Текст книги "Пламя и лёд"

Глава третья
Мудра хан

Филипп встал со своего ложа из трухлявых опилок и попробовал потянуться, отчего голова едва не уперлась лбом в потолок. Филипп посмотрел наверх – оттуда на него смотрели фасеточные глаза какого-то насекомого, похоже, в дупле появился третий жилец, а за ним мог появиться и четвертый. Только почесав за ухом, он вспомнил, что половина этих красивых и милых на вид насекомых питается кровью и оставляет после себя на теле красные пупырышки от укусов, которые затем чешутся.

– О, нет.

– Что такое, Филипп? – Белвар уже сидел у горевшего на камнях костра и варил кофе.

– Белвар, – Филипп откашлялся, и лишь убедившись в отсутствии на теле посторонних насекомых, принялся облачаться в свои походные доспехи, – я не выдержу в этом клоповнике еще одной ночи. Эти кровопийцы меня совсем обескровили.

– Короеды не обескровливают.

– Да? – Филипп закатал рукав рубашки по локоть и показал полученные ночью «ранения». – А это, по-твоему, что?

– Комары. Они достают практически всех теплокровных.

Филипп молча взял свою чашку с бодрящим напитком и посмотрел на открывавшийся вид: сплошные ветки и темные переплетения сучьев – вот и все, что молодой охотник лицезрел уже второе утро подряд.

– Я ненавижу этот дремучий лес и это дупло.

– Изнежился в теплых постелях кабачных дам?

Филиппа смутил столь откровенный вопрос, но он привык не лезть за словом в карман:

– Когда есть уютная кровать, и шикарная леди не прочь составить тебе компанию, то нехорошо обижать госпожу Фортуну.

– Сегодня у тебя будет такая возможность.

– Ты сказал, что мы ждем Никса.

– Правильно, – Белвар отправил сочный орех в рот и подмигнул Филиппу. – Никс появится в Мудрахане сегодня утром, через пару часов.

– А когда же мой выход? – Филипп спешно проверил свои ножны и хранящуюся внутри шпагу.

– Ты сам обо всем узнаешь.

– Никогда не люблю подобные разговоры в такой манере, – Филипп оставил пустую чашку и начал приводить себя в порядок перед предстоящей дорогой.

– Да, вот еще что, – при этих словах Филипп повернулся к Белвару и внимательно на него посмотрел, в то время как лесной хранитель дожевывал очередной орех, – когда три светила уступят место четвертому, и ты увидишь Никса, спроси: увидел ли он врага своего?

– Обязательно, – только когда Белвар одобрительно шевельнул усиками, Филипп Одинокий одиноко осмотрел подножье дуба, чтобы обезопасить спуск на землю.

Великолепный замок Мудрахан поражал своим величием: прямоугольные стены замка охранялись с четырех сторон высокими башнями, расположенными по углам, с бойницами для лучников и пушек. От дремучего леса город защищали высокие толстые гранитные стены, обрамляющие городскую черту. Опоясанные глубоким рвом, заполненным проточной водой, в которой плавали большие хищные рыбы, в пасти которых могла поместиться добрая половина лошади, каменные ограждения могли остановить любого врага, даже если он вздумает привести с собой целое войско. Речные акулы – так назывались эти странные существа. Они всегда бороздили своими плавниками холодные глубины рва вокруг замка. Главной достопримечательностью Мудрахана служил, конечно же, дворец местного князя: шестнадцатиуровневое строение, сложенное по готической архитектуре, поражало своей красотой.

Никс грубо прикинул длину внешней стены и получил, что по территории Мудрахан все же уступал столице королевства Грифона – Мейриярду. Однако сами строения внутри городской черты сильно отличались по своему стилю и манере постройки. Если Мейриярд – это был самостоятельно построенный город, то Мудрахан был всего лишь большим замком с расширенным внутренним двором, а точнее – с двумя внутренними дворами. Никс отметил, что камни, из которых построена внешняя стена, и камни княжеского дворца несколько отличаются по возрасту и по цвету. Причем княжеский дворец кое-где начал покрываться плесневым грибком и паразитирующим на нем мхом. А по тому факту, что на некоторых местах прямо из камня вылезали зеленые пучки травы и проклевывались стебельки цветов, Летаврус сделал вывод, что каменная плоть этого города-замка вынесла на своих плечах не одно столетие истории Лаударума. Верхние уровни замка также были достроены после того, как основные восемь уровней начали требовать небольшого ремонта. Все это Никсалорд смог довольно быстро узнать, прочитав то, что сообщал ему древний камень.

