Текст книги "Пять ящиков золота"

– Что, дебил? С экипажем все улажено? Ребята хотят Рида акулам выбросить? Да Рид ребятам платит, понял, скотина? Ребята с Ридом огонь и воду прошли. Они тебе, попугаю в белой фуражке, может, и поддакивали, только всегда знали: ты сегодня есть, завтра нет, а Рид – это навсегда. Да они, как кони, ржали, когда узнали, что ты их агитировать придешь!

– Мистер Рид, – спросил Мейз своим тусклым голосом, – куда их?

– Ларсона – в машинное, – приказал Рид. – Пусть попрыгает у дизелей под зорким наблюдением. Чоя – на камбуз. Он ведь у нас китаец, да? Из них повара неплохие выходят. Пусть докажет. – Он подошел к Чою и, заглядывая ему в лицо, сказал нараспев: – Место китаезы на ку-у-хне!

– Бойд?

– Бойд мой, – просипел Рошель. – Я этой встречи долго ждал! Пусть ответит: за Бланш, за ребят на Пали-Пасс. Он у меня по всем правилам умирать будет – тяжело и долго.

– Потерпи! – сказал Мейз. – Он еще понадобиться может. Возьмем золото – тогда!

– Что значит «потерпи»! – захрипел Рошель. – Мы же договорились: этого козла – мне на съедение. Он должен получить, что заслужил.

– Эдди прав, – сказал Рид. – Может понадобиться. Никуда не денется, бежать отсюда некуда. Думаешь, я его защищаю, Пит? – он подошел ко мне близко-близко, его хищный нос чуть ли не заползал по моему лицу. – У меня к этому индюку надутому, который в замочные скважины подглядывает, свой счет. Он меня надуть решил. Оскорбил. Ударил! – глаза его сощурились, он вдруг отступил на шаг назад и ногой со всей силы врезал в солнечное сплетение.

Страшная тупая боль! Отсутствие воздуха в легких... Я почувствовал, что оседаю...

– Больно? – донесся до меня откуда-то издалека голос Рида. – Хочется дышать, но не выходит? А ты думал... – Он приподнял меня за волосы. – Может, тебе цветочков купить? – и ударил меня ребром ладони по горлу.

Это был конец...

Глава 11

Это был не конец, потому что, открыв глаза, я увидел не ангелов небесных, а взволнованное лицо Вирджинии.

– Как ты, Дэнни?

– Похоже, живой, – голос не слушался меня, сипел, норовил дать петуха. – Горло очень болит.

– Когда тебя сюда швырнули, ты без сознания был. Я сначала решила – убили! – Вирджиния говорила тихо, почти шепотом.

– Алоха ануэ оэ, Дэнни, – чьи-то пальцы погладили меня по щеке. Большие темные глаза, сейчас смотревшие тревожно, длинные черные волосы, милое девичье лицо.

– Улани, – просипел я, – а как ты здесь... Тебя что, тоже решили прихватить?

– Старайся не говорить много, ино алоха, – сказала она. – Приди в себя.

– Да... Я сейчас...

Я попробовал пошевелиться. Вроде ничего не сломано. Медленно встал, держась за грудь. Болели живот и горло, но больше, похоже, не били. Я увидел трюмо. Пошатываясь подошел к нему. Да, лицо не разбито. Значит, твой чеканный профиль цел, Дэнни Бойд. Уже неплохо, он тебе еще пригодится. Если выкрутимся из этой истории. А если не выкрутимся... В кармане ветровки я нашарил сигареты, закурил. Улани поднялась с пола – на ней был яркий саронг. Ах, девочка, ты же его для меня тогда одела. Потрясно смотришься...

– Где мы?

– В хозяйской каюте, – сказала Вирджиния. – Я позвала Эрика, немного постояла на палубе и пошла следом. Тут кто-то меня перехватил, зажал сзади рот, чтобы не закричала, потом оттащил и бросил сюда. Кто они?

– Мейз и Рошель, – сказал я. – Все сорвалось. Они знали заранее. Рид только вид сделал, что заглотил крючок, а эти двое, тем временем, с утра прятались на яхте. И матросы с ними. Это Эрик, болван, подумал, что уговорил их.

– Господи! – Вирджиния рухнула лицом вниз на широченную роскошную кровать с резной белой спинкой, несколько раз с силой ударила кулаком по подушке, сделанной в: виде огромного лебедя. – Я же чувствовала! Я так и чувствовала! Столько надежд, столько унижений... И все, все прахом!

