Текст книги "Биоритм"

Глава 17

Самым страшным для Изуми оказалось позвонить Арталу. Да, умом она все понимала. Действительность не оставляла ей шансов. Если Артал узнает, что ее мама виновата в смерти Карадага, Артал убьет Хинату. Изуми в этом не сомневалась. Все это время она старалась не замечать, каким становился Артал. Она хотела видеть лишь его светлую сторону, но изо дня в день тьма поглощала Артала, не оставляя в нем света. Купаясь в любви, она гнала от себя каков на самом деле Артал. А сейчас, находясь перед жестокой правдой, осознавала, что он убьет маму, и его рука не дрогнет. А сможет ли он убить и ее? Или он пощадит, возненавидев. Хотя лучше бы убил. Смысл ей жить? Она живет им, а без него все исчезает. Значит, ради него она должна позвонить и сказать, что уезжает, выбирая лучшую жизнь. Боль от принятого решения терзала ее изнутри. Страшно знать, что судьба не оставила ей выбора. Сможет ли она продолжать любить его, если он убьет ее маму? И будет ли он любить ее, узнав, что она причастна к гибели его отца. В один миг замки рухнули, сказочная страна исчезла, а она стояла на краю обрыва. Шаг и пропасть. Вот так сложилась ее жизнь.

Серые сумерки за окном заполнили двор. Постепенно темень ночи окрашивала серый цвет в черный. Изуми так и стояла у окна, держа в руке телефон. Всего лишь звонок, и она разобьет им его и свое сердце.

– Дочка, нам пора, – заглянув в ее комнату, Хината увидела застывшую с телефоном Изуми. – Ты сказала ему, что уезжаешь?

Видя состояние дочери, Хината, подойдя к ней, взяла из ее рук мобильный телефон и набрала номер. Имя Артал было первым в списке звонком. Видя, как проходит соединение, Изуми перестала дышать.

– Я не смогу, – побледневшими губами произнесла она.

– Сможешь. Мы делаем больно тому, кого любим, ради него. Пожертвуй собой ради того, кого ты любишь.

– Мышонок, – услышала Изуми в трубке его голос. Ее сердце остановилось. Он всегда называл ее так, но сейчас в его голосе она слышала надлом, она чувствовала, как ему плохо. – Изуми… ты уже знаешь, что отец… Карадаг…

– Да, – выдохнула она и, не в силах все это выносить, произнесла на одном дыхании: – Я уезжаю в Тюметей.

– Это правильно, там безопасно, я не буду беспокоиться за тебя. Сейчас не лучшие времена для пребывания в Чакаре. Поживи там, а когда здесь наладится, ты вернешься, и мы будем вместе, – звонок Изуми во всем происходящем был как глоток воды. Она вернула в его сердце, истерзанное потерей отца, каплю радости. Ради нее он переживет потерю, не сломается и завоюет Чакар, который бросит к ногам любимой.

– Я уезжаю туда навсегда. Эта жизнь не моя, и Чакар не мой город.

– Я знаю, ты привыкла к роскоши… я все это для тебя делаю, – проведя ладонью по лицу, только сейчас Артал чувствовал, как устал. Или этот разговор отнимал у него последние силы. —Когда я завоюю Чакар…

– У меня уже все есть. Мой дедушка правит Тюметеем, я его внучка. Мне не нужен Чакар, – она сжала пальцы на руке, так что ноготки впились в ладонь, и произнесла слова, которые должны перечеркнуть все, что было между ними: – Мне не нужен ты. Я не люблю тебя. Прощай.

