Текст книги "Любовники не возвращаются"

– Уверена, что, проведя расследование на месте, вы убедитесь в правоте моих слов. Это был элементарный несчастный случай. Но советую впредь вести себя осторожно.

– А не могли бы вы, Бетти, более подробно изложить эту историю, – я любезно улыбнулся ей. – Из газетной публикации толком ничего не поймешь.

– Лейле пришла в голову блажь совершить прогулку вдоль Большого Барьерного рифа, – начала она безразличным тоном. – Для этого она наняла яхту у капитана Джека Ромнея. Все шло нормально почти двое суток. Но на третью ночь, уже под утро, яхта налетела на риф. Обшивка не выдержала, и яхта стала тонуть. Ромней был единственным, кто бодрствовал в это время. Он успел разбудить всех нас. Спасение состояло в том, чтобы добраться до берега вплавь. Ромней и Лейла покинули яхту последними, когда мы уже успели преодолеть порядочное расстояние. Я слышала крики Ромнея, но в тот момент не могла понять их причины.

– Когда произошла авария, вы были далеко от берега?

Она утвердительно кивнула.

– Нас отделяло от какого-то островка не больше двухсот метров. Погода стояла спокойная, море было теплым, такой великолепной пловчихе, как Лейла, не составляло никаких трудностей преодолеть это расстояние. Если бы только на ее пути не встретилась акула… – она закусила губу.

– Значит, вы не видели, как Лейла прыгнула в море?

– В это время мы уже отплыли на порядочное расстояние от яхты. Я не могла это видеть.

– А акулу вы видели?

– Нет, – она покачала головой.

– Крики Лейлы слышали?

– Тоже нет. Я слышала только крики капитана Ромнея.

– Тогда почему вы утверждаете, что она пала жертвой акулы? Вы ведь даже не знаете в точности, покинула ли Лейла яхту.

Бетти глянула на меня с нескрываемым удивлением.

– Не значит ли это, что в смерти Лейлы вы подозреваете Ромнея?

– Выслушав историю в вашем изложении, я нахожу это вполне возможным.

Бетти искренне расхохоталась.

– Ну зачем это ему нужно? Он видел Лейлу впервые в жизни. Какая-то богатая американка наняла яхту, чтобы покататься со своими друзьями. Это его бизнес.

– Кто-то мог предложить ему за смерть Лейлы большие деньги.

Она очаровательно передернула плечами.

– Надеюсь, вы скоро познакомитесь с капитаном Ромнеем. Вы убедитесь, что он не способен на убийство. Кто угодно, но только не он.

– Хорошо, я обязательно это сделаю, – сказал я. – Возможно, даже завтра. А как получилось, что вы все вместе оказались в Австралии?

– Это предложила Лейла. В свое время она дважды посетила Австралию вместе с отцом, и ей здесь весьма понравилось. У Амброуза Нормана нашлось в Австралии дело – местный театр взялся ставить его пьесу. Он мог заниматься пьесой, как бы находясь в отпуске.

– То есть Лейла продолжала все начинания своего отца?

– Да, она унаследовала его бизнес.

Некоторое время я размышлял.

– Я понимаю, почему здесь находится драматург Амброуз Норман. Могу понять, почему Лейлу сопровождал коммерческий помощник Чапмен. Но как попал в эту компанию Феликс Паркер?

– Незадолго до смерти Гилберт пообещал Паркеру проценты с постановки будущей пьесы Нормана. Лейла просто выполняла волю отца. В этих вопросах она была весьма щепетильна.

– Ну, а как попали в Австралию вы?

Бетти натянуто улыбнулась, глядя куда-то в сторону.

– Я была личным секретарем мистера Деймона. Лейла унаследовала меня вместе со всем остальным.

– Одному только адвокату Барту не нашлось места среди вас.

– Так уж получилось.

Я снова зажег две сигареты – одну для себя, другую для Бетти.

– Не идет из головы этот капитан Ромней, – сказал я задумчиво. – А что, если вы сказали мне не всю правду об аварии? Или вам хорошо заплатили именно за эту версию?

– Ну, это в вас уже заговорила профессиональная недоверчивость, – сказала Бетти холодно. – Учтите, я могу и обидеться.

