Текст книги "Только любовь"

– Силенки не хватит?

– Желания!

Эрл облегченно вздохнул, когда Илана умолкла. Он был счастлив, что не сорвался. Слова, даже самые жесткие, были куда легче мыслей и вспышек эмоций Иланы, которые он принимал против воли. Она не была Наделенной, однако легко уловила, чем можно его зацепить. Ее взгляд на мир был неприятен. Однако, при мощном протесте рассудка, будил в душе нечто опасное, темное, низкое. И притягательно-сладкое.

«Нечто» – не страсть, но оно постоянно примеряет похожую маску. Люди их путают и подменяют одно другим. Но Илана прекрасно чувствует разницу и извлекает из нее максимальную выгоду.

Та же Изора, со всей ее магией «жрицы пленительной Феи» и чувственной страстью, была неразумным ребенком, которого опытный взрослый использует в собственных целях. Наделав ошибок, считая себя обреченной, Изора могла проявлять настоящие чувства. За это Эрл ей простил и обман, и попытку использовать чары.

Илана иначе смотрела на мир. Испытав боль, она начала возвышать себя за счет других, видя в каждом врага и соперника. Не доверяя тем, с кем сводит жизнь, создала для себя образ смелой и самоуверенной женщины, прочно сжилась с ним. Почти так же, как он привык играть роль Ливтрасира. Как Руни сознательно выбрала маску счастливой жены.

Руни… Тихая ласка прохладного ветра гальдорских лесов, напоенная запахом горькой высокой травы. Нежная и щемящая грусть… Легкость и теплота… Настороженность и отрешенность… Он отдал бы многое, чтобы опять оказаться с ней рядом. Обнять, опустить голову на колени. Зарывшись лицом в складки платья, вдохнуть свежий, чуть терпкий запах духов. И опять ощутить, как прохладные тонкие пальцы жены погружаются в волосы…

Ее любовь не похожа на пылкую страсть, о которой слагают поэмы, она совершенно другая. Тревожнее. Мягче. Прохладнее… В ней скрыта горечь и грусть. И неверие в то, что он счастлив. Когда Руни рядом, она все равно далеко. И он чувствует свою беспомощность, не зная, как одолеть эту пропасть, которая их разделяет…

Но именно эта любовь научила его узнавать, ощущать неуверенность, скрытую боль даже под самою лучшей из масок. Она научила сочувствовать и дала силу прощать.

В этот вечер Илана делала все, чтобы дать волю темным инстинктам, дремавшим внутри, подтолкнуть к разрушению. Действием, словом, поступком она вовлекала в борьбу, добиваясь подтверждения собственных взглядов на магию, на мужской пол, на ее место в мире. Она знала, как нужно бить, и на чем будет проще сыграть.

Если Эрл до сих пор не сорвался, то лишь потому, что сумел различить за бравадой Иланы знакомую, уже привычную боль.

Отдохнув, они снова шли вместе, делая вид, что вчера ничего не случилось. Однако ночная «беседа» дала результат. Сделав из фляги очередной глоток, Эрл ощутил перемену. Вода, придавая сил, что-то меняла внутри. Влага, словно хмельное вино, пробуждала в нем странные мысли.

Вдруг приходило на ум, что Илана, позволив клирам читать заклинание, больше не может рассчитывать на то, что он станет ей помогать. Он вправе с ней обращаться, как хочет. И что в этих темных проходах законы верхнего мира уже не имеют значения.

Закон – просто воля того, кто сильнее, и спутница с этим согласна. Она хочет рядом с собой видеть не человека, а хищника. Для нее сила – агрессия, жесткость, борьба. Убеждая себя в том, что хочет использовать женскую власть, Илана ищет мужчину, который ее подчинит и заставит признать свою слабость…

Вот только при чем здесь он, Эрл? Почему она именно в нем видит эти черты? Ни одна из тех женщин, которых он знал до Иланы, не видела в нем эту сторону. Мысль о таких отношениях была бы неприятна и им, и ему самому. Почему же сейчас он готов допустить ее? Что происходит?

Глава 15.

Фляга уже опустела. Пока Эрл не чувствовал слабости, так как умел управлять собой. Два или три дня без пищи ему не казались большим испытанием. Илана тоже молчала. Наверно, она понимала, что жалобы просто бессмысленны.

