Текст книги "Сила конфиденциальности. Почему необходимо обладать контролем над своими персональными данными и как его установить"

Нанесение вреда институтам общества

Уязвимость данных распространяется и на организации, которые их хранят и анализируют. Любая единица информации может спровоцировать катастрофу, способную снизить прибыль компании, нанести ущерб ее имиджу, уменьшить ее долю на рынке, снизить стоимость ее акций и потенциально привести к дорогостоящим судебным процессам или даже к уголовному преследованию. Учреждения, которые хранят больше данных, чем необходимо, сами ставят себя под удар.

Конечно же, не все компании разорены информационными катастрофами. Некоторым повезло. У Ashley Madison, например, дела идут лучше, чем когда-либо. Компания Facebook сталкивалась с бесчисленным множеством ошибок с данными. Однако ее имидж от этого не пострадал. До сих пор бытует мнение, что иметь профиль в приложении Facebook важно в социальном или профессиональном плане, но на самом деле такая необходимость уже уходит в прошлое. И это в долгосрочной перспективе может означать конец Facebook. Компания может столкнуться с проблемами, как только появится конкурент, который предложит хорошую альтернативу.

Никто не удивится, если Facebook потеряет свою власть из-за неуважения к конфиденциальности. Однако пока это только в перспективе. Facebook по-прежнему существует, хотя работа в этой организации стала для некоторых бывших и нынешних сотрудников поводом стыдиться, а не гордиться. Когда я начинала трудиться в сфере цифровых технологий, люди, работавшие на гиганта социальных сетей, обычно хвастались своим работодателем. В наши дни люди, напротив, нередко умалчивают о том, что имеют отношение к синему значку «палец вверх»[213]213
  Olivia Solon, ‘Ashamed to Work in Silicon Valley: How Techies Became the New Bankers’, Guardian, 8 November 2017.


[Закрыть].

То, что некоторым компаниям удается пережить информационную катастрофу, не означает, что выживают все. Управление конфиденциальными данными похоже на работу с любым другим токсичным веществом. Когда что-то идет не так, это может означать гибель компании. Возьмите Cambridge Analytica. Через два месяца после того, как стало известно, что фирма пыталась повлиять на политические кампании по всему миру, используя личные данные для профилирования и микротаргетинга избирателей, она подала заявление о банкротстве и была вынуждена прекратить деятельность. Точно так же Google закрыла свою социальную сеть Google+ после того, как выяснилось, что недостатки в конструкции программного обеспечения позволяют сторонним разработчикам получать доступ к персональным данным пользователей.

Даже если организациям удастся пережить скандал, токсичность данных может очень дорого им обойтись. Компания Facebook была оштрафована на 5 миллиардов долларов в США за многочисленные нарушения конфиденциальности[214]214
  ‘FTC Imposes $5 Billion Penalty and Sweeping New Privacy Restrictions on Facebook’, FTC Press Release, 24 July 2019.


[Закрыть] и на 500 000 фунтов стерлингов в Великобритании за скандал с Cambridge Analytica. И это произошло еще до того, как в Европе был принят Общий регламент защиты персональных данных (GDPR)[215]215
  ‘Facebook Fined £500,000 for Cambridge Analytica Scandal’, BBC News, 25 October 2018.


[Закрыть]. Новое постановление допускает штрафы в размере до 4 % от выручки или 20 миллионов евро, в зависимости от того, что больше, и в отношении Facebook проводилось несколько расследований по GDPR. В соответствии с указанным регламентом в 2019 году British Airways оштрафовали на 183 миллиона фунтов стерлингов за сбой системы безопасности авиакомпании, затронувший 500 000 клиентов[216]216
  ‘British Airways Faces Record £183m Fine for Data Breach’, BBC News, 8 July 2019.


[Закрыть]. До тех пор пока учреждения не изменят свою работу, мы будем видеть все больше таких эпизодов и, возможно, более высокие штрафы. Правильное регулирование обеспечивает соответствие интересов потребителей и компаний. Если пользователи страдают от небрежного отношения к данным, компании тоже должны пострадать.