– У меня надежд было меньше, но я разделяю твою оценку событий, – сказал я.

– Заткнись! – заорала она. – Все шутишь? Демонстрируешь чувстео юмора? А мне...

Не дослушав ее, я повернулся к Улани.

– Как это было вчера вечером? Мейз увидел тебя во дворике? Они с Рошелем увезли тебя?

– Аэ, – она кивнула, – привезли домой к Рошелю. Какая-то хибара в трущобах. Заперли там на всю ночь. Ой, Дэнни, Рошель такой плохой человек! Он меня бил.

Она расстегнула платье и показала мне спину. Вся кожа была в кровавых рубцах.

– Это Рошель? – меня передернуло. У дяди Пита ведь виды и на тебя, Дэнни Бойд.

Она кивнула.

– Ему нравится бить, Дэнни. Он от этого заводится. На зверя становится похож. Так страшно!..

– Н-да-а-а, – протянул я. – Ясно. А Кемо – где его перехватили?

– Кемо?

– Да. Его кто убил?

Ее глаза широко раскрылись, в них появились слезы.

– Кемо убили? – тихо сказала она. – Я же не знала, – она всхлипнула. – Он тоже был гаваец, пытался мне помочь, защитить... Жалко как! – слезы потекли у нее по щекам, она закрыла лицо руками.

Я осмотрелся. На столике стояла коробка с сигарами. Я взял одну, покрутил в руках. Кубинские, дорогие...

– У Рида здесь шикарно.

– Да, – Вирджиния уже успокоилась и тихо лежала на кровати, закрыв глаза. – Эмерсон это любит. Он считает, что у девушки должно дух захватывать, когда она сюда первый раз зайдет. А когда опомнится, будет поздно: он ее уже в постель завалил. Одного, правда, не учитывает.

– Чего?

– Своей рожи! – свирепо сказала Вирджиния. – Девчонки, глянув на нее, разбегаются до того, как он к ним подойдет – не то что в каюту пригласит!

Я покосился на часы – две минуты пятого. Если ход не сбавляли и расчеты Ларсона верные, то до острова идти еще часа четыре.

– Осел ты, Дэнни Бойд, – сказал я. – Как не подумал с самого начала, что слишком просто все представляется. Понадеялся на Као: уж этот-то... А Као сам лопухнулся.

– Мы все ослы, – хмуро сказала Вирджиния, глядя в потолок. – Только что толку сейчас обсасывать?

– Это точно, – согласился я. – Слушай, а ты, собираясь, на всякий случай револьвер за пояс не сунула?

– Я же тебе говорила, что пояс не ношу!

Послышалось, как в замочной скважине поворачивается ключ. Дверь открылась. Помахивая револьвером, вошел Рошель, за ним какой-то незнакомый тип, видно, кто-то из экипажа – у него в руках был поднос с тарелками.

– Жратва, – просипел Рошель. – Чтобы не вякали, что с вами плохо обращались!

Матрос поставил тарелки на стол, а Рошель подошел к кровати и начал разглядывать Вирджинию. Та лежала, закинув руки за голову, безучастно глядя в потолок. Черная шелковая блузка плотно обтягивала высокую грудь.

– Мы просто обязаны узнать друг друга поближе, детка, – хмыкнул Рошель. – Ты сейчас именно такая, как мне нравится.

Вирджиния медленно покосилась на него.

– Вали отсюда, павиан лысый!

Шрам на щеке Рошеля дернулся. Его рука вдруг быстро и цепко схватила Вирджинию за волосы. Одним рывком он сдернул ее с кровати на пол, она закричала, несколько раз Пит врезал ей носком ботинка по ребрам. Я рванулся к ним. Рошель вскинул револьвер. Черный зрачок дула уставился мне в глаза. Я остановился – ничего другого мне не оставалось.

– У тебя, крошка, слишком красивый ротик, мне его хочется поберечь для нашей любви, – бросил Рошель Вирджинии. – Но будешь говорить гадости – придется испортить!

Не спуская с меня револьвер, он обошел кровать и, пятясь, подошел к двери.

– Ребята сказали, чтоб пока тебя не трогал. Но ты, Бойд, готовься: возьмем золото – отыграюсь.

– Ну что ты меня пугаешь, Пит, – ответил я. – Я же не Улани. Это ее можно бить и не бояться, что в ответ схлопочешь. Лучше вот что: давно хочу спросить – ты чего тогда на Пали-Пасс своих бросил? Испугался, что и тебя шлепну?