Когда неровные стены сменил коридор, облицованный крупными плитами, Эрл вздохнул с облегчением.

– Мы в катакомбах под Кругом, – сказал он Илане.

Но скоро надежда сменилась тревогой. Эрл знал переходы, ведущие к люку, однако они были мало похожи на этот изысканный ход.

Светло-желтые плиты песчаника были покрыты узором, который сначала радовал глаз, а потом начинал угнетать. Непонятный узор резких ломаных линий вводил в легкий транс, заставляя забыть, где находишься. Эрл первый раз видел подобное. В свитках, хранящихся в библиотеке, ему не встречались похожие знаки. Наверно, они забрели в потаенную часть катакомб, о которой знали лишь Мастера «Службы Магии», и где хранились фрагменты забытого знания одной из старых рас, куда более древней, чем Синеглазые Ливггарда.

Семь лет назад, попав в Белый Храм, Эрл почувствовал зов предков. Простой знак, истертый рисунок, обычный кусок от разбитой колонны и белые плиты шептали о том, что он свой. Он один из тех, кто создавал это место. Пусть он не все может понять, потому что утратил часть знаний, но здесь его дом.

В коридоре, украшенном желтыми плитами, было иначе. Они не грозили наследнику Ливггарда, но и не звали к себе. Они были чужими. Ему? Или всем тем, кто жил наверху? Хорошо, что Илана пока не могла рассмотреть непонятный узор. Утешало и то, что проход был один. Он был должен их вывести в нужное место.

Эрл специально гнал мысли о том, что проход может быть тупиком, не имеющим выхода. Как они здесь оказались? Ведь Эрл до прихода Иланы звал фетч, и дух Рыси, явившись на зов, указал, как им нужно идти. Светлый след, незаметный глазам человека, тончайшая нить особой энергии, что уловима лишь тем, в ком течет кровь их расы, вела за собой. Как он мог ошибиться, свернуть не в ту сторону?

Стало прохладнее. Воздух наполнился влагой.

– Река? Та же самая? – вздрогнув, спросила Илана.

Не зная, о чем думал Эрл, она тоже встревожилась.

– Может быть.

Ход закончился в огромном зале, который был светлее пещер. Те же желтые плиты покрывали не только его стены, но и весь пол. Потолок был темно-красным. Абстрактный узор, украшающий плиты, отличался от знаков, которые были в проходе, хотя принцип узких насечек, лежавший в основе рисунков, был общим.

Река, на первый взгляд, отличалась от прежней. Поток был намного светлее. Но крупные блики – огни, хотя были куда больше крохотных искр, наводили на мысль, что вода та же самая. Просто подземное русло покрыто желтыми плитами, как и пол зала.

– Мы где?

– В катакомбах.

– Здесь можно зажечь свет?

– Наверное, нет. Я не вижу факелов.

– А интересный песчаник… И цвет… Желто-красный, да?

– Ты различаешь его? – удивился Эрл.

– Вроде бы. Говорят, что символика «Службы» построена на этих двух цветах. Они не часто ее демонстрируют людям, но для ритуальных обрядов…

– Откуда ты знаешь?

Илана пожала плечами.

– Из сплетен. В любом, самом глупом из домыслов, можно найти зерно истины.

– Я не уверен. Круг много столетий принадлежал Мастерам, но в нем нет ничего, сходного с этим залом, хотя… Наделенные знают, что лучи-мечи Мастеров и их перты окрашены желто-багровым.

– И что?

– Ничего.

– Я надеюсь, здесь можно напиться? – спросила Илана.

– Не знаю, но выхода нет.

Эрл уже не спешил повторять, что вода показалась ему необычной еще в самой первой пещере. На второй стоянке он тоже купаться не стал, подчинившись предчувствию. Даже во время пути он старался пить как можно меньше. А здесь, в светлом русле, помимо обычных свойств этой подземной воды с беловатыми бликами, ставшими в десять раз больше, подземная влага могла поглотить чары странных рисунков, которые высекли на плитах с некою целью.

Эрл сомневался, что Илана вспомнит об их разговоре, однако она не спешила к прохладной воде. И вообще, была странно тихой, совсем не похожей на дерзкую женщину, что постоянно стремилась задеть его, вызвав на ссору. И, глядя на то, как она потирает свои плечи, Эрл вдруг подумал:

– Илана не просто устала, ей страшно.

