Текст книги "Дорога жизни"

77. Березовка

Весна, только что сошел снег и отшумели ручьи. По деревьям пошла живительная влага, нужная для роста листьев. В это время, мы ребятишки, лакомились березовкой. Так мы называли сладкий березовый сок, и его было много. Мы договорились с моим другом Колькой после уроков сбегать на поскотину и попить березовки. Взяв небольшой топорик и выбрав по дороге трубочки из сухой высокой травы, мы отправились в березняки поскотины. Выбрав по хорошей березе, делали топориком небольшую насечку, вставляли в нее трубочку. По ней тонкой струйкой потек сок. Можно было что-то подставить и подождать пока наберется сок и потом выпить, но у нас не хватало терпения и мы сразу брали трубку в рот и пили маленькими глотками. Можно было сделать топором лунку побольше и потом пить из нее, но этого мы делать не умели. В лесу попадались такие деревья, на которых когда-то были вырублены такие лунки. Они были старые и смотрелись как не ровно заросшие шрамы, видимо, таким образом деревья старались залечить свое тело. Можно было сбегать на делянку, где рубили дрова на зиму селяне, и там напиться березовки в волю из больших лунок, вырубленных в свежих березовых пнях. Но это было далеко. Так сбегав в лес, полакомившись березовкой, мы вернулись домой – нужно было садиться за уроки, чтобы не схлопотать завтра в школе пару. Эх, если бы не в школу…

78. Стрижи

Я и мой друг Колька рыбачили у Красного берега. Красный – это один берег нашей реки. Он из красной глины, отвесный и высокий, тут же был единственный перекат. Перед перекатом была заводь с кувшинками. Вот в этой заводи мы и удили пескарей. Отвесная стена берега была вся изрыта норами – это сделали стрижи, они здесь гнездились и выводили потомство. Стрижи были красивые: с длинными раздвоенными хвостами и с белой манишкой. Они стремительны в полете и завораживали наши взгляды. Говорят, стрижи никогда не садятся на землю, потому что они не смогут с нее подняться из-за длины своих крыльев. Наверное, поэтому стрижи всегда гнездятся на обрывах. Питаются стрижи исключительно летающими насекомыми – от них невозможно ускользнуть, настолько они стремительны в полете. Мы с Колькой не столько следили за поплавками, сколько смотрели на стрижей, которые ловко взлетали и прилетали, каждый к своей норке, к своему гнезду, в котором, наверное, были птенцы. «Смотри-смотри», – закричал Колька, показывая рукой в сторону обрыва, – «там кто-то ползет, наверное, это змея». Я посмотрел в ту сторону, куда показывал Колька и увидел змею, медленно ползущую по трещине в глинистом обрыве. Нам было не видно, что это за змея – то ли гадюка, то ли уж. Конечно, змея ползла не просто так – она хотела плотно пообедать птенцами стрижей и занять нору. Стрижи тоже заметили ползущую змею и стали стремительно летать вокруг этого места, пытаясь скинуть змею с обрыва. Мы тоже начали бросать гальку и комки глины, пытаясь попасть в нее. Змея затаилась, но ненадолго, она почти доползла до цели и вот-вот скроется в норке, тут ее и достиг очередной ком глины – змея сорвалась и полетела вниз. Упав на землю, она поползла к воде и поплыла на другую сторону речки. В азарте мы старались попасть в нее, но так и не смогли, змея скрылась в камышах, росших на той стороне. Стрижи успокоились и стали продолжать свои полеты, на лету хватая клювиками все, что летает над заводью, им нужно было кормить свой орущий выводок.

День подходил к концу, мы с другом Колькой смотали удочки и пошли домой, у нас на куканах болтались по паре десятков пескарей и чебаков. Хорошее место у Красного берега, у переката, перед которым в заводи росли белые кувшинки. Красота, которую мы просто не замечали, потому как видели это всегда, мы привыкли к этому.

79. Большие деньги

Еще с вечера, мы с моим другом, Колькой, договорились сбегать за село к мельнице, за лыком. У мельницы, на левом берегу речки, были заросли тальника, и ивняка, с которого мы драли кору на лыко. Кору связывали в пачки и, когда она высыхала под сараем, сдавали в заготовительный пункт за плату. Так как нам, мальчишкам, денег взять было больше неоткуда, мы ходили, и драли кору ивняка. Утром я зашел за Колькой, и мы, прихватив по горбушке хлеба, отправились добывать деньги. Ивняк рос и в других местах, ближе к селу, но у мельницы стволы были толстыми, и кора хорошо отходила от ствола целыми лентами. Работа у нас спорилась, так как мы этим занимались, не первый раз. Надрав, и навязав десяток хороших вязанок, мы погрузили их на прихваченную, из дома, двухколесную тележку, и отправились домой. О тележке, надо написать, чуть больше. Такие тележки, были во многих дворах села. Они представляли собой небольшую площадку, расположенную, на двух железных колесах, примерно таких, как у велосипеда, с двумя палками-ручками, в которые впрягаешься, и везешь ее. На этих тележках можно перевозить разную кладь, в общем, в хозяйстве нужная вещь. Мы с Колькой привезли свою поклажу, и сложили сушиться: сырую не принимали. Летом кора сохла быстро, и через неделю мы ее, опять сложили на тележку, и повезли сдавать. Приемный пункт был в центре села, у магазина. Магазин располагался в старинном каменном доме, построенном еще до революции, для торговли. Магазин, тут был всегда, и, рядом, был построен такой же, каменный склад. Вот, в этом складе принимали кору, и высушенную траву стародубку. Высушенная кора, потянула на двадцать килограмм, а это на двадцать рублей: каждому по десятке! Таких денег у нас бывало редко, для чего, надо было хорошо потрудиться. Кора была самым прибыльным занятием, этим занимались почти все ребята, и склад, всегда, был забит доверху корой, аккуратно связанной в вязанки. У нас в руках было целое состояние, и, держа в руках эти рубли, мы думали, как еще можно заработать деньги. Стояло лето, возможностей было много: скоро пойдут грузди, которые, тоже, можно собирать в лесу, и сдавать, и вырастет стародубка. Деньги, заработанные на коре, я отдал маме, оставив себе один рубль, на ириски золотой ключик, которые я очень любил.

80. На мельницу

Ближе к вечеру ко мне прибежал мой друг Колька. «Иванко, тятя собрался на мельницу, поедем?» Меня не нужно было уговаривать, я мотнул головой и сказал «час, только у мамы спрошу» Мама узнав что дядя Саша едет на мельницу, попросила его смолоть и нам мешок зерна. На мельницу мы любили ездить, там было интересно и таинственно. Наше село стоит на небольшой речке Тече. В ней мы летом купались, она хотя и была небольшой, но были и глубокие места. В речке водились пескари и чебаки, крупной рыбы почему-то не было. Ловили мы эту мелкоту пол-литровыми стеклянными банками, горловину банки закрывали тряпочкой, с небольшой дыркой посередке. Вовнутрь клали немного хлеба и опускали ее в воду. Пескарей набивалось полная банка, и так несколько заходов и на ушицу… или жереху налавливали. Правда мама ворчала чистить такую мелочь было муторно, но зато было вкусно.

В паре километров вниз по течению стояла водяная мельница и была запруда, которую каждый год ремонтировали после паводка. Мельница была поставлена еще до революции и сработана на совесть. Водяное колесо крутила вода, падая на лопасти, колесо вращало жернова. Над жерновами стоял деревянный бункер, в который засыпали зерно, а внизу стоял ларь, куда сыпалась мука. Всем этим хозяйством управлял мельник с помощником. Возле мельницы стоял небольшой домик с нарами и небольшой кирпичной печкой. Домик был сделан для помольцев, чтобы было где дождаться своей очереди на помол. В то время хлеб пекли в деревнях сами и мука была в каждом доме. Когда мы приехали на мельницу, там уже были несколько мужиков помольцев, из соседнего села, у них своей мельницы не было, так как не было и речки. Отец Кольки распряг лошадь и кинул ей охапку свежескошенной травы. Мы с Колькой побежали к плотине на шлюз, по которому текла вода, на огромное водяное колесо. Вода с шумом падала на лопасти и вращала колесо, от которого шел толстый деревянный вал, куда-то в нутро мельницы. Сквозь щели настила, в воде шлюза, было видно стайки пескарей, которые весело выискивали что то съестное. Посмотрев на колесо и на пескарей, мы побежали в домик, в котором сидели мужики и нещадно дымили самосадом. Мы с Колькой, залезли на нары и стали слушать рассказы бывалых фронтовиков. Так под тихий говор, мы с Колькой заснули. Разбудил нас отец Кольки, он смолол и нужно было ехать домой.

Вскоре водяное колесо сломалось и вращать жернова стали колесным трактором, у которого сбоку был шкив, на который одевали широкий и толстый брезентовый ремень. Плотину на речке, смыло очередным паводком. В селе появилось электричество и построили новую мельницу, прямо на окраине села.

Старая мельница не речке стала не нужна. Она долго стояла на берегу, с домиком для помольцев, словно ждала, что вот приедут мужики и снова закрутятся жернова выдавая муку для такого вкусного деревенского хлеба.

Закрылась еще одна колоритная страница истории сельского уклада. Страница, которую не откроют наши потомки.

81. Пучки

Июль, солнце еще не так жарко нагрело воздух и землю. Я сидел на пороге сеней и очищал от коры тонкую, в палец толщиной, ветку. Из ветки должна получиться хорошая шпага, а как же без нее на улице, ну просто никак. Колька пришел как раз во время, ветку я очистил, обрезал по длине и был свободен. «Пошли по пУчки, там ребята собрались в дальний колок сбегать!» – «Пошли!» – согласился я и почесал босые ноги, которые вымыл вчера в бане. Обуви летом мы не носили. Пучки, это молодой борщевик, толстые стебли которых пустотелые, мы ими лакомились, очищая от кожицы. На вкус они были приятными и нежными, похрустывали на зубах.

Мы присоединились к своим друзьям и неспешно побежали. Мы, ребятня, редко когда ходили шагом, мы все время куда-то спешили, как будто знали, что детство недолговечно и быстро закончится. До дальнего колка было километра два-три. Колок – это небольшая площадь березового и осинового леса, окруженная полями. Там не пасли скотину и не вытаптывали траву, потому там росли целые заросли борщевика. Шли мы по полевой дороге, пролегавшей между посевами пшеницы, которая уже набирала колос. Пшеница росла густой и ровной. От легкого теплого ветерка поле ходило волнами, словно море. По обочине росли ромашки и лопухи, которым мы на ходу срубали головки своими шпагами. В лесу было прохладно. Мы стали лакомиться пучками, росшими тут во множестве, срезая стебли складными ножичками. Ножики были у всех мальчишек. Борщевик еще не перерос и приятно хрустел. Конечно в лесу нас донимали пауты, которых в это время было много, но кто на них обращал внимание, если тут такое вкусное лакомство! Когда борщевик созревал, и стебли становились грубыми и твердыми, мы использовали трубки стеблей как духовые ружья, стреляя из них косточками черемухи или боярки. Наевшись и нарезав пучек с собой, мы отправились домой. Подошло время идти на речку купаться, при этом заскочить домой и прихватить горбушку хлеба. День проходил не зря, с пользой для здоровья.

82. Обычный день сентября

Я прибежал из школы, поел, сел за уроки. С уроками шибко не заморачивался, так как на дворе стояла теплая солнечная погода, и сидеть в избе не хотелось. Да к тому же мне нужно было сбегать в поле – отнести маме воды. Была уборка урожая, пшеница в полях нынче уродилась хорошая. Комбайном убирать не успевали и часть жали серпами, потом свозили снопы к молотилке. Я налил бидончик холодной воды, плотно закрыл крышкой и побежал в поле. По пути заскочил к своему другу Кольке. «Колька, пойдем унесем маме воду в поле, заодно поедим вишенья в колке и черемухи». Колька обрадовано мотнул головой и сказал: «Пошли, час ягоды сладкие, наедимся». Мы побежали, по пути срубая головы лопухам, росшим на обочине полевой дороги, тонкими прутками, заменявшими нам шпаги. За березовым лесом нашим глазам открылось поле, на котором стояли ряды сжатых снопов, собранных в суслоны. В конце поля виднелись платки на головах жниц. Там же была и моя мама. Мы с Колькой бежали по сжатому полю, по стерне босиком, наши ноги не чувствовали никаких колючек, они были привычны. Мама, увидав нас, стояла и махала рукой. Мы подошли к ней, и я подал бидончик с водой. К нам подошли и остальные жницы. Они с удовольствием попили прохладной воды и похвалили нас с другом. Вода у них была в молочном бидоне, но она за день нагрелась и была теплой.

Забрав пустой бидончик, мы побежали в колок, где росли кустики вишни и на опушке стоял большой куст черемухи. Ягоды вишни были бордовыми и сладкими. Мы стали набирать бидончик, не забывая кидать лучшие ягоды в рот. Вдвоем мы быстро набрали посудину и пошли лакомиться черемухой. Черемуха была черной и висела гроздьями. Только начали лакомиться сладкой черемухой, как за снопами приехали подводы. Мы с другом, конечно, не удержались и побежали к ним, по пути отдав бидончик с вишней маме. Мужики стали укладывать снопы на телеги и, нагрузив, разрешили нам прокатиться прямо на возу. Взобравшись на воза – я на один, Колька – на другой, мы потихоньку поехали к молотилке, которая стояла на соседнем поле.

Сидя на верху воза было видно куда дальше, все казалось таким красивым и по сентябрьски ярким: желтая стерня поля с домиками суслонов снопов, начинающие желтеть березы и красные листья каких-то кустов. Все это это было таким красивым! Мы с восхищением смотрели на этот мир природы и как будто видели всю эту красоту впервые. Подъехали к молотилке. Мужики, свалив снопы, отправились за следующими возами.

Мы с другом остались посмотреть на это чудо – как это из соломы с колосьями получается зерно и солома. Один работник брал сноп, развязывал перевязь и совал его куда-то вовнутрь. Там что-то натужно гремело, шумело и сзади вылетала солома. Сбоку на площадке стоял другой работник и подставлял мешок под желоб, по которому струйкой текло зерно. К молотилке подъехала подвода, запряженная парой лошадей. В нее быстро пересыпали зерно из мешков. Возница был нашим соседом и разрешил нам прокатиться с ним до склада, куда он свозил зерно. Так мы после школьных уроков провели время. Вскоре с поля пришла мама и стала готовить на таганочке ужин.

Назавтра мы с другом Колькой договорились сбегать на опушку леса и напечь печенок – картошка уже созрела и ее начали копать.

83. На угоре

После обеда, когда все уроки были сделаны, я вылез из-за стола, быстро оделся и вышел на улицу. Солнце давно перевалило на другую половину неба, и чуть похолодало. Я посмотрел по сторонам, думая куда бы пойти. Выбор был один: зайти к другу Кольке и с ним решить этот вопрос. Подойдя к Колькиному дому, я увидел своих друзей одноклассников катавшихся на конторском угоре. Вопрос куда пойти решился сам по себе – пойдем на угор. Я зашел к другу, который тоже собирался на улицу. «Пойдем на угор кататься», – предложил я Кольке. «Пошли, я тоже туда хотел идти», – согласился он, и мы вышли на улицу. У меня не было санок, зато у друга были хорошие, большие вязанные санки, на которых могло запросто поместиться три человека.

Конторский угор был напротив колхозного правления. Это был каменный дом из красного кирпича и цветными карнизами. С обоих сторон дома были ворота и каменные склады. Вот поэтому и назывался угор конторским, потому что был через дорогу. Ребятня с визгом и смехом катались с угор до самых ворот конторы, затем быстро забирались обратно, со смехом уворачиваясь от несущихся навстречу санок. Мы влились в эту веселую краснощекую компанию. В начале улицы показался трактор, тащивший на больших тракторных санях огромный воз соломы. Это колхозники везли солому с поля на ферму. Мы всей гурьбой бросились навстречу. Сзади саней из-под соломы всегда торчали подкладки толстых жердей. Мы умудрялись садиться на них, или прицепить санки и так ехали до самой фермы. Там трактор отцеплял сани и сваливал солому. Одно бревно подкладывали под низ воза, другое упирали одним концом в бревно, а другим в прицеп трактора, который включал заднюю скорость и аккуратно сталкивал солому с саней. Солому возили каждый день и мы всегда ждали когда ее повезут, чтобы прокатиться таким необычным способом. Таких возов на ферме навозили много, и мы с удовольствием кувыркались в соломе, делали норы и играли в прядки.

Зимний день заканчивается рано, пришла пора идти по домам. Мы с Колькой, прихватив санки, побежали домой сушить обледеневшие валенки и рукавички. Завтра будет новый день и будут новые игры. Может пойдем на школьные угоры и будем играть там в пятнашки на лыжах, скатываясь с одного угора на другой, это тоже весело. Так проходят зимние дни, придет весна, появятся первые проталины и будут новые игры.

84. Веники

Я сидел под крышей сарая на чурке и рубил ветки для таганки. Такое задание мне дала мама, когда уходила на работу. Каждый вечер она варила похлебку на таганке, стоявшей на шестке печи. В приоткрытую калитку просунул голову мой друг Колька и, повертев головой, подошел ко мне. «Чё делаешь?» – спросил он, – «а ты чё – не видишь?» – ответил я. Дальше разговор зашел в тупик. Я рубил короткие ветки, Колька стоял и чесал ногу об ногу. Ноги были на удивление чистыми. «Ты чё, в баню ходил?» – спросил я, – «нет, а чё?» – «Да ноги чистые». Ноги мы мыли только когда ходили в баню, если учесть, что мы летом сроду не носили обуви, воду они видели только когда пройдет дождь. «Да мамка вчера вымыть заставила. Я ногу наколол, смазать надо было», – виновато ответил Колька. Меня ответ друга вполне удовлетворил и я, воткнув топор в чурку, сказал: «Пошли веники ломать на делянке, туда седни бригада пошла заготавливать веники. Может мы заработаем?»

Веники колхоз заготавливал для овец на зиму. Они любили обгрызать кору с веток и сухие листья. Делянка была в сторону Каменнухи, там вырубали березовый лес, который увозили куда-то на фанерную фабрику и на дрова. Делянки отмечались лесничим и вырубались прямоугольниками. Деревья распиливались и складывались в поленницы, сучья собирали и сжигали. Вот туда и направил бригадир бригаду женщин-колхозниц, обламывать ветки и вязать веники. Колька думал не долго – заработать рубль не мешало бы, и мы направились на делянку. Там вовсю кипела работа – лесорубы валили березы и обрубали сучья, а женщины обламывали ветки и вязали веники. В конце дня учетчик у каждой примет работу, кто сколько навязал, тот столько и заработал. Мы с другом тоже взялись за работу: Колька стал обламывать ветки, а я – вязать веники. Не успели мы связать десяток, как приехала подвода и стали грузить готовые веники, чтобы увезти их и развесить под сараем для просушки. Учетчик дядя Ваня сказал, чтобы мы ехали вместе с вениками и там их развешивали.

Вечером он нас похвалил за работу и сказал, что деньги получите в кассе, когда будут давать зарплату всем. Мы с Колькой приуныли – деньги нужны были сейчас, но долго не горевали, побежали по домам – хотелось есть. По дороге домой договорились, что сегодня пойдем смотреть кино, если не проберемся в зал, то может посмотрим в окно. Летом вечером в клубе кино можно посмотреть и в окно, так как было душно и окна открывались. Главное чтобы успеть занять хорошее место, так как любителей посмотреть бесплатно хватало, село было большим и ребятишек было много. Так закончился один летний день, но завтра будет новый и мы найдем чем себя занять, в нашем распоряжение было много чего.

85. Воробьи

На дворе было солнечно, день обещал быть жарким. Я сидел на крыльце и от нечего делать наблюдал за воробьями. Пара воробьев жили у нас под крышей навеса. Навес, это плоская крыша на столбах, забранная жердями и покрытая соломой. С двух сторон навес был открыт, а с двух – закрыт забором из не толстых бревен. Вот между жердей воробьиная пара и свила свое гнездо в соломе. Зимой воробьи жили в скворечнике, они заняли его после того как улетели хозяева в теплые края. По весне воробей стал обустраивать в скворечнике гнездо, намереваясь остаться в нем на лето со своей подругой. Но старые хозяева по весне вернулись с юга и расстроили все воробьиные планы. Они быстро выдворили квартирантов и выкинули их гнездо. Воробью пришлось искать новое жилье и нашел он его в соломенной крыше сарая.

У воробьев, видимо, уже вывелись птенцы и они суматошно летали туда-сюда, таская корм своей голодной ораве, которая начинала пищать, когда кто-то из родителей прилетал с кормом. Вот за этим занятием и застал меня мой друг Колька. Он сел рядом прямо на траву и тоже уставился на сарай. «А у нас они за окном живут, за наличником», – сказал друг. – «И тоже птенцы пищат». Нам быстро надоело смотреть на воробьиную пару, и Колька сказал: «Давай посмотрим ципушек, какие они, наверное уже оперяются». Я посмотрел на него и согласился: «Давай, если достанем». Мы быстро подошли к тому месту, куда залетали воробьи. Нам хотелось только посмотреть на птенцов и вернуть их на место. Воробьи, почуяв неладное, с громким чириканьем носились вокруг нас. До крыши было не достать и мы подставили чурбак. Колька встал на него и потянулся к щели между жердей, но все равно руки не хватало. Я обхватил его ноги и хотел приподнять его и только ноги оторвались от чурки, как Колька, потеряв опору, грохнулся на землю. Он сел на зад и стал тереть ушибленную руку. Я испуганно смотрел на друга и спросил: «Ты не сломал руку-то?» – «Да вроде целая, только оцарапал» – ответил друг.

Колька поднялся с земли и сказал: «Да ну их, этих воробьев, пошли лучше к нам, у нас парунья целый выводок цыплят сегодня привела, где-то в огороде напарила». Мы тут же побежали в Колькину ограду смотреть куриных цыплят. Воробьи быстро успокоились и продолжали носить своим деткам корм. Осенью они опять займут скворечник и будут в нем зимовать. Так повторялось каждый год.