Текст книги "Философия как духовное делание (сборник)"

Логически коррелятивное, ценностно противоположное злу, оно в осуществлении своем стоит к последнему в отношении потенциальной тождественности; добро и зло – это одна и та же сила, но в различных, мало того, прямо противоположных формах. Добро и зло – это модусы единого начала, единой душевной силы, удобопревратной, но потенциально благой.

Добро не есть ни удовольствие, ни счастье, ни польза. Это не воля, верная долгу. Это воля, сросшаяся с хотением в одно единое, цельное и уже неудобопревратное устремление; это совершенная воля, т. е. такая воля, для которой путь ее есть радостно любимый, радостно осуществляемый и единственно возможный путь. Это есть, следовательно, состояние действующее, т. е. лично направляющее акты своей душевной жизни; в меру этого ответственное за свои состояния и деяния и соответственно не могущее уже быть виновным.

Добро есть, следовательно, состояние активной любви, из которого не может быть исключен ни один объект; для которого ни один объект – ни сам любящий, ни другие люди, ни понятия, ни природа – сам по себе не недостоин и не плох.

Предмет этого состояния есть Дух – начало верховной и безусловной ценности, через наличность которого в предметах последние становятся причастны ценности и значительности как таковой.

Активность этого состояния направлена на приобретение всего душевного этой духовной значительности, ценности и глубине; как своего душевного, так и чужого душевного. Приобщение это совершается каждым на своеобразно сочетаемых им путях: знания, искусства, религии, общения с природой, общественного строительства. Здесь нет и не может быть единообразных путей, ибо бесконечно сложны и разнообразны ищущие нравственных свершений душевные человеческие монады.

Добро статически есть завершенная, совершенной волей осуществленная одухотворенность души, сгоревшей в духе. Такая душа живет и есть по форме личная, индивидуальная душа. По существу же она целиком живет объективными духовными свершениями. Это можно было бы религиозно выразить так: каждое движение такой души есть интимнейшее, из ее личной глубины органически вырастающее деяние; и каждое такое деяние ее есть подлинное движение Бога.

Это-то и имел в виду Шлейермахер, говоривший о жизни бесконечного в конечном как о высшем; и Гегель, видевший высшее, доступное человеку, в тождественном слиянии всеобщего и единичного.

Добро динамически есть процесс приближения людей к этому состоянию. Процесс крайне сложный, медленный и растянутый. И в то время как лучшие души горят и сгорают целиком в духовном свершении, рядом стоят такие, которые только начали это движение, и массы, которые, может быть, причастны ему только в слабых и мерцающих предчувствиях.

В каждой отдельной душе, может быть, стоят рядом состояния высшие и состояния низшие (Достоевский); состояния, нуждающиеся в правовой угрозе карою и принуждением, и состояния, насыщенные духом и совершенной волею.

И здесь, как в биологии, онтогенезис может совмещать в себе все последовательные ступени родового процесса, филогенезиса. И именно эта черта делает огромное, почти исчерпывающее большинство людей (и даже тех, которые мнят себя достигшими и стоящими за пределами) непременными членами правового и государственного общения.

На этом мы можем закончить вторую часть нашего курса «Введения в философию права».

Этика приводит нас к распутью, от которого расходятся две дороги: одна вглубь, другая на поверхность. Одна ведет в область метафизического и религиозного учения о духе, о его сущности и о его законах. Это путь углубленного обоснования намеченного нами этического построения. Другая ведет в область социальной и правовой философии, в область отвлеченного и конкретного применения добытого нами, т. е. решения вопроса о социальном идеале, об обосновании права и о его этическом усовершенствовании. Пройти эти пути нам было бы здесь невозможно. Но в дальнейшем это необходимо.

Позвольте же мне пожелать вам вступить в дальнейшем на эти пути с душевной бодростью и в непоколебимом духовном устремлении¹⁷⁰.

Материалы по теме лекций

Общая теория права и методика законоведенияВступление

Вопрос о возможности занятий в настоящее время и его положительное решение. «Необходимо немедленно вмешаться и участвовать – всеми силами – в меру сил – не время сидеть в аудиториях и лабораториях».

Разбор этого.

Что же происходит в аудиториях и для чего мы будем собираться сюда?

а) Учебное заведение дает знание. Что значит знать? Ясно и отчетливо представлять себе что-либо определенное и помнить представляемое.