– Как тебе этот городок, Рут?

Никс поздно заметил, что его долговременная спутница снова исчезла, буквально растворившись в разноликой толпе.

И вот Никс Летаврус снова оказался один – второй раз за последние две недели. Первый раз его подруга бросила его на борту летающего корабля, а теперь в этом восстановленном старом замке, постепенно превращающемся в город. Только теперь наемник вспомнил про мага Ариниуса и врученный ему пакет документов. Если его послали маги, то Летаврус решил спросить совета у магов по поводу своего задания в этом городе.

– Осторожнее!

Грохот падающих железок и звучный хохот невольно привлекали к себе внимание.

– Отдай то, что взял! – грозно прозвучало от торговых палаток.

– Шел бы ты, дядя!

– Стой!

Никс давно уже решил для себя, что лучше всего не влезать в конфликты, происходящие возле городских ворот, как раз рядом с домом охраны.

– Эй, ты, сотри с моих глаз свою физиономию, пока я не стер тебя самого! – рослый мужик в компании своих друзей пытался бесплатно забрать из лавки торговца понравившийся ему товар.

– Если ты думаешь, что я тебя испугаюсь, то ты ошибаешься! – в руках улыбчивого торговца мигом оказался меч. Острый, сверкающий на солнце и до блеска отполированный, меч смотрел прямо в мускулистую грудь наглеца.

– Фархад!

Тут же кто-то из друзей, прикрывавших тыл мужика, быстро потянулся за кинжалом, но и торговец был в таких делах не простак – по его невидимому сигналу наглых спорщиков обступила группа одетых в черное охранников. Все в одинаковых блестящих костюмах из плотной ткани, охранники передвигались быстро и бесшумно, что позволило им тут же взять наглецов в кольцо. Небольшие мечи с удлиненными рукоятями как по сигналу покинули черные ножны, а на коже Фархада уже красовался кровоточащий порез.

– Спокойно, друг, – наглец в примирительном жесте поднял руки. – Мне просто нужны кое-какие припасы и пара наконечников для стрел, вот и все. Незачем так было горячиться.

– С тебя два золотых, – быстро отчеканил торговец наглецу, – и ни полушкой меньше.

– Смилуйся, – вступил в спор наглец, – мы ведь защищаем твой город от стаи оборотней, а ты к нам как к банкирам цены примеряешь.

– Плати или уходи! – настаивал на своем торговец.

– Ладно, – наглому верзиле некуда было деваться, поскольку драка с охраной торговца в его планы не входила, а отступать, как побитой собаке, вольному ловцу удачи из жарких пустынь не хотелось. – Лови свои деньги, но только потом не визжи, как свинья, когда к тебе придут монстры.

Летаврус спокойно следил за этой сценой, прекрасно понимая, что его задание имеет к этому непосредственное отношение – ведь все эти наемники из южных земель тоже мечтают о шкуре оборотней в качестве трофея. Что ж, в этом Никсалорд им мешать не хотел. А вот при следующем грабеже, да еще и в отсутствие стражи, ему уж придется вмешаться, и тогда верные кулаки проедутся по гладкому выбритому черепу мускулистого хама. А вот тот факт, что подобных верзил возле ворот и в направлении городских улиц околачивалось довольно много, был плохим предзнаменованием. Оборотней в этих стенах очень даже может быть не один и даже не два, а целая стая. Войт как-то рассказывал, что размер стаи оборотней зависит от того, какой силой обладает вожак. Чем сильнее изначальный источник зла – тем ему легче контролировать большее количество обращенных.

«И если судить по тому, что я видел», – размышлял Летаврус, то бой предстоит очень сложный.

Неожиданно Никс почувствовал, как кто-то забирается к нему в карман. Это была явно не Рут – у той бы никогда не хватило на это гордости. Вывод напрашивался сам собой – его испытывали на прочность местные карманники.

– Попался?! – Никс ловко схватил щуплую ручонку наглеца и рванул резко вбок и вверх.

Вором оказался мальчишка лет четырнадцати, весь в саже и в сальных лохмотьях, с большой кепкой на маленькой голове; попавшийся карманник стал резко брыкаться и громко кричать.