Голос Изуми прервался гудком. Артал стоял, а ему казалось, что в него выстрелили из ружей с картечью, и она, пронзая его плоть и разрывая ткани, движется к сердцу. Замедленная боль, мучительная пытка, когда ты уже знаешь, что умрешь, но еще жив, проживая каждую секунду жизни в нарастающей боли, и чувствуешь боль до ее пика, а потом смерть. Изуми разрядила в него обойму, а он даже не закрылся, он принял пули и сейчас стоял и чувствовал, как они убивают его. И уже ничего не изменить. Курок спущен, слова произнесены, пули, пронзая пространство, летят в сердце. Неотвратимость происходящего и нет ничего. Прошлое оказалось ложью, настоящее несло смерть, а будущее не имело значения, так как умирал он сейчас. И он принял смерть. Чувствуя, как сердце умирает, а он продолжает жить с мертвым сердцем. Значит можно жить и без сердца? А ведь он этого и не знал…

Слушая в трубке гудки, Артал прокручивал в голове их разговор. Теперь, когда сердце умерло, остался лишь разум, который четко анализировал происходящее. Хотя ведь он и раньше все знал. Просто все это время он обманывал себя тем, что Изуми другая, хотя она никогда не скрывала, что она любит роскошь, свой город, где у нее есть все, и то, что она привыкла жить в достатке. Он ведь видел в ней любовь к деньгам. Она принимала его дорогие подарки, ей нравилось, что он возит ее в элитные рестораны. Она как все девушки ценит деньги. Тогда почему сейчас он не верит в сказанное ей? Что в ее словах его удивило? Хината возвращается к отцу, так как теперь ей здесь делать нечего, а ее дочь, встав перед выбором: он и его война или Тюметей и богатства Бойнака, выбрала второе.

Звонок Изуми застал Артала на крыши их штаба. Говоря с ней, он отошел от парней, а те ждали, пока он договорит по телефону. Нукер, Мард и Бэрт видели, как Артал убрал телефон, затем, достав что-то из кармана пиджака, подошел к краю крыши.

Парни приблизились к нему, чувствуя, что с Арталом не все в порядке.

Тот, смотря в серую мглу смога, раскрыл ладонь, на которой лежали кольца. Два обручальных кольца.

– Любви нет, – произнес Артал, кидая кольца в серое пространство.

Парни молчали. Им нечего было сказать. Они знали, что любви нет, и им было жаль, что Артал пришел к этому через боль и разочарования.

– Она уезжает в Тюметей, – пояснил Артал, чувствуя на себе взгляд Нукера.

– Мы можем ее задержать, – в голосе Нукера не было эмоций, если Артал прикажет, он доставит Изуми к нему.

– Нет, не нужно. В этом уже нет смысла. Я всегда знал, что девушки выбирают деньги. Это ее выбор, я не осуждаю ее. Она не хочет ждать, пока я завоюю этот город и брошу его к ее ногам. У нее и так все в жизни есть. Она внучка Бойнака, а Тюметей и так у ее ног.

Вспоминая рыжую у шеста, Нукер понимал, о чем говорит Артал. Девушки всегда выбирают деньги. Только почему он вспомнил рыжую… хотя о ней он вспоминал в основном с презрением. Она всплывала в его сознании стоящая напротив столика богатых парней, и он помнил, как она заигрывала с ними или вспоминал ее в клубе на сцене, где мужчины платили за просмотр ее тела, прикрытого лоскутками ткани.

– Любви нет, – повторил Нукер, – есть деньги, их любят девушки.

– Да что вы паритесь парни, – наконец заговорил Мард, – у нас будут деньги, этот город и те девушки, которых мы захотим купить. – Любви нет.

Бэрд промолчал. Наверное, парни правы. Ему тоже нечего предложить Изуми. Но он разбогатеет, и тогда он сможет бросить к ее ногам деньги, которые та так любит.

Слыша разговор парней, Артал чувствовал, как в нем ломается то последнее, что его держало на плаву. Он даже смерть отца перенес стойко, все убрав внутрь себя, зная, что не может себе позволить быть слабым. За ним стояли те, кто поверил ему, решался вопрос жизни и смерти: или они выживут в борьбе за власть, или Тарош их уничтожит. Понимая все это, Артал даже на похороны отца не приехал. Он не имел права подвергать себя и своих парней опасности. Там могла быть засада людей Тароша. Осознавая это умом, Артал кричал от боли, только его крик не был слышен. Он заглушал его в себе, оставаясь с лицом без эмоций, холодным разумом, и четким расчетом. Живя в боли от потери самого дорогого ему человека, Артал утешал себя тем, что он теперь не один. У него есть та, которая любит его и у него есть смысл жизни. Оказалось, что ему предстоит добиваться вершин власти для себя одного, а это как покорять пустоту. Тогда какой смысл оказаться в пустоте один на один со своими победами? А ведь он верил, что идет к вершине в любви с той, которая стала так важна ему. С ней пустота приобретала очертания многомиллионного города, а он видел цель, к которой шел, зная, что рядом с ними будет идти его любимая. Он хотел, смотря в ее глаза, видеть отражение любви, то, ради чего он жил. Но в один миг все рухнуло. Он потерял двоих дорогих ему людей. Один погиб, а другая предала. Что страшнее, что болезненней? Знать то, что отца уже не вернуть или знать, что та, которую он любил живет теперь уже своей жизнью.