Иногда информационная катастрофа не заканчивается штрафом, но тем не менее может серьезно навредить организации. Так было с утечкой данных Управления кадровой службы США в 2015 году. Хакеры украли у правительства около 21 миллиона записей, включая проверку анкетных данных нынешних, бывших и потенциальных федеральных государственных служащих. Среди потерянных конфиденциальных данных были фамилии, адреса, даты рождения, история работы и заработной платы, результаты прохождения проверки на детекторе лжи, сообщения о сомнительном сексуальном поведении и более 5 миллионов комплектов отпечатков пальцев. Эти украденные записи потенциально могут быть использованы, например, для обнародования данных оперативников, работающих под прикрытием[217]217
  David E. Sanger, ‘Hackers Took Fingerprints of 5.6 Million U. S. Workers, Government Says’, New York Times, 23 September 2015.


[Закрыть]. Такие утечки данных, как эта, не только означают серьезную потерю лица – они также могут поставить под угрозу безопасность целой страны.

Отравленное общество

Существует четыре основных способа, как неправильное использование персональных данных может отравить общество. Персональные данные могут поставить под угрозу национальную безопасность, они могут быть использованы для подрыва демократии, а также могут угрожать либеральным устоям общества, продвигая культуру разоблачения и подозрительности и поставить под угрозу безопасность людей.

Угроза национальной безопасности

Equifax – один из крупнейших брокеров данных и агентств по предоставлению информации о потребительских кредитах. В сентябре 2017 года компания объявила о взломе системы кибербезопасности, в результате которого преступники получили доступ к личным данным около 147 миллионов американских граждан. Украденные данные включали фамилии, номера социального страхования, даты рождения, адреса и номера водительских прав. Это одна из крупнейших утечек данных в истории – пока что. В феврале 2020 года история приняла еще более мрачный оборот, когда Министерство юстиции США предъявило четырем китайским военным обвинения по девяти эпизодам, связанным с этим громким делом (что Китай отрицал).

Зачем китайским военным нужны все эти персональные данные? Возможно, они хотели идентифицировать потенциальные возможности для вербовки этих людей в качестве шпионов. Чем больше у вас информации о людях, тем больше у вас шансов получить от них то, что вы хотите. Если вы понимаете, что у них есть долги, вы можете предложить деньги. Если вы узнаете их тайну, вы можете их шантажировать. Если вы изучите их психологию, вы сможете предугадать их поведение. Китай, например, известен тем, что использует социальные сети, такие как LinkedIn, для вербовки шпионов. У LinkedIn 645 миллионов пользователей, ищущих возможности трудоустройства, данные которых открыты для незнакомых людей. Люди, работавшие на правительство, иногда объявляют о своем отношении к секретным службам, чтобы повысить шансы получить работу. Вся эта информация и доступ ценны для китайских разведчиков. Общаться с людьми в интернете гораздо менее рискованно и более экономически выгодно, чем лично. Считается, что китайские разведчики пытались установить контакт с тысячами граждан Германии и Франции в социальных сетях[218]218
  Edward Wong, ‘How China Uses LinkedIn to Recruit Spies Abroad’, New York Times, 27 August 2019.


[Закрыть].

Вторая причина, по которой зарубежные страны могут нуждаться в личных данных, – это отработка своих алгоритмов. У Китая есть множество данных о своих гражданах, но недостаточно данных о других людях по всему миру. Алгоритмы, отработанные на персональной информации китайцев, могут не работать на западных людях. Третья причина – можно использовать эти данные для разработки целевых кампаний по дезинформации, как это сделала Cambridge Analytica. Наконец, данные – это просто еще один товар, который можно продавать другим государствам[219]219
  Jordi Pérez Colomé, ‘Por qué China roba datos privados de decenas de millones de estadounidenses’, El País, 17 February 2020.


[Закрыть]. Возможно, Россия или Северная Корея так же, как и Китай, заинтересованы в получении дополнительной информации об американцах.

Атаку на Equifax провели профессионалы. Хакеры крали информацию небольшими партиями, чтобы избежать обнаружения, и перенаправили интернет-трафик через тридцать четыре сервера в более чем дюжине стран, чтобы скрыть свои следы. Но в этой ситуации и Equifax вела себя слишком опрометчиво. Конфиденциальная информация хранилась у них в виде простого текста (в незашифрованном виде), была легко доступна, и по крайней мере в одном случае компания использовала слишком простой пароль («admin») для защиты портала. Что еще более важно, они вовремя не обновили свое программное обеспечение Apache Struts. Apache обнаружила уязвимость в своем программном обеспечении и предложила своим пользователям обновления, но Equifax их не установила[220]220
  Charlie Warzel, ‘Chinese Hacking Is Alarming. So Are Data Brokers’, New York Times, 10 February 2020.


[Закрыть].

