Текст книги "Пять ящиков золота"

Глава 5

Форт-стрит оказалась достаточно оживленной улицей в деловом районе Гонолулу. Припарковаться здесь было трудно, и пришлось изрядно поколесить, прежде чем где-то в самом конце квартала нашлось место, куда мог втиснуться мой «додж». Теперь надо было идти пешком искать мистера Чоя.

Мне повезло: довольно скоро я увидел большую вывеску «Чой. Магазин подарков». За прилавком стояла очаровательная миниатюрная китаяночка. Я улыбнулся ей и спросил, могу ли поговорить с хозяином, назвав при этом свое имя.

Китаяночка вышла на пару минут, потом вернулась и сказала, что проводит меня к шефу. Она была одета в национальный китайский наряд, но, как оказалось, слегка осовремененный – сзади у халата (или как там эта штука называется) проходил достаточно высокий разрез. Я намеренно чуть-чуть отстал от девушки, чтобы любоваться при ходьбе ее стройными изящными ножками.

Мы вошли в дверь с табличкой «Только для работников магазина», прошли через склад, потом завернули в какой-то узкий темный коридорчик. Он упирался в дверь с надписью: «Управляющий». Девушка сказала, что это кабинет мистера Чоя, улыбнулась на прощание и пошла обратно. На пороге, глянув ей вслед и оценив в последний раз изящество ножек, я подумал, что Улани, конечно, краса Гавайев, но это еще не все Гавайи. Как видишь, Бойд, есть чем гордиться и Гавайям китайским. А, кроме них, существуют еще Гавайи японские, португальские, немецкие, испанские... Эх, закатиться бы сюда месяца на три!

Кабинет Чоя оказался примерно таким, каким мне представлялся: просторным, светлым, слегка в восточном стиле, обставленным дорогой элегантной мебелью. Сам мистер Чой, конечно же, был одет в отлично сшитый легкий костюм, и – конечно же! – традиционная улыбка светилась на его лице.

– Рад вас видеть, Дэнни! Садитесь.

– A y вас неплохой магазин, Као, – сказал я, усаживаясь напротив.

– Стараемся. Если хотите, могу приказать подыскать для вас какой-нибудь симпатичный сувенирчик.

– Благодарю, – я махнул рукой. – Успеется. Есть дело поважнее. У меня сегодня утром был один очень интересный разговор.

– С кем?

– Не поверите. С Эмерсоном Ридом. Он все-таки приперся в Гонолулу.

– Вот как? – Као продолжал вежливо улыбаться, но в глазах его на мгновение мелькнул странный огонек. – Ну и?..

– Мы перестали понимать друг друга. Я предпочел отдать Риду тысячу шестьсот баксов и послать этого ублюдка подальше. В его игры я больше не играю.

Као хмыкнул:

– Ну, Дэнни, если вы на такое решились, значит, действительно произошло нечто чрезвычайное.

– Как считать. Я попросил Рида рассказать о деле, из-за которого он меня посватал. А Рид не захотел.

– И все?

– Да. Если не считать события, о котором сегодня пишут все утренние газеты.

Улыбка покинула лицо Као:

– Я уже читал. Печально. Я плохо знал мисс Арлингтон, но от мысли, что такая красивая женщина умерла столь жуткой смертью...

– А я ее вообще не знал, – сказал я. – Но мне просто не нравится, когда людей убивают.

– Н-да... – Као предпочел обойтись без комментариев.

Я закурил, и некоторое время мы сидели молча. Наконец я произнес:

– Вы в прошлый раз сказали, что могли бы предложить мне какую-то работенку. И что гонорар будет даже выше, чем у Эмерсона.

Као кивнул:

– Говорил. А что – есть интерес?

– Деньги Рида пришлось вернуть. Нужно как-то возмещать убытки.

. – Естественно, – китаец ухмыльнулся. – Но нам нужно твердо знать, Дэнни, что вас с Ридом действительно отныне ничего не связывает.

– Отрезано навсегда! – твердо сказал я.

Као помолчал.