Обойдя подземный зал, оба открыли: нормального выхода нет. Нужно плыть по течению, чтобы покинуть зал, созданный древними. Новость была не из лучших, поскольку не было лодки, и сделать ее из подручных средств не представлялось возможным.

– Вплавь? – кивнув на воду, спросила Илана, и Эрл ощутил, что ей не хочется этого.

– Да, если мы ничего не найдем. Иногда между плит могут быть тайники и другие сюрпризы, – сказал он, не слишком-то веря в свои слова.

– Как их найти?

Догадка о скрытом «сюрпризе» нашла подтверждение раньше, чем начался поиск. Илана, случайно наступив на плитку с узором в виде спирали, привела в действие потайной механизм. Одна из плит стены сдвинулась, открыв проход в необычную комнатку. Пять шагов вглубь, пять в длину. Тот же желтый песчаник с рисунками. И три загадочных ложа. В человеческий рост. Красные. Из того самого камня, которым покрыт потолок.

– Это что за гробы? – изумилась Илана, увидев их.

– Не гробы, а кровати, – поправил Эрл, полагая, что должен ее успокоить.

– С чего ты решил?

– Они сделаны так, чтобы было удобно лежать. Подголовник, ложбинка для тела, опоры для рук.

– А, по-моему, три гроба! Для мертвецов. Чтобы вдруг не свалились, – со злостью сказала Илана. – Однажды я видела что-то похожее в замке под Лонгрофтом. Не стану я спать на таких!

– Поступай, как захочешь, а я предпочту отдыхать здесь. Тепло. Сухо. Даже комфортно, – ответил ей Эрл, с трудом подавляя порыв раздражения.

Он тоже был зол. Эрл устал от Иланы.

– Я пойду, попью, – уловив состояние спутника, тихо сказала Илана. – Потом искупаюсь. Вот только… Ты знаешь, мне… Мне здесь тревожно. Мне кажется, за нами кто-то следит. Мы, как будто бы, здесь не одни.

– Хватит нести ерунду, – собирался ответить ей Эрл, но раздумал, увидев ее глаза.

Илана не притворялась, ей было действительно страшно.

– Нас здесь двое. Рисунки на стенах воздействуют на человеческий разум. Они пробуждают в нас чувства, которые мы не всегда контролируем. Все примитивно.

Илана кивнула и вышла, а Эрл почувствовал себя не слишком уютно. Сейчас он бы предпочел, чтобы спутница вновь огрызнулась, сказав, что устала от умников и болтунов, мнящих себя всезнайками. Или еще что-нибудь в том же духе. Присев на край красного ложа, Эрл медленно провел ладонью по ближней настенной плите, а потом вдруг ударил ее кулаком:

– Омерзительно-нудный узор!

Почему Эрл решил, что он должен вернуться к реке? Вероятно, его подкупило спокойствие спутницы. Когда Илана пришла, Эрл почувствовал – она расслабилась. Илана села на край необычного красного ложа, забыв о своих страхах. Она была молчаливой, слегка заторможенной, но это было естественно. Голод, усталость, тревога могли утомить даже самую буйную женщину. Илана сразу уснула, а он встал и вышел из комнаты.

Зала была прежней. Красивой, светлой, чужой. Вода тихо журчала, струясь по искусственно созданным плитам. В коротких и быстрых волнах колыхались неясные крупные блики.

Хотелось пить. Несколько лишних глотков не могли ничего изменить. Даже если догадка верна, и вода обладает эффектом пробуждать агрессию, создавать мысли и чувства, которые вызовут стыд, то Эрл справится с ними.

Вода была теплой, однако язык закололи иголочки, а голова поплыла. Привкус, чем-то похожий на мяту, приятно холодил рот, а потом согревал тело и расслаблял, успокаивал. Действие было совсем не похоже на свойства той, темной воды.

Захотелось раздеться и мягко нырнуть в волны, чтобы почувствовать всем телом эту прохладу с теплом. Ощутить, как вода обнимает, смывая усталость и грязь. Подчиниться стремительной ласке подземных волн и обрести покой…

Река манила, звала, искушала, как женщина. Как существо, наделенное разумом. Это казалось забавным. Эрл смог бы почуять угрозу, ловушку, прикрытую сладким обманом, но инстинкт молчал. Хотя разум советовал быть осторожным, противиться чарам реки, часть сознания властно звала подчиниться призыву, позволить себе испытать радость. И, параллельно, узнать что-то новое.

