окнами, разрезая вечернюю темноту. С улицы можно было разглядеть занимающихся в нем спортсменов разной степени подтянутости, батарею беговых дорожек и целое войско агрегатов из черного металла и пластика, напрягающих разные группы мышц этих самых спортсменов. Вечерами будних дней зал пользовался небывалым спросом, принимая в себя десятки пыхтящих тел, отчаянно желающих выглядеть красиво.

В пролете между тренажеров, за диванчиком для тренеров и попивающих протеиновые коктейли качков, как раз в стороне от стойки с «блинами» расположилась странная пара. Невысокая брюнетка, затянутая в розовые лосины, прыгала вокруг коротко стриженной жилистой женщины с явными латиноамериканскими корнями, словно маленький мячик, прикрывая тощими кулачками лицо от нападения.

– Удар! – Агрессивно рявкнула на коротышку тренер, придерживая кожаную накладку на уровне предплечья. – Еще удар, не жалей себя! Еще!

С воплем дикой кошки, Лиз врезала ногой по алой подушке, пошатнув женщину ударной волной. Та удовлетворенно ухмыльнулась и, оценив мокрую ощетинившуюся малышку, опустила снаряд.

– Умница, отдыхай, – похвалила ее наставница и оставила приходить в себя.

Лиз пошатнулась и, обессиленная, осела на тренировочный ковер, тоже довольно улыбаясь. Наконец-то, она нашла свой вид спорта, позволявший привести нервы в порядок за достаточно короткое занятие: всего час – и ты новый человек.

Гвен Рамирес забрала ее из полного зала активистов, пришедших попробовать силы на первое бесплатное занятие тай-бо. Четыре десятка людей разных возрастов и сословий – и Лиз в их числе – топтались на прорезиненном ковре цвета бильярдного сукна, словно на сюрреалистичной зеленой поляне. Она подошла к самой меланхоличной девушке, которая толком не понимала, как она рискнула начать освоение новых территорий без защиты с тыла, и бросила властным, не терпящим пререкания, тоном:

– Идем со мной, красавица, пока ты не заснула здесь.

Мужеподобная с короткой стрижкой из осветленных волос, подбритых на висках и затылке, и темными карими глазами, сильная и мускулистая, Гвен сразу очаровала щуплую девушку, прогнав в голове мысль, в последующем ставшую наваждением: «Вот какой я хочу быть!»

«Танцульки» – так называла тай-бо уверенная в себе тренер – не прижились у Лиз, да и смысла не имели, потому как худеть ей было некуда, а вот подкачать мышцы и обрести рельеф, а заодно и мужество с непоколебимым жизненным стержнем, оказалось как раз кстати. И Гвен, деловито ощупав подростковые задатки ее мускулов, настояла на кикбоксинге, преподав параллельно курс молодого бойца. Пара захватов и способов обороны зажгли в золотистых глазах Лиз азарт, как раз тот самый, которого ей не хватало по жизни. И теперь она с нетерпением ждала вторник и пятницу, чтобы встретиться со своим гуру, так играючи живущим в этом опасном угрюмом мире.

В то время, как Мелани замкнулась в себе, готовая вскоре замкнуться на «Фонде», Лиз осваивала способы самообороны и контроля, словно мир вокруг был полон войны. По сути так оно и было, даже ее маленький домишко не казался надежным оплотом любви и безопасности, а офис и вовсе стал минным полем. Так что боевой настрой Гвен пришелся, как нельзя кстати.

Что странно, после того, как Лиз встретилась у ворот парка с «незнакомкой», звонившей тем сентябрьским вечером и оказавшейся супругой начальника, сны, так мучившие девушку последние полгода, заметно сократились, а с появлением в ее жизни Гвен и вовсе пропали. Словно две женщины охраняли ее со всех сторон от кошмаров и дурных воспоминаний. Ни один из Кирби не отважился больше ее побеспокоить, словно их и не было в жизни девушки.

Зато были два мерзких бугая в офисе, вызывающих у Лиз неизменную защитную реакцию. И если толстый Джимми ее откровенно пугал, пришпиливая язык к небу, то на долговязом шофере она могла отыграться за ненависть к ним обоим, ведь позывы к игре, никому не понятной и не нужной, лились из нее теперь непроизвольно.

