Текст книги "Предназначение"

Он с грустью посмотрел на Иву, поражённую до глубины души, прежде чем добавить:

– Теперь понимаешь, почему старший сын не может завести семью, влюбиться, жениться и вырастить детей? Это невозможно. А наше предназначение жестокая шутка. – Он горько рассмеялся. – Это не должно было случиться. И никто не должен знать. Особенно моя мать.

– Ты, правда, обращаешься в медведя? – дрожащим голосом переспросила Ива, отступив на шаг, в тихом изумлении и ужасе поглядывая на своего избранника, не веря собственным ушам. – Неужели этот шрам был получен во время схватки? И ты тоже омывался кровью… – Она сглотнула, вздрогнув от одной лишь мысли об ужасающей картине, в мгновение ока заигравшей красками перед глазами. – Ты убил предшественника?..

– У меня не было выбора, понимаешь? – Ян заглянул возлюбленной в глаза, и сердце ёкнуло в груди. – Старший сын рода Христова обязан принять на себя родовое предназначение. Втайне нести этот крест. И я не стал исключением. Прости, Ива, но это не подвластно даже мне. От родового предназначения не избавиться.

– Точно как и от судьбоносного, – немедля подметила Ива, потихоньку осознавая, что подсознательно всегда знала об этом. Догадывалась.

Ива припомнила о странных видениях. В марте она заметила медведя у обмелевшей реки, и шрам тогда впервые замерцал золотыми нитями. А после, уже перед венчанием, и в самой церкви, девушке мерещилась медвежья шкура. И голос звал по имени. Судьба намеренно свела их вместе для чего-то значимого. И это не было игрой воображения.

Теперь-то Ива понимала!

– Я дрался с собственным дедом, старшим сыном Димитара. И победил. – Ян склонил голову, уставившись себе под ноги. – Он умер, истекая кровью, и я возненавидел себя за это, но всё равно надел шкуру. Изуродованный медвежьими когтями, я взвалил непосильную ношу на плечи и добровольно похоронил себя заживо в Тъмене. Поэтому ты должна уехать. У нас нет будущего.

– Ян… – Ива подавила слёзы, навернувшиеся на глазах, и, сдвинувшись с места, приблизилась к нему. – О, Ян. – Её хрупкие ладони обвились вокруг широких мужских плеч. – Ты не виноват. Заставлять сражаться с собственным дедом – жестоко.

– Нет, Ива, это традиция, – Ян качнул головой, с грустью усмехнувшись. – И я был обязан. С детства готовили к этому. Дамьян может жениться, а я нет. У него может заискриться метка, вспыхнуть предназначение, а у меня оно уже было – вот это всё, – он указал на лес и горы, – защита чащи и родового дома от несуществующих монстров. Я никогда не видел здесь ни единой ведьмы, однако проклятие работает. Я обращаюсь в медведя каждый цикл и становлюсь собой только по весне. Покинуть это место не могу. Однажды попытался, но силы довольно быстро оставили тело. Я даже ходить не мог самостоятельно. Благо мать отправила следом отца. Он-то и приволок домой на закорках.

– Мне жаль…

– У нас никогда не будет семьи, Ива. Не будет детей. Только мы, и это предназначение, – с отчаянием вымолвил Ян, будто не расслышав её слов. – Прости, но я не в состоянии дать тебе то, к чему стремишься. Уезжай с Дамьяном, подальше от «Медвежьего Луга». Подальше от моей матери. Иначе она снова попытается… – Он запнулся. – Просто уезжай и никогда не возвращайся!

– Ян, – Ива крепко обняла его за пояс, прижалась лицом к тёплому свитеру, вдохнула терпкий аромат, стиснув пальцы в кулаки за мужской спиной, – всё будет хорошо. Из любой проблемы мы отыщем выход. Вместе.

– Ива, прекрати, – Он попытался отстраниться, но девушка не позволила, будто намертво приклеилась к высоко вздымавшейся груди, поглаживая по плечам и волосам. – Ива, пожалуйста…

– Я уеду, обещаю! – в сердцах выпалила она, прикрыв глаза. – Но только до весны. А потом мы что-нибудь придумаем: ты и я.

– Ничего не изменится.