– Допустим, лично я вам поверю. Лично я! Но вы же понимаете, что есть еще мои друзья. И им понадобится определенное время на то, чтобы убедиться, что вы нас не... – он щелкнул в воздухе пальцами.

– С вашей стороны это совершенно нормально, – сказал я. – Только интересно, каким образом ваши друзья собираются выяснять, что я их не... – и тоже щелкнул пальцами.

– Дэнни! – расплылся Као в улыбке. – Я человек восточный, а какой же Восток без тайн!

– Вопрос снимается, – сказал я. – Сколько времени вам нужно на проверку?

– Пара часов, – ответил он, – может, чуть больше. Необходимая формальность, но ведь, простите, и мы рискуем. Если все будет нормально, предложим вариант, который, мне кажется, вас устроит.

– И Ларсон согласится работать со мной на пару? – засмеялся я.

– Он просто будет поставлен перед фактом – и никуда не денется. С такими простыми ребятами надо быть жестче.

– Китайцы в Америке забыли Конфуция, – с искренним изумлением покачал я головой. – Но приобрели кое-что взамен. Например, хватку. Приятно говорить с человеком, у которого есть ответ на любой вопрос.

– Не на любой. – Као развел руками. – Сейчас, например, я не нахожу ответа на вопрос, кто зарезал Бланш Арлингтон.

– Не может быть, – вежливо улыбнулся я.

– Честность, Дэнни, – он поднял палец кверху, – мое главное достоинство.

Разговор, похоже, заканчивался, я встал.

– Спасибо, Као. Когда мне ждать от вас вестей?

– После обеда. Где вы в это время будете?

– У себя в отеле.

– Отлично. Будете идти сейчас через торговый зал – можете попросить Сью Тонг подобрать вам что-нибудь на память. Только саму ее не прихватите!

– Сью Тонг?

– Та девушка, на которую вы так страстно оглянулись в дверях, – он засмеялся.

* * *

Реклама ресторанчика в Вайкини обещала накормить до отвала всего за один доллар двадцать пять центов – и не врала. За эти деньги мне принесли целых семь блюд. Я подумал, что это местечко надо запомнить.

У себя в ланаи я был около двух часов дня. Жара не спадала. Я надел плавки и пошел к бассейну: впереди, возможно, был важный разговор, вечером – встреча с Улани, так что стоило встряхнуться.

В воду я бухнулся с удовольствием и тут же рванул быстрым кролем. Как оказалось, напрасно: через несколько секунд, держась за поручень на противоположном конце бассейна, я, тяжело дыша, слушал, как бешено колотится в груди сердце. Ты слишком много курил в последние дни, Дэнни Бойд. И пил виски. И шлялся по жаре. Иди отдыхай, парень, и кончай с ненужными подвигами.

Хорошо, хоть шезлонг стоял недалеко. Можно было плюхнуться в него и вытянуть ноги. Сновавшего поблизости официанта в белом костюме я попросил принести холодный колинз[9]9
  Колинз – коктейль из крепкого алкогольного напитка и лимонного сока с сахаром.


[Закрыть] с ромом – и сразу три порции. Наступали минуты блаженства: голубое небо, яркое солнце, плеск воды, вкус коктейля во рту, сладкая расслабленность в теле. Может быть, ради таких мгновений и живет человек. Сами собой закрылись глаза...

Острая боль, будто кто-то разодрал мне щеку, – и я мгновенно проснулся.

– Хватит спать! Встречай гостей.

Высокая статная блондинка в черном закрытом купальнике стояла передо мной, насмешливо улыбаясь. Ее длинный красный ноготь покачивался перед моим носом, готовый впиться в него, если я немедленно не приду в себя. Надменный подбородок, широко стоящие голубые глаза, высокие скулы, полная грудь, которая, казалось, вот-вот вырвется наружу, длинные загорелые ноги с крутыми бедрами – Вирджиния Рид сейчас могла свести с ума кого угодно.

– Сколько ты еще намерен на меня глазеть? – спросила она. – Или есть замечания по моей фигуре?

