Текст книги "Любовница"

Глава 9

– Что еще? – устало спросил Флетчер. – Больше никаких вопросов! К черту все, лейтенант, вы теряете время! У меня нет других ответов.

Он был в халате поверх пижамы, со спутанными волосами – похоже, только что встал с постели. Его правый глаз покраснел.

– Что с глазом? – спросил я.

– Меня неожиданно навестила старая подружка. – Он чуть заметно усмехнулся. – Я как раз ушел от Нины, а вы остались. У нее вспыльчивый характер и быстрая левая рука, лейтенант. Вот и все.

– Что вы делали после этого?

– Оставался здесь, – ответил он, – в квартире. А что?

Я осмотрел комнату – никто не подпирал стен.

– Где Джонни Торч?

– Не знаю. Он вышел около десяти. Сказал, что выпьет где-нибудь пару стаканчиков.

Я прошел мимо него в спальню. Флетчер следил за мной. Покрывало сброшено, кровать выглядит неопрятно. Я проверил ванную, затем комнату Торча. Флетчер продолжал наблюдать за мной с любопытством. Наконец я вернулся в гостиную.

– Ну что? – спросил он.

– Меньше часа тому назад убили Нину Бут, – ответил я.

Его лицо неожиданно сморщилось.

– Нина? – прошептал он. – Не верю! – Он медленно сел и долго смотрел на меня, внезапно состарившись. – Как это произошло?

Я рассказал ему. Он дернул головой, словно его ударили.

– Нина! – прошептал он снова. – Сначала Линда, а теперь Нина! Кто это сделал, лейтенант?

– Вот это я и пытаюсь узнать. Вы уверены, что Джонни уходил только дл того, чтобы выпить?

Позади меня послышалось легкое движение. Я быстро развернулся и увидел в дверях Торча, смотревшего на меня с безразличным выражением. Он медленно вышел на середину комнаты, не вынимая рук из карманов и сдвинув шляпу на затылок. Глаза его были несколько затуманены.

– Конечно, я выходил выпить, – сказал он. – Я выпил, кажется, четыре стакана, точно не помню. Это считается преступлением в этом городе, а, коп?

– Заткнись, Джонни! – грубо перебил его Флетчер. – Час назад кто-то убил Нину ледорубом. Лицо Торча быстро побледнело.

– Нину? – хрипло переспросил он.

– Где вы пили?

– В баре, ниже по улице.

– Как он называется?

– Я не знаю. Он был открыт, и в нем был ликер. Вот и все, что мне надо было знать.

– Точнее, Джонни. Для вас же лучше, если вы будете точнее, – сказал я. – Намного лучше.

– Это примерно в двух кварталах отсюда к югу, – сказал он. – По той стороне улицы.

– Когда вы в последний раз видели Нину?

– Думаю, днем. Она была здесь около получаса. Мы беседовали втроем.

Я посмотрел на Флетчера, который утвердительно кивнул.

– Это верно, лейтенант. Около четырех часов. Я спустился к ней. А в последний раз я видел ее, когда пришли вы.

– Ладно, – сказал я и посмотрел на Джонни Торча. – Мы проверим этот бар. Надеюсь, кто-нибудь запомнил вас, на ваше счастье. В ресторане вас никто не запомнил. В ту ночь, когда убили Линду Скотт.

– Перестаньте давить на меня, коп! – строго сказал Джонни. – Почему вы не ищете тех, которые действительно ее убили? Может, вы их боитесь? Или вам подать на бедность, чтобы вы оставили нас в покое?

– Перестань, Джонни, – устало сказал Флетчер. – Это не твое дело.

– Заткнись! – огрызнулся Торч. – Тебе лучше помолчать. Я устал от твоих тычков, устал быть у тебя холуем, слышишь?

– Ты говоришь это мне? – холодно спросил Флетчер. – По-моему, ты работаешь на публику!

– Продолжайте, Джонни, – сказал я, подстегивая его. – Это становитс интересным!

Он так сжал губы, что они исчезли с лица.

– Я уже все сказал, что собирался, коп! Это звучало правдоподобно, поэтому я вернулся в квартиру Нины Бут, где оставил Полника, едва он пришел. Теперь там трудилась целая компания: док Мэрфи, шериф, парни из криминальной лаборатории. Квартира напоминала трудолюбивый муравейник, а Лейверс походил на растревоженную пчелиную матку.