В случае с Equifax данные были украдены. Но учитывая рост числа брокеров данных, информацию можно законно покупать и использовать в столь же гнусных целях. Когда в New York Times получили данные о местоположении, хранящиеся у брокера данных, из источников, которые «обеспокоились тем, как они могут быть использованы», они исследовали, насколько опасными могут быть такие данные[221]221
  Stuart A. Thompson and Charlie Warzel, ‘Twelve Million Phones, One Dataset, Zero Privacy’, New York Times, 19 December 2019.


[Закрыть]. Эти данные включали информацию о 12 миллионах номеров телефонов жителей США. Удалось отследить места, которые посещали некоторые из исследуемых людей, включая психологические центры, наркологические клиники, места встреч представителей сексуальных меньшинств, церкви, мечети и клиники, где делали аборты.

Репортеры смогли идентифицировать и организовать слежку, среди прочего, за военными, имеющими допуск к секретной информации, а также за сотрудниками правоохранительных органов. Если кому-то из этих людей есть что скрывать (а это относится ко всем людям), такой легкий доступ к их данным может сделать их объектами шантажа. Если людей, отвечающих за безопасность в наших странах, так легко найти, выследить и потенциально шантажировать, то мы все в опасности, а зарубежные страны слишком хорошо осведомлены о том, как персональные данные делают государство уязвимым.

Обеспокоенность национальной безопасностью послужила причиной того, что США оказали давление на китайского игрового гиганта Beijing Kunlun, чтобы тот продал свою долю в американской компании Grindr. Grindr – это приложение для знакомств, ориентированное на геев, бисексуалов и трансгендеров. Оно хранит невероятно чувствительные данные, включая разговоры на сексуальную тематику, фото и видео в обнаженном виде, местоположение в реальном времени, адреса электронной почты и ВИЧ-статус. Если бы мы жили в мире, в котором к конфиденциальности относились серьезно, такое приложение должно было бы иметь самый надежный уровень кибербезопасности и конфиденциальности. Вы, наверное, уже не удивитесь, если я скажу вам, что это не так. В 2018 году норвежская исследовательская организация обнаружила, что Grindr отправляла личные данные, в том числе о ВИЧ-статусе, третьим сторонам, которые помогают улучшать приложения. Согласно отчету, бóльшая часть этих личных данных, таких как информация о местоположении, была отправлена в незашифрованном виде ряду рекламных компаний[222]222
  Devin Coldewey, ‘Grindr Sends HIV Status to Third Parties, and Some Personal Data Unencrypted’, TechCrunch, 2 April 2018. The Norwegian Consumer Council Investigation into Grindr’s consent mechanism resulted in Grindr rejecting a number of the report’s suggestions whilst welcoming a best practice discussion: ‘Grindr and Twitter Face ‘Out of Control’ Complaint’, BBC News, 14 January 2020.


[Закрыть].

США не раскрывают подробностей своих опасений по поводу Grindr, поскольку, как сообщает источник в ведомстве, «это потенциально может раскрыть секретные заключения американских агентств», но, учитывая контекст, их можно себе представить. И наконец, Kunlun предоставила находящимся в Пекине инженерам доступ к личной информации миллионов американцев, в том числе к их личной переписке[223]223
  Echo Wang and Carl O’Donnell, ‘Behind Grindr’s Doomed Hookup in China, a Data Misstep and Scramble to Make Up’, Reuters, 22 May 2019.


[Закрыть]. Вполне вероятно, что некоторые военные и спецслужбы США пользуются этим приложением, и Китай может использовать их данные, чтобы шантажировать их или делать выводы о передвижениях американских войск[224]224
  Casey Newton, ‘How Grindr Became a National Security Issue’, Verge, 28 March 2019.


[Закрыть]. Это не первый случай, когда приложение выявляет перемещения воинских частей.

Как и большинство других людей, те, кто вовлечен в государственные проекты повышенной секретности, занимаются оздоровительным бегом недалеко от тех мест, где живут и работают. Когда военнослужащие в США поделились своими маршрутами бега с фитнес-компанией Strava, им и в голову не пришло, что они транслируют местонахождение секретных военных баз. Strava опубликовала на своем веб-сайте текущие маршруты всех пользователей в виде тепловой карты, на которой можно, увеличив масштаб, изучить наиболее и наименее распространенные маршруты. Аналитики отметили, что можно не только обнаружить секретные военные базы, используя то, что их обрамляют беговые маршруты в районах с низкой плотностью иной активности, но можно также идентифицировать пользователей Strava по фамилии, используя другие открытые базы данных. Таким образом, благодаря тепловой карте можно было идентифицировать военных, представляющих интерес, и следить за ними[225]225
  Jeremy Hsu, ‘The Strava Heat Map and the End of Secrets’, Wired, 29 January 2018.


