Текст книги "Приманка"

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

В трауре, подумала Мадди. Только так она могла описать то чувство, с которым прожила весь следующий день. Услышав ночью, как расстреливали эту бедную женщину, она пережила просто невыносимый ужас. У нее было такое чувство, будто она при этом присутствовала, и она знала, почему это так. Она действительно была когда-то на месте убийства. Она видела все, что произошло. Семь лет назад…

Она вдруг с леденящим душу ужасом поняла, что она чуть не разделила судьбу Кэрол Уолтер в том гостиничном номере в Новом Орлеане. Эту смерть убийца готовил для нее.

И он все еще собирался сделать это.

Мадди покрылась холодным потом.

Увидев страх, отразившийся у Мадди на лице, Сэм обнял ее и поклялся: что бы ни случилось, он не даст ее в обиду.

Маккейб рассказал ей, как преследовал убийцу по всей стране, как тот подбрасывал ему по телефону свои «наводки», о все новых и новых жертвах и о постоянной гонке в попытке спасти чью-то жизнь. Мадди поняла, что должна рассказать Сэму всю правду. Семь человек уже погибли, еще одна жизнь была под угрозой, так что цена сохранения ее тайны становилась слишком уж высокой.

Слова уже были готовы сорваться с ее губ, но она посмотрела на Сэма, и правда застряла у нее в горле. Она безумно влюбилась в Сэма, а ее признание все испортит, испортит то прекрасное чувство, которое возникло между ними.

Представив, как посмотрит на нее Сэм, когда узнает о ней правду, она вся сжалась, ей стало страшно. Она не может его потерять.

А еще ей надо было думать о «Криэйтив партнерс». О Джоне, Луис и Джуди, о Хербе и Ане. О контракте с фирмой «Бремер». О своей жизни.

Если она расскажет всю правду, все пропадет, буквально все. Часы пробьют полночь. Ее карета превратится в тыкву. Ее блестящее платье опять станет старым тряпьем. А ее прекрасный принц… что ж, он так и останется прекрасным принцем.

Только она превратится в лягушку.

– Какого черта ты все еще торчишь в Сент-Луисе? – проревел в трубку Смолски. – Ты ведь возглавляешь расследование, так что давай возвращайся срочно в Даллас и принимайся за дело.

– Я остаюсь здесь, – сказал Сэм.

Смолски позвонил сразу после трех пополудни. Сэм с Гарднер были в это время в гостиничном номере, который служил им штабом. Сэм просматривал документацию, когда раздался звонок. Синтия сидела за столом и работала на своем ноутбуке.

– Что ты имеешь в виду? Как это ты остаешься? У тебя что, там, в Сент-Луисе, есть какие-нибудь жертвы? Нет, черт побери. Труп здесь, в Далласе.

– Он вернется за ней. Я собираюсь быть здесь, когда он появится.

Смолски хмыкнул и сказал:

– Ты этого не знаешь. – Прошло какое-то мгновение. – Как я говорил раньше, это твое дело, так что тебе решать. Но учти, Маккейб…

– Да?

– Если мы в ближайшем будущем не поймаем этого убийцу, ты за это ответишь.

Смолски повесил трубку.

– Ну что ж, хорошо, – сказал Сэм и обернулся посмотреть, что там делает Гарднер. Она перестала печатать и сидела, уставившись на экран компьютера.

– Что-то интересное? – заинтересованно спросил он.

– Ты просто не поверишь, – подавленно проговорила Гарднер и показала на хорошо знакомое им всем лицо, высветившееся на экране.

– Ну пойдем же, Зельда, – устало проговорила Мадди, пытаясь заставить ее побыстрее перейти парковку, чтобы оказаться на заводе Бремера.

Было уже почти пять часов вечера, и Мадди спешила на встречу с Сюзан и Джоном, назначенную на пять. Джон и Сюзан подыскали на заводе место для предстоящей съемки рекламных роликов с Зельдой.

Мадди должна была отдать собачку ее законной опекунше. Слава богу!

И дело было не в том, что Зельда плохо себя вела и капризничала, Мадди не могла на это пожаловаться. Зельда слушалась Мадди и в парикмахерской, и у фотографов, и во время обеда, и в «Криэйтив партнерс» – везде, где они побывали в тот день. Конечно, ее хорошее поведение отчасти объяснялось тем, что у Мадди всегда был с собой запас лакомств. Вот и сейчас в кармане ее жакета были крекеры, которые она по мере необходимости скармливала Зельде, пока они ехали на машине из ее офиса на фабрику.