– Ну? – закричал он на меня.

– Флетчер всю ночь был дома, – сказал я. – Торч только что вернулся. Он уходил в десять и выпивал в баре, который находится на той же стороне улицы, только несколько южнее.

Лейверс издал горловой звук, выражавший отвращение.

– Во второй раз у них нет алиби!

Из ванной явился док Мэрфи с полотенцем в руке.

– Лейтенант, он же первый любовник! – добродушно приветствовал он меня. – Молодое поколение выбирает рыжих?

– Сами понимаете, как это бывает, – сказал я. – Думать – единственное, что мне остается. Не то кончишь, как вы. Газовая камера – и то лучше.

Мэрфи одобрительно хихикнул:

– Могу подтвердить: моя профессия требует долгих лет работы и учебы. Ее убили, ударили ледорубом по затылку. Теперь вы понимаете преимущества профессии доктора?

– Перестаньте паясничать, – сердито проворчал Лейверс. – Время смерти?

– Что на вас нашло, шериф? – Мэрфи посмотрел на него с некоторым удивлением. – Что особенного в этом трупе?

– Время смерти? – прогремел Лейверс.

– Двадцать три двадцать, – ответил я. – Это произошло тогда, когда она была вынуждена прервать разговор со мной по телефону.

– Время, не хуже любого другого, – сказал Мэрфи. – Я бы сказал – в течение последнего часа. Вам нужно еще что-нибудь уточнить у меня, шериф?

– Мгновенная? – резко спросил шериф.

– Острие ледоруба проникло прямо в мозг, – ответил Мэрфи. – Боюсь, она ни о чем не успела подумать. – Он снова хихикнул и замолк, увидев в глазах Лейверса холодную ярость. – Конечно, – кивнул он, – мгновенная.

Я взял телефонный справочник. В нем нашел номер телефона Солтера. Он жил на Коун-Хилл.

– Гибель и разрушение, – раздался со стороны двери знакомый голос. —» Погребальная песнь без музыки»– вы знаете это стихотворение?

– Как вы сюда попали? – строго спросил шериф. Шафер усмехнулся.

– Вы вызывали мальчиков из криминальной лаборатории, а городские копы всегда дают нам знать, что происходит, не то что вы. Они не делают секретов из ерунды, как в службе шерифа.

Лицо шерифа побагровело.

– Вы…

Он чуть не задохнулся. Шафер посмотрел на тело.

– Она была хорошенькая, – угрюмо сказал он. – Кто это сделал?

– Вот это мы и стараемся узнать, – грубо ответил Лейверс. – И мы сможем это сделать гораздо быстрее, если вы не будете путаться под ногами!

– Продолжайте! – мягко разрешил Шафер. – Я буду просто наблюдать!

– Уилер, – взорвался шериф. – Уберите отсюда этого… репортера!

– Я арестован, лейтенант? – спросил тот холодно.

– Не сейчас, – объяснил я. – Но шериф сделает это, если вы будете продолжать здесь сшиваться.

– Я не люблю, когда меня выставляют вон, – заявил он, осторожно освобождая локоть от моей хватки. – Очень скоро ваш шериф узнает, что с «Трибюн» так не поступают.

– Я прямо дрожу за него, – ответил я вежливо и нажал на кнопку вызова лифта.

– Подождите минутку! – заторопился Шафер. – Куда вы направляетесь?

– «Не говори со мной! – воскликнул я. – Что я тебе отвечу?»

– Эге! – Он сердито воззрился на меня. – Да ведь это поэзия!

Подошел лифт, и его дверь распахнулась. Я вошел в кабину и улыбнулс Шаферу. Потом нажал на кнопку.

Я подъехал к дому Солтера на Коун-Хилл. На моих часах был час ночи, но в доме ярко горел свет, и в подъездной аллее стояли пять или шесть автомобилей. Видимо, эта ночь не располагала к тому, чтобы свернуть на боковую дорожку.

Несмотря на полуоткрытую дверь, я нажал на кнопку звонка и подождал. Из дома доносился шум большой компании: пронзительные голоса, звон бокалов… Возможно, отмечали день рождения синдиката в Лас-Вегасе?

