Текст книги "Дорога жизни"

12. Районный вокзал

Нет, у нас в селе не было вокзала, так как не было и железной дороги. Вокзал был в районном центре Далматово. Тогда, давно, это был построенный из леса и обшитый вгонкой вокзал. Они все были типовые на железной дороге, одинаковые. Только в городах побольше и больших, вокзалы были большими и каменными. В вокзале был небольшой зал ожидания и отапливался он печами-голландками В углу было небольшое окошко кассы, где покупали билет на поезд. Так же был буфет, где можно было поесть горячие блюда, там же была и кухня, где готовили и жарили. В то время на каждом вокзала стоял запах жареных пирожков, пирожков с капустой и картошкой, и с разной другой начинкой. Очень вкусный шел аромат от всего этого. Также в углу стоял эмалированный бачок с водой для питья и алюминиевой кружкой, прикованной цепочкой.

На перроне к стене вокзала был приделан колокол, и когда приходил или отправлялся поезд, в него звонил станционный служащий. На перроне всегда пахло паровозами, шлаком и еще непонятно чем. Но запах был не противным, а каким-то вкусным, запах железной дороги. Вокруг здания был разбит палисад с кустами сирени и акации, там стояли скамейки, где можно было посидеть летом, в ожидании поезда.

Сейчас таких вокзалов осталось очень мало, сейчас новые, каменные и большие. Хорошие вокзалы, и тоже с буфетами и кафешками. Но нет того аппетитного запаха, тех старых вокзалов. Нет запаха паровозов и шлака, так же и нет бачка с водой, и кружкой на цепи.

Все ушло в прошлое и мало кто помнит тот старый вокзал с колоколом и палисадником. ЦИВИЛИЗАЦИЯ.

13. Наши сладости

В то время в магазине тоже были конфеты, были и печенье с пряниками. Пряники были ржаные с розовой глазурью и белые мятные. Конфеты были в основном карамель – подушечки, помадка и как мне казалось, самые вкусные, ирис «Кис-кис». Были и в обертках, но они были дороже и не для нас. Денег было совсем мало, в основном на керосин для ламп, на соль и спички, так что на конфеты нам не перепадало. Тогда почти в каждом дворе были ямы-погреба. Они были выкопаны прямо во дворе, внутри обделаны тонкими бревнами, а сверху навален толстый слой земли с лазом. В этих погребах хранились зимой овощи и всякие соления, как капуста, огурцы и помидоры, ну и соленые грузди. Летом же погреб служил холодильником, в нем хранили молоко и квас. Погреб открывали зимой, когда все запасы, отложенные в подполье, были съедены, в тепле овощи долго не хранятся. Откапывали лаз в погреб от снега, спускались туда и набирали нужные продукты. Доставали часть картофеля и другие овощи и снедь. Картофель, прихваченный холодом, становился сладким и мы его с удовольствием ели прямо сырым. Также и другие овощи – как морковь и брюква. Картофель через пару дней, полежав в тепле сладость терял. Мы всегда ждали эти походы в погреб, так как это делалось не часто, чтобы не заморозить в нем все, что лежит.

Летом в погребе всегда было прохладно и продукты не портились в нем какое-то время. Вот такие сладости были у нас зимой в селе у детей. Конфеты тоже родители покупали иногда, но всегда выдавались нам по чуть-чуть. Мы, конечно, находили выход из такого положения, сдавая яйцо. Тогда их в магазинах принимали и на это покупали конфеты. Особенно нам нравился ирис «Золотой ключик».

Конечно и сейчас есть погреба в селах и деревнях, но никто, наверное, уже не ест картофель сырым, а также овощи как брюкву, которая тоже, когда полежит в погребе, становится вкусной, как и морковка. Я думаю что поговорка «Не ел слаще морковки» пошла с тех времен, и это правда, я бы добавил, полезней!..

14. Саранки

Закончилась зима, только сошел последний снег в лесу. Зима поднадоела и хотелось солнышка и тепла. Самое первое лакомство, конечно же, березовый сок. В это же время в лесу по колкам можно было полакомиться саранками. Саранка это луковица лилии кудреватой, сейчас она занесена в красную книгу. На вкус она не очень-то вкусная, но есть ее можно и мы бегали в лес выкапывать эти луковицы. Мы не думали тогда о витаминах, просто выкапывали и ели, потому что нам они нравились. Уже в то время это растение нужно было найти, так как росло оно не везде и редко. Но мы знали все места, где растут саранки. Мы, мальчишки, собирались гурьбой и бежали в колки выкапывать луковицы. Колок это небольшой участок леса, где росли березы, осины и кусты черемухи с боярышником. В лесу всегда было интересно в любое время года. Мы всегда находили в нем чем полакомиться начиная с весны. Даже зимой мы могли полакомиться ягодами шиповника, кожица ягод была сладковатой и приятной на вкус. Летом рос дикий лук и щавель и много других ягод. Все это мы собирали на зиму и ели прямо с куста. Мы не боялись есть все это немытыми и никогда ничем не болели. Мы убегали на улицу с самого утра и бегали в лес, домой приходили только поесть и поспать. Но при этом не забывали делать свою работу по огороду, полив грядок, это было за нами. Лес нас кормил всегда, так же он давал нам здоровье.