– Нельзя же останавливаться на каждом шагу и нюхать все подряд, – ругала Мадди Зельду, дергая ее за поводок, когда та снова остановилась и залезла под бампер небольшого красного грузовика. Через несколько мгновений она выбралась оттуда, очень довольная собой, из пасти у нее торчал не доеденный кем-то буррито.

– Нет, Зельда, нельзя!

Но было уже поздно. Зельда мгновенно схрумкала буррито. Она облизнулась, посмотрела на Мадди и замахала хвостом. А потом громко рыгнула.

– Эта собака чем-то смахивает на козла, – заметил Уинн, подходя к ним.

Мадди повернулась и посмотрела на него. Уинн был в ярко-синей гавайской рубахе, шортах цвета хаки и бейсболке. Он так нарядился, чтобы никто его не принял за агента ФБР, решила Мадди.

– Как ты думаешь, ты с Зельдой сможешь сама войти в здание? – спросил Уинн. – Самое главное – это попасть внутрь как можно быстрее.

Он остановился где-то через две машины от нее, поставил ногу на бампер и стал тщательно перешнуровывать свои кроссовки. Мадди поняла, что Уинн делает вид, будто он вовсе не с ней, что они просто незнакомцы, обменявшиеся на парковке парой реплик.

– Пойдем, Зельда.

Мадди наклонилась и взяла ее на руки. Направляясь к входу на завод, Мадди держала перед плоской мордочкой собаки крекер.

Зельда мгновенно его сжевала и в благодарность лизнула запястье Мадди.

– Я знаю, как завоевать твое сердце, – с кислой миной сказала Мадди.

Она почти дошла до серой металлической двери с надписью «Офис», когда услышала, как Уинн с удивлением спросил:

– А вы что здесь делаете?

– Гарднер посвятит тебя в курс дела.

Это был Сэм, и голос его звучал мрачно. Мадди резко обернулась.

Да, это был Сэм. Он стремительно шел в их сторону. Ее взгляд скользнул мимо него и остановился на Синтии, которая стояла, положив руку на плечо Уинна. Она что-то ему говорила, и он хмуро смотрел на Мадди.

Мадди снова посмотрела на Сэма, и ее сердце упало. Он все знал.

– Нам надо поговорить, – сказал он.

Схватив ее за руку, он развернул ее и повел к зданию завода. В его прикосновении не было ничего даже отдаленно похожего на нежность.

Это не сулило ничего хорошего.

– Сэм… – Она умоляюще посмотрела на него.

– Подожди, Мадди, не говори ничего, пока мы не останемся одни.

Мадди пришла в отчаяние. Он все знал. Она чувствовала, что это так. Никакого другого объяснения его поведению быть не могло.

Она молчала, пока он открывал перед ней одну дверь за другой и вел ее по коридорам. Она почувствовала, что ее трясет, когда он открыл последнюю дверь и она оказалась в помещении с высоким потолком, металлическими стенами и бетонным полом – на складе, как она догадалась.

Он закрыл за собой дверь и отпустил ее руку. Мадди отошла от него на несколько шагов, а потом повернулась к нему. Инстинктивно пытаясь найти утешение, она прижала к себе Зельду, и той, видно, это не слишком понравилось. Когда Зельда начала крутиться, пытаясь вырваться, Мадди наконец вспомнила, что держит на руках собаку. Крепко сжимая поводок, она поставила Зельду на пол, выпрямилась и с опаской посмотрела на Сэма.

Его глаза были суровыми и холодными, как черные льдинки. Таким она его еще ни разу не видела.

– Знаешь, сегодня мы узнали одну очень интересную вещь, – заговорил он, скрестив на груди руки, ровным, почти будничным тоном. – Мы пропустили все отпечатки пальцев, которые сняли в твоем гостиничном номере в Новом Орлеане, через нашу автоматическую систему базы данных. И из этой базы получили досье, да еще с фотографией. На ней была ты, только под именем Лесли Долан. Это имя тебе о чем-то говорит?

Она, конечно, все поняла. Поняла с того самого момента, как взглянула ему в глаза. И все же его слова обрушились на нее с такой силой, как будто она получила удар в солнечное сплетение.

