Текст книги "Сила конфиденциальности. Почему необходимо обладать контролем над своими персональными данными и как его установить"

Мягкая сила технологий

В некотором смысле мягкая сила более приемлема, чем жесткая, потому что она менее ощутима. Она кажется не такой навязчивой. Но мягкая сила может быть не менее эффективной, чем жесткая, позволяя власть имущим получить то, что они хотят. Кроме того, мягкая сила часто бывает манипулятивной – она заставляет нас делать что-то для других под предлогом того, что это нужно для нашей собственной выгоды. Она настраивает нашу волю, направляя ее против нас самих. Под влиянием мягкой силы мы начинаем вести себя в ущерб нашим собственным интересам.

Манипулятивная мягкая сила делает нас соучастниками принесения нас же в жертву. Вы своим собственным пальцем прокручиваете ленту новостей, теряя свое драгоценное время и зарабатывая головную боль. Но, безусловно, вы не будете так привязаны к бесконечной прокрутке ленты, если такие платформы, как Facebook, не будут пытаться убедить вас, что если вы не будете дальше прокручивать, то пропустите что-нибудь интересное. Когда вы пытаетесь устоять перед соблазном технологий, то сражаетесь с целой армией технарей, пытающихся привлечь ваше внимание в ущерб вашим интересам.

Еще одним примером мягкой силы являются карты лояльности. Когда вам вручают карту лояльности в местном супермаркете, все, что вы приобретаете, – это шанс позволить данной компании следить за вами, а затем влиять на ваше поведение, подталкивая вас (скидками) к покупке определенных видов товаров, которые в противном случае вы бы не купили. Более тонкая форма мягкой силы – это соблазнение. Технологии постоянно соблазняют вас делать то, что вы не планировали. Например, застревать в просмотрах видео на YouTube, играть в бессмысленные игры или сотни раз за день проверять свой телефон. Благодаря соблазнительным «пряникам» цифровая эпоха способствовала появлению новых способов существования в мире, которые не всегда делают нашу жизнь лучше.

Помимо технических способов реализации мягкой силы посредством дизайна, бóльшая часть силы технологических компаний заключается в легендах, которые создаются, чтобы заполучить наши данные. Экономике данных удалось стандартизировать определенные способы мышления. Технологические компании хотят, чтобы вы поверили: нет ничего плохого в том, что вы передаете им свои данные.

В одном интервью в ответ на вопрос, должны ли пользователи делиться информацией с Google как с «закадычным другом», занимавший в тот момент пост генерального директора компании Эрик Шмидт заявил: «Если у вас есть что-то, о чем вы не хотите, чтобы кто-то узнал, возможно, вам вообще не следует этого делать»[150]150
  Richard Esguerra, ‘Google CEO Eric Schmidt Dismisses the Importance of Privacy’, Electronic Frontier Foundation, 10 December 2009.


[Закрыть]. (Мало кто знает, что он однажды попросил Google стереть некоторую информацию о нем из базы данных и запрос был отклонен[151]151
  Steven Levy, ‘In the Plex. How Google Thinks, Works, and Shapes Our Lives’, 175.


[Закрыть]. Вы заметили, что технари хотят конфиденциальности для себя, но не для других?) Шмидт пытался пристыдить людей, которые разумно беспокоятся о конфиденциальности. Он подразумевал, что если вы беспокоитесь о конфиденциальности, то вам есть что скрывать, а если вам есть что скрывать, то вы совершили что-то плохое, что не должно оставаться в тайне. Но конфиденциальность – это не про сокрытие серьезных правонарушений[152]152
  Это аргумент в пользу того, что нам должно быть разрешено скрывать незначительные нарушения, но это не самая важная из функций конфиденциальности.


[Закрыть]. Речь идет о защите себя от возможных правонарушений со стороны других людей – например, преступников, намеревающихся украсть наши деньги. Речь идет о том, чтобы лишить власть «всевидящего ока», чтобы она не могла использовать знания о нас для дальнейшего увеличения своего могущества. Компании также хотят, чтобы вы относились к своим данным как к товару, необходимому для развития цифровых технологий. А за цифровыми технологиями стоит прогресс, даже если иногда он выглядит пугающе и похож скорее на социальный и политический регресс[153]153
  Carissa Véliz, ‘Inteligencia artificial: ¿progreso o retroceso?’, El País, 14 June 2019.


[Закрыть]. Что еще более важно, технологические компании хотят, чтобы мы думали, что инновации, которые они поставляют на рынок, неизбежны[154]154
  Shoshana Zuboff, ‘The Age of Surveillance Capitalism’, 221–225.


[Закрыть].

Так выглядит прогресс, и этот прогресс не остановить.

Россказни о прогрессивных и неизбежных технологиях очень самонадеянны, они вводят в заблуждение. Власть определяет знания, сочиняет легенды и рационализирует свои действия, чтобы заручиться нашей поддержкой[155]155
  Bent Flyvbjerg, ‘Rationality and Power. Democracy in Practice’ (Chicago University Press, 1998), 36.


[Закрыть]. Технологические компании кормят нас историями о том, как они незаменимы и как хороши. Но некоторые технологии, разработанные в последние десятилетия, не были ни в малейшей степени прогрессивными – они способствовали увековечению сексистских и расистских тенденций.

Когда Google Translate переводит новости с испанского на английский, «она» часто трансформируется в «он». Встроенные алгоритмы перевода очевидно перекликаются с сексистскими аналогиями: если «врач», то «мужчина», если «медсестра», то «женщина», «программист» – «мужчина», «домохозяйка» – «женщина»[156]156
  James Zou and Londa Schiebinger, ‘AI Can Be Sexist and Racist – It’s Time to Make It Fair’, Nature 559, 2018.


[Закрыть]. Алгоритмы визуализации обозначают свадьбу белой женщины маркерами «невеста», «женщина» и «свадьба», а свадьбу женщины из Северной Индии – как «перформанс» и «костюм». Всемирный банк выказал опасения по поводу того, что работа компаний Кремниевой долины усугубляет неравенство доходов[157]157
  Danny Yadron, ‘Silicon Valley Tech Firms Exacerbating Income Inequality, World Bank Warns’, Guardian, 15 January 2016.


[Закрыть]. Подобные тенденции явно не сочетаются с прогрессом. Технологические изменения, ведущие к социальному и политическому регрессу, – это не то развитие, к которому мы должны стремиться или поощрять. Не всякие технологические инновации ведут к прогрессу.

Более того, технологии – это не то, что нам неукоснительно предопределено. Например, в истории, природе или национальной культуре не было ничего, что делало бы изобретение двигателя внутреннего сгорания неизбежностью. Если бы не были обнаружены огромные запасы нефти в США и Генри Форд не выпустил дешевую модель T, электромобили могли бы стать намного популярнее, чем автомобили, работающие на бензине[158]158
  https://www.energy.gov/articles/history-electric-car


[Закрыть]. И хотя люди говорят, что лет через десять у нас появятся летающие машины, далеко не факт, что так и произойдет. Будет ли разрабатываться и внедряться та или иная технологическая новинка, зависит от множества факторов, связанных с затратами на разработку, достижимостью поставленных целей и предпочтениями людей. История полна примеров незавершенных технологических разработок.

Помните Google Glass? В 2013 году Google начала продавать прототип очков с встроенными мини-компьютером и видеокамерой. Разработка поступила в массовую продажу в мае 2014 года. Это был один из тех продуктов, вокруг которых создается много шума. Журнал Time назвал эти очки одним из «лучших изобретений года». Знаменитости стали появляться в них на публике. В The New Yorker была опубликована большая статья по этому поводу. Даже «Симпсоны» устроили шоу с Google Glass – хоть Гомер и называл их Oogle Goggles. Несмотря на большой ажиотаж, к январю 2015 года товар был снят с продажи[159]159
  Nick Bilton, ‘Why Google Glass Broke’, New York Times, 4 February 2015.


[Закрыть]. Но, вместо того чтобы признать поражение, Google заявила, что Glass «покидает» одно из ее подразделений и переходит в другое.

Оглушительный провал Google Glass произошел как минимум по двум причинам. Во-первых, сами очки были некрасивыми. Во-вторых, что более важно, они вызывали негативную реакцию. Людям в таких очках запрещали посещать бары, кинотеатры, казино и другие места, где подобная видеофиксация была нежелательна для окружающих[160]160
  Nick Bilton, ‘Why Google Glass Broke’.


[Закрыть]. Те немногие, кто решался их надевать, вынуждены были терпеть насмешки и неприятные высказывания, что очевидно указывало на то, как негативно люди их воспринимали.

Google Glass не имели успеха, потому что их возненавидели. Но Google проявила настойчивость. В 2017 году проект был реанимирован – на этот раз они сделали упор на промышленность, где очки могли использоваться для производственных нужд. Будет совсем неудивительно, если в какой-то момент Google снова попытается начать продавать свои очки широкой публике. С 2013 года Google и другие подобные компании последовательно и сознательно сводили на нет нашу конфиденциальность, несмотря на наши попытки сопротивляться вторжению в частную жизнь. Но мы должны помнить, что успех внедрения технологий, как и других видов социальной практики, зависит от сотрудничества с нами. Мы являемся главным источником власти для технологических компаний.

Технологическое развитие – это не природное явление, как, например, гравитация или эволюция. Технологии не создаются сами по себе, именно мы их создаем[161]161
  Steven Poole, ‘Drones the Size of Bees – Good or Evil?’, Guardian, 14 June 2013.


[Закрыть].

Продукт Google Glass не сможет занять рынок сам по себе. Это не происходит случайно, как мутации[162]162
  Rose Eveleth, ‘The Biggest Lie Tech People Tell Themselves – and the Rest of Us’, Vox, 8 October 2019.


[Закрыть]. Именно мы решаем, соответствуют ли технологии нашим ценностям и приумножают ли наше благополучие. Технический прогресс неизбежен, потому что некоторые виды технологических изменений действительно должны происходить, но никакая конкретная технология не является неизбежной, и изменение не всегда означает прогресс. Даже после того, как технология изобретена, мы можем выбирать, как ее использовать и регулировать.

Более правдивым утверждением по сравнению с тем, которому отдают предпочтение технологические компании, является то, что технологические разработки, негативные последствия которых перевешивают их положительное влияние, можно и нужно останавливать. Если конкретизировать это в плане нашей заботы о защите конфиденциальности, то, отбросив все сказки, которые мы привыкли слышать от технологических компаний, нам нужно признать тот факт, что обращение с данными как с товаром – это лишь способ для компаний зарабатывать деньги, не имеющий ничего общего с созданием полезных продуктов. Посредством накопления данных организации приумножают свою власть. Технологическим компаниям следовало бы проектировать интернет-пространство таким образом, чтобы это работало на благополучие людей, и у нас есть много причин противостоять организациям, собирающим и использующим наши данные, как они привыкли, даже если мы не сделали ничего плохого. Среди этих причин – отсутствие уважения институтами нашей самостоятельности, нашего права на самоуправление, как отдельных людей, так и обществ[163]163
  James Williams, ‘Stand Out of Our Light. Freedom and Resistance in the Attention Economy’.


[Закрыть]. Здесь проявляется более жесткая сторона власти. Цифровая эпоха до сих пор характеризовалась тем, что учреждения делают с нашими данными все, что хотят, бессовестно обходя наше согласие, когда им кажется, что это может сойти им с рук. В реальном мире такое поведение называлось бы воровством и принуждением. В виртуальном же мире это вполне допустимо, что является еще одним свидетельством концептуального господства технологических компаний.

Если бы почтовые работники читали и копировали наши письма так, как это делают с нашими электронными сообщениями в Gmail и других приложениях, они сели бы в тюрьму. Отслеживание местоположения, которое когда-то использовалось только для контроля над осужденными, теперь стало нормой в смартфонах, которые все носят с собой[164]164
  Christopher Wylie, ‘Mindf*ck. Inside Cambridge Analytica’s Plot to Break the World’ (Profile Books, 2019), 15.


[Закрыть]. Отчасти технологические компании безнаказанно внедряют свои сомнительные практики потому, что они смогли изобрести благозвучные объяснения того, что они делают. Они используют наши данные, отвлекают наше внимание и нарушают наши права, но обставляют это так, будто они делают все это ради нашего же блага и совершенствуют «пользовательский опыт».

«Персонализация» звучит как VIP-обслуживание до тех пор, пока вы не поймете, что это термин, используемый для описания методов, нацеленных на то, чтобы спутать ваш образ мыслей.

Вместо того чтобы называть вещи своими именами, технологические компании кормят нас эвфемизмами о наших цифровых реалиях[165]165
  Christopher Wylie, ‘Mindf*ck. Inside Cambridge Analytica’s Plot to Break the World’, 16.


[Закрыть]. Как выразился Джордж Оруэлл, политический язык (а технологический язык является политическим) «нужен для того, чтобы ложь звучала правдиво, чтобы убийство выглядело респектабельным и чтобы полная ерунда выглядела солидно»[166]166
  George Orwell, ‘Politics and the English Language’ (Penguin, 2013).


[Закрыть]. Частные рекламные сайты и сети наблюдения называются сообществами, граждане – это пользователи, зависимость от компьютера обозначается как вовлеченность, наша самая конфиденциальная информация – основные данные, шпионское программное обеспечение – cookie, документы, которые отнимают у нас конфиденциальность, выпускаются под заголовком «Политика конфиденциальности», а то, что раньше считалось прослушиванием телефонных разговоров, стало основой цифровой экономики.

Технологии зашли так далеко в привлечении нашего внимания, что даже позаимствовали язык природы[167]167
  ‘Nature’s Language Is Being Hijacked By Technology’, BBC News, 1 August 2019.


[Закрыть]. Раньше мы могли вкусить сладость яблока, послушать щебетание птиц на рассвете, окунуть ноги в прохладную воду реки, наблюдать за парящими в небе облаками. Теперь эти слова в основном используются для описания вещей, которые представляют полную противоположность живой природе.

Задача мыслителей и писателей – бросить вызов этой бессмысленной символике и вернуть прозрачный язык. Начать называть вещи своими именами – это первый шаг к пониманию наших реалий и улучшению нашего мира.

Мы должны создать собственную концепцию и использовать слова, которые технологические компании пытаются смягчать или избегают употреблять. Давайте поговорим о том, о чем технологические компании не хотели бы, чтобы мы говорили. Например, о том, как недобросовестные корпорации обращаются с нами не как с гражданами, а как с пешками в игре, в которую мы не соглашались играть. Технологии используют нас гораздо больше, чем мы используем их.

Просто пешки

Мы пешки в игре, которую ведут на своих экранах аналитики данных. Иногда это называют «искусственным обществом». Аналитики данных собирают о нас всю возможную информацию: привязки к социальным сетям и электронной почте, протоколы голосования, истории покупок, марку и модель автомобиля, сведения об ипотеке, историю просмотров, медицинские заключения и многое другое. Они используют эти данные для разработки моделей воздействия на наше поведение. И это касается именно вас. Даже если речь идет об обычном человеке. Наше общество состоит из обычных людей, и в информации об этих людях очень заинтересованы организации, которые охотятся за персональными данными. Мой друг как-то признался мне, что, когда он учился на аналитика данных, перед ним поставили задачу выбрать случайного человека на другом конце света и получить о нем максимальное количество информации. Его выбор пал на какого-то парня из Вирджинии, который, как выяснилось, болел диабетом и недавно завел роман. Этот случайный парень даже не подозревал, что он был предметом исследования аналитика данных. Прямо сейчас, когда вы читаете эти слова, вас тоже может изучать какой-нибудь аналитик.

В некотором смысле у каждого из нас есть бесчисленные клоны данных, хранящиеся в компьютерных базах аналитиков, которые экспериментируют с нами с разной степенью персонализации. Аналитики данных колдуют над нашими виртуальными профилями, как над куклами вуду. Они проводят свои эксперименты и смотрят, что из этого получится. Они хотят узнать, что заставляет нас ставить метки, переходить по ссылкам, покупать, подшучивать, голосовать. Узнав, как можно успешно манипулировать нашими цифровыми клонами, словно марионетками, они пробуют свои уловки на людях из плоти и крови. Вот так наши виртуальные зомби возвращаются, чтобы преследовать нас.

Технологические компании, возомнившие себя богами, стремятся знать все о каждом человеке в обществе, чтобы создать макет этого общества. Если вы хорошо знаете личностные особенности людей, вы можете создавать их зомбированные копии в интернете и проводить над ними различные эксперименты. Имея перед собой макет общества, несложно понять, какое политическое послание найдет отклик в людях. Можно предвидеть, какие последствия вызовет то или иное послание, еще до того, как оно будет отправлено. Манипулируя информацией, можно влиять на выборы, провоцировать мятежи, разжигать геноцид, настраивать людей друг против друга, искажая их реальность до такой степени, что они уже не смогут определить, где правда.

Именно так делала компания Cambridge Analytica, чтобы помочь политической кампании. Сначала специалисты по данным разработали приложение под названием «Это ваша цифровая жизнь», и 270 000 пользователей Facebook его скачали.

Компания платила каждому человеку 1–2 доллара за заполнение психометрического опроса, который помог аналитикам данных выяснить типы личности подписчиков. Затем приложение выгружало все данные пользователей Facebook, чтобы найти корреляцию между, например, чертами характера и лайками. Facebook – привлекательный объект для социальных исследований, потому что когда люди прокручивают ленту, ставят лайки и комментируют, они не подозревают, до какой степени находятся под наблюдением, поэтому ведут себя вполне естественно. Аналитики данных, наблюдающие за нашими действиями (хотя нам самим не мешало бы следить за собой), чувствуют себя антропологами – за исключением того, что аналитики данных могут количественно оценить любую мелочь[168]168
  Christopher Wylie, ‘Mindf*ck. Inside Cambridge Analytica’s Plot to Break the World’, 101–102.


[Закрыть].

Ужасно, но приложение Cambridge Analytica загружало данные не только об участниках исследования, но и об их друзьях в Facebook без ведома или согласия последних[169]169
  Facebook позволила тысячам других разработчиков загрузить данные не осведомленных об этом людей, которые были друзьями тех, кто дал согласие на использование приложения. В число этих разработчиков входят создатели таких приложений, как FarmVille, Tinder, и предвыборная кампания Барака Обамы. Facebook изменила эту политику в 2015 году.
  Elizabeth Dwoskin and Tony Romm, ‘Facebook’s Rules for Accessing User Data Lured More Than Just Cambridge Analytica’, Washington Post, 20 March 2018.


[Закрыть]. Хотя у аналитиков данных не было личностных характеристик этих ни о чем не подозревавших людей (потому что те не проходили психометрический опрос), они могли использовать анализ «лайков» в Facebook, чтобы попытаться их охарактеризовать, основываясь на исследованиях, проведенных над теми, кто прошел указанный выше опрос.

Короче говоря, Cambridge Analytica одурачила 270 000 человек, вынудив их подставить своих друзей – и заодно демократию по всему миру – всего за один доллар. Хотя участники акции охотно прошли опрос, большинство из них, вероятно, не прочитали все условия и положения, которые, впрочем, и не включали в себя предупреждение, что эти данные будут использоваться для того, чтобы попытаться повлиять на результаты выборов. Используя информацию об участниках исследования и их друзьях, компания получила данные примерно 87 миллионов пользователей Facebook. Они также получили дополнительную информацию из данных переписи населения и брокеров данных. Обладая всей этой информацией, Cambridge Analytica создала инструмент психологической войны, чтобы влиять на мировую политику, и это стало хрестоматийной иллюстрацией того, что знание – это власть.

Cambridge Analytica глубоко погрузилась в жизнь и умы людей. Персональные данные, которые они присвоили, были в наивысшей степени конфиденциальными. Они включали, например, личные сообщения. И то, что аналитики данных сделали с этой информацией, выходило за рамки конфиденциальности. «Данные миллионов людей» звучит безлико и абстрактно. Но каждый из этих миллионов – такой же настоящий человек, как и вы. Ваши данные тоже могут быть включены в эти миллионы.

Крис Уайли – консультант по данным, работавший в компании Cambridge Analytica до того, как он стал ее разоблачителем. В своей книге «Промывание мозгов» (в оригинале даже грубее. – Прим. ред.) он описывает принцип работы компании, продемонстрированный Стиву Бэннону, который позже стал исполнительным директором предвыборной кампании Дональда Трампа[170]170
  Christopher Wylie, ‘Mindf*ck. Inside Cambridge Analytica’s Plot to Break the World’, 110–111.


[Закрыть]. Аналитик данных попросил Бэннона назвать ему любое имя и штат в Соединенных Штатах. После этого он сделал запрос и через короткое время жизнь названного человека отобразилась на экране компьютера. Если бы назвали ваше имя (а может быть, и назвали), эта группа аналитиков данных рассматривала бы и вашу жизнь под микроскопом: как вы выглядите, где живете, кто ваши самые близкие друзья, где вы работаете, на какой машине ездите, за какого кандидата вы голосовали на прошлых выборах, есть ли у вас ипотека, имеются ли проблемы со здоровьем, любите ли вы свою работу, интересуетесь ли вы политикой и размышляете ли вы о расставании с партнером.

Просто чтобы убедиться, что они всё делают правильно, аналитики данных позвонили человеку, профиль которого изучают. Представившись исследователями из Кембриджского университета, которые проводят опрос, они спрашивают свою жертву об именах, взглядах и образе жизни. Телефонные звонки подтвердили то, что им и так уже известно: они разработали инструмент, который позволяет проникнуть в голову практически любому человеку в мире. Они взломали политическую систему. Они нашли способ собирать и анализировать так много конфиденциальных данных, что обрели возможность проводить узко таргетированные политические кампании в истории, последствия которых могут быть катастрофическими. Когда аналитики данных Cambridge Analytica получили всю информацию о вас, которую они только могли найти, первым шагом было отнесение вас к определенному типу личности. Они будут оценивать вас в соответствии с чертами личности по модели «Большой пятерки»: насколько вы открыты для нового опыта, предпочитаете ли вы планирование спонтанности, экстраверт вы или интроверт, насколько вы ориентированы на общество и насколько вы склонны испытывать негативные эмоции, такие как гнев и страх.

Вторым шагом будет применение разработанных ими алгоритмов прогнозирования к вашему профилю и определение по шкале от 0 до 100 процентов, какова, например, вероятность того, что вы будете голосовать или участвовать в решении определенного политического вопроса.

Третий шаг заключается в том, чтобы выяснить, где вы подолгу зависаете, чтобы они могли к вам подобраться. Вы много смотрите телевизор? А как насчет YouTube? Есть ли социальная сеть, в которой вы проводите много времени? Затем Cambridge Analytica покажет вам контент, разработанный специально для таких людей, как вы, и посмотрит, подействует ли он на вас. Как вы отреагируете на предложенный ими контент? Если реакции не последует, они подкорректируют его и попробуют еще раз[171]171
  Brittany Kaiser, ‘Targeted. My Inside Story of Cambridge Analytica and How Trump, Brexit and Facebook Broke Democracy’, Ch 9, Ch 13.


[Закрыть].

Аналитики данных в Cambridge Analytica изучали также уровень удовлетворенности жизнью у людей. Используя хакерские методики, они искали в нашем сознании наиболее уязвимые места. Они определяли тех, кто наиболее подвержен влиянию, например людей, которые с подозрением относятся к другим. Они выбирали людей, которые проявляют так называемые черты «темной триады» – нарциссизм, макиавеллизм (безжалостный эгоизм) и психопатию, – и старались вызвать их гнев, используя троллинг.

Они показывали людям блоги, в которых высмеивали похожих на них людей, чтобы заставить их почувствовать нападки на себя. Они создавали фальшивые страницы в социальных сетях и доходили до того, что реально организовали совместные мероприятия, которые сотрудники Cambridge Analytica посещали инкогнито[172]172
  Christopher Wylie, ‘Mindf*ck. Inside Cambridge Analytica’s Plot to Break the World’, Ch 7.


[Закрыть].

Существуют по меньшей мере два фактора, которые делают виртуальные операции Cambridge Analytica особенно опасными. Во-первых, они показывали разным людям совершенно разный контент, тем самым разобщая их опыт. Контент, который обсуждали и анализировали в СМИ, отличался от того, что избиратели видели в интернете. Люди, которые испытали на себе эти инструменты воздействия, не могли участвовать в рациональном обсуждении конкретного кандидата, потому что у них были разрозненные сведения о нем. Два человека просто не смогли бы спокойно обсуждать достоинства и недостатки такого кандидата, как Хиллари Клинтон, если бы один из них думал, что Клинтон имеет отношение к тайной организации педофилов, связанной с одной известной пиццерией в Вашингтоне.

Второй фактор опасности компании Cambridge Analytica заключается в том, что их предвыборные кампании были не похожи на обычные кампании. Они не выглядели как тщательно продуманная пропаганда. Иногда они были оформлены как новостные материалы. В других случаях они выглядели как контент, созданный обычными пользователями. Никто и не догадывался, что, казалось бы, стихийные общественные движения на самом деле были политическими кампаниями, тщательно спланированными онлайн-наемниками, а не людьми, которых втягивали в это искусственно созданное противостояние.

В ходе шокирующего расследования, проделанного журналистами канала Channel 4, выяснилось, что Марк Тернбулл, который в то время занимал должность управляющего директора Cambridge Analytica, однажды заявил: «Мы просто помещаем информацию в кровоток интернета… а затем наблюдаем, как она распространяется, время от времени слегка направляя ее в нужное русло… словно пульт дистанционного управления. Это должно происходить так, чтобы никто не догадался, что это пропаганда, потому что в противном случае… возникнет вопрос, кто за этим стоит»[173]173
  https://www.channel4.com/news/cambridge-analytica-revealed-trumpselection-consultants-filmed-saying-they-use-bribes-and-sex-workers-toentrap-politicians-investigation


[Закрыть].

Инструментарий Cambridge Analytica в области психологической и информационной войны был обширен и не имел моральных ограничений. Он включал в себя целевые фейковые новости, разжигание страха (вплоть до показа чрезвычайно кровавых кадров реальных пыток и убийств), выдачу себя за другое лицо, и, если верить словам Александра Никса (генерального директора) и Марка Тернбулла из репортажа на канале Channel 4, они также не гнушались взятками, провокациями с использованием секс-работников и многими другими вещами. Именно Cambridge Analytica помогла Трампу победить в выборах на пост президента США, а движению Leave – продавить свою позицию на референдуме по выходу Великобритании из Европейского союза. Я надеюсь, что однажды наши потомки прочитают об этом позорном эпизоде в истории и им трудно будет в это поверить. Пусть последующие поколения будут чувствовать себя в безопасности, зная, что основы их демократии достаточно устойчивы и должным образом регулируются, чтобы никто никогда не мог проводить над ними подобные эксперименты и оставаться безнаказанным.

Хотя Cambridge Analytica уже прекратила свое существование, многие из ее создателей основали новые компании, которые тоже работают с данными[174]174
  Christopher Wylie, ‘Mindf*ck. Inside Cambridge Analytica’s Plot to Break the World’, 244.


[Закрыть]. Cambridge Analytica – лишь один из примеров того, что может сделать любой человек, который обладает навыками работы с данными. Существует множество организаций, работающих с данными, которые занимаются политическими кампаниями. Несмотря на то что Cambridge Analytica больше нет, наша демократия все еще находится в опасности.

Власть Cambridge Analytica проистекала из обладания нашими данными. Возможности других злоумышленников также частично основаны на них. Власть технологических гигантов зиждется на наших данных: из той забавной анкеты, которую мы заполнили в интернете, чтобы узнать, на какого мультяшного персонажа мы больше всего похожи, из того хитроумного приложения, что мы скачали, которое запрашивало у нас доступ к нашим контактам, с тех карт лояльности, которые мы храним в своем кошельке.

Аналитики данных играют с нашей жизнью, как если бы они были маленькими богами, хватаясь за все, что видят, как за свое. Они быстро продвигаются в своей деятельности и разрушают наши жизни, нашу способность сосредотачиваться на чем-то одном, нашу демократию. Пока у них есть доступ к нашим данным, мы будем их марионетками. Единственный способ вернуть себе контроль над нашей самостоятельностью и способность к самоуправлению – это обеспечить себе конфиденциальность.