Анализ этого. Научное знание тут еще не начиналось. Различие между средним и высшим учебным заведением: знание – сведение – регистрация – пассивность усвоения – воспроизведение по чужому указанию – повиновение учителю в материале и деятельности – авторитет и механичность; высшее заведение – совсем иное, этот переход – внутренняя революция, ее необходимо понять – в преддверии науки.

b) Научное знание есть умение познавать истину самостоятельною мыслью.

Анализ этого. Знание – создание – активное достижение – активность усвоения – следование собственному интересу в материале; усвоение не предмета, а метода на предмет.

Вопросы: откуда он это знает? как проверить его знание? как добиться самому знания? как добиться самому умения познавать?

Высшее преподавание как воспитание души к научному знанию.

Цель: чтобы и без меня ученик мог познавать истину научно; чтобы после меня и вместо меня многие владели бы умением научно мыслить.

Отличительные черты научного знания:

автономность процесса,

доказательность результата,

предметность способа.

Анализ этого:

1) автономность – самозаконие; незаинтересованность души ни в чем, кроме самой истины; борьба за обнаружение и обезвреживание своего личного, классового и национального интереса; «познай самого себя» – «очисти самого себя»; научное знание и его предпосылки – воля к знанию как таковому; воля к истинности знания; отсюда воля к чистоте души; выработка научной совести предполагает непрестанную работу над нравственною совестью, т. е. над совестью как таковою; борьба ученого с самим собою: исключение грубого карьеризма, приспособление к интересам своей жизни, приспособление к власть имеющим.

Мало того: борьба с личными симпатиями – социальными, партийными, родовыми, наследственными, личными; истинный ученый – как герой личного катарсиса (долгое время в начале – и при каждом шаге по пути познания впоследствии).

Цель: прорваться сквозь «кажется» к тому, что «есть на самом деле». Релятивизм.

Значение – морального уровня (благородство и самоотверженность научной деятельности; отмирание личного тщеславия, скромность в признании ошибок; уважение между учеными и доверие к ним; неподкупность ученого – явная и тайная – в исповедании и умолчании; мужество до смерти в исповедании – объективность знаемого – если я умолчу, то камни возопиют).

Значение – личных способностей.

Исход: они подлежат развитию, подражание учителю, авторитет – только как доверие к честности мысли и воли; наука и учение гибнут вне этого доверия к ученому как учителю (элемент священнодействия, ибо истина священна; вне этого деградация – Кассо¹; учение о безвыходности в классовом интересе); развитие личных способностей – в процессе аудиториального симбиоза.

2) доказательность результата – путь опосредованный, путь этот ведет к непосредственному, это путь к предметному ви́дению.

3) предметность способа – научное знание как предметная непосредственность, предмет внешний – вещь, предмет внутренний [– душа, дух, сознание], науки с внутренним предметом и их затруднения; невозможность познать право вне правосознания; человек в таких науках познает лишь то, что он есть; мобилизация предметного опыта; переустройство души.

Примеры: в этике (совесть), в эстетике (вкус), в праве (правосознание).

Истинный философ учит только тому, что он сам есть и осуществляет.

Итак: научное знание перестраивает modus vivendi atque agendi² и в праве, и в политике.

Наличное положение России как следствие ее правосознания.

Что есть правосознание?³

Лекция первая (2 часа)

Различие между преподаванием академическим и гимназическим. Задача: научить не знанию «что», а умению «как». Необходимо введение в лабораторию; демонстративно показательное исследование предмета; непосредственная самостоятельность перед лицом предмета; автономная предметная убежденность; очевидность и определенный ею жизненный акт.

Я должен научить их предметовидению в праве. Необходим непосредственный личный опыт. Встреча субъекта с объектом в субъекте. Предмету свойствен способ обстоять; акт должен быть адекватно приспособлен к этому способу. 5 внешних чувств; 5 внутренних функций. Трудность видения не чувственного предмета. Необходимость установить его категории и дать верный рецепт правового акта⁴.

Лекция вторая (2 часа)

1) Курс мой делится на две части: пропедевтическую и философскую. Сущность права постигается через воспитание в душе своей верного и, в идеале, нормального правопереживания (правосознания)⁵. Но для этого надо овладеть основными элементами права в их бесспорном виде. Посему необходимая часть пропедевтическая – она должна осветить для мысли с максимальною ясностью смысловую сущность основных понятий юриспруденции. При этом споры и контроверзы откладываются (что пользы – блуждать в мнениях, не видавши предмета). Эта часть даст ткань⁶ точных и ясных сведений, в которых затем мобилизуется и раскрывается опыт правосознания.

