Текст книги "Рапсодия в стиле mort"

– Зачем ей это нужно? – Плечо онемело, но Даша не осмелилась отнять руку, словно это движение могло порвать невидимую ниточку, которая их вела из лабиринта.

– А зачем врачам дефибриллятор? – спросил Арсений. – Чтобы заставить работать остановившееся сердце. Чтобы запустить мотор. Я умер, а она меня оживила, понимаешь?

– Убивая других людей?

– Для нее это только проходные персонажи, – безжалостно произнес он и посмотрел Даше в глаза. – Все, кроме тебя. Потому что ты выжила.

Даша больше не могла терпеть. Она вырвала холодную руку из чужих ладоней. Тысячи мелких иголок впились в предплечье. Девушка прикусила губу и начала массировать онемевшую мышцу.

– Она сумасшедшая? – предположила Даша.

– Думаю, да, – кивнул Арсений. – Ты же видела ее записку и конверты с деньгами. Только сумасшедшие могут с таким упорством добиваться своей цели.

– Тогда почему она решила оставить меня в живых? Почему не довела дело до конца?

Глаза Арсения остекленели и медленно провалились в параллельное измерение.

– Суеверие? – спросил он самого себя. Критически опустил уголки губ, поразмыслил и кивнул: – Возможно.

Даша дотронулась до его руки. Ее пугал этот взгляд, устремленный глубоко внутрь. Арсений посмотрел на нее с тем же выражением внутренней сосредоточенности.

– Сумасшедшие суеверны, – объяснил он. – Я читал, что в средневековье был обычай: если человека вешали, а веревка обрывалась, то казнь отменяли. Это считалось знаком свыше.

Плечо, наконец, обрело чувствительность. По руке побежали обжигающие огненные мурашки, как после возвращения в теплую комнату с мороза.

– Ты думаешь, она верит в знаки свыше?

– Она знает, что в них верю я, – ответил Арсений. – Этого достаточно.

– Достаточно для чего? – не поняла Даша. Арсений вдруг сорвался с места и быстро направился к приоткрытой двери, ведущей в соседнюю комнату. – Куда ты? – крикнула вдогонку Даша.

– Мне нужно работать, – бросил он на ходу.

– Ты сможешь сейчас работать?!

Он взялся за ручку и медленно обернулся. Даша снова увидела пугающий отсутствующий взгляд.

– Я просто умру, если этого не сделаю, – сказал Арсений, глядя на то место, где находилась Даша, и не замечая ее.

Он вошел в кабинет и плотно закрыл за собой дверь.

Глава 20

Конец октября выдался дождливым. Плотная серая перина облаков обложила Москву два дня назад, и все это время небо непрерывно выплакивалось мелкими колючими дождевыми каплями. Улица ощетинилась зонтами унылых осенних расцветок. Люди шли торопливо, не глядя друг на друга, задрав воротники и накинув капюшоны. Мокрые бока машин переливались в свете зажигающихся вечерних фонарей.

Выходить из теплого уютного холла на улицу было ужасно неприятно. Молодой человек лет тридцати попрощался с охранником и остановился перед стеклянной дверью, ожидая, когда щелкнет открытый замок. Это была частная клиника, куда допускались только врачи и родные пациентов. Никаких посторонних, никакой утечки информации. Комфорт, покой и полная гарантия врачебной тайны. Таков был девиз клиники, за это здесь платили немалые деньги.

Раздался короткий сухой щелчок. Стеклянная дверь приоткрылась. Молодой человек еще раз кивнул охраннику и шагнул на каменную площадку под козырьком. Выдохнул облачко пара, достал из сумки зонт и начал спускаться по стершимся каменным ступенькам, потемневшим от влаги.

Здание клиники было построено в тридцатых годах прошлого века и напоминало старинную дворянскую усадьбу. Время здесь шло неторопливо, с достоинством, не замечая суеты и смены декораций за ажурной чугунной оградой. Большой парк по-прежнему окружал двухэтажный особняк с четырьмя белыми колоннами у входа и полукруглой лестницей с балюстрадой. Дождевые капли отсчитывали в подоконники уходящие секунды, тишина пахла мокрой прелой листвой, как много десятилетий назад.

