Текст книги "Как это было… К истории Компартии РСФСР – КПРФ"

Ельцин ждал повода, с помощью которого можно было бы юридически оформить эту возможность. И повод нашелся.

16 января 1991 года Верховный Совет СССР принял постановление о проведении 17 марта 1991 года общесоюзного референдума по самому главному вопросу – о сохранении Союза Советских Социалистических Республик.

У советских людей, приверженцев сохранения великой советской державы, все надежды теперь были на Всесоюзный референдум. И он действительно выразил волю абсолютного большинства советских людей, сказавших свое веское слово.

За сохранение СССР высказалось 74 процента советских граждан, участвовавших в голосовании. Это укрепило надежду на лучшее.

К горькому сожалению, развитие событий пошло по другому сценарию. Руководство Советского Союза не выполнило волю народа, пустило все на самотек, в надежде, что «все само собой образумится». Но таких циничных вандалов, как Ельцин, ничто не остановило на пути к безграничной власти, к произволу, к достижению коварных целей.

Он добился принятия Верховным Советом РСФСР постановления о проведении одновременно с Всесоюзным референдумом Российского – по вопросу учреждения в республике президентского поста. И получил желаемое.

…На III (внеочередном) Съезде народных депутатов РСФСР, открывшемся 28 марта 1991 года, обсуждался вопрос: «О политической и социально-экономической ситуации в РСФСР и мерах выхода из кризиса», с докладом по которому выступил Ельцин.

Получив на Всероссийском референдуме вожделенный президентский пост, Ельцин всю силу своего цинизма, коварства и произвола употребил, чтобы погнать мощнейшую антиконституционную, антикоммунистическую волну, не останавливаясь ни перед кем и ни перед чем для утверждения себя на президентском посту.

В обсуждении доклада принял участие секретарь ЦК КП РСФСР, сопредседатель фракции «Коммунисты России» А. С. Соколов. Отражая позицию КП РСФСР и ее фракции, он дал принципиально верную оценку политической и социально-экономической ситуации и разрушительного курса Ельцина.

В своей речи А. С. Соколов откровенно сказал о катастрофических последствиях проводимой Ельциным политики и в категорической форме предложил во имя спасения страны или отказаться от проводимого опасного и гибельного курса, или сложить свои полномочия и передать штурвал власти тем, кто способен предотвратить национальную катастрофу, проявить подлинную заботу о судьбе России и ее народов. Впрочем, лучше всего об этом расскажут фрагменты из стенографической записи речи Александра Сергеевича Соколова:

«…Товарищи, доклад Председателя Верховного Совета РСФСР в каком-то смысле представляет собой новое качество по отношению ко всем выступлениям Бориса Николаевича в предшествующий период.

…Остановлюсь на оценке политической линии и выборе приоритетов, которые определены в докладе. Сделаю это потому, что перед нами документ политической борьбы.

Итак, первое. Борис Николаевич указывает на апатию общества как главную угрозу. Но обществу сегодня угрожают более страшные вещи – голод, распад инфраструктуры, гражданская война, а с учетом того, что в эту войну может быть вовлечена и армия, есть вероятность и общенациональной катастрофы…

…По-моему, ясно. Если признать ситуацию архисерьезной, то придется, делать и необходимые выводы. А эти выводы потребуют консолидации и национального согласия не на словах, а на деле. Потребуют перестать сводить идеологические счеты и заняться общенациональным спасением… Время не ждет. У нас нет даже пресловутых «500 дней». Если Борис Николаевич не фиксирует этого, – значит, он жертвует правдой в угоду политическим интересам той группы, которую представляет сейчас.

Второе. После общего вступления в докладе сделана попытка объяснить, почему мы так плохо живем. Следует набор штампов, которые сильно действовали несколько лет назад, были сверхпростыми, вызывали восторг, и, не скрою, даже у меня. А сегодня они «не работают». Ссылкой на 73 года советской истории общество уже не удивишь. Оно ощущает, что жизнь становится намного хуже. И требуется ответ: почему? Видимо, этот ответ не устраивает те политические силы, которые сегодня окружают Бориса Николаевича. (Шум).