Свежий воздух еще никому вреда не принес.

15. Лето…

Летом конечно нам ребятне, было вольготно в селе. Где мы только не были, куда мы только не ходили и не лазили. Лес, естественно, мы знали по всей округе, так же знали у кого что растет в огороде. В лесу мы собирали что в нем растет, ну и в огородах тоже. Хотя у всех были огороды и у всех все росло. В своем огороде вкусно и сладко, но в чужом, конечно, же вкуснее и слаще. Лазили за огурцами, лазили за всем, что вырастало с весны до осени. Конечно мы рвали и выдергивали все аккуратно, ничего не помяв и не больше, чем нужно полакомиться. Конечно, все знали, что мы шкодим, но нас нужно было еще застукать на месте, что удавалось крайне редко. Но, попав хозяйке или хозяину в руки в огороде, расправа была крутой – это крапива и надранные уши.

Но мы все равно лазили, в своем-то не так сладко… В поле колхоз всегда сеял кроме зерновых – горох. Это было особое лакомство, мы знали где посеян горох и когда появятся зеленые стручки, молочной спелости. Все поля охранялись объездчиком верхом на лошади, от потравы полей скотиной. Мы собирались гурьбой и шли в поле за горохом, подходили всегда от леса крадучись, чтобы не попасть объездчику на глаза. Рвали стручки, ели и тут же клали их за рубашку, набивали полные и тогда шли домой. Не было случая, чтобы мы попались за этим делом, может нас и видел кто, но взрослые понимали, что это для нас лакомство. Мы были все-таки дети. Время было тяжелое послевоенное и это тоже была еда для нас. Мы дети, никогда не думали о том, что мы не все хорошо живем, были семьи и не бедные, это у кого отцы вернулись с войны, но были и бедные, без отцов, мы не делали различие, и за горохом бегали все, и по огородам тоже.

Мы были все равны.

16. Баня

Вот прошла неделя и подошла суббота. Суббота это особый день, во-первых работу заканчивали раньше и топили бани. Топить баню это было просто удовольствие, самое приятное из всех дел. Вначале нужно натаскать воды из колодца или из озера или речки. Это у кого как, конечно, в речке вода всегда мягче, чем в колодце. Натаскав воды, нужно принести дрова, и не какие попало, а желательно березовые. Березовые дрова дают много жара и поэтому баня хорошо прогревается. Кроме того, хорошо нагреваются камни в каменке. В котел, где нагревалась вода, в мешочке клали древесную золу, и вода от нее становилась мягкой. Такой водой хорошо мыть волосы, они от этого становились мягкими и пушистыми. Тогда не было шампуней и душистого мыла, мыло было только хозяйственное. В баню шли сперва ярые парильщики и парились до одурения. В это время в бане был такой жар, что трещало дерево. Напарившись, выползали в предбанник отдышаться, а уж потом заходили обратно, чтобы помыться. Зимой, напарившись, выскакивали голышом на улицу и валялись в снегу, затем опять бежали на полок – париться.

Во вторую очередь шли любители неспеша помыться и малые дети. Жар был уже не такой обжигающий и можно чуток попариться для удовольствия. В баню ходить любили все, это было заложено с самого раннего детства в селе. После бани придя домой отдыхали, попив квасу. Напарившись и отдохнув, садились за стол ужинать, и выпить после баньки рюмку другую.

Баня это всегда праздник тела и души, баню любили все, баню ждали…

P.S. Когда топилась баня мы ребятня, пекли на каменке картошку. Это было тоже лакомство, и ели мы эти «печёнки» с большим удовольствием!