– За что ты к ребенку пристал?

Два здоровенных детины подошли из-за ближайшего угла. Первый, лысый и толстый, с мощными увесистыми руками, сплошь покрытыми татуировками, изображающими скачущую по лесу стаю волков. Второй был худой и высокий, с тонкими, как плеть, руками, доходившими до колен. Было очевидно, что они не собирались отстаивать законы справедливости, скорее наоборот – они явно показывали: не дал себя обокрасть по-тихому, сейчас узнаешь настоящую руку. Никс заподозрил, что детины являются членами одной шайки и надо быть готовым к появлению третьего участника представления.

– Ну, так что пристаешь?

– Он у вас слишком наглый.

– Что? – стоявшие напротив Никса амбалы не могли поверить словам, которые до них долетели.

– Приготовься познакомиться с отцом моего сына! – худой громила сделал пробный замах своими тощими руками, надеясь схватить наглеца за горло, – Никс не был готов к такому ходу событий, но инстинктивно пригнулся к камням улицы, – руки грабителя схватили воздух. Ответная атака Летавруса не заставила себя ждать – крепкий удар кулаком в пах заставил тощего амбала согнуться пополам и тоскливо заскулить от боли и стыда. Но победу праздновать было рано: Никсу чудом удалось избежать удара татуированных рук, скрещенных вместе в кистях. Ловко увернувшись от атаки лысого верзилы, Никс увидел, как под ударом его рук треснули вековые камни мощеной улицы.

Прохожие, не обращавшие вначале на драку никакого внимания, теперь собирались вокруг дерущихся кольцом, образуя что-то наподобие арены. Всех очень привлекал длинный мужик, держащийся за низ живота руками и ругавшийся самыми непристойными выражениями.

Лысый громила продолжал махать своими кулачищами перед самым носом Стража Леса. Толпа поддерживала его и всячески подбадривала. На Никса гул и выкрики толпы производили обратный эффект – после хорошего удара у него могли возникнуть нежелательные отношения со стражниками Мудрахана, причем против него в качестве свидетелей выступили бы сразу человек тридцать – этого явно было достаточно, чтобы посадить наемника под арест.

Но и одобряемые толпой атакующие действия громилы начинали надоедать наемнику – верзила словно нарочно избегал ближнего боя, а руками махал не просто так, а умело напрягая руку во время удара и выворачивая костяшки пальцев так, чтобы их нельзя было схватить и вывернуть локтевой сустав.

Противник выдался явно не новичок и знал толк в уличных драках. Никсу было даже интересно обменяться с ним парочкой ударов, но звуки подкованных сапог, цокающих по каменным улицам, заставили его поторопиться с действиями. Когда очередной удар кулака амбала едва не достиг цели, Никс быстро поднырнул под его руку, схватил верзилу одной рукой за горло, другой за пах и, подняв двухсоткилограммовое тело над головой, бросил амбала в сторону приближающихся стражников.

Такого исхода драки не ожидал никто, прежде всего сам Летаврус, – его снаряд из здоровенного мужика угодил прямо в середину ликующей толпы, причинив при этом не малый урон мирным горожанам.

Быстрота реакции и умение слиться с толпой помогли наемнику вовремя избежать объяснений со стражей по поводу того, что двое горожан, наверняка пользующихся уважением, оказались побитыми, да еще и в утренние часы среди большой толпы народу.

Больше всего Никса огорчил тот факт, что на место драки пришел человек в сером балахоне с шерстяной сумкой, источавшей запах сена. «Лекарь», – наемник знал, как выглядит травник, заменявший во многих деревнях и костоправа и повитуху, и лекаря. У них в Майри был похожий старец, даже с похожей сумкой. Летаврус не хотел кому-то портить целостность костей, но драка есть драка.

Слава Солнцу! – его в толпе толком никто не разглядел, а от оружия наемник избавился заранее, заблаговременно оставив арбалет и меч в тайнике в лесу недалеко от города. Так что стражники только разводили руками, когда их капитан прискакал на лошади и стал расспрашивать солдат о случившемся. В одном Летаврус был приятно удивлен – побитые им верзилы, грабившие с помощью детей прохожих, все-таки оказались со скованными за спиной руками и отправились в сопровождении вооруженных воинов в сторону заднего двора.