У него был порыв найти ее, посмотреть ей в глаза, поговорить… но потом он сам себя спрашивал: о чем он хочет говорить с ней? Молить о любви? Чужая нелюбовь, вот что она может ему дать.

Сделав полшага к краю стены, Артал остановился около бездны. Как же было просто бросить туда два кольца, которые все это время грели его душу, и как тяжело осознать смысл всего произошедшего. Неужели она никогда не любила? Врала ему в глаза, а сама мечтала вернуться в роскошь и достаток, в город о котором она с таким восхищением ему рассказывала.

Он смотрел в серую мглу, в которую бросил кольца. С каким бы облегчением он бросил туда все воспоминания о ней. Выбросил бы все из своей души, что осталось в памяти: ее слова, улыбка, робкий взгляд, неловкость в движениях, наивность фраз, первые прикосновения, дыхание в его губы, стук ее сердца под своей ладонью. Как ему теперь жить, помня все это? Как двигаться дальше, когда воспоминания живут в нем, и он не в силах их забыть. Он готов вырезать куски из себя, только чтобы избавиться от любви, которая дала в нем свои ростки. Любви, оказавшийся ложью.

– Брат, – окликнул его Нукер. В его голосе слышалось беспокойство, – ты отошел бы от края…

– Я не стану прыгать, – губы Артала прорезала надломленная улыбка, – я хочу жить с этим. Теперь у меня есть смысл жизни, представляешь, как просто появляется смысл в жизни, когда ты разочаровываешься в любви, – он посмотрел вперед, в пространстве смога кружил ворон, – Я завоюю Чакар, он станет моим, а потом я стану завоевывать город за городом, подчиняя города своей власти. Когда очередь дойдет до Тюметея, я завоюю его, убью Бойнака, а Изуми… Она познает, что такое предать любовь. За свой поступок она получит расплату – нищету, то, чего она так боялась. Раз богатство стало ее выбором вместо моей любви, я не пощажу ее. Я хочу, чтобы она узнала, что значит быть нищей. Я никогда не прощу ее…

От слова Артала Нукеру стало не по себе, Мард и Бэрт молчали, чувствуя, что сейчас лучше ничего не говорить.

– Любовь не убивает, она меняет человека, – пнув камешек, Мард смотрел как он, полетев вниз, скрылся в тумане, – она погружает в темноту.

– Ты прав брат, – казалось, Артал изменился, – темнота мне нравится. Она во мне. Я есть тьма, – разведя руки в стороны, прокричал Артал. Круживший во мгле ворон ответил противным карканьем, а затем растворился в сером пространстве.

***

Долго страдать о произошедшем, у Артала не было времени. Бэрт сообщил, что на севере восьмого сектора идут бои, причем самые настоящие. Так как Тарош бросил туда столько своих людей и техники, что все это было похоже на наступление армии. Но Вороны, которые были под его командованием, держали оборону. Каждая улица, каждый дом, каждый миллиметр восьмого сектора давался правителю Чакара с боем.

– Парни, – Артал убрал все лишние эмоции, – нужно направить Воронов в наши двадцатый, нулевой, первый и второй сектора.

– Нам придется снять часть парней с восьмого сектора, – констатировал Нукер.

– Я знаю, но мы не можем засесть в восьмом секторе и только держать оборону его. Это будет наш конец, мы должны вернуть себе свои сектора, и следующим шагом будет взятие под контроль третьего сектора, – все это Артал уже продумал, – Мард, у тебя будет свое задание, – он посмотрел на друга, – Нам нужны еще люди. В других секторах много недовольных правителем Чакара. Ты должен, взяв с собой охрану из Воронов, ездить по секторам и набирать тех, кто готов к нам присоединиться. Раньше мы не могли в открытую так действовать, но теперь нас ничего не держит.