Руководства: Трубецкой. «Энциклопедия права»⁷. Ильин. «О сущности правосознания»⁸.

2) Мои экзаменационные требования: не помнить сознанное, но уметь мыслью двигаться и работать в предмете, владеть не знанием только, а своим познаванием, очень полезно участие в семинариях и просеминариях (по римскому праву особенно).

Пропедевтическая часть

1) Указание предмета.

а) Проблема: указание родового гнезда. Род и вид; объем и содержание. Definitio per genus proximum et per differentiam specificam⁹.

Среди чего искать право? Право есть разновидность чего? В виде чего представлять себе право?

Основной способ быть, свойственный предмету. Координаты – реальные; и идеальные – категории познания. В виде чего же его можно и нужно представлять себе вообще.

b) Право есть всегда правило внешнего поведения; много правил – совокупность правил. Что такое правило; поведение; внешнее?

I. Право есть правило. Что такое правило? Правило или норма есть то, что мыслится в суждении, установляющем известный порядок как должный. Или проще: должное в действовании.

1) Право есть норма; оно всегда имеет значение должного. Но не всякая норма есть правовая норма; не всякое должествование имеет правовой характер: этика, эстетика, логика.

Обличие нормы: (ее форма) суждение, устанавливающее известный порядок как должный. Что́ же до́лжно? – Это содержание нормы. Содержание нормы: должный порядок.

Итак: право по обличию есть суждение о должном порядке; право по содержанию есть этот должный порядок.

Начнем со второго: что есть порядок? Что значит должное?

А) Порядок есть известное постоянное отношение между элементами множества. Один элемент – делает порядок невозможным. Необходимо: минимум два элемента; максимум – положительная бесконечность элементов. Порядок в одном элементе предполагает множество его частей, или свойств, или состояний, может быть, в разные части времени. Для понятия порядка безразлично, что это за элементы: люди – переживания – планеты – поступки людей – линии. Отношение необходимо между элементами; элементы, мыслимые без всякого отношения, взаимно индифферентные – не могущие образовать ни порядка, ни беспорядка; если порядок есть отсутствие отношения, то оно тем самым уже стало отношением (например, друзья в разрыве); для родового понятия порядка безразлично, какое это отношение: столкновение шаров, общение людей, ассоциативная связь, подчинение понятий.

Постоянство отношения – всякий порядок есть отношение многих элементов, но [не] всякое отношение многих элементов есть порядок; чтобы из отношения стал порядок, нужно, чтобы оно стало постоянным.

Постоянство в последовательности: причинная связь (издание закона)¹⁰; в сосуществовании – рельсы, стены дома (органы государства); в количественной природе – арифметические ряды (размер избирательного округа); в смысловом содержании (право – суб[ъектные] пр[ава] – полном[очия]); в деяниях людей – подача избират[ельных] записок.

Постоянство как устойчивость – гора, государство; как повторяемость – день и ночь, прилив и отлив – купля-продажа в магазине.

Постоянство имеет в основе схему: что́ постоянно, в каком множестве.

Итак: порядок есть известное постоянное отношение между элементами множества.

Должное.

В) Порядок может обстоять на самом деле, как сущий в очевидности. Обобщение – добытое анализом действительной предметной данности (например, пространственно-временной действительности) – закон позитивный. Так на самом деле обстоит: закон обстояния. Например, закон тождества среди понятий; закон тяготения среди вещей; [закон Фехнера‒Вебера среди душевных состояний]¹¹; закон ассоциации переживаний.

Результат индивидуального исследования и описания: не есть ли оно; но как и в какой связи оно есть независимо от того, должно оно быть таковым или нет.

Закон должествования – «это ценно и в действовании обязательно».

Должное определяется двумя координатами: ценностью – говорящей о том, что́ именно и на каком основании должно, и действительною, живою деятельностью – говорящею о том, кому это должно, когда это должно и при каких обстоятельствах.

