Текст книги "Кровавая луна"

– Привет, Кернер, я и не заметила, что ты уже здесь. – Сайдани взглянула на него своими карими глазами. Облачность слегка рассеялась.

Откинув голову назад, Анетта прищурилась сквозь очки, балансирующие на кончике ее носа.

– Сара рассказывает мне, что ей удалось обнаружить в социальных медиа, чтобы мы составили список персон для личного допроса. Я потом ознакомлю тебя с результатами. Если ты потрудишься закрыть за собой дверь…

– Но это мой кабинет!

– Ты не мог бы пока посидеть на месте Сары?

Йеппе хотел было возразить, но передумал. Он просто не сумел. Взяв из шкафа с архивами свой ноутбук, он вышел в темный коридор и направился к кабинету Сайдани. Вот поэтому вы всегда и выходите победителями, мымры несчастные! Потому что мы не снисходим до обсуждения какой-то ерунды. Куда поставить новый комод? Во сколько забирать детей из школы? Займемся сексом в миссионерской позе или по-собачьи? Да это совершенно неважно, дорогая, сделаем, как ты хочешь!

Йеппе включил свет в кабинете Сайдани и, с легким вздохом усевшись за стол, открыл ноутбук. Не успел он войти во внутреннюю систему обработки данных, как дверь распахнулась и в кабинет с грохотом ввалился миниатюрный рабочий, держа под мышкой тяжелый ящик с инструментами. Не удосужившись даже поздороваться, он опустился на колени перед радиатором и принялся дубасить по нему, грубо и настойчиво. Письменный стол завибрировал. Итак, раннее зимнее утро, новое расследование и господин рабочий прямиком из ада.

Досчитав до десяти, Йеппе приступил к осуществлению профессиональной деятельности.

* * *

Звук ударившей по асфальту выхлопной трубы невозможно было ни с чем спутать. Проклятие! Значит, ему все-таки не удалось нормально закрепить ее. Это не так легко сделать, когда в твоей автомастерской нет ни ямы, ни подъемника. Сегодня он точно не успеет вернуть машину клиентке. Не забыл ли он записать ее номер телефона, чтобы ей зря не приезжать? Надо проверить по возвращении.

Миккель Хустед заорал так, что задрожало лобовое стекло, и несколько раз ударил кулаком по приборной панели, после чего снизил скорость и повернул обратно к Нёрребро. Приходилось вынужденно завершать тест-драйв. Кондиционер тоже барахлил – как бы он ни крутил колесико регулятора, в салон дул горячий, словно из сауны, воздух.

Пошарив в нагрудном кармане фланелевой рубашки, он вытащил пачку желтого «Кингса»[18]18
  Датский бренд сигарет.


[Закрыть] и даже успел прикурить, прежде чем вспомнил, что находится в чужой машине. Он опустил стекло и поспешно затянулся еще пару раз, прежде чем недокуренная сигарета полетела на Сёндре Фасанвай. Просто сегодня был не его день. Точнее, и сегодня тоже.

Абсолютно машинально он свернул на Смаллегэде и направился к ратуше Фредериксберга. Таким образом он делал крюк. Надо было продолжать движение по Фасанвай до самой станции Нёрребро, однако руки, лежащие на руле, судя по всему, не собирались его слушаться. Выхлопная труба царапала обледеневший асфальт, люди провожали недоуменными взглядами эту консервную банку с обливающимся потом водителем внутри. Окна запотели, так что ему вновь пришлось опускать стекло, впустив в салон морозный воздух и скептические взгляды. Он уже давно нормально не мылся – зимой в мастерской сложно было организовать что-то более серьезное, чем споласкивание тела наспех. А всего лишь два года назад немыслимо было не принять душ как минимум один, а лучше пару раз в день – утром перед занятиями и после спортивной тренировки.

