Текст книги "Уроки пандемии. Повесть"

ГЛАВА 6

МЫСЛИ ОБ ОТВЕТСТВЕННОСТИ И СОСТРАДАНИИ

Вернувшись домой Хасан-ходжа еще долго размышлял об услышанном на ошской конференции. С того момента, как заболел он многое узнал о пандемии. На конференции узнал много чего о Ковиде, узнал о проклятых вопросах коронавирусной пандемии. От Расула он знает теперь не только о природе коронавируса, но и о сценариях разных способов борьбы с пандемией.

– Первый сценарий – это «ничего не предпринимать», то есть пустить все на самотек, как это было в Швеции и Швейцарии. Об этом сценарии Хасан-ходжа высказывался с возмущением:

– Ну, это же самый бессовестный подход! Как это, видеть, что происходит и хладнокровно бездействовать? – Ну, а с другой стороны, не может быть, что такие продвинутые страны, с таким высоким уровнем развития науки и технологий, опустили руки перед угрозой, – где-то в глубине души сомневался он.

Хасан-ходжа вспомнил, Расул говорил тогда о том, такая стратегия направлена на то, что люди перезаражаются друг от друга, население быстрее выработает коллективный иммунитет против Ковида и все образуется.

– В какой-то мере стратегия будто бы оправдала надежды правителей стран, придержавшихся такой тактики. Подумать только, теперь коронавирус для населения этих стран, вроде простого гриппа, – удивлялся он.

Второй вариант был антиподом первого. Множество стран разных континентов объявили жёсткий карантин на длительный срок с целью искоренить болезнь внутри страны по принципу «каждый больной заражает не более одного человека, но не более».

– Ну, этот способ понятен и приемлем, – думалось Хасан-ходже, – ибо, предполагается, что в таком случае число заболевших быстро стабилизируется, затем пойдёт на спад, а соответственно количество смертей от коронавируса также сократится.

Такая стратегия применялась в Китае, Вьетнаме, Малайзии, в которых карантин длился целый год и больше. Строгие ограничения в этих странах сняли лишь после вакцинации значительной доли населения.

Хасан-ходжа про себя отметил, что такая стратегия, безусловно, была самой затратной для государства и его здравоохранения. По сути, так оно и было.

Такие страны, как Италия, Испания, Австралия, проигнорировав тактику строгой изоляции, практически обанкротили свои системы здравоохранения, выбросив все ресурсы на лечение большого потока больных с Ковидом. – А наша страна бы не устояла при применении такого сценария, – подумалось ему.

Другим вариантом антиковидной реакции отдельных государств было умеренное сдерживание пандемии, в надежде, что пик заболеваемости растянется на длительный срок. Такую тактику придерживались во многих странах мира. Оказывается в этом был свой толк – сберечь антиковидные ресурсы страны, а также, что самое важное, – заметно снизит нагрузку на систему здравоохранения.

– Между тем, это своеобразный компромисс, – думалось Хасан-ходже, отдавая должное руководству Кыргызстана. – Хотя, в самом начале пандемии в стране был хаос, руководство страны и его здравоохранительный сегмент оказался вообще не подготовленным к пандемии, а потому решения, как правило, были спонтанными, нелогичными. Лишь потом у нас был выбран компромиссный вариант антиковидной борьбы.

Именно из уст докладчиков Хасан-ходжа услышал, что ученые, сравнивая результаты применения различных стратегий – «не делать ничего», «строгая самоизоляция», «строжайший карантин», убедились, а потом убедили всех остальных в том, что среди ряда факторов, первостепенное значение имеет скорость и полнота передачи заболевания между людьми.

– То есть при пандемии необходимо вовремя и полноценно прервать возможность заражения за счет эффективных мер карантинизации, – еще раз убеждался Хасан-ходжа. Естественно он удручался тем фактом, что именно он оказался нулевым пациентов в стране, что именно от него пошло заражение людей. – Виновен и я, виновата и государство, которая на тот момент не смогла проявить оперативность и организовать строгий контроль в аэропорту, – огорчался он.