– Но ты же сам говорил, что у старших сыновей не бывает предназначения, но у нас-то это произошло! Значит, есть шанс.

– Нет, Ива, ты не поняла, – Ян опустил подбородок на каштановую макушку и, тоже прикрыв глаза, крепко обнял девушку за талию, – предназначение может быть у любого человека, даже у меня. Вот только финал всегда один.

– И какой же?

Ян прижался губами к вздыбленным девичьим волосам, прежде чем, едва различимым шёпотом, произнести:

– Смерть возлюбленной.

Глава 9

«Обещание»

Они расположились в тени деревьев, присели на поваленное дерево, почти доверху покрытое холодным мхом. Ива опустила голову на мужское плечо, попутно забросив ноги на его колени, а Ян, стиснув девушку в объятиях, крепко сжал ладонь в своей руке, медленно поглаживая большим пальцем по мерцавшему запястью. Ветер колыхал макушки деревьев, солнце то и дело скрывалось за тяжёлыми облаками, но дождь не расходился, лишь изредка накрапывал откуда-то сверху; не тревожил влюблённых. И минуты медленно, но верно перетекали в часы, отчаянно неслись вперёд, приближая день отъезда – будущее утро. И Ян был рад отправить Иву восвояси, подальше от Тъмена и своего проклятия. Разумом он понимал – так будет лучше, но вот сердцем и душой страшился неминуемого одиночества.

– Они умирали, всегда, – тихо рассказывал Ян, скользя кончиками пальцев по нежной ладони, осторожно поглаживая и сжимая, будто бы впервые изучая белоснежную кожу под своими руками, – молодые и совсем юные. Одни приговаривали себя сами – бросались с обрывов, не в силах вынести разлуки, других, наиболее упрямых, избавляли от прыткости старожилы клана.

– Их убивали? – шёпотом спросила Ива, прижавшись носом к сильной шее. – И меня ждёт эта участь?

– Нет, с тобой ничего не случится, ведь никто не знает о метках, – уверенно заявил Ян, а следом переплёл их пальцы, крепко сжав ладонь. – Я не рассказывал Дамьяну.

– Но Васса…

– Она не причинит вред, только не бабушка.

– Неужели это правда? – Ива отняла голову от плеча и взглянула на серьёзное мужское лицо, прикрытое чёрными волосами. – Ты, – она, преисполненная мягкостью, да тихим страхом, неспешно выпрямилась, заглядывая спутнику в глаза, – хороший человек и верный брат, обречён на вечные скитания в лесной чаще.

    Ива судорожно дёрнула плечами. Неимоверных сил ей стоило принять, а затем и вовсе примириться с неотвратимой истиной. И если день назад она надеялась на чудо, то теперь, познав правду и душераздирающий рассказ, ненадолго, но поникла духом. Девушка молчаливо прислушивалась к словам, собиралась с мыслями, подбадривала себя, нежась в крепких объятиях. Она бы приняла его любым, безоговорочно и на долгие годы. Вот только как смириться с неизбежным расставанием? Теперь-то Ива знала – это не было прихотью или беспочвенным желанием избавиться от предназначения. Ян беспокоился, пытался защитить, и был предельно искренен в своих стремлениях.

– Мне жаль, – тихо вымолвил Ян, одарив девушку тоскливым взглядом, – но наша связь не в силах сбросить ношу с моих плеч. Придётся привыкать и жить с этим.

– Но что произойдёт, если не уеду?

– Не стоит задумываться над этим! – бархатистый голос огрубел, но всего лишь на мгновение. – Послушай, я точно знаю, что прадед Димитар лично перерезал горло девушке, предначертанной его старшему сыну всего лишь за то, что он отказался повиноваться. И сделал это на его глазах. Виктор не простил. Он прожил долгую беспросветную  жизнь в этой деревянной избе, страдал не только от проклятия рода, но и от тоски по возлюбленной. И эти муки… Я даже не могу себе представить, каково это – похоронить часть себя, засыпать холодной землёй. И не буду. Ты, – он мягко улыбнулся, обласкав Иву нежным взглядом, – благословение. Не поступай так с нами. Пожалуйста, уезжай и пообещай сейчас, что завтра сядешь в машину и отправишься в Плевен. Вернёшься к любимой Травологии, затем отыщешь хорошую работу. Я не прошу заводить семью, у тебя уже есть муж. Возможно, вы попытаетесь вернуть былые отношения.