– Сэм, – проговорила она. Голос ее прозвучал жалобно.

– Я могу освежить твою память. Лесли Долан была арестована в Балтиморе восемь лет назад. Ей было предъявлено обвинение в соучастии в убийстве без смягчающих вину обстоятельств, а также в отмывании денег, вымогательстве и ряде других, более мелких правонарушений. Ее могли приговорить в двадцати – двадцати пяти годам заключения. Но до суда дело так и не дошло. Кто-то внес за нее залог, и ее отпустили на поруки. А потом, год спустя, Лесли Долан умерла.

От его ровного, ничего не выражавшего голоса, от холодного блеска его черных глаз ей стало не по себе. Она помотала головой и отступила на шаг назад.

– Ты хочешь сказать, что отрицаешь это?

Его слова отдались эхом. У Мадди закружилась голова.

– Я собиралась тебе обо всем рассказать.

– Ах, ты собиралась рассказать мне об этом. – Его слова падали, как тяжелые камни.

– Да, сегодня вечером.

– Так, значит, ты – Лесли Долан.

Это был не вопрос, а утверждение. Она содрогнулась и кивнула.

Он смотрел на нее так, как будто был готов убить ее.

– Понятно, почему ты не хотела, чтобы мы охраняли тебя. Ты сопротивлялась с самого начала, и теперь мне ясно почему.

– Прошлой ночью… – начала Мадди, собираясь объяснить ему, что хотела все рассказать. Она услышала, как расстреливают Кэрол Уолтер, и поняла, что не может больше молчать.

– Прошлой ночью, – прервал он, с возмущением взглянув на нее. – Да, давай поговорим об этом. Так ты решила на всякий случай обработать меня, ну, чтобы я вел себя помягче, когда мне все станет известно?

Мадди отшатнулась от него, как будто он ударил ее наотмашь.

– Нет. – Ей трудно стало дышать. – Все было совсем не так.

– Так как же все это было, Лесли Долан? Ну, продолжай, рассказывай.

Услышав, как он обращается к ней по имени, которое вот уже семь лет было для нее чужим, Мадди почувствовала, как внутри у нее будто что-то оборвалось. Словно кто-то сорвал крышку с копившихся все эти годы эмоций, которые она старалась подавлять, и они хлынули и затопили ее: стыд, страх, гнев, ненависть.

Он был агентом ФБР.

А она ненавидела их больше всего на свете.

– Ты, – сказала она, с возмущением глядя ему прямо в глаза. В этот момент она его действительно ненавидела. – Ты. С твоим жетоном, с твоим пистолетом и с твоей властью над людьми. Ты хочешь арестовать меня? Давай! Можешь надеть на меня наручники, вывести из здания и сдать тому, кому такие же самонадеянные ослы, как ты, сдают людей. А потом можешь вернуться к своей спокойной безопасной жизни, зная, что ты обезвредил опасную преступницу.

Она даже не осознавала, что слезы, которые навернулись ей на глаза, уже брызнули, пока не почувствовала, как они текут – мокрые и горячие – по ее щекам.

Боже, она разрыдалась. Какой позор!

Она повернулась к нему спиной и решила уйти. Ей, может быть, не удается справиться со слезами, но по крайней мере она может сделать так, чтобы он их не видел.

– Черт побери! – выругался он.

Он заметил, что она плакала. Она поняла это по его тону. Бросив взгляд через плечо, она увидела, что он стоит как вкопанный. Он сделал какое-то движение, и она на секунду подумала, что он бросится за ней. Но он этого не сделал. Пробормотав что-то себе под нос, он повернулся и пошел быстрым шагом в противоположную сторону.

Она остановилась у раскрытой двери и на мгновение прислонилась к ней, впитывая всем своим существом жаркий воздух, проникавший с улицы и казавшийся ей теперь живительным, способным хоть немного разогнать этот ужасный холод, который пронизывал ее насквозь.

Она чувствовала себя разбитой, потрясенной, она была вся как открытая рана. Она не могла поверить, что жизнь продолжается и что люди, как и раньше, все так же спешат по своим делам.

Вот, например, для мусорщика, который подъезжал на своем грохочущем зеленом грузовике к огромному мусорному баку, ничего не изменилось. Водитель белого фургона, выезжавшего с парковки, тоже понятия не имел, что в это мгновение рухнула чья-то жизнь.