Еще немного помедлив у края, Эрл сбросил одежду. Он лишь собирался войти в непонятную реку, а тело уже ощущало, как множество мелких, почти незаметных разрядов энергии мягкой щекоткою дразнят открытую кожу. Когда он скользнул вниз, вода охватила и сжала плоть теплой густой пеленой, затрудняя движение.

Или Эрл просто устал, или эта подземная влага и впрямь отличалась от рек Гальдорхейма, которые он так любил. Эрл еще не успел переплыть неширокое русло, как понял, что тело немеет. Слегка. Он способен плыть, но очень медленно. Потом возникла вибрация и ощущение множества мелких иголок, уколы которых были горячими и, как ни странно, приятными.

– Нужно вернуться, – сказал себе Эрл.

Он не чувствовал ни дискомфорта, ни страха, но прежний опыт учил, что не стоит терять над собой контроль.

Выбравшись, он онемевшими пальцами медленно натянул штаны с сапогами. Ремень никак не хотел занимать свое место на поясе. Можно было бы не надевать его, но Эрл упорно возился с застежкой. (Заветный камень в оправе из черного дерева, некогда найденный Руни в развалинах Белого Храма, он не снимал никогда.) Про рубаху Эрл просто забыл, но взял плащ, не совсем понимая, зачем. Тело двигалось как бы само по себе, совершенно отдельно от воли.

Он шел, не совсем понимая, куда и зачем. Было странное чувство: как будто внутри тела множество тонких, упругих, тугих пленок, непроницаемым коконом спутавших нечто, сокрытое так глубоко, что Эрл просто не знает о том, что оно существует. Сейчас пленки начали лопаться. Тихий щелчок, сотрясение, легкий жар. Одна, другая, четвертая, двадцать седьмая… Их было так много, что Эрл не мог сосчитать, но ему это нравилось. Он знал, что это свобода. Проклятые пленки мешали дышать, наслаждаться и жить…

Эрл знал, что видит сон. Он жил в замке отца, и ему было двадцать три года. Волшебный змей из легенды, вцепившись в свой хвост, повернул время вспять? Или Эрл вновь попал в Зазеркалье, магический мир, где любое событие жизни дробится на множество версий так долго, что трудно узнать, что действительно было, а что – порождение буйной фантазии, рвущейся ввысь от оков повседневной реальности?

Была та самая ночь, когда Эмбала собиралась проделать запретный обряд, обрекающий Руни на смерть. Два Потока, живущие Силой, давно ждали жертву. И так же, как в прошлом, Эрл должен был помешать. И во сне не имело значения, что Эрл давно уничтожил Потоки, а Эмбала, старая ведьма из замка отца, умерла. Эрлу нужно опять войти в комнату враждебной Силы, желавшей их уничтожить.

– Не смей делать этого, слышишь? Ты слаб. Ты боишься. Ты ДОЛЖЕН БОЯТЬСЯ.

Кто это ему говорил? И когда? Сильный светловолосый мужчина, которого Эрл видел рядом с собой в этом сне, не мог быть Нортом, наставником, так как гальдорский Хранитель не дал бы такого совета. Тот Норт, учивший его, как бороться с Эмбалой, предупреждал об опасности, но оставлял право выбора.

– Я не боюсь. Не боюсь за себя. Я боюсь сделать что-то не так, не успеть, не суметь помешать. Я боюсь за нее.

– Лжешь, малыш.

Эрл хотел возразить собеседнику, но с изумлением понял, что тот говорит правду. Он, Эрл, боится. Открытие так удивило, что даже не вызвало стыд. Эрл знал, помнил, что раньше он не боялся. Не думал о том, чем ему угрожают Потоки. Он действовал. А сейчас, во сне, Эрл отчетливо, в красках, представил последствия.

– Да, я боюсь, – изумленно сказал он мужчине, похожему на Норта, как брат-близнец. – И что дальше?

– Ты никуда не пойдешь.

– Ошибаешься, я пойду. И я сделаю то, что уже сделал семь лет назад.

– Ты не справишься, страх не позволит. Он будет расти и расти, он тебя уничтожит. Признай его и ПОДЧИНИСЬ.

– Не могу. Я обязан бороться, я не могу допустить, чтобы ей причинили вред.