Хасан-ходжи и Алижон, попивая зеленый чай сидели на кровати под тенью густого виноградника, когда во двор заглянул Тахир.

– Ассалому-алейкум Хасан-ака! Как здоровье? Как отдыхается?

– Валейкум-ассалом, Тахир! Присаживайся.

После традиционного приветствия и пожеланий друг другу, Тахир обратился к Хасан-ходже:

– Таксыр! Бакир-ака просил заехать к вам и попросил вас, если пожелаете, присоединится к нему в ореховом заповеднике Арслан-боб.

Видя его недоумение, Тахир поспешил пояснить:

– Бакир-ака и я решили организовать ознакомительную поездку и отдых зарубежным гостям конференции в Арслан-бобе. Вас он поручил мне, так, что если вы согласны, то завтра утром вместе поедем туда.

Тахир-ходжу обрадовало такое предложение. – Молодцы! Показать зарубежным гостям чудесный уголок природы – это вы хорошо придумали, – похвалил Хасан-ходжа и обращаясь уже к Алижону сказал: – Ну, в таком случае нужно готовится.

Зарезали два барашка, тушу одного из них замариновали под вертел, а из другого решили в горах сделать настоящий узбекский дымдама и кыргызский бешбармак. На рассвете Хасан-ходжа, Алижон на автомашине Тахира уже направлялись в назначенное место в Арслан-бобе.

Спустя полутора часа они уже выбирали место. Остановились на пригорке рядом с рекой, откуда открывалась восхитительная панорама долины, раскинутой среди невысоких гор по обе стороны горной реки, протекающей внизу широкой россыпью по саю.

Выбирая место, где будет разложен достархан для гостей Хасану-ходжи думалось. – Несомненно это место обязательно впечатлит зарубежных гостей. Так оно и было. Гости высыпались из микроавтобуса и наперебой начали восхищаться окружающей природой. Хасан-ходжа удивился: – Столько гостей! Причем, среди них практически все позавчерашние докладчики – Манохин, Стручаев, Глухов, Вахштайн, Брызгалина, Байрамов, Оразбеков, Жиртуева, Темирова, Дидикин, Тринитка.

Со стороны было видно, что природа здесь восхитила гостей. Действительно, здесь ощущение настоящего оазиса – бесконечная зелень ореховых лесов, прохлада, простор, шум реки, зелень долины. Арслан-боб встретил гостей ароматом луговых трав, зеленью ив, тутовников, ореховых исполинов.

К приезду гостей уже было готово первое блюдо. Популярное в Средней Азии – узбекскую дымдама гости отведали с превеликим удовольствием. После сытного застолья, часть гостей Тахир повел вдоль реки в сторону каньона, чтобы показать им знаменитый в этих местах красивый и шумный водопад, другая часть гостей углубились в чащу орехового леса. Третья часть гостей, а это гости из России, во главе с Каракуловым пошли к реке.

Гости были восхищены увиденным. У самого берега реки – терраса, от которой вглубь гор как бы прорезаются относительно широкий каньон. Оттуда идет начало горной реки с удивительно прозрачной водой. На террасе рядом с речкой расстелили достархан. Разумеется, была и выпивка.

– Дорогие гости! Всем мы желаем приятного отдыха и времяпровождения? – пожелал Каракулов и повернувшись к Хасан-ходже сказал: – Позвольте представить вам моего друга детства Хасан-ходжи. Он не ученый, хотя он мог бы им стать, ибо отличается своим аналитическим умом, любознательностью и завидной настойчивостью.

Хасан-ходжа почувствовал такую неловкость, которую никогда не испытывал. А как же? Перед ним видные ученые, а ученых, насколько он себя помнить, очень уважал – уважал за то, что своим умом они могут заглянуть за горизонты видимого в этом сложном мире.

Тем временем Каракулов продолжал говорить о нем. – Хасан-ходжа всю жизнь проработал фельдшером в своем районе, создал свою медицинскую династию – все четверо его детей пошли по его стопам, старшие сын и дочь – врачи, а младшие фельдшера. Одним словом, человек достойный, высоко почитаемый в народе.

