Текст книги "Заклятые друзья. История мнений, фантазий, контактов, взаимо(не)понимания России и США"

Любопытно, что Ю. В. Андропов так и не разрешил Яковлеву покидать СССР, несмотря на все его просьбы, и полностью реабилитирован Яковлев был только в 1989 году.

«Шпионская тематика» в истории советско-американских отношений широка, но довольно однообразна. Интересны сюжеты, в которые были втянуты неординарные люди и сильные чувства. Например, роман Альберта Эйнштейна с женой известного скульптора Маргаритой Коненковой. Судя по всему, Маргарита узнала от физика какие-то (атомные?) секреты перед возвращением в СССР из США в 1945 году. Однако в целом шпионаж не был главным в отношениях двух стран, оставаясь при этом (усилиями Голливуда и авторов политических детективов) частью популярного образа этих отношений в годы холодной войны.

Глава 3. Романы в жизни и в литературе

«ЮНОНА» И «АВОСЬ», «МОБИ ДИК», ДВА КАПИТАНА И СТИХОТВОРЕНИЕ Г. ДЕРЖАВИНА

В этой истории встречается много известных имен, которые переплетены в невероятном сюжете, описанном в работах Н. Н. Болховитинова и Н. Е. Сола – патриархов изучения ранних российско-американских отношений.

В августе 1804 года купец из Род-Айленда Джон Д’Вулф (чаще его называют просто Вульфом) отправился на своей шхуне «Джуно» в плавание вокруг Американского континента. Он занимался торговлей по обоим берегам Южной Америки, пройдя по атлантическому побережью до мыса Горн, а затем по тихоокеанскому от самого юга до русских владений на Аляске.

Летом 1805 года шхуна достигла Новоархангельска, столицы Русской Америки, где американцы были радушно приняты губернатором А. Барановым. Цивилизованные манеры русских «приятно поразили» Вульфа, потому что, по его собственному признанию, до этого момента «разные источники убеждали меня в том, что русские лишь немного продвинулись от состояния варварства».

Русская Америка, отделенная от России тысячами миль морского пути, сильно нуждалась в судне, способном к океанскому плаванию. Русские не только купили у Вульфа весь остававшийся на «Джуно» товар, но и приобрели саму шхуну за 68 тысяч испанских пиастров (часть суммы была оплачена мехами, остальное – векселями на главное правление Российско-Американской компании (РАК) в Санкт-Петербурге).

Обе стороны остались весьма довольны условиями сделки. Пять американских матросов поступили на службу в компанию, а сам Вульф отправился через Охотск в С. – Петербург с тем, чтобы представить свои векселя к оплате главному правлению РАК. Чистый доход, полученный Вульфом, составил 100 тысяч долларов.

Во время своего пребывания в Русской Америке Вульф свел дружбу с Николаем Резановым и с будущим академиком Лангсдорфом, прибывшим в те края в составе первой русской кругосветной экспедиции Крузенштерна на шлюпе «Надежда».

Именно на шхуне «Джуно» – на русский манер «Юноне» – камергер Резанов впервые посетил Калифорнию; а вскоре вместе с построенным в Охотске тендером «Авось» «Юнона» стала грозой японского населения Сахалина и северных Курил («Авось» в Калифорнию не плавал, Резанов использовал только «Юнону», вопреки тексту А. Вознесенского).

За самоуправство в отношении местного населения (по другим данным, в силу личной неприязни) капитаны этих судов Г. Давыдов и Н. Хвостов (тоже успевшие подружиться с американским мореплавателем) были арестованы комендантом Охотска, бежали из-под стражи и также отправились в С. – Петербург.

