Текст книги "Дневники Сигюн"

Хель зажимает рот ладонями, но сквозь пальцы рвётся крик, похожий на вой. Я бесчувственными руками стискиваю её плечи, прижимая девочку к себе.

Тор подходит к самым ступеням. Он смотрит на Локи снизу вверх:

– Позволь мне войти в дом, Локи. Позволь поговорить. Только мы с тобой и Сигюн.

– Локи… – Моя дрожащая рука скользит по его плечу, и он оборачивается на миг и смотрит на меня чужим, нездешним взглядом. – Локи?

Он словно приходит в себя. Глаза проясняются, голова в золоторогом шлеме склоняется ко мне.

– Сигюн… – шепчет он. – Вам с Хель надо уйти.

– Позволь ему войти, Локи. Пожалуйста, выслушай его…

Он переводит на Тора тяжёлый взгляд. Он молчит несколько секунд. Тор по-прежнему стоит на траве возле ступеней, ждёт.

– Локи, я прошу…

Сиф на гарцующей лошади порывается приблизиться, но Тор останавливает её одним движением руки, в которой зажат Мьёлнир.

Локи медленно встаёт вполоборота к нему:

– Проходи в мой дом, Тор.

Мы входим внутрь. Тор оглядывается по сторонам. Я замечаю смущение в его взгляде.

– Этот дом недостоин принцессы ванов, – шепчет он, склонившись к моему уху.

Я отворачиваюсь, демонстративно глядя на Локи, который взял за руку Хель, чтобы она хоть немного успокоилась и перестала дрожать.

– Ты забываешь, что это дом изгнанницы и изгоя, – подчеркнуто громко отвечаю ему я.

Он молча садится на указанный ему стул и больше ничего не говорит, пока не возвращается Локи.

– Хель в своей комнате, с ней Фенрир, – отвечает он на мой вопросительный взгляд. – Итак, я готов выслушать тебя, Тор.

– А я всё-таки хочу послушать тебя, Локи. Теперь, когда мы одни, тебе не перед кем больше ломать комедию, изображая полное неведение.

Лицо Локи покрывается красными пятнами. На скулах вздуваются и опадают желваки. Он делает над собой нечеловеческое усилие, чтобы не взорваться, напряжённо трёт лоб длинными нервными пальцами.

– Я не знаю, какими словами мне объяснить тебе, Тор, чтобы ты понял. Я. Не. Знаю. Что ты хочешь от меня услышать.

– Каменщик, который возводит стену, призванную защитить Асгард от любого внешнего нападения. Это ведь ты привёл его к трону Одина. Ты убедил отца принять его предложение. Теперь он почти закончил свою работу. Скоро он потребует плату за свой труд.

Локи откидывается на спинку дивана. Внимательные зелёные глаза смотрят на Тора.

– Мы ведь так и не разобрались до конца с Ётунхеймом. Угроза вторжения извне сохраняется. Возможно, это была правильная мысль – возвести дополнительные укрепления вокруг столицы. Но одно маленькое замечание: кто тебе сказал, что это была моя идея? И что там насчёт оплаты? Цена за услуги каменщика не устраивает Асгард?

Немая сцена. Оба брата молча смотрят друг на друга, пока не вмешиваюсь я:

– Почему бы тебе не начать рассказывать всё с начала, Тор? Ты говоришь так, будто мы должны быть в курсе того, что происходит в столице. Но ведь ни я, ни Локи не были в Асгарде уже почти полгода.

На лице у Тора ясно читается сомнение.

– Я бы не настаивал на обратном, моя госпожа, если бы один видел Локи в Вальяскьялве в момент заключения договора с проклятым каменщиком. Но там были все: отец, мать, Сиф, многие другие. – Он вновь обернулся к Локи: – Вначале суд Асгарда был возмущён твоим появлением во дворце, но ты так просил вначале выслушать тебя, так убеждал нас, что явился, чтобы попытаться загладить свою вину за прежние деяния…

– Ты ошибаешься, Тор, – резко прервала его я. – Локи всё это время был со мной здесь. Неотлучно.

– Во-первых, суд не примет во внимание твои слова. Прости, Сигюн, но ты вполне можешь лжесвидетельствовать, поскольку ни одна жена не может быть объективна, если речь идёт о показаниях против мужа. Во-вторых, мы все сегодня могли убедиться, что Локи ничего не стоит создать собственную проекцию, которая будет выглядеть ничем не отличимой от живого человека. Возможно, возле Сигюн всё время находился настоящий Локи, а его двойник действовал одновременно с этим в Вальяскьялве.