[Закрыть]. В этом случае данные, которые создавали угрозу национальной безопасности, даже не были украдены или куплены – они были открытыми и легкодоступными.

После этого инцидента Strava сделала демонстративный жест по отмене тепловых карт, заменив их на более наглядные и простые[226]226
  Colin Lecher, ‘Strava Fitness App Quietly Added a New Opt-Out for Controversial Heat Map’, Verge, 1 March 2018.


[Закрыть]. Слишком мало и слишком поздно.

Люди должны давать согласие на сбор данных. Неуважение к конфиденциальности в целом означает, что конфиденциальность военнослужащих и чиновников также находится под угрозой. Через них иностранные державы могут поставить под угрозу безопасность целой страны. Угрозы национальной безопасности – не единственный способ отравления обществ нашими персональными данными. Они могут поставить под угрозу и нашу демократию.

Угроза демократии

Скандал с Cambridge Analytica показывает, как утрата конфиденциальности может способствовать махинациям при проведении демократических процедур. Нарушение конфиденциальности позволило создать профили, которые использовались для пропаганды и манипулирования людьми в соответствии с их психологическими особенностями. Кристофер Уайли, разоблачитель Cambridge Analytica, считает, что инициатива по выходу Великобритании из Европейского союза не прошла бы на референдуме без вмешательства фирмы по обработке данных[227]227
  Pablo Guimón, ‘Brexit Wouldn’t Have Happened Without Cambridge Analytica’, El País, 27 March 2018.


[Закрыть]. В некотором смысле компания причинила вред всем гражданам стран, в которых она осуществляла вмешательство, а также гражданам других стран, учитывая, что на всех нас влияет глобальная политика. Вот каким масштабным может быть разрушительный эффект от утечки данных.

Крис Самнер, директор по исследованиям и соучредитель некоммерческой организации Online Privacy Foundation, руководил исследовательским проектом по теневой рекламе. Так называемые теневые объявления видны только тому, кто их публикует, и предполагаемой целевой аудитории. Целевые группы могут быть определены на основании данных о местоположении, поведенческих данных и психографической информации (психографическое профилирование классифицирует людей по типам личности на основе персональных данных). Самнер решил проверить, насколько эффективной может быть такое таргетирование. Он и его партнер по исследованию Мэтью Ширинг оценили склонность к авторитаризму 2 412 человек в Facebook и разделили их на две группы: с высокими и низкими авторитарными тенденциями. Авторитарные личности характеризуются тенденцией подчиняться и уважать людей, наделенных властью, они больше ценят традиции и нормы и менее терпимы к представителям других групп. Затем Самнер и Ширинг создали рекламу, которая либо поддерживала, либо выступала против государственной массовой слежки.

Команда разработала четыре разные рекламные кампании. Реклама в поддержку слежки, предназначенная для людей с высоким уровнем склонности к авторитаризму, показывала фотографии взорванных зданий и гласила: «Террористы не дремлют – не позволяй им прятаться в интернете. Скажи “да” массовой слежке». Версия, созданная для людей с низкими авторитарными наклонностями, гласила: «Преступность не заканчивается там, где начинается интернет. Скажи “да” наблюдению». Реклама против слежки, предназначенная для людей с высоким уровнем склонности к авторитаризму, несла изображение высадки союзных войск в Европе и гласила: «Они боролись за твою свободу. Не отдавай ее! Скажи “нет” массовой слежке». Версия, предназначенная для людей с низким уровнем склонности к авторитаризму, содержала фотографию Анны Франк и гласила: «Тебе действительно нечего бояться, если нечего скрывать? Скажи “нет” государственному надзору».