Перед мастерской обивщика мебели он снизил скорость и покосился на окна квартиры на втором этаже небольшого розового дома. Ее дома. Он часто так поступал, а иногда ему везло больше обычного и он успевал заметить за стеклом ее силуэт. Точнее, так: возможно, ее, возможно, кого-то из ее родителей, за столь короткий миг нельзя было разглядеть. Неважно, кто именно это был, но от одного только вида стоявшей за окном фигуры на него буквально обрушивалось ощущение счастья, чтобы в следующую секунду смениться чувством полной безнадежности. Как молниеносная посткокаиновая лихорадка. За одну секунду он успевал испытать блаженство и желание покончить с собой.

Он проезжал мимо витрины мебельной мастерской, она вышла из переулка, ведущего в сад Фредериксберг. Рюкзак висел на одном плече, из-под вязаной шапки струились волосы, на ногах красовались сапожки с меховой оторочкой.

Девушки в зимней одежде всегда являлись его слабостью; улыбающиеся из-под шапки глаза поражали его прямо в сердце. Она почти не изменилась, разве что немного округлилась и, естественно, повзрослела, стала более зрелой. Она шла, приклеившись взглядом к тротуару, жизнь научила ее не поднимать глаза и не задирать подбородок. Это нравилось ему тоже. Она свернула во двор, а консервная банка двинулась дальше по Смаллегэде к дому Мёстинга. Он взглянул на нее лишь на мгновение. И все-таки взглянул. Любовь его к ней была столь же безмерна, сколь и злость на нее.

* * *

В животе у Йеппе урчало. Пропущенный завтрак полностью разрушал его способность сконцентрироваться, точнее, то, что осталось у него от этой способности. Он покинул кабинет Сайдани с разыгравшимся там шумным концертом и отправился в небольшую кухню отдела убийств. Он налил себе кофе, отыскал в холодильнике упаковку нарезанного ржаного хлеба и пачку масла и намазал бутерброд. Когда Йеппе вернулся, мастера уже не было. Оставалось надеяться, что он умер от перенапряжения.

Йеппе плюхнулся в рабочее кресло с тарелкой и чашкой в руках и попытался найти свободное место на столе. В результате он пристроил кофе и бутерброд на стопку каких-то явно ненужных бумаг. И как она только может работать в таком бардаке!

Пережевывая холодный хлеб, он подумал, что проблема в расследовании убийства подобного типа заключается в большом временном интервале между встречей убийцы с жертвой и наступлением смертельного исхода. Место обнаружения тела и место преступления тут не совпадают. Картина получается мутная и смазанная. Как можно было разыскивать свидетелей, если единственным очевидным событием был тот факт, что жертва выпила некий напиток? На вечеринке. В окружении более трехсот гостей. В сообществе, где все друг друга знают и являются коллегами, где только что целовались при встрече, а потом вовсю ругаются.

Йеппе листал предварительные опросы свидетелей, с которыми на данный момент успела пообщаться Сайдани. Никто из них не заметил, что Альфа Бартольди плохо себя чувствовал, никто не видел его после того, как он покинул вечеринку, никто ничего не знал. Отпив кофе, Йеппе обнаружил, что он по ошибке налил себе какао. Вкус был неожиданный, но не сказать, что неприятный, и он продолжил пить. Им придется подойти к этому расследованию иначе, чем к остальным. Сосредоточиться не на свидетельских показаниях, но на мотиве преступления, посмотреть на ситуацию глазами убийцы.

Хотел бы преступник, выбравший столь продолжительный, мучительный, садистский способ умертвить жертву, наблюдать эту медленную смерть? Можно ли предположить, что он следил за Альфой после того, как тот покинул вечеринку?

Телефон зазвонил ровно в тот момент, когда Йеппе впился зубами в последний кусок бутерброда.

– Кернер.

– Доброе утро, это Нюбо. Я не помешал?.. – Судя по интонации, в действительности патологоанатом не особенно беспокоился о том, что он мог кому-то помешать.

– Нет-нет, я завтракал, но как раз только что закончил. Какие у тебя новости?

– Мы по-прежнему ожидаем токсикологического заключения по итогам вскрытия тела Альфы Бартольди, однако у меня имеются некоторые предварительные данные, позволяющие с большой долей вероятности предположить характер принятого им вещества.