Пересказывать все, что он мне высказал после этих слов, неинтересно – и так ясно. Кончил Рошель тем, что, уходя, со всей силы хлопнул дверью и запер замок на два оборота.

Вирджиния, бледная, поднялась с пола.

– Пусть только попробует в постель поволочь. Я ему яйца выдеру! – ее колотило от злости.

– Хорошая идея. Нечего будет есть – пожарим. А пока кормят. Будешь? – я пододвинул тарелку ей, потом Улани, потом себе. Подцепил вилкой кусок мяса.

– Не трогай. Могли отравить.

– Какая разница? Что так помирать, что иначе, – я надкусил мясо. – Говядина, как говядина. Я думал, будет по-китайски.

– Почему по-китайски?

– Они отправили Чоя работать на камбузе.

Вирджиния усмехнулась: похоже, она представила нашего бравого мафиози в белом колпаке, в фартуке и с поварешкой в руке. Помедлив секунду, взяла вилку. Улани присоединилась к нам.

Поели быстро. Я сложил тарелки одна в одну, поставил их на поднос. Потом подошел к кровати, лег, с хрустом потянулся. Боль уже почти не чувствовалась.

– Удобно? – язвительно спросила Вирджиния.

– К Ниихау подойдем около восьми. Если дергать не будут – можно чуть-чуть отдохнуть.

– А нам где лечь – на полу?

– Здесь всем места хватит, – сказал я. – Так что, девочки, устраивайтесь.

Улани первая решила, что в этой ситуации нечего усложнять жизнь. Через мгновение она уже лежала рядом, свернувшись калачиком и уткнувшись головкой мне в плечо. Вирджиния смерила нас взглядом, пожала плечами, обошла кровать и прилегла с другого бока – впрочем, не придвигаясь ко мне.

– Да ладно тебе, – сказал я, – ложись поудобнее.

– Мне и так удобно! – огрызнулась она. – И вообще: полмужчины – не мужчина.

– Смотря какая половина, – ответил я. – Или ты предпочитаешь интересные беседы?

* * *

Когда я проснулся, была половина восьмого. В каюте уже горел свет. Улани все еще посапывала рядом, а Вирджиния сидела у трюмо и лениво поправляла расческой волосы.

Я встал.

– Как спалось? – спросил я.

– Уснешь тут, – фыркнула Вирджиния. – Ты же храпишь, как паровоз. Часок помучилась и встала.

– Я – храплю? – возмутился я. – Да никогда!

– Ну, в таком случае я ношу пояс, – хмыкнула она. – Похоже, уже на месте.

– Почему так думаешь?

– А ты кончай зевать и начинай думать. Вибрации нет, чувствуешь?

– В самом деле.

– Значит, машины остановлены. Да не лезь ты в иллюминатор – все равно не поймешь, где мы. До сих пор яхта шла полным ходом, сейчас дизели заглушили. И время совпадает с графиком Эрика. Так что все просто.

– Ах ты, умничка!

– Зато ты тупой. Как тебя мама в детстве одного погулять выпускала, умственно отсталого?

– Попробовала бы не выпустить. Я бы дом в щепки разнес!

Мы флегматично перешучивались, но оба при этом понимали: если уже на месте – следующий акт пьесы начнется вот-вот. Ждать пришлось недолго.

Дверь распахнулась, в каюту вошли Рошель и Рид. Улани проснулась и села на кровати.

– Улани, – Рошель мотнул головой в сторону двери, – туда!

Улани встала, беспомощно посмотрела на меня и вышла.

Рид ухмыльнулся.

– Отоспались? Пообедали? Жалоб нет? А, Бойд?

– Жалоб нет, – сказал я, – если не считать, что у вон того лысого официанта с покарябанной рожей грязные ногти.

– Трепись, Бойд, трепись, – процедил Рошель, – тебе за каждое слово отвечать.

– Ты их еще много услышишь, пока я живой, – ответил я. – Можешь словарь составить. Назовешь «Необходимый набор слов для бесед с Питом Рошелем». Спрос гарантирован!

– На берег пойдешь, Бойд, – бодро сказал Рид. – Землю немножко покопаешь. Слежу за твоей фигурой. А то жрать да спать – пузо отрастишь, женщины любить не будут.

– Спасибо, дорогой, – усмехнулся я. – Если я найду золото, можно чуть-чуть возьму себе?

– Шевелись, гнида! – рявкнул Рошель. – Я от твоего трепа устал уже!

Я хмыкнул и пошел к двери. Вирджиния шагнула за мной.