В свою очередь Вульф, проделав путь через зимнюю Сибирь, достиг Петербурга в 1808 году, а домой вернулся в 1809‐м, замкнув пятилетнее кругосветное путешествие по морю и посуху. Вернувшись в США, Вульф получил за свои приключения прозвище Северо-западный Джон (Northwest John). Спустя много лет он опишет свое путешествие в воспоминаниях. Вульф вложил свой капитал в торговлю с Россией и в начале осени 1809 года вернулся в С. – Петербург с товарами. Здесь он встретил старых друзей – Лангсдорфа, Хвостова и Давыдова (Резанов не добрался до столицы, неудачно упав с лошади в Красноярске). Друзья отметили встречу у Лангсдорфа дома на Васильевском острове.

Дальше дадим слово современнику, вице-адмиралу А. С. Шишкову (будущему консервативному министру народного просвещения): «Условились они сей вечер проводить у Лангсдорфа, жившего на Васильевском острове. Были там и, опоздав несколько, приезжают в два часа ночи к Исакиевскому мосту, который в сие время уже разведен был. Имея некую надобность быть рано поутру дома, они поспешали перейти на ту сторону. Тогда (по рассказам о сем обстоятельстве) проходила сквозь мост барка. Им показалось, что они успеют соскочить с одного края моста на барку и потом с барки выскочить опять на другой край моста. Но в сем покушении их неизвестно каким образом оборвались, оба вдруг упали в воду и оба потонули. Темнота ночи, быстрое под мостом течение и крепкий ветер способствовали Неве погрести их в недрах своих».

Рассказ Булгарина в его «Воспоминаниях» прибавляет к истории их гибели такую подробность: «Вдруг оба они пропали без вести, а как в это же время американский купеческий бриг прошел без осмотра, при сильном ветре, мимо брантвахты за Кронштадтом и не заявил бумаг, то многие, зная беспокойный дух Хвостова и Давыдова, полагали, что они, по страсти к приключениям, ушли в Америку. Это казалось тем более вероятным, что шкипер американского брига (названный выше Вульф) был приятель Хвостова и Давыдова, оказавших ему услугу в Ситхе. Наряжена была комиссия для исследования дела, но она ничего не открыла». Если верить Булгарину, тайну разъяснил через некоторое время вернувшийся в Петербург Вульф, который был свидетелем их гибели в эту роковую ночь, но, опасаясь задержки, никому не сообщил о несчастии своих спутников; люди, разводившие мост, также испугались ответственности, и бедственный случай остался нераскрытым: тела не были выброшены на берег.

Происшествие поразило современников. Г. Р. Державин написал стихотворение «В память Давыдова и Хвостова».

 
…Так красны струи невски!
Средь тихих ваших недр,
В насмешку бурям грозным
И страшным океанам,
Пожрать не могшим их,
Вы, вы их поглотили!
 

Постскриптум у этой истории тоже может быть вполне литературный. Во время своего путешествия Вульф с товарищами встретил в Охотском море гигантского кита-альбиноса. Это произвело неизгладимое впечатление на юного племянника капитана, которого звали Герман Мелвилл (в комментариях к своему роману «Моби Дик» Мелвилл ссылается на рассказы Лангсдорфа и самого Вульфа).

ЛЮСИ ПИКЕНС, РОССИЙСКИЙ ИМПЕРАТОР И ДЕЛО ЮГА

Не только литературные романы связывали Америку с Россией. Во второй половине XIX века несколько американских красавиц свели с ума часть высшего общества Санкт-Петербурга. Одной из них была жена политика из Южной Каролины Френсиса Пикенса Люси Холкомб Пикенс.

Первая красавица Юга, Люси была в юности помолвлена с Уильямом Криттенденом, племянником генерального прокурора США. Жених стал участником неудачной экспедиции Нарсисо Лопеса на Кубу в 1851 году, целью которой было отделение острова от Испании и присоединение его к США. Испанские власти арестовали «флибустьеров» (так называли в Америке участников подобных экспедиций) вскоре после высадки и казнили многих, в том числе Криттендена. Безутешная невеста опубликовала (под псевдонимом) книгу о его героической гибели. В результате к 1855 году (и своим 23 годам) Люси была все еще не замужем, что стало волновать ее мать, и та начала вывозить дочь на фешенебельные курорты. Там в нее и влюбился Френсис Пикенс, 53-летний политик и дважды вдовец. Люси несколько месяцев не отвечала на страстные письма и объяснения Фрэнсиса, и тот, проиграв выборы в сенат США, решил, что на личном фронте он тоже потерпел неудачу, и принял предложение президента Бьюкенена отправиться посланником в Россию. Пикенс написал Люси прощальное письмо, на которое та неожиданно ответила согласием выйти за него замуж.