Третье. Не украшает доклад очередная, «атака на коммунистов». Тут тоже ничего нет нового. Лишь один, маленький нюанс: вместо административно-командной системы говорится «административно-бюрократическая». Почему снят термин «командная»? Потому что та система, которую предлагает «Демократическая Россия», ничуть не менее командная, чем прежде. И дискредитировать ее уже не в их интересах.

В докладе содержится традиционная критика социально-распределительных механизмов. Но их хорошо критиковать до тех пор, пока в руках не было бюджета. А теперь уже можно спросить у распределителей, как выполняются социальные задачи, которые провозглашались в момент прихода Б. Н. Ельцина к власти? Произошло ли перераспределение бюджета в сторону сокращения расходов на аппарат, в сторону защиты малоимущих? Ответа на эти вопросы нет.

Нарисовав неприглядную картину настоящего, докладчик зовет от него в светлое будущее, теперь связанное с мировой цивилизацией. Вы говорите: нас сделали колонией центра. Допустим. Но в новом мировом порядке нам ведь тоже не роль лидера уготовлена. Нам нужен точный ответ на вопрос: каким будет в этих условиях место России и сохранится ли она как единое целое? Поскольку светлое будущее нарисованное, а настоящее скверно, то надо объяснить, кто виноват. Создается образ противостояния двух сил. Одна из них абсолютно белая – это политические сторонники Бориса Николаевича, другая – совершенно черная. Это, конечно же, коммунисты. Борис Николаевич, Вы хотя бы для приличия увидели у нас хотя бы одно светлое пятнышко. Ведь Вы, как и многие из Вашего окружения, только сегодня числите себя в демократах, а вчера и позавчера все были коммунистами. (Шум, голоса).

Следующее. Поскольку радикализм надо скрыть, то надо срочно найти противника. Его находят в коммунистах – они, дескать, ведут общество к гражданской войне. Простите, а кто призывал к штурму Кремля, идти на Лубянку, грозил румынским вариантом, развернул моральный террор, в том числе и против группы из состава руководства Верховного Совета? (Шум, выкрики). Ответ очевиден. Если судить по докладу, то ломая старую структуру, мы не строим новую. Опять идем не от реальности, а от умозрительных схем. (Шум, выкрики). Борис Николаевич, признайте реальность, начните строить, засучив рукава. Или, наоборот, признайтесь, что критиковать, ломать умеете, а строить и консолидировать – нет. Тогда пусть делом созидания займутся другие. (Шум, выкрики). Многие конкретные положения доклада вызывают столь же конкретные возражения. Критикуется реформа цен, и правильно критикуется. Но либерализация цен, которую Вы предлагаете, будет не просто плохой, а приведет к ужасным социальным последствиям. Не исключены бунты и разгул стихии. Вот в чем суть либерализации цен. И надо говорить правду, так же, как и о налогах. В докладе говорится: невозможно развалить то, что не находится в твоей компетенции, имея в виду союзную собственность. Позволю возразить: легче как раз развалить то, за что душа не болит, и за что отвечать не придется. А механизмов развала и так достаточно: тут и война законов, и «рубльгейт», и лицензии, например, на вывоз горюче-смазочных материалов. А потом спрашивают, почему не хватает горючего для тракторов. Даются льготы на вывоз сырья по бросовым ценам, чтобы завоевать авторитет коллективов нефтяной, металлургической и угледобывающей промышленности, а в целом отрасли оказываются на «голодном» пайке. Обвиняют, естественно, центр. Начинаются забастовки, их поддерживают опять же из политических целей, а экономические последствия перекладываются на центр. Я, товарищи, центр не защищаю. Хочу сказать: кто бы это ни делал, но с этим надо кончать категорически и немедленно. Для этого мы и собрались на Съезде. А теперь все эти пункты давайте суммируем и посмотрим, что получится. А получается откровенный радикализм не только экономический, но и политический. Попробую дать прогноз, во что это может обернуться. Радикалы планируют одно, а получат прямо противоположное, поскольку «500 дней» у них нет, поскольку общество уже раскусило их игры, поскольку Запад напуган происходящим донельзя. Вместо радикальной революции все эти пункты приведут к диктатуре самого худшего толка. И если новые идеи доклада – это идеи катастрофы, развала России, национальных конфликтов, двойной игры, при которой, с одной стороны, говорится, что ни один русский парень не будет воевать в братских советских республиках, а с другой – подписывается соответствующее соглашение с Грузией, то я такой политики не приемлю.

Демократы учили нас жестко или достаточно жестко и научили, наконец, что к чему. Спасибо за науку. Мы теперь умеем различать слова и намерения. И я хочу все же закончить призывом к согласию. (Шум, голоса, оживление). Дела у нас общие, и решать их надо только вместе и сообща. Мы готовы пройти свою часть пути, но ждем того же от вас… Поэтому хочу задать вопрос руководству Верховного Совета РСФСР и получить ответ – способно ли оно в сложившейся обстановке в дальнейшем выполнять возложенные на него функции? (Шум, возгласы, аплодисменты).» («Советская Россия», 3 апреля 1991 года.)

Главным требованием авторов «Политического заявления» было: созвать Съезд народных депутатов и на нем заслушать отчет Ельцина о его деятельности как Председателя Верховного Совета РСФСР, услышать из его уст объяснения по всем предъявленным ему обвинениям и дать им суровую оценку.

Съезд, однако, не выполнил этой задачи. К тому времени фракция «Коммунисты России» численно уже была другой. У многих депутатов, еще входивших в коммунистическую фракцию, и их союзников из других политически близких фракций уже обнаружилась робость перед «всемогущим» Ельциным. Тем временем он еще больше укрепил свой вес и усилил свое рвение к неограниченной президентской власти. Этому в немалой мере способствовало и то обстоятельство, что на III Съезде образовалась новая, откровенно проельцинская фракция «Коммунисты за демократию» во главе с А. Руцким, которого Ельцин вскоре сделает своим соратником на предстоящих президентских выборах в качестве вице-президента. Основу фракции составили представители «Демократической платформы в КПСС», немало членов которой входило в состав Компартии РСФСР и даже в состав ее ЦК.

Известный ученый-правовед и политолог, один из самых активных экспертов нашей группы, доктор юридических наук Борис Павлович Курашвили так оценил итоги III Съезда народных депутатов РСФСР:

«Внеочередной III Съезд народных депутатов РСФСР (28 марта – 5 апреля 1991 г.) был созван по инициативе шести «невысших» руководителей Верховного Совета РСФСР, поддержанных большой группой народных депутатов. От Ельцина требовался отчет, по результатам которого – это носилось в воздухе – мог быть поставлен вопрос об отзыве его с поста Председателя.

Перед съездом и на съезде громко звучали обвинения Ельцина во многих серьезных грехах. Говорилось, что он систематически нарушает регламент работы Верховного Совета и его Президиума, единолично или келейно принимает решения, которые оформляются как коллегиальные, проявляет тенденции к самоуправству и самовластию. Увлекся борьбой за власть с Горбачевым и подчинил целям этой борьбы, носящей преимущественно личный характер, реальные интересы и России, и Союза, мало занимался выводом России и страны из острейшего кризиса. Оправдывал свою бездеятельность ссылками на недостаточность полномочий, всесилие Центра. Чинит препятствия заключению Союзного договора. Нараздавал (сколько кто «проглотит») суверенитетов российским республикам и осложнил задачу сохранения единства федерации, заключения федеративного договора. И на словах, и на деле ориентируется на ликвидацию социализма, на реставрацию капитализма, ради чего, для преодоления сопротивления народа этой политике, собирается установить диктаторское правление, по форме президентское.

Все эти обвинения убедительно обосновывались. А в итоге – никакой «виктории», полная «конфузия» инициаторов созыва съезда и антиельцинской оппозиции, прежде всего ее основной силы – депутатской фракции «Коммунисты России».

Когда дело дошло до кульминации, до голосования по вопросу, связанному с выражением недоверия Ельцину, слово неожиданно взял депутат Полозков, первый секретарь ЦК КП РСФСР. Предвидя отрицательный результат голосования и то, сколь эффектно он будет использован на съезде и вне его для компрометации Российской Компартии как деструктивной, безнадежно консервативной организации, он сделал отчаянный жест: заявил, что в нынешних критических условиях считает нецелесообразным производить изменения в руководстве (имея в виду и Ельцина, и «шестерку»). Это был сигнал отбоя. Многие депутаты-коммунисты, видимо, вздохнули с облегчением (голосование, ко всему, открытое, именное), другие решили голосовать «по совести». «За изменение руководства» проголосовал всего 121 депутат. Так из двух зол было выбрано меньшее. Но и меньшее зло – тоже зло, а не благо. Российская компартии и ее депутатская фракция избежали разносной критики, но они уклонились от прямого столкновения и понесли моральный ущерб. Пошли по шерсть – вернулись стриженными. К тому же, идя на съезд, Ельцин имел в активе то, что на референдуме РСФСР, проведенном вместе с союзным референдумом 17 марта 1991 года, большинство граждан высказалось за учреждение в РСФСР поста президента, избираемого непосредственно народом (а на этом посту он сам и многие видят только его). Правда, в 14 из 16 российских республик это решение не было поддержано, но общего результата это не отменяет.

Произошло то, что должно было произойти. Безоружных бьют, а основное оружие в политике – это программа решения назревших проблем. Программа коммунистов была слабая, да ее как бы и не было…»

…Тревоги, высказанные в письме Председателя КГБ СССР В. А. Крючкова на имя союзного президента и генсека Горбачева, получившие отражение в Российском Верховном Совете, с той же силой уже звучали и во всей КПСС, и по всей советской стране. Это особо подтвердил Пленум ЦК КПСС, состоявшийся 24–25 апреля 1991 года.

На этом Пленуме, проходившем необычайно бурно, дело дошло до того, что Горбачев поставил вопрос об отставке. Это был, по информации его участников, самый напряженный и жесткий Пленум. На нем генсек почувствовал неприятие новым, обновленным им лично, составом ЦК его иезуитской политики.

Для меня этот Пленум долго оставался загадкой.

Но вот «неожиданная находка»: брошюра бывшего первого секретаря Кемеровского обкома КПСС А. Н. Зайцева «Мой выбор», изданная в Кемерово в ноябре 1999 года тиражом… 300 экземпляров. Кто-то счел нужным прислать ее мне. Брошюра заканчивается сюжетом «Последний шанс», – как раз об апрельском Пленуме ЦК 1991 года:

«Непоследовательность и показная нерешительность Горбачева на посту генсека усугубляли положение дел до крайности, до последней черты.

С тяжелым и тревожным чувством вместе с другими членами ЦК КПСС и ЦКК 24 апреля 1991 года я прилетел в Москву. Предстояло участвовать в объединенном пленуме, на котором предполагалось обсудить положение в стране и пути вывода экономики из кризиса.

До начала работы в кулуарах пленума я встретился со своими коллегами – секретарями обкомов. И у них настроение – далеко не радужное. Всех беспокоило одно обстоятельство: партии и стране грозит крах. Для их спасения требовались неординарные меры.

Варианты предлагались и поддерживались разные, в том числе, по тем временам – самый крамольный: ради спасения партии и страны Горбачев должен добровольно сложить полномочий Генерального секретаря ЦК КПСС и сосредоточиться на президентстве.

В этом мне виделся шанс избежать трагической развязки.

Уверенный в поддержке товарищей по партии я решил выступить, назвать вещи своими именами и поставить вопрос о незамедлительной отставке Горбачева.

Что из этого получилось, хорошо, на мой взгляд, описывает Н. Зенькович в книге «ЦК закрыт, все ушли…»

Из книги Н. Зеньковича: «Критика Горбачева со стороны руководителей республиканских и областных партийных организаций была зубодробительной. Требовали одного из двух – или навести порядок в стране, для чего безотлагательно ввести чрезвычайное положение, либо уходить в отставку. Некоторые секретари ЦК компартий республик и обкомов, не боясь последствий, открыто называли политику Горбачева антинародной.

Руководитель Украинской парторганизации С. И. Гуренко потребовал вновь законодательно закрепить за КПСС статус правящей партии, восстановить прежнюю систему расстановки руководящих кадров, контроль партии над средствами массовой информации. Его поддержали руководители Московской городской парторганизации Прокофьев, Ленинградской областной – Гидаспов, белорусской республиканской – Малофеев. Самым жестким было выступление Зайцева из Кузбасса. На нем, двадцать третьем по счету выступавшем, терпение Горбачева лопнуло.

Генсек, с затравленным видом сидевший в президиуме, не выдержал лавины обвинений, обрушившихся на него с трибуны. Двадцать три выступления – и все против него. Побледнев, он встал и произнес:

– Ладно, раз так – я ухожу. Прошу рассмотреть мое заявление об отставке.

Объявили перерыв.

К обидевшемуся генсеку направились его любимчики и начали уговаривать снять сгоряча сделанное заявление об отставке.

– Михаил Сергеевич, дорогой, не покидай нас. Не обращайте внимания – они не ведают, что творят. Злость затмила им разум. Забудьте, что они сказали. Без вас на другой день от них ничего не останется.

Пока одна часть членов ЦК занималась увещеванием капризного генсека, превознося его заслуги и заверяя, что без него все остановится, другая часть начала сбор подписей за снятие заявления Горбачева с обсуждения.

Среди подписавшихся – уйдет Горбачев, уйдем и мы – известные имена: Назарбаев, Вольский, Бакатин, Лацис, Грачев. Всего 72 подписи. 72 члена ЦК КПСС «устыдились» предложения о замене Генерального секретаря.

Закончились закулисные шушуканья. Объявили заседание. Пленум по предложению Политбюро подавляющим большинством голосов (13 – против и 14 воздержавшихся из 400 присутствовавших) решил снять с рассмотрения выдвинутое Горбачевым предложение о своей отставке. Притихший, «пристыженный» Пленум фактически униженно попросил Горбачева остаться на своем посту. Генсек милостиво согласился.

Секретари ЦК и обкомов, требовавшие смещения Горбачева и пытавшиеся таким образом спасти партию и страну, плевались, глядя в сторону кремлевских лизоблюдов, собиравших подписи в защиту генсека. Ведь в канун Пленума двадцать шесть крупнейших парторганизаций краевого и областного уровня открыто выразили недоверие Горбачеву. По сути, кипела вся партия! Но когда наступил момент принимать решение, у партийной верхушки затряслись поджилки, заработали инстинктивные номенклатурные тормоза».

Комментарий А. М. Зайцева:

«До сих пор убежден: оставь Горбачев пост Генерального секретаря ЦК КПСС, события в стране развивались бы по иному сценарию, с нашим участием и не так драматично.

Когда в дни путча 1991 года на телеэкране я увидел жалкого и растерянного Горбачева, спускающегося по трапу самолета, мне подумалось: «Тебе предлагался шанс. Ты его не использовал. И вот жестокая расплата»…

К сожалению, расплачивались трагично и сполна партия, страна и народ. Михаил Сергеевич, как всегда, не платил, плавно ускользая…

Подставив под удар партию, тем самым привел нашу страну – СССР – к развалу.

История еще рассудит, какую роль в путче сыграл Горбачев. Был ли он примой или статистом…

…До ельцинского указа о запрете Коммунистической партии в нашей стране оставалось три с половиной месяца…» (А. М. Зайцев. «Мой выбор». Кемерово, 1999, с. 50–52; 57–58).

* * *

Еще недавно великий и гордый советский народ в 1991 году выл диким воем от жутчайшего беспредела в стране: «Что же ты наделала, голова с заплаткою?!»

А в это время другой «Герострат», жаждавший своего часа, уже потирал руки от предчувствия скорого полного всевластия в изможденной, измордованной стране.

…Весна 1991 года принесла действительно небывалые испытания для советского народа. Для компартии РСФСР и граждан России новые тревоги и заботы возникли в связи с внесением в Конституцию РСФСР дополнительных статей о введении в России института президентства. Это было сделано в угоду Ельцину, который с самого начала стремился к неограниченным диктаторским полномочиям.

Большая группа авторитетнейших ученых-правоведов, среди которых наиболее активную роль играл заслуженный деятель науки РСФСР, доктор юридических наук, профессор Московского государственного университета Давид Львович Златопольский, приложила максимум усилий, чтобы доказать неприемлемость и чуждость для России института президентства. Обстоятельные, аргументированные статьи тогда же были опубликованы докторами юридических наук, профессорами Надеждой Александровной Михалевой и Димитром Атанасовичем Ковачевым. В публикациях названных и других авторов не только разоблачалась опасность учреждения чужеродного института президентства, но и убедительно предсказывалось, какие неслыханные и неисчислимые бедствия стране и народу несет это нововведение в организации государственной власти в России.

Ближайшее время оправдало худшие предостережения, которые высказывались компетентнейшими учеными-правоведами. Вся наша экспертно-консультативная группа активно поддержала выступления и обоснованные тревожные предупреждения юристов. Но остановить неудержимое стремление Ельцина ввести пост президента, иезуитски поддержанное его тогдашним ближайшим соратником и единомышленником Хасбулатовым, – не удалось. Нам пришлось принять вызов лжедемократов и оперативно подготовить два альтернативных законопроекта «О президенте России» и «О выборах президента России». Нашим ученым-правоведам удалось найти оптимальное решение этой проблемы и сформулировать в законопроектах такие нормы, которые наделяли бы президента ограниченными полномочиями, лишающими его права сосредоточить в своих руках необъятную власть, установить режим личной диктатуры и военно-полицейского произвола, а также заложить максимально возможные гарантии его смещения. В законопроекте «О выборах президента России» были также сформулированы такие условия и порядок избрани, которые должны были исключить случайность избрания на президентский пост того или иного кандидата. Предусматривался также вариант избрания президента Съездом народных депутатов, что ставило под контроль высшего законодательного органа всю его деятельность. Устанавливались весьма жесткие нормы для избрания президента, включая и возрастной ценз, и необходимость медицинского заключения на право выдвижения кандидатом в президенты.

Ряд положений наших законопроектов «О президенте России» и «О выборах президента России» являлись столь убедительными и бесспорными, что они были включены в законы, принятые Съездом народных депутатов РСФСР. Ельцина не пугало содержание принятых законов о президенте и его выборах. Для него главным был сам факт учреждения института президентства и возможность проведения президентских выборов.

Нами был срочно подготовлен и опубликован в печати политико-психологический портрет Ельцина. Откровенно скажу, что не просто было найти авторов его составления, но еще сложнее – тех ученых, кто решился бы его подписать. И все же смельчаки нашлись. Свои подписи под этим изобличающим Ельцина материалом не побоялись поставить: доктор философских наук, профессор, вице-президент Всероссийского общества социологов Владимир Иванович Староверов; известный историк – профессор МГУ Владимир Александрович Лаврин; ленинградский профессор Джемал Зейнутдинович Мутагиров. Но эта публикация, к сожалению, не произвела того эффекта, на который она была рассчитана…