– А ты, детка, тормознись! – Рошель нехорошо осклабился.

– Я что, и свежего воздуха не могу глотнуть? – прошипела Вирджиния.

– У тебя впереди масса удовольствий, детка, – Рошель подошел к ней. – Только не свежий воздух. – За ткань блузки он подтянул Вирджинию к себе и положил ей ладонь на грудь.

Вирджиния посмотрела на Рида.

– Эмерсон, – ее голос дрогнул, – что бы там ни было, я пока еще, между прочим, твоя жена. Ты что, собираешься спокойно смотреть на все это?

– Смотреть не собираюсь, – хмыкнул Рид. – Чего я у тебя не видел? Дело в том, дорогая, что Рошель мне друг, а ты нет. Друзьям надо делать подарки, а предательство наказывать. Так что, милая, у меня нет возражений против того, чтобы на обратном пути Пит немножко заперся с тобой в каюте.

– Пошел! – Рошель толкнул меня в плечо, и я оказался за порогом рядом с Улани, тихо стоявшей у дверей. Напротив Эдди Мейз равнодушно почесывал лоб мушкой «магнума».

Уже опустилась ночь. На палубе я полной грудью вдохнул прохладный свежий воздух. Слева по борту были видны темные очертания острова. Сразу бросалась в глаза огромная, тянувшаяся к луне гора.

– Каваихоа! – взволнованно сказала Улани и показала на вершину. – Там мой дом, Дэнни. Рядом с горой.

– Интересно...

С яхты спустили шлюпку, сбросили вниз лестницу. Я тщательно вглядывался в сторону острова – может, хоть кто-то нас заметит? Нет, надежды мало. Тихо, темно... Несколько далеких огоньков в ночи. Мейз внимательно наблюдал за нами. Вид у него был усталый. Откуда-то из темноты матросы вывели понуро молчащего Эрика.

На палубу вышел Рид, следом Рошель. Слишком мало времени они пробыли без нас в каюте. С Вирджинией, видимо, просто переругивались, ничего больше. Старина Пит сладкое решил оставить на закуску.

– Где Чой? – спросил Рид Мейза.

– На камбузе, где же еще? – пожал тот плечами. – Ужин готовит. Я сказал, что вы вернетесь голодные, пусть постарается.

– Ты его почаще навещай, – сказал Рид. – С Као надо ухо востро держать. Если что подозрительное заметишь – в выяснения не вдавайся: пуля в голову и труп за борт.

– А он уже знает, – протянул Мейз. – Его примерно это и ждет, если мне бифштекс не понравится.

Рид ухмыльнулся, потом повелительно поднял руку:

– Слушать всем! Разговоры стихли.

– Мы сходим на берег, – начал Рид. – Улани, Бойд, Ларсон, ваша дальнейшая жизнь зависит от поведения там. Пит помнит место, где спрятано золото, но не помнит, как они с Дейвисом тогда до него добирались. Ты, Улани, должна сообразить, где это место находится, и провести нас к нему.

– Аэ, – тихо сказала Улани.

– И чтоб без глупостей. Не вздумай нас завести в деревню или что-то вроде того. Даже если случайно встретим хоть одного туземца – умрешь первой! Ясно?

– Ясно, – одними губами произнесла Улани.

– Теперь ты, Ларсон, и ты, Бойд, – Рид повернулся к нам. – Оба идете с нами. В шлюпке для вас припасена парочка лопат. Золото ведь нужно сначала выкопать. Вот и покажете, на что способны. Потом потащите его обратно на яхту. Груз тяжелый, но вы и так готовились его носить. То, что я говорил Улани, касается и вас. Мы с Питом все время будем сзади, чуть что – стреляем без предупреждения.

– Есть вопрос, Рид, – сказал я. – Ну, выкопаем мы золото и перетащим – а дальше что? Нас стрельнут, перетащат и обратно закопают в вырытые нами ямы?

– Мы не заинтересованы оставлять на острове мертвые тела, – ответил Рид. – Если нас на то не вынудят обстоятельства.

– То есть на яхту мы вернемся, но Гонолулу уже не увидим? – продолжал настаивать я.

– Поглядим, – хмыкнул он. – Но, в принципе, я человек доброжелательный, Бойд: могу обеспечить пулю прямо сейчас! Чой пойдет вместо тебя.

– Да мне, вообще-то, всегда нравился здоровый физический труд, – сказал я. – Копать что-нибудь или там носить...