Первая рабочая неделя нового года не прибавила водителю шансов выжить в томной головомойке. Вялое спокойствие и пассивность рабочего графика, ни в какое сравнение не шедшие с декабрьским ажиотажем, дали ей возможность с новой силой донимать их «подопытного кролика».

– Выжать из конторы мы его не сможем, – сразу же сообщила Мелани в один из сентябрьских вечеров. – Оливер к нему слишком привязался. Но вот подпортить жизнь основательно, думаю, получится.

Взять цену повыше за ее страхи и промахи, которые начали преследовать девушку с приходом нового сотрудника, устраивало Лиз по всем параметрам. Она стала замечать, что некое противостояние с верзилой ее очень заряжает, хотя весовые категории изначально неравные. Бугай по первой смешно краснел и пыхтел, словно чайник на плите, чем доставлял ей непередаваемое удовольствие. Позже, правда, понадобились все ее сноровка и фантазия, чтобы вышибать его из зоны комфорта, потому как водитель стал реагировать излишне спокойно на ее выпады, словно бетонный блок соответствующих размеров. Но Лиз не сдавалась. Это уже был своего рода спортивный интерес «достать Кентмора», а спорт в последнее время ее очень вдохновлял на подвиги.

Кроме того, наполнившись относительным спокойствием и уравновешенностью благодаря своим старшим наставницам, Лиз смогла начать наблюдать за офисом. И она заметила, что крупный шофер мешает не только ей. И пусть толстый кудрявый менеджер вызывал в ней чувства едва ли не более сильные, чем объект ее допеканий, но идея использовать однажды одного против другого не давала ей покоя.

«Это грязная игра, – вдруг выдал ей внутренний голос, смутно похожий на тембр мистера Траста. – Ты проиграешь по обоим фронтам.»

– Вот еще! – Фыркнула Лиз, задвинув миротворца в дальний угол сознания.

Разговоры с самой собой настолько вошли в ее регулярную практику, что девушка всерьез задумалась о заведении домашнего животного, любого, хоть крокодила!

– Да, мы с ним нашли бы общий язык! – Усмехнулась Лиз.

Но, послав все к черту, оделась потеплее и отправилась на вечернюю прогулку в надежде, что та проветрит ее голову перед сном. Стандартный двухквартальный квадрат, частенько описываемый девушкой в минуты одиночества, структурировал мысли. Голова отдыхала, пока ноги вышагивали свои полторы мили пути, а глаза хотя бы немного привыкали к мирной нерабочей жизни.

Вот ее обогнал мальчишка на велосипеде, усиленно тренькающем металлическим звоночком. Разноцветный жизнерадостный помпон на шапке сорванца вызывал невольную улыбку, а светоотражающие полосы на темных штанах сверкали в свете фонарей жидким серебром. Навстречу шла пожилая пара, глаза которых были наполнены таким теплом и уважением друг к другу, что Лиз невольно отвела взгляд. Девушке стало вдруг ужасно неловко, словно она подглядела некую часть их личной, почти интимной жизни, которой сама не имела.

Легкий ветер качал голые кусты и ветки деревьев, прогоняя дурные мысли вон. Скоро в Сан-Франциско придет весна, и природа снова оживет буйством красок. И сердце ее, возможно, тоже оттает вместе с жизнью вокруг, запоет в унисон музыке майских карнавалов, перекрывающих проезд улиц своими красочными шествиями.

Стайка школьниц пробежала рядом, мелькая сине-зеленым шлейфом плиссированных подолов юбок. В подростковые годы Лиз мечтала о такой форме, но в силу того, что все обучение проходило в доме миссис Кирби силами самой миссис Кирби, то и нарядов детям не положено было иметь. В чем работал в саду, в том и садись за стол. Девчушки щебетали на разные лады и заливались завидным хохотом беззаботной жизни, окуная мир в ярко-оранжевый блестящий звон.

Возле продуктового магазина, где Лиз частенько закупалась перед тем, как попасть домой, стояла компания мужчин и девушек. Они смеялись и пили пиво, облокотившись на старенький автомобиль, кое-где покрытый ржавчиной и сколами краски. Темноволосый молодой человек в джинсовой куртке с нашивками, показавшийся ей невесомо знакомым, с чувством обнимал девицу с диким начесом на голове и время от времени опрокидывал пивную банку себе в рот, довольный вечером и жизнью в целом.