17. Речка Теча

Была, да и сейчас есть, в нашем селе речка с названием Теча. Речка небольшая, но и не перепрыгнешь. Местами мелкая по колено, местами глубокая ямами. Бывает, что во время паводка старые ямы затягивает песком, а в другом месте вымывает новые. В зимнее время ее переезжали по льду на лошадях, а каждую весну строили новый мост. Мост строили на козлах из бревен и поверху на настил из нетолстого кругляка наваливали тонкие не очищенные от веток жерди и солому. Копыта лошадей не проваливались. Весной в половодье, этот мост уносило сильным паводком, и его строили заново. Так каждый год. Село было большим и располагалось вдоль речки по обеим берегам. Кроме моста делали и переходы из жердей, в каждом конце села для пешеходов. Это для удобства, чтобы не идти далеко на мост. Купались мы, конечно, там где яма, с одной стороны берег был крутым и мы с него прыгали прямо в воду. Другой берег отлогий и песчаный, где мы грелись после купания и загорали. Купались мы конечно до посинения и чаканья зубов, ложились на горячий песок и подгребая его под себя грелись до следующего захода.

В воде мы, конечно, играли в салки или как мы говорили – в ляпки. В речке у переходов ловили пескарей банками, а дома варили из них ушицу или жарили. Пескарь рыбка хоть и мала, но вкусная. Такая благодать была у нас до 1957 года. В этом году нашу речку постигла беда, а значит и всех жителей сел, стоявших на ней. Производственное предприятие «МАЯК» упустило радиоактивную воду в нашу Течу, и заразило ее на долгие годы. В речке нельзя брать воду, поить скотину и купаться. Ее обнесли колючей проволокой вдоль всей деревни, а за деревней – в поскотине, где пасли коров жителей села, вырыли ров, чтобы скотина не прошла к речке. Была поставлена охрана в лице двух милиционеров. Нас ребятню не подпускали к речке. Тех кто жил по берегам, отселили наверх, построив для них новое жилье. Некоторые небольшие деревни снесли, а жителей переселили в новый поселок, построенный государством. В наше время многим жителям через суд выдали сертификаты на жилье для того, чтобы они могли уехать из села в любое место России.

Вот так погубили одно из больших и красивых сел, и несколько сел поменьше. Сейчас колючки уже давно нет и бетонные столбы в некоторых местах вытащили селяне для своих нужд. Милиции тоже давно нет, в речке купается ребятня и пьет воду скотина. Нет, радиационный фон никуда не делся, он как был, так и есть, просто государству стало наплевать на то, что дети рождаются уродами и инвалидами, что люди мрут, не дожив и до 50-ти лет. Сертификат на жилье нужно еще отсудить, для этого нужен адвокат, который стоит денег, а деньги не у всех есть. Распад радиоактивных нуклидов, длится 300 лет. Через этот срок Теча снова будет чистой, если «МАЯК» СНОВА НЕ ЗАРАЗИТ ЕЕ…

18. Колодец

В то время мы даже и не помышляли о колонках с водой. В каждом селе или деревне были колодцы. Конечно, не в каждом дворе, а по улице. Хорошо тем, у кого колодец рядом с домом, а тем кто дальше, приходилось таскать на коромысле два ведра. Колодцы копали вручную лопатами и если глубокий, то землю или какой другой грунт вытаскивали ведрами на веревке. В выкопанную яму до воды, опускали сруб срубленный из осины рядом с будущим колодцем. Затем засыпали, ставили ворот с цепью и цепляли ведро.

Первую воду отчерпывали, пока не пойдет чистая. Были колодцы и в огородах, это там где вода была близко к поверхности. В таких колодцах тоже брали воду, кто жил поблизости. Вода была общим достоянием селян. За колодцами следили и, если нужно, то меняли сгнившие венцы сруба. В разных колодцах была и разная по мягкости вода. Раньше, до войны и сразу после войны, коров с фермы гоняли на водопой к речке. Летом проблем не было, во-первых стада были в летнем лагере, а которые оставались на ферме, поили в речке. Зимой же на речке делали длинную узкую прорубь с бортиком вокруг, чтобы животные не соскользнули в прорубь. Над прорубью делали навес и закрывали соломой, чтобы не сильно замерзала прорубь.

Потом приехали бурильщики с буровым инструментом и пробурили скважину. На скважину поставили ветряк, и воду стали подавать прямо на ферму по трубам. Так появились автопоилки, которыми пользуются до этого времени там, где есть еще фермы. Колодцы также были и на полевых станах, там тоже брали воду для тракторов и поили лошадей. Так же были колодцы в полях, которые расположены далеко от села и от полевого стана.