Ее жизнь.

Ну, хватит, возьми себя в руки, строго приказала она себе. Я ведь могу бежать.

Она подумала о своем секретном гараже и о своей машине. Никто об этом не знал…

Она стояла перед открытой дверью, на площадке, с которой спускались четыре узкие цементные ступеньки, ведущие на парковку. Если бы только добраться до своей машины…

Взглянув через плечо, она увидела Сэма на другом конце склада.

Он стоял спиной к ней, низко опустив голову и сцепив руки за головой. Она не знала, думает ли он о чем-то, или ругается, или пытается справиться с гневом. Еще какое-то время она не могла прийти в себя.

А потом решительно заставила себя думать о будущем.

И тут же увидела, как Зельда кинулась под колеса мусоровоза.

До этого момента Мадди вообще забыла о собаке. А теперь она заметила, что и поводок тоже скрылся под колесами. Она понятия не имела, когда он выпал у нее из рук.

– Зельда! – в ужасе закричала Мадди и бросилась вниз по ступенькам. Из головы у нее сразу вылетели все другие мысли. Она могла думать только о том, как спасти эту маленькую обжору.

Грузовик зарычал, заглушая все остальные звуки, и начал двигаться назад. Он ехал очень медленно, смотреть на это было для Мадди мучительной агонией.

– Стойте! – Мадди бросилась к грузовику, размахивая руками. Водитель смотрел через плечо и не видел ее. – Зельда!

Бегая вокруг кабины водителя – Мадди была не настолько глупа, чтобы бежать позади грузовика, когда он подавал назад, – она оказалась в узком просвете между грузовиком и оградой, вдоль которой росли тощие деревца.

И тут она увидела Зельду. Та беззаботно выбегала из-под грузовика, в каких-то сантиметрах от огромного колеса, которое могло мгновенно превратить ее в лепешку.

В пасти у нее была красная коробка из-под жареной картошки из «Макдоналдса».

– Зельда!

Смеясь и плача, Мадди с облегчением выскочила на мостовую и схватила Зельду на руки. Она все еще прижимала собаку к груди, когда краем глаза заметила высокую фигуру позади себя.

– Привет, Лесли, – услышала она мужской голос. Прошлое снова настигло ее. В этот раз исход мог быть смертельным.

Она открыла рот, чтобы закричать. Она не хотела умирать…

Что-то ударило ей в висок, и перед глазами у нее все потемнело.

Мадди – она обнаружила, что все еще думает о себе как о Мадди, – медленно и неохотно приходила в себя, она сопротивлялась этому всеми фибрами своей души. Сознание означало боль. Ее голова как будто раскалывалась пополам, бедро ныло, руки и ступни онемели и распухли.

Они были связаны тонкой и гладкой веревкой, которая сильно врезалась в кожу. Все у нее внутри сжалось от страха. Она вспомнила свои ночные кошмары. Она находилась в каком-то помещении и лежала боком на жестком, холодном бетонном полу.

Она чувствовала запах масла и плесени, напоминавший ей запах сырой земли. А еще… пахло какой-то едой. Чем-то жирным.

Если здесь была еда, то, наверное, были и люди. И хотя до нее не доносилось никаких звуков, у нее было такое чувство, что она не одна.

И тут она все вспомнила. Вспомнила, как какой-то незнакомый мужчина произнес ее прежнее имя, перед тем как ударить ее в висок.

О боже. В меня стреляли? Наемный убийца…

Нет. Если бы это был наемный убийца, она была бы уже мертва.

Она почувствовала на своем лице что-то холодное и мокрое. Она дернулась, будучи не в состоянии контролировать свою реакцию. Она едва сдержала крик.

Зельда. Она чуть приоткрыла глаза и увидела маленькую обезьянью мордочку всего в нескольких сантиметрах от своего лица. Как это ни нелепо, она почувствовала громадное облегчение из-за того, что собака была с ней рядом – как будто это могло ей помочь.

Возможно, убийца не прикончил ее по каким-то своим соображениям. Может быть, его планы включали и Зельду? Она, впрочем, так не думала.

При звуке открывшейся двери Зельда отскочила куда-то влево. Мадди тоже хотела посмотреть, что там происходит, но она изо всех сил пыталась изобразить, что до сих пор находится без сознания.