– Я бы очень хотел услышать твое профессиональное предположение. – Йеппе вытащил из сумки записную книжку. Позже, когда начнется выслеживание подозреваемого, этот блокнот превратится в журнал фиксации важнейших фактов. Вообще-то Йеппе не испытывал восторга от того, что по ходу работы ему приходилось делиться сведениями с другими, однако со временем привык к неизбежности такого положения дел. Не научившись быть участником команды, невозможно стать следователем.

– Ладно. Как тебе известно, в ротовой полости, пищеводе и желудке жертвы обнаружены химические повреждения, причиненные неким разъедающим веществом. Помнишь трагический случай, имевший место несколько лет назад в техникуме?

– Ну?

– Тогда несколько подростков, обучавшихся на каменщиков, заставляли друг друга пить газировку с известковым раствором. А известь эта чрезвычайно едкая. Один из парней умер.

– Ничего себе.

– Вот именно. Как раз мы проводили тогда вскрытие. И теперешнее дело во многом напомнило мне о том случае, так как повреждения горла и пищевода сейчас, как и в тот раз, гораздо сильнее, нежели желудка. Этот факт может указывать на то, что поглощенная жидкость была щелочью и желудочная кислота в некоторой степени нейтрализовала ее. Ты следишь за мыслью?

– Да-да.

Почему же медики априори считают жутко бестолковыми всех, кто не относится к их числу? По крайней мере, так считал Нюбо.

– Одним из наиболее сильных щелочных растворов, который широко применяется и легко доступен, является средство для прочистки стоков. В нем содержатся такие большие концентрации гидроксида калия и особенно натрия, что даже сравнительно небольшая доза способна вызвать сильнейшие ожоги.

– Какова критическая доза?

– Хм, миллилитров двести. Возможно, меньше. Все индивидуально, может зависеть от содержимого желудка, например.

– Но разве вкус не покажется странным?

– В отличие от прочих агрессивных чистящих средств, хлоросодержащих, например, средства для прочистки труб достаточно нейтральны в отношении запаха и вкуса. Если смешать его с сильно пахнущей и имеющей внятный вкус жидкостью, получится раствор, который большинство людей выпьют, ничего не заподозрив.

– Если, например, смешать с каким-нибудь алкоголем?

– Ну да. Или с какао на молоке. Или с каким-нибудь фруктовым напитком. Только не со свежим соком. Иначе кислота нейтрализует гидроксид натрия, по крайней мере в некоторой степени.

– А разве человек сразу же не почувствует боль? Прямо как только проглотит?

– Совсем не обязательно. А уж тем более не в том случае, если он уже находится в состоянии алкогольного или наркотического опьянения. Амфетамин, например, заглушает боль. Мы можем предположить, что жертва употребила нечто подобное? Естественно, токсикологическое заключение ответит нам на этот вопрос, когда…

– Запросто можно допустить такое.

– Скорее всего, жертва поначалу ощутила дискомфорт, что-то типа изжоги, если хочешь. Проблема заключается в том, что вместо того, чтобы обратиться за помощью, этот человек, судя по всему, ушел с вечеринки. – Голос Нюбо вдруг зазвучал издалека, как будто он продолжал говорить, одновременно занимаясь своими делами на другом конце кабинета.

– У нас нет ни одного свидетельства, что он почувствовал себя плохо и попросил о помощи, прежде чем уйти. Но в какой-то момент между 23:00 и 01:00 он ушел, ни с кем не попрощавшись. Никто не заметил этого, никакого гардеробщика там не было, так что мы даже не знаем, во сколько точно это произошло.

– В конце концов поглощенная жидкость убила его. Худшее, что можно сделать в такой ситуации, это вызвать рвоту, так как, выходя обратно тем же путем, ядовитое вещество нанесет еще больше повреждений. Вот, а потом он еще и рухнул в снег и сильно переохладился.

– Так все-таки он умер от того, что выпил средство для прочистки стоков?

– Таково мое заключение, да.

– Кто вообще решится убить человека с помощью чистящего средства? Какой-то не стопроцентный метод.

– Ты ошибаешься. Если выбрать правильное средство, оно может быть чрезвычайно эффективно для подобных целей. К тому же его можно приобрести в любом супермаркете меньше чем за двадцать крон. Я даже не побоюсь сказать, что правильно подобранное чистящее средство – идеальное орудие убийства.