Молодой человек шел по дорожке к воротам. Он старался идти неторопливо, но чем дальше отходил от лестницы, тем быстрее становился его шаг, а паника в глазах за стеклами очков – отчетливее.

– Дмитрий Сергеевич!

Молодой человек затравленно оглянулся. Его догонял высокий темноволосый мужчина в коричневой куртке, накинутой поверх пиджака. «Все!» – пронеслось в голове. Страх от предстоящего разоблачения и облегчение от того, что все, наконец, кончится, были одинаково сильными.

Мужчина поравнялся с молодым человеком и небрежно продемонстрировал свою фотографию под ламинированным покрытием служебного бейджика.

– Волохов, новый начальник охраны. – Молодой человек втянул голову в плечи. Он так и знал, что дело плохо кончится. Господи, как он мог в такое ввязаться?! – Будьте добры, покажите, что у вас в сумке.

Молодой человек проглотил слюну.

– А в чем дело?

Неубедительно, ах, как неубедительно звучит его голос! Темноволосый мужчина не удостоил его ответом. Стоял и терпеливо ждал, когда мелкий воришка вытряхнет свою добычу.

Жертва оглянулась. Площадка перед входом в клинику пуста, спасительная улица за чугунной оградой далеко. Да и смешно было бы сбежать, что он, школьник? Зачем, зачем он это сделал?

– Давайте я подержу зонт, – предложил темноволосый.

Молодому человеку показалось, что на его красивом лице мелькнула тень улыбки. Он молча потянул за головку «молнии». Достал из сумки пластиковую папку с упакованной историей болезни и протянул собеседнику. Тот укоризненно качнул головой.

– Ах, Дмитрий Сергеевич, Дмитрий Сергеевич… И как это вас угораздило?

– Я не хотел, честное слово! – Врач машинально прижал папку к груди. – Клянусь вам! Меня попросила одна… одна… – Он замялся.

– Одна женщина, – так же укоризненно договорил темноволосый красавец.

Молодой человек шмыгнул носом. Его крупная нижняя челюсть безвольно задрожала.

– Я не хотел, – повторил он, как заклинание. И едва слышно добавил: – Простите меня.

Начальник охраны вздохнул.

– Ладно, сделанного не вернешь. – Молодой человек поднял голову. Круглые выпуклые глаза с надеждой уставились на собеседника, рот приоткрылся. – Вернемся. Нужно написать рапорт.

Молодой человек быстро схватил руку преследователя.

– Умоляю вас, не надо рапорта! Мне… мне скоро диссертацию защищать! Если Олег Владимирович узнает!.. Пожалуйста, не говорите никому! – Темноволосый молча освободил руку, отобрал у испуганного Димочки папку и сунул под куртку.

– Не знаю, что мне с вами делать, – протянул он, словно размышляя вслух.

Молодой человек выхватил из-за пазухи бумажник.

– Вот! – его руки тряслись. – С собой у меня немного, тысячи четыре… Скажите, сколько, и я все вам отдам. Завтра же! Клянусь!

Он попытался сунуть бумажник в карман красавца, но тот брезгливо уклонился.

– Перестаньте!

– Честное слово, у меня есть деньги! – По крупному лошадиному лицу стекали крупные капли – то ли дождь, то ли слезы. – Хотите, на колени стану?

– Еще чего! – по-настоящему испугался темноволосый и оглянулся на стеклянную дверь перед входом. – Чтобы завтра все обсуждали интересное событие: врач клиники валяется в ногах у начальника охраны? С чего бы это? Стоять прямо! – грубо приказал он, заметив, что у молодого человека в буквальном смысле подкашиваются ноги.

– Не буду, не буду, – забормотал тот. – Только помогите мне, умоляю!

Уголки красивых губ опустились в брезгливой ухмылке. Брюнет сделал шаг вперед и вплотную приблизился к собеседнику.