– Ди Маттео говорит, что мы должны заставить ее сказать, где она спрятала улики.

Говоривший был среднего роста, плотного телосложения мужчиной лет сорока.

Мадди наблюдала из-под полуопущенных ресниц за тем, как тот человек направляется к другому мужчине, сидевшему на чем-то вроде верстака, около самой отдаленной от Мадди стены. Теперь, когда Зельда не загораживала ей вид, Мадди увидела, что находится в большом пустом гараже, где стоит только одна машина – синий «форд»-пикап.

– И как мы это сделаем? – спросил с набитым ртом человек, сидевший на верстаке.

Он был худым, даже тощим, слишком тощим по сравнению с тем, кто напал на нее в Новом Орлеане. Ему было лет тридцать с небольшим, волосы у него были густые и черные.

Плотный мужчина пожал плечами:

– Думаю, придется ее как следует попытать.

– Вот ты и пытай, я ем.

Плотный мужчина посмотрел на Мадди:

– Черт тебя побери, Фиш, почему это должен делать я? Я тоже голодный.

– Сделай дело, а потом ешь себе на здоровье.

Тот вздохнул. Потом он подошел к ней, и Мадди почувствовала, как кровь застыла у нее в жилах от страха.

– Если мне придется пытать ее, тогда ты пристрелишь собаку. Я никогда не обижаю собак.

– Я вообще не знаю, зачем ты притащил сюда эту шавку.

– Потому что она была там. Потому что она лаяла. Мы могли бы из-за нее попасться.

Он теперь стоял, склонившись над Мадди, и она сконцентрировалась на том, чтобы выбросить все из головы, представила, что находится в каком-то спокойном, тихом месте, и сосредоточилась на дыхании. Вдох, выдох, вдох, выдох. Как во сне.

Она вздрогнула.

– Я все видел, – торжествующе воскликнул он. А потом наклонился, схватил ее под руку и грубо рванул вверх. – Перестань притворяться, я знаю, что ты очухалась. А не то я тебе врежу.

Она знала, что это вовсе не пустая угроза. Она раскрыла глаза и сделала глубокий вдох, пытаясь обрести равновесие. Но у нее никак это не получалось – ведь ее лодыжки были связаны, а ступни совсем онемели. Она поняла, что туфель на ней не было, когда ее ноги оказались на холодном бетонном полу. Она никак не могла встать прямо, ноги у нее подкосились, и она повисла на нем. Тело у него было рыхлым, от него пахло одеколоном. Он тоже не был похож на того, кто напал на нее в гостинице. Если только ее чувства не обманывали ее, наемного убийцы здесь не было.

Правда, это вовсе не означало, что она в безопасности. Это означало только то, что слишком много охотников шло за ней по следу.

– Иди туда, к столу. – Он еще сильнее вцепился в ее руку и потащил за собой.

Она слегка подпрыгнула. А потом, потеряв равновесие, упала на колени, ударившись о бетонный пол. Ей было так больно, что она вскрикнула.

– Вставай, – приказал он.

– Я… я не могу.

Он сильно ударил ее по бедру ногой в черном блестящем ботинке. Боль так и пронзила ее, она вскрикнула и упала.

– Давай поднимайся! – Он наклонился и опять рванул ее за руку.

– О боже, да развяжи ты ей ноги. Она все равно никуда от нас не денется, – сказал парень, сидевший на верстаке.

– Ладно.

Пальцы, впивавшиеся ей в предплечье, разжались. Мадди опять плюхнулась на колени. А потом повалилась вперед, едва успев сгруппироваться, чтобы упасть на бетонный пол не лицом, а хотя бы плечом. Она вскрикнула, когда острая боль пронзила ее колени, бедро и плечо. И вот когда она лежала на полу, тяжело дыша, она увидела то, что заставило ее на время забыть и про боль, и про страх.

Недалеко от нее лежал на спине Сэм. Его глаза были закрыты, из уголка рта сочилась кровь, руки закинуты за голову. Ее глаза расширились от ужаса, когда она увидела, что его руки в наручниках были пристегнуты к бамперу пикапа.

– Вставай, – услышала Мадди, а потом почувствовала, как толстый снова с силой дернул ее за руку, заставляя подняться.

Веревки у нее на ногах уже не было – она краем глаза видела блеск стали, когда толстый закрывал складной нож и прятал его в карман, но в тот момент она могла думать только о Сэме, так что даже не поняла, что толстый делал.

Сэм серьезно ранен? Это была первая мысль, которая пришла ей в голову. Но потом, когда ее заставили идти на негнущихся ногах по гаражу, она вспомнила, что ненавидит Сэма. Очевидно, она ненавидела его недостаточно сильно.

– Садись, – приказал ей Фиш, когда толстый приволок ее к верстаку из необструганных досок, высотой со стол.

На нем стоял открытый ящик с разными инструментами. На бумаге лежал обед Фиша: недоеденный сандвич с рыбой, картошка и большой стакан кока-колы.

«Моби Дик», – прочитала Мадди на другой, маленькой, белой, еще не раскрытой коробочке, стоявшей на углу верстака. Это был обед для толстого. К верстаку были придвинуты три дешевых пластиковых стула – два по краям и один в середине. Тощий выдвинул стул, стоявший посредине, и, дернув Мадди за руку, усадил ее. Фиш сидел слева от нее, тощий стоял позади.

Мадди охватил ужас – и не только за себя.

Задняя дверь гаража открылась. И Зельда – вот счастливица! – исчезла под пикапом. На пороге стоял какой-то мужчина и сердито смотрел на них. Он был плотный, лысый, на нем были брюки от темного костюма, рубашка в полоску и галстук. Может быть, это наемный убийца? Она не знала. Ее сердце бешено забилось.

– Вы знаете, что я сейчас слышал по полицейской рации? – заявил он. – Сообщение о нападении на агента ФБР и его словесный портрет. Какого черта вы с ним связались?

– Я же сказал тебе, что у нас не было другого выхода, – сказал толстый. – Он подошел к машине как раз тогда, когда я схватил собаку. Он все видел. Он полез за пистолетом.

– Если бы я не подошел и не ударил его по башке монтировкой, он бы нас арестовал, – добавил Фиш.

– Ну что ж, идиоты, вы только добавили нам проблем. Они не стали бы так уж стараться из-за этой девчонки. Но его они точно будут искать по полной программе. У нас теперь нет выбора – мы должны его убить. Только уж когда сделаете это, спрячьте тело так, чтобы его не нашли. Разрубите его на куски и аккуратно заройте каждый отдельно. Понятно?

У Мадди закружилась голова.

– Да, – ответил Фиш.

Мужчина в дверях резко повернул голову, как будто услышал что-то подозрительное. А потом ушел, едва прикрыв дверь.

Свет на улице был золотистым, как это обычно бывает теплыми летними вечерами.

– Он просто взбешен, – мрачно сказал толстый Фишу.

– Да уж. Ну что ж, нам надо постараться и сделать то, что они от нас хотят. – Фиш посмотрел на Мадди холодным, злобным взглядом. – И это все по твоей вине, – сказал он. – И зачем тебе надо было лезть на телевидение?

Мадди так удивилась, что даже забыла про страх.

– Что? – спросила она.

– Я говорю о телевидении. Какой же идиоткой надо быть, чтобы светиться на всю страну на экране, когда тебя объявили в розыск! Из-за тебя мы все теперь вляпались по уши.

Он взглянул на толстого и приказал:

– Развяжи ей руки.

Мадди почувствовала, как у нее все сжалось внутри от страха.

– Я ничего не понимаю.

Толстый начал перерезать веревку, которой были связаны ее запястья.

– О чем вы говорите? Я никогда не выступала по телевидению.

Фиш с ненавистью посмотрел на нее:

– Ты получала какую-то премию за достижения в бизнесе. Веласко увидел тебя в новостях. Он теперь работает с нами, но раньше он жил в Балтиморе и тебя узнал.

Руки у нее теперь были свободны. Кровь снова начала поступать к пальцам, и они начали покалывать и больно пульсировать. Она даже не обратила на это внимания.

Все это происходит только из-за того, что по телевидению в вечерних новостях показали кадр, как она получает приз Торговой палаты? Она бы рассмеялась, если бы ей так не хотелось разрыдаться.

Фиш схватил ее за запястье и положил ее руку на верстак. Мадди все еще с удивлением смотрела на свои вытянутые пальцы, когда он взял молоток и с силой ударил ее по мизинцу.