– Болтовне конец, – скомандовал Рид. – Все в шлюпку. Хорошо, что тебе нравится физический труд, Бойд! Грести тоже будете вы с Ларсоном.

– Не слишком ли много удовольствий для нас двоих? – усмехнулся я. – И, потом, если мы с Эриком все делаем, то зачем нам вы?

Ларсон спустился в шлюпку первым, я за ним, потом Улани, за ней эти двое. Мы с Эриком сели на весла. Должен признаться, что, катая дамочек на лодке по озеру в Центральном парке родного Нью-Йорка, я испытывал большее удовольствие. Зря ты во все это полез, Дэнни Бойд!

Глава 12

Из вытащенной на берег шлюпки мы с Эриком взяли по лопате. Рошель остановился в задумчивости – он мучительно вспоминал подробности событий двадцатилетней давности.

– Зар-р-раза, в такой горячке тогда все делали... Так. Та гора была сзади и чуть правее. Берег был такой... в общем, каменистый. Потом мы шли от него где-то милю. Деревья... Деревьев не было. Была скала. Точно! Скала высотой футов двадцать. В ней несколько пещер...

Улани пожала плечами.

– Таких мест здесь много.

– Заткнись! – гаркнул он. – Ты родом отсюда, так что тоже соображай! Не может таких мест быть много, твой поганый остров всего-то в семьдесят две квадратных мили!

– Извините, – испуганно сказала Улани. – Скал с пещерами здесь девять или десять. Хотите, покажу все?

– Чтобы мы здесь до утра шлялись? – вызверился Пит. – Стой! Сейчас... Сейчас... Там было одно дерево, странное какое-то. Точно. Еще в голове, помню, тогда мелькнуло – что за дерево такое? В него, видно, молния когда-то попала, оно сухое и ствол еще вот такой, – он ладонью нарисовал в воздухе зигзаг, – как змея.

– Знаю! – Улани затараторила. – Это плохое место. Говорят, когда-то давно одна женщина убила своего мужа, потому что захотела другого мужчину. Бог войны разгневался, что она лишила его воина, и превратил эту женщину в змею. Богиня вулканов в ответ...

– Заглохни, дура! – рявкнул Рошель. – Знаешь – так веди!

– Далеко идти? – спросил Рид.

– Мили две-три, – сказала Улани.

– Показывай дорогу, – вздохнул Рошель.

Очень скоро мне стало понятно, откуда у Улани такая легкая грациозная походка: с детства носиться по этим горам... Дорога все время шла круто вверх, у меня вовсю ломило ноги, Эрик то и дело вытирал пот, Рид и Рошель сзади тоже дышали тяжело, а она шла и шла безо всякого напряжения. Конечно, здесь были не две и не три мили – видимо, у местных туземцев свое представление о мерах расстояния. Но где-то через пару часов пути Улани вдруг остановилась.

– Вот это дерево.

Рошель всхрапнул, как конь, и побежал вперед, туда, где в нескольких десятках ярдов от нас виднелся черный, действительно странной формы ствол. Рид, опустив ствол пистолета, замер, глядя ему вслед.

Это был удобный момент. Я толкнул Ларсона локтем, он покосился на меня.

– Отвлеки Рида, – шепнул я, не глядя на него. – Заговори с ним.

Мгновения, пока Эрик соображал, чего я хочу, мне показались одними из самых тяжелых в жизни. По счастью, длились они недолго.

– Рид, – Ларсон подошел к Эмерсону, тот поднял ствол. Эрик остановился как вкопанный в двух шагах от него. – Да опустите вы пушку, у меня по делу вопрос. Золото ведь тяжелое, и идти нам совсем не две мили...

Пока он говорил, я сделал несколько будто бы случайных шагов вперед, оказался рядом с Улани. Незаметно, пальцами опущенной вниз руки, я легонько дернул ее за саронг. Она чуть наклонила голову в мою сторону.

– Как только будет привал, – зашептал я, – я дам команду. Тут же беги. Беги, что бы ни было. Искать они тебя не станут. Постарайся поскорее добраться до телефона. Позвонишь в Гонолулу в полицию лейтенанту Ли. Скажешь, что от меня, очень срочно. Расскажешь Ли обо всем, что случилось, передашь, что яхта возвращается в Гонолулу. Поняла меня?

– Хики но, – тихонько сказала она. – Поняла, Дэнни. – ...Дотащишь, шкипер! – донесся до меня резкий голос Рида. – Ты малый здоровый, так что не ной! Бойд! А ну отойди от девки! Что ты там бормочешь?

