Текст книги "Пламя и лёд"

«Крестоносцы, – Густав с горечью закрыл глаза, – если священнослужители прислали эмиссара, способного покончить с Вожаком оборотней, я не возражаю».

– Рыцарь ордена вместе со своим напарником уже убил трех наших братьев. Их сюда кто-то специально призвал якобы для оказания городу помощи.

Густав заметил промелькнувший в глазах Одри хищный огонек мести.

«Только бы не улыбнуться», – упорно твердил себе маг, ему было приятно услышать подтверждение тому, что помощь действительно пришла.

Рыцарь ордена Крестоносцев, почти разрушенного восемь тысячелетий назад. А почему бы и нет? Последний век на землях Лаударума все было спокойно, не считая мелких стычек между королевскими стражниками и шайками лесных разбойников, и Маг Воды не видел ничего плохого в том, что монахи стали более снисходительны к людским проблемам и начали возрождать героев давно забытых эпох. И вдруг – нападение оборотней в южном городе Лаударума – великом Мудрахане – городе-замке, в чьих стенах со времен основания не побывало ни единого монстра. Наместник тоже долго смеялся, но все же впустил в город орды грубых наемников, чьи действия скорее разоряют мирных жителей, нежели оберегают.

А второй помощник…. Спутник рыцаря…. Магу почему-то вспомнились бело-голубые короткие волосы и большие изумрудные глаза.

«Летаврус – так, кажется, величал себя незнакомец, представившийся наемником и сказавший, что прошел по старой дороге в компании очаровательной спутницы».

Густав не хотел этого, но его лицо предательски дрогнуло, расплывшись в ухмылке – его явно услышали Маги Природы Мейриярда. Может, и не так, как он хотел, но Густаву помогли, и помощь уже показала себя в деле.

– Это ты?! – удивление, горечь, обида и разочарование – женщина-оборотень смогла вместить всю гамму негодования в одну фразу.

– Прости, Одри, я не расслышал.

– Это все ты подстроил! – Женщина-оборотень зло зашипела и приготовилась к атаке в отместку за погибших братьев.

– Успокойся, моя ученица, я помогу тебе…

Сияющие голубые глаза медленно сужались в узенькие щелочки, приобретая красноватый оттенок. Трансформация уже началась. Наступательное заклинание уже давно ждало своего часа, только крепкие умелые пальцы сдерживали неумолимую силу от прорыва на волю.

– У меня было две причины поговорить с тобой вопреки приказу Вожака, – рот Одри начал удлиняться, придавая лицу треугольную форму и все больше превращаясь в звериную моду. – Первая – я всегда уважала тебя и благодарна тебе за твои уроки; вторая причина – тебе все равно не суждено пережить эту ночь.

– Это за погибших братьев!!! – слова, комками прорывающиеся через рык, послужили для оборотня и мага сигналом к атаке.

Густав понял, что кровопролития не избежать. Его заклинание уже было готово и сила, воплощенная в магии, только ожидала приказа.

Глава пятая
Человек-тень

Первая метнувшаяся на вампира четырехлапая тень попала сразу под удар сильной ноги. Оборотень заскулил, когда нога Никса раздробила ему ребра, прекратив ночную охоту осмелевшего зверя.

Эти особи были поменьше, чем первый оборотень. Своими размерами нападавшие лишь слегка превышали крупного волка. Летаврус сообразил, что самым первым на охоту выходил вожак стаи, а теперь за ним тянулись остальные члены их братства. Оборотни, проникшие внутрь дома магов, чем-то напоминали тех троих, которых наемник и Рут встретили возле окраин Эйлиля. Вот только на Никса нападали не один или два оборотня, как в прошлый раз – на этот раз против ночного охотника ополчилась вся стая.

Раненый зверь, пошедший авангардом на Летавруса, все еще был жив и продолжал жалобно скулить, истекая кровью.

Вопли раненого сородича и запах крови Вожака послужили сигналом для всей стаи к всеобщей атаке.

Никс был готов к такому повороту событий, и на его лице промелькнула кровожадная улыбка.