– Проекция не может существовать на таком расстоянии, – возмутился Локи, – и потом, её всегда можно отличить от оригинала!

– И в этом мы не можем быть уверены, – развёл руками Тор. – Никому из нас неизвестны пределы твоего нынешнего могущества. Ты совершенствуешься, Локи, ты приобретаешь новые навыки в магии с головокружительной быстротой. Возможно, ты уже научился создавать своих двойников, действующих на значительном удалении от тебя… Что касается их отличий от живых людей… Наверное для тебя ничего не стоит указать, где ты сам, а где твой двойник. Но на первый взгляд они неотличимы.

– Неплохой, хотя и завуалированный комплимент моим способностям, – усмехнулся Локи, – однако более чем преувеличенный. Что ж, вернёмся к тому, с чего начали: ты утверждаешь, что я появился в Вальяскьялве, чтобы постараться умолить суд быть ко мне снисходительным, ибо мне пришла в голову светлая идея, как обезопасить Асгард, и я даже нашёл исполнителя, чтобы её реализовать…

– Именно так, – кивнул Тор. – И сама по себе идея возведения стены многим понравилась. К тому же было отрадно видеть тебя раскаявшимся…

Локи презрительно хмыкает, пожимает плечами.

– Но всех смутила плата, которую потребовал каменщик, – продолжал Тор, не обращая внимания на жест Локи, – он желал забрать с небосвода Асгарда его Солнце и Луну…

– Забрать Солнце и Луну? То есть я привёл к вам сумасшедшего?

– Он так сказал, и мы были немало озадачены его словами. Но он пояснил, что выразился образно, так в краю, откуда он родом, называют Одина и Фригг…

– Иными словами, отбросив метафоры, сместить с трона царя и царицу?

– Да, и ещё он потребовал для себя в жёны Фрейю, дочь Ньёрда Ноатунского…

– И вы согласились на эти условия?! – воскликнули мы с Локи почти одновременно.

– Ты убедил всех применить хитрость: назначить заведомо невыполнимые сроки окончания работ. Стена должна была быть возведена им в одиночку за три сезона…

Мы с Локи переглянулись, и я увидела, что его, как и меня, всё больше тревожит рассказ Тора. Я невольно вздрогнула, Локи взял мою ладонь в свои руки, массируя и согревая.

– За три сезона сделать такую работу не под силу никому, если только не привлекать магическую силу. И что же, каменщик согласился?

– Он попросил использовать помощь своего коня, Свадильфари.

– Вот как! Надеюсь, вы хотя бы взглянули на этого коня?

– Уверяю тебя, это был обычный конь. И вот с тех пор строитель выкладывает стену практически беспрерывно: ночью ездит на коне за камнем, днем делает кладку. Спит он довольно мало, но, впрочем, достаточно для обычного человека, ест тоже, не отлучаясь со стройки. Но Свадильфари… Он таскает такие глыбы! Локи, это целые скалы! Теперь для всех очевидно, что работа будет выполнена задолго до конца весны. Асгард будет вынужден сдержать слово, но такая цена неприемлема для нас!

Локи закинул ногу на ногу, задумчиво барабаня пальцами по колену.

– И что же Асгард хочет от меня? – подчёркнуто сухо спросил он, полуобернувшись ко мне, но всё же держа Тора в поле зрения.

– Высокий суд постановил, что, поскольку ты виновен в том, что вот-вот случится, – Тор сдвинулся на самый краешек стула, всем телом подавшись навстречу Локи, – ты и должен придумать план, как помешать каменщику закончить работу в срок. Иначе, брат, тебя ждёт жестокая казнь.

Локи медленно выпрямился, губы сжались в тонкую полоску. Меня трясло, и он машинально обнял меня за плечи, теснее прижал к себе. Тор избегал смотреть на нас, он поднялся, отошёл к стене, стоял там, прислонившись к деревянным панелям обшивки и глядя на свои сапоги.

– Я больше не появлялся в Вальяскьялве с момента заключения договора? – спросил Локи отрывисто.

– Нет, – глухо отозвался Тор, потом его словно прорвало, он почти закричал, в его голосе звучала неподдельная боль:

– Зачем? Зачем ты на это пошёл? Зачем пытаешься, чёрт тебя дери, причинить вред асам, среди которых вырос и прожил почти всю свою сознательную жизнь?!