– То есть перед нами предумышленное убийство? Выходит, так?..

– Притом чрезвычайно гнусное, если хочешь знать мое мнение.

Глава 7

– О, принцесса Интернет, сделай то, что тебе лучше всего удается! С кого начнем допросы? – Анетта подвинула к себе компьютер Сары Сайдани и прищурилась. Очки у нее были все в жирных пятнах, но она не собиралась их протирать.

Сара открыла на экране фотографию, на которой Альфа Бартольди подставил язык под бутылку с шампанским, развеселив тем самым окружающих.

– В первую очередь надо связаться с присутствующими на этом снимке. Они также часто фигурируют в Инстаграме и, похоже, большую часть вечера крутились рядом с Альфой. Сёрен Вести, – она ткнула в мужчину с убранными под черную бейсболку волосами, – Лулу Суй, Рольф Токлум, Кара Скривер и Йоханнес Ледмарк.

– Который так и не объявился.

Они молча переглянулись. Скоро им придется объявить его в розыск. Когда кто-то исчезает в связи с делом об убийстве, совершенно непозволительно надолго оставлять этот факт без внимания.

– Как там зовут остальных? – Анетта пощупала волосы на макушке в поисках очков, прежде чем обнаружила их на кончике собственного носа.

– Рольф Токлум, дизайнер. Сёрен Вести.

– А девушки? Одна из них певичка, ее я как раз знаю. Кара Скривер. А как зовут вторую? Какая-то там хулубулу…

Сара Сайдани строго посмотрела на коллегу.

– Вторую зовут Лулу Суй, ясновидящая целительница.

Анетта ответила Сайдани скептическим взглядом. Лулу Суй. Что за несуразные имена у людей, работающих в этой отрасли?

– И что нам о ней известно?

– Секунду, сейчас найду ее. Лулу… С-У-Й. – Сара набирала имя на клавиатуре, произнося буквы вслух.

– Ху-лу-бу-лу. – Анетта фыркнула и ткнула Сару локтем в бок. Та оставила этот жест без комментариев.

– Ага, вот она. Та самая девушка, что распространяет благостную карму перед открытием очередного ночного клуба. В общем, прорицательница и целительница на службе у джетсеттеров[19]19
  Очень обеспеченные люди, которые могут позволить себе личный авиатранспорт и перемещаются на нем по всему миру.


[Закрыть].

– Никогда о ней не слышала. Вот эта вот миниатюрная брюнетка? Да ей не дашь больше пятнадцати лет! – Анетта приникла к экрану. Вполне возможно, она все-таки скоро сподобится протереть очки.

– Видимо, благостная карма помогает ей сохранить молодость.

– Ха!

– Весьма активно пользуется Инстаграмом, почти ежедневно размещает фотографии в сопровождении подробных пояснений. – Сара напечатала что-то на клавиатуре. – Вот послушай, что она написала в среду днем, причем по-английски: «Если вам кажется, что ваша жизнь зашла в тупик, и вы не знаете, что предпринять, уверенно прыгайте навстречу будущему, отдайтесь на милость неизвестности…»

– Что за бред! И почему она пишет по-английски?

– Наверняка у нее полно иностранных клиентов.

– Эта индустрия начинает действовать мне на нервы. Как вообще кто-то может постоянно крутиться в этой отрасли?

– У нас-то в полиции ведь все замечательно, правда?

Анетта покачала головой:

– Мы, по крайней мере, иногда выходим подышать свежим воздухом, этим людям тоже не помешало бы… что ты еще нашла?

Сара Сайдани, которая давным-давно не имела возможности подышать свежим воздухом, жестко ударив по клавиатуре, вывела на экран новую фотографию. Альфа стоял на переднем плане вполоборота к фотографу и пил из бокала прозрачную розоватую жидкость с кубиками льда. Возможно, это и был тот самый роковой бокал.

– Я переслала увеличенное изображение криминалистам, только не уверена, что это будет полезно. – Сара ненадолго увеличила масштаб, затем вернулась к нормальному режиму просмотра. – Когда будет время, я еще займусь проверкой персонала, обслуживающего мероприятие. Они наняты в бюро «Beautiful people».