– Ян, – девушка вздохнула, легонько прижав указательный палец к его тёплым губам, – достаточно. Я обещаю, что завтра покину Тъмен. И сделаю это ради тебя. Но весной я приеду, ты вернёшься, и мы вместе решим, как быть дальше.

   Она вскочила на ноги с тёплой улыбкой на губах и протянула руку, подзывая любимого за собой.

– Но какой смысл…

– Во всём есть смысл. – Ян встал с поваленного дерева и посмотрел на Иву, по привычке склонив голову, а она мирно продолжила: – Я испытываю к тебе искренние чувства, и это не обыкновенная привязанность или похотливое влечение. Я влюблена в тебя. И когда зима уступит место солнечной капели, ничего не исчезнет. Мои чувства к тебе не изменятся.

– Конечно, – с горькой иронией протянул Ян, сжимая нежные девичьи ладони в своих руках, – это связало нас на всю жизнь. Куда теперь деваться. Но ты нужна брату. Он любит тебя.

– А ты?

   Ива задержала свой пытливый взгляд на мужских скулах, прежде чем заглянуть в зелёные глаза, растворившись в их завораживающей дали.

– И я, – честно выговорил он, качнув головой, заставив женское сердце встрепенуться, – но совсем скоро меня покинут все заботы. Останутся лишь холодная пещера, да тёмная чаща.

– Шесть месяцев в году… – прошептала Ива скорее для себя, а следом, облизав губы и метнув взгляд в сторону небольшого дома, уверенно предложила: – Давай задержимся здесь. На улице похолодало, но внутри, наверное, тепло.

    Не дожидаясь вразумительного ответа, Ива, как всегда, уже направилась к избушке. Яну оставалось лишь ринуться следом, попутно восхищаясь женской выдержкой. Она не испугалась или всего-навсего не подала должного виду? Смирилась и приняла его сущность, заявила о своих чувствах, бесстрашно выстояв перед лицом неизбежной разлуки?.. Вопреки всему, Ива была сильной молодой женщиной, даровавшей зверю ласку в преддверии зимней стужи. И Ян обожал её за это. Он ценил. И, как никогда прежде, уверился в одном – встретиться им было предначертано судьбой.

***

– Подожди! – Ян нагнал её у самого порога. – Я помогу.

     Он силой ухватился за железную ручку и распахнул тяжёлую деревянную дверь, явив взору небольшое тёмное помещение. Затхлый воздух тотчас же ударил в ноздри. Ива поморщилась, прикрыла лицо рукой, но всё равно проникла вглубь обветшавшего жилища. Ян прошёл следом. Прикрыв дверь, он схватил спички со стола у самого входа и зажёг небольшую лампаду, озарив комнату тёплым светом.

– Здесь пахнет зверем, – виновато подметил Ян, двинувшись вперёд и осторожно приоткрыв оконную раму. – Сейчас проветрим. А после разожгу огонь в печи. Хочешь чаю? – Он попытался угодить, позаботиться о ней, чем вызвал лёгкую улыбку на губах. – Есть отличный мёд, а ещё свежие травы. Васса поделилась запасами на зиму.

– Да, я с радостью выпью чай. – Ива присела на край старого табурета, изучая глазами крохотное, но вполне уютное помещение. – А здесь комфортно.

    Она скользнула глазами по небольшой кованой кровати, застланной старым пледом, прохудившимся вблизи швов, затем обрамила взглядом два высоких окна, расположенных прямо над самим ложем, едва прикрытых лёгкими белоснежными занавесками, неряшливо раскинутыми в стороны; обратила внимание на довольно чистые деревянные половицы, брошенный неподалёку разноцветный коврик, да высокую старую печь. Побелка местами обвалилась, явив покрасневшие кирпичи, заслонка закоптилась. Рядом стояла чёрная кочерга, вблизи виднелись берёзовые поленья. Узенькая плита расположилась позади вместительного стола. Ян осторожно поднёс горящую спичку к комфорке, зажёг синеватое пламя и водрузил чайник, медленно повернувшись к Иве.

    Мужские губы тронула выразительная улыбка. Он с минуту постоял на месте, изучая девушку своим уже привычным влюбленным взглядом, будто запоминая, впитывая каждую деталь, изгиб её лица и тела. Да, бесспорно, Ян пытался запечатлеть в памяти самые приятные минуты в его серой жизни.

– Расскажи подробнее о своём обращении, – вдруг попросила Ива, сложив руки на коленях.

– Это займёт слишком много времени, которого почти нет. – Ян повёл плечами.

– Есть, мы можем остаться здесь подольше.

– Но как же брат? Уверен, ему и так не по себе от нашего тесного общения.

– Ничего, он знает, – тихо вымолвила Ива, уловив искорку изумления в родных глазах.

– Что?.. – Ян замер у печи, приоткрыв заслонку.

– Понимаешь, я не могла иначе. Дамьян всегда был добр и нежен со мной. Знаю, не имела права, но обмолвилась однажды о своих чувствах к тебе. Тем вечером, когда только вернулись. И он понял. С тех самых пор мы не спали вместе. Только один раз он обнял меня и прилёг ненадолго, а потом, будто съедаемый чувством вины, покинул спальню. – Ива вздохнула. – Между нами ничего не было с самого приезда, да и не могло быть, ведь я предначертана тебе.

– Ива… – Ян, сбитый столку, отвернулся к печи, продолжив своё дело.

– Нельзя лгать близким. Дамьян этого не заслужил.

    И он молча согласился. Девушка была права. Дамьян должен знать правду, вот только не такой ценой. Ян с юности заботился о младшем брате и, что уж точно, никогда не собирался отвоёвывать его жену. Но, что случилось, того не миновать. С предназначением не шутят.

   Ян кивнул себе под нос, согласившись с каждым словом, промелькнувшим в голове, и принялся за дело. Он молчаливо забросил поленья в печь, аккуратно разложил одно на другое, прикрыл сухой берестой, и, в завершение, бросил зажжённую спичку. Пламя быстро задалось. Обхватило свежее дерево, затрещало в недрах печи. Постепенно комнату заполнил лёгкий аромат, напомнивший Иве о временах, когда родители точно так же разводили огонь в камине старого дома на окраине Плевена. И на душе потеплело. Девушка втянула в лёгкие тонкий аромат горящих поленьев и, закусив губу, перевела взгляд на широкие мужские плечи, когда Ян заговорил:

– Нечего здесь рассказывать. Обращение проходит болезненно. Если на мне одежда – её на куски разрывает, поэтому всегда храню запасную в ящике под кроватью. Сам процесс ужасающий. Однажды я наблюдал со стороны за дедом. – Он вздохнул. – Это страшно. Тело буквально разрывает. Приблизительно за две-три недели до очередного цикла руки и ноги сводит, мышцы сильно ломит.

– И сейчас ты испытываешь это?

    Ян присел за стол рядом с Ивой.

– Время от времени. Да ещё и злюсь без причины. Но, вот что заметил, – он опустил руки на деревянную поверхность, – когда ты рядом, тревога почти исчезает. И даже несмотря на близость ноября, впервые за все десять лет, я чувствую себя бодрым и преисполненным сил. Смотри, как плодотворно ты влияешь на меня.

– Так мы влияем друг на друга, – Ива расплылась в улыбке, с явным обожанием наблюдая за его лицом. – Ты такой добрый верный брат, чтишь традиции, но при этом заботишься обо мне. Ян, – она обхватила его сжатые пальцы, – скажи, почему ты возражаешь, чтобы я осталась. Чем так опасна твоя мать? Ты обмолвился, что нам нельзя жить под одной крышей.

– Это просто, но в то же время и довольно пугающе, – вымолвил Ян, вновь стиснув хрупкую ладошку своими огромными руками. – Видишь ли, для клана нет ничего бесценнее дитя. А ребёнок, рождённый от союза старшего сына и его суженой – редчайшее благословение. Впрочем, как и любой другой. Дети в нашей семье – бесценная роскошь. Но именно дитя, зачатое от старшего сына, несёт в себе сакральный смысл. Моя мать помешана на религии, но не чтит христианских традиций. Слышал, что много лет назад, незадолго до рождения брата, она сильно изменилась. Отказалась от креста и поклялась в верности Велесу.

– Славянский бог трех миров, – прошептала Ива.

– Верно. Наша семья отличается. И моя мать… – Ян тяжело вздохнул, заметно призадумавшись и подбирая слова. – Она приверженец старообрядцев и язычества. На виду не показывает, но втайне приклоняет колени у алтаря, точно как и всё наше родовое семейство. Она верит в проклятие рода, да и как иначе, если каждую зиму я обращаюсь в зверя. Не знаю наверняка, но точно слышал от Вассы, как однажды, после родов, одну из девушек жестоко убили. Она привела в этот мир супруга матери и моего отца – Станимира, зачатого от старшего брата в момент предназначения.

    Он окинул взглядом комнату, прежде чем продолжил:

– Ива, я не хочу тебе такой судьбы, поэтому никто, тем более моя мать, не должен знать о нашей тайной ноше. Ты поедешь с Дамьяном и будешь его женой долгие годы, а я встречу свой юбилейный цикл и позабуду обо всём на целых шесть месяцев. Ты… – Он замер, затерявшись в её голубых глазах. – Ты слишком много значишь. И я не знаю, как описать это не иначе, чем любовь. – Ян ласково погладил тёплую ладонь. – Наверное, так оно и есть. Я люблю тебя. Несмотря на столь короткий срок, предназначение сработало. Теперь мы навеки связаны нерушимыми узами.

– Я знаю, Ян, – девушка с нежностью коснулась пальцами его лица, породив следом неконтролируемую дрожь, – поверь, я тоже. Поэтому и не желаю покидать этот уютный дом. Давай побудем здесь немного? – с надеждой попросила Ива, почувствовав себя свободной от присущего страха. – Здесь так тихо. И мы одни. Никого на километры вокруг.

– Только дикие звери, – подтвердил Ян, горько усмехнувшись. – Скоро совсем стемнеет. – Он поднялся на ноги, снял чайник с плиты и выглянул в окно, опершись руками о подоконник. – Не самое безопасное время для прогулок через лес.

– Опасаешься зверей? – шутливо предположила Ива, присев на край небольшой кровати под окном у печи.

– Скорее местных жителей.

    Ян отошёл чуть в сторону, задёрнул пыльные шторы, немного закашлялся, а следом направился к двери и запер на увесистый засов, отряхнув руки от опилок.

– Вот так, – он улыбнулся, бросив взгляд на старенькую печь, – до утра продержимся.

– Я полагаю, что огонь согреет нас, впрочем, как и теплы чай, – девушка воодушевлённо улыбнулась, наблюдая за искристым пламенем, с задорным треском пожиравшим берёзовые поленья. – Становится теплее. Я закрою окно.

    Ива без особых усилий дотянулась до скрипучих деревянных ставней и накрепко заперла замок у подоконника, предусмотрительно зашторив занавески. На душе вилась тревога, и казалось, где-то в подсознании ютились неприятные воспоминания, усердно заглушенные здравым смыслом. И не хотелось поминать былое. Ива намеренно игнорировала и топила тягучие воспоминания.

– Так-то лучше, – Она повернулась к Яну. – Будем пить чай сейчас, или, быть может, ещё немного поболтаем?

– Это по желанию.

    Ян пожал плечами, заглянув девушке в глаза, уже в который раз подивившись её красоте. Сколько они были знакомы? – Чуть больше месяца. – А близки от силы полторы недели? И с каждым новым днём её решимость и твёрдость, верность своему слову и неутомимому чувству поражали Яна до самой глубины души. Ива не сошла с пути. Конечно, предназначение бы не позволило отречься от судьбы, но она и не сопротивлялась. Иной раз Яну казалось, что это он куда чаще пытался бежать и отдалиться. А девушка всегда стояла на своём, даже будучи испуганной и нерешительной, она неизменно тянула к нему руки в неутолимой жажде единения.

– Тогда я желаю быть с тобой сегодня, – прошептала Ива, медленно поднявшись на ноги и ухватившись за пуговицы кардигана.

– Пока здесь недостаточно тепло, – протянул Ян, неотрывно наблюдая за тоненькими пальчиками, ловко справлявшимися с застёжками.

– Не думаю, что это помеха.

    Девушка сбросила с плеч вязаную ткань и, почувствовав озноб на коже, с улыбкой посмотрела на своего спутника, протянув левую руку. Алый полумесяц замерцал во мраке. В окружении высоких деревьев да скалистых гор, в домике совсем стемнело. Ян мог видеть лишь очертания её лица: прекрасного и чистого, а ещё ощущать уже привычную тягу и желание к успокоению. И только ей было подвластно даровать бесценное умиротворение. Вот только теперь они решали сами. Предназначение погружало в новые тайны, и Ян, будто первооткрыватель, пробирался сквозь неведомые лабиринты об руку с Ивой.

– Ты… – прошептал он, замерев рядом и обхватив руками хрупкое личико. – Ива, ты слишком хороша, правда. Не знаю, как отпущу тебя.

– Так и не делай это. Я бы ни за что не уехала, Ян, и ты знаешь это, но… – Она прижалась губами к твёрдой шее, нежно покрывая поцелуями пульсирующую жилку. – Это твоё решение, и я сделаю так, как хочешь. Завтра.

– Да, но не сегодня, Ива, – согласился Ян, ухватившись за ткань своего тёплого свитера, довольно ловко стащив через голову и отбросив в угол пыльного помещения. – Иди ко мне. – Он обхватил девушку руками за талию, сбросил лямки лифа с покатых плеч, с придыханием поцеловал сначала ключицы, а потом, склонив голову ниже, и ложбинку между грудей.

– Милый, – прошептала Ива, впервые обратившись к нему не по имени, – оставь мне больше, чем воспоминание. – Она прижалась губами к волнистым волосам, прогнулась в спине и, ощутив горячие губы на своей груди, всхлипнула, испытав сильное удовольствие, схожее лишь с приближением оргазма.

   Ян жадно целовал упругое тело, крепко сжимал пальцы на белоснежной коже, признавая, что чувства и единение действительно способны побудить к непредсказуемым поступкам. И он любил её со всей нежностью и страстью, так как мог, разделяя свои мысли и эмоции, наслаждаясь женскими ласками на той самой небольшой кровати, где предстояло коротать как минимум неделю перед очередным циклом, пока душа не оставит тело ровно на шесть месяцев, и он не обратится в зверя. Но чего стоили все эти мысли, когда Ива так дрожала в его объятиях? Она лежала на влажных простынях, нашёптывала его имя, отдаваясь навстречу чувствам. И они были максимально близки, будто супруги, нарушив все возможные обеты, занимались любовью посреди лесной чащи, похороненные в непроглядной темноте и венчанные собственной судьбой.

   И не существовало человека ближе и роднее. В те минуты, отвечая на мужские ласки, Ива только и могла захлёбываться в наслаждении, принимая Яна в своё тело, в тайной надежде слиться воедино, навсегда остаться в этой самой землянке вдвоём. И когда он приподнял её на руки, и окно у кровати вовсе запотело, девушка впервые осознано приняла своё предназначение, прерывисто прошептав:

– Я вернусь весной, обещаю.

– Я знаю, Ива, – вторил Ян, завладевая её ртом, жадно лаская языком влажные губы. – Ты всё, что у меня есть.

    Девушка упала на спину, увлекла возлюбленного следом, обвивая его крепкую шею своими руками. И два полумесяца мерцали алыми нитями в кромешной темноте, будто маяки среди пустынной ночи. Воздух искрился влажными стонами и приглушённым рычанием. Любовь победила сомнения. И они приняли судьбу. Предназначение оказалось куда сильнее прежних чувств. Оно обуздало их сердца и заставило признаться, обратить былое в прах и полюбить друг друга перед ликом самой смерти. Ян до сих пор боялся потерять единственный смысл сопротивляться, выживать и держаться. И если прежде у него попросту не оставалось выбора, то теперь он был влюблён по-настоящему, и знал, что Ива тоже испытывает это.

Чувство взаимно.

Глава 10

Часть 1

«Лицом к свету, спиной к темноте»

    Неприятный мелкий дождь заморосил по лобовому стеклу серого минивэна. Беспросветные тучи сгустились над Тъменом с раннего утра, подпортив и без того ужасное настроение. Ива забросила сумку с вещами на заднее сидение автомобиля, а сама, накинув шарф на голову, расположилась в переднем кресле, рядом с водителем. Дамьян ненадолго задержался в доме. Вавилия спустилась попрощаться, с уже вполне свойственным холодком обняла девушку, слегка погладив по волосам и, по-видимому, куда больше озабоченная расставанием с младшим сыном, нежели потерей «дорогой сестры». Именно так она и обращалась к Иве на протяжении последних двух недель. Всякий раз, стоило лишь мучительно мягкому голосу разлиться по столовой или любой другой комнате, заставляя кровь холодеть в жилах, девушка невольно вздрагивала, инстинктивно ощущая сильное неудобство. Припоминая смутные картины первой брачной ночи, жгучие слёзы и беспробудный страх, Ива ёжилась от неприятной дрожи, пробегавшей через всё тело. Она намеренно заглушала воспоминания, не желала знать, боялась, что неминуемая правда попросту убьёт её. Обратит душу в камень. И было нечто запретное, даже животное. Оно пряталось в сердце, грозило со дня на день вырваться наружу…

– Ты любишь липовый чай? – весело спросил Ян тёмной ночью, когда они, повторно вскипятив воду, устроились на скомканной постели, сжимая горячие кружки в руках.

– Да, совершенно любой, иногда позволяю себе кофе. – Ива в наслаждении отпила немного, подивившись отменному вкусу.

     В доме царствовал полумрак, стёкла сильно запотели. На улице температура опустилась до нуля градусов, однако горячая печь и свежий чай с мёдом незаметно согревали полуобнажённые тела, не позволяли им замёрзнуть даже на незначительном расстоянии друг от друга. Ночь была тёмная, безлунная, ветром принесло тучи с востока; и он завывал среди высоких хвойных деревьев. Вскоре разошёлся дождь. Ива хорошо запомнила, как капли барабанили в стёкла, прикрытые лёгкими занавесками, и как пила горячий чай, облизывая ложку с мёдом. Ночью в доме лесника она была безмерно счастлива, наблюдая за тем, как свет свечи отбрасывает тень на белоснежные мужские плечи: широкие и сильные. Ива любовалась игрой мерцавших нитей на его запястье, будто в продолжение вен, струившихся вниз по руке и собираясь в алую отметину в виде полумесяца.

    Казалось, что минуты тянутся медленно, едва ощутимо, но в то же время совершенно неуловимо. Ива восседала с краю, прикрывая грудь лёгким одеялом, ничуть не стесняясь своей наготы. Под покровом ночи и полумрака, среди уютных стен, она чувствовала себя в безопасности. И, к удивлению, на своём месте.

– Пора ложиться, – Ян осторожно опустил кружки на пол за кроватью, поправляя подушки, – близится рассвет.

– Надеюсь, что сегодня он задержится. – Ива бросила грустный взгляд за окно. – Дождь усилился. Тропу размоет, и мы не сможем выбраться отсюда. Я не уйду, и придется провести ещё один день вдвоём.

– Сказочница, – Ян улёгся на свою половину кровати, раскрыв объятия, – твоими бы словами, да глаголить истину.

– Но я бы, правда, могла жить здесь, посреди леса, рядом с тобой… – Ива сбросила одеяло и, обнажив тело, медленно опустилась на постель, прижавшись грудью к мужскому плечу.

– Ты же не забыла про своё обещание? – в мгновение ока Ян изменился в лице и стал совершенно серьёзным.

    На что Ива отрицательно качнула головой, прильнув к его груди в безмолвной просьбе.

– Не хочу говорить об этом, – прошептала она, чувственно прикасаясь губами к тёплой коже мужских плеч, с теплотой обвивая могучую шею руками, сладостно ощущая его терпкий аромат.

    И вновь они целовались. Мучительно медленно, с придыханием и видимым желанием, пробуждавшимся в мгновение ока от одного лишь прикосновения требовательных рук к обнажённой коже. Ни с кем и никогда Ива не наслаждалась близостью столь откровенно и взаимно, без капли предубеждения, один на один с малознакомым, но уже таким родным человеком.

    Вместе они провели последние часы перед рассветом. В объятиях друг друга встретили новый день и попрощались в молчаливом поцелуе неподалёку от старого дома. Ива помнила, как очень быстро шла по коридору, изнывая от тоски и удушающего ужаса. Она не была готова и испытывала довольно сильные чувства: страх и безумную тягу, растерянность и пронизывающий озноб. Слёзы блестели в глазах и заставляли то и дело шмыгать носом, но она ни разу не обернулась. Молча миновала портретную галерею, попутно убеждая себя в скором возвращении. Зима не будет длиться вечно. В конце концов, теперь у неё появилась вполне ощутимая цель – дождаться первого половодья и вернуться в Тъмен.

– Ступай, – сказал Ян.

    Это были его последние слова.  И она пошла. Точно, как тем утром, пробудившись от полночного бреда в комнате «невест». Ива схватила собранную сумку, бегом спустилась по лестнице, и если бы не ледяные объятия Вавилии, уже давно уселась в кресле поодаль руля. Руки, затянутые в плотные перчатки, хранили приятные воспоминания, шрам на запястье немного побаливал. И Ива знала – он мерцает, озаряет чёрную ткань алым светом, недоступным для чужих глаз. Прерывисто вздохнув, девушка крепко стиснула пальцы, опустила руки на колени; расслышала, как дверца приоткрылась и увидела, как на соседнее сидение опустился муж. Дамьян пристегнул ремень безопасности, украдкой глянув на свою спутницу.

– Ты готова? – заботливо спросил он, ухватившись за руль.

 —Да, – на выдохе вымолвила Ива, грустно улыбнувшись и повернувшись к окну. – Поехали.

    Девушка до последнего момента ждала, что Ян появится. Выйдет на крыльцо, чтобы показаться и взглянуть на неё. Но Ян так и не осмелился. Решил не привлекать внимание родственников, остался молча коротать минуты в парадной гостиной. Издалека он мог видеть очертания женского лица и длинные каштановые волосы, прикрытые тёплым платком. Мысленно радуясь поспешному отъезду и одновременно изнывая от тоски.

     Предназначение разрывало их на части. И чем дальше Ива отдалялась от Тъмена, тем сильнее жгло запястье. Постепенно на место боли и алого пламени пришла оглушающая тишина, а потом и неминуемое осознание потери, вперемешку с желанием вернуться или ринуться следом. Тоненькая нить, образовавшаяся между ними, протянулась на сотни километров, по-прежнему объединяя и заставляя неотрывно вспоминать о самых чутких и счастливых мгновениях. Даровала силы продержаться. И Ива начала немой отсчёт от двадцать пятого октября две тысячи девятнадцатого года до первого апреля две тысячи двадцатого.

    А Ян, собрав необходимое продовольствие и попрощавшись с матерью, направился в тот самый домик лесника, чтобы подготовиться и скоротать последние дни в одиночестве, предчувствуя приближение зимних заморозков.

***

       На протяжении всего пути Дамьян с тревогой наблюдал за Ивой. Следил за дорогой, уверенно держал руль, но краем глаза поглядывал на девушку, улавливая малейшие изменения в её настроении. Прекрасное лицо цвета слоновой кости омрачала видимая грусть: глаза большие и печальные, губы плотно сжаты, пальцы рук – тоже. Ива без устали поглаживала своё запястье, опершись локтем о дверцу автомобиля, она о чём-то без устали думала, но Дамьяна не мог прочесть мысли. В такие моменты он искренне жалел об этом, а ещё страшился своих тайных чувств, припоминая первую брачную ночь. Знал ли он тогда, к чему приведёт беспечность и немыслимая тяга? Да на каком распутье окажется уже через полгода?.. Дамьян на миг прикрыл глаза, крепко сжал пальцы, свернув на главную дорогу. А дождь не заканчивался. Он расходился, барабанил по стёклам. Дворники не справлялись. Погода будто с ума сошла, нагрянув с бурей на дорогу по пути из Тъмена в Плевен. Она вторила женским чувствам, позволяла глубоко вдыхать свежий воздух сквозь приоткрытое окно автомобиля. Лёгкие капли залетали в салон, попадали на кожу, и Ива, отчаянно борясь со слезами, уж и не знала, это влага, спавшая из глаз или вовсе промелькнувшая с улицы.