– Замечаний нет, – сказал я и констатировал: – Фигура – класс!

Она опустилась в соседний шезлонг, надела черные очки.

– Что, Дэнни Бойд, парень-вечный двигатель, уже перегрелся? А ты, оказывается, храпишь во сне.

– Не пугай меня, – я подозвал официанта. – Заказать тебе колинз?

– Алкоголь в такую жару? – ее брови удивленно поднялись. – Ладно, только ради тебя.

Официант ушел за коктейлем. Я закурил.

– Такая женщина – и одна. Ты рискуешь. Могут похитить!

Она приспустила очки на кончик носа и оценивающе глянула на меня поверх стекол.

– Юмор, конечно, незамысловат. Все прочее – ничего... Что-то в тебе есть.

– Профиль! – сказал я. – Четкий чеканный профиль, как на старинной медали. Женщины, увидев его, валятся с ног.

– Да? А я думаю, что ты дамочек сам заваливаешь до того, как они тебя разглядят.

– Я им все равно на всякий случай глаза завязываю, – сказал я. – Слушай, а твои старики были изрядными хохмачами. Это ж надо – назвать тебя Вирджинией[10]10
  Вирджиния – дева, девственница.


[Закрыть].

Нам принесли колинз. Я прихлебнул коктейль и снова почувствовал себя на вершине блаженства. Вирджиния вертела бокал в пальцах.

– Я здесь, как сам понимаешь, в качестве парламентера.

– Као убедился, что я не вру?

– Считай, что так. В любом случае, решено, что можно брать тебя в игру.

– Подробнее, если можно.

– Тебе будет причитаться пятая часть – если мы выиграем. Это порядка пятидесяти тысяч долларов, а может, и больше. Если проиграем – большой-большой, жирный ноль. Так что решай.

– Сколько народу придется пришить?

– Хотелось бы обойтись без этого, – быстро произнесла она. – Работа, конечно, предстоит тяжелая, но крови мы не хотим. Разве что, возникнет экстремальная ситуация.

– А что – есть риск?

– Риска, – раздельно и внятно произнесла Вирджиния, – во всем этом деле выше головы. Риск – это то, что я тебе обещаю с гарантией. Усвоил?

– Я не могу сказать, согласен или нет, пока не узнаю сути дела. Во всех подробностях.

– Нет, – она отрицательно покачала головой. – Нас такая постановка вопроса не устраивает. Все, что тебе пока нужно знать, ты уже узнал. А дальше... Говоришь «да» – продолжаем разговор, говоришь «нет»... – она пожала плечами.

– Предположим, – сказал я, – я соглашаюсь. Ты мне все рассказываешь. И выясняется, что мне ваше дело не подходит. Я говорю «нет».

– Понимаешь, дорогой, – усмехнулась Вирджиния, – «нет» в этом случае ты уже сказать не сможешь. Слишком опасно.

– Прирежете?

– По крайней мере с сохранностью черепа у тебя возникнут проблемы, – она это сказала без тени улыбки.

– И дни мои закончатся в дурдоме...

Помолчали.

– Я согласен, – сказал я.

– Тогда продолжаем, – она огляделась по сторонам. – Здесь не самое удобное место для серьезного разговора.

– Можем пройти ко мне в номер, – страстное воркование зазвучало в моем голосе. – Там прохладнее. Мы опустим жалюзи, ты снимешь купальник, я присяду рядом...

– Убил! – она посмотрела на меня с легким презрением. – Я понимаю, что у тебя ланаи ассоциируется только с одним. Предупреждаю: дотронешься до жалюзи – закричу: «Насилуют!»

– А я-то думал, что беседую с нежным, ласковым существом, – вздохнул я. – Ошибся. Ты, оказывается, злобная и кровожадная. Слушай, не успел рассмотреть – у тебя под купальником акульего хвоста нет?

– Не успел – и не успеешь!

Она встала. Я еще раньше обратил внимание, что в начале разговора рядом со своим шезлонгом она кинула на пол что-то яркое. Теперь я понял, что это было. Пестрое муумуу[11]11
  Муумуу – вид платья, традиционная верхняя одежда гавайских женщин.