– Ладно-ладно, я мог сказать что-то не то… Вечер еще не кончился. Может, мне придет в голову какая-нибудь толковая мысль. Лучше расскажите о Деймоне Гилберте. Что это был за человек?

Она задумалась, постукивая пальцем, по своему серебряному браслету.

– В двух словах и не скажешь. Он был импресарио, владел несколькими театрами… Но это то же самое, что сказать о Шекспире – он был актером, сочинявшим пьески. Деймон имел редкий дар делать деньги при помощи искусства, а искусство – при помощи денег. Кроме того, в личной жизни он был весьма эксцентричен…

– Как это понять?

– Гилберт никому не верил, всех подозревал. Ему необходима была безусловная, абсолютная власть над близкими. Он никому не позволял выйти из-под контроля или действовать самостоятельно.

– Значит, если бы кто-нибудь попытался порвать с ним, Деймон Гилберт это ему не позволил бы?

– Тот, кто брыкался в упряжке, только сильнее натягивал вожжи, – сказала она с горечью. – Гилберт не мог жить, не подавляя людей. Все окружающие должны были принадлежать ему душой и телом. Можно подумать, что они подпитывали его своей энергией…

– В общем: типичный вампир?

– Не судите Гилберта слишком строго, – Бетти Адамс печально улыбнулась. – Я всегда немного преувеличиваю. Все великие люди неуживчивы. А это был великий человек, и недостатки его были тоже велики.

– Лейла была сделана из того же материала?

– Вы же ее сами видели. Какое у вас сложилось впечатление?

– Эгоистка. Зануда. И все такое прочее. Какие у нее были отношения с отцом?

– Любовь и ненависть, добро и зло… Но после смерти отца Лейла стала походить на него даже в мелочах. Особенно удачно она копировала отрицательные стороны его натуры.

– На смену вампиру явилась вампирша?

– Так оно и было, – Бетти кивнула головой. – Она была так же одержима идеей власти, как и ее отец.

– Присутствовала ли Лейла на том званом вечере, когда утонул ее отец?

– Да. Именно она и нашла его тело на следующий день, – Бетти вдруг вздрогнула, словно вспомнив что-то ужасное. – Может, лучше пройдем в ресторан и что-нибудь съедим? Завтра придется встать пораньше, чтобы успеть в аэропорт.

– Поддерживаю вашу идею.

Кухня Сиднея просто очаровала меня. Я ел устриц, размером с кулак каждая, пил прекрасное вино и закусывал нежнейшими омарами. До серьезного разговора дело, конечно, не дошло – у нас обоих были заняты рты.

* * *

Часов в десять мы, по настоянию Бетти, покинули ресторан. Жаль было прерывать такой очаровательный вечер, но доводы относительно раннего подъема все же одержали верх.

Номер Бетти находился на том же этаже, что и мой, только несколькими дверями дальше. Естественно, что я, как галантный кавалер, проводил ее до самого порога. Несколько минут мы весело обсуждали ресторанное меню, а потом Бетти вдруг заявила:

– У меня в номере есть бутылка превосходного вина. Если желаете, можно пропустить по стаканчику напоследок.

Некоторое время я смотрел в ее бездонные темно-синие глаза, пытаясь разгадать, что же таится в них, но это было не легче, чем проникнуть взором сквозь защиту атомного реактора.

– Предложение в высшей мере привлекательное, – выдавил я из себя в конце концов.

Ее комната роскошью ничуть не уступала моей. Пока Бетти возилась со стаканами, я уселся на мягкий диван и закурил. Через пять минут она поставила поднос с выпивкой на маленький столик и уселась на приличном расстоянии от меня.

– Выпьем за Таунсвилл, – я поднял стакан. – Чтобы наш путь туда оказался таким же приятным, как это вино.

– За Таунсвилл, – поддержала меня Бетти.

– Это далеко от Сиднея?

– Больше двух тысяч миль. Но в этой стране такое расстояние – мелочь.

– Короче, в воздухе мы будем примерно четыре часа.

– Около этого, – она бросила на меня заинтересованный взгляд. – Откуда вдруг такой интерес к географии?

Я улыбнулся и начал скромно объяснять ей:

– Путешествие не близкое. Легким его тоже не назовешь. Вряд ли вы проделали этот путь только ради моих прекрасных глаз, которых до этого даже и не видели. Значит, есть другая причина, почему вы оказались здесь. И причина весьма серьезная, не правда ли?