Каракулов не преминул сказать и о том, что недавно Хасан-ходжа вышел на пенсию и исполнил свой мусульманский долг – побывал на хадже в Мекке. К сожалению, будучи там заразился коронавирусом, а вернувшись оттуда уже хаджем здесь на родине очень тяжело переболел ковидной пневмонией. Можно сказать выжил чудом.

– И знаете, что его все время терзает? Терзает его совесть, что невольно стал нулевым пациентом в стране, – рассмеялся Каракулов. – Давайте послушаем его пожелания.

Хасан-ходжа и до того стоял растерянным, а после того как его друг известил об его сомнениях, растерялся еще больше. А как же, держать речь среди столь высоких гостей, ученых, представляющих Россию, Казахстан, Узбекистан, Таджикистан. Собравшись духом он все же высказал, что было на душе.

– Дорогие гости! Прежде всего, позвольте нам поприветствовать вас здесь – на благодатной земле, овеянной исторической легендой о том, что Бог, раздавая народам земли, сохранил эти места для себя самого. Однако, видя, что народ все прибывал, ему пришлось раздать и эти места, которых он хотел оставить для себя. Желаю вам всем хорошо погостить у нас. Не удивляйтесь тому, что мне посчастливилось слушать ваши доклады на ошской конференции. Слушая вас, я бесконечно восхищался полетом ваших высоких мыслей, ваших идей. Дай Бог вам здоровья, успехов и благополучие!

Хасан-ходжа, сделав небольшую паузу, решился все-таки высказаться по поводу ощущения себя виновным в рассеивании коронавируса. Возможно, он бы никогда не сказал бы об этом, если бы Каракулов не обнародовал то, что его волнует и одновременно огорчает.

– Прав мой друг Бакир Каракулов. Волей судьбы, как потом выяснилось, я оказался тем самым нулевым пациентом по Ковиду в нашей стране. Поверьте, ощущение этой вины я осознал, будучи еще тяжело больным коронавирусной пневмонией. Хотя никто и никогда не объявлял меня виновником распространения инфекции, но тем не менее, ощущение вины, видимо, постепенно стала доминантой в моем сознании, – признавался он.

– Чтобы как-то сгладить свою вину я активно, в силу своих знаний и возможностей, провожу просветительскую работу среди населения. Но, совесть… совесть… – запнулся он.

– О, аксакал! Вы зря вините себя, – заговорил казахский профессор Оразбеков. – Вы сами оказались жертвой заражения Ковидом. Вы просто оказались не в том месте и не в то время. Потенциальная возможность заразится Ковидом во время пандемии исключительно высокая.

Сделав паузу, оглядывая сидящих за достарханом, профессор продолжил:

– Но, с другой стороны, если бы каждый, заразившейся или еще не заразившейся, совестливо, как вы – аксакал, относился бы процессу вынужденного карантина, преследующую сохранить общественное благо, то не было бы такого результата, что мы имеем. Так, что совесть у вас чиста, – сказал он.

Гости на перебой начали успокаивать Хасан-ходжу и соглашались со словами Оразбекова. Вот-так, неприметно для всех на лужайке в тени раскидистого ореха, продолжая чаепитие, ученые открыли диспут о проблемах вины, наказания, ответственности, социальной справедливости в ракурсе коронавирусной пандемии в мире.

Профессор Глухов первым высказался по вопросу осознания и переживания вины, а также о справедливости. – Осознание и переживание – это ясно. Но они замыкаются в вопросах компенсаторной справедливости, – начал он. – То есть если мы вернёмся к цели исправления, то как не наказать? Если кто причинил вред, то он должен приложить какие-то усилия по компенсации и возмещению вреда. То есть отождествить с покаянием, с осознанием вины, принятием каких-то мер компенсации этого вреда. Но как? Каким образом?

Хасан-ходжа весь превратился вслух. Как он и предполагал, кто-то в чем-то должен оказаться виновным. Например, даже в непредумышленном распространении коронавируса, – размышлял он. – Вполне логично, что того самого виновника государство и общество в целях исправления должен как-то наказать. Действительно, как? Каким образом?