– Ты ее любишь? Руни?

– Люблю.

– Значит, ты будешь действовать ради того, кто тебе дорог? Ради любви?

– Не только. Я должен…

– Пустые слова! Страх за жизнь пережить легче, чем тот, другой? Настоящий? Который толкает тебя постоянно доказывать миру, что ты Ливтрасир? Заставляет тебя контролировать, взвешивать каждый поступок, любое случайное слово и даже обычную мысль?

– Я не знаю, о чем ты сейчас говоришь. Не могу понять!

– Тогда ты тоже боялся. Боялся ПРИЗНАТЬ простой СТРАХ, потому что другой, куда более сильный, приказывал действовать.

– Что же я тогда сделал не так?

– Ничего.

– И к чему тогда весь разговор?

– Ты устал. Тебе плохо. Жизнь стала терять свои краски, когда ты решил…

Глава 16.

– А-а-а!

Пронзительный женский крик, вторгшийся в сон, заставил вскочить, прежде чем Эрл успел оценить, что случилось. Илана, упав на колени, сжимала руками виски и пронзительно, жутко кричала. Потом он почувствовал холод, который пробирал до костей. Плащ, взятый с собой, не спасал.

А потом пришел ужас. Такой, как внутри катакомб, рядом с люком. Он шел со всех сторон, зажимая в кольцо. Нужно было бежать прочь, однако проход, позволявший им выбраться в залу, исчез. Четыре стены без намека на скрытую дверь. Три красных ложа из камня, стоявшие в ряд, изменили свое положение, сомкнувшись в яркий трилистник, который быстро вращался, мешая понять, за которой из стен находилась пещера с рекой.

Подняв руки, Эрл сплел пальцы в магический знак, применявшийся им для защиты и, мысленно выслав луч, сделал три круга вокруг себя. Это был легкий прием, применявшийся им против Памяти замка в те дни, когда он не знал Силы, живущей в нем. Он давно не использовал эту защиту, доступную людям. Стало немного теплее, пространство как будто раздвинулось.

– Хватит кричать! – приказал он Илане, хотя понимал, что она не услышит.

Наверное, твердость, с которою он говорил, и уверенный вид возымели последствия, так как Илана умолкла. Похоже, она плохо помнила, что с ней случилось и где она.

– Что это было? – спросила она хриплым голосом.

– Где?

– Здесь. Такое холодное, жуткое… Оно сводило с ума!

– Я уже говорил, это магия древних. Ее цель – внушить страх.

– И что с этим делать?

– Закрыться и не давать воли чувствам.

Он понимал, что Илана, опомнившись и оценив, что их заперли, может устроить истерику, но она молчала. Наверно, стыдилась проявленной слабости.

– Мы сможем выйти отсюда? – спросила она, овладев собой.

– Да.

– А что делась со стенкой?

– Пробить.

– Чем?

– Это уже мое дело, – ответил Эрл, трогая камень на темном шнурке. Он жалел, что оставил рубаху снаружи. – Здесь холодно.

– Да. Слишком холодно. Совсем не так, как вчера, – подтвердила Илана, и Эрл отметил, что голос ее звучит ровно.

– Я буду использовать Силу. Надеюсь, что это не слишком смутит тебя.

– Делай, что хочешь. Я видела твой поединок, – раздался ответ.

Эрл рассчитывал вновь вызвать фетч, чтобы он указал, за какой плитой скрыт выход, и показал краткий путь к люку. Но дух Рыси не отозвался. Возможно, насечки на плитах слагались в слова и мешали ему войти в комнату. После четвертой попытки Эрл понял, что зря тратит силы. Илана, решив, что с волшебником что-то не так, отстегнула кинжал и, спросив, что он ищет, начала рукоятью выстукивать плиты. Наверное, ей было проще заняться каким-нибудь делом, чем ждать неизвестно чего. Гулкий звук подсказал, где скрыт выход.

Эрл снял уже камень, желая прожечь плиту, когда почувствовал: холод усилился. Илана, бросив кинжал, вновь упала на плиты, сжимая виски. Потом, противясь воздействию чуждой им Силы, она попыталась подняться.