Сейчас колодец встретишь редко. В больших селах сделали водопроводы и поставили колонки, хотя вода из скважины совсем не такая, как в колодцах. Колодцы уходят в историю, их все реже встретишь такие как со срубами. сейчас если и делают, то с бетонными кольцами и вода, мне кажется, все-таки не такая вкусная как с осиновым срубом. В полях давно уже нет полевых станов, с домиками и колодцами. Сейчас многого нет из того, что было. Может это и хорошо, а может и нет. Не будет таких воспоминаний в будущем, а будет ли о чем вспомнить нашим внукам… это вопрос

19. Лампочка

В нашем селе, да и в других тоже, электричество появилось в средине 50-х годов. До этого мы пользовались керосиновыми лампами со стеклом. Были такие же, только без стекла. Они нещадно коптили и давали мало света. В длинные зимние вечера, как стемнеет, зажигали эти лампы, ужинали и мы лезли на печь. Ставили лампу на полочку и я читал какую-нибудь книжку. Керосин покупали в магазине, где был построен отдельный сарайчик с бочкой керосина. Покупали кто во что: у кого-то были специальные бидончики с узким горлышком, у нас была стеклянная бутыль на четыре литра и называлась она – четверть. Это значит четвертая часть пуда.

Но вот в колхоз привезли генератор, который вращал дизельный мотор. По селу протянули провода на столбах и провели в дома свет, в каждую комнату по лампочке, розеток не ставили. Во-первых генератор был слабым, да и розетки без надобности, электроприборов не было никаких. Свет давали как стемнеет и до 23 часов, позднее, кому нужно, переходили на лампы. Конечно мы были рады и такому свету и нам казалось, что нам повесили по солнцу в каждый дом, потому как лампочка светила на много ярче керосинки. В дальнейшем поставили генераторы мощнее и тогда уже свет был дольше и появились розетки. Цивилизация пришла и в село,

Тогда, после войны, экономика страны поднималась быстро, Строились заводы и фабрики, энергии нужно было все больше и больше. Для этого строились электростанции и в селах тоже отпала необходимость в своих маленьких электростанциях. Свету хватало всем и цена на него была чисто символической.

20. Довесочек

В наше время в каждом селе есть детский сад с воспитателями, у них есть программа и какие-то правила по обучению своих подопечных, то-есть готовят детей к школе. В то далекое время тоже был детский сад и мы называли его почему-то ясли. Может потому, что дети в нем были всех возрастов и все вместе, то-есть не делились на группы. Да и детей в садик ходило мало, как-то обходились. У кого в семьях дети были школьниками, то младших оставляли на их попечение. Садик располагался в старинном деревянном доме, с красивыми резными наличниками. Во дворе стоял амбар, срубленный из бревен с двухскатной крышей. В доме было всего две комнаты и сени с кухней. Садик работал только в теплое время года, зимой он не работал. В нем зимой почему-то всегда били шерсть для валенок, ставили шерстобитный ручной станок и, кому нужно было расчесать овечью шерсть, пользовались этим станком.

Кормили в садике только в обед, утром завтракали дома. Кормили тем, что было в колхозе, а в колхозе было все, от овощей и до мяса. Вечером тоже не кормили, но давали с собой хлеб. Хлеб был свой, деревенский, такие белые калачи. Их пекли их в русской печи кто-нибудь из сельских женщин, по договору с колхозом. Пекли хлеб не только для садика, но и для тех, кто был весной и осенью занят на полевых работах. Хлеба давали по куску, я не помню какой был у него вес, но небольшой. Когда резали калач на эти пайки, всегда взвешивали на весах с маленькой гирькой и всегда точно отрезать не могли, добавляли маленький кусочек – довесок. Так называли этот малюсенький кусочек. Он считался самым вкусным, потому как съедался сразу тут, в садике, остальное приносилось домой.

Почему так делалось? Да потому, что белая мука была не в каждом доме и белый кусочек это был деликатес. Почему не кормили в садике утром и вечером, я этого не знаю. Но прошло и это трудное время, жизнь налаживалась после войны и людям становилось все легче. Может, дальше стали кормить детей утром и вечером, но довеска им уже не давали, может это и лучше, но они не знают, что такое самый вкусный довесок белого калача.

21. Хлеб с маслом

В селе конечно же было сливочное масло, было в тех семьях у кого были коровы. Лишнее молоко сдавали на сепараторную села, где его перегоняли на сливки, а из сливок делали масло. Но это делали те семьи, у кого молока был избыток, ну, например детей не было или был, то один ребенок. У кого была семья больше, то молоко съедалось дома и на масло не оставалось. Колхозное молоко со сливками увозили на районный молокозавод.