Я снова нажал кнопку и оставил палец на ней. Через холл неуверенно шла нарядно одетая блондинка, направляясь к входной двери. На ней было черное платье, подчеркивающее великолепную фигуру. Когда она подошла ближе, увидел, что ей не больше двадцати двух лет. В ее руке покачивался бокал, а она, прищурясь, серьезно посмотрела на меня.

– Что вам угодно? – с интересом спросила она. – Нарушение общественного порядка? Я отнял палец от кнопки.

– Мне хотелось бы повидать мистера Солтера.

– Я – миссис Солтер, – сказала она. – Не подойду?

– При любых других обстоятельствах еще как подошли бы, но сейчас мне необходимо увидеть именно вашего мужа.

– Вероятно, по делу, – сказала она. – Иногда мне хочется, чтобы Хьюго не занимался этим импортом! Кажется, никто не работает дольше него…

– Лас-Вегас – большой рынок, – понимающе сказал я.

Она беспомощно посмотрела на меня.

– Лас-Вегас? Хьюго импортирует фотоаппараты и оборудование для них, все это он продает здесь.

– Простите, я ошибся, – извинился я. – Можно мне его увидеть?

– Я найду его. Как, вы сказали, ваше имя?

– Уилер, – сказал я отчетливо. – Мистер Уилер.

– Я иду, чтобы найти его, мистер Уилер.

Ее голос замер, когда она, тихо покачиваясь, вышла из холла.

Я закурил и оперся о косяк двери. Минуту спустя ко мне быстро вышел Солтер.

– Входите, пожалуйста, – любезно пригласил он. – Простите, что заставил вас ждать. У нас семейный праздник, день рождения жены, и она веселитс вовсю. – Он широко улыбнулся. – Вы же знаете, как это бывает! Кажется, она не в меру развеселилась. Но ведь «в жизни раз бывает»… девятнадцать лет.

– Девятнадцать? – переспросил я.

– Мы поженились шесть месяцев назад, – пояснил он. – Это моя третья жена.

– Что вы сделали с двумя первыми? – поинтересовался я.

Он усмехнулся:

– Я ценю ваш юмор, лейтенант. Приготовить вам выпить?

– Скотч со льдом и немного содовой, – попросил я.

Он открыл бар и приготовил напитки.

– Когда у вас сегодня вечером собралась компания? – спросил я его.

– Около десяти и, судя по всему, разъедутся они только на рассвете. Сомневаюсь, правда, что Анжела выдержит так долго…

– Вы все время были здесь?

– Конечно. – Он повернулся и подал мне стакан. – Желаю успехов, лейтенант!

– Вы могли бы доказать, что были дома всю ночь? Солтер мгновенно опустил свой стакан и посмотрел на меня.

– В чем дело? Что случилось?

– Сначала ваше алиби, – сказал я, – и немного об импорте, который заставляет вас работать допоздна…

– Вероятно, вы успели поговорить с женой, – усмехнулся он. – Она ничего не знает о других моих интересах. Но вы сказали алиби, лейтенант? Думаю, что около двадцати гостей подтвердят, что я был здесь.

– Сегодня ночью убили Нину Бут, – сказал я. Его лицо ничего не выражало.

– Это интересно. Вы знаете, кто это сделал?

– Был бы я тогда здесь?

– Нет, думаю, не были бы. Глупый, к сожалению, вопрос, лейтенант. Ничем не могу вам помочь. Вы, естественно, можете проверить мои показания, но узнаете, что я не покидал этого дома с девяти вечера.

– Может, вам и не нужно было выходить? – предположил я. – Может, это сделал кто-то другой…

– Соперничать с местным отделом по расследованию убийств… Вы шутите, лейтенант!

– Мои шутки не очень смешны, да и не время для них, – согласился я. – Мне очень нужно знать, приняли ли решение ваши люди в Лас-Вегасе о Флетчере и остальных и когда они приняли его…

– Они не приняли его, – решительно сказал он. – По-видимому, им и не нужно будет принимать решения, судя по тому, как идут дела. Теперь их осталось только двое, лейтенант, и один из них, по крайней мере, должен быть убийцей. Вот и схватите его. Нам только нужно быть уверенными насчет денег…

Я допил стакан и поднялся.

– Пора идти, – сказал я.

– Неужели вы не хотите расспросить моих гостей? – удивился он.

– В любом случае, я ничего не добьюсь. Если вы действительно убили Нину Бут, ваши гости так подобраны, что поклянутся: вы не выходили из дома. А коли вы не убивали, зачем вам алиби?