1. Должное всегда предполагает:

а) будущее – т. е. процесс изменения во времени (должное есть лучшее, в предстоящем или предстоявшем);

b) действие – т. е. целесознательно руководимую затрату энергии (должное в природе теряет смысл и получает опять лишь в отнесении к целесообразному действию Божества);

с) возможное будущее действие – (идея страшного суда);

d) след[ующую] действительную жизнь реального существа – во времени – потоке свершений;

e) а потому способность выбирать и решать – выбирать на основании критерия – лучшее – т. е. деление на ценное и неценное.

2. Должное есть ценное в возможном будущем действии разумного существа. Что есть ценное?¹²…

2) Революция и контрреволюция (2 часа)¹³.

a) Революция есть борьба за закон и право.

b) Она не разрушает весь строй, а только открывает возможность перестроить его по закону в новом законодательном порядке.

c) Революция должна быть краткой, ограниченной в разрушении, организованной; она недопустима без крайностей; она не отменяет ни государства, [ни] всех законов; она должна немедленно восстановить и строго додерживать порядок; она не должна часто возобновляться¹⁴; она не должна создавать слабую власть или двоевластие; она должна не разъединить граждан, а соединить их вокруг единой и авторитетной власти – иначе она гибнет безрезультатно и губит народ и государство.

d) Источник контрреволюции – борьба классов за власть; разрушение правопорядка; анархия; расстройство жизни; демагогия; страх и утомление.

e) Борьба с разложением и анархией не есть контрреволюционная деятельность.

f) Революцию губят [всегда]¹⁵ ошибки революционных партий и тяготение народа к внеправовой расправе.

g) Значение народной сознательности и самодеятельности. Необходимость политической честности и гражданского мужества¹⁶.

1917–1918

Общее учение о праве
(элементарное изложение, краткий конспект 1920 г.)Методика законоведения

Час I

Под методикой законоведения следует разуметь смешанную – теоретико-практическую – дисциплину, решающую вопрос о сущности преподавания права вообще и в частности в средних учебных заведениях.

Это не особая наука и не самостоятельная, но вспомогательная и примененная; это даже не наука, а смесь научных данных и сведений с практическими указаниями и советами. Но основою для разрешения практического задания должны быть научные данные. Какие же?

Это определяется основным вопросом: как надлежит преподавать право?

Два центральных термина: что такое преподавание; что такое право; и притом право как предмет преподавания. (Соответственно: что есть важнейшее в праве; в чем его сущность; что именно следует преподавать так, чтобы право было усвоено в его истинном и существенном составе.)

На основании этого в дальнейшем может быть разрешен практический вопрос: как следует преподавать право. Отсюда две части в методике законоведения: вопрос о том, что́; и вопрос о том, ка́к.

Двигаясь в порядке систематическом, начнем с первого отдела.

Часть первая. О правосознании как предмете преподавания

1) О сущности правосознания.

Что такое правосознание? Преподавание есть процесс живого общения между знающим и незнающим ради передачи знания. Вдумаемся в это, с виду банальное и чуть ли не тавтологическое определение и постараемся проникнуть анализом в скрытую за ним сущность. Преподавание есть научное общение; отсюда три вопроса:

что такое знание?

что такое общение?

и может ли общение передать знание?

Итак, прежде всего – что такое знание?

Элементы его:

представлять себе что-либо – иметь представление,

что-либо определенное – omnis determinatio est negatio¹ – ограниченное и фиксированное,

представлять себе с максимальной ясностью и отчетливостью – передача неразвитому в мин[имуме] слов,

помнить знаемое – т. е. обладать способностью вызывать его быстро и неискаженно в сознании,

формулированная речь о знаемом – банальный и поверхностный критерий знания (экзамен).

Обычно в средних учебных заведениях этим удовлетворяются как максимумом или даже намеками на это, – полноту отодвигая как идеал.

Ограниченность предмета обеспечивается делением на науки, часы и между преподавателями.

Пумнение обеспечивается заучиванием и экзамена ценной проверкой.

Но ясность и отчетливость уже ничем не обеспечивается – возникая в результате счастливой комбинации преподавательского таланта и способностей ученика.

Казалось бы, что можно добавить к этому определению знания? Не все ли сказано? И вот необходимо признать, что в действительности этим определением сказано слишком мало, и притом, может быть, не сказано самого существенного. Почему же? Тот, кто ясно и отчетливо представляет себе что-либо определенное и помнит раз представленное, может быть лишен подлинного знания истины о предмете. Ему может не хватать: во-первых, подлинного знания, во-вторых, предметного знания, в-третьих, истинного знания. Так, например, ученик или ученица, отчетливо выучившие по учебнику Крюковского и Товстолеса (рек.), что «право в субъективном смысле есть совокупность правоотношений», не имеет ни подлинного, ни предметного, ни истинного знания.

Итак:

1) Что такое подлинное знание.

Всякое знание в истинном смысле слова есть реальное, активное отношение души к объективному, предметному обстоянию. Следовательно, прежде всего, это есть отношение души к предмету. Что такое предмет? Какого рода отношение? Почему души, а не сознания только?

а) Что такое предмет? Под предметом я разумею любую содержательно определенную реальность (фрагмент реального мира), как она существует на самом деле. Это означает, что я противопоставляю предмет изучающей и знающей души тому, что́ она о предмете воображает, и тому, что она о предмете знает. Сказав «противопоставляю», я оговариваюсь: между предметом и душою нет качественной, непроходимой бездны, но нет и первоначального тождества.

Нет качественной бездны:

трансцендентная теория познания;

учение Канта о вещи в себе;

учение о потусторонности предмета, недоступности;

субъект искажает предметное обстояние своим познавательным восприятием.

То, что объективно есть – и то, что для субъекта есть, – расходится в корне и безнадежно, т. е. предмет, как он есть на самом деле, непознаваем.

Для нас: сущность права, как она есть на самом деле, непознаваема – снимаются все юридические науки, и все преподавание права, и вся методика законоведения.

Нет и первоначального тождества:

имманентная теория познания;

смешение содержания сознания с предметом;

то, о чем знается, и то, что́ о нем знается, не различается;

то, о чем знается, и есть то самое, что́ знается;

предмет исчерпывается тем, что содержится в душе под этим названием.

Грубая ошибка и плачевные последствия, воображаемый образ вещи выдается за вещь, гипотезы о мире – за реальный космический процесс, почувствованное от музыки волнение – за содержание музыкальной пьесы, желанные свойства Божества – за природу самого Бога в праве; субъективное, может быть, неверное, извращенное, больное переживание права – за подлинную сущность права (такова теория Петражицкого: право – это то, что кому покажется правом или переживается – может быть, сослепу, сдуру, стемну – как право).

В противоположность этому:

душа не совпадает с предметом искони, так что мышление бытия не бытию мыслимого (Риккерт);

или не так плохо – мыслимое бытие сущее бытие (Гегель, Гуссерль, etc.);

или в этом роде – воображенное бытие сущему предмету, etc.

Но так: предмет, как он есть на самом деле, может быть познан душою, стать ее содержанием – через адекватное испытание, интуицию, мышление.

Час II

Итак, мы установили: знание есть реальное, адекватное отношение души к объективному предметному обстоянию; предмет же есть любая содержательно определенная реальность, как она существует на самом деле. При этом: между предметом и душою нет качественной непроходимой бездны, но и нет первоначального тождества; предмет, как он есть на самом деле, может быть понят душою, стать ее содержанием – через адекватное испытание, интуицию, мышление.

b) Итак, прежде всего: испытание, опыт (не эксперимент – нарочно, изоляционный опыт).

Все науки начинаются с опыта. Нет и не может быть ни одной неопытной науки по исходу. Опыт есть встреча познающей души с объектом, встреча не в объекте, а в познающей душе. Нет встречи, нет вос-приятия – и душа остается пустою. Познание невозможно. Опыт не есть непременно чувственный опыт: т. е. душа испытывает то, о чем свидетельствуют периферические изменения в органах чувств. Чувственный, так называемый «внешний» опыт есть средство познания о вещи и о всяком вещественном инобытии. Однако не все же на свете вещественно и не все есть инобытие. Рационалисты думали, что мышление не есть опыт и не дает опыта, что оно сверхопытно. Они ошибались: то, что мыслится, становится содержанием души, т. е. испытывается ею, – и возникает опыт.

Итак: опыт может быть внешний (свидетельство чувств, изменение в моей центральной вещи) и внутренний (свидетельство душевных, нетелесных актов).

Всякий душевный акт есть испытание и дает опыт.

Акт воображения – опыт иллюзии (есть, но не то, не так), опыт галлюцинации (все создано). Например, опыт с поездом и платформой, опыт двойника.

Акт воли – опыт переживания неосуществленной цели, опыт абулии, опыт раздвоенной воли – хотения.

Акт чувствования – опыт зависти, ненависти, ревности, опыт христианского умиления, опыт влюбленности.