– Я пытаюсь причинить вред?! – взорвался Локи, вскакивая на ноги. – Мне наплевать на Асгард! Меня тошнит от вашего высокого суда и от недоумков, которые не в состоянии шагу ступить, чтобы не попасть в ловушку! Где был наш мудрый Всеотец, где был Светлый Бальдр, глава суда, где была, наконец, Фригг со своими видениями?

– Локи! – отчаянно пискнула я.

Он стоял, сжимая и разжимая кулаки в тщетной попытке овладеть собой.

– Ты же неглупый парень, Тор! – снова выкрикнул он, лицо его кривилось от досады. – От этого договора за версту несёт фальшивкой!

– От этого договора несёт кознями Бога Обмана! – заорал Тор, подскакивая к Локи.

Оба они стояли теперь лицом друг к другу, раздувая ноздри и буравя один другого ненавидящими взглядами.

Я попыталась втиснуться между ними, но они оба были абсолютно невменяемы. Я буквально повисла на руке Локи, пытаясь оттащить его в сторону. Наконец он заметил меня, но лишь для того, чтобы как можно бережнее взять за плечи и отодвинуть подальше от готовой начаться драки.

– Локи, я прошу, я умоляю тебя! – завопила я в отчаянии.

Он метнулся в сторону, кусая губы и качая головой. На пути подвернулся стул, он отбросил его одним ударом ноги, разнеся в щепки о стену. Присел на корточки возле выхода на террасу, ероша ладонями волосы.

– Я и пальцем бы не пошевельнул, чтобы помочь Асгарду, – проговорил он, и в наступившей тишине был отчётливо слышен скрип стиснутых зубов. – Но с недавних пор у меня появилась привычка смотреть в лицо моим врагам, прежде чем их уничтожить. Я хочу знать, кто пытается подставить меня таким бездарным способом. Кроме того, я обязан защитить сестру моей жены, Фрейю. После того как Сигюн отправилась за мной в ссылку в это богом забытое место, Фрейя была единственной, кто приехал к нам, чтобы поддержать.

Тор, тоже уже немного поостывший, смотрел на Локи исподлобья.

Локи поднялся на ноги, подошёл ко мне, облокотился на спинку дивана.

– Прости, Сигюн, я заставил тебя волноваться. – Он на минутку зарылся лицом в мои волосы. Я подняла руки, чтобы обнять его за шею. – Ты сможешь помочь мне? Я хочу, чтобы ты посмотрела, кто приходил в Вальяскьялв в моём образе.

– Я попытаюсь, Локи. Сделаю всё, что смогу.

– Ты обещал колесницу для моей жены, Тор, – бросил он, не глядя на брата.

– Думаю, что она уже у заставы. Как и лошадь для тебя.

– Пусть колесница подъедет ко входу. Мы выйдем через пятнадцать минут. А сейчас ступай, нам надо приготовиться к отъезду.

Тор кивнул, направился было к выходу, однако на пороге замедлил шаги, обернулся:

– Если ты попытаешься сбежать…

– Не будь глупцом, Тор, – раздражённо отмахнулся от него Локи. – Подозрительность надо было проявлять раньше, когда асы во главе с Одином совали головы в петлю идиотского договора. Теперь же это больше смахивает на паранойю. Дай, в конце концов, женщине переодеться без твоих соглядатаев.

Дверь, захлопнувшаяся за Тором, едва не слетела с петель. Усмехнувшись, но не сказав ни слова, Локи быстрыми шагами направился в детскую. Я поспешила за ним.

Хель сидела, вжавшись в угол, обхватив руками колени. Абсолютно сухие глаза, полные смертельного ужаса, устремлённые на входящих. Я испугалась, что она нас не узнаёт, настолько безумным и отчуждённым был её взгляд. Фенрир поднялся навстречу открывшейся двери. Сверкнули угрюмые глаза; густая грива волос, мне показалось, вот-вот начнёт топорщиться, вздыбится на загривке, раздастся глухое звериное рычание. Но, увидев Локи, он заметно успокоился, отступил на шаг, впуская нас. Локи подошёл к нему, быстрым движением потрепал по плечу, однако глаза ни на миг не отпускали Хель. Он шагнул к ней, опустился перед дочерью на колени.