– Это оригинальный взгляд на вещи, лейтенант. Может быть, когда-нибудь и я окажу вам услугу. Только дайте мне знать.

– Спасибо, – кивнул я. – В следующий раз, когда приеду в Вегас, приютите меня.

Я сел в машину и тихонько поехал домой. В офис возвращаться не хотелось. Надеялся, что Лейверс обойдется без меня. Он сейчас наверняка кипит. Так пусть немного остынет.

Машину я поставил у дома и поднялся к себе. Я включил свет и увидел, что в квартире нет и следов Габриель. Появилось чувство легкого сожаления, но снявши голову, по волосам не плачут. Я сделал себе коктейль и уселся в кресло, надеясь, что телефон не зазвонит.

Но тут распахнулась дверь спальни. Облаченная, подобно рабыне, в черный костюм, она решительно уселась ко мне на колени, выбив стакан из рук.

– Думал, вы ушли, – сказал я ошеломленно.

– Ах, милый! – Она надула губки. – А я ждала вас! Где вы пропадали? – Габриель подняла руки и обняла меня за шею, она была очень тяжелой. Ее губы слегка приоткрылись и прижались к моим. – Я помню, – хрипловато сказала она. – Думаю, и здесь…

Мои чувства, казалось, подверглись удару тока высокого напряжения, когда мы поцеловались. Поцелуй перешел в марафон, но впереди был еще спринт. Вдруг, без всякой видимой причины, Габриель встала, положила руки на бедра и задумчиво посмотрела на меня.

– Что я сделал? – в отчаянии спросил я. – Чего я не сделал? Хотите выпить?

Она медленно покачала головой.

– Вероятно, старею или что-то в этом роде, Эл. Ко мне вдруг вернулась память!

– Ox! – слабо простонал я.

– Я спросила вас, где вы были, а вы не ответили.

– Но вы же не дали мне такой возможности!

– Ну хорошо, я не права. Нас здесь не было, мы были далеко, очень далеко отсюда.

– Я буду счастлив, если нам удастся начать все сначала, – откровенно сказал я.

– Я тоже люблю, когда все идет как следует. Быстрым движением она стащила с себя шаровары.

– Вот как нужно, – сказала она удовлетворенно и снова решительно села ко мне на колени. – Я люблю, когда все идет как следует, Эл. – Она неожиданно обмякла.

– Ты действительно согласна? – спросил я.

– Но только с настоящим мужчиной, – хрипло прошептала она.

«Мастерство – это краеугольный камень», – как-то сказал один парень. Если он был прав, то я в ту ночь построил себе небоскреб.

Глава 10

– Опаздываете, лейтенант, – сказала Аннабел Джексон, когда я вошел в офис. – Уже пять минут одиннадцатого!

– Знаю, – сказал я счастливым голосом, – но дело стоит того.

– Вы, недоделанный Казанова! – ядовито сказала она. – Вы в своем репертуаре! Вас ожидает шериф. Он взбешен. И чем дольше он будет ждать…

– ..тем меньше у меня шансов остаться копом. Я слышу то, что вы говорите, но мне это совершенно безразлично.

– Завязать вам глаза? Последнюю сигарету? – мягко предложила она.

– «Нет, бил барабан перед смутным полком…», – ответил я. – Вы знаете это стихотворение?

– Ну и ну, – пробормотала она. – Эл Уилер! Этим все сказано.

Я поморщился.

– Теперь шерифа, похоже, будет легко одолеть. Но в кабинете, встретив взгляд Лейверса, я быстро изменил свое мнение.

– Стоило беспокоиться и приходить сюда? – спросил он. – Вам, по-видимому, жаль провести остаток дня здесь?

– Я бы пришел раньше, сэр, но обстоятельства сложились так, что опоздал.

– Почему же вы не садитесь, Уилер? – спросил он. – Должно быть, вы устали. Ведь вчера вы ушли из той квартиры в половине первого, а я и Полник – только в четыре часа.

– Да, сэр, – подтвердил я и осторожно сел, ища сигарету.

– Можно мне узнать, Куда вы ходили? Неужели вам было настолько необходимо уйти в разгар расследования убийства? – спросил он с плохо скрытым сарказмом. Пытавшийся иронизировать Лейверс всегда напоминал мне циркового слона. – Нет, я не собираюсь вмешиваться в вашу личную жизнь. Мне просто любопытно, вот и все! Я считаю, что мой рапорт будет лучше выглядеть, если смогу указать какую-нибудь причину.