Акт мышления – опыт чистого безо́бразного мышления, опыт логического ошибания, опыт противоречивого тезиса.

Отсюда: не все опытное чувственно и убразно; у каждого из нас есть опыт сверхчувственный; нечувственное может быть исследовано в опыте.

Но если все познание начинается с опыта, то с какого? Знание требует:

Опыт должен быть

самостоятелен – т. е. лично получен и пережит. Вне личного, самостоятельного опыта нет настоящего знания, но суждение из вторых рук. Чужой опыт – лишь вторичное подспорье, пригодное для проверки; «сытый голодного не разумеет»; не имевший опыта безо́бразного мышления, не имевший опыта абулии, христианского умиления, не имевший опыта правовой власти, судимости, политического самопожертвования, etc. – с трудом разумеет или вовсе не разумеет имевшего. Огромная часть юридических знаний в гимназиях и университетах есть мертвая кладь; люди не понимают, что и наука права должна начинаться и только и начинается с субъективного опыта, самостоятельно пережитого; что нужен, прежде всего, особый опыт – опыт правосознания, – и вне его вся юридическая наука остается пустым разговором или же вредной и извращенной софистикой. Итак: преподавание права есть, прежде всего, преподавание опыта правосознания. Для того чтобы его преподавать, надо вырастить его в себе.

Далее опыт должен быть

подлинен – т. е. не заменен фикцией, не поверен в кредит, не сокращен воображением. Гарантия подлинности – в культивировании его (подобно естественным наукам). Там подлинность дается наличными изменениями и повторяется инструментами. Внутренний опыт не имеет инструментов. Необходимо: признать важность опыта; сосредоточить внимание на его получении, на условиях получения, на содержании получаемого. Применить по возможности законы индукции; повторно, при разных обстоятельствах, в разных настроениях воспроизвести опыт; выследить свои предубеждения и бессознательные интересы, альтерирующие опыт; добиться интенсивного, обжигающего душу, потрясающего испытания, одинакового при повторении содержания; проверить его в беспристрастном и доверчивом общении, что он подлинен – я в предмете или предмет во мне.

Наконец, опыт должен быть

адекватен – т. е. содержание испытанное должно точно, до совпадения воспроизвести собою содержание испытываемого предмета. Здесь необходимы те же приемы индуктивного порядка, как и в создании подлинности опыта. Только культура своей души – ее восприятия, ее бессознательного, ее внимания, очищение ее интуиции – дает некоторую гарантию адекватности. Особенно опасны предвзятые теории, заслоняющие взор исследователя.

С такого опыта начинается и знание права,

исследуете ли вы взором текст, напечатанный в своде;

или воображением построяете типическое право-отношение или состояние души преступника;

или волею и чувством добиваетесь истинного правосознания;

или мышлением вскрываете точный смысл закона, понятия юриспруденции, etc.

Этот опыт дает содержание испытанное. Силою внимания вы делите его – останавливаетесь поочередно на частях – отдаете себе отчет, что здесь есть – описываете – определяете – уясняете – превращаете в понятие – классифицируете (это работа интуиции и мышления). Нередко опыт – интуиция и мышление – сливаются в единый, нерасчлененный, быстрый акт. Отсюда опасность просмотреть опыт и решить, что его нет или он неважен. Для познания же он централен; если бы поставить опыт в правоведении на высоту – масса научных разногласий исчезла бы как дым.

Подлинное знание (права) есть знание, начинающееся с самостоятельного, подлинного, предметного и адекватного переживания права. Не тех или других сведений из области юриспруденции, понятий о законах, о субъекте права, о государстве. Нет – самой внутренней душевной и духовной сущности самого права как такового. Что делается в душе, коснувшейся права? Что она воспринимает, переживает; как это влияет на нее, к чему ведет? Для чего это с ней делается? Кто это делает? Что нужно от души, для чего в нее вводится право? Что ей делать? Чего хотеть? Что такое право как предмет? Как сила? Как ценность? В чем задача права? Его цель? Его назначение? Обязательно ли оно? Нужно ли оно? Иными словами: в чем природа права как предмета правосознания и как содержания правосознания, стоящего на духовной высоте.