Но вот он отвлекся на проходящую мимо Лиз, встретив ее гипнотизирующим взглядом выразительных голубых глаз, и, почему-то, убрав руку с плеча своей подруги, ухмыльнулся девушке зазывающе, словно ждал сегодня именно ее. Та вздрогнула, смутившись прямого внимания красавца, и поспешила прочь, пока здравый смысл, еще не опьяненный открывающимися перспективами, владел ее разумом.

Стая воробьев чирикала на кустах с трясущейся от их движения жидкой листвой, наполняя гомоном синеющую вечернюю мглу. Влажность воздуха чуть повысилась, утяжеляя вдох и добавляя прохлады, а ветер улегся совсем. Тихий воскресный вечер завершился последними ярдами до двери ее дома, закрывшейся за спиной хозяйки с едва различимым щелчком.

12

Они позвали ее на разговор аккурат в начале января, как раз перед тем, как исчезнуть каждый в своем рабочем графике. Сразу после того, как они с Дениэлом провели пару дней из той недели, что страна отдыхала после Рождества, в гараже, обмениваясь поздравлениями, благодарностями и улыбками. После того, как елка отправилась в коробку до следующего декабря, снова освободив угол для объемного кожаного пуфа под цвет диванного комплекса. После того, как Алекса, воодушевленная восхищением мужчины ее открыткой, принялась рисовать много и хорошо, радуясь успехам и умениям. Как раз после того, как у мамы закончилось время для семьи, и родительница принялась готовиться к обширному проекту по внедрению официальных праздников в детские учреждения штата.

Девочка зашла в «ледяную башню», готовая к любому трагическому заявлению, потому что семейный совет просто так не собирался, но не к тому, что ей выдали родители.

– Ты не сможешь поехать в марте в «Фонд», Алекса, – воткнул топор ей между лопаток отец, предварительно размахнувшись.

Дальше следовали какие-то слова, призванные уверить ее в правоте решения, но то были всего лишь слова. Они ничего не меняли и ничего не значили, поэтому Алекса не утруждала себя слушать их, а вместо этого, пошатываясь, пыталась не потерять лицо.

– …Мы с мамой много думали об этом, перебрали все возможные варианты и решения, разные комбинации…

Картинка немного поплыла от слез, но разум сохранялся силой воли. Она смутно помнила, просила ли что-то у родителей так же горячо, за последний год. Она смутно помнила, просила ли вообще что-либо у родителей с таким усердием и мольбой.

– …Слишком громкое событие в городе, мы не можем позволить себе так подставить тебя под удар.

– Дорогая, даже усиление охраны не сможет гарантировать твою безопасность…

Ей даже не дали список заданий, который нужно выполнить для того, чтобы заслужить. Просто категорическое «нет», и никаких вариантов. Золушка бы послала все к черту с таким раскладом!

– …Мы с папой желаем тебе только самого лучшего, правда!

Коронная фраза, покрывающая воткнутый в спину топор мелкими гавайскими цветочками, как мило. Как она доползла обратно до своей комнаты, Алекса помнила смутно. Однако сейчас, спустя неделю после шока, рана от топора не давала девочке покоя. Она то смертельно ныла, словно жить ей оставалось считанные часы, то нестерпимо зудела мстительностью, несогласием и даже вынашиванием плана сбежать из дома, то, как бы не шипели при этом первые две части ее разума, заживала мыслью о том, что решение родителей – единственный разумный итог ситуации. Бунтарка в отчаянии плакала, после чего гневно возмущалась, а после – вразумляла себя, что так будет правильно, и снова плакала, пока ее не вышибало в равнодушную пустоту на некоторое время, чтобы спустя пару дней начать цикл заново.

Это бы могло продолжаться довольно долго, потому что выхода из эмоционального колеса для хомяка Алекса не видела, если бы однажды не поговорила на эту тему с Дениэлом. Она пришла в неизменное место для свиданий и застала друга возле мотора рабочей машины.

– Привет! Ты не вылезаешь из гаража, неужели у нас машины так часто ломаются? – Рассмеялась она.

– Здравствуй. Нет, это я их ломаю, – отозвался Дениэл. – Другой вопрос, почему из него не вылезаешь ты.

Жутко смутившись, Алекса пробурчала что-то невразумительное, потому что назвать истинную причину гаражных посещений она не отважилась бы ни при каких раскладах. Но Дениэл все понял по-своему. Он лишь покачал головой в знак согласия и пробасил мягко и тепло:

– Сложное время сейчас, да? Их почти не бывает дома.