[Закрыть] на Вирджинии оказалось в одно мгновение. Застегивая пуговицы, она подмигнула мне:

– Так спокойнее.

– Спокойнее всего на необитаемом острове, – буркнул я. – Так и туда бойскауты в турпоходы ходят. Им так нужны девушки-проводники! Но ты бы детишек обидела.

По пути в номер я заказал еще два колинза. Официант принес их на ланаи, когда Вирджиния усаживалась на диванчике.

– Значит, мои надежды на секс похоронены в этом саване, – печально сказал я, указывая на муумуу. – Остается говорить о деле.

– Будь я в купальнике, – усмехнулась она, – ты бы меня не слушал.

– Тогда начинай, – предложил я.

Она пригубила колинз.

– Пирл-Харбор – слышал такое название?

– Еще бы! – воскликнул я. – Это ведь где-то здесь, на Гавайях?

– Да, – кивнула она, – не очень далеко. Так вот. Когда в сорок первом японцы разнесли базу, на островах началась большая паника. Но жили тут, как понимаешь, не только военные. И двоим парням из местных, Рошелю и Дейвису, было особенно не по себе.

– Слушай! – нетерпеливо сказал я. – Ты не слишком издалека начинаешь?

– Не торопись! – Вирджиния покачала головой. – Японцы, как помнишь, бомбили седьмого декабря. Но дело в том, что на восьмое декабря эти двое еще раньше наметили собственную операцию: они решили взять пирл-харборский банк.

– Интересно! – я откинулся на спинку стула.

– Бомбежка спутала все карты. Народ носился по улицам, войска были подняты по тревоге, всюду тушили пожары, перевозили раненых... А у ребят был четкий план: машина с мощным двигателем, моторная лодка в порту, они уже высчитали место, где ее затопят после того, как уйдут в Гонолулу – словом, схему действий продумали полностью. И тут – налет.

– Все сорвалось?

– Наоборот. Все было, как в сказке. Рошель и Дейвис решили все-таки прощупать обстановку на месте. И оказалось, что при бомбежке одна из бомб попала как раз в здание банка. Охранника убило, а взрывной волной разворотило одну из стен. Причем, разворотило так удачно, что через пролом можно было добраться до подвала, а там уже лежали не деньги – золото.

Я присвистнул.

– Более того, – продолжала она, – идиотизм, конечно, но в суматохе на тот момент никому не пришло в голову проверить, в каком состоянии здание банка – с фасада-то разрушения были практически незаметны! – и выставить охрану. То есть ребятам выпал шанс уникальный, такое бывает раз в триста лет. Им даже грабить не пришлось в прямом смысле этого слова: размахивать пистолетами, укладывать всех на пол... И деньги они не тронули. Просто быстренько перетаскали в машину ящики с золотом, набили ее под завязку и рванули в порт. За все это время никто даже не посмотрел в их сторону. В порту парни спешно перекидали ящики на моторку и вышли в океан. Причем, им опять повезло! Горели корабли, бухта и вся акватория вокруг была забита спасательными лодками, многие штатские вывели на помощь свои катера, так что, естественно, никто не врубился, что это за лодка промчалась мимо и что у нее на борту. А когда Дейвис и Рошель, наконец, выскочили в открытый океан и слегка прикинули стоимость добычи, то прибалдели: они планировали взять тысячу-другую долларов, а взяли, в результате, порядка четверти миллиона баксов в золотых слитках.

– Сколько-сколько? – переспросил я.

– Около четверти миллиона, – повторила Вирджиния. – Не перебивай.

– Извини. Продолжай.

– Естественно, встал вопрос, как быть дальше. Золото – еще не баксы, его нужно продать. За один раз такое количество не толкнешь, да и вообще – война, ситуация непонятная... Решили так: золото на время спрятать где-нибудь в укромном месте, выждать, пока все утрясется, а потом потихоньку вывезти его в Гонолулу.

– Начинается, – пробормотал я, – таинственный остров, зарытые сокровища, крестик на старой карте...