– Разве вас это беспокоит?

– Честно говоря: да. Если меня хотят убедить, что смерть Лейлы – всего лишь несчастный случай, это можно было сделать и в Таунсвилле. Возможно, вам захотелось увидеть меня раньше, чтобы поговорить наедине. Не желаете ли вы, дорогая, прибрать меня к рукам по сходной цене?

– Я думала об этом! – она заразительно рассмеялась. – Но пообщавшись с вами, поняла, что сглупила. Вы не тот человек.

– Лучше или хуже того, что вы ожидали?

– Просто другой. Обычно частные детективы не такие. Они ведут себя, как лакеи… А вы, Дэнни, себе на уме.

– Как вы собираетесь поступить теперь?

– Даже не знаю, – она испытующе глянула на меня, словно хотела прочитать ответ на моем лице. – Даже если я предложу вам сейчас свое тело и свою страсть, вы все равно отправитесь в Таунсвилл.

– А почему вы не хотите, чтобы я туда летел? – я лукаво глянул на нее. – Опасаетесь, что я могу найти убийцу Лейлы?

– Лично я не опасаюсь ничего, – она невесело улыбнулась, – чего не могу сказать о других. Они просидят в этом дерьмовом городке еще не меньше недели – пока не закончится следствие. Уже сейчас все находятся в глубочайшей депрессии, все перегрызлись между собой, все прокляли тот день и час, когда связались с Лейлой. Ваше появление там может привести к катастрофе. Поймите, они все – как готовая взорваться бомба. Не хватает только запала. И им станете вы, Дэнни. Даже не представляю себе, что случится, когда эта бомба взорвется…

– Неужели это будет так страшно?

– Вам все это кажется глупым. Вы просто не знаете этих людей. Когда я думаю о них, меня мороз по коже пробирает. Они похожи на шайку злобных джиннов, попавших в одну бутылку. Когда пробка вылетит, на белый свет может появиться такое…

– Раскроются все мрачные тайны их черных душ?

– Возможно. А может быть, случится что-то и похуже, – она содрогнулась. – Наружу выплеснется столько годами копившейся мерзости… Взаимная ненависть погубит всех: вас, меня, их.

– Мне кажется, ваше воображение чересчур разгулялось. Зачем столько эмоций, если дело действительно идет о банальном несчастном случае.

– Интересно, что бы вы сказали, если бы вам пришлось жить под пятой Деймона Гилберта и его жестокой дочери… – прошептала она, кусая губы.

– Души ваших друзей так искалечены двумя этими вампирами, что появление Дэнни Бойда, обязанного разобраться во всех хитросплетениях ваших отношений, заставит всех полезть на стенку?

– Вам не откажешь в проницательности, Дэнни, – Бетти кивнула. – Все может произойти именно так.

– Пустяки, – я небрежно махнул рукой. – Мне этот разговор уже надоел. Давайте сменим тему. Вы еще встречаетесь с тем актером, из-за которого у вас едва не произошли семейные неприятности?

Ее бронзовое лицо медленно побледнело, а в глазах зажглась неукротимая ярость. Точеная рука стремительно взлетела вверх, и я не сумел увернуться от увесистой оплеухи. Помните байку о типе, в полумраке налетевшем лбом на стенку и вместо одной свечи увидевшем сразу тридцать шесть? Ему еще повезло! В моих глазах вспыхнуло не меньше сотни свечей.

– Убирайтесь вон! – приказала она.

– Как скажете, Бетти, – вежливо ответил я, вставая с дивана.

Она закрыла глаза и прижала ладони к лицу. Впечатление было такое, что сейчас ее ногти вопьются в собственную кожу.

– Подлец, – прошептала она. – Грязный негодяй. Легавый.

Я благополучно добрался до дверей и уже начал открывать их, когда сзади раздался призывной шепот:

– Дэнни!

– Да?

Все еще держась за ручку двери, я обернулся и глянул на нее. Бетти быстро пересекла комнату, остановилась напротив меня и нежно погладила мою щеку.

– Простите, – прошептала она. – Я погорячилась. Вам было больно?