– Хорошо, брат, я понял тебя, – Мард, удаляясь, напевал что-то из классической оперы. В пустом помещении эхо отражалось от стен. Оперная ария звучала как похоронное песнопение. Даже Бэрт поежился от такого.

– Бэрт, на тебе все сектора, кроме восьмого. Бери парней и расставляй их там. Я с Нукером остаюсь в этом секторе. Мы едем на север, где сейчас Тарош пытается показать свою силу.

– Хорошо, – получив задание, Бэрт тоже последовал на выход.

– Ты готов? – Артал посмотрел в глаза Нукера. Тот улыбнулся той улыбкой, от которой пробирали мурашки. В ней не было радости, так улыбаются на могиле врага. – Тогда пошли.

Уже на подъезде к улицам на севере восьмого сектора, Артал и Нукер слышали выстрелы, видели вспышки от взрывов и дым. Тарош действительно устроил войну, решив раз и навсегда покончить с бандой Воронов.

Взяв в руки автомат, Артал поднял его, а потом смело шагнул вперед произнося:

– Всем добра.

***

Уже шла не первая неделя ада, в которой жил Артал. Он знал, что такова цена его цели. Судьба дает ему шанс, жаль, что он не успел подготовиться к этому, думал у него больше времени в запасе, но оказалось иначе. Значит, такова его жизнь: или он сможет свергнуть Тароша, или тот уничтожит его. Артал вступил на дорогу, с которой не было возврата. Да и не хотел он поворачивать и что-либо менять. Пусть и не был он еще готов к таким масштабным действиям, не набрал он еще столько людей в свою банду, и сектора еще не все под контроль взял, а теперь это приходилось делать все сразу: и держать атаку людей Тароша, и сектора к себе присоединять, и банду увеличивать.

Когда он ел и спал в последние недели Артал и не помнил. Наверное, все же спал, когда ехал с Нукером из одного сектора в другой. Нукер вел машину, а он отключался в ней от усталости. Есть же его заставлял Мард, привозя к себе домой, где его мама всегда была им рада. Чуть ли не силой Мард сажал его за стол, а Ирби ставила перед ним тарелку еды. Спорить с ними не было сил, и Артал ел. Хотя в душе он был благодарен заботе Ирби и искренности своих друзей. Если бы не они, не осилил бы он один завоевание Чакара. Открытые бои за город быстро прекратились. Тарош понимал, что население возмутится и поднимется против него. Ему это было не на руку. Вот поэтому Артал, выдержав несколько дней войны, выдохнул. Он знал, что дальше Тарош будет действовать умнее. Теперь он направлял своих боевиков на его людей, чтобы практически без жертв со стороны населения уничтожать Воронов. Но к такой войне они подготовились. И встречали «гостей» во всеоружии. Такая война выматывала. На стороне Тароша было намного больше людей, денег, еще и поддержка бизнеса. Артал же только все это формировал. Приток парней в его банду происходил постоянно, деньги Вороны собирали из секторов, а с людьми бизнеса Артал начинал вести переговоры. Политика войны в городе имела свои законы. Артал сам их устанавливал, это была его игра, где он должен был выйти победителем.

В редкие минуты, когда можно было выдохнуть и хоть немного передохнуть он вспоминал об Изуми. Во всем произошедшем с ним ее предательство нанесло по нему самый серьезный удар. Он так и не мог от этого оправиться. Вспоминая ее слова о том, что она любит, это признание и то, как она смотрела на него, он только сейчас осознавал, что все это была ложь. Ложью было все в их отношениях. Она играла с ним. Ей нравилось его внимание, ухаживание, подарки и совместное времяпровождение. Ей нравилось, что он развлекал ее, организовывал ее досуг. Именно так теперь он все это воспринимал. А как только у нее появилась возможность уехать, она безо всякого сожаления сделала это. Понимать такое было больно. Его предали. Предали, посмеявшись над его чувствами, над его любовью. Ту, которую он ласково называл «мышонок», оказалась коварной стервой, которая наигравшись в его чувства, уехала в лучшую жизнь.