– А кто там на заднем плане? Все размыто. – Она сняла очки и не очень тщательно протерла стекла рукавом.

На втором плане на танцполе стояла Лулу Суй в обнимку с рослым мужчиной. Его лоб покоился у нее на плече, руки безвольно повисли. Казалось, что в вертикальном положении он держится исключительно благодаря Лулу Суй. Мужчиной этим оказался Йоханнес Ледмарк.

Анетта почувствовала, как кожа съеживается на шее, ощутила прохладный ветерок, заставивший ее голову непроизвольно дернуться.

– Она тоже в списке на допрос, гадалка эта? Есть ее телефон и адрес?

– Тоже. – Сара продолжала печатать. – Я послала тебе мейл с контактами Йоханнеса Ледмарка, Сёрена Вести и Лулу Суй. Хм, Эстерсёвай, 2150 Рыболовецкая гавань – такое впечатление, что она живет в поселении хиппи в Нордхавнен.

– Объясни мне, что, черт возьми, это за люди такие? Я лично куплю хот-дог первому представителю индустрии моды, который проживает в Ванлёсе и назвал своих детей как-нибудь по-простому – Томас и Рикке, например!

– А как там ваших псин кличут? – Сара задала вопрос, не отрывая взгляда от экрана. – Кажется, Хенир и Тор, а третью?

– Не надо этих масляных усмешек, принцесса. Тут скандинавская мифология, это другое дело. К тому же мы-то живем на Грэве Стран. В частном доме. Без всякого снобизма, слышишь!

Отхлебнув чаю из чашки, Сара Сайдани улыбнулась и вновь обратилась к компьютеру.

* * *

Стекла в небольшом фахверковом домике, служившем пристанищем для смотрителя обсерватории на Эстервольд, как всегда, запотели из-за плохо циркулирующего воздушного потока от тепловентилятора. Дом был в плохом состоянии; вследствие отсутствия какой бы то ни было теплоизоляции его невозможно было прогреть в наступившие холода, но Торбен Хансен был непритязательным человеком с весьма скромными потребностями. Не снимая куртки, он поставил кипятиться воду и достал пластиковый контейнер со стаканчиками лапши быстрого приготовления, это был его любимый обед в зимние месяцы. Пока вода закипала, он обошел дом и подобрал грязную посуду и одежду, которую дочь бросала на пол по дороге в ванную и из ванной. Маленькие островки беспечности. Он не возражал против них.

Сигрид еще спала, и он старался делать все как можно тише, чтобы не разбудить ее, свою давно выросшую маленькую девочку. Куда уходит время? Жизнь – всего лишь поток воздуха, который легко подхватывает человека и уносит куда-то вдаль. Одно дуновение, и вот человек уже снова одинок. Он начал потихоньку свыкаться со своим положением, возможно, даже ценить его. Одному жить проще, во всяком случае проще, чем в семье.

Не то чтобы у него был выбор.

Торбен залил лапшу кипятком, добавил прилагающиеся специи и масло и принялся размешивать, медленно и осторожно. Он тяжело опустился на стул рядом с небольшим кухонным столиком и вытянул вперед ноги, чтобы не чувствовать боли в коленях. Вот и Альфу Бартольди сдуло. Вынесло за пределы жизни. Он успел прочитать сегодняшние газеты, внимательно пересмотрев каждую статью, каждый некролог и ощутил какой-то дискомфорт в теле, волнение, которое не посещало его вот уже лет пять.

Подув на суп, Торбен аккуратно отпил из стаканчика. Заставил себя отбросить неприятные мысли и приступил к текущим делам. Перво-наперво ему предстояло подготовить обсерваторию к мероприятию, запланированному на вечер вторника, в лунное затмение. Спокойствие будет вновь нарушено очередным проявлением скотства, он терпеть не мог этих вечеринок. На верхней открытой площадке будет прочитан доклад профессиональным астрономом и экспертом по процессам, происходящим в атмосфере в момент, когда Земля своей тенью закрывает Луну от Солнца. Затем – экскурсия по обсерватории, и – для избранных счастливчиков – наблюдение лунного затмения из купола обсерватории. В приглашении были анонсированы «пузырьки шампанского и кровавая луна», дешевое просекко и декламация «Тоски по Луне» от актера Йоханнеса Ледмарка. Что может быть хуже?

Торбен был совершенно безразличен к тому, что находится между небом и землей. Ему хватало того, что творится у него под носом, где уж тут глядеть на небеса. Тем не менее частенько, когда устраивались лекции по астрометрии, космологии или оптической астрономии, он делал вид, что ремонтирует что-то в лекционной аудитории. Большая часть информации тут же вылетала у него из головы, но все же кое-что оставалось для бесед с младшей дочерью.

– Привет, пап.

Торбен поднял голову и посмотрел на нее. До чего же она похожа на свою мать! Ее светлая кожа была почти прозрачной, от чего создавалось впечатление, что ты смотришь сквозь нее и даже можешь наблюдать, как кровь течет по венам.

– Здравствуй, дорогая. Как здорово, что ты тут! Я думал, ты останешься ночевать у Луизы.

– Нет. Хлеб есть?

– Я еще не ходил в магазин. Я не знал, что ты вернешься домой.

Девушка открыла холодильник и застыла перед ним. Тощие ноги и руки торчали из застиранной футболки и шорт-боксеров, в которых она спала. Торбен почувствовал, как в сердце кольнуло – слишком мало участвовал он в ее жизни, как и в жизни ее сестры.

– Давай сбегаю в булочную? Это отнимет не больше десяти минут.

– Не надо. – Она закрыла холодильник. – Я побегу. Только душ приму.

– Какие у тебя планы? Может, потом вместе чем-нибудь займемся?..

Хлопанье двери в ванную заглушило ее ответ. Если он, конечно, был. Он сидел, глядя на стоявший перед ним суп, и ждал. Затем доел лапшу, застегнул куртку и вышел на мороз.

* * *

Телефон прозвонил пять раз, прежде чем Родриго ответил. Йеппе уже почти сдался, когда наконец в трубке прозвучал сиплый голос:

– Привет, Йеппе. Он вернулся.

– Что?! – Йеппе застыл, испытывая одновременно облегчение и недоверие. – А почему ты мне не позвонил? Я пытался связаться с тобой уже даже не знаю сколько раз…

– Он пришел всего десять минут назад, Йеппе, ага?

– Мы будем у вас через пятнадцать минут.

Йеппе положил трубку и пошел за Анеттой. Йоханнес дома, он не лежит мертвый где-нибудь в сугробе!

Анетта, по-прежнему сидевшая рядом с Сайдани, подняла взгляд – Йеппе сразу увидел – она уже поняла, что произошло.

– Объявился?

Йеппе кивнул:

– Дома. Живой и невредимый.

– Тогда поехали.

Анетта встала, сняла со спинки кресла куртку и решительно покинула кабинет. Йеппе кивнул Сайдани и вышел следом. Сара ответила ему сдержанной улыбкой, которую он не смог интерпретировать. Он только надеялся, что ее улыбка не была не сочувствующей.

Поездка прошла под звуки поп-музыки и рекламы. Анетта сосредоточилась на дороге, а Йеппе не видел необходимости посвящать коллегу в хаос мыслей, роящихся у него в голове и вторивших мельканию фасадов за окном.

Родриго открыл дверь, прежде чем они позвонили в звонок. Йеппе поприветствовал его кивком и уже не в первый раз заметил про себя, что Родриго невероятно красив. Даже сейчас, выйдя им навстречу с покрасневшими глазами, он был похож на одного из мужчин-моделей, которые непременно выныривают из воды в рекламе какого-нибудь парфюма.

В гостиной за длинным столом сидел Йоханнес, неестественно бледный, и выглядел так, словно все вокруг причиняло ему боль. Анетта поздоровалась и встала у стены, скрестив руки. Этакий Сэм Спейд[20]20
  Сэм Спейд – частный сыщик из детективов американского писателя Дэшила Хэммета.


[Закрыть] в разгар трудового дня.

Йеппе выдвинул стул, сел, опершись локтями на коленки, и попытался поймать взгляд Йоханнеса.

– Ты в порядке?

– Йеппе, что ты здесь делаешь? – Йоханнес ответил, не поднимая глаз.

– Я интересуюсь в первую очередь как друг.

– А зачем тогда ты ее взял с собой? – Йоханнес чуть заметно кивнул в сторону Анетты. Невозможно было не заметить в его интонации оттенка враждебности.

Родриго нервно пересек комнату и подвинул к Йоханнесу стакан с водой и парацетамол, к которому тот даже не притронулся. Родриго встал за спиной Йоханнеса, положив ладони на его плечи.

– Я прекрасно понимаю, что ты расстроен в связи с… ну, потому что Альфа…

– Понимаешь?! Да что ты вообще можешь понимать? – Едва приоткрытые глаза Йоханнеса блеснули глубоким презрением. – Что ты можешь знать о моем теперешнем состоянии?

Как будто они не были знакомы. Как будто не дружили больше двадцати лет.

– Йоханнес, произошло убийство. Ты замечен в обществе жертвы незадолго до совершения преступления, и ты вдруг исчезаешь. Естественно, нам необходимо поговорить с тобой.

– Меня в чем-то подозревают? – Он говорил резко и отрывисто, словно ронял слова. – В таком случае не мог бы ты сообщить мне о моих правах?

Йеппе покосился на Анетту. Она наблюдала за происходящим с нейтральным выражением лица, тем самым давая ему понять, насколько неотвратимо было ее намерение остаться.

– Ты можешь просто рассказать нам, где ты был, и мы оставим тебя в покое и предоставим возможность отоспаться.

– Я не обязан вам ничего объяснять, Йеппе.

– Запой, – вмешался Родриго. – Он всего-навсего ушел в запой. Пойдет? Такое иногда случается.

– Запой? Но почему ты не позвонил? Почему сам не отвечал на телефонные звонки?

– В телефоне села батарейка.

«Батар-рэйка». Родриго произносил слова с остервенением, Йоханнес уставился на собственную коленку и молчал.

– Что произошло между вами с Альфой на этой вечеринке? – Голос Анетты прорезал тишину.

– Какое вам до этого дела, Анетта? – Йоханнес выплюнул эту фразу. В комнате вновь повисла тишина. Напряженная тишина, как будто солдаты внимательно прислушиваются, чтобы определить местоположение противника. Нарушила ее снова Анетта:

– Кто такой Сёрен Вести? А Лулу Суй? Откуда вы знакомы с ними и с Альфой?

Прежде чем ответить, Йоханнес адресовал своей коленке улыбку.

– Неужели вы пришли сюда в качестве моих друзей? Слушайте внимательно, я ни черта не собираюсь рассказывать вам обоим. – Он резко вскочил. – Мне нужно отдохнуть. Благодарю за визит.

Йоханнес покинул гостиную в тягостном безмолвии. Родриго в отчаянии сел и спрятал лицо в ладони. Йеппе дал понять Анетте, что им лучше уйти.

– Родриго, пусть он хорошенько выспится. Я перезвоню позже.

Участливо похлопав Родриго по плечу, Йеппе направился к выходу.

* * *

Оказавшись на тротуаре перед домом, двое следователей продолжали молчать, подставляя щеки под укусы мороза. Снег кружился над улицами и тонким белым слоем усыпал носы ботинок и полы курток.

– Если он не желает говорить с нами добровольно, придется задержать его.

– Анетта, подожди! – Йеппе откашлялся и обрел самоконтроль. – Дай ему шанс. Он совсем не спал и пребывает в состоянии шока. Дай ему немного времени. Идем, глотнем свежего воздуха.

Йеппе устремился вперед. Анетта принялась так рьяно жестикулировать, что ей позавидовал бы любой шофер итальянского такси. А затем последовала за напарником.

Направляясь вдоль Сёнер Бульвар, они проходили футбольные поляны, детские площадки и забегаловки, которые изо всех сил старались отмежеваться от винных погребков, хотя и зарабатывали на том, что подавали молодой современной публике итальянский кофе и пошированные[21]21
  Традиционное французское блюдо. По сути это яйца всмятку, только приготовленные без скорлупы.


[Закрыть] яйца. Вестебро стал не тем Вестебро, который знал Йеппе, причем уже давно. Когда развелись родители, отец одно время жил в крохотной двухкомнатной квартирке на Вальдемарсгэде. Навесной душ там был установлен прямо в туалете, а свою одежду отец стирал в кухонной раковине, от чего вся квартира приобретала затхлый запах. Ужин, выложенный в пластиковый контейнер, они носили разогревать в микроволновке в столовую на Истедгэде. Йеппе чуть ли не с ностальгией вспомнил о гладкой, почти стеклянной на вид картошке. Почему даже то, что мы ненавидим в какой-то конкретный момент, становится дорого нам в качестве воспоминания по прошествии определенного количества времени? Как же называлось это заведение? «Микротерия»? «Васко» что-то там? Теперь тут был магазин одежды. И спросить теперь было не у кого. Чему быть, того не миновать.

У моста Дюббельсбро они остановились, устремив взгляды на железнодорожное полотно и насосную станцию, размалеванную граффити. Снег толстым слоем покрывал сероватый бункер с бледно-желтыми пятнами. Рабочее место – днем для сотрудников железной дороги, ночью для африканок.

– Кто у нас следующий по списку? – Йеппе сплюнул на рельсы. – Попробуем побеседовать с Лулу Суй?

– Да, давай… – Анетта задумчиво кивнула. – Какой симпатичный парень…

Судя по всему, она находилась под впечатлением от красоты Родриго.

– Не поспоришь.

– Вполне понятно, что Йоханнес его любит. У них свободные отношения?

Йеппе раздраженно посмотрел на коллегу.

– Почему ты так решила? Потому что они геи?

– Уф, Йеппе, заткнись! Если мы все будем такими деликатными, то никогда ничего не добьемся. Педики трахаются направо и налево, негры прекрасно играют в баскетбол, так уж повелось.

– У тебя есть какие-то основания так говорить или ты просто сотрясаешь воздух? – Йеппе негодовал.

Анетта ткнула в него пальцем в перчатке.

– Не мог ли Йоханнес изменить ему с Альфой?

– Лишь по той причине, что они приятели и оба гомосексуалисты? Мало кто впишется в твое жесткое определение нормальности. – Йеппе не удержался от улыбки. – Мы потихоньку превращаемся в шведов, которые никак не могут оставить в покое Пеппи Длинныйчулок[22]22
  Пеппи Длинныйчулок – главный персонаж одноимённой повести шведской писательницы Астрид Линдгрен.


[Закрыть] – ведь чувства чернокожих ущемляются тем фактом, что отец этой девочки был негритянским королем.

– Очень легко стоять на такой позиции, если ты белая гетеросексуалка. Давай оставим наш разговор на эту тему. Ибо мы никогда не придем к согласию.

Когда-нибудь Йеппе научится не впутываться в подобные дискуссии со своей напарницей.

– Ты знаешь, где она живет? Лулу Суй, в смысле?

– Разве у круга есть хоть одна сторона? – Анетта поводила ключом от машины вокруг пальца. Они отправились обратно на стоянку.

Через сто метров Анетта остановилась у магазинчика.

– Куплю себе шоколадный батончик, а то, похоже, обед мы сегодня пропускаем. Кстати, ты так и не ответил на мой вопрос.

Йеппе сдался.

– Я понятия не имею, изменял ли Йоханнес. Насколько мне известно, они с Родриго живут моногамно, но никогда не поймешь, как устроены людские отношения.

Анетта вкрадчиво посмотрела на него, он лишь пожал плечами.

– Они производят впечатление вполне довольных друг другом людей. Ну, как ты и Свен, например. То есть счастливых. Но я не знаю, как обстоит дело в действительности…

Анетта на мгновение улыбнулась, как смущенный подросток. Затем кивнула и взялась за ручку магазинной двери.

– Тебе не купить «голову негра»?[23]23
  Вид пирожного, покрытого шоколадом.


[Закрыть]