– Ну, как ты? – почти шёпотом проговорил он.

– Я в порядке, – отвечала она таким же едва шелестящим голосом.

Он продолжал вглядываться в её лицо.

– Хель, девочка моя, не нужно принимать всё так близко к сердцу…

– Я испугалась, папа. Вы так кричали друг на друга…

Он обнял её, гладя по спине. Слёзы хлынули у неё из глаз, совершенно неудержимые, детские, безутешные слёзы.

Локи вытащил её из угла, посадил к себе на колени. Она продолжала рыдать навзрыд, всё её тело содрогалось от рыданий.

– Сигюн, у тебя есть платок? – спросил он, беспомощно оглядываясь на меня.

Я вытащила из кармана и подала ему белый, сложенный вчетверо лоскут.

– Я говорил ей, отец, чтобы она не боялась, – подал голос Фенрир, – что я смогу защитить её от любой опасности.

– Ты молодец, – обернулся к сыну Локи, – ты всё правильно сделал.

Фенрир ещё постоял возле нас, сосредоточенно глядя на сестру, потом залез с ногами на свою кровать и уселся на подушку, продолжая следить за нами со своего импровизированного возвышения. Видно было даже по его обычно угрюмому лицу, что он доволен похвалой отца.

– Вы с Сигюн сейчас уедете? – проговорила Хель. Каждое её слово прерывалось всхлипами.

– Мы должны ехать, милая. Нужно прояснить некоторые вопросы, которые возникли в столице.

– От этого будет зависеть наше будущее?

Мы с Локи переглянулись.

– Возможно, родная, – сказал он, чуть замешкавшись с ответом, и Хель это почувствовала.

– Что они сделают с тобой, папа? – прошептала она сдавленным голосом, и глаза её вновь наполнились слезами.

– Ничего не сделают, Хель, я обещаю. – Он баюкал её на коленях, как маленького ребёнка, осторожно промокая мокрое лицо платком.

– Если едет Сигюн, можно и мне отправиться с вами?

Тень пробежала по лицу Локи. Он молчал, но я отчётливо видела, сколь противоречивые чувства борются в нём.

– Позволь ей поехать, Локи, – попросила я.

– Сигюн… – начал он, но я опередила его.

Я села рядом с ними, одной рукой взяла за руку Хель, другой пригладила выбившуюся чёрную прядь его волос.

– Пожалуйста, пусть она едет. Если она останется, она будет каждую секунду проводить в тревоге…

Он покачал головой, в шутливом жесте поднял руки:

– Сдаюсь! Куда мне бороться с двумя любимыми женщинами! Иди собирай скорее свои вещи. Не думаю, что мы едем надолго, однако… Лучше взять лишнее, чем оказаться без необходимого.

Хель соскочила с его колен, вприпрыжку побежала к гардеробу.

– Фенрир. – Локи потянулся к сыну, тот сразу же соскочил со своего импровизированного возвышения, с готовностью устремившись к отцу. – Я не хочу, чтобы асы видели тебя до поры до времени, понимаешь? – Фенрир неуверенно кивнул. – Не надо им видеть, как быстро ты растёшь и взрослеешь. Пусть они догадываются, но всё же не знают достоверно… Ты моя гордость, Фенрир, твоя быстрота реакции и натиска поражают самое смелое воображение. Да-да, не опускай голову, держи её высоко и гордо! Я хочу, чтобы в наше отсутствие ты не оставлял свои тренировки, хорошо?

– Да, отец. А можно мне принимать Облик?

– Ты ещё мал, Фенрир. – Локи колебался. – Но да, пожалуй, стоит постепенно начинать… Возможно, тебе придётся повзрослеть скорее, чем я предполагал.

Лицо мальчика расплылось в довольной улыбке.

– Я не подведу тебя, отец.

– Но не забудь, ты должен избегать огласки. Тренируйся в лесу, там ни одна живая душа не подкрадётся к тебе незамеченной.

– Я помню… Знаешь, я чувствую, что мне в лесу всегда так же хорошо, как Ёрмунганду в море.

– Всё так, как и должно быть, Фенрир. Лес – твоя стихия, такая же, как океанский простор для Ёрмунганда. Здесь вам не будет равных.

Фенрир переминался с ноги на ногу, смущённо сопя. Ему явно хотелось что-то сказать, но он не решался. Локи заметил его колебания, положил руки ему на плечи, развернул лицом к себе.