– Еще чуть-чуть – и я навсегда остался бы уродом с перекошенной рожей.

– Откуда вы узнали об актере?

– От одного грязного типа, которого нередко нанимал Деймон Гилберт. Он очень смеялся, рассказывая мне эту историю.

– Дженкинс, – с отвращением пробормотала она. – Шелудивый пес.

– А вот он был весьма доволен. Гилберт получил обратно своего актера, да и вы особо не пострадали. Дженкинс считает, что все получилось в лучшем виде.

– Кроме одной мелочи, – ее голос был уже еле слышен. – Я была безумно влюблена в того человека. Понадобились годы, чтобы прийти в себя после этого удара. Мне хотелось остаться одной и реветь, а я должна была благодарить Гилберта за заботу обо мне и вместе с ним отправляться в театр… Но мое горе не в счет.

– Дженкинсу вас не понять. За сто долларов он подведет под суд родного отца.

Ее пальцы вновь ласково коснулись моего лица.

– Простите еще раз, Дэнни. Я не сдержалась. Ведь вы ни в чем не виноваты.

– Забудем об этом, – примирительно сказал я. – И отправимся, наконец, отдыхать. Вы весь вечер твердили мне об этом. Завтра утром мы должны проснуться свежими и трезвыми.

Она молча повернулась ко мне спиной, сделала несколько шагов к дивану и замерла.

– Спокойной ночи, Бетти, – тихо сказал я, любуясь ее фигурой.

– Не уходите, Дэнни, – прошептала она. – Я не могу остаться наедине со своими жуткими мыслями. Одна я не переживу эту ночь. Останьтесь, Дэнни.

Я попытался успокоить ее:

– Примите две таблетки аспирина и вы уснете, как ребенок.

– Нет, Дэнни, мне страшно… Не уходите, – жалобно просила она.

– Не думаю, что я поступлю благородно, скоротав с вами ночь.

Она ничего не ответила мне. Ее руки, как лебединые крылья, взлетели к плечам, и платье, словно серебристая струя, соскользнуло на ковер. Затем она повернулась ко мне, двумя движениями сорвала с себя бюстгальтер и трусики и предстала передо мной совершенно обнаженной. Ее грудь бурно вздымалась, а в глубине глаз вспыхнул огонь.

Тело ее, там где его не коснулся загар, было удивительно белым и нежным, а таких великолепных бедер мне не приходилось видеть еще никогда в жизни.

Она сделала шаг вперед, и ее пышные груди качнулись. Даже не помню, как мы оказались в постели. Я уже не чувствовал своего тела, паря где-то в недостижимых далях, где меня ждало необыкновенное наслаждение. Но тем не менее я отдавал должное и бархатистой коже Бетти, и ее темпераменту.

А затем наступило блаженство…

Когда все закончилось, она прошептала:

– Ты не сердишься на меня, Дэнни? Это было так чудесно. Тебе понравилось, любовь моя?

– Хочешь, я сообщу тебе одну вещь? – сказал я, постепенно возвращаясь из райских кущ в суровую реальность. – В сущности, ты ничем не отличаешься от Деймона Гилберта. Ты так же любишь властвовать над людьми, как и он.

Она ничего не ответила мне. И только погружаясь в сон, я понял причину этого – ей мешали говорить старательно сдерживаемые рыдания.

Глава 5

Когда мы выехали на шоссе, проложенное вдоль залива, и направились на север, у меня создалось впечатление, что я созерцаю райские поля. На ярко-голубом небе сверкало солнце, жар которого умерялся свежим бризом с океана, а пейзаж заслуживал того, чтобы прилететь сюда с другого полушария планеты.

Мы втроем – я, Бетти и Ларри Чапмен – ехали в роскошном лимузине с откидным верхом. Чапмен встретил нас в аэропорту Таунсвилла, и его поведение оказалось гораздо менее холодным, чем я мог ожидать. Это был мужчина примерно сорока пяти лет отроду с такими массивными плечами, что походил на циркового борца. Его черные волосы, несомненно, вились бы локонами, если бы только не были так коротко подстрижены. За все время, что мы были знакомы, он ни разу не извлек изо рта толстую черную сигару.

Бетти указала рукой на остров, едва видневшийся на горизонте, и что-то сказала.

– Что? – переспросил я, не расслышав ее слова из-за встречного ветра.