– Покаяние – это переживание того, что сделано не так, и своей вины, осознание и предъявление того, что я осознаю: что это вина, и что я раскаиваюсь в содеянном, – включился в разговор профессор Манохин. – Ну, типа – я считаю то, что я сделал, несправедливым, недолжным и прочее.

– А если зайти с другой стороны, то покаяние – этого мало, это лишь в самом начале, а потом в последующих этапах осознавания вины – это уже деятельность по восстановлению нарушенной целостности или, как выразился Глухов – исправить социальную справедливость, – сказал он.

Хасан-ходжи лишь теперь убеждался в стопроцентной своей правоте в том, что, он, признав свою вину и пытаясь как-то загадить ее активно включился в борьбу с Ковидом.

– «О, Аллах! Дай мне силу исправить свои пригрешения! Будь милостив к своему рабу! – молился при себе он, думая о том, что даже невольно став нулевым пациентом обязан был принять меры к тому, чтобы эпидемия дальше не распространилась. То есть сделать все, чтобы не только самому вылечиться, но и обязательно способствовать завершению эпидемического процесса в обществе.

– Должны ли мы заставить человека почувствовать себя виновным? – начал с риторического вопроса профессор Багиров. – Конечно! Если он этого не почувствует – бесполезны любые сюжеты про исправление. А если он на деле показывает свое деятельное раскаяние – это уже о многом говорит.

Указывая на Хасан-ходжу профессор продолжил: – Такой человек берет это на себя и делает это потому, что понимает и переживает боль другого или потому, что ему назначили такое наказание и принудили это делать. Вот если его принудили это делать – никакой гарантии нет. А если он сам осмыслил и решился, то это уже хорошо.

Хасан-ходжи впервые задумался о том, что любой человек, узнав, что тот или иной человек заразил кого-то другого, может сделать так, чтобы этот человек так или иначе почувствовал себе виновным. Общество и человек, их взаимоотношение имеет столько нюансов, что сам черт ногу сломает, – думалось ему. Но, однозначно, эти мысли его удручали.

Вахштейн высказался о том, что изоляция заразившегося человека – это принудительная мера, это наказание в формате кары и мести, а не в формате исправления. – Сюжет исправления теснейшим образом и непосредственно связан с переживанием вины, готовностью и деятельностью по реализации этого переживания. И это точно очень сильно связано с духовной стороной личности.

Указывая на Хасан-ходжу, профессор подчеркнул: – Вот пример бескорыстной помощи больным, практическое содействие делу предотвращения распространению ковидной инфекции.

В диспут включилась Брызгалина. – Слушая Хасан-ходжу и высказавшихся по поводу осознания вины и наказания за это, у меня возник вопрос: Может ли психология помочь в вопросах наказания? Чем могла бы помочь психология?

Далее она пояснила о том, что когда мы обнаруживаем, какие ценности есть у человека и к каким ценностям можно обращаться реально. И какая форма исправления на самом деле возможна.

– Дело в том, что в каких-то случаях исправление возможно, а в каких-то – нет. Я думаю, что не везде оно возможно. Понимаете, это как инфекционная болезнь, – сказала она.

Хасан-ходжа в этом момент вспомнил суждения Каракулова в отношении ценностного подхода. Правильно, что человека следует рассматривает исключительно как жизненную ценность. В этом отношении, традиционно юристы считают, что для того, чтобы человек понес ответственность, чтобы реализовать ответственность, нужно обладать чем-то ценным, что может быть у человека отнято. В нашем примере – здоровье.

– Следовательно, ученые правы в том, что мало осознавать вину, надо ее исправлять. А как? Сделать так, чтобы было «человек никого не заразил или же заразил лишь одного, но не более», – убеждался он.

Профессор Темирова, как она сама призналась, перенесшая Ковид в городском колл-центре затронула возможную вероятность того, что сами врачи-инфекционисты могут стать источником заражения Ковидом. – Эти врачи во время пандемии находятся в стрессовом состоянии, а потому возможна профессиональная деформация в виде попустительства эпидемии.