Персонализированная реклама оказалась более эффективной для специально настроенных целевых групп. Например, реклама, которая поддерживала слежку и была направлена на лиц с высокой склонностью к авторитаризму, получила в 20 раз больше лайков и репостов от своей целевой группы, чем от группы с низким уровнем склонности к авторитаризму. Люди, имеющие высокую склонность к авторитаризму, значительно чаще делились рекламой, разработанной для них, а люди, отнесенные к категории лиц с низким уровнем авторитарных тенденций, считали, что реклама, предназначенная для них, более убедительна, чем реклама, нацеленная на их антиподов[228]228
  Alex Hern, ‘Facebook “Dark Ads” Can Swing Political Opinions, Research Shows’, Guardian, 31 July 2017; Timothy Revell, ‘How to Turn Facebook Into a Weaponised AI Propaganda Machine’, New Scientist, 28 July 2017; Sue Halpern, ‘Cambridge Analytica and the Perils of Psychographics’, New Yorker, 30 March 2018.


[Закрыть].

Пока не совсем понятно, как эти показатели (вероятность того, что пользователь поделится рекламой, и того, что он посчитает ее убедительной) преобразуются в результаты голосования на выборах. Некоторые скептики отмечают, что микротаргетинг имеет ограниченный эффект и поэтому нам не следует беспокоиться о его влиянии на выборы. Одна из важных проблем, возникающих в ходе кампаний, целью которых является влияние на мнение людей, заключается в том, что корреляция между личностными качествами и политическими ценностями не всегда значима. Если алгоритм кампании допускает ошибки при оценке людей, им могут быть направлены не те сообщения, что вызовет негативную реакцию. Еще одна проблема заключается в том, что предсказательная сила лайков Facebook имеет срок действия: то, что вам понравилось пять лет назад, может не нравиться сейчас, но вы никогда не возвращаетесь к старым постам, чтобы поставить дизлайк. Более того, ваше «мне нравится» сегодня может отличаться от того, что это будет значить через год. Симпатия к политику до и после важного события, такого как, например, референдум в ЕС, может сигнализировать о совершенно разных политических позициях. Политические кампании также сталкиваются с конкуренцией со стороны других кампаний, использующих ту же тактику, так что по крайней мере некоторые эффекты способны нейтрализовать друг друга[229]229
  Angela Chen and Alessandra Potenza, ‘Cambridge Analytica’s Facebook Data Abuse Shouldn’t Get Credit for Trump’, Verge, 20 March 2018; Kris-Stella Trump, ‘Four and a Half Reasons Not to Worry That Cambridge Analytica Skewed the 2016 Election’, Washington Post, 23 March 2018.


[Закрыть].

Однако опасения вызывает тот факт, что микротаргетинг действительно оказывает воздействие, даже если оно ограничено. Когда количество людей, подвергающихся целевой пропаганде, исчисляется миллионами, вам хватит и ограниченного эффекта, чтобы воздействовать на выборы. В 2012 году Facebook опубликовала в Nature результаты рандомизированного контролируемого исследования 61 миллиона пользователей в США во время выборов в Конгресс 2010 года. В духе Facebook это исследование, похоже, было проведено без информированного согласия людей[230]230
  В документе описывается проведение рандомизированного контрольного исследования «со всеми пользователями не моложе 18 лет в США, которые зашли на сайт Facebook 2 ноября 2010 г.». Facebook считает, что их исследование подпадает под его условия и положения – крайне сомнительное предположение. Аналогичные споры разгорелись в 2014 году, когда Facebook опубликовал исследование об вредоносном эмоциональном воздействии. Корреспондент Кашмир Хилл отметила, что Facebook включил возможность использования данных для исследований спустя четыре месяца после проведения исследования. Но даже в этом случае согласие с условиями и положениями, которые большинство людей не читают, не может считаться информированным согласием. Kashmir Hill, ‘Facebook Added “Research” To User Agreement 4 Months After Emotion Manipulation Study’, Forbes, 30 June 2014.


[Закрыть]. В день выборов одной группе показали рекламу в верхней части ленты новостей с призывом к голосованию вместе с кнопкой «Я проголосовал». Другой группе было показано то же утверждение и до шести фотографий профилей друзей пользователей Facebook, которые уже нажали кнопку «Я проголосовал». Третья контрольная группа не получила никаких сообщений. Результаты показали, что в случае тех, кто видел сообщение с фотографиями своих друзей, вероятность того, что они пошли голосовать, была выше на 0,4 %. Может показаться, что это не такая существенная разница, но когда миллионы людей сталкиваются с подобным воздействием, цифры получаются значительные. Авторы исследования утверждали, что явка увеличилась примерно на 340 000 голосов[231]231
  M. Bond, C. J. Fariss, J. J. Jones, A. D. Kramer, C. Marlow, J. E. Settle and J. H. Fowler, ‘A 61-Million-Person Experiment in Social Influence and Political Mobilization’, Nature 489, 2012.