– Каждый год здесь устраивается заплыв от берега до того самого острова! Пловцов охраняют сторожевые катера!

Я кивнул и прокричал ей в ухо:

– Жаль, что сторожевой катер не охранял вашу яхту!

Минут через десять автомобиль затормозил перед огромным домом, выстроенным в колониальном стиле. По его фасаду тянулась терраса, с которой, я полагаю, должен был открываться прекрасный вид на океан. Общую картину великолепия дополнял тщательно ухоженный сад.

Чапмен погнал машину в гараж, а мы с Бетти направились к дому.

– Неплохо, верно? – сказала она. – Хозяева этого дома уехали на три месяца в Европу, и Джек Ромней снял дом для Лейлы. Жаль только, что мы не смогли обзавестись прислугой. Есть только две приходящие служанки. Остается заниматься самообслуживанием. Амброуз, например, следит за тем, чтобы бар не пустел. Конечно, если он не занят другим делом…

– Вы имеете в виду литературные занятия?

Бетти состроила уморительную гримасу.

– Не смешите меня, мистер Бойд. Другое занятие Амброуза имеет имя – Соня. Это эстонка, не так давно эмигрировавшая в Америку со всей семьей. Ее родители умерли, а брат работает где-то шахтером. Года два она жила, не имея за душой ни единого доллара. Опустившись на самое дно, она созрела для Амброуза… Он без ума от таких девушек. Не знаю только, где он их находит. Его привлекает самая крайняя степень развращенности.

– Его можно понять. За свои деньги он получает редкие удовольствия.

– Говоря честно, каждый из нас привык действовать так, как ему хочется, не обращая внимания на других, – она немного понизила голос. – А сейчас все по-другому. Все оказались изолированными от мира, словно в наимерзейшей из пьес самого Амброуза. Скорей бы закончилось судебное расследование.

Через залитую солнцем террасу мы прошли в прохладный, обширный холл. За ним открылась громадная гостиная, заставленная неуклюжей тяжеловесной мебелью – очень дорогой и очень неудобной. Бар занимал всю заднюю стену и мог потрясти воображение самого крупного ценителя спиртных напитков. Перед стойкой в ряд стояли высокие табуреты.

Единственным клиентом этого потрясающего питейного заведения была молодая девушка, устроившаяся на самом крайнем табурете. За стойкой какой-то тип священнодействовал с целой дюжиной разнокалиберных бутылок.

– Позвольте познакомить вас, – сказала Бетти, подходя к девушке. – Это Соня. А это – мистер Бойд.

Судя по фигуре, Соне нельзя было дать больше восемнадцати. Но глянув ей в лицо, я добавил еще лет пять. Она была скуласта, большерота, глазаста. Красавицей не назовешь – угловатая фигура, хмурое выражение на лице, тускло-желтые волосы, собранные на манер вороньего гнезда, в котором давно не наводился порядок.

Взгляд, которым она одарила меня, напоминал взгляд бродячей кошки, которая обдумывает с какого конца лучше есть сардинку – с головы или с хвоста.

– Рад с вами познакомиться, Соня, – вежливо сказал я.

– Не теряй времени даром, парень, – с сильным акцентом произнесла она. – Я сплю вон с тем типом, который увивается за стойкой.

– Прекрати, Соня! – оборвала ее Бетти. – Мистер Бойд просто поздоровался с тобой. Больше ему от тебя ничего не надо.

– Поняла… – по губам Сони скользнула саркастическая улыбка. – Ты провела с ним ночь в Сиднее. Мистер Бойд, как видно, оказался молодцом. Еще держится на ногах и даже вид имеет не очень утомленный.

Скулы Бетти покрылись лихорадочным румянцем, и она процедила сквозь зубы:

– Помолчи, шлюха подзаборная!

Продолжить дальше ей не дал человек, смешивавший за стойкой коктейли. Тягучим голосом он произнес:

– Поскольку про меня забыли, я представлюсь сам. Амброуз Норман собственной персоной.

У него было лицо спившегося херувима, давно изгнанного из рая на грешную землю: розовые и круглые, словно яблоки, щеки, тройной подбородок, прикрывавший верхнюю часть груди, сеть склеротических сосудов на щеках и носу, болезненная одутловатость кожи. Одет он был в лиловую рубашку, расстегнувшуюся на брюхе, и шорты какой-то невероятной расцветки.