– Я был у Солтера, – ответил я. – У него железное алиби.

– А почему у Солтера?

– Он представляет здесь синдикат.

– Вы все еще носитесь с этой никчемной идеей?! – загремел шериф. – У нас нет времени, Уилер!

– Да, сэр, – сказал я, недоумевая.

– Так как вы были заняты сегодня утром, я послал Полника заняться этим делом.

– Полника? Заняться? Чем?

Я уставился на него, пораженный.

– Флетчером, чем же еще!

– Вы хотите сказать, что арестуете его?

– Почему бы и нет?

– Но вы мне обещали два дня, а срок истекает только завтра утром.

Лейверс решительно покачал головой.

– Я же сказал, у нас нет времени, Уилер. Неужели вы не читали утренний выпуск «Трибюн»?

– Я никогда не читаю газет. Ужасно переживаю из-за этого типа, Хрущева. Я думаю, госдепартаменту следовало бы подарить ему вигоневый пиджак. Это их последний шанс.

– Прочитайте! – проворчал Лейверс и бросил мне газету.

На первой странице была статья с кратким описанием убийства Нины. Автор провел связь между Ниной Бут и Линдой Скотт, перебросился на окружного шерифа, разбирая его по косточкам. Все было сделано очень хорошо, умело, с ехидными риторическими вопросами.

Насколько я понимал, это нельзя было расценить как клевету в прессе. Но по окончании чтения становилось абсолютно ясно, что все это – настояща пачкотня. Она была подписана Рексом Шафером.

– Ну! – отрезал Лейверс. – Так вам нужны еще двадцать четыре часа, в течение которых мы не должны предпринимать решительных шагов?

– Да, сэр, – ответил я.

– Уилер, – устало сказал он, – временами у вас, как у всякого идиота, бывают вспышки гениальности, но не на этот раз. Нужно смотреть в лицо фактам: вы до сих пор еще не добрались до сути ни одного из убийств. Ясно, как дважды два, учитывая улики, которые у нас есть, что за эти два убийства отвечает Флетчер! Если бы я не арестовал его сегодня утром, то вполне заслужил бы эту статью.

Я открыл было рот, чтобы продолжить спор, но тут же закрыл его. Выражение лица Лейверса ставило точку. Я вспомнил, что все еще держу между пальцами незажженную сигарету, поэтому зажег спичку и глубоко затянулся.

На лице Лейверса появилось выражение некоторого удивления. Он ожидал, что я тоже взорвусь, и никак не мог понять, почему я этого не сделал. Ответ же был очень прост: у меня не было желания… да и просто не было права.

– Он вот-вот будет здесь, – раздраженно объявил шериф. – Я позвал сюда все газеты.

– А вы получили разрешение «Трибюн» позвать другие газеты, шериф? – спросил я.

– Убирайтесь отсюда, Уилер! – крикнул он. – Убирайтесь к черту, чтобы вас не видел! Я ничего не хочу от вас слышать!

– Хотите, чтобы я вернулся?

– Только не сюда, – резко ответил он. – Если отдел убийств захочет вас вернуть, Мареке даст вам знать. Но я не хочу вас здесь больше видеть никогда! Ясно?

– Громко и ясно, – согласился я и пошел к двери.

– На этот раз, Уилер, – добавил он спокойно, – я сделал то, что хотел! Если вы еще раз войдете сюда, вас вышвырнут!

Я тихо закрыл за собой дверь и увидел, что возле Аннабел расположилась целая компания – около дюжины парней. Шафер сидел на письменном столе, лениво покачивая ногой. Посмотрев на меня, он усмехнулся.

– Я вижу, сегодня офис ярко освещен, лейтенант!

– Лишь «Трибюн» омрачает картину, – заметил я. – Догадываюсь, что теперь вы управляете службой шерифа, и, значит, я всегда сумею получить работу в газете.

– Вы могли бы заведовать каким-нибудь отделом, – предложил он. – Назовем его хотя бы «уголок поэта».

Правда, великолепно?

– Да, а после того сторожа в Чикаго спалить шерифа округа – сущие пустяки, верно? – спросил я развязно. Глаза Шафера чуточку расширились.