– Я не попадаю на Бал в этом году! – Вдруг воскликнула обиженно Алекса, пытаясь найти поддержку в лице своего большого друга.

– Я знаю, – спокойно согласился тот и почему-то лукаво ухмыльнулся.

– Вот как? А что ты еще знаешь? – Спросила Алекса обескуражено.

Дениэл обошел «БМВ» и, открыв капот, прищурился, взглянув на потолок.

– Света мало. Нужно будет договориться с Луи, пошаманить тут, – посетовал мужчина, но тут же вернулся к диалогу. – Знаю, что мистер Траст обзвонил с десяток охранных компаний, прежде чем понять, что затея нереальна. Знаю, что им будет на Балу без тебя чертовски сложно сосредоточиться, потому что душой они останутся дома рядом с тобой.

Ей стало безмерно стыдно. Конечно, она не думала, что родители после того, как обрубили ей крылья, полетели праздно пить амброзию в садах Эдема, но даже представить себе не могла всех сложностей каждого отдельно взятого дня их жизни на фоне домашнего бойкота, устроенного дочерью. Девушка кинула на водителя полный вины взгляд, но тот даже не поднял головы, скрывшись под капотом автомобиля.

– Папа переживал, да? – Осторожно спросила она.

Приподняв рукава черной спортивной куртки до локтя, водитель водрузил руки вглубь подкапотного пространства, мельком поглядывая на спутницу.

– Еле выжил, – кивнул он. – До сих пор расстраивается по этому поводу.

Вероятно, ей стоило поговорить с отцом на эту тему, обсудить и высказать все, что наболело, но теперь они с мамой полностью принадлежали «Фонду». Каждый вечер на служебной «БМВ» Дениэл возвращался один, высаживая шефа по дороге у зеркального здания серо-синего стекла на Мишен-стрит.

– Но у меня есть и хорошая новость, если у тебя не заняты выходные на ближайшие полгода, – выдал шофер, снова блеснув той самой лукавой искоркой в глазах, которая промелькнула ранее.

Теперь искра отразилась и от ее значков, ведь Дениэл предлагал ей видеться стабильно раз или два в неделю. Честно говоря, ей не нужны были даже подробности, за ним бы она ушла сейчас хоть на край земли. Особенно сейчас! Однако рамки приличия и звание леди не позволили ей броситься в омут с головой.

– Мы будем ломать машины? – Беспечно спросила девушка, усмехнувшись.

– Угадала, – кивнул собеседник. – Идем!

Он направился к дальней стене бетонного блока, где под темно-болотным брезентовым чехлом скрывалось нечто, по очертаниям напоминавшее автомобиль.

Деловито рассмотрев сверток со всех сторон, Дениэл нашел с одного бока крепкий шнур, стягивающий чехол под днищем, и после нехитрых махинаций освободил от защитного кокона небольшого жителя. «Мини Купер» блеснул красными боками в тусклом, едва достающем до недр гаража, свете слабой лампочки и снова потерял все признаки жизни. Водитель отошел к выходу из гаража, где на стене висел щиток с ключами и документами. Теперь он оставался открытым на постоянной основе, похоже, рождественская дружба ослабила узлы контроля строгого начальника охраны. Он вынул необходимый комплект и, долго изучая, удивленно хмыкнул.

– Это машина твоей мамы, – сообщил мужчина подруге. – По крайней мере, документы оформлены на нее. Знаешь что-то по этому поводу?

Алекса обошла диковинного зверя со всех сторон, недоуменно покачав головой. Невысокий и компактный снаружи, он оказался достаточно вместительным внутри. Как раз, когда девушка влезла в салон со стороны пассажира, к нему подоспел и шофер, позвякивая брелоком с ключами. Полуоборот в личинке зажигания результата не дал, машина была мертва.

– Собственно, другого я и не ожидал, – усмехнулся Дениэл. – Работы много, будем разбираться, менять аккумулятор, все жидкости и прокладки. Словом, ставить его на ход.

– Зачем маме «Купер»? – Удивилась девушка.

– Понятия не имею, я лишь исполнитель, – прозвучал ответ. – Ну, так что, ты в деле?

– Ты еще спрашиваешь! Конечно в деле! – Едва не задохнулась от восторга обладательница диплома с отличием физико-математического факультета.

– Тогда будь готова. Разработаем график, чтобы всем подходил, – взял на себя роль большого начальника приятель, но тут же шутливо добавил: – Подмастерье!