– Дэнни Бойд, – представился я в свою очередь.

– Выпьете что-нибудь? Могу приготовить напиток на любой вкус. Любого цвета, любого запаха, любой крепости! Отведав моего пойла, вы тут же рухнете на колени!

– Это точно, – мрачно прокомментировала Соня.

Поскольку я продолжал молчать, Амброуз с покорным видом пожал плечами.

– Жизнь убедила меня, что самым большим препятствием для общения людей являются, как ни странно, слова. Мечтаю попасть на необитаемый остров в компании немой женщины. Ну, в крайнем случае, говорящей на суахили. Вот тогда мы бы прекрасно ужились.

– Сам-то ты болтаешь без умолку, – сказала Бетти. – Приготовь мне мартини, Амброуз. То же самое сделай и для мистера Бойда. Иначе он умрет от жажды.

– Сейчас, моя дорогая. Все будет сделано в лучшем виде, – он лукаво глянул на Соню. – А что ты будешь пить, моя простушка?

– Пиво!

– Каково? – Амброуз расплылся в довольной улыбке. – Не великолепна ли она? Спросите, когда она умывалась в последний раз?

– Амброуз! – Бетти с отвращением отвернулась. – Ты ведешь себя непристойно!

– В пятницу, – подумав, сообщила Соня. – Я не люблю мыться. Это вредно для здоровья.

Великий драматург испустил звук, похожий на квохтанье курицы, но смешивать коктейли не перестал. Получалось это у него, надо признаться, виртуозно. Любой профессиональный бармен мог позавидовать Амброузу Норману.

– Как ты думаешь, Бетти, – он бросил на нее быстрый взгляд, – Лейла лгала мистеру Бойду или нет?

– Не знаю, – равнодушно ответила она.

– Впрочем, мне все равно. Мне от этого не холодно и не жарко.

Он поставил перед нами два стакана и сделал приглашающий жест рукой. Я устроился на табурете через два места от Сони, а Бетти – рядом со мной.

– Где Феликс? – спросила она.

– Наш великий Феликс удалился куда-то с героем, достойным его самого, со вторым после бога существом на яхте, с хозяином и господином наших душ, с человеком по имени…

– Прекрати! – прикрикнула на него Бетти.

– …Джек Ромней, да будь благословенна его дырявая посудина, – закончил Амброуз и удивленно уставился на Бетти. – Что с тобой? Чем ты недовольна? Я не сказал ничего плохого.

– Вы все мне и так надоели! – страдальческим тоном воскликнула она. – Но когда ты начинаешь разыгрывать свои дурацкие спектакли, меня просто выворачивает!

Кто-то навалился на мое плечо, и по запаху давно не мытого тела я сразу определил – Соня. Она протянула к лицу Бетти руку с грязными ногтями и зловеще прошептала:

– Не смей орать на него или я выцарапаю твои гляделки!

В голосе с сильным акцентом чувствовалась нескрываемая злоба. Но и Бетти оказалась не промах! Соскользнув с табурета, она потянулась к горлышку ближайшей бутылки.

Амброуз спокойно отодвинул все бутылки подальше и, ухватив Соню за руки, резко дернул ее на себя. Бокалы с мартини полетели на пол, а виновница этого разгрома оказалась лежащей на стойке лицом вниз. При этом она не забывала дрыгать ногами в воздухе так, что едва не заехала мне каблуком в подбородок.

Платье Сони задралось, обнажив маленькие округлые ягодицы и неожиданно стройные бедра. Амброуз отвесил ей увесистый шлепок по заднице и столкнул со стойки.

– Иди прогуляйся, мой цветочек, – ласково сказал он. – Подыши свежим воздухом и охладись.

– Ах ты, старый кобель…

Все последующие ругательства она выложила на своем родном языке, но смысл их был до того ясен, что я начал восхищаться своими лингвистическими способностями. Впрочем, скорее всего, эстонский язык намного легче, чем это обычно считают.

– Иди-иди, моя крошка, – похоже, Амброуз совсем не обиделся. – Очисть помещение. Оставь в покое благовоспитанных людей, которые не привыкли царапаться при посторонних. Иначе папочка опять закатит тебе трепку.