Что-то проскальзывало мимо крепкого тела в непроглядном мраке коридора. Летаврус сообразил, что звери решили взять его в кольцо для того, чтобы совместными усилиями покончить с возникшим перед ними препятствием.

Мохнатые тела по кругу бегали вокруг Никса, периодически пытаясь укусить его за ногу или руку.

Темная шерсть зверей буквально растворяла ночных обитателей в сумраке, делая их движения абсолютно невидимыми для глаз человека. Человека! Но не вампира.

Никс отчетливо видел кружащих вокруг него зверолюдей и ловко уклонялся от их атак, нанося им режущие раны ножом и своими когтями.

Вокруг летели только клочья шерсти и капли крови. Вампир был в своей стихии. Окруженный кошмарным танцем теней и мельканиями зловещих красных огоньков, одиноко тлевших в темном мраке, Летаврус продолжал свой танец уворотов, ударов и выпадов, каждый раз поражая нужную ему цель и оставляя вокруг себя крупные волчьи тела под ногами.

Одному из нападавших все же удалось схватить Никса за кисть руки, но вампир быстро отдернул руку, и широкая длань выскользнула из звериной пасти. Контрвыпад Летавруса не заставил себя ждать – широкое лезвие охотничьего ножа одним колющим ударом остановило звериное сердце.

Другой твари, прыгнувшей на него из кровожадной пушистой массы, Никсу удалось свернуть шею, одним движением поймав голову зверя, когда тот находился в полете.

Участь погибшего друга или подруги – Никс не обращал внимания на детали – отпугнула оставшихся тварей, предоставив Никсу отличный шанс, чтобы перевести дух перед продолжением боя. Вампир не стал ничего делать с только что умершим существом, так как его организм не нуждался в свежей крови, а кидать тело зверя в толпу сородичей Летаврус не стал из-за этических соображений.

«Даже безымянный зверь имеет своё имя в книге матери-природы», – Кантра сейчас не было рядом с Никсом, но усвоенный наемником урок всё еще крепко засел в памяти Летавруса. Уважать этих мерзких зверей Никс уже научился хотя бы потому, что вот уже второй раз подряд ни адамантиевый меч, ни верный нож не могли спасти его человеческое тело в открытой схватке с этими зверями.

Оборотней вокруг Никса с каждым новым его ударом становилось все меньше и меньше. Ноги по щиколотку утопали в мягком ковре из шерсти оборотней, смоченной их собственной кровью.

Неожиданно твари начали резкое наступление сразу всей оставшейся группой. Никсалорду пришлось расправить свои мощные кожистые крылья, которые непробиваемым плащом укрывали до этого его спину и плечи.

Четверо оборотней разлетелись в разные стороны, когда в них ударили перепончатые крылья Летавруса.

Никс посмотрел вокруг себя, одновременно принюхиваясь к пропитанному кровью, потом и шерстью воздухом. Оставшиеся в живых особи спешно удалялись в дальние комнаты дома, зализывая свои раны и жалобно скуля.

Летаврус в облике ночного зверя имел отличное ночное зрение и мог прекрасно увидеть результаты прошедшей драки. На полу и около стен Никс насчитал двенадцать крупных волчьих тел – оборотни лежали точно в тех позах, которые их поверженное тело успело принять за секунду до смерти.

Вампир слышал прерывистые вздохи и одинокие шорохи где-то на нижних этажах здания.

Кто-то стремительно приближался к нему снизу. Кто-то, чьи шаги мягки, как бархат, вес не больше сорока килограммов – так мир звуков и ощущений рисовал портрет незнакомца.

Никс не понял, как пол ушел у него из-под ног и как он, влекомый тонной трескающегося камня, полетел вниз. Никсу не повезло и потому, что камень треснул сразу, как будто по нему ударили, и что именно чья-то сильная рука или лапа породила чудовищный камнепад. Сначала Страж Леса почувствовал, как из-под его ног уходит пол, и в первый же момент инстинкт летающего существа требовал расправить крылья и удержаться на лету, но разум человека взял верх, отдав команду крепким рукам схватить падающий сверху прямоугольный каменный монолит. Кругом раздавался гул и треск, но вампиру хватило сил, чтобы отшвырнуть летевший следом за ним камень и подобрать под себя колени.

Острые осколки камня больно лупили по беломраморной коже, проверяя ее на прочность. Летаврус был уверен в стойкости своего вампирского тела к повреждениям, но в этот раз ему почему-то точно казалось, что после посадки его тело будет все в ссадинах и саднящих ранах. О переломе Летаврус не думал, так как его организм казался Никсу настоящей крепостью, способной выстоять против любой атаки. Одни лишь полчища морлоков в Хатке чего стоили!

Падать пришлось всего один пролет, разделявший первый и цокольный этажи дома магов. Но затем десятиметровая высота цокольного этажа превратила падение в сущий кошмар – все тело Никса было сдавлено навалившимися камнями, а едкая пыль набилась в глаза и рот и раздражала горло, то и дело вызывая позывы к кашлю.

Рядом из-под завала торчала волчья голова одного из убитых оборотней. На морде зверя запечатлелся жуткий оскал. Скорее всего зверь был еще жив в тот момент, когда начался камнепад. Звериная морда смотрела прямо на Никса, едва не касаясь своим холодным носом его лица.

Летаврус попробовал пошевелить руками – они оказались под завалом камней, равно, как и все его тело, не считая головы, одиноко торчавшей между двумя каменными глыбами.

Никс посмотрел наверх. Где-то там, среди полок и книг, сидел одинокий маг Воды – последний из магов Мудрахана. И, возможно, ему требовалась помощь.

Но не это сейчас занимало Никса. Отверстие в потолке, откуда он упал, было идеально ровным, словно кто или что просто вырезало его, чтобы он оказался погребенным под грудой камней.

Мысль о ловушке пришла в голову вампира одновременно с мыслью о том, что его грудь так плотно зажата между камней, что тело не может сделать ни одного вдоха. А ведь рано или поздно облик ночного зверя придется снять и вновь стать обыкновенным Никсом Летаврусом, Стражем Леса из Майри. При мысли о том, как груда камней медленно оседает вниз, раздавливая своим весом тщедушного человека, придала вампиру немного сил. Его пальцы с хрустом оцарапали пол, оторвав при этом пару когтей, но все же вампир почувствовал себя лучше, когда пальцы сжались в кулаки.

– Мистер Летаврус, я полагаю.

Никс не видел говорившего с ним существа, но его ребра и легкие тут же почувствовали сильный толчок и чудовищную силу, вдавливавшую камни, а перед Никсом выросла расплывчатая тень.

– Наконец-то я вижу вас собственными глазами.

Говорить было больно и неудобно – давившие на грудь камни мгновенно высасывали последние капли воздуха из пойманного в ловушку тела.

– Мы знакомы? – каркающий от натуги голос вампира устрашающе прозвучал во мраке.

Чуткий слух Летавруса уловил быстрое движение в нескольких метрах от себя, почти сразу же перед глазами мелькнула черная тень. Никс хотел поверить в галлюцинацию, но зрение ночного существа его не обманывало – впереди действительно кто-то двигался, кто-то очень большой и сильный. И кроме силы, враг также обладал еще и коварством: Никс не сомневался, что ловушка, в которую он угодил, была делом рук тени. И обман с легкой тенью – тоже он подстроил.

«Как же глупо я попался!» – сокрушался Летаврус.

– Мы уже познакомились, – Летаврус почувствовал, как нечто твердое и острое со всех сторон обхватило его голову и рывком дернуло назад. – Твои способности заставляют даже меня испытывать неподдельное восхищение.

Темная кровь струилась из длинных порезов; шейные позвонки ныли от адского напряжения и готовы были вот-вот треснуть, но вампир терпел. Никс внимательно всматривался в окружающий его мрак. Колышущиеся тени и мигающие где-то сверху синие огоньки – вот были единственные ориентиры, на которые вампир мог положиться.

«Эх! Нужно было выпить еще пару глотков живительной влаги из этих тварей. Тогда бы я сейчас был переполнен силой!» – мечтательно подумал наемник.