Ведь если любят, то разделяют с любимым все. Он не хотел, чтобы Изуми проходила с ним через его кровавый путь к власти, но он хотел, чтобы она ждала его, пока он пройдет его сам. Ему было достаточно только знать, что она его ждет.

– Все ложь… твоя любовь оказалось ложью, – он в очередной раз ударил кулаком в стену. За эти недели он так делал каждый раз, когда его сердце истекало кровью. Его рука была постоянно перемотана платком, на котором выступала кровь. – Любви нет… – выплюнул он слова, которые убивали его своей правдой, – Любви нет, – повторил еще раз Артал.

***

Впервые город, который она так любила, был ей ненавистен. Тюметей, он сиял огнями, широкими проспектами, потоками машин и ночным небом, где были видны звезды. Только Изуми перестала любить звезды, она полюбила небо, где смешалась ночь и день, свет и тьма, где серый стал цветом пространства, которое подарило ей любовь. Что значит полюбить? Как понять, что ты любишь? Сколько раз она задавала себе этот вопрос, читая рассказы о любви, смотря фильмы или видя влюбленных. Ей так хотелось понять, что происходит с человеком, когда он обретает любовь. И судьба дала ей возможность это понять. Полюбив, Изуми сполна ощутила, что это значит – это умирать без любимого, истекая кровью, глотать воздух с осколками стекла, зная, что ваша любовь обречена. Она была пропитана болью любви. Вдыхая воздух, она ощущала в нем миллионы лезвий, которые вспарывали ее плоть изнутри. Все в ней кровоточило, но она жила. Вот что значит любить – это жить в боли.

Изуми вышла из самолета, задохнувшись воздухом в котором не было кислорода. Она не могла дышать, находясь так далеко от Артала. Но дышать было нужно, сквозь боль, сквозь кровавые вздохи она вдыхала кислород, от которого задыхалась.

Прижимая к себе сумочку с подарками от Артала, Изуми жила только прошлым. Она вспоминала, как он все это дарил ей. Ценность этих дорогих безделушек была для нее безразлична, для нее они были бесценны памятью прошлого. В них жил Артал. Она вспоминала, как он дарил их ей, и этим она жила, продлевая свою агонию в этом мире.

Сев в автомобиль и ощутив его движение, Изуми хотела кричать от расстояния, которое с каждой секундой увеличивалось, разделяя ее и Артала. Но крик застыл в ее горле, а она смотрела мертвыми глазами на город, который ненавидела.

Что значит любить? Любить – это умирать от боли, ненавидеть жизнь, которая вас разлучила и дышать стеклом, так как воздух остался с тем, кто был твоей любовью.

«Артал, я живу тобой… я живу только из-за тебя, я люблю тебя, ты мой кислород, которого не стало в этом городе, где нет тебя…».

Глава 18

Стараясь не обращать внимания на состояние Изуми, Хината дождалась пока та пойдет в свою комнату. Видя, что дочь ушла, Хината обернулась, смотря на стоящего в гостиной отца, который встретил их по приезде из аэропорта.

– Дочка, я вижу ты что-то хочешь мне сказать, – подходя к невысокому столику с напитками, Бойнак наполнил себе бокал.

– Ты убил моего мужа! – выкрикнула Хината. Она больше не могла это сдерживать в себе.

– Только не говори, что ты полюбила это ничтожество, – с надменностью в голосе произнес Бойнак, – единственное на что он был способен, это ходить в шестерках у Тароша.

– Не смей говорить так! Я любила его! – выкрикнула Хината, – Любила, – произнесли ее губы слово, которое так противоречиво ей самой воспринималось. Когда тебе далеко не шестнадцать лет, то слово «любовь» имеет другой подтекст. Но почему-то потеря Карадага так резанула по сердцу.