Под его мягким лучистым взглядом Соня сжалась и поникла. Ярость в ее глазах быстро угасла, и она соскользнула с табурета, едва не отдавив Бетти ногу. Низко опустив голову, постояла немного возле стойки, а затем, шаркая, направилась в холл.

Амброуз проводил ее внимательным взглядом и стал втолковывать мне свое жизненное кредо, не забывая о приготовлении коктейлей.

– Я прожил в Нью-Йорке больше пятнадцати лет и по горло сыт этими кинозвездами и манекенщицами, – начал он голосом отставного гангстера, вспоминающего свои подвиги. – Я переспал со всеми из них. Поверьте, мистер Бойд, это куклы. Одна сплошная фальшь. Я сыт ими по горло!

Опершись локтями о стойку, он погрузился в свои воспоминания, полные скабрезных историй и явных непристойностей.

– Даже если я заткну уши и закрою глаза, грязь, о которой ты говоришь, обволакивает меня! – воскликнула Бетти. – Неужели нельзя поболтать о чем-нибудь другом?

– Не нравится – не слушай! – возразил ей Амброуз. – В этом доме много мест, где можно уединиться.

Бетти положила руку мне на плечо.

– Дэнни, я покидаю вас. Проверю, готова ли комната. Если возле нее недавно проходила Соня, комнату необходимо проветрить. Пока. Еще увидимся.

Плавно покачивая бедрами и гордо стуча каблучками, она вышла из гостиной.

– Подумаешь, фифа… – Амброуз проводил ее взглядом. – Короче, я имел всех этих столичных баб, которые скидывают трусики только за один твой автограф. Мне приелись эти роскошные наряды, эти дорогие магазины, эти великосветские разговоры. Мне надоела эта любовь, которая больше похожа на игру в бридж: надо знать все правила игры и немножко плутовать, если партнер зазевался. Моя жизнь изменилась в лучшую сторону, когда я связался с одной латиноамериканкой… Она якобы хотела написать книгу, но так и не нашла издателя. Вот и осталась в наших краях без денег и без крыши над головой. Какая это была любовь! Она каждую ночь могла демонстрировать новые трюки, и так – на протяжении целого года!

– Вы, наверное, хотите оправдаться передо мной за Соню? Не стоит этого делать, – сказал я.

– Мистер Бойд, если я спрошу, что вам доставляет наибольшее удовольствие, как вы ответите?

Я не заставил его долго ждать:

– Холодный мартини.

– В этом баре обслуживание, может быть, оставляет желать лучшего, но зато по части болтовни, бармен – чемпион мира. Не так ли?

Он приготовил мартини и пододвинул стакан ко мне.

– Извините, что при разговоре я брызжу слюной. Такая уж у меня привычка… Эта маленькая дикарка Соня оказалась настоящим кладом. Я словно помолодел на десять лет. Ее учили любви негры и малайцы, испанские рыбаки и ирландские матросы… Впрочем, вижу, вас тоже не устраивает этот разговор. Давайте сменим тему.

– Увы, я вряд ли могу быть достойным собеседником для вас! – извиняющим тоном сказал я. – Я умственно отсталый, туповатый детектив и не могу соревноваться с вами в этом интеллектуальном виде спорта.

– Не льстите мне! Вы парень не промах, это сразу видно. И во всех делах вы разбираетесь прекрасно. Я понял: вчера вечером вы укротили эту тигрицу Бетти Адамс. А такое даже Гилберту не всегда удавалось.

– Разве? – вежливо поинтересовался я.

– Верьте мне! – в его глазах вспыхнул огонь. – Иногда это просто сводило Гилберта с ума. Он считал, что все бабы продаются, вопрос только в цене. Сотни раз он пытался выяснить, сколько стоит Бетти Адамс, но ни разу не добился успеха. Впрочем, он относился к ней очень хорошо. На свой манер, конечно. Однажды она связалась с актером, игравшим в театре, принадлежавшем Гилберту…

– Простите, но мне уже рассказывали эту историю.

– Вот оно как! Да вы неплохо информированы, как я погляжу! – разочарованно скривился Амброуз. – Но я говорил о Гилберте. Она сильно разочаровала его.