Она закричала и отдернула руку. Он ухмылялся. У нее от боли просто искры посыпались из глаз. Наверное, боль показалась ей еще более невыносимой и потому, что это было так неожиданно.

– Я просто хотел тебе продемонстрировать, что будет, если ты доставишь нам хоть какие-нибудь проблемы, – сказал Фиш.

Мадди видела, что он уже положил молоток на место и жадно принялся за свой бутерброд. От боли и от этого запаха рыбы ее чуть не вырвало.

– Где то, о чем ты говорила Мики, когда звонила ему?

– Когда я звонила…

Мики – это, конечно, Боб Джонсон. Мадди вовсе не была несообразительной, хотя боль и страх, несомненно, делали свое дело.

Фиш положил бутерброд на верстак и снова потянулся к ее руке.

– Нет, – выдохнула она, покрываясь холодным потом. Она крепко прижала руку к груди. – Просто я… я плохо сейчас соображаю, потому что ты ударил меня. Я знаю, о каком звонке ты говоришь. Я звонила в «Эй-Уан пластикс». Ты это имел в виду?

– Да, – проговорил толстый у нее за спиной. – Знаешь, тебе в принципе не стоило бы угрожать кому-то.

– Заткнись, – проворчал Фиш и посмотрел на Мадди: – Я сейчас спрошу тебя еще один раз вежливо, а потом, если ты мне не ответишь, размозжу тебе другой палец. Где хранятся эти доказательства, которые были у твоего отца?

У Мадди все перевернулось внутри. Леденящий душу страх охватил ее. Но это ведь ей не поможет, подумала она и постаралась взять себя в руки. Дверь, которая оставалась открытой, выходила на парковку. Если она хочет уцелеть, ей надо как-то добраться до двери и бежать.

Сэм. Она не могла оставить Сэма. Скосив глаза, она, к своему удивлению, обнаружила, что он выглядит как-то иначе. Он по-прежнему лежал там же, но все его мышцы были напряжены. Она была почти уверена в том, что он смотрит на нее.

– Ну хватит, раздумывать больше некогда.

Он схватил ее за запястье одной рукой, а второй опять взялся за молоток. Мадди закричала и стала вырывать руку, которую он пытался положить на верстак.

– Нет, нет. Я просто думала, – пробормотала она, – я все скажу тебе, хорошо? Я все расскажу.

Она глубоко вздохнула, судорожно раздумывая, что же делать. Он отпустил ее руку и положил молоток на верстак. Сэм следил за тем, что происходит, она была теперь в этом почти уверена. Но он ничего не мог поделать. Он был так же беспомощен, как и она. Зельда, такая же бесполезная, вертелась рядом. Мадди чувствовала, как собака обнюхивает ее ноги.

Может быть, она надеялась получить какую-нибудь подачку со стола.

– Ты тянешь время. – Фиш опять схватил ее за руку.

– Все это находится в сейфе рядом с домом, где мы жили, в Балтиморе, – выпалила Мадди, отдернула руку и как бы невзначай столкнула коробку с обедом толстого на пол.

А потом, как Мадди и надеялась, Зельда схватила коробку в зубы и побежала прочь.

– Эй, это же моя еда, – удивленно сказал толстый и бросился за ней. Зельда увидела, что ее догоняют, и, прибавив скорость, выскочила на улицу, так и не выпустив коробку из пасти.

– Вернись сейчас же! – прорычал толстый и понесся следом. Мадди, Фиш, да и Сэм, как ей показалось, в растерянности смотрели ему вслед. Мадди первой пришла в себя.

А вот теперь молоток пригодится.

Протянув руку через верстак, она схватила молоток. Фиш это заметил, но прежде, чем успел что-либо предпринять, Мадди ударила его по голове. Она с удовлетворением наблюдала, как у него закатились глаза и он упал на пол.

Так тебе и надо, подонок, с ликованием подумала она. Она отскочила от верстака и, обернувшись, посмотрела на Сэма. Его глаза были открыты. Он пытался встать.

– Ключ от наручников у него в левом переднем кармане брюк, – сказал Сэм.

С сильно бьющимся сердцем Мадди засунула руку в карман фиша и тут же обнаружила там ключ. Она бросилась к Сэму.

– Быстрее, – сказал он.