Илане почти удалось это сделать, когда сверху что-то метнулось. Какая-то нить непонятной субстанции с искрами-каплями почти коснулась Иланы, заставив ее отлететь в дальний угол. Другая такая же нить соскользнула по гладкой стене, вынуждая опять отскочить. Потом третья, четвертая… Казалось, нити стремятся не столько поймать ее, сколько чуть-чуть покатать, принимая за мячик, который обязан скакать, развлекая их и продолжая игру.

Число нитей росло и росло, оплетая всю комнату. Вверху, под красной плитой потолка, клубился плотный белесый туман, испускающий странные нити. Бесформенный сгусток, большой и бесплотный, похожий на дым, продолжал порождать «паутину», которую было нельзя разрубить мечом или кинжалом. (С таким же успехом стальное лезвие резало струи воды.)

Сгусток, как и сами нити большой «паутины» которые он испускал, был реален. Не просто фантом, создаваемый для устрашения тех, кто посмел потревожить покой этих мест, а чужой разум, кусок живой и опасной энергии.

Сеть, покрывавшая стены, становилась плотнее, все больше и больше напоминая собой паутину. Блестящие капельки-искры пульсировали, как живые. Устав метаться, Илана задела кусок «паутины» спиной. Несколько прядей длинных рыжих волос и колет сразу прилипли, лишая возможности двигаться.

– Режь! Режь шнурки, чтобы снять. А потом, сразу, волосы, – словно сквозь сон услыхала она мужской голос. – И закрой глаза!

Илана подчинилась, не думая. Яркий пронзительный луч голубого огня, ударив в одну из стен, прожег плиту с «паутиной», мгновенно заставив клубок втянуть остаток нитей в себя.

– Уходи! Быстро!

Второй луч взлетел вверх, заставив ужасный клубок разлететься на множество мелких кусков. Серебристых, подвижных, похожих на шарики ртути. Илана не стала терять время, чтобы рассматривать «шарики», она рванулась вперед. Ливтрасир вышел сразу за ней. Но надежда на то, что они в безопасности, сгинула прежде, чем они успели об этом подумать. Блестящие «бусины», некогда бывшие сгустком, уже слились в длинную плотную нить. «Ожерелье» прошло через щель и теперь «ползло» следом. Бежать было некуда.

– В реку!

Илана не знала, услышала она такие слова, или крикнула их сама. А может, оба синхронно озвучили мысль, посетившую разум. Река расслабляла и усыпляла, но другого выхода не было. Может быть, монстр, живший в зале, не может плыть? Или река унесет в безопасное место, где он не достанет их?

Яркий серебряно-голубой луч, вылетая из синего камня, опять хлестнул странную сущность, заставив кусочки уменьшиться и уплотниться. Нить «бус» разлетелась на «бисер», который был не похож на туман, воду, жидкий металл. Он был твердым, как камень, однако живым. До сих пор.

Илана не помнила, как оказалась в реке. Наступает момент, когда разум перестает контролировать тело, однако оно понимает, как действовать. Вода была холоднее, чем она запомнила. Или кошмарная сущность, возникшая в комнате, взяла тепло из реки?

Ливтрасир плыл с ней рядом. Течение им помогало беречь силы. Еще в начале пути, убедившись, что враг не преследует, Илана сбросила пояс, считая, что он помешает плыть. Меч и кинжал не могли помочь против того, что скрывали пещеры, а луч Ливтрасира мог выжечь не только пролом в стене.

Раньше подобная мысль не пришла бы ей в голову. Илана с детства привыкла сама защищаться. Жизнь приучила ее доверять лишь себе. Оказавшись в пещерах, она убедилась, что сделала глупость, решив, будто бы Ливтрасир ее выведет. Но, едва сбежав из ловушки, Илана опять полагалась на мага.

Когда Ливтрасир заявил, что поможет Илане вернуться, он так поступил, потому что нуждался в ней, не мог идти сам. В ловушке из нитей он тоже повел себя не лучшим образом… Ей показалось, что он ее бросит, отдаст этому существу, как приманку. Еще неизвестно, зачем он велел ей бежать…

Илана быстро взглянула на спутника. Ливтрасир слышал ее мысли и должен был реагировать. Как раньше. Объяснить, что подтолкнуло его повести себя именно так. Или жестко, довольно язвительно дать понять, что не ей судить, как поступает волшебник, давая надежду, что он знает выход. Но Ливтрасир продолжал плыть, старательно делая вид, что ему все равно. Когда он, ничего не сказав, свернул к правому берегу, Илана едва успела понять, что он делает. Выручил четкий рефлекс. Помедли Илана, и вода пронесла бы ее мимо.