С этими словами он по-дружески потрепал девушку по плечу, но на этот раз Алекса не стала увиливать от его ладони, как однажды. Совсем не желая к себе приятельского отношения от понравившегося мужчины, она мягко перехватила грубую горячую руку своей кистью и, продержав ее чуть дольше, чем того требовала ситуация, отпустила восвояси, залившись пунцовой краской до самых корней волос.

13

В прохладе, который Оливер устроил в кабинете, голова соображала гораздо лучше. Он вдохнул холодный воздух, лившийся из распахнутых окон в помещение, и снова погрузился в думы. Вскоре раздался тихий щелчок сигнализации, и дом изолировался от мира автоматическими замками. Поместье погрузилось в сон, затопившись тяжелой синей тишиной, оглушающей и звенящей. Мужчина не двигался. Он прикрыл покрасневшие с напряженными капиллярами веки и еще раз глубоко вздохнул.

Мир катился в тартарары, по-другому и не скажешь. В их жизни такое паршивое стечение обстоятельств складывалось впервые, и Оливер не знал, чем обязан судьбе за такие испытания. Все навалилось одновременно.

Главной и самой напряженной проблемой сейчас был судебный процесс, идущий между «Траст Инкорпорейтед» и «Лайонс Инк». Иск от фирмы пришел внезапно и на довольно крупную сумму, вышибив почву из-под колес его локомотива вместе с рельсами. Большая стройка заморозилась до результатов суда, десятки людей остались без работы и зарплаты, субподрядчики один за другим разорвали контракты с простаивающим бетонным зданием, но это никак не трогало претенциозных контрагентов, чувствующих себя обманутыми его корпорацией. На первом заседании «Львы» заявили, что опираются на документы, которые привез некий «крупный темноволосый парень». Он оставил внушительный пакет с оригинальной печатью конторы, лежащей всегда у Оливера в ящике, и подписью самого мистера Траста, и на месте подписал той же рукой несколько бумаг. Копии, которые прикладывались к делу, выявили довольно паршивую подделку его сигнатуры, но признать это на суде было еще худшим исходом, чем бороться до конца. Курьером в предрождественское время был лишь один «крупный парень», но под описание мог подойти любой другой темноволосый мужчина, потому что его личный водитель никак не мог поступить так с корпорацией, да и с ним самим.

Отношения с «Лайонс Инк» с прошлой осени курировала Тамара Панова, вполне себе серьезная девушка, отрезавшая безапелляционно:

– Я не отправляла Дениэла к ним в декабре, за нами не было долгов по документам.

А значит, парня подставили. Ни один из менеджеров не взял на себя ответственность за инцидент, а сам Дениэл не вспомнил подробностей. За три декабрьских недели, он совершил около сотни поездок по вопросам отдела, получая порой по целой пачке файлов с адресами и документами. Но в любом случае он заявил не менее твердо, глядя на подпись:

– Я никогда ничего не подписываю на месте, просто отвожу. К тому же это не мой почерк, мистер Траст.

В корпорации завелась крыса. И это был второй по значимости вопрос, терзающий Оливера. Хотя, если думать, что результатом иска будет всего лишь крупная сумма денег, полученная или потерянная, плюс разлад с одним из самых крупных клиентов, то человек, вредивший корпорации, становился первым глобальным вопросом на срочное решение.

Они с Лиз даже составили анкету для всех сотрудников фирмы, завуалированную под какой-то опрос с никому не нужными результатами, чтобы сверить почерк и подпись, в надежде найти засранца. Однако ближе всего к подписи на липовом документе оказались светловолосая секретарь Элис Вейн и новенький щуплый светловолосый парнишка с четвертого этажа, который трясущимися руками заполнял листок под диктовку наставника. Сам же Дениэл оказался вне подозрения на подделку подписи для исковых документов, но его гладко выведенное «Оливер Траст» получилось ближе всего к самому оригиналу. Водитель смело мог распродать всю контору с потрохами, а сам шеф бы потом долго сидел и чесал затылок, пытаясь вспомнить, когда он успел завизировать столько опасных бумаг. Шофер лишь пожал плечами на такой казус, как обычно в случае с его способностями.

– Красавчик лучше всех может подделывать документы? Хмм, интересненько… – Промурлыкала мисс Харви, томно потягиваясь перед водителем кошечкой.

