Текст книги "Убийство экспромтом"

Глава 4

Жалюзи были опущены от утреннего солнца, и единственным звуком внутри огромной конторы было приглушенное гудение кондиционера. Я закурил, бросил потухшую спичку в направлении шестиугольной пепельницы на элегантном столе и почувствовал смутное удовлетворение, когда она пролетела мимо. Медленно протекла еще одна потерянная минута, потом дверь в стене позади стола открылась и в комнату быстро вошел мужчина.

Ему было за сорок, лицо его от загара стало темным, чуть ли не кирпичного цвета, а костюм заслужил бы одобрение даже Хелен Уолш. Усевшись в свое президентское кресло, он посмотрел прямо на меня. У него были слегка отекшие серые глаза, под которыми ясно очерчивались мешки.

– Я Ричард Креспин, – представился он. – Извините, что заставил вас ждать, лейтенант. – Он сделал паузу, чтобы поднять потухшую спичку и аккуратно положить ее в шестиугольную пепельницу. – Мне пришлось заниматьс клиентом, который звонил издалека, ему нужен был срочный совет.

– У всех свои проблемы, – великодушно согласился я.

– Так какие же проблемы у вас, лейтенант? Я полагаю, одна из них касаетс меня?

– Вы не помните, сколько прошло времени с тех пор, как Брюс Вильяме покончил с собой? – Я сразу приступил к делу.

– Брюс Вильяме? – Креспин взял сгоревшую спичку и аккуратно переломил ее пополам, потом бросил кусочки назад в пепельницу. – Я не помню такого имени.

– Восходящая звезда фирмы «Элайд консептс», – сказал я. – Вы наняли Марко, чтобы избавиться от этой головной боли.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, лейтенант, – медленно проговорил он. – Но даже если я сделал так, вряд ли полагаете, что я в этом признаюсь, правда?

– Да, – просто сказал я. Он тупо посмотрел на меня:

– Я не понимаю.

– А фотографии, которые толкнули Вильямса к тому, чтобы разнести себе голову, – сказал я. – Вы, конечно, не забыли его маленькой партнерши. Однажды увидев такую, особенно в ситуации подобного рода, уже не забудешь.

– Конечно нет!

– Ее убили позапрошлой ночью, – сказал я.

– Вы, конечно, не думаете, что наша фирма – или я лично! – имели к этому отношение?

– А почему нет?

– Почему нет? – Он пару раз открыл и закрыл рот в немом бессилии. – Вы осмеливаетесь сидеть здесь и обвинять «Харрис консалтинг», самую известную из консалтинговых фирм Калифорнии, в причастности к убийству!

– Как президент, вы представляете лицо фирмы, – холодно сказал я. – И вы запятнали грязью ее доброе имя, когда вы наняли убийцу Марко!

– Будь я проклят, я не стану больше сидеть здесь и слушать ваши оскорбления! – заорал он. – Я сейчас же позову наших адвокатов. Речь идет не только о личных конституционных правах; но также о правах корпорации.

– Конечно, приятель, – бросил я, – иди прямо сейчас и зови их. Милости прошу!

Мне показалось, что он сейчас схватит телефон и запустит им в меня.

– Слушай, лейтенант, или кто там еще, черт тебя возьми! Ты не должен так разговаривать!.. – рявкнул он.

– Конечно, – согласился я. – Но ты тоже послушай меня! Я хочу найти убийцу девушки, а единственная ниточка ведет от Марко. Но к нему трудно подкопаться… Помоги мне, и тогда, возможно, истинная история самоубийства Вильямса не попадет в газеты.

– Но… – он дико уставился на меня, – но это гнусный шантаж!

– А что же еще? – согласился я.

– Мне нужно время, чтобы обдумать это, – глухо пробормотал он.

– Разумеется. – Я понимающе кивнул. – Сколько угодно – целых тридцать секунд.

Я бросил окурок в его великолепную пепельницу и подождал, пока он думал: при этом его лицо стало белым под красно-кирпичным загаром.

– Хорошо, – наконец сказал он. – Что вы хотите знать?

– Все о Марко, – заявил я, – все с самого начала.

– Если бы только Вильяме был посговорчивей, – раздраженно начал Креспин, – ничего бы не случилось. Мы по крайней мере четыре раза предлагали ему уйти из «Элайд консептс»и перейти к нам. Он мог бы иметь здесь все, что хотел, но из-за своих нелепых представлений о верности и тупого упрямства отказывался. – Креспин минуту колебался. – Мы уже пользовались услугами Марко два раза для решения мелких вопросов, и он справился весьма успешно. Поэтому я позвонил ему и назначил встречу.

– Здесь? – спросил я.

– О нет – в баре в городе. – Президент избегал моего взгляда. – Я сообщил ему о нашей проблеме, и он сказал, что может этим заняться, но его услуги будут дороже, так как ему придется привлечь всю фирму. Я не хотел вникать в детали, но ответил, что мы готовы заплатить десять тысяч долларов в случае успеха. Но спешу заверить вас, лейтенант, если бы я только мог вообразить, что он собирается сделать, я бы никогда…

– Допустим, – оборвал его я. – Когда вы заплатили Марко? До или после того, как Вильяме прострелил себе голову?

– Вы не вправе говорить со мной так! – произнес он задыхающимся голосом. – Марко выписал нам счет об оплате услуг, и мы заплатили ему в установленные тридцать дней.

– Он прислал вам расписку?

– Конечно.

– И конверт с фотографиями, на которых сняты Вильяме и девушка.

– Этот упрямый дурак перестарался! – свирепо бросил Креспин. – Когда увидел фотографию этой девицы, входящей в подъезд нашей фирмы, я заявил ему, что это последний заказ, который он получил от нас.

– Как давно это было?

– Месяца два назад. – Креспин пожал плечами. – Не помню точно.

– Снимки были хорошие? Уголки его губ опустились вниз.

– Если вы имеете в виду, насколько они сексуальны, я…

– Я имел в виду технически, – буркнул я. – Как по-вашему, они были сделаны любителем или профессионалом?

– Технически они были превосходны. Я думаю, это работа профессионала.

– Они все еще у вас?

Он протестующе замотал головой:

– Я уничтожил их, как только узнал о трагической смерти несчастного Вильямса.

– У вас, видно, тонкая душа! – презрительно усмехнулся я. – А что девушка – сестра Вильямса – вы сказали Марко о ней?

– Нет, – прошептал он. – Я подумал, что, если она хочет отомстить за брата, это дело ее и Марко, и не стал вмешиваться. – Креспин посмотрел на меня с нескрываемой ненавистью. – Это все, лейтенант?

– Нет. Я хочу, чтобы вы пошли в полицейское управление и дали показания о том, что вы наняли Марко, чтобы дискредитировать Вильямса в его собственной фирме, и заплатили десять тысяч, когда работа была сделана. И не забудьте взять фотокопии счета и расписки об уплате денег.

– Я не стану делать это! – Он стукнул кулаком по столу, и его шестиугольная пепельница возмущенно подпрыгнула.

– Если вы не сделаете это до пяти часов вечера, я позову репортеров и расскажу им всю историю, – сказал я спокойным голосом. – Я вам обещаю, мистер Креспин.

– Мерзавец! – выдохнул он в сердцах. Направляясь к своей машине, вдохнул полной грудью – свежий воздух казался особенно приятным после затхлости конторы. Воздать должное мерзавцу – одна из немногих радостей полицейского. Я поехал в город, думая, что день обещает быть удачным, и, если Хелен Уолш примет приглашение на сегодняшний вечер, это послужит лучшим тому доказательством. Десять минут спустя я звонил в дверь квартиры Элеоноры Долан. Она отозвалась не сразу, и, когда наконец дверь открылась, выражение лица хозяйки было не слишком приветливым.

– Опять вы, – мрачно заключила она.

– Да, это я. – Я широко улыбнулся ей. – Вы не хотите пригласить меня в дом? Мы могли бы поболтать об убийстве за чашечкой кофе или занятьс чем-нибудь еще.

– Чем еще? – Она подозрительно посмотрела на меня.

– О, только кофе!

– Я сейчас занята.

Я сокрушенно покачал головой:

– Никогда не говорите такого полицейскому. Этим вы пробуждаете его подозрительность.

– Я не одна, лейтенант.

– Тогда представьте меня, – предложил я. – Очень полезное знакомство, поскольку любой ваш друг автоматически входит в число подозреваемых в убийстве.

– Вы невыносимы! – воскликнула она, впуская меня. – Пуля в лоб – и та вряд ли вас остановит!

Свитер лимонного цвета с высоким воротом подчеркивал полноту ее восхитительной груди и выделял маленькие пуговки сосков, брюки плотно обтягивали ягодицы: одна эта маленькая упругая попка с непередаваемым изяществом движений могла вызвать мое восхищение. Парень, сидевший в кресле, встал, как только мы вошли в комнату. Он был на дюйм выше меня, двигался он как атлет и прямо-таки излучал неподдельную мужественность.

– Это лейтенант Уилер, – сказала Элеонора Долан. – Лейтенант, это мой друг. Джефф Фаллан.

– Очень приятно, лейтенант. – У Фаллана был глубокий бас в дополнение к рукопожатию, способному сломать кости.

– Извините, что побеспокоил вас, – сказал я ему. – Но Элеонора настояла, чтобы я зашел выпить кофе.

– Или он лгун, или у него странное чувство юмора! – Девушка беспомощно пожала плечами. – Во всяком случае, единственный способ отвязаться от него – приготовить ему кофе.

Фаллан улыбнулся, показав красивые белые зубы.

– Все равно я собирался уходить. – Он бросил взгляд на свои изящные платиновые часы. – Через десять минут у меня встреча в городе. Не провожай меня, Элеонора. – Опять сверкнули его красивые зубы. – Иди готовь кофе, зайду вечером, хорошо?

– Хорошо, Джефф, – просто сказала она.

– Отлично! Приятно было познакомиться с вами, лейтенант. – Он подождал, пока девушка не скрылась в кухне, и перешел на доверительный шепот:

– Я в курсе, что произошло прошлой ночью. Это ужасно! Элеонора держитс молодцом; но она все еще в полной растерянности. Наверное, я не должен спрашивать, но все же, как продвигается дело? Я имею в виду поимку убийцы?

– О, все отлично! – небрежно сказал я. – Я вычислил его уже в тот момент, когда увидел тело жертвы на унитазе. Но я никогда не тороплюсь с арестом, иначе все вообразят, что полиция не отрабатывает свой хлеб.

– Я понимаю, это был глупый вопрос. – Лицо Фаллана застыло.

– Позвольте и мне спросить вас? – сказал я. – Вы знали Голди Бейкер?

– Девушку, которую убили? – Он поспешно замотал головой. – Нет, я даже не слышал о ней, пока Элеонора не рассказала мне, как вы нашли здесь ее труп.

– Тогда все.

– До свидания, лейтенант.

Я подождал, пока входная дверь закроется за его спиной, а потом пошел на кухню. Элеонора Долан перехватила мой пристальный взгляд и зябко поежилась.

– В чем дело? Вы никогда не видели, как готовят кофе?

– Вы делаете по-особому, – сказал я, позволив своему взгляду задержатьс на ее спине. Она поморщилась:

– Откровенно говоря, я невысокого мнения о вашем чувстве юмора.

Я взял у нее кофе и ложкой насыпал в него сахар.

– У окружного шерифа тоже нет чувства юмора. Когда я излагал ему нашу версию о суперграбителе, поднимающемся по отвесной стене на высоту пятьдесят футов, чтобы затащить тело Голди Бейкер в вашу ванную, это не показалось ему смешным. Он хотел знать, почему я не обвинил вас в убийстве сразу же.

– И что вы ответили на это?

– Я сказал ему, что это было бы трудно, поскольку я не нашел оруди убийства, а он заявил, что у вас имелась уйма времени, чтобы избавиться от него до моего прихода.

В ее темных глазах мелькнула тревога, когда она медленно подняла взгляд и посмотрела мне в лицо.

– Я сказала вам правду прошлой ночью, лейтенант. Клянусь!

– Я хотел бы верить этому, Элеонора, – с чувством проговорил я.

– Значит, вы мне не верите?

– А вы бы поверили?

– Скорее всего, нет. – Чашка и блюдце зазвенели в это время в ее руке. – Это звучит как фантастика. Я сплю в спальне, обе двери в квартиру были заперты на замки и цепочки, потом кто-то звонит в полицию и, назвав мое им и адрес, говорит, что произошло убийство! Вы приезжаете, и я все отрицаю. И при этом, – она непроизвольно вздрогнула, – все время, пока я спала, тело Голди Бейкер ждало в ванной!

– Меня лично смущает вот что: ни один дурак не стал бы прикрываться столь нелепой ложью, если только это не часть некоего плана.

– Или правда!

– Может, и так, – согласился я и поставил чашку на кухонный стол. – Вы не умеете не только лгать, но и варить кофе!

– Вы сами напросились, – ответила она.

– Расскажите мне о жизни и надеждах Элеоноры Долан.

– Это допрос по подозрению в убийстве, лейтенант? – Она попыталась улыбнуться и не смогла.

– А как же?

– Все важные факты я сообщила вам прошлой ночью.

– Двадцать пять лет, опытный личный секретарь с очень однообразной личной жизнью. – Я ухмыльнулся. – А как же красивый и веселый Джефф Фал-лан?

– Он мой босс. – Теперь она наконец улыбнулась. – И не делайте никаких выводов, лейтенант, только потому, что он был здесь, когда вы пришли. Просто он заехал проведать меня, поскольку обеспокоен тем, чтобы его секретарь вернулся на работу как можно скорее.

– Он показался мне симпатичным малым, – подтвердил я. – Чем он занимается?

– Джефф – вице-президент, – сказала она с гордостью в голосе. – Я думаю, года через два он будет президентом компании.

– Что за компания?

– «Элайд консептс», – небрежно сказала она. – Я думаю, вы никогда и не слышали о такой.

Глава 5

Белая деревянная мебель и стены, отделанные деревянными панелями, – все выглядело заброшенным и безжизненным. Не было рыжеволосой секретарши за столом, и кабинет Марко, куда я прошел через внутреннюю дверь, тоже оказалс пуст.

– Может, я смогу помочь? – раздался вдруг за моей спиной неприятный голос.

Я повернулся и увидел худого парня с недовольным лицом. Ему было, похоже, около тридцати, но выглядел он старше из-за преждевременной лысины. Холодные серые глаза сверкали из-под век по обе стороны огромного крючковатого носа и были совершенно лишены выражения.

– Я искал мистера Марко, – сказал я.

– Он не вернется сегодня.

– Секретарши не было, поэтому я прошел сразу сюда.

– Она больна.

– Я лейтенант Уилер из полиции.

– Марко говорил мне о вас. – Он коротко кивнул. – Я – Кендрик.

– Вы его компаньон?

– Нет еще! – Его тонкие губы резко искривились, и я догадался, что он пытается изобразить улыбку. – Я работаю на него всего пять лет, а Марко никогда не торопится приближать к себе людей.

– Как вы думаете, зачем кому-то понадобилось убить Голди Бейкер?

Он покачал головой:

– Не знаю. Голди была девушкой симпатичной и умной. Хорошо справлялась с работой. Я думаю, это как-то связано с ее личной жизнью.

– А вы участвовали в ее личной жизни, мистер Кендрик?

– Вы шутите, лейтенант? – Его ответ прозвучал довольно резко. – Я не считаю возможным смешивать личные дела со служебными. Это непрофессионально!

– Наверное, вы правы, – добродушно согласился я. – Где я могу найти мистера Марко?

– Его нет в городе и не будет до завтрашнего дня. Попросить его позвонить вам?

– Нет, не стоит, – сказал я. – Во всяком случае, дело не столь срочное.

– Может, я могу помочь?

– Только если вы выполняли задание по Брюсу Вильямсу вместе с Голди Бейкер, – беспечно заявил я.

– Задание по Брюсу Вильямсу? – Он даже глазом не моргнул. – Никогда не слышал о таком.

– Тогда я поговорю завтра с мистером Марко, – сказал я.

– Это как-то связано с убийством Голди? – Хрипловатый голос звучал с неподдельным интересом.

– Кто знает. – Я пожал плечами. – Вы избираете путь и следуете ему и иногда добиваетесь успеха, но в большинстве случаев все кончается тупиком.

Он кивнул:

– Я понимаю, что вы имеете в виду. Большинство исследований приходят именно к этому.

– Когда увидите Марко, скажите, что я зайду завтра, – предупредил я.

– Конечно, лейтенант. Сожалею, что не смог вам ничем помочь.

– Это не ваша вина, мистер Кендрик. – Я улыбнулся ему. – И если это вас как-то утешит, только невиновные виноваты лишь в том, что ничем не могут помочь полиции.

– Правда? – Он опять скривил губы. – Ну, впрочем, я думаю, у вас нет недостатка в новостях.

– Ив разочарованиях тоже: вот сегодня я зашел сюда и не увидел этой рыженькой красотки за столом. Она хороша!

– Но как секретарь не слишком умелая: работает у нас всего несколько недель.

– Она серьезно больна?

– Кто знает. – Кендрик быстро пожал плечами. – Кажется, сильная мигрень. Но может, она развлекается со своим дружком или просто отдыхает. Ничего нельзя точно сказать о женщинах!

Мы обменялись парой обычных фраз, после чего я вышел из офиса, провожаемый пристальным взглядом. Было уже за полдень, поэтому я потерял немного времени, чтобы съесть сандвич. Может, у Хелен Уолш мигрень; может, она все еще занимается своим срочным делом, которое так неожиданно увело ее из моей квартиры прошлой ночью. Марко просто обезьяна, сказала она, но Кендрика она ужасно боится. Я подумал, что испугался бы и сам, если бы встретил его в темной аллее однажды ночью.

Было четыре часа, когда я вошел в небольшую приемную фотостудии и позвонил в изящный маленький колокольчик. Селестина Джексон появилась только через пару минут, снимая на ходу резиновые перчатки.

– Привет, лейтенант! – Она широко улыбнулась мне. – Простите, что заставила вас ждать, я проявляла негативы.

– Звучит как психоаналитический термин.

– Может быть, вы правы. Иначе зачем мне все время запирать саму себя в темной комнате.

– Вы боитесь света, – с сомнением сказал я. – Вы могли бы назвать симптом своим именем – селестинофобия – и стали бы знамениты!

– Боже упаси. – Она замахала руками в притворном ужасе. – А вам что нужно?

– Вы очень заняты сейчас? Она помотала головой:

– Какое-то время – нет, пока пленки подсохнут.

– Мне нужна ваша профессиональная консультация, – сказал я ей. – Может быть, сходим куда-нибудь выпить?

– Это лучшее предложение за всю неделю. – Ее глубокие голубые глаза ярко заблестели. – Только подождите минутку, я переоденусь.

– Хоть две, – сказал я. – Я в человеколюбивом настроении.

Ей понадобилось пять минут, и она вышла в сине-белой полосатой футболке и узких белых джинсах, которые обтягивали ее круглые бедра, словно втора кожа, только яснее выделяя детали. Льняные волосы свободно падали на плечи, и вся она выглядела сущим воплощением женственности.

– Пойдемте, – сказала она.

– А куда? – спросил я.

– Почему бы не ко мне? – просто спросила она.

– Почему бы? – эхом отозвался я.

Она жила в маленьком, но элегантном домике в Вэлли-Хейтс. Ее гостиную украшал камин, и, пока она суетилась у бара, я изучал огромную фотографию обнаженной женщины, снятой со спины, висевшую в раме над камином.

– Вам нравится? – спросила она.

Я повернулся к ней и взял стакан из ее руки.

– Спасибо. Конечно, мне нравится. Эта девушка, кто бы она ни была, определенно женственна. – Я глубоко вздохнул. – Глядя на нее, я просто слышу, как она говорит со мной!

Селестина медленно прикрыла глаза.

– Что же она говорит?

– Это наш с ней секрет, – ответил я. – Это ведь ты делала снимок, да?

Она кивнула.

Я изо всех сил старался, чтобы это звучало просто как светская болтовня.

– А ты, случайно, не помнишь, как ее звали?

– А то! – Ее большой рот растянулся в ликующей улыбке. – Это автопортрет.

– Вот как, – прошептал я.

– Надеюсь, лейтенант, это не создает для вас проблем? – участливо осведомилась она. – Я имею в виду, что я говорю с вами и одновременно поворачиваюсь к вам спиной?

Я подумал, что сейчас самое время сделать большой глоток, и осуществил это, пока она рассматривала мое лицо с явным изумлением.

– Не смущайтесь, лейтенант, – промурлыкала она глубоким контральто. – Я принимаю ваши слова как комплимент.

– Так и есть, – заверил я, – зови меня Элом. Она кивнула:

– Отлично, я буду называть тебя Эл.

Я посмотрел, как она идет к дивану, и попытался быстро сравнить живую натуру с фотографией на стене, но джинсы, хотя и обтягивали зад, сильно мешали. Она села на диван, удобно скрестив ноги и сжав стакан обеими руками, прежде чем выжидательно посмотреть на меня. Я сделал еще один торопливый глоток, приготовившись солгать и прилагая все усилия, чтобы мои слова звучали похоже на правду.

– Знаешь, о художниках говорят, что у каждого и: них свой почерк, по которому специалист безошибочно определит автора. Интересно, можно ли это сказать и о фотографах?

Несколько секунд Селестина в задумчивости покусывала губы.

– Думаю, да, – заключила она. – Во всяком случае, о хороших.

– Ты – хороший фотограф, Селестина. Мягкий смех забулькал у нее в гортани.

– По-моему, ты не совсем объективен.

– Те фотографии, что я нашел в квартире Голди Бейкер, – сказал я. – Они были хороши, я имею в виду технику.

– Спасибо, добрый господин! – Она склонила голову в легком поклоне.

– У тебя свой, индивидуальный почерк, – продолжал я. – Ты делаешь что-то свое, особенное, с ракурсами и пропорциями.

– Я польщена и удивлена, Эл. – Она вдруг стала серьезной. – Ты прав, особенно не забочусь об освещении, а предпочитаю найти правильный ракурс, что автоматически дает нужное сочетание света и тени.

– Это как отпечаток пальца, – восторженно сказал я. – И я сразу узнал твой стиль, когда увидел серию снимков этой пары – Брюса Вильямса и Голди Бейкер!

– Кто это? – Она осторожно поднесла стакан к губам и отхлебнула немного ликера.

– Парень, который застрелился после того, как совет директоров и его жена получили пакеты с фотографиями.

– Я никогда не слышала о нем, – равнодушно бросила она.

– Ты работаешь в студии, расположенной среди трущоб, – раздраженно сказал я, – в доме, который должны были снести двадцать лет назад. Я был пару раз в этом клозете, который ты используешь под приемную, но не видел там никого похожего на клиента! Я медленно обвел взглядом комнату.

– У тебя славный дом, Селестина. Хорошая обстановка, да и Вэлли-Хейтс неплохой район. Это обошлось недешево.

– Болтай что хочешь, Эл, – сказала она с мягкой укоризной в голосе. – Но это не имеет никакого смысла.

– Можно обставить все и иначе, – согласился я. – Например, проверить твой банковский счет. Но не лучше ли тебе просто признать, что ты работала на Марко?

– Хорошо. – Она подвинулась к краю дивана, все еще крепко держа стакан обеими руками и опустив плечи. – Признаю.

– Тебя в этом деле привлекли технические детали? – холодно спросил я. – Или тебе доставляло удовольствие подсматривать эротические сцены, зная, что Вильяме, во всяком случае, не в курсе, что за их безумными играми подсматривает кто-то третий?

– Ты мягко стелешь, Эл Уилер! – Ее губы медленно расползлись в улыбке, а в глубине голубых глаз сверкнула дьявольская злоба. – Ответ простой. Да! Я получала удовольствие от эротических сцен, технические проблемы легко решались, квартира Голди была оборудована для этого… Ей нравилось, когда за ней наблюдали, поскольку она была мастером своего дела.

– Вы обе работали на грязных мелких шантажистов, – сказал я, – а пока работа оплачивалась, вас, конечно, не волновало, что происходит потом с несчастными, попавшими в ваши сети, такими, как Вильяме!

– Да, у нас был клиент, который хотел доказать фирме «Элайд консептс», что их многообещающий вице-президент не так хорош, как кажется, и нанял дл этого нас. Мы все сделали, и он нам заплатил, когда работа была выполнена. Мы никого не шантажировали и – более того! – не шантажировали Брюса Вильямса.

Я подумал; что она с точки зрения закона права, и окружной прокурор принял бы этот аргумент, дойди дело до суда.

– Вы убили Голди Бейкер? – резко спросил я.

– Ты с ума сошел! Голди была моей близкой подругой.

– А Марко? А Кендрик? Как по-твоему, кто-то из них или они оба могли убить ее?

– Это все равно что отрезать себе правую руку, – с презрением бросила она. – Ну где они найдут другую Голди?

– Сколько поручений, подобных поручению, связанному с Вильямсом, вы вместе выполнили? – задумчиво проговорил я. – Вам не приходило в голову, что рано или поздно кто-то попытается рассчитаться?

– Что ты там бормочешь?

– Я думаю, так и случилось, – подытожил я, – а начав с Голди Бейкер, они вряд ли этим ограничатся.

– Ты бредишь!

– Ты живешь здесь совсем одна, Селестина? – нежно спросил я. – Ты знаешь телефоны соседей? И не забываешь закрыть дверь на цепочку, когда идешь спать?

– Голди была шлюхой по призванию, – сказала она. – Она думала как шлюха. Она была ненасытна. Оргии, групповой секс – чего только она ни вытворяла, когда была на взводе. Ни один любовник не оставался с ней долго. Она просто ничего не могла с собой поделать. Я говорила ей, что опасно так играть чужими чувствами, но она не слушала. И продолжала жить в свое удовольствие. Поэтому все, что я могу посоветовать, – это найти того, »с кем она встречалась, когда ее убили, и он-то и будет убийцей.

– Я не хочу быть грубым, Селестина, – произнес я задушевным голосом, – но это звучит так, словно говорит твоя задница!

Ее лицо помрачнело.

– Почему, черт возьми, ты не уберешься отсюда, вшивый черт?

– Отлично. – Я кивнул. – Только не забудь запереть за мной дверь. Я не хотел бы увидеть тебя, как Голди, с пулей в левой груди.

Зазвенел дверной звонок. Селестина вздрогнула, потом закусила нижнюю губу в бессильной ярости.

– Ни о чем не беспокойся, дорогая, – уверенно сказал я. – Я арестую его за второе убийство после того, как он расправится с тобой.

– У тебя странное чувство юмора!

Она поднялась, поставила стакан на маленький столик рядом с диваном и не спеша направилась к двери в переднюю. Я допил свою порцию и поставил свой стакан рядом с ее, после чего снова посмотрел на фотоснимок над камином. Он вызывал почему-то ощущение стыда, который Селестина Джексон не смогла побороть никакими техническими ухищрениями. Я обернулся, заслышав приближающиеся шаги, увидел отблеск света на лысине того, кто следовал за девушкой с льняными волосами. Они прошли так до середины комнаты, прежде чем он выступил из-за ее спины, а я заметил пистолет в его руке.

– Если он у меня, – рубанул он, – я им пользуюсь. Я посмотрел в блеклые, глубоко сидящие серые глаза и кивнул:

– Я верю.

– Это обычное дело всегда требует времени, – сказал он. – Сначала расстегни пиджак, потом вытащи дуло пистолета двумя пальцами – большим и указательным. Делай это постепенно, дюйм за дюймом, а когда пистолет полностью покажется из кобуры, брось его на пол.

Самое время было вспомнить Билла Тайлера. Мы начинали вместе, и уже тогда он ничего не боялся. Он делал вид, что действует заодно с Кендриком, но в последний момент повел свою игру, рискуя головой. Он был полицейским и думал, что гангстер, который заставит его отдать пистолет, еще не родился. Примерно при таких же обстоятельствах Билл лишился своего оружия и погиб, не дожив двух дней до двадцатичетырехлетия. Капитан из отдела убийств тогда поручил мне сообщить несчастной матери о его смерти.

– Я сказал – медленно, но я хочу видеть какое-то движение! – нетерпеливо прорычал Кендрик.

Я расстегнул свой пиджак, дюйм за дюймом вытащил пистолет из кобуры, зажав его аккуратно между большим и указательным пальцами, и позволил ему упасть на пол.

– Назад! – рявкнул он.

Я отошел шагов на шесть и ждал, надеясь, что полная растерянность, которую я испытывал, никак не отражается на моем лице.

– Что, прикусил язык? – презрительно усмехнулась Селестина; ее глаза горели торжеством.

– У тебя здесь есть какое-нибудь оборудование? – спросил ее Кендрик.

– Ты имеешь в виду, для съемки?

– Конечно, не сиськи под твоей кофточкой! Она вспыхнула.

– Koe' – что. Зачем?

– Его достаточно, чтобы сделать фотографии здесь?

– Да, а зачем?

Его тонкие губы сжались.

– Ты уверена, глупая сука?!

– Уверена, – выдохнула она задыхаясь. – Что ты задумал, Рэй?

Кендрик бросил на нее взгляд, и ее лицо вспыхнуло, будто он неожиданно сорвал с нее всю одежду.

– Значит, можно будет работать. Камера в порядке? Я смогу ею снимать, если ты установишь ее для меня?

– Почему нет? – Она дико посмотрела на него. – Какого дьявола ты затеваешь, Рэй?

– Я скажу тебе, когда отведу его в спальню, – ответил он.

– Рэй! – Ее контральто стало выше от волнения. – Ему все известно о Голди и Брюсе Вильямсе и…

– Я знаю, – отмахнулся он. – Он говорил об этом со мной пару часов назад. – Холодные серые глаза смотрели на меня так, будто я был кучей хлама, загромождавшей гостиную. – В спальню, болван! – Он махнул пистолетом в сторону двери в дальнем конце комнаты. – Иди давай!

Я пошел и, зная, что он идет сзади, пытался заставить свою шею не дергаться. Дверь была наполовину открыта, поэтому я легко толкнул ее и вошел в комнату. В следующую секунду дуло пистолета с грубой точностью ударило меня по основанию шеи, и мир вокруг вдруг замер, потому что я выпал из него. Глава 6

Придя в себя, я сначала почувствовал боль и лишь потом услышал голоса где-то рядом.

– Сколько можно? – спрашивал встревоженный женский голос. – Что, если он никогда не очнется?

– Отстань, – отрезал грубый мужской голос. – Кто знает, что взбредет в голову этому копу? Думаешь, он не заметит разницы?

Я почувствовал боль от укола в руку и хотел протестовать, но сил не было. Тогда – я уверен, что это было позже, – я почувствовал, что меня тянут за руки и они отрываются. Потом меня отпустили, и я просто отдыхал, лежа в темноте. Я ждал, что что-то произойдет; что-то настолько важное, что в преддверие этого даже тысячи лет такого эмбрионального существования были не в тягость. Пролетели века, я почти не замечал их. Удивительно, но иногда под моими закрытыми веками возникали какие-то образы. Например, прекрасное создание в ярких тонах пурпурного, черного и золотого с трепещущими, будто светящимися крыльями. Когда пришло время, я подумал, что мог бы назвать ее БАБОЧКА. Название понравилось мне, потому что оно звучало так правильно.

Потом оно произошло! Я не могу передать, как я узнал, что это случилось, но все мое существо охватил экстаз. Я открыл глаза и закричал в восхищении, потому что я чуть не ослеп от сияния огромного золотого шара, висящего надо мной на небесном своде. Явился свет, и это был знак. Творение началось! Я перевернулся на бок и осторожно открыл глаза, которые все еще ничего не видели, поскольку не привыкли к свету. Мне было любопытно посмотреть на мир, который я создал.

Ландшафт был ровным, но только там, где сиял свет шара, дальше поднимались высокие тени, и я знал, что это просто тени моих эмбриональных мыслей, которые ждут, что будут преобразованы во что-то в будущем. Я знал также, что необходимо придерживаться определенного порядка, чтобы все мои труды не поглотил полный ужаса хаос. Одно за другим! Это был первый закон вселенной Уилера. Я захотел, чтобы новые руки выросли из моих плеч, потом подвигал пальцами, чтобы убедиться, что они действуют. Части моего собственного тела еще нуждались в доработке, но я успокаивал себя, что мне некуда спешить. У меня была Вечность, чтобы улучшать детали моей вселенной!

Я предпринял много тщетных попыток, прежде чем смог встать на ноги. Конечно, тело, в котором я живу, всего лишь модель, в которой есть ошибки. Я хотел удлинить руки настолько, чтобы они касались земли, решив, что так проще держать равновесие. То, что это неудобно, я понял уже через минуту; прежде, чем руки коснулись земли, колени подогнулись, а ходить на четвереньках не слишком практично. Но что-то еще произошло, пока я ползал на четвереньках. Неприятный звук долетел с дальних пределов небесного свода, и я подумал, что описать его можно весьма подходящим словом – смех.