– Фенрир?

– Скажи, ты скоро вернёшься?

У меня сжалось сердце. Из-под привычной маски нелюдимого, угрюмого и не слишком разговорчивого подростка выглянули на миг растерянные глаза ребёнка, которому впервые предстоит остаться одному, без знакомого окружения, на неопределённо долгий срок.

– Сын… – Локи попытался улыбнуться, но улыбка вышла вымученной. Он машинально оглянулся на меня.

Я подошла и присела рядом с ним, осторожно погладив Фенрира по щеке:

– Папа постарается вернуться как можно быстрее… Ты сумеешь справиться без нас?

Фенрир насупился, опустил глаза. Я толкнула Локи в бок локтём. Он притянул мальчика к себе, обнял, прижимая к груди, как незадолго до этого обнимал Хель. Фенрир слабо сопротивлялся, видимо считая, что лишь сестре позволительны такие проявления нежностей, а он, мужчина, должен выглядеть в глазах отца суровым и решительным, готовым к любым испытаниям. Но мысль о предстоящей разлуке возобладала: Фенрир обвил руками шею Локи, положил голову ему на плечо.

– Когда ты принимаешь Облик, тебя ведь уже не столь тяготят наши человеческие эмоции? – Фенрир, не отрываясь от Локи, кивнул. – Мы с Сигюн вернёмся быстро, не успеешь и глазом моргнуть. Принимай Облик и наслаждайся силой леса, вбирай её в себя. Ёрмунганд поможет тебе научиться. Он успел познать многое, пока мы находимся здесь. Но будь осторожен, Фенрир, не увлекайся преображением, как бы это ни было соблазнительно. Твоя человеческая сущность не должна быть полностью подавлена. Мне жаль, что нам надо уехать именно сейчас. Контролю над силой нужно учиться постепенно, а ты еще слишком мал, чтобы делать это самостоятельно. Ёрмунганд первым ступил на этот путь, слушай его в моё отсутствие.

– Я сделаю, отец. Не беспокойся обо мне. – Фенрир выпрямился. Ребёнок в его глазах исчез. Я снова видела лишь тяжёлый тёмный взгляд исподлобья, спокойный, уверенный, от которого мне временами становилось не по себе. Взгляд Зверя.

– Что ж, пора. – Локи поднялся, подал мне руку. Мы спустились со ступеней, и он усадил меня и Хель в колесницу, сам вскочил в седло.

– Едем, – коротко бросил он, ни на кого не глядя, беря поводья.

Никто не произнёс ни слова. Наша кавалькада тронулась в путь, растянувшись длинной вереницей. Тор и Сиф обогнали экипаж, все остальные, кроме Локи, следовали позади.

Там, где дорога делала поворот, огибая бухту, я оглянулась. Тихо и пронзительно заныло, защемило в груди. Маленький, выкрашенный белым домик на берегу. Место нашей ссылки, нашего изгнания, и всё же… Место, где мы смогли жить, забыв о разлуке. Где я просыпалась, и первым, что я видела, были самые прекрасные и дорогие для меня изумрудно-зелёные глаза. Где я засыпала в объятиях самых родных и тёплых рук. Мы вернёмся! Мы должны вернуться! Я подняла глаза на Локи, едущего рядом, вровень с колесницей. Никто из всадников не мог бы сравниться с моим мужем изяществом и лёгкостью посадки. Я украдкой любовалась им, как любовалась всегда, что бы он ни делал. Он почувствовал мой взгляд и наклонился, свесившись с седла, чтобы поцеловать меня.

«Люблю», – шепнул он одними губами и улыбнулся. Я откинулась на подушки, полуприкрыв глаза ресницами. Хель дремала, убаюканная мерным движением, положив голову мне на колени.

Впереди, ещё незримый, скрытый туманной дымкой облаков, лежал золотой и грозный Асгард.

Мы подъехали к Вальяскьялву, когда сгустившиеся тёплые сумерки уже окутали дворец своими синими тенями, приглушившими звуки наших шагов, размывшими очертания остроконечных шпилей и башенок.

Спешившись, Тор подошёл к нам, остановился возле впряженных в колесницу лошадей, ожидая, пока Локи поможет мне и Хель спуститься с подножки.

– Думаю, сегодня уже поздно идти в тронный зал, – сказал он. – Женщинам надо отдохнуть с дороги. Ты поднимешься в свои покои, брат?