Но шофер ее снова разочаровал. То ли его голова была занята чем-то сторонним, то ли Дениэл не интересовался лисой в принципе, но он по своему обыкновению увернулся от рук девушки и, покрывшись розовыми пятнами на щеках, ретировался в машину.

Третьей проблемой его седеющей головы стал Горан Полонски. Агрессивный серб принялся окучивать его женушку с утроенной силой, получив статус «платинового вкладчика» за прошлогодний взнос. Об этом сообщила ему Мелани, едва «Фонд» открыл свои двери на принятие посетителей после новогодних праздников. На первую встречу лысый крепыш приволок с собой двоих партнеров для отвода глаз, но позже, став якобы желанным посетителем, принялся наведываться незваным гостем с утомительной регулярностью. И теперь Оливеру приходилось каждый вечер, едва рабочий день в корпорации подходил к концу, отправляться в «обитель Робина Гуда», как называл здание «Фонда» владелец «АшБиСи Холдингс» с ехидной ухмылкой.

Эта битва двух самцов в свою очередь создавала, а если быть точным, усугубляла, проблему номер четыре. Он, в силу своей занятости с раннего утра до поздней ночи, никак не мог поговорить с Алексой, оставив убитую отказом попасть на Бал девочку в полном одиночестве. Кроткая, словно котенок, она лишь кивала родителям на их доводы, обливаясь беззвучными слезами, хотя перед этим подходила к каждому из них с десяток раз, надеясь уговорить их на позитивный исход. Сердце до сих пор было не на месте от боли, хотя прошел без малого месяц.

В ответ на его мысли, в дверь несмело постучали робким девичьим кулачком. Оливер взглянул мельком на часы, показывавшие, что время уже перевалило глубоко за полночь, и отправился открывать той, чье состояние волновало его сейчас, пожалуй, даже больше чертового иска от «Львиного прайда».

На пороге стояла босая Алекса в своей любимой черной пижаме. Ее карие глаза смотрели на него виновато, готовые расплакаться прямо сейчас, хватит лишь одной песчинки на обратную чашу весов.

– У меня здесь дико холодно, идем в твою комнату, – проговорил глава семьи и, отлучившись на секунду к окну, чтобы прикрыть створки, вышел из кабинета к дочери.

Весь путь по темной лестнице девочка молчала, как и ее сопровождающий, словно самое главное уже было сделано, а слова могли оказаться лишними. Оливер уложил свою любимицу на кровать, а сам сел рядом, готовый к любому разговору под покровом тьмы. Черные блестящие зрачки дочери изучали его уставшее щетинистое лицо, мало различимое в ночной подсветке уличных фонарей.

– Мне очень жаль, что все навалилось одновременно, – прошептала дочь сочувствующе. – Как вы с мамой справляетесь?

– Дениэл рассказал, да? – Невесело усмехнулся отец.

Девочка кивнула и протянула руку к его сухой горячей кисти, стараясь поддержать родителя любым путем.

– Пап, если я могу чем-то помочь… – Начала она, но отец не дал закончить.

– Ты уже помогаешь, – твердо произнес он. – Тем, что принимаешь ситуацию, не сердишься, и все равно остаешься рядом на нашей стороне. Это уже очень много, поверь.

Это было слишком много для них с Мелани. Потому что рассудительность, принятие и холодный рассудок – это их работа как родителей. Его работа как главы семьи! Безмерно страдая сейчас в холодной темноте ночи, Оливер искренне жалел свою девочку, которой в свои пятнадцать лет приходилось быть самым разумным членом семьи.

– Ты меня научил этому, – улыбнулась дочь, подлив керосина в его огонь самобичевания, и притихла.

Часы на стене отсчитывали секунды, еле различимо тикая в звенящей тишине поместья. Казалось, что более близких и одиноких людей, чем затерявшиеся в ночи отец и дочь, не было во всей вселенной. Мирный момент, объединивший два страдающих сердца, баюкал теперь обоих, страшась нарушить идиллию малейшим шорохом. Жизнь замерла в эту минуту.

Наконец, чувствуя, что девочка засыпает, Оливер потянулся к ней и поцеловал в лоб.

– Добрых снов, дорогая, – произнес он очень тихо и, остановившись на секунду уже возле самого выхода, добавил: – Однажды ты попадешь на свой бал и будешь блистать на нем, обещаю.

Дверь за гостем закрылась, и мир провалился в тишину.