Чета прибыла в Санкт-Петербург 6 июля 1858 года. В высшем петербургском свете Люси Пикенс произвела немедленный фурор. В отличие от большинства американок, которые до того появлялись при дворе, Люси, выросшая на юге США (вспомним «Унесенных ветром»), одевалась в меха и драгоценности, знала, как вести себя на балах, и вообще чувствовала себя в придворной аристократической среде как рыба в воде. Пикенсы удостоились аудиенции императора Александра II в Петергофе 18 июля. Присутствовавшие отметили, что все внимание 38-летнего царя сосредоточилось на красавице американке. Александр весь вечер танцевал с Люси и долго беседовал с ней. Он оказал посланнику и его супруге необычно теплый прием, а когда выяснилось, что Люси беременна, поселил Пикенсов в Зимнем дворце – уникальный случай в истории дипломатического корпуса в Санкт-Петербурге! (Это дало повод для сплетен, будто Александр был отцом дочери Люси, родившейся 14 марта 1859 года, однако дата родов не подтверждает эти подозрения.)

Царь и царица одаривали Люси драгоценностями и мехами, к которым жена посланника была неравнодушна. А в честь рождения дочери императорская чета преподнесла целую коллекцию бриллиантов и изумрудов.

Чету Пикенс сопровождали две дочери посланника от его второго брака. Установив хорошие отношения с младшей из них, Дженни, Люси оставалась в натянутых отношениях со старшей, Ребеккой, которая вышла в России замуж за секретаря миссии Джона Бэкона.

К концу второго года жизни в России Люси все чаще жаловалась на ностальгию и была недовольна своим мужем. Она задумывалась о возвращении на родину, выказывая свое нежелание жить в поместье Пикенса Иджвуде «в окружении всех детей, внуков и родственников № 1 и № 2» (первой и второй жен Френсиса. – Прим. авт.).

Усталость и ностальгия супруги, а также нараставший на родине раскол между Севером и Югом побудили посланника подать в отставку.

Осенью 1860 года чета вернулась в США, где Френсис Пикенс вскоре был избран губернатором Южной Каролины. На выборах 1860 года президентом США стал Авраам Линкольн. 16 декабря Пикенс занял свой пост, а через четыре дня законодательное собрание штата единодушно проголосовало за выход из состава США. В течение нескольких недель другие рабовладельческие штаты последовали примеру Южной Каролины.

Конфедеративные Штаты Америки. 100 долларов. 1862 г.

12 апреля 1861 года жена губернатора наблюдала из окна своего дома за бомбардировкой форта Самтер. Началась Гражданская война.

Люси Пикенс вскоре стала самой популярной женщиной Юга. Она пожертвовала на дело конфедерации драгоценности, подаренные ей царской четой, и ополчение Южной Каролины в ее честь взяло себе имя «Легион Люси Холкомб» (по девичьей фамилии Люси). Легион состоял из семи рот пехоты и одного кавалерийского эскадрона.

Кристофер Меммиджер, министр финансов конфедерации и поклонник Люси, предложил украсить ее портретом деньги южан. На долларовой банкноте 1862 года и на стодолларовой банкноте Конфедеративных Штатов Америки 1862–1864 годов (и еще на некоторых купюрах КША) был помещен портрет Люси в лавровом венке. (Кстати, на денежных знаках США женщины не изображались вплоть до конца XX века, когда по требованию феминисток бы отчеканен металлический доллар с портретом Сьюзан Б. Энтони.) Долгие годы после Гражданской войны эти банкноты служили украшениями и сувенирами на встречах ветеранов Юга.