– Значит, так, – начал он вполголоса. – О случившемся никому ни слова, понял? – Испуганный парень затряс мокрой головой. – Та женщина тебе не звонила и ни о чем не просила. Никаких документов ты не выносил и вообще не в курсе дела. Понял?

Молодой человек, автоматически кивавший после каждого слова, вдруг остановился. Его глаза стали осмысленными.

– Как это? – спросил он озадаченно. Снял запотевшие мокрые очки и вгляделся в собеседника выпуклыми близорукими глазами. – Кто вы? – спросил он почему-то шепотом.

– Тот, кто решает, сколько тебе жить, – негромко ответил темноволосый красавец. – Сейчас я поднимаю палец кверху, но в любой момент могу проголосовать обратным движением. Понимаешь?

Молодой человек надел очки, забыв вытереть стекла.

– Палец? – переспросил он. – Какой палец?

– А ты, братец-кролик, плохо образован, – заметил собеседник. – Про гладиаторов что-нибудь слышал? – Дождавшись кивка, усмехнулся: – Ладно, потом сообразишь. Давай, топай отсюда.

Димочка повернулся к спасительным чугунным воротам. До них оставалось шагов двадцать, не меньше. Что, если страшный человек передумает? Он зажмурился и сделал пробный мелкий шаг, готовясь либо к удару в спину, либо к окрику. Не дождался ни того ни другого и сделал второй. Начальник охраны… «Он такой же начальник охраны, как я Рудольф Нуриев», – мелькнула запоздалая мысль.

– Дмитрий Сергеевич!

Молодой человек медленно повернулся, не открывая глаз. Он не хотел видеть, какой будет его смерть.

Дождевые капли мягко шуршали по гравию, отсчитывая время. Когда ожидание стало невыносимым, врач с громким всхлипом распахнул глаза.

Темноволосый красавец стоял на прежнем месте.

– Вы забыли свой зонт, – мягко напомнил он.

Врач словно во сне приблизился к нему. Ему в ладонь легла удобная пластиковая ручка, согретая чужим теплом.

– Можете идти, – разрешил темноволосый.

Молодой человек повернулся и зашагал по дорожке на негнущихся от страха ногах. Дошел до чугунной калитки, нажал красную кнопку и вышел на улицу. Его тут же подхватил плотный поток прохожих и понес к спасительному подземному укрытию с ярко-красной буквой «М».

Он пришел в себя уже в вагоне. Хотя мозг парализовало от страха, тело совершало привычные движения: руки сложили мокрый зонт, ноги повернули в нужную сторону. Вагон, мягко покачиваясь, набирал скорость. Стоял приглушенный гул мотора, пахло резиной и горячими шпалами.

«Ничего не было, – подумал молодой человек. – Ничего не видел, ничего не слышал, ничего не выносил. Интересно, что это был за тип? Нет-нет, – торопливо поправился он. – Мне не интересно. Это не мое дело. Господи, больше никогда, никогда!..»

Он не додумал и незаметно перекрестился.

Темноволосый красавец проводил испуганного собеседника долгим насмешливым взглядом. Когда тот скрылся из виду, достал из-за пазухи пластиковую папку с историей болезни и прочитал фамилию пациента. Снова сунул папку под куртку, чтобы ее не замочил дождь, нашел в кармане куртки мобильник и набрал нужный номер.

– Бумаги у меня, – объявил он, не здороваясь. – Что дальше? – Минуту он молча слушал, затем густые темные брови сошлись у переносицы. – Вернуться? – переспросил он. – Интересно, каким образом? Моя физиономия мелькает на экране каждые четыре часа! Может, я и псих, но не до такой степени. Рассчитывайся, как хочешь, но обратно я не поеду. Что? – Темноволосый изменился в лице. Верхняя губа приподнялась, обнажив ровные крепкие зубы с выступающими клыками. Красивое лицо мгновенно превратилось в морду оборотня. – Кинуть меня хочешь? – прошипел он. – Это будет самая большая ошибка в твоей жизни. Какой, на хрен, грим? – Голос сорвался на крик и эхом отозвался в пустом парке. Темноволосый оглянулся и зашагал к чугунным воротам. Его лицо стало угрюмым. – Это тебе даром не пройдет, – бормотал он. – Я говорю, это будет дорого стоить! – повторил он, повысив голос. Нажал красную кнопку на калитке и вышел на улицу. – Ладно, жди. Скоро буду.

Сунул мокрый мобильник в карман и смешался с прохожими.

Глава 21

Даша проснулась поздно. Накануне она совершила большую глупость: чтобы уснуть наверняка, приняла сразу две таблетки из упаковки, которую Арсений назвал «мое успокоительное». Через пять минут она отключилась, как перегоревшая лампочка. Назвать это состояние «сном» не поворачивался язык: Даша просто перестала существовать на долгих десять часов. А когда очнулась, ощущала себя разбитой и заново склеенной из крошечных мозаичных осколков.

Она села на кровати, стараясь не шевелить головой. Нет, это не мигрень! Это значительно хуже. Голова превратилась в сосуд, до краев наполненный кипятком. Нести ее следовало очень осторожно, чтобы, не дай бог, не ошпариться.

Даша тихонько спустила ноги с кровати, нашла халат и отправилась на разведку. Стол с неубранной посудой в гостиной придавал комнате неряшливый неопрятный вид. Зато клетчатый шерстяной плед на диване был аккуратно сложен и лежал на том же месте, что и вчера вечером. Похоже, Арсений не ложился.

Даша постучала в закрытую дверь кабинета. Не получив ответа, она вошла.

Арсений сидел за столом перед включенным ноутбуком. Заметив Дашино появление, он оторвался от экрана и с трудом сосредоточился на ней.

– Привет. Как выспалась?

Дашу поразили воспаленные кровавые белки его глаз.

– Ты что, просидел тут всю ночь?

Арсений посмотрел в нижний угол монитора, где отмечалось количество написанных страниц, и улыбнулся. Это была усталая удовлетворенная улыбка человека, только что поставившего личный маленький рекорд.

– Пятьдесят страниц, – похвастался он. – Неплохо, да? Знаешь, я читал об одном американском писателе, который написал пятьсот детективов под десятью разными псевдонимами. Так вот: один роман парень накатал за два дня. Ты представляешь?

Он с хрустом потянулся.

– И что? – поинтересовалась Даша. – Ты решил за одну ночь догнать и перегнать Америку?

Арсений пожал плечами.

– Просто хорошо шла работа. Нельзя упускать такие моменты. И потом, – его глаза потускнели и стали мрачными, – не забывай, у меня в запасе осталось чуть больше двух недель. Ты можешь представить, что она сделает, если я не закончу книгу в срок?

Даша покачала головой.

– Вот и я не могу. Поэтому…

Даша поспешно перевела разговор на другую тему:

– Ну и вид! Ты на себя в зеркало давно смотрел?

Арсений с сожалением погладил щеки. Четырехдневная щетина уже смягчилась и начала преображаться в подобие бородки.

– Может, мне сменить имидж? – предложил он. Даша укоризненно вздохнула: лентяй, лентяй! – Ты права, – согласился он. – На сегодня хватит. Пойду в ванную, приведу себя в порядок. А ты пока закажи завтрак! – Арсений взглянул на запястье. – Хотя это уже скорее обед. Перекусим, а потом решим, что делать дальше. Хорошо?

Он вышел из-за стола.

Даша дождалась, когда из ванной донесется шум воды, подошла к окну и приоткрыла створку стеклопакета. Свежий ветер, согретый солнцем, взметнул тюль и вихрем прошелся по комнате, разогнал застоявшийся спертый воздух. Даша закрепила раму и вдруг поймала себя на том, что старается не смотреть вниз, совсем как Нина в лифте. Может, страх высоты стал теперь и ее личной фобией? Даша закрыла глаза, прижалась лбом к холодной поверхности и подняла ресницы.

Оказалось – совсем не страшно. Под натянутыми полосатыми тентами уже суетились продавцы сувениров, расставляя столы и раскладывая заманчивые безделушки. Кабинет выходил на торцевую часть здания, как и бывший Дашин номер. «Повезло мне, – мелькнуло в голове. – Если бы нам с Сашкой дали другой номер, я упала бы прямо на асфальт перед входом».

Мысль была жуткой и одновременно притягательной, как большинство кошмаров. Даша перешла из кабинета в зал и осторожно, как кошка, заглянула в отмытое до блеска стекло. Так и есть. Гостиная расположена над фасадом здания, а там ничто не задержало бы падение тела. Даже козырька над вращающейся стеклянной дверью и то нет.

Она снова ощутила, как внизу живота все поджалось. Неприятное ощущение, которое возникает в машине на большой скорости и… при полете с четвертого этажа. Даша быстро отвернулась и на всякий случай наполовину задернула плотную штору.

Из ванной по-прежнему доносился ровный шум воды. Даша заказала завтрак, переоделась в джинсы со свитером и вернулась в кабинет. Обратно ее привело все то же кошачье любопытство: Арсений забыл выключить компьютер.

«Это некрасиво», – подумала Даша и села за письменный стол. Экран, работающий в энергосберегающем режиме, смотрел на нее загадочным темным глазом. Она давно заметила, что Арсений всегда отключает сетевой шнур и работает только с заряженной батареей. Наверное, так ему лучше пишется.

Она протянула руку, чтобы оживить монитор, и тут же ее опустила. Нет, это больше, чем некрасиво. Это все равно, что без спроса вломиться в неприбранную чужую душу. «Я ни за что этого не сделаю», – велела себе Даша.

«Только одну страничку, – подтолкнул ее провокатор внутри. – Просто, чтобы почувствовать язык. Изменился он за столько лет или нет. Чисто профессиональный интерес. Ну, давай, не трусь. В конце концов, книги пишутся для того, чтобы их читали».

Она быстро, чтобы не передумать, дотронулась до клавиши пробела. Экран отреагировал мгновенно: засветилась белая страничка, заполненная плотными черными строчками. Последняя страничка, как указывала нумерация в нижнем углу монитора.

«… вот он опять остался в стороне. Настя считала, что Арсен прячется от настоящей жизни, от «реальности», как она ее называла, не понимая одного: мысли о случившемся сорок лет назад не оставляли его в покое никогда. Арсену вовсе не нужно было ходить на кладбище, чтобы ощутить присутствие матери. Она была рядом именно потому, что Арсен не видел ее мертвой.

Пять лет назад Нина заказала ему короткий рассказ для новогоднего выпуска журнала. Условие одно: в центре внимания должна быть женщина. Арсен никогда не считал себя мастером в области малой литературной формы, однако не удержался от эксперимента.

Сюжет получился совсем не новогодний: дама, не в силах перенести предательство любовника, выбрасывается из окна своей квартиры. Это были размышления Арсена на личные темы, но он постарался, чтобы публика об этом не догадалась. Героиня рассказа была успешной состоятельной бизнес-леди, одинокой и – прошу заметить – бездетной! Главная претензия Арсена к матери заключалась в том, что та предала своего ребенка. Его персонаж в этом преступлении был неповинен.

Да, мрачный сюжет, но Арсену казалось, что он проделал неплохую работу и честно изобразил нервный срыв. Нина, прочитав рассказ, передернула плечами: «Наверное, это хорошо, но все эти взаимоотношения и самокопания… Боже, Сеня, что за банка с червями!»

Арсен и сам прекрасно понимал, что невозможно положить читательницам под новогоднюю елочку подсокращенную версию «Анны Карениной». Однако слова жены привели его в ярость. «Банка с червями, Нина? Это же твоя любимая реальность, в которой ты призываешь меня жить изо дня в день, от слова до слова, черт побери! Никаких фантазий, никаких иллюзий, правда и ничего, кроме правды! Неужели ты этого не заметила, ты, профессиональный филолог, мать твою!»

Позже Арсен понял, что рассказ был всего лишь попыткой выбросить из сердца глубоко сидящую обиду. Если бы мать погибла, пытаясь перепрыгнуть с самолета на розовое облако, он бы ее понял. Но она принесла себя в жертву реальности – той самой реальности, которую всегда искренне ненавидела. Знакомый врач сказал страшную вещь. Почти каждый самоубийца в глубине души хочет, чтобы его спасли. Можно откачать человека, наглотавшегося таблеток. Можно спасти человека, перерезавшего себе вены. И лишь тот, кто окончательно избрал смерть, решается на прыжок с верхнего этажа. Мать не хотела, чтобы ее спасли, она решила свою проблему кардинально, раз и навсегда. Когда Арсен об этом думал (а думал он об этом почти постоянно), границы двух миров – реального и виртуального – сходились в узкую полосу, острую, как лезвие бритвы.

«Да как ты посмел убить такого замечательного мистера Холмса!» Слова, написанные почтенной викторианской леди, смешивались с буквами, вырезанными в глубине больной души Арсения: «Да как ты посмела себя убить!» Ведь, в отличие от виртуального мира, в реальности операция воскрешения невозможна…

Чья-то рука резко захлопнула крышку ноутбука. Даша подскочила в вертящемся кресле.

Арсений выглядел намного лучше, чем полчаса назад. Причесанный, чисто выбритый, пахнущий хорошим мужским парфюмом. Но воспаленные красные глаза смотрели на Дашу с такой ненавистью, что она содрогнулась.

– Я… я только взглянула, – забормотала она сбивчиво.

– Убирайся, – приказал Арсений сквозь зубы, не обращая внимания на ее жалкий лепет.

Даша выбралась из-за стола, виноватая и глубоко несчастная. В зале слышалось позвякивание столовых приборов. Выходит, горничная привезла обед, а она даже не услышала стук в дверь, так увлеклась… подглядыванием. Муки совести усилились, но одновременно Даша испытала облегчение. Она не подозревала, что тихий интеллигентный Арсений может смотреть таким взглядом. Присутствие постороннего человека сейчас было очень кстати. Кто знает, не способен ли Арсений на рукоприкладство? Пусть даже она это заслужила.

– Прости меня, – сказала она тихо.

Арсений не ответил. Сел за стол, выключил ноутбук, отвернулся к окну. Даша заметила глубокие темные провалы под его глазами.

– Я виновата, – признала она. – Не сдержала любопытства. Арсений, я сама ненавижу, когда кто-то читает мою корреспонденцию из-за плеча. – Даша вспомнила Сашку и его дурные привычки. – Больше это не повторится, честное слово. – Арсений по-прежнему молчал, и она не выдержала: – Скажи хоть что-нибудь! Обругай меня, только не молчи! Нам еще две недели вместе жить!

Еще минуту Арсений, сжав губы, смотрел в окно. А потом вздохнул и взглянул на Дашу. Выражение ярости ушло из его глаз, они снова стали печальными.

– Ладно, проехали. Просто это очень личное, – Арсений положил ладонь на черную крышку ноутбука, – и я пока не знаю, что останется в конечном варианте. – Даша кивнула. – Терпеть не могу, когда лезут в душу. – Даша кивнула. – Больше так не делай.

– Никогда! – пообещала она искренне. Уши полыхали, словно обожженные морозным ветром.

– Ладно, – повторил Арсений и встал из-за стола. – Пойдем пообедаем.

Горничная закончила сервировать стол. Убрала грязные тарелки, постелила свежую скатерть, расставила блюда под термоколпаками. На Дашу она бросила короткий любопытный взгляд и тут же потупилась. Это смущение напомнило о вчерашнем репортаже в «Городских новостях».

– Я хочу сходить на опознание, – заявила Даша после обеда.

– Зачем? – Арсений бросил под язык таблетку нитроглицерина. Вторую таблетку за последние полчаса. – Ты не уверена, что это… твой приятель?

– Я должна увидеть его вот так, – Даша вытянула руку перед собой. И тихо добавила: – Иначе я так и не поверю, что это произошло на самом деле.

Последняя фраза сорвалась с языка помимо воли, под влиянием прочитанного. Арсений коротко глянул исподлобья, но ничего не сказал.

«Нужно ставить точки», – твердила себе Даша всю дорогу.

«Нужно ставить точки», – говорила она себе, когда человек в белом халате, заляпанном подозрительными пятнами, вел ее по коридору, выложенному старым потрескавшимся кафелем.

«Нужно ставить точки», – повторила она мысленно, прежде чем взглянуть в лицо неподвижному твердому манекену. Санитар откинул край простыни. Даша окаменела.

– Ну? – спросил санитар, устав ждать.

Губы Даши беззвучно шевельнулись несколько раз.

– Да, – выдавила она, наконец. – Это он, Саша. Как его убили? – спросила она, не отрывая взгляда от спокойного белого лица. Никогда Сашка не выглядел таким спокойным. Если бы не кровавые пятна в светлых волосах, могло показаться, что он спит.

– Чем-то тяжелым по голове дали, – равнодушно сообщил санитар. – Ладно, девушка, распишитесь.

Ей в руки сунули лист с текстом опознания. Даша, не глядя, нацарапала подпись в чистом нижнем углу.

– Шли бы вы отсюда, – посоветовал санитар. – Не самое веселое место.

Даша рассмотрела столы, накрытые простынями, большой железный шкаф у стены, похожий на автоматические вокзальные камеры хранения.

– Можно я побуду с ним? – попросила она. – Пять минут, не больше! Пожалуйста!

Санитар потупился и переступил с ноги на ногу. Даша достала из кармана пятьсот рублей и сунула в карман несвежего халата.

– Только не трогай тут ничего, – предупредил санитар. Ткнул пальцем в дверь и добавил: – Я там подожду. Пять минут.

Даша осталась одна. Тусклая лампа накаливания над головой издавала неприятный вибрирующий звук. Девушка кашлянула, пытаясь отогнать страх, и взглянула в спокойное бледное лицо с кровавым нимбом на макушке.

Только сейчас до нее дошло: они с Сашкой были близки больше года, а она почти ничего о нем не знает. Даже его домашнего адреса. Следователю пришлось запросить адрес в институте. Такая вот современная любовь.

– Прости меня, – пробормотала Даша.

Она больше не злилась на Сашку за предательство. Осуждать просто. Разве она знает, откуда взялась его маниакальная жажда успеха и денег? А если у него больная мать? А если отец – алкоголик? А если есть младшая сестра, мечтающая покорить столицу? Большинство таких смешных провинциальных мечтательниц заканчивают карьеру на большой дороге в глубине Ленинского проспекта. А иногда в безымянной могиле, вырытой наспех в ближайшем лесу. Может, Сашка хотел избавить близких от такой участи?

«Буду думать так», – решила Даша. Дотронулась до холодной твердой щеки, но сразу отдернула руку. Прикосновение было неприятным.

Она отвернулась и нетвердой походкой зашагала прочь из холодной комнаты.

Арсений ждал ее у выхода из морга. Молча, ни о чем не спрашивая, взял под руку и повел по улице, подальше от этого места.

– Я не могу плакать, – пожаловалась Даша. – Хочу и не могу. Скажи, что я бесчувственная сволочь.

Арсений промолчал, но в печальных глазах мелькнуло понимание.

Они блуждали по улицам почти два часа. Ни о чем не говорили, ни о чем друг друга не спрашивали, думали каждый о своем. Иногда Даша замирала перед стеклянной витриной магазина и делала вид, будто рассматривает хорошо одетые манекены. Арсений стоял рядом и смотрел в сторону – еще один манекен с черным пятном вместо лица, как на афише детективного фильма. Возвращаться в гостиницу не хотелось. Арсения ждала любимая работа, а Дашу – долгий остаток дня, заполненный невеселыми размышлениями.

– Зайдем? – предложила она, увидев неоновую вывеску «Бар» над ступеньками, ведущими в цокольный этаж дома. Арсений остановился и почему-то огляделся. – Что-то не так? – встревожилась Даша.

– Все нормально, – уклончиво ответил Арсений.

Судя по настороженным глазам, это была неправда. Даша ненавидела его привычку скрывать свои мысли, но ничего не могла поделать.

Они спустились, причем Арсений беззвучно отсчитывал ступеньки: раз, два, три…

– Десять! – громко завершила Даша.

Спутник отвернулся.

Бар ей понравился. Он был небольшой, уютный, похожий на пещеру, с шестью столиками и ярко освещенными хрустальными полками прямо напротив входа. Даша хотела сесть в укромном уголке возле стены, но Арсений выбрал другое место, в самом центре.

Официантка подошла сразу. Неудивительно, кроме них, в баре не было ни одного клиента.

– Что вы желаете?

Даша заказала чашку горячего кофе и свежий круассан. Официантка кивнула и повернулась к Арсению.

– Слушаю вас, – сверкнула она профессиональной улыбкой.

– По-моему, я тут уже был, – сказал Арсений неуверенно. Он оглянулся на толстяка за стойкой и кивнул. – Точно, был. Вы меня помните? – обратился он к официантке. – Две недели назад. Еще заснул за столом, помните?

– А-а-а, – протянула официантка. – Да-да, я вас вспомнила. Вы тогда выкурили целую пачку…

– И попал после этого в больницу, – подхватил Арсений. – А женщина, которая подсела за мой столик? Она к вам еще заходила?

Даше показалось, что лицо девушки напряглось, но удивление в ее голосе прозвучало искренне.

– Какая женщина?

– Высокая, хорошо одетая, моложавая, – начал перечислять Арсений. – У нее очень красивые волосы, волнистые, густые. И глаза ярко-серые. Помните?

Девушка покачала головой.

– Извините, нет.

– Ну как! – Арсений начал сердиться. – Она заказала коньяк, рыбу, лимон… – Он замолчал, выжидательно глядя на официантку. Та снова покачала головой. – Она сама расплатилась, – напомнил Арсений, повысив голос. – Я бумажник в гостинице забыл. Вспомнили?

Девушка пожала плечами и посмотрела на Дашу.

– Да мы разговаривали почти полчаса!

Арсений сорвался на крик. Девушка попятилась. Толстяк присмотрелся к шумному клиенту, и Даша положила руку на его ладонь.

– Успокойся.

– Нет, вы не можете ее не помнить! – не унимался Арсений. – Она сидела вот на этом стуле! – Он взялся за сиденье своего стула и стукнул по полу ножками. – А я вот там, напротив! – Он ткнул в Дашу. – Вспомнили?!

– Да не помню я никакой женщины! – Официантка, в свою очередь, повысила голос. – Что вы ко мне пристали?!

Она быстро оглянулась. Бармен вышел из-за стойки и направился к ним.

– В чем проблема? – осведомился он, переводя взгляд с Даши на Арсения. Глаза у толстяка были маленькие и колючие, как стекляшки.

– Пустяки, – вмешалась Даша. – Пытаемся найти одного человека, который бывает в вашем баре, а девушка запамятовала.

Толстяк нагнулся. Толстые руки уперлись в стол.

– У нас тут много кто бывает, – сказал он негромко, но внушительно. – Всех не запомнишь. А кричать не надо. Официантка не милиционер, ей фотороботы составлять без надобности.

– Простите нас. – Даша сжала ладонь Арсения.

Толстяк по очереди осмотрел их с головы до ног, выпрямился и, не торопясь, вернулся на свое место.

– Он тоже ее видел! – вскинулся Арсений.

– Прошу тебя! – взмолилась Даша. – Только не теория заговора! У всех полно своих забот! Почему они должны помнить женщину, которую видели всего один раз?

– Потому, что ее невозможно забыть, – упрямо ответил Арсений. Повернулся к уходящей официантке и крикнул вслед: – Двести граммов коньяка!

Даша вздохнула:

– Разве тебе можно пить коньяк?

– Мне теперь все можно, – ответил Арсений и кинул под язык четвертую таблетку нитроглицерина.