– Говорю ей, что женщине-змее надо было быть женой Рошеля. Честное слово, никто в ее тогда в дерево не превратил.

– Сил нет от твоего юмора, Бойд, – ядовито ухмыльнулся Рид. – Надеюсь, когда помирать будешь, тоже нас шуточками позабавишь.

Спотыкаясь, с горы сбежал Рошель.

– Есть! – возбужденно заорал он. – Нашел пещеру!

– Не кричи, – сухо сказал Рид. – Мы золото ищем, а не пещеры.

– Пошли, – Рошель не слушал его. – Все за мной!

Мы поднялись к дереву, потом прошли еще ярдов сто в сторону и оказались возле какой-то скалы. Там действительно была пещера. Рошель достал карманный фонарик и шагнул в нее. Мы потянулись следом в прежнем порядке – Улани, я, Ларсон и Рид сзади. Несмотря на то, что расщелина в скале сама по себе была довольно тесной, пещера оказалась высокой – по крайней мере, потолок ее в темноте не просматривался. Рошель сделал еще несколько шагов вперед, потом луч фонарика неожиданно метнулся в угол.

– Здесь! – хрипло крикнул он. – Видите камень? Сдвигайте!

Это был огромный валун. Мы вдвоем с Ларсоном мучились минут пятнадцать, прежде чем удалось его отвалить.

– Теперь копайте! – сиплый голос Рошеля, казалось, вот-вот сорвется. – Здесь копайте, под камнем. Ну, быстро!

Копать было тяжело: земля, и без того плотная и каменистая, за двадцать лет спрессовалась под валуном, и лопата брала ее с большим трудом. Вдобавок не хватало воздуха, пот заливал глаза.

– В чем дело, мальчики? – просипел Рошель. – Шесть дюймов за десять минут работы – так мы и до утра не успеем!

– А ты сам лопату бери, – тяжело отдуваясь, сказал я.

– Не огрызайся, Бойд, – губы Рида растянулись в ехидной улыбочке, – а то мы тебя по-другому пришпорим: возьмем бедную девушку и будем ей делать больно каждый раз, когда покажется, что ты слишком много болтаешь и слишком мало работаешь. Не хочешь слушать Пита, послушаешь ее вопли!

– Н-да, Рид, – пробурчал я, – надо иметь достойный жизненный опыт, чтобы такое придумать.

За полчаса мы углубились на два фута, и тут вдруг лопата Ларсона обо что-то звякнула. Я сначала решил, что это снова камень, но нет – звякание повторилось, и на сей раз стало ясно, что лопата ударяется обо что-то металлическое.

– Ящик! Первый ящик! – Рошель чуть не заплясал. – Скорее копайте, скорее!

Еще несколько минут работы лопатами – и ящик уже можно было начинать вытаскивать. Он оказался тяжелым, фунтов в двести. Я подумал, что, с точки зрения здравого смысла, Рошелю и его подельнику надо было все-таки брать в то веселенькое утро бумажные деньги: и влезло бы в такой ящик миллионов десять, и весил бы он меньше, легче транспортировать. Но Рошелю, видно, и тогда, и сейчас было не до разумных мыслей: как только мы, тяжело дыша, поставили ящик на землю, он вырвал у меня из рук лопату и, широко размахнувшись, сбил замок. Потом стал на колени, сбросил крышку. В слабом луче фонарика тускло заблестели ровные грани золотых слитков. Рошель осторожно погладил их пальцами.

– Ну вот... – в его сиплом голосе послышались какие-то непривычные нотки – нежности, усталости, мягкости. – Золото... Этого дня я ждал двадцать лет. Четверть миллиона долларов...

Я присел рядом, чтобы посмотреть клеймо на слитках. Выпрямился с трудом – страшно ныла спина.

– Сколько вы тогда закопали ящиков, Пит?

– Пять, – он не отрывал глаз от своего сокровища. – В каждом по шесть слитков.

– Тридцать слитков в общей сложности, – начал считать я. – Судя по клейму, в слитке четыреста унций, значит, двадцать пять фунтов. В одном ящике сто пятьдесят фунтов, значит, в пяти – семьсот пятьдесят. Мы шли где-то час, шли очень тяжело, хотя и налегке. Нет, нам это не перетащить!

– Да я уже говорил Риду, – угрюмо сказал Ларсон. – Он и слушать не хочет.

– Заткнитесь! – крикнул Рид. – Пит с Дейвисом тогда перетаскали – и вы перетащите.