А для постного масла в колхозе была небольшая маслодельня, такая примитивная и простая. Маслодавильня, так наверное лучше подходит, потому что масло выжимали под самодельным прессом из каких-то семян. У нас давили из горчицы, да, из такой желтой горчицы, похожей на пшено. Вначале ее раздавливали вальцами, которые вращались лошадью ходившей по кругу и через вал вращение передавалось на вальцы. Через вальцы прогоняли не один раз, затем эту смесь запаривали в котле, который был встроен в печку топившуюся дровами. Затем эту распаренную кашу перекладывали в чугунный ящик, с толстыми стенками и дном со множеством отверстий. Вовнутрь вначале помещалась мешковина, а в нее заворачивали горчичную кашу. Сверху накрывали тоже толстой чугунной плитой и давили прессом. Пресс тоже был простой и сделан из толстого бревна в два обхвата и длиной метров пять. Один конец закреплялся шарнирно возле ящика, а другой, тонкий конец, поднимался и опускался с помощью толстого деревянного винта. Винт вращали два человека длинными толстыми палками, всунутыми внизу винта. Таким образом винтом опускалось бревно и давило на чугунную крышку ящика с распаренной горчицей.

Внизу ящика было сливное отверстие для масла. Масло стекало в масляный бачок. У нас дом стоял рядом с этой маслодельней. Мы, ребятня, жившие поблизости, всегда знали когда будут давить масло и ждали этого. Конечно мы помогали чем могли тем, кто масло давил, гоняли лошадь по кругу и так что по мелочи.

И вот наступал момент расплаты за наши услуги, нам наливали в железную кружку масла, немного, ровно столько чтобы хорошо намаслить кусок хлеба, принесенный с собой. Серый хлеб с горчичным свежим маслом, не было и нет ничего вкуснее. Это был сверх блаженства после пустых щей. Я помню этот вкус, вкус хлеба с горчичным маслом, это были счастливые минуты, мы ждали этого момента.

В наше время, я попросил жену купить горчичного масла, она купила и вкус совсем не такой, это масло очищено и не имеет запаха, не имеет того вкуса, который был в нашем горчичном масле.

22. Стога

Нет, у нас в Зауралье их называют не стога, их называют – зароды. Когда созреют травы и зеленка, посеянная для сена из овса и вики, начинается сенокос. Это значит все село, кроме доярок и пастухов, будут заняты на сенокосе. Ребятишек старше десяти лет это тоже касалось – они свозили сено к месту, где делался зарод. Зарод, это большая длинная скирда. Зимой её нельзя утащить тракторами, как это делают со скирдами, в зароде много тонн сена. Время сенокоса, как и уборка зерновых, напряженное: нужно успеть скосить, высушить и убрать в зароды сено. Но это было самое веселое время. На сенокосе все работали вместе, погода всегда была хорошей, теплой и без дождей. Утром все собирались на конном дворе. Мазали оси телег дегтем, который, как нам казалось, вкусно пахнет, запрягали лошадей. Бригадир давал задание взрослым и мы все на телегах отправлялись в поле. Если убирали зеленку, то ее скашивали тракторной или конной косилкой, зеленка сохла и ее сгребали, опять же тракторными граблями в валки. Зеленку на телеги или волокуши грузили бабы, а мужики это сено сметывали в зароды. Работа эта была тяжелой, потому как зарод рос и поднимать нужно было все выше. Поднимали сено деревянными трезубыми вилами, зацепляя сразу половину копешки. Зароды тоже нужно уметь делать и это всегда делали те, кто умел. Зарод получался ровным и с хорошим верхом, как новый дом с двухскатной крышей. Сверху зарод перекидывали тонкими неочищенными жердями, связанными попарно, это чтобы ветром не разворошило сено. Но было и лесное сено: это обкашивались все кусты. Обкашивались вручную, ворошили и сгребали в валки. Это самое лучшее сено, оно всегда было зеленым и мелким, но очень тяжелым. Сено это давали на ферме только маленьким телятам. Обедали все под зародом или на опушке леса. Доставали снедь, в основном – хлеб, огурцы, яички, молоко. Мяса у селян летом не было, потому что не было холодильников. Поев, немного отдохнув, продолжали работу. Незаконченных зародов не оставляли, так как мог пойти дождь и вся работа пошла бы насмарку – зарод пришлось бы раскидывать для просушки. Для частных коров, тоже нужно сено, и косили все по своим делянкам, косили кто как мог и когда мог. Выходных в страду в колхозе не бывает.

Это все было давно, впоследствии всю эту работу механизировали, но качество зеленки и сена, стало на много хуже. Ворошить сено стали механическими ворошилками, которые отбивали сухие листочки у травы, оставляя одни стебли. Сенокос и уборка урожая в селе всегда делалась с удовольствием, потому как люди видели плоды своего труда – тяжелого сельского труда.

Сейчас все это в прошлом…