Подлинное знание права начинается с воспитания правосознания. Человек с невоспитанным, неразвитым, низменным правосознанием никогда не будет ни знать права, ни жить правом. Жизнь его будет юридически невежественна; она будет попиранием права и извращением его; а потому унижением для науки и человеческого духа. И так будет – даже будь он профессором университета (теперь нетрудно найти таких), сенатором, судьею или министром.

Час III

Так и во всех областях: чтобы знать и жить знанием – необходимо воспитать душу, сообщить ей это измерение, этот способ жизни: жить зная, жить в качестве знающего, жить знанием (жить зная – низшая ступень – уделять знанию время и интерес; жить в качестве знающего – выше – включить знание в мотивировку жизни; жить знанием – высшее слить свою судьбу с судьбою знания).

Чтобы знать добро и жить им – душа должна быть воспитана к этому измерению, этому способу жизни: жить, ориентируясь на благие цели, ища их, включить добро в жизнь как мотивирующий фактор, слить свою судьбу с судьбою добра.

Чтобы иметь отношение к красоте – необходимо, чтобы человек знал, что есть такое специфическое измерение реальных и воображаемых образов: не измерение удовольствия, или приятности, или занимательности, или облегчения души, или красивости, но измерение художественной красоты (духовные значительности, облеченные в адекватные и закономерные образы).

Чтобы иметь отношение к Божеству – чувство верховного совершенства, реального в мире должно быть пробуждено в душе прежде всякой определенной религии и догмы. Есть души религиозно пустые и пустынные. Никакое жизненное потрясение, никакое изучение Закона Божия, никакое занятие философией не пробудит в них этого чувства: что есть в жизни главное, абсолютное средоточие, совершенное, объективно совершенное – ради осуществления которого только и сто́ит жить человеку на Земле.

И вот точно так же с духом вообще; большинство людей живет на свете, не предполагая, что не все одинаково духовно значительно из происходящего; и что духовно значительному противостоит объективно-пошлое; и что задача в жизни в том, чтобы искоренить в себе и оградить себя от пошлого и (Аристотель) присвоить себе все прекрасное – чтобы открыть его в душе. Необходимость специфического ви́дения – значительного и пошлого, необходимость вызвать его в воспринимаемом – через усвоение ему предметного опыта величия.

Наконец – о праве. Необходимо воспитать в душе своей (ребенке и в подрастающем) чувство права, сознание важности и необходимости права, уважение к праву, интерес к праву, умение им жить – отстаивая обоснованное – и умение его совершенствовать и им совершенствовать жизнь. Необходимо заложить в душе основы правосознания и основы этих основ: чувство собственного достоинства, уважения к себе и другим, умение жить свободным признанием блага, способность к самоуправлению и бескорыстию, стойкость в отстаивании права и чувство справедливости.

Вне этого право и правосознание останутся мертвыми знаками, обозначающими душевные язвы и духовные пустуты. И это задача общего воспитания и в особенности преподавания права², законоведения.

Час IV

Мы установили основу всякого право-познания и право-преподавания: это живой опыт правопознания. То, что создается и сообщается в преподавании права, законоведения, и есть этот живой опыт. Но живой опыт нельзя преподать, его можно только воспитать. Что значит воспитать опыт? Какое бы значение ни раскрылось за этими терминами, одно уже ясно: преподавать значит воспитывать. Старый вопрос встает здесь как будто перед нами: знание – для знания? или знание – для жизни? Знание довлеет ли себе? Что, оно самодовлеюще? Или оно само имеет какую-нибудь высшую цель? Например, в жизни? Вопрос решается в зависимости от того, что разуметь под знанием? Если знание состоит в том, чтобы «представлять себе что-либо определенное и помнить представленное», то такое знание, конечно, не сто́ит того, чтобы видеть в нем последнее достижение. Но если знание состоит в том, чтобы иметь в душе самостоятельное, подлинное и адекватное переживание предмета в опыте – тогда как? Такое знание само уже есть жизнь; это особый modus vivendi, новый способ жизни; и если этот способ жизни посвящен духовно значительным содержаниям, то возникает другая постановка проблемы: именно – не знание сопоставляется с жизнью, а духовно значительная и предметно обогащенная жизнь сопоставляется с повседневным, обыденным, заурядным поживанием, посвященным подслеповатому барахтанию в кое-чем. Тогда может оказаться, что не «знание для жизни», а «жизнь для знания»; т. е. жить стоит только для того, чтобы жить духовно значительно, т. е. прежде всего опытом, посвященным духовным предметам.