– А они всё ещё мои? – усмехнулся Локи, поднимая глаза на окна третьего этажа в северном крыле здания.

– Как и всегда, – кивнул Тор, старательно не замечая звучащего в словах Локи сарказма.

– Я бы хотел посмотреть на работу каменщика, но так, чтобы он не видел нас. Сейчас как раз удобное время для незаметного наблюдения.

– Согласен. Едем, я покажу тебе дорогу. А Сиф проводит Сигюн.

– Я хорошо помню, где расположены покои Локи, – вмешалась я. – Мы с Хель без труда доберемся до них сами.

Тор бросил быстрый взгляд на Сиф, потом на меня:

– Конечно, госпожа. Я только распоряжусь, чтобы туда подняли ваши вещи.

– Я ненадолго, Сигюн. – Глаза Локи возбуждённо сияли в темноте. Он снова вскочил на лошадь, готовый следовать за братом.

Я взяла Хель за руку, и она, сонная и тихая, поплелась за мной, то и дело зевая на ходу. Мы поднялись по главной лестнице, свернули направо, вышли к балюстраде. Я задержалась возле дверей, открывающихся на залитый лунным светом полукруг. Здесь всё было по-прежнему, всё так же, как в ту, кажущуюся такой призрачной и далекой мою первую асгардскую ночь. Я прислонилась щекой к дверному косяку, улыбаясь мимолётным видениям, проносящимся в памяти.

– Здесь очень красиво. – Хель задумчиво глядела на серебрящуюся в чёрном небе луну, щедро рассыпавшую мириады бликов по мраморным плитам и оконным стёклам.

– Сюда мы с твоим папой пришли в первую ночь нашего знакомства, когда он показывал мне Вальяскьялв, – отозвалась я. – Тогда тоже светила полная луна и всё вокруг казалось таинственным и даже немного волшебным…

– И ты тогда в него влюбилась?

– Думаю, да, – засмеялась я, целуя её в непослушный завиток возле виска. – Только я не сразу это поняла.

… Я долго не могла уснуть в эту ночь. Лежала, смотрела, как колышутся легкие занавески на открытых настежь окнах, как плывут по потолку тени от набегающих на лунный диск облаков. Слишком много воспоминаний всколыхнул во мне Вальяскьялв и слишком много тягостных предчувствий и сомнений вызвал в душе. Липкая дремота смыкала мои веки, передо мной начинали проходить странные образы, невозможные наяву и в то же время слишком реальные, чтобы быть сновидением.

Мне чудилось, что Хель, поднявшись с постели, безмолвным и бесшумным силуэтом скользит мимо меня к высоким дубовым дверям, которые сами растворяются перед ней, и, выйдя в коридор, неслышными шагами удаляется в темноту. Она идёт, не отбрасывая тени, движется, не касаясь каменных плит пола, и стены ей не преграда, и стражники не помеха. Лишь ей одной ведом её путь, и невозможно для неё заблудиться в лабиринтах дворцовых коридоров, ибо то, что зовёт её за собой, то, что её ведёт, не ошибается никогда. Её немигающие глаза открыты в такую невообразимую даль, что дух захватило бы у любого, осмелившегося заглянуть за этот предел. Её власть велика, но и милосердие её безгранично. Я хочу окликнуть её, но язык не слушается меня, и я не могу пошевельнуться…

Я очнулась от своих странных грёз, когда вернувшийся Локи скользнул ко мне под одеяло. Я прижалась к его прохладному после ванны телу, зарылась лицом в ещё влажные волосы.

– Хель, – прошептала я, – ты заглянул к ней?

– Она спит, – так же шёпотом ответил он, – устала с дороги. Спи и ты, Сигюн.

– Я ждала тебя.

– Я здесь. Отдохни.

Едва ощутимое прикосновение самых нежных и сладких губ. Я сонно вздыхаю. Я засыпаю счастливая. Наконец приходит долгожданный, ничем не нарушаемый покой.

Утро выдалось пасмурным и прохладным. За ночь набежали тучи и покрыли сплошь всё небо серым ватным одеялом. Казалось, вот-вот начнёт моросить мелкий тихий дождь, занавешивая мир тонкой пеленой водяной пыли. Ветер улёгся, замер, исчез, а вместе с ним исчезли из мира все звуки, словно потонули в окутавшем Вальяскьялв тумане.