– Спасибо, что напомнили, – сказал он хрипло. – Ведь я еще не взялся за вас, лейтенант. Может быть, написать и о вас статью?

Как раз в этот момент в приемную вошли Полник с Флетчером. Шафер, забыв обо всем, бросился в толпу, окружившую экс-крупье из Лас-Вегаса.

– Лейтенант, – страдальчески завопил Полник, когда его прижали к стене, – помогите!

– Вы набрали не тот номер, сержант, – грустно ответил я. – Наберите «Ш»и пригласите шерифа.

Я прошел мимо них и вышел на улицу.

Итак, стояло чудесное ясное утро, светило солнце, а мне абсолютно нечего было делать. Я сел в машину и снова подумал о том, что делать мне нечего. И тогда у меня появилась одна идея.

Небольшая идейка, заложенная в пакет с этикеткой «динамит». Я осторожно развернул ее и внимательно рассмотрел. После этого она выросла на пару футов, и тогда я еще раз рассмотрел ее. Можно попробовать, подумал я. Что терять-то?

Было 11.30, когда я вошел в свою квартиру. Габриель, сидящая на кушетке, посмотрела на меня и нахмурилась.

– Если ты собираешься вести себя таким образом часто, лучше скажи об этом сразу. Я могла бы пригласить сюда мужчину!

– Уверен, что только хозяина, – заметил я. – Он не любил меня, даже когда я вел себя прилично.

– Ты – прилично? – Она рассмеялась. – Милый, я могла бы поверить чему угодно, но только не этому.

– Не смейся, – сказал я. – В колледже меня называли «человек успеха»! Или – «Помеха»? Мне хотелось бы, голубка, чтобы ты сейчас кое-что сделала дл меня.

– Ах! – сказала она нежно. – Ты такой дикарь, такой пылкий юноша!

– Не пойми меня превратно, – поспешно перебил я. – Я просто хочу, чтобы ты сказала, что нечто произошло вчера ночью, хотя на самом деле ничего не произошло.

– Я не помню ничего, что произошло вчера ночью, – взволнованно сказала она. – И о чем я должна рассказать?

– Я хочу, чтобы ты притворилась, будто что-то произошло, вот и все. Совсем небольшая ложь!

– Что?

У меня на лбу выступил пот.

– Ну, – нервно засмеялся я, – у нас впереди еще много времени, чтобы поговорить об этом. А пока почему бы не выпить кофе?

– О'кей, – сказала она. – Если ты хотел кофе, то почему же не сказал сразу?

– Я запутался. Просто переволновался.

– Эл! – Она посмотрела на меня с сияющей улыбкой. – Я не знала, что ты меланхолик! А во что ты вчера играл с той рыжей? Я думала, ты однолюб.

– Я схожу с ума, – сказал я, слабея. – Как насчет кофе?

– Конечно. – Она прошла в кухню.

Вот тогда я и понял, что есть много честных поэтов. Был один парень, который написал «Оду греческой амфоре». Бедра Габриель так и просились в сонет.

Десять минут спустя появился кофе. Когда Габриель наклонилась, чтобы передать мне чашку, воротник ее блузки открылся, и я увидел зрелище, стоящее по крайней мере шести стансов. Потом она села напротив меня, небрежно скрестив ноги. Я собрался закончить эпической поэмой.

– Что же я должна сделать, милый? – спросила она весело. – Этого мы еще не делали?

– О, вот ты о чем, – сказал я и сделал слишком большой глоток кофе, ошпаривший мне небо. – Я просто хотел, чтобы ты сказала, что не была здесь ночью.

– Я знаю! – Она гортанно засмеялась. – Это из-за хозяйки!

– Не совсем, – уклонился я от прямого ответа. – Не только поэтому. Я хочу, чтобы ты сказала, что была в другом месте.

– А какая разница?

– Большая, – ответил я. – Это очень важно для меня.

Ты это сделаешь?

– Думаю, да, если это так важно, – ответила она. – Где же я была вчера вечером?

– У Говарда Флетчера, в его квартире, – сказал я и вовремя пригнулся.

Ее чашка разбилась на куски о стену за моей головой. Я наблюдал, как на новых обоях расплывалось бесформенное темное пятно, и размышлял, можно ли принять его за абстрактный рисунок.

– С Флетчером? – завизжала она. – Ты что, думаешь, что я шлюха?!