– Скоро у меня от ваших рассказов волосы встанут дыбом. Это не кружок интимных друзей, а клубок змей. Я все чаще задаюсь вопросом, кто из вас имел основания ненавидеть Гилберта больше всего?

– Я относился к нему нормально, – поспешно сказал Амброуз. – Нам нечего было особо делить. Он нуждался во мне больше, чем я в нем. За одиннадцать лет мои пьесы пять раз имели на Бродвее грандиозный успех. А это значит, повезло и моему продюсеру. Деймона Гилберта вывел в люди я. Запомните это.

– Вы так привязались к нему, что год за годом возобновляли контракт, – я задавал вопросы наугад, стараясь нащупать слабое место Амброуза. – Но ведь у других продюсеров вы могли заработать куда больше. Ведь у вас есть громкое имя, популярность. Бродвейские театральные дельцы приняли бы вас с распростертыми объятиями.

– Всех денег на свете не заработаешь, – он махнул рукой. – Чем больше доход, тем выше налоги. Зачем мне другой продюсер?

– А может быть, ваше постоянство было вызвано другой причиной? Скажем, одним пухленьким досье, в котором фиксировались все ваши сексуальные извращения?

Его руки вцепились в стойку так, что побелели костяшки пальцев.

– Откуда вы это взяли? – прохрипел он. – Кто внушил вам эту грязную ложь?

– Какая разница? Мы храним в тайне своих информаторов. Я уверен, что Деймон Гилберт был убит. Тот, кто убил его, убил и его дочь, которая является моей клиенткой. В списке подозреваемых – пять человек. Вы – один из них. Я знаю, что у вас есть основания для убийства. Другой вопрос – достаточно ли вы смелы? Недавно разыгравшаяся здесь сцена показала: вы умеете постоять за себя.

– Да вы рехнулись! – воскликнул он. – Вы считаете, что у меня были причины убить Гилберта? Ну, а как насчет остальных? Вы интересовались ими?

– Я интересовался.

– Бетти Адамс не в счет, – он презрительно взмахнул рукой. – Зато обратите внимание на Ларри Чапмена, коммерческого референта, всю жизнь обкрадывавшего Деймона! Знаете, как обошелся с ним старик? Принудил написать подробное признание и спрятал его в сейф адвоката. Затем наполовину срезал заработок и заставил начать карьеру заново. Целую неделю Ларри стоял у входа в театр и проверял билеты.

– И Ларри Чапмен стерпел это? Да так не обращаются и с мальчишками!

– Если бы он заартачился, его признание оказалось бы у прокурора. Тогда бы уж все, кому Ларри насолил, а таких людей немало, набросились бы на него.

– Выходит, Чапмен нашел в себе силы перенести позор? А это значит – мог найти силы и для мести, – констатировал я. – Среди подозреваемых он проходит под первым номером.

– А чем лучше Паркер? – продолжал Амброуз. – Единственный приятель Деймона… Благовоспитанный тип. Добрый старый товарищ, который так был занят обольщением Лейлы, что даже не имел времени общаться с ее отцом.

– Трудно разобраться в их взаимоотношениях, – я пожал плечами. – Но мне кажется, что Паркер менее уязвим, чем вы. Если бы досье, разоблачающее ваши пороки, стало достоянием гласности, скандал мог разразиться на всю страну.

– Нет! Паркер более уязвим, чем любой из нас! – гневно воскликнул Амброуз. – Гилберт боготворил свою дочь. Он беспокоился о ней больше, чем о себе. Когда старик узнал, что та спит с Паркером, он чуть не рехнулся. Если бы Феликс в это время не уехал куда-то, ему, бесспорно, пришел бы конец. Но старик отлежался, одумался и изобрел трюк, который заставил Феликса страдать едва ли не смертными муками. Знаете, что он устроил? Он принудил сестру Феликса, молоденькую преподавательницу из…

– Не надо. Эта история мне тоже известна.

– А вы знаете, мистер Бойд, где теперь находится сестра Паркера?

– Нет.

– В сумасшедшем доме. В отделении для безнадежных психов. Так у кого больше оснований ненавидеть Гилберта? У меня или у Паркера? Но я еще не все сказал вам. Только один человек по-настоящему мечтал о том, чтобы утопить старика при первом удобном случае…