– Не нужно этого пафоса, – зная свою дочь, произнес Бойнак, – ты нашла того, кто может соответствовать твоим амбициям. А твои амбиции слишком велики. Тебе нужен мужчина, который станет не просто лидером, он станет правителем и станет круче меня. Ведь это так, Хината? Ты хотела слепить из того, кто не тянет на верхушки власти – правителя. Неплохой ход. Чакар самый крупный город, он эпицентр всего. Ты нашла того, из кого можно лепить то, что тебя устроит. И ты это делала, – опустившись на белого цвета кожаный диван, Бойнак окинул взглядом дочь, – И я помогал тебе в этом. Хотя знал, что у Карадага не хватит амбиций. Но ты не слушала меня. Ты делала все по-своему… И вот результат.

– Ты специально все подстроил! – истерика подкатывала, она так долго сдерживала ее в себе. Нужно было быть сильной, а сейчас слезы вырывались сквозь заслон, который она сама выставила, – Да, я нашла мужчину, который подходил мне. И я хотела сделать для него все. Я хотела, чтобы он взошел на трон власти! – прокричала Хината, – Ты сказал, что поможешь мне в этом! Мы все спланировали и несколько лет делали все, чтобы привести Карадага к трону. Но ты сыграл в свою игру! И в результате я вдова…, – она захлебнулась рыданиями, – отец, как ты мог так со мной поступить.

Поднявшись с дивана, Бойнак подошел к плачущей дочери, он остановился перед ней.

– Хината, ты мне можешь не верить. Но я готов был это ничтожество возвести на трон Чакара. Только кроме нашего с тобой желания есть еще то, что может все изменить…

– Что?! – Хинату трясло от этого разговора, от понимания, что она потеряла человека, который ее боготворил, и оттого, что ее отец причастен ко всему этому.

– Судьба…, – произнеся это слово, Бойнак отошел от дочери. Он смотрел в окно. Там темнота, прорезанная искусственным светом, создавала иллюзию ночи, в которой нет тьмы. Но Бойнак знал, что ночь – это тьма, и самообман в виде искусственного света, это лишь обман себя.

– Нет судьбы!

– Замолчи! – произнеся это слишком тихо, он заставил Хинату замереть от сути, которая была в сказанном им. – Тарош вопреки всему смог выйти невредимым из всего. А Карадаг погиб. Их судьбы были написаны не нами. Ты глупа, дочка, раз думаешь, что сможешь переписать судьбу. Карадаг никогда не стал бы правителем Чакара. Это предначертано для его сына. Артал станет тем, кто убьет нас…

Жизнь дает опыт, которым ты можешь не воспользоваться, но выкинуть его не сможешь никогда. Бойнак уже давно на основании того, что видел, знал, что Артал расчистит себе путь к власти и взойдет на трон правителя Чакара. Эта неотвратимость судьбы убивала. Артал нес тьму и смерть. Бойнак, видя это, знал исход своей судьбы.

– Ненавижу его! – задыхаясь, произнесла Хината.

– Он станет правителем Чакара, это его судьба. И он станет тем, кто убьет нас, – произнося все это, Бойнак не чувствовал страха. Такова жизнь. В ней побеждает сильнейший.

***

Видя, как Артал опять стоит на краю бетонной стены, а под его ногами тридцать этажей вниз, Нукер подойдя спросил то, что его беспокоило в друге.

– Ты как?

– Ты хотел спросить, не сломаюсь ли я? – Артал засмеялся. В его смехе не было веселья, – Нет. То, что нас не убивает снаружи, убивает внутри. Я выжил, выблевывая из себя любовь. Это было больно, но любовь не убила меня. Она сделала меня сильным.

– Я рад за тебя, – Нукер положил руку на плечо друга. Это тот обыденный жест, но в нем выражалось то, что не скажешь словами. Их дружба, переживание и поддержка.

– Спасибо, – лишь ответил Артал, но этого тоже было достаточно, чтобы в одном слове передать суть. – Я решил, как нам поступить дальше. Если не предпринять активных шагов, эта война будет продолжаться вечно.

– Но вроде все неплохо. Банда Воронов растет. Под нашим контролем еще несколько секторов. Тарош больше не предпринимает открытых действий против нас.