«Туда вам и дорога», – утешаясь положительным для себя исходом заварившейся потасовки, Летаврус мирно удалялся от места драки.

– Эй, красавчик!

Завсегдатай шумных городов Филипп Одинокий неловко покраснел, когда на его ягодицы игриво опустилась худенькая ладошка.

– Пойдем, повеселимся, красавчик! – Худая брюнетка в цветастом платье и с ярко раскрашенным лицом зазывающим вздохом дополнила свои последние слова.

– Не так быстро, крошка, хорошо? – Филипп, стараясь немного охладить пыл своей новой подружки, нежно обнял женщину за плечо и чуть-чуть прижал к себе. – А что ты можешь мне предложить в стенах этой отреставрированной крепости?

– Ты новенький здесь, да? – рот женщины засиял яркой белоснежной улыбкой.

Филипп сразу догадался, что его довольно приличная фигура попала в поле внимания местных уличных дам. К горлу молодого охотника медленно начинал подходить тревожный комок – ведь одинокое сердце бывшего вора обожало подобные развлечения. Скитаться по тавернам, публичным и игорным домам – вот были все основные события городской жизни Филиппа Одинокого. Именно жажда постоянных удовольствий толкнула молодого охотника на темный путь жизни, заставляя его каждый раз испытывать потрясающую смесь из легкого страха, ребяческого азарта и победной эйфории. Всего много и сразу – вот основной принцип жизни Филиппа Одинокого.

«И где я в итоге очутился?!» – скорее с укором, чем с победой, спрашивал сам себя Филипп, стоя на одной из городских улочек Мудрахана.

А этот город-крепость выделялся своим необыкновенным для города внешним обликом и странным названием, но в остальном он не отличался от других больших городов. И в этот раз Филипп пришел не с пустыми руками, а у него имелось ответственное дело. Белвар сначала просто просил разыскать здесь Никса – для Филиппа это было легче легкого, но только потом хранитель обмолвился о враге, и тогда молодой охотник вдруг понял, что мир молодых шуток и забав на время закончился и началась реальная жизнь, полная опасностей и коварных ловушек.

– Смотри, какая драка! – длинный раскрашенный женский ноготок успел как раз вовремя обратить внимание Филиппа на плотную толпу горожан, весело кричащих и машущих руками.

– Иногда в уличных драках принимают участие пьяные солдаты из местного гарнизона или заезжие в город лесные поводыри! – в голосе своей спутницы Филипп слышал неподдельный восторг. – Ты когда-нибудь видел схватку между паладином и егерем?

Филипп только отрицательно успел покачать головой, когда тянувшая его женщина сумела пробиться сквозь толпу пестро разодетых горожан.

– А вот это я уже видел…

Старый добрый Кантр, только что закончивший очередной урок фехтования, сидит и смотрит на двух одиннадцатилетних мальчишек, толкающихся в пыли. Тогда Никса все-таки одолели и тучный пацан из нижнего рядка домиков ловко положил изумрудноглазого бойца в тучу пыли.

Молодой охотник успел схватить женщину в объятия и отпрыгнуть в сторону от падающего сверху толстого мужика, кричащего при этом невразумительные фразы. Филипп успел почувствовать запах перегара и немытого тела.

«Молодец, Никс, я всегда в тебя верил», – Филипп похвалил своего друга, услышав между тем сдавленные стоны, сопровождавшиеся хрустом ломающихся костей и хрипящих зевак, придавленных грузным телом.

– Разойдись! – голоса стражников, прибывших на место происшествия, громкой волной прошли по всей улице.

– Нам лучше уйти, – брюнетка нежно выскользнула из чувственных рук Филиппа, схватила его за рукав рубашки и потащила за собой в боковую улочку.

Филиппу срочно нужно было найти Никса – об этом его просил хранитель леса, – и он его нашел и тут же потерял, чтобы снова искать. А что было еще делать? Нужно не оборачиваться назад и идти дальше. Но и бросить свою новоявленную подругу в трудный для нее момент он не мог. Потому что слабых он не обижал, а окружающие его дамы были слабее его, к тому же его всегда тянуло на совершение мелких подвигов. Незадачливый охотник понимал, что его ясноглазая провожатая сама добровольно присоединилась к ликующей толпе, и в то же время это из-за его страсти к развлечениям добрая женщина наталкивается на городских стражников, с которыми у нее, судя по всему, не очень хорошие отношения.