– Только для того, чтобы помочь мне. Мне нужно создать ему алиби в деле об убийстве Нины.

– Алиби! А может быть, убийца именно он! Я не понимаю, как у тебя хватает наглости подумать, будто я…

Она оглянулась вокруг, ища, что бы еще бросить, и я не понял, почему она лягнула мою голень. Ее кофе расплескался по мне, и я завизжал от двойной боли: ошпаренных коленей и ушибленной голени.

– Ладно, – успокоился я, – забудь это, забудь все, что я говорил тебе. Пусть меня разжалуют. Я гожусь кое на что еще, кроме как быть копом. Я так полагаю, во всяком случае. Но для разжалованного копа довольно трудное дело – получить работу. Забудь! Я найду что-нибудь… может быть…

– Разжалуют? – спросила она.

– Забудь. Возьми себе другую чашку, милая. Мне следовало лучше подумать, прежде чем предлагать тебе…

– Это почему они разжалуют тебя?

– Потому что, как считаю я, Флетчер этого не делал, – ответил я. – Но теперь они арестовали его, а я был против. Нет шансов поймать настоящего убийцу, если Флетчер не будет освобожден. Но пусть это не беспокоит тебя, милая, я всегда смогу копать канавы… Их еще требуется копать?

– Эл, милый! – Она упала на колени рядом со мной. – Почему ты сразу не сказал, что это так важно?

– Это теперь не важно. Может быть, муниципалитет учредил какую-нибудь новую бесплатную кухню, о которой я еще не знаю. Я выживу, ведь сейчас лето… А сон на открытом воздухе мне не повредит.

Я закашлялся глубоким сухим кашлем, и эхо, отразившееся от стены, разжалобило даже меня самого.

– Я сделаю это! – сказала она, исступленно обняв меня за шею обеими руками. – Я сделаю это для тебя, Эл!

– Отлично, Габриель, – сказал я и похлопал ее по плечу. – Слушай внимательно. Ты пришла в его квартиру ровно в пять минут одиннадцатого вчера вечером. Как раз подойдя к дому, ты увидела, что из него вышел Джонни Торч и направился в противоположную сторону, но он тебя не видел. Ты ушла в полночь. И забыла об этом до сегодняшнего утра, когда услышала, что Флетчер арестован. Понятно?

– Я думаю, было бы легче найти место землекопа, – подозрительно сказала она. – Ну ладно, поняла.

– Прекрасно! – Я снова похлопал ее по плечу. Потом я поднялся и направился к телефону. Сперва я позвонил в офис шерифа. Ответила Аннабел. Я сказал на октаву выше, чем обычно:

– Мне нужно немедленно поговорить с адвокатом мистера Флетчера. Это очень важно.

– Простите, – ответила она, – мистер Хозлтон уехал десять минут назад. Думаю, он вернулся в свою контору и вы можете перезвонить ему туда.

Я повесил трубку, полистал справочник и нашел номер адвоката. Он только что прибыл, сказала его секретарша, но занят и его нельзя беспокоить.

– Скажите ему, что звонит лейтенант Уилер. По делу Флетчера, и очень срочно.

– Я скажу ему, лейтенант, – ответила она, колеблясь. – Но сейчас он, правда, ужасно занят.

– Скажите ему: чем дольше он будет откладывать разговор со мной, тем раньше его клиент окажется в тюрьме.

Полминуты стояла полная тишина, потом послышался раздраженный мужской голос:

– Хозлтон слушает. Смотрите, Уилер, вы ведь работаете в службе шерифа, тратите его время, не мое.

– Я больше там не работаю, – заметил я. – У нас с шерифом возникли разногласия. Я не согласен с арестом Флетчера.

– О! – Голос выразил удивление и заинтересованность. – Почему вы решили сказать об этом мне?

– Потому что я нашел Флетчеру алиби.

– Вы нашли… что?

– Я в своей квартире, – сказал я. – Вам лучше приехать сюда и поговорить. Но сделать это надо осторожно.

– Вы не шутите, лейтенант?

– Я хочу подшутить над другими. Зачем мне дразнить вас? Это серьезно.

– Хорошо, – сказал он живо, – я сейчас приеду.

Адрес?

Я дал свой адрес и повесил трубку.

Габриель сварила еще кофе. Она сидела на кушетке и задумчиво смотрела на меня.

– Я начинаю немного бояться, Эл!