– Мы выиграли битву, а не войну, – пройдясь по краю, Артал смотрел в серое небо, – А я хочу выиграть войну. Чтобы победить, нужно убить Тароша. План прост и безрассуден, – его губы прорезало подобие улыбки. – Мы нападем на резиденцию правителя Чакара. Он не ждет от нас этого. Март и Бэрт будут отвлекать его боевиков, устроив погромы в седьмом секторе. Ради богатеев, которые живут там, и на деньгах которых Тарош держит свое правление, он бросит все свои силы на их защиту. Вот это и будет наш шанс. Мы нападем на его резиденцию, а дальше… я знаю, что смогу сам написать свою судьбу.

– Хороший план, брат.

– Тогда пойдем, озвучим его Марду и Бэрту, и не будем откладывать с его осуществлением.

Уже давно Артал чувствовал, что нужно действовать. Невозможно все просчитать, очень многое зависит от случая и удачи. Удача была с ним. А случай, так он подстроит все так, чтобы этот случай представился ему. Дальше нужна только решительность. Он не боялся рискнуть ни своей жизнью, ни чужой. Это выбор каждого – жить как все или быть другим, а значит ставить свою жизнь на кон, где проигрыш – смерть, выигрыш – власть и деньги.

Проработав план, который был далек от идеала, Вороны разъехались его выполнять.

Все эти месяцы город Чакар жил в напряжении, хотя обычные люди также продолжали ходить на работу, бизнес шел, предприятия выпускали продукцию, потребители пользовались благами цивилизации. Но это напряжение передавалось всем. Люди пересказывали друг другу новости об очередных перестрелках между бандой Воронов и боевиками Тароша. Кто-то занимал сторону Воронов, кто-то правителя, а основная масса была нейтральна ко всему, так как повседневные дела перекрывали все происходящее. Смотря из окна автомобиля на жизнь города, Артал осознавал, что в умах этих людей он лишь эпизод, на котором они сосредоточенны сегодня и сейчас, пока все это происходит. Но если Тарош уничтожит их, то и люди забудут, забивая память мелочами обычной жизни. Артал не хотел стать эпизодом жизни Чакара, он хотел власти над этим городом.

Рация зашипела, оттуда раздался голос Бэрта. Артал слушал его. Тот говорил о начале погромов в седьмом секторе. Все шло по плану. Вскоре на связь вышел Март, который тоже приступил к выполнению своей части плана.

Внедорожник Нукер припарковал за несколько домов от резиденции правителя. Они сидели и ждали, смотря как мимо них проносятся машины с боевиками Тароша. Те направлялись в седьмой сектор. Городское радио передавало тревожную информацию о перестрелках в самом дорогом секторе Чакара.

– Теперь нам пора, – Артал чувствовал, что именно сейчас в пространстве сформировалось то, что даст ему удачу.

Взяв рацию, Нукер отдал четкие команды Воронам, которые в своих внедорожниках ждали сигнала. Потом он выжал педаль газа, и машина, как обезумевшее животное, стало ускоряться, не видя ничего перед собой кроме цели. А цель их была ворота в резиденцию правителя. За несколько метров до их приближения прозвучал взрыв. Вороны сработали четко. Ворота покачнулись и рухнули. По ним пронесся внедорожник, а за ним и машины с парнями.

Нукер еще не успел затормозить у лестницы в особняк, а Артал уже выпрыгнул из машины. Он взбежал по лестнице, стреляя из автомата и прошивая пулями всех, кто ему попадался на его пути. За ним шли Вороны, стреляя и не щадя никого.

Их нападение было стремительно и безрассудно. Артал прокладывал себе путь, прорезая пространство пулями. Его не интересовало в кого они попадали. Вокруг слышались выстрелы, крики, на мраморе пола была кровь, а он шел вперед к своей цели.

Тароша он увидел пересекающим большой холл второго этажа.

– Куда-то спешим? – просто спросил Артал.

Правитель Чакара побледнел, остановился. Он ослабил узел галстука, который душил. Тарош не ожидал, что увидит Артала. Тот стоял с автоматом в руке, и лицом на котором не было эмоций. В черных, как тьма глазах парня он не мог прочесть ничего, хотя всегда читал людей как открытую книгу. Неужели в этом мире он встретил того, кто превзошел его?

– Ты все-таки пришел сюда, – чувствуя вкус собственной смерти, Тарош держался, не показывая свой страх, – Дерзкий мальчишка! Как жаль, что я не пристрелил тебя раньше, но знаешь, я сделал намного лучше. Я убил сам, вот этими руками, твоего отца. Надеюсь, ты испытал достаточно боли от этого, – Тарош улыбался. Он знал, что это конец, но ему так хотелось увидеть хоть одну эмоцию на надменном лице парня. – Карадаг предал меня своим поступком и еще тем, что вырастил такого ублюдка, как ты. Что ты молчишь?! – прокричал Тарош. Отсутствие эмоций в парне выводило его из равновесия, – Думаешь, что убив меня, будешь счастлив? Будешь упиваться своей местью за отца? За этим ты пришел?

– Я пришел забрать этот город себе, – выслушав все, Артал поднял автомат.

– Это мой город! Слышишь – Чакар мой город!

– Ошибаешься, он мой, – и он нажал на спусковой крючок. Пули решетили тело правителя Чакара, а Артал продолжал стрелять. Когда обойма закончилась, он подошел к тому, что осталось от Тароша.

– Отец, я отомстил за тебя, – он пнул ногой изрешеченный труп.

– Арт, теперь ты правитель.

На голос Нукера Артал обернулся. Так нереально далекая мечта в один миг стала реальностью.

Прошипевшая рация, прервала эту мысль. Голос Бэрта сообщил, что у них там бойня.

– Поехали.

Сказав это, Артал пошел к лестнице. Нужно было срочно ехать в седьмой сектор. Там были сосредоточены все силы бывшего правителя, и Воронам явно тяжело держать такой удар.

Уже на подъезде к центральной эстакаде, прорезающей восьмой сектор насквозь, Артал видел скопление машин, боевиков Тароша и вспышки от взрывов с автоматными очередями. Все же у Тароша было достаточно тех, кто готов был умереть ради него или ради его денег.

Перезарядив автомат, Артал, выйдя из внедорожника и пригибаясь, побежал к машине, которая лежала на боку посредине эстакады. За ней сидел Мард, ведя огонь по тем, кто стрелял в него.

Стреляя в ответ, Артал добежал до Марда.

– Ты как? – спросил он.

– Зашибись, – ответив это, Мард выпустил очередь из автомата по тем, кто пытался приблизиться к ним.

– Ранен? – видя кровь на джинсах, Артал хотел понять насколько это ранение серьезно.

– Царапина. Меня достали эти уроды, – и Мард, напевая, стал стрелять по приближающимся к ним боевикам.

Оценив ситуацию, Артал, стреляя, переместился к другой машине, а потом еще к той, за которой у него была самая выгодная позиция. С нее он снял пятерых, что стреляли из-за перекрытий моста. Потом, перезарядив автомат, он перебрался к одному из пролетов моста и там, воспользовавшись эффектом неожиданности, набросился на боевика, который был явно главным здесь, так как постоянно отдавал команды по рации. Их борьба была недолгой, приставив лезвие к его горлу, Артал, не обращая внимание на боль в левом боку, взял валяющуюся рацию.

– Ты сейчас скажешь своим, чтобы сдавались, – прорычал Артал, вжимая ножик в кожу парня, так что проступила кровь

– Не скажу.

– Ради чего сдохнуть хочешь? Тароша больше нет. Он не заплатит тебе за то, что ты делаешь сейчас, а я заплачу.

– А ты кто?

– Новый правитель Чакара. Меня зовут Артал.

Когда ты произносишь свое имя, в пространстве происходит необратимое. Артал это чувствовал, он изменил судьбу.

– Ты готов платить нам? – спросил парень.

– Да, – ответил Артал. Он знал, что деньги правят этим миром. Деньги и страх. Артал доказал, что его надо бояться, а теперь он подтвердил, что готов платить.

На этом завершилась смена власти.

Когда машина везла Артала в резиденцию Тароша, он смотрел на улицы города. Люди, они продолжали жить своей жизнью. Для них особо ничего не изменилось. Их больше интересовали собственные проблемы, чем тех, кто делил власть между собой.