Она была слишком занята, пытаясь вставить крошечный ключик в маленький замок наручников, чтобы что-то ему отвечать. Ее трясло, она тяжело дышала, ей приходилось постоянно смотреть на дверь, но она все-таки вставила ключ и повернула его.

Наручники отстегнулись от бампера пикапа и с металлическим лязгом упали на пол. Сэм поднялся на ноги и бросился к Фишу, который уже начал приходить в себя.

– Что ты делаешь? – спросила его Мадди.

– Если у него есть пистолет, я его заберу, – сказал Сэм, склонившись над Фишем.

Мадди с удовольствием увидела, как Сэм врезал Фишу по подбородку. Когда Фиш опять обмяк, Сэм ощупал его, пытаясь найти пистолет.

Пистолета не было.

– Пойдем же! – закричала Мадди.

На улице она никого не увидела, но медлить было нельзя ни секунды. За гаражом, на асфальтированной площадке, стояли две машины и мусоровоз.

Мадди вдруг поняла: в мусоровозе были бандиты.

И тут она увидела Зельду. Словно бумеранг, та возвращалась. С болтающимся поводком и с коробкой в зубах, она бежала к открытой двери гаража, а толстый гнался за ней.

– О нет! – С бешено колотящимся сердцем Мадди отскочила от двери и посмотрела на Сэма. – Он возвращается. Тот, второй, возвращается.

– Лезь в машину.

Сэм уже бежал к двери гаража.

– Сэм…

– Вот, возьми, они были у него в другом кармане. Если у нас не останется времени, уезжай.

Он бросил ей ключи. Она поймала их.

– Но, Сэм…

Он хотел, чтобы она оставила его одного, если понадобится. Она, конечно, этого делать не собиралась, но спорить не стала. Она залезла в пикап и села за руль. Сэм повернул ключ в замке гаража и наклонился, чтобы поднять дверь.

Фиш опять зашевелился.

Мадди нашла нужный ключ, включила зажигание и завела машину.

В то же мгновенье дверь гаража с грохотом поднялась и напуганная Зельда рванулась в открытую дверь.

– Зельда, – закричала Мадди, открывая дверцу пикапа и одновременно переключая скорость.

Увидев Мадди, Зельда подбежала к пикапу и прыгнула, оказавшись чуть ли не на коленях у Мадди. Мадди схватила ее за ошейник и захлопнула дверцу.

– Давай. Поехали.

Сэм забрался на сиденье рядом с ней. Она включила задний ход.

– Ну, давай же! – закричал Сэм, захлопывая свою дверцу, и Мадди поехала.

– Какого… – Толстый отскочил от пикапа, когда тот выезжал задом из гаража. Он побежал за машиной, вытаскивая на бегу пистолет.

Пока Мадди разворачивалась, чуть не въехав в мусоровоз, она мельком увидела Фиша, который сидел на полу и мотал головой, как пьяный.

– Вперед! Вперед! – кричал Сэм прямо ей в ухо. Сердце у Мадди забилось так часто, как будто оно вот-вот выскочит из груди. Она так резко нажала на тормоза, что их вжало в сиденье.

Заднее окно вдруг как будто взорвалось и разлетелось на кусочки. Мадди вскрикнула. Она опустила голову и так сильно нажала на педаль газа, что грузовик рванул вперед, будто камень, выпущенный из рогатки.

– Держи голову пониже! – закричал Сэм, схватившись за приборную доску, когда еще одна пуля просвистела прямо над ухом Мадди и врезалась в ветровое стекло. Стекло со звоном разлетелось и градом усыпало переднее сиденье.

– Я пытаюсь.

Наклонившись настолько низко, насколько она могла, чтобы все-таки видеть, куда они едут, Мадди решительно держала руль и давила на газ.

Покрытая гравием дорога была извилистой и узкой. С одной стороны рос густой сосновый лес, а с другой виднелся поросший кустарником овраг, в конце которого опять начинался лес. С опаской бросив взгляд в зеркало заднего вида, Мадди увидела на опушке одноэтажный домик, похожий на сторожку. Солнце во всем своем предзакатном великолепии вот-вот должно было скрыться за ним. Гараж, из которого они только что выехали, стоял сбоку от этого дома. Толстый был около гаража, держа пистолет наизготове обеими руками, а Фиш и двое других бежали к машинам.