Вирджиния пропустила мою реплику мимо ушей.

– Лучше всего для этой цели подходил Ниихау. Островок маленький, на Гавайском архипелаге самый отдаленный, до Гонолулу далеко, население – человек двести туземцев.

– Добрались до Ниихау, зарыли золото. Что дальше? – от нетерпения я, казалось, вот-вот начну подскакивать на стуле.

– Что дальше? – она усмехнулась. – Война! Дейвис и Рошель, конечно, на первых порах сорвали куш, но события-то параллельно развивались по своей логике. Во время бомбежки несколько батарей пытались отстреливаться. Один из японских самолетов зацепило огнем. Летчик дотянул до Ниихау и сел там. Туземцы его взяли в плен. Телефонов и раций тогда на островах не было, общались просто: развели большой костер, значит, на Кауаи, соседнем острове, понимают – на Ниихау что-то случилось. Разводят костер у себя. Так по цепочке и передают до ближайшего места, где есть нормальная связь. И вот Рошель с Дейвисом пристали к берегу, перетаскали золото, зарыли его, возвращаются к лодке – а там толпа гавайцев. Как потом выяснилось, островитяне решили, что наши ребята и есть те белые из Перл-Харбора, которые должны забрать японца.

– Здорово! – воскликнул я. – Ну забрали бы. Сдали бы властям, еще бы медали получили.

– Ты слишком много хочешь от двух уголовников, – ответила Вирджиния. – Конечно, нормальные люди вежливо улыбнулись бы и посадили летчика в лодку. Потом в открытом океане пустили бы самураю пулю в затылок, сбросили в за борт – и ищите нас в Гонолулу! Но наши-то ребята были на мозги простые! Они увидели возле моторки кучу туземцев, кто с ружьем, кто с копьем, все галдят, подумали, наверное, что это по их душу, испугались, похватали «кольты» и открыли пальбу. Решили, так сказать, расчистить дорогу огнем. Гавайцы сначала разбежались, а когда Рошель и Дейвис вскочили в лодку, начали стрелять по ним из кустов. Дейвиса убили наповал, а Рошель успел завести мотор и чесанул от берега.

Ночь он провел в лодке, а утром на него наткнулся патрульный катер. Рошель пытался удирать, успел заскочить в какую-то бухточку, прорубить дно у своей моторки и затопить ее – боялся, что по лодке его опознают туземцы с Ниихау, всплывет история со стрельбой, начнутся расспросы, как он оказался на острове, в общем, потянется ниточка. Сам поплыл к берегу. Плыл недолго, катер влетел в бухточку, Рошеля подняли на борт, скрутили, а уже на берегу передали военной полиции. Там он плел всякую чушь, и вояки, на всякий случай, связались с обычной полицией и ФБР. И тут Рошель влип окончательно. На нем висело еще несколько вооруженных ограблений в трех штатах, он был в федеральном розыске. Ему тут же влепили пятнадцать лет и отправили в тюрьму для особо опасных. И свои пятнадцать лет он просидел от звонка до звонка. Но при этом никто из властей – понимаешь, никто! – не знает, куда подевалось золото из пирл-харборского банка. Судили-то Рошеля за прошлые грехи! А об этой истории на следствии даже в голову не пришло спросить.

– Хорошо, – я размышлял о рассказанном, – а Эмерсон Рид откуда обо всем этом узнал?

– Не знаю, – она вздохнула. – Мне он спьяну проболтался. Поддатый в тот вечер был такой, что на ногах не стоял. Он вечно пил с каким-то типом из службы драгоценных металлов – может, тот что-то ляпнул про пирл-харборский банк? А потом Рид каким-то образом вышел на Рошеля... Так или иначе, они задумали вместе откопать золото и поделить его. Я наутро попыталась спросить какие-то подробности, но он сразу окрысился. Ты же Рида знаешь, он подозрительный. С тех пор он про эту историю никогда не говорил.

– Давно разговор был?

– Пару месяцев назад.