Я открыла глаза. Должно быть, было ещё совсем рано, потому что тишину, царившую вокруг, не нарушали ни отголоски шагов, ни скрип открываемых окон, ни лай собак, доносящийся издалека, ни звяканье посуды на кухне. Дворец стоял, погружённый в предрассветные сны, словно притаившийся исполин, хранящий тайны своих обитателей, весь во власти их сокровенных помыслов и потаённых желаний. Древние стены, такие незыблемые и неприступные, ограждённые своим суровым молчанием от всякого вторжения в их зачарованный мир, стены, секреты которых я уже читала однажды, как раскрытую книгу.

Я потихоньку повернулась, чтобы взглянуть на спящего Локи. Придвинулась к нему как можно ближе.

…Видеть твоё лицо так близко от себя каждое утро. Ощущать твоё сонное дыхание на своей щеке. Замирать от счастья при одной мысли, что ты здесь, что твоя рука покоится на моём плече. Осторожно, чтобы не разбудить, гладить чёрные пряди твоих волос…

Чуть вздрогнули ресницы, едва уловимая улыбка скользнула по губам. Что ты видишь во сне, мой самый лучший из всех мужчин?

Надменный Вальяскьялв, кичащийся древностью и благородством своих царей, уверенный в том, что правда о чёрных деяниях твоих обитателей надёжно сокрыта под молчащими каменными сводами! Не мир я несу тебе ныне, но обоюдоострый меч. Я восстану против тебя, я вырву у тебя твои тайны, чтобы бросить их к ногам того, кого ты отверг, сделал своим изгоем, кому ты осмелился угрожать, ибо правда – это грозное оружие. Я приберегу это оружие для тебя, мой зеленоглазый бог, чтобы ты мог воспользоваться им, когда оно тебе понадобится. Я буду защищать тебя, любимый, даже если весь мир ополчится против нас. Ты не будешь одинок.

В дверь осторожно постучали. Я вздрогнула, приподнялась на локте. Разбуженный моим движением, Локи тоже открыл глаза:

– Сигюн?

Снова тихий стук. Локи встал, накинул рубашку, провёл рукой по волосам, побрёл к двери.

На пороге стояла Фригг.

– Здравствуй, Локи. Ты позволишь войти?

Он посторонился, пропуская её. Оглянувшись по сторонам, она скользнула внутрь, аккуратно, чтобы не хлопнуть, прикрыла за собой дверь. Несколько секунд смотрела на Локи, потом бросилась ему на шею:

– Локи, мой дорогой мальчик! Я так рада тебя видеть.

Локи нелегко смутить, но на этот раз он был явно смущён и уж точно тронут.

– Мама… – пробормотал он, заключая её в объятия.

Несколько секунд они стояли так: он – склонившись к ней, она – поднявшись на цыпочки, чтобы поцеловать его в лоб.

Потом Фригг перевела взгляд на меня:

– Сигюн… – Она подошла, села на край постели. – Ты извинишь меня за вторжение?

Её глаза смотрели на меня почти умоляюще.

– Ты ещё больше похорошела, Сигюн. Беременность тебе к лицу.

Я машинально подтянула одеяло повыше. Фригг заметила этот жест, покачала головой.

– Ты сердишься на меня, – вздохнула она, – но я не враг вам обоим. Как я хотела приехать к вам, чтобы навестить! Но разве я могла?

– Поэтому ты и пришла спозаранку, чтобы тебя никто не мог увидеть? Тайком, прокравшись по спящим коридорам…

Фригг закусила губу.

– Я только хотела посмотреть на вас обоих, – сказала она, – увидеть тебя и Локи… не в тронном зале, а в кругу семьи.

– Нас обоих отвергли наши семьи, Фригг. Однако ко мне приехала моя сестра, чтобы сказать, что она по-прежнему меня любит, что я ей дорога. А кто навестил в изгнании моего мужа? Ах да, Тор, тот, кто называет себя его братом. Чтобы сообщить, что Локи ждёт жестокая казнь!

– Я не хотела этого, я умоляла Одина, умоляла Бальдра! – Голос Фригг дрожал, она обернулась к сыну, ища поддержки. – Локи, суд Асгарда дал тебе шанс всё исправить!

– Исправить чужие ошибки, мама? Ты ведь тоже не веришь, что я непричастен к происходящему?

– О Локи, мой Локи! Что мне оставалось делать, чему верить? Ты пришёл с каменщиком, ты стоял рядом с ним, ты говорил с нами!