[Закрыть].

Если вспомнить о том, сколько выборов выиграно с пугающе малым преимуществом, то 340 000 голосов кажутся более чем достаточными, чтобы изменить ход выборов. В США Трамп победил на выборах 2016 года с небольшим перевесом в 70 000 голосов в трех колеблющихся штатах[232]232
  Jay Caruso, ‘The Latest Battleground Poll Tells Us Democrats Are OverCorrecting for 2020 – and They Can’t Beat Trump That Way’, Independent, 5 November 2019.


[Закрыть]. На референдуме по выходу Великобритании из ЕС проведение кампании Leave привело к победе с перевесом менее чем в два процента голосов. Facebook, агитирующая своих пользователей голосовать, может быть вполне благим делом. Но что, если они побуждают к голосованию только одних людей, а других – нет? Причем не случайных людей, а тех, которые, скорее всего, проголосуют за конкретного кандидата? Одной из целей Cambridge Analytica было выявление избирателей, которых они называли «убеждаемыми», – тех, кого можно было убедить либо воздержаться от голосования, либо проголосовать за кандидата, за которого они иначе не голосовали бы. Некоторым людям они показывали контент, отговаривающий их от голосования, другим – фальшивые новости о кандидате, позиции которого они пытались подорвать, и так далее.

То, что Facebook может влиять на избирателей, должно нас беспокоить. Как отмечают сами авторы исследования Facebook, американская президентская гонка 2000 года между Элом Гором и Джорджем Бушем-младшим была выиграна всего 537 голосами во Флориде – это менее 0,01 процента голосов, отданных в этом штате. Если бы Facebook побудила избирателей-демократов, а не республиканцев во Флориде прийти к урнам для голосования, то Эл Гор, вероятно, стал бы президентом и история могла бы принять совершенно другой оборот. Иконки голосования в Facebook использовались на референдуме в Шотландии в 2014 году, на референдуме в Ирландии в 2015 году, на выборах в Великобритании позднее в том же году, на референдуме по выходу Великобритании из ЕС в 2016 году, выборах в США в 2016 году, на федеральных выборах в Германии в 2017 году и на парламентских выборах 2017 года в Исландии. Как минимум в Исландии не всем гражданам были показаны эти иконки, но мы не знаем, сколько людей увидели их и по каким критериям было решено, кому должно быть показано это послание, а кому – нет. Мы просто не знаем, какое влияние это оказало на выборы. Facebook не разглашает эту информацию[233]233
  Hannes Grassegger, ‘Facebook Says Its “Voter Button” Is Good for Turnout. But Should the Tech Giant Be Nudging Us at All?’, Observer, 15 April 2018.


[Закрыть]. То, что одна из самых могущественных корпораций в мире знает о нас так много и позволяет себе показывать нам сообщения, которые могут повлиять на наше поведение во время выборов, выглядит, мягко говоря, неразумно. Следует более серьезно относиться к возможности «избирательной геометрии» (изменения границ избирательных округов, целью которого является искусственное формирование благоприятных условий для одного из кандидатов или партии. – Прим. ред.) при осуществлении демократических процедур. К опасности предвыборных махинаций, которые угрожают демократии, следует отнестись более серьезно.

Один из важнейших столпов здоровой демократии – честные выборы. Мало того, люди должны быть уверены в справедливости избирательного процесса. Если большинство граждан заподозрит вмешательство в выборы, легитимность правительства может быть серьезно подорвана.

Есть несколько причин для беспокойства по поводу вмешательства в выборы и роли Facebook в американской президентской гонке 2020 года. Во-первых, почти 70 % взрослых американцев используют Facebook[234]234
  John Gramlich, ‘10 Facts About Americans and Facebook’, Pew Research Center, 16 May 2019.


[Закрыть]. Социальная сеть может повлиять на большинство американских избирателей (видеохостинг YouTube, принадлежащий Google и также занимающийся воздействием на людей с помощью их данных, является единственной другой крупной платформой социальных сетей, которую использует большее количество американцев (73 процента. – Прим. авт.)).

Во-вторых, как уже не раз упоминалось в этой книге, Facebook является заведомо ненадежной компанией, так часто подводя своих пользователей, что можно сбиться со счета при перечислении примеров[235]235
  Только за 2018 год Wired насчитали 21 скандал. Issie Lapowsky, ‘The 21 (and Counting) Biggest Facebook Scandals of 2018’, Wired, 20 December 2018.


[Закрыть].

В-третьих, Facebook объявила, что не будет модерировать или проверять факты политической рекламы[236]236
  Cecilia Kang and Mike Isaac, ‘Defiant Zuckerberg Says Facebook Won’t Police Political Speech’, New York Times, 17 October 2019.


[Закрыть]. То есть Facebook не только допускает ложь и фейковые новости, но и уделяет им приоритетное внимание, поскольку платная реклама дает заказчику доступ к инструментам усиления воздействия, таким как микротаргетинг[237]237
  Tim Wu, ‘Facebook Isn’t Just Allowing Lies, It’s Prioritizing Them’, New York Times, 4 November 2019.


[Закрыть].

В-четвертых, что наиболее важно, Facebook имеет личную заинтересованность в том, кто победит на выборах, потому что они хотят избежать регулирования, вследствие чего соблазн повлиять на ход голосования у компании весьма велик.

Наем бывших республиканцев на руководящие должности и личная заинтересованность компании Facebook в том, чтобы ее деятельность никем не регулировалась, вызвали опасения по поводу ее консервативного уклона[238]238
  David Smith, ‘How Key Republicans Inside Facebook Are Shifting Its Politics to the Right’, Guardian, 3 November 2019.


[Закрыть]. Сегодня ситуация такова, что Facebook может вмешаться в выборы без какой-либо ответственности за это. Скорее всего, мы даже не узнаем, что это произошло[239]239
  Jonathan Zittrain, ‘Facebook Could Decide an Election Without Anyone Ever Finding Out’, New Statesman, 3 June 2014.


[Закрыть].

В лучшем случае Facebook действует добросовестно и воздерживается от вмешательства в выборы даже вопреки своей заинтересованности избежать регулирования. Такое вполне может быть. Но мы не должны слепо верить, что Facebook или другие компании не нарушают наших демократических процессов. Верховенство закона не может полагаться исключительно на добросовестность. Демократия может быть прочной только в том случае, если никто не сможет безнаказанно вмешиваться в выборы.

Даже если неясно, в какой степени деятельность компании Cambridge Analytica и другие аналогичные усилия оказались успешными в воздействии на исход голосования, совершенно ясно, что намерение Cambridge Analytica состояло в том, чтобы помешать демократии. Они хотели недобросовестным образом повлиять на электорат. Они не пытались распространять правдивую информацию и приводить веские аргументы в пользу того, почему мы должны голосовать за кандидата, а скорее они апеллировали к самым примитивным эмоциям людей и были недобросовестны в отношении истины, показывая совершенно разное содержание разным людям. Отговаривать от участия в голосовании людей, которые могут голосовать не за того кандидата, – это попытка подорвать демократию.

Вполне возможно, и даже очень вероятно, что и сторонники выхода Великобритании из ЕС, и Трамп проиграли бы, если бы не персонализированная политическая реклама в социальных сетях. Но даже если это не так, попытки подрыва демократии должны быть остановлены, так же как попытки убийства должны быть пресечены, даже если есть шанс, что они могут оказаться безуспешными.

Вы можете задаться вопросом, в чем разница между политической рекламой с микротаргетингом, основанным на личных данных, и традиционной политической рекламой. В конце концов, пропаганда или ложная информация о политиках появились задолго до наступления цифровой эпохи. Принципиально новым и разрушительным является показ разным людям совершенно разной и потенциально противоречивой информации.

Информационные компании пытаются использовать наши личностные свойства, чтобы сказать нам то, что мы хотим услышать или что нам нужно услышать, чтобы вести себя так, как хотят они. Кандидату может сойти с рук трансляция одной информации одной группе граждан и совсем другой информации – другой группе.

Персонализированная реклама делит публичную сферу на отдельные параллельные реальности. Если каждый из нас живет в отдельной реальности, потому что мы сталкиваемся с совершенно разным контентом, каковы наши шансы на проведение здоровых политических дебатов? Когда политикам приходится разрабатывать одну рекламу для всего населения, они, как правило, более разумны и апеллируют к аргументам, которые, вероятно, поддержит большинство людей. Персонализированная реклама, скорее всего, будет экстремистской.

Когда все мы видим одну и ту же рекламу, мы можем обсудить ее. Журналисты, ученые и политические оппоненты могут проверять факты и критиковать их. Исследователи могут попытаться измерить влияние рекламы. Все это заставляет политических кандидатов быть последовательными.

Кроме того, когда реклама является общедоступной, нам легче следить за политическими партиями, чтобы они не тратили больше, чем им разрешено, и не проводили рекламные кампании способами, запрещенными законом. В других средствах массовой информации, таких как телевидение и радио, политическая реклама строго регулируется. В Великобритании она и вовсе запрещена, за исключением ограниченного количества скучных «партийно-политических» передач.

Мы можем регулировать рекламу только в том случае, если видим ее, поэтому теневая и персонализированная реклама должна исчезнуть (подробнее о рекламе – в следующей главе).

Когда социальные сети просят нас поделиться нашими данными, чтобы классифицировать нас как старых или молодых, мужчин или женщин, консерваторов или либералов, выступающих за или против иммиграции, сторонников или противников абортов и на основании этого относиться к нам соответствующим образом, они создают и укрепляют разногласия. Мы не должны позволить общественной сфере расколоться по тем линиям, которые нас разобщают. Так не должно быть. Чтобы общественная сфера была удобной для всех, чтобы сосуществовать в гармонии, несмотря на наши различия, чтобы был возможен плюрализм, наша коллективная жизнь должна сохранять определенную степень нейтралитета, для чего нам и нужен либерализм.

Угроза либерализму

Основной постулат либерального общества состоит в том, что люди должны иметь свободу жить своей жизнью так, как они считают нужным. Существует презумпция в пользу свободы, так что «бремя доказывания должно лежать на тех, кто… борется за любые ограничения или запреты», как писал Джон Стюарт Милль[240]240
  John Stuart Mill, ‘Collected Works of John Stuart Mill’ (University of Toronto Press, 1963), vol. 21, 262.


[Закрыть]. Следует ввести правила, чтобы избежать причинения вреда людям, гарантировать, что граждане свободны от ненужного вмешательства, чтобы все люди могли в равной степени участвовать в жизни общества.

Конфиденциальность важна для создания прочной частной сферы – защитной оболочки от общества, – где люди могут наслаждаться временем и местом, свободным от чужих взглядов, суждений, вопросов и вторжений. Нормы конфиденциальности выполняют важную функцию, давая нам передышку. Здоровая степень замкнутости и скрытности необходима для того, чтобы цивилизованная жизнь протекала без потрясений[241]241
  Thomas Nagel, ‘Concealment and Exposure’, Philosophy and Public Affairs 27, 1998.


[Закрыть]. Если бы мы все могли читать мысли друг друга в любое время, частная сфера превратилась бы в ничто, а публичная была бы заражена бесконечными ненужными конфликтами. Либерализм заключается не только в том, что правительства не вмешиваются в частную жизнь граждан. Чтобы либерализм процветал, он должен быть встроен в аналогичную культуру сдержанности, в которой обычные граждане стараются не мешать другим людям жить так, как те считают нужным.

Социальные сети побуждают нас делиться информацией в интернете. Бизнес-модель Facebook основана на людях, раскрывающих свои данные в сети. Когда пользователи меньше делятся персональной информацией, Facebook начинает беспокоиться и добавлять такие настройки на своей платформе, которые позволили бы собирать больше данных[242]242
  Anna Lauren Hoffman, ‘Facebook is Worried About Users Sharing Less – But it Only Has Itself to Blame’, Guardian, 19 April 2016.


[Закрыть]. «Делитесь всем, чем можете» – вот их основной посыл людям. Расскажите нам, кто вы, что вы чувствуете, какая у вас семья и кто ваши друзья. Расскажите миру, что вы думаете о других людях. Мы хотим знать. Мы хотим услышать, о чем вы хотите рассказать.

Платформы социальных сетей пропагандируют культуру, в которой людям не рекомендуется сдерживаться. Чем больше людей делятся, тем больше данных можно проанализировать и использовать для продажи доступа к нам. Чем больше люди комментируют то, чем делятся другие, тем больше кликов, больше рекламы, больше денег, больше власти кто-то получает. Это может показаться беспроигрышной ситуацией. Мы можем говорить о себе бесконечно, а технологические компании будут продолжать зарабатывать на этом. Но важно помнить, что многое из того, что публикуется в интернете, не приносит нам никакой пользы. Наши данные эксплуатируются способами, которые идут вразрез с нашими интересами, и то, чем мы делимся, подвергает нас опасности воздействия других пользователей, часть которых будут только счастливы троллить, шантажировать или унижать нас.