– На первый взгляд, вроде бы, логично... – я задумался. – Но все равно сомнительно. Неужели никто за это время не отыскал золото?

– Кто? Дэйвис погиб, а Рошель в тюряге пятнадцать лет молчал, как рыба. Вышел совсем недавно.

– Допустим... Косвенные свидетели? Летчик-японец...

– Когда Рошель с Дейвисом открыли стрельбу и туземцы разбежались по кустам, он удрал. Прятался на острове, нападал на одиноких прохожих, отнимал еду. Воровал... В конце концов, гавайцы его выследили и убили. Тело передали властям, но про историю со стрельбой умолчали.

– Почему?

– Психология туземцев. Они ведь тогда убили белого, так? Стрелял он по ним, не стрелял – мало ли что, а вдруг будут неприятности? Лучше зарыть труп потихоньку где-нибудь подальше и забыть об этой истории. А о золоте они не знали.

– Случайно наткнуться не могли?

– Вряд ли. Если в наткнулись – так или иначе стало бы известно. На острове двести человек, все друг у друга на виду. Какой-то шум так или иначе поднялся бы. И в Гонолулу бы местные что-то знали.

– Все равно не верится. Стоит себе Эмерсон Рид посреди Нью-Йорка, любуется видами города, поплевывает под ноги, и тут к нему подваливает небритый дядя: «Слушай, Рид, тебе не нужны, случаем, двести пятьдесят тысяч золотом? Твоя яхта, моя тайна, бабки делим пополам. Я человек честный, пятнадцать лет в тюрьме просидел!» И старина Эмерсон тут же радостно подтягивает штаны...

– Ну, поверь, я действительно не знаю, как Эмерсон познакомился с Рошелем! – выражение беспомощности промелькнуло в ее глазах.

– Ладно. Он тебе рассказал. Ты поверила...

– А почему бы и нет? Всякое бывает.

– И тогда ты решила начать свою игру. Склеила Ларсона, бросила мужа и направилась в Гонолулу.

– Да... – отрешенность звучала в ее голосе.

– Чой. Откуда он взялся?

– Сам на нас вышел, – Вирджиния усмехнулась. – Ты учти, он в Гонолулу один из королей. Знает все про всех, знает, где чего делается, знает, кто за кем стоит. Даже наперед все знает.

– Сейчас тоже?

– Да, – устало сказала она. – Говорил так, что пришлось согласиться. Иначе он переметнулся бы к Риду, а нас бы кокнул. Да ладно... Такой человек, как Као Чой, в этом деле нужен. От Эрика какой прок? Яхтой управлять он умеет, но все прочее...

– Вот как?

– Слушай внимательно, – она жестко посмотрела на меня. – Есть вещи, в которые тебе лезть не надо, понял, Бойд! Тебя они не касаются.

– Не скандаль, – я улыбнулся. – Дальше что?

– Дальше? – Вирджиния усмехнулась. – Ты все знаешь, так что входишь в игру.

– В игру? – я вскочил со стула. – Когда? Столько времени прошло, а вы здесь сидите! Погоды ждете?

– Дурак! – презрительно сказала она. – Эмерсон мне не сказал главного – где конкретно спрятано золото. Остров Ниихау – и все. Ищи! Купить тебе лопату? Там семьдесят две квадратные мили, копай, пока не сдохнешь.

– В самом деле дурак, – согласился я. – Ну и что же вы надумали?

– Эмерсон здесь, в Гонолулу, – слова, которые она говорила, были явно уже не раз обдуманы. – На Ниихау он наверняка пойдет на своей яхте. Яхта в гавань прибывает завтра утром. Если захватить и Эмерсона, и яхту...

– Разбой? – я хмыкнул.

– У нас нет другого выхода, – четко произнесла Вирджиния. – Сбор у магазина Чоя в десять утра.

– Войска выступают?

– Пока что – только военный совет. Не вздумай опаздывать, а то Чой решит, что у тебя двойная игра. Тогда нож в спину тебе обеспечен.

– Или вспоротая глотка? – улыбнулся я.

– Или вспоротая глотка, – обреченно сказала она.