Френсис Пикенс был куда менее популярен. В 1862 году он потерял пост губернатора и удалился в свое поместье, где супруги стали вести довольно уединенный образ жизни. В 1869 году он умер. Люси было тридцать семь.

Люси пережила мужа на тридцать лет, посвятив свое время поддержанию хозяйства (на деньги, которые давали ее друзья) и организации мемориального общества конфедерации. Она принимала у себя большое количество гостей, независимо от того, под какими знаменами сражался каждый из них во время войны.

Люси умерла в 1899 году в возрасте 67 лет.

Дочь Люси и Френсиса Пикенс, рожденная в Зимнем дворце и крещеная при участии жены Александра II Марии Александровны, получила длинное имя: Френсис Евгения Ольга Нева Пикенс. Ольга – по желанию императрицы, Нева – по названию реки, на которую выходили комнаты американского посланника. Во дворце, однако, новорожденную называли не иначе как Душка, и именно это имя закрепилось за ней на всю жизнь.

К окончанию Гражданской войны Душке Пикенс было всего шесть лет. К концу Реконструкции Юга – семнадцать. Именно в этом возрасте она вступила в организацию «Красные рубашки» – крайне консервативную и вполне террористическую группу, занимавшуюся открыто тем, чем ку-клукс-клан занимался тайно. Душка часто носила красный плащ и красное перо в головном уборе как символы принадлежности к организации.

На губернаторских выборах 1876 года «краснорубашечники» в Южной Каролине выступили на стороне демократического («своего», южного) кандидата генерала Уэйда Томпсона III, для чего блокировали избирательные участки, не пуская туда негров (получивших после Гражданской войны право голоса). Душка Пикенс была среди лидеров «Красных рубашек», за что ее прозвали «Жанной д’Арк Каролины».

В 1881 году Душка вышла замуж за доктора Джорджа Кувье Дюга, и ее полное имя теперь звучало так: Francis Eugenia Olga Neva «Douschka» Pickens Dugas. На свадьбу она надела бриллиантовое ожерелье – подарок недавно убитого народовольцами Александра II, сделанный новорожденной дочери посланника в 1859 году.

Душка родила троих детей – Люси Френсис Пикенс, Луиса Александера и Эдриенн Дороти Ребекку Дюга. Умерла Душка в 1893 году, то есть в 34 года. После обычной прогулки устала, легла спать и не проснулась. Причину смерти установить не удалось.

Преемником Френсиса Пикенса на посту посланника США в Санкт-Петербурге стал назначенный А. Линкольном Кассиус Клей, тоже южанин, но в противоположность Пикенсу лидер аболиционистов, борцов против рабства. Клей также завоевал большую популярность в российской столице, несмотря на постоянные любовные интриги (он даже увез с собой назад незаконнорожденного сына) и готовность драться на кулаках вместо вызова обидчика на дуэль. Один из потомков освобожденных Клеем рабов, названный в его честь, спустя сто лет стал знаменитым боксером, но принял ислам и поменял имя на Мухаммеда Али.

ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ НИКОЛАЙ КОНСТАНТИНОВИЧ И АМЕРИКАНСКАЯ АВАНТЮРИСТКА

История о том, как племянник российского императора влюбился в американскую «даму полусвета», известную в Европе под именем Фанни Лир, что привело к самому большому скандалу в истории императорской семьи, привлекала скорее писателей, чем историков. Ее подробно пересказал автор популярной книги о царях и президентах Александр Тарсаидзе. Наиболее же подробный рассказ, включающий письма Фанни, опубликовали недавно американские авторы Ева и Дэниел Макдональд.

Биография этой женщины полна загадок. Точно известно, что звали девушку Хэтти, она была дочерью пресвитерианского священника из Филадельфии, в 16 лет сбежала из дома с пьяницей Калвином Блэкфордом, с которым обвенчалась без согласия родителей. Тот вскоре умер, а Хэтти спустя некоторое время стала вести жизнь «дамы полусвета». Переехав из Филадельфии в Париж, Хэтти Блэкфорд взяла псевдоним Фанни Лир (по имени героини популярной в те годы пьесы). Биографы считают, что в этот период она часто меняла любовников, но нам это не очень интересно. По прошествии некоторого времени Фанни Лир решила отправиться в Санкт-Петербург. Некоторые авторы считают, что к этому моменту она уже познакомилась с путешествовавшим по Европе великим князем Николаем, другие (и сама Хэтти-Фанни в своих мемуарах) уверяют, что знакомство состоялось уже в российской столице во время бала-маскарада в театре.

Николай Константинович, старший сын Константина Николаевича и племянник императора Александра II, был, как принято говорить, надеждой семьи. Он окончил с серебряной медалью Николаевскую академию Генерального штаба, став первым членом императорской семьи, получившим образование в высшем учебном заведении. В Европу он отправился после окончания учебы и начал там собирать коллекцию живописи.

Сразу же после первой встречи между очаровательной американкой и страстным великим князем, которому недавно исполнился 21 год, вспыхнул роман. Известно (снова, из ее собственных мемуаров), что Николай первым делом взял со своей возлюбленной расписку такого содержания:

«Клянусь всем, что есть для меня священного в мире, никогда нигде и ни с кем не говорить и не видеться без дозволения моего августейшего повелителя. Обязуюсь верно, как благородная американка, соблюдать это клятвенное обещание и объявляю себя душой и телом рабою русского великого князя. Фанни Лир». (Фанни подчеркивает уникальность данной ситуации, при которой американка «отказалась от свободы» подобным образом.)

Родителей великого князя обеспокоил этот роман, и в 1873 году по настоянию отца Николай Константинович был отправлен в поход российских войск на Хиву.

Великий князь, имевший к тому времени уже звание полковника, в этом походе получил боевое крещение, попав во главе своего отряда под артиллерийский огонь, и заслужил награду за личное мужество в Хивинском походе. Николай слал Фанни тревожные письма из Средней Азии:

Есть основание считать, что если смерть разлучит нас, то это из‐за меня. Но у меня такие дурные предчувствия по поводу твоей безопасности. Без тебя моя жизнь подобна бездушной машине, которой нет никакого смысла действовать. Ты для меня единственная ценность в этом ложном мире.

Средняя Азия захватила воображение великого князя, и, вернувшись, он стал принимать активное участие в работе Русского географического общества.

Через некоторое время Николай отправился путешествовать в Европу, теперь в компании Фанни Лир. Увидев на вилле Боргезе скульптурный портрет младшей сестры Наполеона Полины Боргезе в виде обнаженной Венеры, Николай заказал точную копию скульптуры – но с изображением его возлюбленной. Вернулись они в Россию тоже вместе.

И тут грянул гром.

В апреле 1874 года с оклада иконы, которой когда-то император Николай I благословил брак родителей Николая Константиновича и которая хранилась в Мраморном дворце, пропали три бриллианта. Полицейское расследование привело к адъютанту великого князя, а тот сообщил, что отнес в ломбард драгоценности по указанию Николая.

К секретному расследованию подключился сам император Александр II, а Николая Константиновича три часа допрашивал шеф жандармов граф Шувалов. Присутствовавший при этом отец Николая записал позднее в дневнике: «Никакого раскаяния, никакого сознания, кроме, когда уже отрицание невозможно, и то пришлось вытаскивать жилу за жилой. Ожесточение и ни одной слезы. Заклинали всем, что у него осталось святым, облегчить предстоящую ему участь чистосердечным раскаянием и сознанием! Ничего не помогло!»

Расследование пришло к выводу, что Николай Константинович похитил бриллианты, чтобы купить подарки своей американской любовнице Фанни Лир. На семейном совете рассматривали варианты наказания, включавшие каторгу, отдачу в солдаты и публичный суд, но сошлись на том, чтобы сохранить дело в тайне. Великого князя Николая решили публично объявить сумасшедшим, его наследство передать младшим братьям, лишить его званий и наград и выслать из Петербурга, а само его имя запрещалось отныне упоминать в связи с императорским домом.

На следующий день американский посланник М. Джуэлл послал главе полицейского департамента Санкт-Петербурга генералу Трепову ноту:

Полномочный посланник Соединенных Штатов имеет честь сообщить, что сегодня днем в квартиру миссис Блэкфорд, американской гражданки, явилась полиция. Квартира подверглась обыску, и многие вещи унесены. Миссис Блэкфорд арестована. Посланник надеется, что генерал сообщит ему – сегодня вечером, если возможно, – за что полиция арестовала ее, в каком преступлении ее обвиняют и где она в данный момент находится. Посланник не намерен вмешиваться в дела правосудия, однако он полагает, что миссис Блэкфорд не будет лишена должной защиты со стороны закона.

Генерал Трепов ответил: «Миссис Блэкфорд со всей должной заботой и вниманием переведена в место, где не будет недостатка ни в чем и где будет пребывать в добром здравии и наилучшем расположении духа».

Фанни Лир была выдворена из России с запретом на возвращение и вскоре опубликовала во Франции мемуары, в которые включила свою интимную переписку с великим князем. Несмотря на попытки российской дипломатии предотвратить распространение этой книги, она вскоре была переиздана в Бельгии и широко разошлась в Европе. На русском языке мемуары Фанни Лир появились лишь в 1917 году в журнале «Аргус». В своих воспоминаниях Фанни недоумевала, почему Романовы не замяли это «семейное дело», а отнеслись к нему так серьезно и совсем не пожалели Николая. Она предполагала, что «Николу» держали в смирительной рубашке, насильно поили лекарствами и даже били.

На самом деле до таких крайностей дело не доходило. Николая ссылали в отдаленные части России, и он сменил по меньшей мере десять мест жительства, пока не осел в Ташкенте, продолжая доставлять хлопоты родственникам, однако в смирительной рубашке его не держали. В Оренбурге он сумел в 1877 году опубликовать работу «Водный путь в Среднюю Азию, указанный Петром Великим», вышедшую без указания имени автора, а затем женился на дочери местного полицмейстера Надежде Александровне Дрейер. Этот брак был сначала расторгнут Синодом, но следующий император Александр III разрешил узаконить его, предписав молодоженам отправиться в Ташкент. Детям Николая разрешено было носить придуманную им фамилию Искандер (надо заметить, что в этом был определенный вызов – «Искандером» подписывал свои работы борец с самодержавием Александр Герцен).

В Ташкенте опальный великий князь занимался разными общественно полезными делами, в частности орошением сухой степи, и многого на этом поприще добился.

Николай обращался к Александру III с просьбой о прощении и разрешении присутствовать на похоронах Александра II, но получил резкий отказ: «Вы недостойны того, чтобы склоняться перед прахом моего отца, которого так жестоко обманули. Не забывайте, что вы обесчестили всех нас. Пока я жив, вам не видать Петербурга».

Во время ташкентского изгнания бывший великий князь получил подарок от матери. Та прислала ему скульптуру женщины с яблоком в руке – портрет Фанни Лир, сделанный по заказу Николая в Италии. Эта скульптура стала позднее экспонатом Ташкентского музея изобразительных искусств. Кстати, в основу всего этого музея, созданного в Ташкенте в 1919 году, легла коллекция картин европейской и русской живописи великого князя.

Не вернул в Петербург великого князя и последний российский монарх Николай II, хотя и несколько увеличил ему материальное содержание. Неудивительно, что опальный князь восторженно встретил Февральскую революцию и даже послал А. Ф. Керенскому телеграмму, приветствуя падение монархии и наступление свободы. Умер, а по другой версии был убит великий князь Николай Константинович в 1918 году. Могила его неизвестна.

Истории Фанни Лир и Николая Константиновича уготовано было стать сюжетом бульварной литературы; черты Фанни Лир можно угадать и в героине «Сибирского цирюльника» режиссера Никиты Михалкова.

ДЖУЛИЯ ГРАНТ КАНТАКУЗИНА, ВНУЧКА ПРЕЗИДЕНТА И РУССКАЯ КНЯГИНЯ

По меньшей мере одна американка вошла в высшее общество России на полных правах.

Джулия Грант, внучка командующего армиями Севера в Гражданскую войну и президента США Улисса Гранта, родилась в 1876 году в Белом доме. Когда ей было тринадцать, ее отец получил назначение послом Соединенных Штатов в Австро-Венгрию, и взросление Джулии прошло при блестящем венском дворе в период его расцвета. Во время испано-американской войны отец был направлен в Пуэрто-Рико, и родители предпочли отправить Джулию в годичное путешествие с семьей тети.

Во время этой поездки внучка американского президента и познакомилась в Риме с молодым русским дипломатом Михаилом Михайловичем Кантакузиным. Михаил был потомком византийских императоров по одной линии и русского реформатора Михаила Сперанского – по другой. Через две недели после знакомства молодые люди были помолвлены, а через год в Род-Айленде, США, состоялась их свадьба.

Ненадолго задержавшись в США, Михаил с молодой женой направился в Россию. Прибыв в Петербург, Джулия (отныне Юлия) была очарована красотой этого города и на всю жизнь влюбилась в него. Вскоре она посетила родовое имение мужа Буромка, виллу в Крыму, и началась ее без малого двадцатилетняя жизнь в России. Она родила Михаилу троих детей, несколько раз съездила в Америку, но надолго там не задерживалась.

В Петербурге Юлия сразу же включилась в великосветскую жизнь. Успешно продвигалась и военная карьера ее мужа, которому покровительствовал дядя царя великий князь Николай Николаевич.

С началом Первой мировой войны Михаил оказался на фронте и был тяжело ранен в первом же бою, где командовал кавалергардами. После выздоровления его назначили командиром полка, а потом произвели в генерал-майоры свиты, но тут его карьера прервалась: началась революция. Семья Кантакузиных бежала из Петрограда сначала в Киев, а затем в Америку.

Оставив жену и детей с их американскими родственниками, Михаил Кантакузин вернулся в Россию, чтобы воевать в армии Колчака, однако тот решил, что такой человек более полезным окажется в качестве представителя колчаковского правительства в США. После провала «белого дела» Кантакузиным пришлось начинать новую жизнь.

Из России им удалось захватить относительно немногое, а оставшееся имущество было конфисковано новыми властями. Михаилу предложили управлять принадлежащими семье Грантов апельсиновыми плантациями во Флориде, затем он получил место заместителя управляющего банком в Сарасоте, где и работал до конца жизни.

Юлия же сразу стала писать заметки о России в газету «Ивнинг пост», рассказывая американским читателям, что и почему произошло в далекой стране. Уже в 1919 году эти статьи вышли в виде отдельной книги «Революционные дни», ставшей бестселлером и переизданной три раза в том же 1919 году.

Если сначала работа за гонорары была вынужденной мерой, то успех книги подтолкнул Юлию к выбору литературы в качестве новой профессии. В 1922 году она опубликовала мемуары «Моя жизнь здесь и там», в которых делилась воспоминаниями о своем деде, бывшем президенте Гранте, но больше всего об императорской России.

Когда дети Кантакузиных выросли и получили образование, семья распалась. Юлия в 1934 году перебралась в Вашингтон и стала редактором отдела публицистики газеты «Сатердей ивнинг пост», время от времени печатая также статьи в женском журнале Ladies home journal и много помогая эмигрантам из России.

Михаил умер в 1955‐м, а Юлия дожила до 1975 года, до своих 98 лет, испытывая в последние годы проблемы со зрением, но продолжая надиктовывать статьи и заметки.