– Трудно предупредить, что пора выбираться? – спросила она, удивляясь, насколько спокойно могла говорить.

– А зачем? – отчужденно ответил волшебник, и ей стало страшно.

В пути, протестуя и споря, Илана каким-то чутьем понимала, что маг не позволит себе ее бросить. Ливтрасир позаботится, чтобы она была рядом. Зачем? Причин можно назвать бесконечное множество: от благородных, возвышенных, до самых низких. Какую из них ни озвучь, смысл будет один: отпускать человека нельзя. Они вместе попали сюда, вместе и возвратятся.

Сейчас Илана открыла, что маг так не думает. Это не месть и не ненависть. Ее эмоции, чувства, реакции, действия для Ливтрасира сейчас значат меньше, чем шум воды.

Скоро Илана обнаружила новый тоннель. Ливтрасир вошел раньше нее, и Илана едва не столкнулась с ним в темноте. Он уже снял сапоги и теперь выжимал штаны, не смущаясь своей наготы.

– Зачем мы здесь? – осторожно спросила Илана.

– Сама догадайся.

– Как?

– Выйди и прогуляйся вдоль русла реки.

Ей совсем не понравился этот ответ.

– Я устала, – сказала Илана, садясь на один из камней. – А ты?

Ливтрасир ничего не ответил. По шелесту ткани Илана могла уловить, что он вновь одевается.

– Что это было? – помедлив, спросила Илана. – То, странное? Там?

– Я не знаю.

– Ты мог бы вмешаться, когда оно стало катать меня.

– Ты ведь жива? – вопрос прозвучал саркастично.

– Еще бы!

Маг вновь замолчал, а Илана подумала, что нужно выяснить, почему Ливтрасир выбрал именно этот тоннель.

– … прогуляйся вдоль русла…

Нужно выполнить его совет, а потом, заодно, выжать все вещи. Там, у реки. Здесь, при нем, неудобно. В начале пути она делала все, чтобы разбудить его страсть. А сейчас мысль о том, что он будет смотреть, как она раздевается, вызвала чувство неловкости.

Когда Илана, поднявшись, пошла, спутник даже не задал вопроса, куда она.

Долго идти не пришлось. Глухой рев воды, резко падавшей вниз, был усилен пещерными сводами и разносился повсюду. Удивительно, что она его не расслышала раньше. Илана не стала идти до конца и смотреть, куда падает мощный поток, на какой глубине начинается новое русло. Идти в темноте к краю было опасно. Еще неизвестно, какие расщелины или обрывы могли ожидать впереди.

За те дни, что они провели в катакомбах, Илана научилась уже отличать очертания стен, камней и сталактитов, покрытых светящимся мхом или светлым лишайником, от темных мест, за которыми часто была пустота. Но она не могла утверждать, что уверенно сможет бродить в подземельях одна.

Нужно было искать выход, двигаться дальше, но мысли о спуске по водопаду не нравились. Они могли вдохновить только самоубийцу. Даже если внизу нет ни острых зубцов, ни камней, о которые можно разбиться, река может их завести в тупик. То, что вода уходила вниз, вместо того, чтобы течь вверх, уже говорило само за себя. Следуя за рекой, они глубже уйдут внутрь подземных ходов.

То, что на пути перестали попадаться следы человеческих рук, наводило на мысль, что они пошли ложным путем. Может быть, настоящий проход, выводящий наверх, был скрыт в зале, подобно ловушке, в которой они ночевали? Илана и Ливтрасир допустили оплошность, решив отдыхать, пить, купаться.

Уже возвращаясь, Илана опять ощутила тревогу. Ей стало казаться, что вновь начало холодать. Она пока ничего не могла различить наверху, но ей стали мерещиться легкие сгустки тумана. Он был темно-серым, и это мешало его рассмотреть.

Мысль о том, что бесплотный «паук» может быть не один, и что именно здесь логово непонятных существ, ужаснула, заставив прибавить шаг, а потом побежать. Ей мерещилось, что серо-белые сущности гонятся следом по сети невидимых нитей, которыми затканы стены. Их больше и больше. Придет подходящий момент, и комочки тумана сольются, создав паука ростом с лошадь.