– Тебе нечего бояться. Говори только то, что я просил, вот и все. Сделай заявление и больше ничего к этому не добавляй. С тобой рядом будет адвокат. Никто не сможет тебя опровергнуть.

– Мне следовало хорошенько подумать, прежде чем влюбляться в копа, – обреченно произнесла она. – Лас-Вегас – глубокая провинция по сравнению с Пайн-Сити.

Хозлтон прибыл через пятнадцать минут. Он выглядел преуспевающим адвокатом, как раз таким, какого нанял бы Флетчер. Очень хорошо одетый мужчина, чуть старше тридцати, с аккуратными усиками и большими белыми зубами.

Я представился, потом представил Габриель. Он оглядывал квартиру, как терьер, готовый вцепиться в горло всему, что движется.

– Хорошо, – наконец выдавил он. – Где оно?

– Что?

– Алиби!

– Вы только что познакомились с ней, – сказал я. – Это Габриель.

Его глаза чуть расширились, когда он снова посмотрел на нее.

– Это самое лучшее алиби, которое я когда-либо встречал за годы своей карьеры!

Габриель чуть улыбнулась ему.

– Спасибо за комплимент, – промурлыкала она. Я приготовил всем выпить, полагая, что это будет нелишне. Затем объяснил, кто такая Габриель, поведал про ее связь с Флетчером в Лас-Вегасе. Чем дольше я говорил, тем чаще он улыбался по любому поводу, показывая свои большие белые зубы. Постепенно его улыбка становилась все более искренней.

– Еще один вопрос, – сказал я. – Почему Флетчер не сказал этого ночью? Почему он не сказал, что у него есть алиби? И даже больше: почему он не сказал этого сегодня утром, когда его арестовали?

– Не задавайте мне этого вопроса, лейтенант! – Хозлтон простер руку. – Я отвечу вам: это скомпрометировало бы леди, о которой идет речь. Это было долгом чести Флетчера! Он ни за что бы не запятнал чести леди даже для того, чтобы спасти себя!

– Вы с ума сошли! – сказал я. – С кем вы разговариваете? С присяжными? Вам нужно приготовить такую историю, чтобы ей поверили люди вроде Лейверса.

На мгновение его большие зубы исчезли.

– У вас есть лучшее предложение, лейтенант? – спросил он холодно.

– Надеюсь, да, – сказал я. – Прошлой ночью они подрались в квартире Флетчера. Это был конец, между ними все было кончено. Во время драки Габриель подбила ему глаз, доказательства – налицо. Потом она ушла. Единственная причина, почему Флетчер не упомянул о ней: после драки он был убежден – Габриель ни за что не поможет ему. Он подумал: если скажет полиции, что она была у него, она назло будет все отрицать.

С минуту адвокат жевал свой ус.

– Должен признаться, – произнес он наконец, – это звучит более правдоподобно.

– И вполне подходяще, – подхватил я. – Им нечем будет крыть. Но сначала вы должны дать знать Флетчеру. И оставайтесь поблизости от Габриель, когда они начнут задавать ей вопросы. Это вполне безопасная история до тех пор, пока никто не попытается детализировать ее.

– Я прослежу, – уверенно сказал он.

– Полагаюсь на вас, – сказал я. – У меня в этой игре есть собственна ставка.

Тот с любопытством посмотрел на меня.

– Почему вы это делаете, лейтенант?

– Мне нравится Говард Флетчер, – ответил я, одаривая его честным взглядом. – Это ответ. Не так ли? Он подумал некоторое время и покачал головой.

– Нет.

– Я нашел алиби для вашего клиента, – сказал я. – Вам нужны еще и причины?

– Конечно нет, – поспешно сказал он. – Я думаю, лучше всего отправиться в путь. Вы готовы ехать, мисс… э… Габриель?

– Думаю, да, – отрезала она. – Это очень надолго?

– Самое большее – на несколько часов, – ответил он. – Не стоит беспокоиться.

– Постарайтесь убедить меня! – с сомнением сказала она.

Я дошел с ними до двери.

– До свидания, милый! – почти со слезами воскликнула Габриель. – Они не станут при допросах применять ко мне третью степень?

– Только не к женщине, – уверил я ее. – Как сказал мистер Хозлтон, тебе совершенно не о чем беспокоиться!

Я закрыл за ними дверь, скрестил пальцы и добавил:

– Надеюсь!..