– Зачем ты выпил кровь Тарика?

Слова словно молнии сыпались на Никса откуда-то сверху, будто капли черной тени, двигающейся под потолком.

«Странно, – подумал Никс, – почему, сидя с запрокинутой головой, я не вижу той злосчастной дыры в потолке, откуда я свалился, увлекаемый камнепадом?»

Державшая голову вампира тень сама ответила на вопрос, словно прочитав мысли:

– Молчишь.… Ах! Прости, коллега! Я, наверное, загораживаю тебе обзор.

Что-то снова мелькнуло под потолком; два голубых огонька исчезли, и перед Летаврусом снова открылся потолок с круглой дыркой. Теперь сомнений не оставалось – перед Никсом кружил некто очень большого роста, а мигающие огоньки были его глазами.

– Так все же: зачем ты взял кровь Тарика, а того никчемного разбойника выкинул в ночь?

Тень отпустила голову вампира из своих острых пальцев, и, получив небольшую передышку, Никс изо всех сил резко напряг, а затем расслабил мышцы своего тела, вытаскивая себя из ловушки, которая грозила вот-вот захлопнуться. Плечи и спина трещали от перенапряжения, но Никс слышал постукивание каменных голышей друг о друга. Вампиру не хватало нескольких попыток для окончательного освобождения. Но грозный собеседник ходил все это время кругами – Летаврус видел его большой силуэт и слышал поступь его шагов. Невидимый противник хоть и был грозен и силен, но сейчас проявлял тактичность и терпеливо стоял в ожидании ответа. Кто бы этот мистер-загадка ни был на самом деле, он очень заинтересовался Летаврусом.

– Твой Тарик был достаточно силен, чтобы ранить меня, – Летаврус натужно ухмыльнулся, – ему почти удалось убить меня – вот я и взял его кровь взамен утраченной своей. – Никс пытался определить реакцию гостя, но мрак своими плотными портьерами упорно скрывал его. Но Никса слушали – в этом наемник не сомневался.

– Оборотень возле Эйлиля был каким-то слабым, так что мне хватило одного удара для того, чтобы отправить его душу в мир иной. А со вторым и третьим его собратьями мне помогли покончить добрые люди, сопровождавшие меня в опасном пути. Так что первый твой боец был для меня, все равно что таракан, а я, знаешь ли, такими не закусываю во время боя. А то мало ли, какие эмоции я могу от него поймать? Вдруг струхну?

К концу своей речи Летаврус поймал себя на том, что его плечи и торс уже достаточно раскачали почти все камни, придавившие его. Вампир продолжал напрягать, а затем расслаблять мышцы своего тела, втягивая и выдыхая при этом полную грудь воздуха.

Никс слышал приглушенное рычание, доносившееся откуда-то сверху. Гулкий рык, сначала надрывный, а потом все более отчетливый, переходил в прерывающийся периодический вой.

– Что ж, – густая тень снова замелькала перед Никсом, – твой рассказ очень увлекателен, но, боюсь, сегодняшняя ночь припрятала для тебя более интересный разговор.

Скрытое кровоподтеками лицо вампира выгнуло бровь.

– Сюда идет стая Торка, – тень нарочно сделала паузу, – боевого друга и Тарика, и Огги.

Волчий рык и звук шаркающих по камню лап бегущего зверя прервал речь высокой тени.

– Рад познакомиться.

Никс никогда не говорил себе напутственных речей, давая самому себе ценные указания, но сейчас наемник оказался в ловушке во вражеском логове в окружении врагов, готовых разорвать его на куски. Плотная завеса мрака растаяла в один миг так же внезапно, как и появилась, открыв Летаврусу чудесный вид разъяренных звериных морд и несущегося из северного конца зала огромного волка, жадно клацающего челюстью.

Оборотень неумолимо приближался, а камни, наваленные на вампира, шевелились под действием его тела, как большие клопы. Никс хотел начать мысленный отсчет, но вот только отсчет чего – это требовало выяснений. Времени, отделявшего жизнь Летавруса от его смерти, оставалось совсем немного. Почувствовав, что камни раскачены с достаточной амплитудой, Никс с ревом выпрямился в полный рост, размашисто раскинув руки в стороны.

Большие валуны идеальной круглой формы, служившие вампиру тюрьмой, выступили теперь в качестве его оружия: камни, отброшенные сильным телом, со скоростью птицы полетели в новых знакомых, ломая им лапы, калеча тела и дробя хребты и ребра. Воздух наполнился запахом смерти и крови. Последняя жадно умыла вампира жизненной силой ночных охотников, в один миг превратившихся в его жертвы. Новые знакомые, представленные Никсу тенью, отвечали на оказанное им приветствие жалобными скулящими звуками – музыка, ставшая для наемника уже привычной, сейчас нисколько не успокаивала его.

Летаврус видел приближающегося к нему оборотня. Доминирующий в данном племени самец был уже в зоне досягаемости Никса, когда вампир легко поднял тяжелый валун, валявшийся у его ног, и опустил его прямо на голову оборотня, когда нос того едва не коснулся живота Летавруса.

Раздавленная камнем голова зверя разлетелась на мелкие кусочки, поливая все пространство вокруг своими мозгами и осколками черепа.

– Торк, если я не ошибаюсь, – Никс хотел сделать театральный поклон над павшим главарем стаи, но оставшиеся особи из стаи Торка не дали вампиру сделать этого.

Летаврус не жалел своих кулаков, когда его сжатая пятерня врезалась в волчьи морды.

Крушились звериные черепа, когда мощные кулаки били их в висок. Звери были словно перезрелые арбузы под ударами молота. Кругом брызгала кровь и летели мозги, измельченные в кашу. Кому-то из оборотней удалось обойти Никса сзади, пока его товарищи своими атаками отвлекали наемника. Тварь прыгнула Никсу на плечо, придавив одну из рук к торсу, и попыталась своими клыками вцепиться Летаврусу в горло, но вампир оказался быстрее – его мощные пальцы схватили оборотня за морду и резко дернули на себя, а острые зубы быстро нашли жизненно важную артерию на шее зверя и вспороли ее.

Кровь павшего зверя добавила Никсу новых сил для продолжения борьбы, переросшей в кровавую драку. Хитрый маневр оборотня не прошел для наемника без последствий: Никс на время забыл об обороне, и это привело к появлению на теле наемника новых следов от волчьих челюстей.

Только теперь Никс с досадой пожалел о сломанных камнями когтях и об утерянном ноже, с болью вспоминая свои насмешки над хорошо служившим ему оружием. Воспоминания о спрятанном в лесу адамантиевом мече едва не накатывали на изумрудные глаза крупные слезы досады.

Вокруг щелкали острые когти и клацали пасти голодных оборотней, а Никс Летаврус проявлял чудеса искусства кулачного боя, уворачиваясь от жадных челюстей и нанося удары, сокрушающие зверям кости.

Где-то под ногами вампира покатывались оставшиеся от устроенной ему западни валуны. Никс, будто деревенский мальчишка, пинал их ногами, посылая смертоносные снаряды в гущу звериных тел.

Звери, впрочем, тоже не оставались в долгу: к концу боя тело вампира-наемника напоминало одну сплошную рану. Крепкая кожа во многих местах поддалась когтям и зубам зверей; из многочисленных порезов ручейками сочилась кровь, а в некоторых местах оборотням удалось отхватить от мощного торса небольшие куски мяса. Летавруса не беспокоили полученные им раны только потому, что тело вампира могло залечивать любые ранения. Для ускорения процесса регенерации Никсу пришлось высушить еще одного оборотня, одного из последних, ринувшихся в схватку, наверняка бывшего при человеческой жизни каким-нибудь трусом, но не ставшего от этого менее полезным.

Поймав в свои объятия последнего оборотня из стаи Торка и переломив ему хребет, Никс отбросил бесполезное шерстистое тело и поспешил покинуть цокольное помещение Дома Магов, в котором он оказался.

Помещение являло собой просторный широкий зал, отделанный в бирюзовых тонах с золотыми вкраплениями. Стены действительно были высокими и, удаляясь от основания пола, слегка изменяли свой наклон, как бы удаляясь друг от друга – отчего потолок казался еще выше и шире. При освещении зала горящими факелами у людей, обращающих взгляд наверх, создавалась иллюзия бездонной голубизны небосвода. Никс не мог точно различить всех оттенков и красок, но чутье подсказывало ему, что весь потолок расписан под небесный пейзаж, в центре которого сияло яркое солнце. Как раз на этом месте висела большая хрустальная люстра с двенадцатью секциями и тридцатью шестью масляными фонарями. Красочность обстановки подчеркивали мебель из редких пород дерева, инкрустированная бирюзой и драгоценными камнями, и красочные картины с изображением различных моментов истории Мудрахана.

«Удивительно, – подумал Никс, – а почему бы этим магам не открыть здесь музей? Ага!»

Вампир-наемник улыбнулся, когда в поле зрения попали очертания широкой винтовой лестницы.

«Вот откуда взялся господин Торк», – Летаврус уже не улыбался, а рассмеялся во весь голос, когда увидел перед собой фрагмент стены, декорированный под витраж, на котором были выставлены на обозрение различные виды холодного оружия.

Глаза умелого воина просто разбегались от большого выбора всевозможных мечей, сабель, рапир и алебард. Безо всяких украшений и дарственных надписей оружие висело на специальных крючках, вбитых в стену, а чтобы рукояти и лезвия не царапались о камень, поверхность стены была отделана синим бархатом, в толстых складках которого оружие смотрелось просто великолепно. Никс также обратил внимание на специальные таблички, искусно сработанные из дерева, покрытого лаком. На каждой из табличек было написано название того оружия, под которым она была установлена.

«Кривая сабля», «Ятаган», «Рапира с удлиненным лезвием для праворукого воина», «Короткий меч», «Длинный меч» – Летаврус мог простоять всю ночь, читая названия атрибутов гладиаторских арен и любуясь шедеврами оружейной коллекции. Такого богатства даже в школе Кантра не было.

И, глядя на оружие, Никс сразу погрустнел, когда вспомнил про свой охотничий нож, утерянный среди большого зала.

Обидно было и то, что, как бы ни был хорош тот или иной предмет коллекции, ни один из них не мог заменить в бою потерянное оружие.

– Не это ли ищешь?

Летаврус узнал голос высокого авантюриста, устроившего ему ловушку.

Руки Никса сами схватили резную рукоятку длинного меча крестоносцев; наемник снова вспомнил про уроки Кантра и, все еще находясь в облике вампира, отдавал предпочтение бою на мечах.

Вампир-наемник резко крутнулся вокруг себя, описывая мечом полукруг, и встал в защитную стойку, слегка приподняв меч и направив его острием в бок.

Широкое лезвие громко чиркнуло о длинный меч, высекая искру.

– Ловко, нечего сказать, – на фоне темного пятна блеснула одинокая белая полоска – противник ухмыльнулся, – такой фокус может проделать каждый алкаш в городских тавернах.

Никс хотел добавить, что вообще-то эти алкаши являются одними из самых лучших наемников юга Лаударума, но серьезность ситуации заставила его деликатно промолчать. Только рука молниеносным движением успела подхватить почти упавший на пол нож.

– Превосходно, – человек-тень слегка заколыхался, а потом за его спиной чиркнул металл.

Удар последовал неожиданно. Даже такой боец, как Никс Летаврус, оценил мастерство нападавшего.

Обоюдоострая секира, с лезвиями на обоих концах древка, потрясала своими габаритами.

Летаврусу удалось только в самый последний момент скрестить двуручный меч и охотничий нож и тем самым остановить продвижение смертоносной секиры в свою сторону.

Лезвие топора было почти круглым и имело не меньше пятисот миллиметров в радиусе. Острое, как бритва, лезвие топора мерцало в кружившем сумраке зловещим светом. Грозное оружие человека-тени, призванное убивать и внушать страх, своими странными бликами помогало наемнику вовремя блокировать удары врага и избегать прямых попаданий.

За каждым ударом секиры чувствовалась нечеловеческая сила. Летаврусу приходилось напрягать все свое тело, чтобы уверенно противостоять обрушившемуся на него граду ударов. Крепкие мышцы стали твердыми как камень, а тяжелый двуручный меч от своих сорока килограммов не оставил ни следа усталости в руках вампира. Никс поймал себя на мысли, что это уже четвертый раз за одну ночь, когда его второе «я» спасает его от лап смерти.

Лезвия секиры исчезали также внезапно, как и появлялись. Окружавший старый зал мрак ловко прятал движения своего фаворита. Мрак – покрывало ночи, незримо окутывающее города, людей и все королевство Лаударума. Человек-тень и покрывало ночи – они хорошо дополняли друг друга. Это было их празднество. Целого мира ночи и тьмы.

Но это был также и мир Никсалорда Летавруса – наемника Гильдии Воинов из школы Стражей Леса, человека в свете дня, ночного охотника в свете мрака. Изнуряющие тренировки под руководством старого воина не прошли для Никса даром. Руки наемника, сжимавшие оружие, словно жили своей жизнью, подчиняясь воле порхающих в ночном воздухе стальных клинков и трещащего от натуги металла. Никс не мог видеть своего оппонента, но знал, что тот точно выше ростом и шире в плечах – это давало преимущества в силовом бою где-нибудь на открытом месте, но только не в ограниченном пространстве, пусть и достаточно большом. Наемнику удавалось предсказывать удары человека-тени и вовремя подставлять нож или меч, отводя или отбивая удар. Но и человек-тень действовал достаточно однообразно, хотя и быстро – его удары были в основном рубящими, хотя человек-тень и наносил их с неимоверной силой и под невообразимыми углами. Летаврус вращал двуручным мечом и ножом, ослабляя смертоносные удары или отбивая их. Поединок принимал затяжной характер, и Никс почувствовал, что по его лицу струятся капельки влаги – он начинает уставать от бешеной скорости обмена ударами. Каждый блок отдавался во всей руке и плече томительной волной чужой силы. Руки болели от физической нагрузки, но продолжали твердо держать оружие. Лезвие меча и ножа умоляюще трещало, а высекаемые от ударов искры наполняли воздух запахом горелого металла.

– Неплохо, – похвалил наемника человек-тень, когда Никсу удалось в очередной раз отбить двуручным мечом нацеленное в него лезвие секиры.

Летаврус за пару минут узнал почти все приемы и удары, которыми осыпал его оппонент. И вот тут в душе наемника появилась надежда на преодоление непробиваемых наступательных ударов, сыпавшихся со всех сторон.

Но надежды оказались напрасными – что-то мелькнуло в сумраке, и воздух рассек легкий свист; очередной удар под прямым углом слева под ребра явно запаздывал, хотя Никс уже готов был к контрвыпаду.

«Мельница!» – неожиданная догадка осенила наемника как раз в тот момент, когда смертоносное вращающееся острие секиры уже опускалось вниз, на голову наемника. Никс в последний момент успел отвести руки с зажатым в них оружием и кубарем прокатиться под дробящим камни лезвием.

Острое лезвие пробило камень как раз в том месте, где только что стоял вампир. Странное оружие прорезало в камне дыру, словно нож в масле.

Никс услышал хриплое дыхание противника – тот, очевидно, пребывал не в лучшей своей форме и тоже не был в восторге от защиты Никсалорда.

«Спасибо тебе, Кантр!» – Летаврус мысленно воздал похвалу своему учителю по бою на мечах, когда кувырками прокатывался через сплошную завесу мрака.

«Получай!» – Двуручный меч, сжимаемый твердой рукой, с силой полоснул по тому месту, где, по мнению Никса, у его противника должны были быть ноги.

Толстое лезвие отскочило от ноги человека-тени, словно это был камень. Отдача от неожиданного блока волнами пробежала по всему телу Летавруса, заставляя его мышцы деревенеть от усилий.

– Ловкий ход, вампир, – слова похвалы скрываемого мраком соперника мало интересовали Никса. Уйти от метнувшейся в его сторону расплывчатой тени – вот что наемнику следовало срочно предпринять.

Но удача не могла улыбаться Никсу постоянно – что-то жесткое и холодное с такой силой ударило Летавруса под ребра, что на миг ему показалось, будто все вокруг него заполняется вечным мраком.

Боль в боку и хриплое дыхание заставили Летавруса в отчаянии прижаться как можно ближе к полу, и наемник, стараясь не попасть под темные столбы, обрушивающиеся на него со всех сторон, начал кувыркаться, подобно жуку-щелкунчику, периодически наугад нанося удары по странным теням.

Атаки Никса порождали лишь звонкие удары металла о металл, а падающие тени стали двигаться все быстрее и быстрее. Быстрее двигался и Никс, упорно уворачиваясь от стремительных атак.

Радовало наемника только одно – нигде не было видно лезвий секиры.

Когда сквозь пелену темноты Никс увидел голубоватый потолок с золотыми красками, его ноги тут же оттолкнулись от пола, в стремительном прыжке посылая тело наемника высоко вверх.

Летаврус мог запросто расправить сложенные за спиной крылья и покинуть поле битвы, но ему бросили вызов на языке меча и стали, и он – боец на мечах – не собирался отступать от боя.

Резко крутнувшись вокруг себя, Никс изо всех сил рубанул ножом и двуручным мечом по странной тени.

Теплая и липкая жидкость брызнула наемнику в лицо, а темная фигура сдавленно вскрикнула.

Летаврус сразу понял, что его удар достиг цели, но вот куда попало острие оружия и каковы последствия – этого Летаврус не знал. Тень ловко скрывала раны своего подзащитного. Теперь Никсалорд уже не сомневался в том, что его противника скрывает магическое заклинание, откуда наемник сразу же сделал вывод, что здесь необходимо применять собственные запасы магических трюков, тем более что от этого зависела его жизнь.

Заклинание светлячка уже слетало с губ вампира, когда в глаза наемнику ударил яркий свет – противник опередил Никса.

От резкого яркого света Лнтаврус на секунду потерял зрение – лучи, испускаемые зажженными факелами, били по чувствительным глазам вампира, до этого пребывавшего в абсолютной темноте.

Наемник был абсолютно беспомощен. Он застыл, словно статуя, по интуиции подавшись спиной чуть назад, вскинув перед грудью меч на случай неожиданного удара и приготовив к броску зажатый в отведенной назад руке нож. Но человек-тень не нападал. Он ждал.

Когда через секунду его глаза адаптировались к свету многочисленных факелов, висевших на стенах, Никс получил-таки возможность вблизи рассмотреть своего врага.

Огромный воин, скрывавшийся под обликом человека-тени, выдерживал паузу, позволяя Летаврусу внимательно себя разглядеть.

Перед Никсалордом стоял пятиметровый гигант с серо-зеленой кожей, под которой перекатывались валики крепких мышц. Вся нижняя часть тела от пояса и ниже была закрыта матовыми пластинами древних доспехов. Наколенники, пояс и пластинчатые щитки, закрывающие бедра и голени, витиеватой змейкой бежали странные символы, отдельные из которых временами вспыхивали темно-алым цветом. Вампир в Никсе всем своим существом почувствовал исходящую от доспехов магическую силу. Больше у наемника не вызывали вопросов безрезультатные атаки по ногам, защищенным этими пластинами. Такой материал нельзя было поразить обычным оружием. Торс странного воина был практически обнажен за исключением верхней части и плеч, защищенных странными белыми пластинами, источавшими легкий запах смерти. Чуткий нюх ночного охотника безошибочно распознал в странном материале кость. Костяные пластины не крепились к телу воина никакими тесьмами или цепями – они просто намертво вросли в тело воина, став его частью. На каждой из трех пластин было выгравировано изображение распахнутого волчьего лика. Горящие голубым светом глаза увековеченных в кости зверей и постоянно изменяющиеся контуры гравировки подтвердили догадку Никса о том, что именно с помощью этих магических артефактов человек-тень превращал всех своих жертв в оборотней и затем повелевал ими, контролируя их действия и сознание.