– Мы шли другой дорогой, – каким-то отсутствующим голосом, не переставая гладить слитки, произнес Рошель, – кроме того, Дейвис... Он невероятно здоровый был... Шкаф такой. Потому туземцы в него тогда и стреляли больше, чем в меня. Он приметнее. И убили...

– Да очнись ты, Пит, – Рид затормошил его за плечо. – Какой дорогой вы шли? Вспомни!

Рошель, наконец, оторвал глаза от золота. Похоже, он сообразил, что не вовремя отключился.

– Дорога? Мы тогда высадились на каком-то пляже, потом шли около мили.

– Есть пляж неподалеку, – кивнула Улани. – Там маленькая бухточка, неглубокая.

– Правильно! – меня осенило. – Вы тогда были на моторке, так? А сейчас на яхте. Моторка в том месте проходит, а яхта, с ее осадкой, – нет! Поэтому сейчас вашим матросикам, которые стояли на руле, и в голову не пришло соваться к этому пляжу, они просто подошли к первому же попавшемуся месту, удобному для того, чтобы бросить якорь. Ты ведь все равно ничего не помнил и указать, где остановиться, не мог. А нам пришлось идти лишние мили.

– Так, – сказал, помолчав, Рошель, – первое: находим старую дорогу, перетаскиваем золото на пляж и прячем его там. Второе: возвращаемся к шлюпке. Третье: шлюпку перегоняем к пляжу. Четвертое: грузим в нее золото, идем к яхте.

– Глупо, – пожал я плечами. – Начнем с того, что мы с Эриком измотаны. Можете нас пристрелить, но шагать назад быстро, а потом в темпе грести мы не сможем. Кроме того: на обратном пути в шлюпке будет пять человек плюс семьсот пятьдесят фунтов дополнительного веса. До яхты далеко, идти придется открытым океаном. Первая же сильная волна шлюпку затопит. Причем это случится даже в том случае, если вы от нас избавитесь. Семьсот пятьдесят фунтов – это семьсот пятьдесят фунтов: самим вам с таким грузом тоже далеко не уплыть. Нужно другое решение.

– Он прав, – сказал Рид. – Попробуем вот что: перебрасываем золото на пляж, кто-то один возвращается к шлюпке, на ней идет к яхте, потом яхта заходит в бухту как можно ближе к берегу.

– Давайте я схожу, – пожал я плечами.

– Заткнись, сволочь! – заорал Рошель. – Ты с белобрысым сейчас золото на пляж потащишь. А до этого выкопаете все до конца!

Старина Пит мог орать сколько угодно: хитроумный Дэнни Бойд тихо радовался в душе – похоже, начинал действовать его план. И хотя в проклятой пещере нам пришлось уродоваться еще около часа, извлекая все золото наружу; хотя с тяжеленными ящиками на плечах нам пришлось несколько раз пройти более четырехсот ярдов от пещеры к пляжу (старую дорогу Рошель, как ни странно, нашел достаточно быстро); хотя, перетащив последний ящик, мы рухнули на прохладный песок абсолютно без сил, – я понимал, что добился главного: подтолкнул Рида и Рошеля выбрать такой вариант действий, при котором они должны были хоть на время расстаться. И медом по сердцу были для меня слова, сказанные Эмерсоном своему напарнику, когда мы с Эриком и Улани, измученные, лежали на берегу.

– Пит, идти лучше тебе. Ты и ориентируешься лучше, и пляж с берега узнаешь. Я пока покараулю этих троих, а когда замечу яхту, посигналю фонариком.

– Слушай, – Рошель отвечал Риду на ухо, но его сиплый голос был отчетливо слышен в тишине, – а какого дьявола вообще с ними возиться? Они больше не нужны. Давай кокнем, а с золотом потом как-нибудь управимся.

– Три трупа останутся... – с сомнением прошептал Рид в ответ.

– Заберем тела на яхту и в море выбросим.

О том, что им в голову неминуемо придет такая идея, я тоже успел подумать. Нужно было срочно подавать голос.

– Твое сипение, Рошель, в этой тишине без проблем слышу, хотя ты и стараешься шептаться. А представляете, как грохнуть среди ночи три выстрела? Эмерсон, ты же умный парень! Представь: сбегаются на стрельбу туземцы и видят тебя, сидящего на пяти ящиках с золотом, а рядом три трупа. Причем один из них – местной девушки...

– Заткни пасть, Бойд, – со злостью засипел Рошель, – а то...