– Ну хватит. – Я встала, накинула расшитый драконами халат. – Разговор идёт по одному и тому же кругу. Мы для того и прибыли сюда, чтобы во всём разобраться, не так ли?

– Я шла сюда только затем, чтобы Локи знал: я люблю его, как прежде…

– Я тоже его люблю, Фригг. Разница лишь в том, что я ему ещё и верю. Доверять Богу Обмана – какая непозволительная глупость! Просто нелепость.

Фригг поднялась, зябко передёрнула плечами, будто замёрзла.

– Что ж, мне пора, – пробормотала она неуверенно, поочерёдно глядя то на меня, то на Локи. – Скоро проснётся Один…

– Мы будем готовы и придём в тронный зал через час.

Она кивнула и вышла. Мне пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы унять отчаянно колотившееся сердце. Подошёл Локи, молча положил ладони мне на плечи. От его тёплых рук исходило удивительное спокойствие. Я повернула голову к раскрытому окну. Дождик всё-таки пошёл. Погода окончательно испортилась.

Ровно через час в дверь постучали. Вошёл Тор и с ним четверо стражников.

– Ты готов, брат?

Локи медленно поднялся из кресла ему навстречу. Сухо щёлкнули сплетённые в замок тонкие, нервные пальцы. Он обошёл вокруг неподвижно стоящего Тора, оглядывая его со всех сторон.

– Зачем ты привёл с собой стражу?

– Высокий суд постановил…

– Я здесь по доброй воле, Тор, – жестом прервал его Локи. – Прикажи стражникам разойтись.

– Им приказано сопровождать нас.

– Ни я, ни моя жена не войдём в тронный зал под конвоем.

– Не стоит сопротивляться решению суда, Локи. Не в твоём положении.

Локи запрокидывает голову, смеётся. Снова этот жуткий, звенящий в ушах смех. Он подходит к Тору почти вплотную.

Немигающие зелёные глаза в упор смотрят на него. Смех внезапно обрывается.

– Ты ещё не видел моего сопротивления, – говорит он почти шёпотом, и на его лице уже ни тени улыбки. – Мне ничего не стоит заставить твою стражу ползать передо мной на коленях. Лучше будет, если ты просто прикажешь им уйти.

Я вижу, как Тор пытается справиться с закипающим в нём гневом.

– Ты переоцениваешь свои возможности, брат, – говорит он сквозь сжатые зубы.

– А ты переоцениваешь моё терпение. Убери стражу, Тор, и идём наконец, куда собирались идти. Иначе, клянусь небесами, высокому суду придётся разбираться с каменщиком без моей помощи.

Тор молчит, молчит и Локи. Я опускаю глаза, закрываю лицо ладонями. Спустя несколько невыносимо долгих секунд Тор отдаёт приказ стражникам разойтись. Весь дальнейший путь до тронного зала мы втроём не произносим ни слова.

…Высокие, изукрашенные затейливой резьбой двери, неумолимо надвигающиеся на меня, и я, полумёртвая от страха, идущая на подкашивающихся ногах рядом с Локи. И его рука, моя единственная опора, за которую я судорожно цепляюсь. Тот день, который я никогда не забуду. День, когда Локи возвёл меня на золотой трон и, вопреки всем традициям, усадил на него рядом с собой. День, когда гордый Асгард склонился перед нами. Я помню, как мы шли сквозь строй взглядов, тяжёлых и острых, как клинки. Я смотрела только прямо перед собой, не смея поднять глаза на собравшуюся толпу. Как мало времени прошло – и как всё переменилось!

Сегодня всё будет иначе. Тяжёлые створки дверей медленно распахнулись перед Тором. Быстрый взгляд Локи, устремлённый на меня: «Как ты?»

«Я в порядке», – мои ответный, столь же мимолетный взгляд. Мы машинально потянулись друг к другу, переплели наши пальцы. Мы шагнули навстречу десяткам устремлённых на нас взглядов, я ни на миг не отвела, не опустила глаз. Я смотрела на них и видела не толпу, но каждое лицо в отдельности. Суровые, любопытствующие, презрительные, испытующие взгляды. Вся гамма эмоций от удивления до ненависти. И всем им я отвечала насмешливым спокойствием в моих глазах, зная, что так же спокойно и насмешливо смотрят на собравшихся изумрудно-зелёные глаза рядом со мной.