– В этой связи, считаю, что нужно, чтобы врачам обеспечили бы нормальные условия для работы. То есть наладить нормальную обстановку в больнице, чтобы был обязательный взаимоконтроль медиков и пациентов, – резюмировала она.

Хасан-ходжа и сам не раз видел, как в ковидном стационаре, врачи падали без сознания от усталости, от невыносимой жары в специальном костюме. Некоторые врачи иногда просто сбрасывали костюм и продолжали работать в обычном медицинском халате, надеясь на авось. С другой стороны, пациенты сплошь и рядом ходили без СИЗ также надеясь на авось. Итак, нарушение эпидемиологического режима были с обеих сторон, что, естественно, никоим образом не способствовало сдерживанию Ковида.

Профессор Стручаев задался вопросом: Насколько оправдано преследование за заражение или постановку в опасность заражения Ковидом?

– Иногда приводят аргумент о том, что уголовное преследование за заражение или постановку в опасность заражения снижает темпы распространения Ковида, лишая правонарушителей возможности заражать кого-либо, содействуя их исправлению либо удерживая остальных от действий, приводящих к распространению этой инфекции, – сказал он.

– Практически не существует доказательств того, что уголовное наказание за поведение, создающее риск передачи Ковида содействует «исправлению» людей в том смысле, чтобы в дальнейшем они избегали контактов, при которых возможно заражение другого этой инфекцией, – обобщил свою мысль он.

Хасан-ходжи давно понял, что если даже моральную ответственность за распространение вируса целиком возложить на людей с Ковидом, население со временем перестает обращать внимание на предупреждения медиков о том, что безопасное поведение обязательно для всех.

Тем временем Стручаев продолжал: – Осмысление опасности заражения Ковидом порождает страх и стигму. Опыт и практика подтверждает, как важно разрушить стену умолчания зараженных о своем заражении, научиться открыто говорить и помогать людям, чтобы они ненароком не стали бы инфицированными.

– Именно стигма, коренящаяся в морализаторстве, которое связано с тем, что Ковид передается из-за безответственного поведения больных, или безответственного управления процессами противоэпидемической защиты, – сказал он.

Хасан-ходжа, слушая ученых все больше убеждался в том, что обвинения за заражение или постановку в опасность заражения Ковидом особенно способствует мифы о том, что маски, дезинформации, самоизоляция, карантин бесполезны при пандемии, что хочешь не хочешь этот вездесущий вирус обязательно заберется в человека.

– Сколько раз мы видели таких вот нигилистов, сводящих на нет все меры антиковидного процесса. Хотя бывали случаи, когда люди безосновательно шарахались от переболевшего Ковидом человека, когда он совершенно не опасен, как источник заражения, – думалось ему.

Профессор Дидикин высказался о том, что существует так называемый правовой позитивизм как теоретическая позиция, допускающая концептуальную возможность использования моральных критериев для определения действия и содержания права.

– Такая возможность вполне реализуема на практике, если судьи или органы публичной власти прибегают к моральной аргументации при принятии правовых решений, – упомянул он.

Хасан-ходжи долго не мог понять такое высказывание. Из дальнейших суждений профессора он наконец уяснил, что должно быть понятие «совесть», «ответственность», а не сплошное понятие «должен», «обязан». – Следовательно, юристам следует ориентироваться и на экспертные мнения ученых и компетентных специалистов, – думалось ему.

Российский ученый Тринитка заострила внимание на то, что соблюдение масочного режима должно рассматриваться не в качестве административной обязанности, несоблюдение которой как-то карается или навязывания специальных цифровых средств контроля за изоляцией, самоизоляцией, а в контексте моральной обязанности заботы о близких и старшем поколении, осознании последствий неразумного игнорирования такой меры.

Хасан-ходжа про себя отметил, что совесть – есть совесть, что понятие совесть – это базисный критерий человека. У людей должна быть совесть, не позволяющий поступить ему так, а не иначе, согласно его нравственности и морали.

Профессор Жиртуева остановилась на том, что режим чрезвычайного положения привело к возникновению социальных и правовых проблем глобального масштаба, среди которых нарушение принципа равенства граждан при получении медицинской помощи.

– Несмотря на то, что все граждане одинаково платят установленные налоги и отчисления в бюджет, права у отдельных больных Ковидом ограничены на безальтернативной основе, – сказала она.

Хасан-ходжа, размышляя над сказанными словами доктора, понял, что при строгих карантинных ограничениях то там, то здесь допускается несправедливость в отношении доступности медицинской помощи, доступности к вакцинации, ее видам и формам. Хаотичный и ситуативный способ введения ограничений еще больше спровоцировал ее негативные последствия для людей.

По мнению многих ученых, ставших участниками импровизированной дискуссии о пандемии здесь в Арслан-бобе, все были солидарны в том, что пандемия символически очертила этические и правовые дилеммы между стихийным пониманием неограниченной свободы и необходимостью ее ограничения в разумных пределах, а также между формальным равенством по закону и отсутствием надлежащей реакции на нарушения со стороны отдельных групп граждан.

– Дорогие гости! Извините, что невольно затеяли диспут по пандемии. Между тем, как мне показалось, мы обсудили большой пласт проблем, связанной с пандемией, – сказал Каракулов. – Мне думается, что обсуждение такого фиксированного вопроса, как осмысление вины и наказания, ответственности и совести, было очень продуктивным. По крайней мере, я получил массу удовольствий, – рассмеялся он.

– Наш уважаемый Хасан-ходжа мне намекает, что уже готов барашек на вертеле. Пригашаем к достархану.

Все вновь уселись за достарханом. Обед выдался отменным, барашек на вертеле был обглодан. Гости остались очень довольными. После такого сытного обеда часть гостей возжелали вздремнуть тут же, другая часть вновь собрались побродить по лесу.

Каракулов, Хасан-ходжа, Стручаев, Багиров, Темирова решили подняться на небольшую гору. За разговором и не заметили, как преодолели путь к вершине горы, откуда открывался изумительный вид на свое временное пристанище, где снуют повара и чайханщики, на реку и дороги внизу, сопки, что высится вдали.

Всем было хорошо, вот-так с высока смотреть вниз на долину, в верх на небо, слушать секреты гор, лесов и полей вокруг, дышать и пить чистый воздух большими глотками. Всех поразила близость к небу и все особенное, расположение этой высоты, как бы не на земле, но над ней. Тому, кто попадает на вершину этой горы впервые, непременно покажется, что есть только верх, а низа нет, что высота существует сама по себе.

Спустя часа два гостей вновь пригласили за достархан. На этот раз уже на национальный бешбармак. Вечером, очарованно наблюдая за бегом розовых облаков, на закатном небе, гости с благодарностью делились своими впечатлениями.

– В этом благодатном месте, слившись с природой, действительно, забываешь обо всем на свете, о горестях и неприятностях серых будней, трудностях жизни, – сказал Манухин. Его поддержал Глухов:

– Точно! Здесь все стрессы вам покажутся такими мелкими и незначительными перед величием первозданной природы. С ним соглашалась Темирова: – Мне казалось, здесь человек вновь возвращается к начальной точке своего бытия.

– Было здорово сидеть на лугу в метре от бурной горной реки, в окружении гор, вдыхая запахи разнотравья и кушать вкуснейший бешбармак да попивать душистый чай на травах и, самое главное, никуда не спешить, – признавался Стручаев.

Ему вторил Багиров: – Здесь самый большой простор для неторопливой беседы, медитации. Само пребывание в этом райском месте, как рукой снимает усталость, недомогание, любые горести. – Мысли становятся четкими, исчезают сомнения, тревоги. Мозг начинает четко работать, чувства обостряются, мысли проясняются, – признавалась Брызгалина.

Уже солнце садилось за горизонтом, когда прозвучала команда «По коням!». Автобус увозил гостей обратно в город Ош. Хасан-ходжа, Тахир и Алижон решили переночевать здесь. Наступила ночь. Всех просто потрясли огромные яркие звезды величиною с ладонь на черном небе. Сидя вокруг костра, они до полуночи продолжали тихо беседовать, размышлять вслух, спорить.