– Можно, конечно, и не стрелять! – продолжал я. – Можно и ножичком попробовать! Мы ведь такие бараны, что будем тихонько смотреть, как вы одного за другим режете. И не заорем, и в морду не попытаемся дать... Ребятки! Сообразите, что в наших общих интересах в ближайшее время не поднимать шум на этом пляже. Вы не будете нас трогать, мы не будем рисковать и дергаться.

Я говорил это, лежа на песке и глядя в звездное небо, но, тем не менее, достаточно четко представлял, какое сейчас у Рида с Рошелем выражение на лицах. Они молчали. Наконец заговорил Рид.

– Ладно. Шум нам сейчас действительно ни к чему – тем более, что яхта здесь будет мелькать. Иди, Пит, я за ними пригляжу. Не волнуйся: если что – рука не дрогнет.

– Хорошо. Я постараюсь быстро. Часа за полтора, думаю, обернусь.

– Осторожней будь. На кого наткнешься – лучше выжди. Перестрелок нам не надо.

– Знаю.

Послышались отдаляющиеся шаги. Улани привстала с песка и, сев рядом со мной на колени, посмотрела вслед Рошелю. Нависла тишина. Этой ночи, казалось, не будет конца. То есть конец будет – твой, Дэнни Бойд. Или кого-то из тех, кто рядом. Или всех вместе. Если сидеть и ждать. Если не действовать...

Минут десять Рид стоял над нами с пистолетом в руке. Потом начал переминаться с ноги на ногу. Наконец присел неподалеку на один из ящиков, по-прежнему не опуская ствола.

– Эмерсон, я закурю, ладно? – мой вопрос прервал всеобщее молчание так неожиданно, что Рид вздрогнул и вскочил.

– Не вздумай! Огонек заметить могут!

– Может, и говорить нельзя – а то ветер слова разносит?

– Нежелательно, – он снова сел на ящик.

– Да брось ты! Слушай, Эмерсон, что ты с золотом делать собираешься?

– Какое тебе дело!

– Не думаю я, что ты с Рошелем станешь делиться. Какой он тебе друг? Вы же один на одного смотрите и думаете, кто кому первым нож в спину воткнет.

– Заткнись!

– Или Эдди Мейз. У него что, своих планов на это золото нет? Вот ты сейчас Пита отправил на яхту, а он сговорится с Эдди или с кем-нибудь из матросов...

– Ты заткнешься или нет? – зашипел Рид. – Еще слово, Бойд, и я тебе башку разобью!

– Не рискуй! – усмехнулся я. – Начнешь со мной драться, Эрик на тебя сзади набросится. Набросишься, Эрик?

– Тут же, – четко произнес Эрик.

– Так что сиди себе тихо на багаже, старина, – продолжал я, – и не вздумай стрелять, а то туземцы сбегутся.

– Ты... – Рид начал отвечать, но я перебил его: наступал тот момент, когда ему надо было заговорить зубы.

– Как думаешь, Эрик: ведь, когда Рошель вернется, нас шлепнут – не здесь, так на яхте?

– Обязательно, – сказал Ларсон.

Я говорил, а сам осторожно нашаривал в песке камень потяжелее. Будь на месте Рида человек с другим характером, например, Мейз, и тактика разговора была бы иная. Но Эмерсона надо завести. Скандалисты с таким темпераментом если уж начинают клокотать, то ничего вокруг себя не видят и не слышат. Он уже закипал, это чувствовалось по тону. Благо, было еще и темно. Достаточно темно, чтобы движения моих рук не были особенно заметны. Тот же Мейз явно профессионал, по крайней мере, человек более хитрый, чем эти двое, он бы, коль уж остался с нами с глазу на глаз, связал бы, что ли... А Рид... Просто жадный и, по большому счету, неумный тип. Камень вот только не попадается. Придется обойтись песком. Ладно, тут главное внезапность. И чтобы Ларсон вовремя сообразил, к чему я веду.

– Тут ведь дело такое, Эрик, – равнодушным голосом продолжал я. – Если на него одновременно броситься, то ведь убить он успеет только одного, так? А второй в это время окажется рядом и...

– А ну заткнись, сволочь! – нервно заорал Рид. – Да я вас обоих ухлопаю, прежде...

Я бросил в Рида горсть песка. Попал – не попал в глаза, не важно. Важно то, что Рид, увидев, что я что-то кинул в него, пригнулся. В этот момент ствол пистолета уже не смотрел на нас. Я рывком вскочил, крикнув: