Текст книги "Ангел тьмы"

Глава 16

Номер 39 по Бетьюн-стрит оказался трехэтажной конструкцией из красного кирпича, украшенной несколькими оконными ящиками, наполненными тем, что отчаянно пыталось походить на цветы. Зрелищу следовало тут же навести меня на мысль: июнь выдался сырым и прохладным, однако ему предшествовали и теплые погожие деньки, так что у растений в ящиках не было никакого повода для столь жалкого вида – разве что, конечно, кто-то просто не имел представления, как за ними ухаживать. Впрочем, как бы там ни было, я подкатил коляску к парадному, что было с южной стороны улицы, и остановился аккурат за парой-тройкой ступенек, ведших ко входной двери. Мистер Мур и Маркус соскочили со своих насестов, давая выйти доктору и Люциусу. Затем мы с Сайрусом заняли их места внутри и вместе с мисс Говард принялись сосредоточенно вглядываться сквозь маленькую стеклянную пластину, вшитую в заднюю часть развернутой крыши. Детектив-сержанты, оказавшись на тротуаре, застегнули сюртуки на все пуговицы, приготовили полицейские бляхи и, постаравшись придать себе как можно более деловой вид, направились к двери, а доктор с мистером Муром последовали за ними.

Когда все четверо собрались у входа, Маркус шагнул вперед и резко постучал.

– Начинается… – шепнула мисс Говард.

Прошло несколько минут. Маркус постучал вновь. Мы расслышали чей-то резкий крик с верхнего этажа: такой скрежещущий и жалобный, что я бы сказал, издать его мог человек, разменявший шестой десяток. Голос смолк. Маркус постучал опять.

Неожиданно дверь резко распахнулась, и в проем шагнула хорошо сложенная женская фигура в красном узорчатом платье и сером фартуке, завязанном на шее и талии. Красное, доходя до шеи, сменялось черным кружевом воротничка, над которым мы увидели прекрасно знакомое лицо.

То была женщина с наброска мисс Бо; женщина, о прошлом которой нам уже было известно достаточно; то была не кто иная, как сестра милосердия Элспет Хантер собственной персоной.

– Святый боже, – шепотом выдохнул Сайрус прямо над моим ухом. Я на миг обернулся и увидал на лице его беспокойное изумление. – Неужто все действительно так просто?..

На небольшом крыльце, от которого нас отделял какой-то десяток футов, пронзительно-золотистые глаза сестры милосердия Хантер метались от лица к лицу представших перед нею мужчин, и за взглядом их явственно угадывалась напряженная работа ума, пытающегося одновременно решить целый ряд вопросов. Она принялась вытирать о фартук влажные руки, и когда уже я ожидал, что она как-то выкажет тревогу и потрясение, она улыбнулась – мягко, плавно и крайне, крайне жеманно.

– Та-ак… – произнесла она замысловатым тоном, полностью отвечавшим лицу. Руки ее поднялись вверх, где поправили густые и красивые каштановые волосы. – Я стала вдруг весьма популярной. Могу ли я чем-то помочь вам… джентльмены? – Выговор ее оказался неожиданным: ни следа новоанглийской тянучести, однако в нем звучал намек на сельское происхождение.

Маркус выступил вперед:

– Добрый день. Прав ли я, предполагая, что вы миссис Элспет Хантер?

– Да, – неторопливо ответила она, пытливо окидывая Маркуса взглядом с ног до головы и кривя губы. – Вы предполагаете верно, мистер…

Он продемонстрировал бляху.

– Детектив-сержант Маркус Айзексон. Полицейское управление Нью-Йорка.

Женщина даже не моргнула; если она действительно та, кого мы искали, в хладнокровии она не уступила бы ни одному из пройдох, встречавшихся мне в годы моей преступной карьеры.

– Понимаю, – ответила она, не теряя прежней кокетливой улыбки. – А это ваши войска, детектив-сержант?

Она обратила улыбку Люциусу, сделав ее еще шире. Будто знала, что с Люциусом от флирта приключаются корчи, что, собственно, и произошло.

– Я, э-э… – Он показал бляху. – Детектив-сержант Люциус Айзексон. Также представляю Полицейское управление Нью-Йорка.

– Неужто братья? – произнесла сестра Хантер, и золотистые глаза ее так и заплясали от одного к другому. – Какая прелесть… И вам позволяют работать вместе! Однако я такого не ожидала: мне казалось, вся нью-йоркская полиция носит фамилию Махоуни и такие роскошные усы торчком.

Айзексоны заулыбались – их можно было завоевать подобной шуточкой.

Сестра Хантер перевела взгляд за спины детектив-сержантов на мистера Мура и доктора, и игривости в ее тоне ощутимо поубавилось.

– А эти джентльмены? – спросила она. – Они ведь никак не могут быть полицейскими.

– Разумеется, – ответил ей Маркус. – Они… помогают нам в следствии. Мистер Джон Скайлер Мур и доктор Ласло Крайцлер.

Лицо ее вытянулось, похоже, с искренним трепетом и смирением, и сестра Хантер устремила свой солнечный взор прямо в черные глаза доктора Крайцлера.

– Я… у меня нет слов… – Казалось, ей действительно тяжело говорить. – Разумеется, я знакома с вашими работами, доктор. Понимаете, раньше я была сестрой милосердия в «Родильном доме», это чуть дальше по улице от вашего…

– Да, я знаю, – холодно ответил доктор, раздраженный тем, что беседа затягивается.

– Надеюсь, вы не будете ставить мне это в вину, – продолжала сестра Хантер. – Я знаю, что думает доктор Маркоу… я и сама прочла несколько ваших монографий, и мне они показались чрезвычайно интересными.

В ответ доктор отвесил лишь короткий поклон – скорее даже легкий кивок; но даже если и было ясно, что он прекрасно понимает: женщина пытается что-то затронуть в нем, – не менее ясным было и то, что затронуть ей в нем это удалось.

Когда она повернулась к мистеру Муру, лицо ее несколько секунд оставалось неподвижным, но затем она явила еще один кокетливый взгляд, через мгновение переросший в томный:

– А мистер Мур?..

Тот улыбнулся ей в ответ и выложил все карты, как простой любитель, коим в действительности не был:

– «Нью-Йорк Таймс», – произнес он, протягивая руку.

Мисс Говард при виде такого изумленно фыркнула.

– Будь я проклята, – прошептала она. – Четыре из четырех… она хитра, не то слово.

– Что у нее за выговор? – тихо спросил я. – Не догоняю… точно не Новая Англия, но и на местную манеру не похоже…

– Нет-нет, – шепнула в ответ мисс Говард, с улыбкой качнув головой. – Это северный акцент… так говорят у меня на родине, разве что, может, еще немного севернее. Да, такой выговор я слыхала и раньше.

Тем временем доктор, стоявший на ступеньках, откашлялся:

– Думаю, детектив-сержант, – начал он, – лучше бы нам быстрее перейти к делу.

– Ах да, – встрепенулся Маркус. – Именно. Миссис Хантер, у нас есть основания предполагать, что…

– Прошу вас, – ответила она, улыбаясь ему все так же обворожительно. И, поведя рукой в глубину дома, продолжила: – Что бы это ни было, уверена, всем нам будет куда приятнее обсудить это за чаем.

Словно отражения в двух зеркалах, четверо мужчин на крыльце и трое нас в коляске переглянулись между собой в ошеломлении. Мы столько всего напридумывали, чтобы попасть внутрь и выяснить, нет ли там малышки Линаресов, что столь открытое приглашение было как удар под дых.

– Что? – прошептала мисс Говард, когда к ней вернулся дар речи.

– За чаем? – произнес Сайрус в таком же замешательстве.

– Надеюсь, им достанет благоразумия не пить его, – вот все, что получилось сказать у меня.

Сестра Хантер замерла в проеме, дожидаясь ответа; наконец Люциусу удалось выговорить что-то вроде:

– Мэм, не знаю, действительно ли вы понимаете сущность…

– Детектив-сержант, – ответила она ему тоном, с одной стороны заботливо-материнским, но в то же время – не лишенным прежней игривости. – Мне, как, я подозреваю, вам известно, за последние годы выпало достаточно бед, чтобы не гадать относительно сущности вашего дела – она никак не может оказаться радостной. Я просто предлагаю разрешить его настолько цивильно, насколько это возможно. Всего-то.

Люциус очумело взглянул на доктора, который с каменным лицом оценивал происходящее. Затем доктор пожал плечами и кивнул детектив-сержантам, словно говоря: «Ну если ей так хочется облегчить нам задачу…»

– О боже, – прошелестела мисс Говард. – Они действительно заходят.

Четверо наших друзей один за другим начали растворяться внутри; последним заходил доктор. Когда он переступал порог, сестра Хантер коснулась его плеча, обратившись к нему с прежним неподдельным благоговением в голосе:

– Э-э, гм… доктор?

Он обернулся, а женщина в этот момент внезапно глянула прямо на нас в коляске; не просто в нашу сторону, нет – прямо на нас.

– Вы не желаете пригласить в дом остальных ваших друзей? Мне бы не хотелось казаться невежливой…

На миг взгляд доктора, захваченного врасплох, действительно метнулся к нам; но уж на такой ерунде его подловить даже на долю секунды едва ли было кому-то под силу.

– А… – буркнул он. – Нет. Не думаю. Видите ли, это мои слуги. С ними все будет в порядке.

Сказав так, он скрылся внутри.

Сестра Хантер окинула взором улицу и реку за ней, после чего глянула на восток. Подняла руку и вроде как помахала кому-то вдалеке. Затем вновь перевела взгляд на нас, оставшихся в коляске.

Куда-то подевалось все радушие и благоговение; впервые я смог увидеть в этих золотистых глазах неумолимую, даже убийственную жестокость. Одного их вида оказалось бы достаточно, чтобы мне стало не по себе; но, когда я взглянул на тот квартал, что расстилался перед нашим экипажем, заинтересовавшись, кому или чему могла махать рукой сестра Хантер, легкое беспокойство стремительно обернулось более ощутимым страхом.

В нашу сторону характерной упругой походочкой «чумовых» двигались несколько фигур: один взрослый, остальные пацаны, может, на пару лет постарше меня. Мужик был средних размеров, из эдаких разбитных крепышей, малые же – все в каком-то рванье – недвусмысленно размахивали палками и старыми топорищами, не оставляя сомнений в том, что все это время они искали, где б тут можно было нарваться, и вот наконец нашли. Когда они подошли ближе, я разглядел лицо мужика – болезненную перекошенную ухмылку, сумасшедшие сияющие глаза, – и тут меня прошиб холодный пот, когда я понял, что знаю его:

Это был Динь-Дон, накокаиненный до того, что весь искрился, – таким я его еще не видел. Пацаны, трусившие следом, тоже были хороши дальше некуда. И все они пялились ровно на нас тем же манером, что и сестра Хантер, и физиономии их не сулили ничего хорошего.

Я прянул назад и открыл рот, чтобы подать сигнал тревоги; но оттуда почему-то вылетело только:

– Едрить, – и все.

Глава 17

– Кто это? – спросила мисс Говард. Вырвавшаяся из моих уст вульгарность вынудила ее оторваться от созерцания Хантер и обернуться ко мне.

– Приятели твои, Стиви? – поинтересовался Сайрус крайне безмятежно; только латунный кастет, обыкновенно покоившийся в кармане, сам собой перекочевал в его правую руку. Которую он мгновенно убрал с глаз долой.

– Да не совсем, – отозвался я. – Хоть эту скалящуюся обезьяну впереди я знаю. Его зовут Динь-Дон – заправляет пацанами у Гудзонских Пыльников.

– Динь-Дон? – переспросила мисс Говард, выжимая нервную улыбку. – Не могут его звать так на самом деле.

– А вот зовут, мисс, – сказал я. – И уж черепушек с его звона достаточно понатрескалось.

– Но чего же им от нас нужно? – поинтересовалась она, в то время как правая рука ее скользнула куда-то в складки платья – призна́юсь, к моему величайшему облегчению.

– Не знаю, – ответил я, – но мне показалось, что эта Хантер им знак подала. В общем, чего бы тут ни заваривалось, мисс Говард, а лучше вам свою батарею наготове держать.

Пыльники меж тем приближались, а полоумная Динь-Донова ухмылочка – в которой столько разных дам (и среди них, похоже, Кэт) находили необъяснимую притягательность, – стала еще шире, когда он узрел в коляске меня. Я попытался оторвать взгляд от него, следить за остальными; но тройка других нацелилась на Фредерика, и такой от них злобой веяло, что я разом проглотил весь свой ужас и, не успела вся братия окончательно до нас добраться, выскочил из коляски и метнулся к мерину взять его под уздцы.

Динь-Дон остановился прямо напротив меня, уперев руки в бока, а Сайрус, который тоже выбрался наружу, аккуратно обошел Фредерика со стороны тротуара.

– Они говорили мне, что это правда, – расхохотался Динь-Дон, и глаза его с каждой минутой становились все безумнее. – Мне говорили, что так и есть, а я не верил – чтоб Стиви-Свисток да на посылках! Ну как оно тебе, Стиви, хорошо ковыряется в дерьме-то конячьем?

Я покосился на его дружков.

– Да уж получше, чем в твоем, – бросил я, на что пара его приятелей с палками качнулась ко мне.

Но Динь-Дон развел руки, останавливая их, и расхохотался:

– Базарил ты всегда по-крутому, Стиви. А уж как до куска трубы добирался, так и за базар мог ответить, как крутой. Я… э-э… только вот думаю, где ж ты сейчас трубу себе искать будешь?

Но не успел я ответить, как по другую сторону головы Фредерика вырос Сайрус.

– Ему труба не нужна, – произнес мой друг, не вынимая правой руки из кармана. – Может, скажешь, чего тебе надо?

Секунду тот изучал Сайруса, после чего оскал его разъехался еще шире.

– Какой здоровый ниггер, Стиви, – усмехнулся Динь-Дон. – Чё за обезьянник, где таких выпускают? – И они с подручными захихикали, полагая, что Сайрус взбесится, – однако напрасно.

– Чего надо, Динь-Дон? – спросил я.

Улыбки на лицах Пыльников принялись таять, и расстояние между нами сократилось еще на пару шагов.

– Вопрос такой, Свисток, – ответил Динь-Дон, – чё тут надо тебе? Кто разрешил шастать вокруг этого дома?

– Тебе дело? – спросил я. – С чего вдруг?

Он пожал плечами:

– Район Пыльников – годится?

Я вперился в него пристальнее:

– Ага, ничё так – только не для меня. А на самом деле?

Ухмылка Динь-Дона вернулась на прежнее место.

– Вот ведь засранец, всегда башковитый был. Мож, я поквитаться хочу – ты меня чуть руки прошлый раз не лишил.

Я пропустил это мимо ушей, пытаясь сообразить, как вышло, что им удалось в сей момент оказаться там же, где и нам.

– Когда ты сюда шел, ты ведь не знал, что это я тут в коляске, – продолжил я думать, на этот раз – вслух. – Это леди внутри, она тебе знак подала – с чего бы?

Ребята его заметно подобрались и начали поигрывать палками, а Динь-Дон медленно шагнул ко мне.

– Тебе лучше с этой леди не связываться, Свисток, сечешь? Послушай доброго совета: держись-ка подальше и от нее, и от ее дома.

Бывают такие моменты в жизни, когда рот у тебя сам по себе распахивается, и сделать ты с ним ничего не можешь. Я в тот момент на секунду подумал о Кэт; а в следующий миг уже скалился не хуже Динь-Дона.

– Только не говори мне, что она – из твоих девиц, Динь-Дон, – расхохотался я. – Ты же дотронешься до бабы старше четырнадцати, только если она – твоя мать.

Тут вся его ухмылка куда-то делать, и он со всей дури размахнулся съездить мне по морде. Я нырнул под Фредерика и, выскочив с другой стороны, кинулся к кнуту, оставшемуся на кучерском месте. Динь-Дон бросился следом, перед остальными же, поигрывая латунным кастетом, образовался Сайрус. Но по-настоящему никому ничего перепасть не успело: в этот момент из коляски выпрыгнула мисс Говард, сграбастала Динь-Дона за волосы и уперла ему в голову короткий толстый ствол своего «дерринджера».

– Стоять на месте, кому сказала! – рявкнула она остальным Пыльникам. – Эй, вы все! Быстро разбежались отсюда, мы при исполнении!

Динь-Дону хватило ума не дергаться под револьвером, однако смешка он сдерживать не стал:

– «При исполнении»? Телка, ниггер да малой? Я хоть и утром родился, сестричка, но не вчера же…

Мисс Говард наотмашь приласкала его по затылку тем же «дерринджером» – так, что он хрюкнул от боли, – после чего снова едва не воткнула ствол ему в ухо.

– Еще слово, и пуля сорок первого калибра зазвенит в твоей пустой башке! А теперь – приказал своим дружкам отвалить!

Шипя от боли, Динь-Дон кивнул:

– Ладно, ребята – думаю, мы ясно выразились. Продолжать без толку.

Оставшиеся Пыльники неохотно пошли на попятную, Сайрус чуть ниже уронил свою правую, я же по-прежнему держал бич высоко над головой. Знал я этих типов куда получше, нежели мои друзья: в безопасности мы окажемся никак не раньше, чем эти не сгинут из пределов видимости. Мисс Говард тем временем грубо отпихнула Динь-Дона к его дружкам – тот даже споткнулся от силы ее толчка, но сразу расплылся в прежней своей улыбочке.

– А ты у нас типа жесткая сучка, да? – произнес он. – Я это запомню. А ты запомни то, что я сказал всем вам: держитесь подальше от этого дома и даже не… Джимми!

Внезапным рывком – наверняка отработанным не единожды при схожих обстоятельствах – один из Пыльников метнул топорище Динь-Дону, который бросился вперед мимо Сайруса, и от души влепил плоской стороной деревяшки по крупу несчастного Фредерика. Мерин от боли и замешательства встал на дыбы, и тогда Пыльники всей кучей налетели на Сайруса, который остался в одиночестве за левым боком коня. Динь-Дон с ходу точнехонько пробил бедняге по ребрам топорищем, а один из пацанов его исхитрился жестоко ткнуть гиганта толстенной палкой в грудь. Но уж оставшемуся к этому моменту без оружия малому по имени Джимми досталось за всех – латунный кастет он принял всей мордой, после чего Сайрус успел перехватить удар третьего Пыльника.

Мисс Говард уже двинулась им навстречу в обход экипажа, угрожая стрелять, а я нырнул прямо под обезумевшего Фредерика и резко хлестнул бичом, целясь Динь-Дону в лицо. Левую щеку продырявил я ему аккуратно, и он рухнул на одно колено. Но не успел я позлорадствовать, как заметил одного Пыльника – он бросился в самоубийственную атаку на мисс Говард, буквально грудью своей прикрывая от ее «дерринджера» остальных, а еще один хладнокровно примеривался обрушить на голову Сайруса коварный и, не исключено, смертельный удар своей деревяшкой.

– Сайрус! – завопил я и бросился на выручку, уже понимая, что не успею. Палка неумолимо опускалась гиганту на голову, и сумасшедший кровожадный гогот Пыльника показывал, насколько мерзок будет удар. Но тут вспышкой, едва уловимой…

Все безумие Пыльника разом схлынуло с его лица, глаза округлились. Он замер с занесенными над головой руками, челюсть отвисла в полном смятении. Он только успел завопить:

– Динь-Дон? – именно так, словно бы вопрошая, и рухнул наземь.

Все это вышло до того странным, что на пару секунд все замерли, глядя на упавшего, – все, кроме меня. Единственному из всей группы мне открывался вид за телом упавшего, и я успел окинуть взглядом улицу. И приметил маленького черного малыша – может, лет десяти от роду, судя по росту, с курчавой шапкой волос, в одежде, явно ему великоватой: он шмыгнул за угол.

Динь-Дон подскочил к павшему товарищу – тот был уже без чувств. Мисс Говард отогнала наконец бросившегося к ней Пыльника с помощью «дерринджера», а Сайрус изготовился еще разок заехать Джимми кастетом – только на сей раз парень вовремя почувствовал, что пора делать ноги. Динь-Дон перевернул бесчувственного Пыльника и вытащил что-то у него из бедра.

– Это чё еще за?.. – пробормотал он; затем перевел взгляд на меня. В пальцах его была зажата ровная и прямая палочка длиной эдак дюймов десять – и он действительно решил, что это я всадил ее в того парня. – Какого черта ты с ним утворил, Стиви, ты, жалкий…

Он уже бросился ко мне, когда мисс Говард разрядила в воздух «дерринджер». Пыльникам этого хватило – верно сообразив, что она уже достаточно рассвирепела и следующая пуля достанется кому-нибудь из них, тем более что револьвер она уже перезарядила. Точно облезлая стая бродячих псов, каковыми они, собственно, и были, шпана осторожно сгрудилась вокруг бесчувственного дружка, и Динь-Дон швырнул мне странную палочку.

– Я это припомню, Стиви, – тихо произнес он, на этот раз – без тени улыбки. – Ох, как я это припомню, как буду сегодня ночью Кэт имать!

Тут уж пришла моя очередь на него броситься; только Сайрус обхватил меня огромными ручищами, и я уж ничего тут поделать не мог, только смотрел, как ржет Динь-Дон, скрываясь со своими шакалами за углом Гринвич-стрит.

– И помни! – орал он – вопли неслись за полквартала. – Держись подальше от этого дома и от этой бабы!

Выстрел заставил Айзексонов, доктора и мистера Мура выскочить на улицу; сестра Хантер же стояла в дверях, изображая, как она потрясена и напугана произошедшим. Нам всем удалось взять себя в руки, хотя в моем случае это было особенно нелегко, после чего доктор поинтересовался у мисс Говард, что произошло, но та лишь тихо ответила:

– Потом, доктор. Я понимаю, девочки внутри нет?

Тот воззрился на нее несколько удивленно:

– Правильно понимаете. Но как?..

– Тут все запутаннее, чем кажется, – ответила она, взглядом веля мне подобрать загадочную палочку, сразившую Пыльника. – И нам нужно убираться отсюда. Сейчас же.

Доктор кивнул, и четверка мужчин вернулась к сестре Хантер – теперь она уже стояла на тротуаре.

– Никто не ранен, доктор? – спросила она, все с той же убедительной естественностью. – Могу я чем-то помочь? У меня в доме есть бинты…

– Нет, миссис Хантер, – отрезал доктор.

– Боюсь, у нас тут шастают такие опасные типы. – И она посмотрела доктору в глаза – достаточно долго, тем самым подчеркивая искренность следующих слов. – Наверное, вам следует ехать, пока они не вернулись с друзьями.

Доктор промолчал, вглядываясь в нее.

– Да, – сказал он. – Наверное, следует.

– Едем, все, живо! – крикнул Маркус остальным. – Если я знаю Пыльников, они обязательно вернутся, и будет их предостаточно.

Мы принялись грузиться обратно в коляску – все, кроме доктора. Он стоял напротив сестры Хантер, глядя ей в глаза, ожидая, что она скажет дальше. Та даже не поежилась под его взглядом; а через несколько секунд приподняла одну бровь и с легкой улыбкой произнесла:

– Сожалею, что не смогла помочь в вашем расследовании.

Прежде чем ответить, доктор пару секунд помедлил.

– О, но вы помогли, миссис Хантер. – Сказав так, он сделал шаг ей навстречу, она же, наоборот, отступила, видимо, впервые за все это время не вполне владея ситуацией. – Визит многое нам прояснил. И мы продолжим свои изыскания. Уж будьте в этом уверены.

Наконец он развернулся и зашагал к экипажу. Я заметил, каким убийственным стало лицо сестры Хантер, когда она чуть ли не бегом скрылась в доме, грохнув дверью.

Фредерик уже вроде как успокоился, но много ли надо, чтобы опять вывести его себя; так что я не стал нахлестывать его, как обычно, а просто прищелкнул языком, чтобы он сам выбрал скорость, зная, что так он быстрее забудет страх. Остальным сделать это было куда сложнее. Минут за десять с каждым из нас произошло столько всего кошмарного, что никто даже сообразить не успел, сколько; мы могли единственно кратко изложить факты.

Первое же наше дело после того, как мы пересекли Гудзон-стрит, покинув территорию Пыльников, было скорее практического свойства: надлежало убедиться, насколько серьезны побои Сайруса. Поскольку все в нашем отряде питали к гиганту большую нежность, эта процедура нас здорово успокоила и отвлекла. Сайрус и мистер Мур поменялись местами – мистер Мур присоединился ко мне на козлах, чтобы доктору было удобнее осмотреть ребра Сайруса, а все остальные взволнованно спрашивали, как он себя чувствует. Досталось ему изрядно, чего уж там, но, по счастью, обошлось без переломов – благодаря огромной мышечной массе, надежно предохранявшей кости. Хотя все равно ему чертовски свезло – как и всем нам, оставшимся на улице, особенно учитывая, с кем нам пришлось схлестнуться. Что же до корысти, привлекшей Динь-Дона и Гудзонских Пыльников к Элспет Хантер и ее дому, то был, само собой, лишь один из доброй сотни вопросов, что обрушились на нас, как стая вурдалаков, при короткой стоянке на Бетьюн-стрит; мои взрослые друзья быстро порешили, что им необходимо крепко выпить и, быть может, перекусить, а уж там приступать к осмыслению. Дивное же утро, между тем, сменилось чудесным полуднем; прохладный северный ветерок не позволял температуре скакнуть намного выше семидесяти2424
  21—22 °C.


[Закрыть]. Учтя это, мы решили снова отправиться на безопасную и гостеприимную террасу кафе «Лафайетт», где разобрать по косточкам и ланч, и собственные недавние подвиги.