Как только темный камень старой кузницы скрыл от беглецов охающую толпу с гарцующими на лошадях стражниками, Филипп замедлил шаг и вскоре совсем остановился.

– Хух! – изящная ладошка откинула прядь черных, как смоль, волос, открывая слегка вспотевшее лицо. – У меня не очень теплые отношения с городской стражей.

– Знакомая картина.

– Неужели? – Оливковые глаза, подведенные темной тушью, спокойно рассматривали нового знакомого.

– Тебя уже ловили, да? – женщина едва заметно кивнула головой.

– Почему бы тебе не попробовать еще что-нибудь, а?

Женщина разразилась смехом, услышав предложение Филиппа.

– Скажи, чем мне еще заняться, когда почти все дома в этом городе постоянно закрыты на засов, а наемные люди наместника то и дело днем и ночью патрулируют улицы в поисках подозрительных личностей?

У меня не так давно была своя лавочка с различным тканями. Я торговала саржей, шерстью, нежнейшим шелком и кружевами, пока меня не выкинули на улицу, а в мой дом не заселили шайку головорезов, все свое время проводящих за кружкой вина и грязными играми.

– За что так с тобой?

– А то ты не знаешь? – на губах темноволосой дамы промелькнула грустная улыбка. Филипп рассмотрел, что его новая подруга была довольно красивой. Молодой охотник снял с плеч шерстяную накидку и набросил на ее изящные плечи.

– Не стоит… – темноволосая красавица не желала принимать подобные жесты внимания, но ее руки действовали сами по себе, рефлекторно поплотнее схватив полы накидки, и крепче затянули теплую одежду вокруг продрогшего тела. По стройному женскому стану прошла мелкая дрожь – это теплая одежда согревала худенькую брюнетку.

– Что происходит в этом городишке? – Филипп положил ладони женщине на плечи. – И почему первыми гостей из самого Мейриярда в вашем городе встречают грабители и убийцы?

– Мейриярд?! – Большие оливковые глаза брюнетки будто вспыхнули. – Так ты сумел пройти к нам из дремучих лесов, населенных ужасными тварями?!

Филипп вспомнил свою бессонную ночь на том дурацком дереве и не без гордости кивнул головой.

Узенькая ручка незнакомки опять схватила крепкую ладонь и чуть-чуть сжала ее середину.

– Мое имя Заира, пошли со мной, если не хочешь попасться на глаза стражникам.

Скромное жилище в старом подвале одной из древних каменных башен не сильно поражало своими просторами, но для Филиппа после злосчастных ночей в лесах и во влажном дупле оно смотрелось как роскошный дворец самого Эверхарда.

– Мило, – уставшее от изматывающих путешествий тело само повело охотника в сторону широкой застеленной кровати.

Заира только тихо хихикнула, когда Филипп, отбросив свою драгоценную шпагу, грузно уселся на мягкую кровать, устало закрыв глаза и прислонив спину к стене, которая, как это ни странно, оказалась теплой. Смех Заиры быстро прошел, когда охотник снял свой дорожный плащ и принялся избавлять свое изнывающее тело от наколенников и наплечников.

– Значит, ты – рыцарь? – в голосе Заиры звучали нотки радости.

– Нет, пока что всего лишь лесной проводник.

– Так, значит, ты сумел пройти через заколдованный лес?

– Почему – заколдованный?

Руки Заиры порхали над очагом, как бабочки над цветами; нос Филиппа услышал запах ароматного травяного чая с мятой и имбирем. Да! Вот о такой обстановке он тосковал последние четыре месяца.

– Ты где-нибудь еще видел такие уродливые деревья?

– Нет, – Филипп схватил обеими руками протянутую ему чашку с горячим отваром и только потом сообразил, что в его ладонях находится настоящий кипяток, – то есть… я… Я пока что мало где побывал…

– А как же оборотни?

– Варги.

– Нет, оборотни, – Заира подняла валявшиеся на полу ножны и аккуратно поставила их в угол. – Ты же видел их взгляд, не так ли? – Филипп кивнул. – Холодный, голодный и злой.

– Ты тоже с ними встречалась?

Заира издала легкий смешок:

– Как такой охотник, как ты, смог проникнуть в наш город и до сих пор не понять причину своего прибытия.

Филипп молча развел руками в ответ на остро подмеченные детали.

– Ты пришел не один, ведь так?