Текст книги "Кровавая луна"

Глава 8

Рыболовецкий район в гавани Нордхавн зиял ветхой заплаткой из крашеного дерева и ржавого железа между пустынной промышленной территорией и проливом Эресун. Этот анахронизм, казалось, выжил исключительно благодаря своему невероятному упорству. Даже чайки кричали более пронзительно здесь, где их крики ничто не заглушало.

Йеппе с Анеттой остановились у небольшого рыбацкого сарая с более поздними пристройками и искусно вырезанной деревянной табличкой на фасаде, гласившей: «Хардис Плейс». Полусопревший полосатый навес колыхался от ветра в унисон с кованым флюгером и пивными банками, выдуваемыми из мусорного бака. Ветер был прямо-таки арктический.

Йеппе натянул капюшон и, жмурясь, посмотрел на молочно-белое небо.

– Думаешь, снега еще подвалит?

– Как бы то ни было, но я больше не собираюсь чистить дорогу в этом году. Не надо было покупать угловой участок. Вот тупицы!

– В каком номере дома она живет?

– Номер дома не указан. Только ее фамилия и улица – Эстерсёвай. Попробую позвонить.

Анетта стянула варежки и взяла телефон.

Йеппе отошел от машины и заглянул в ближайший переулок. Слингрерстиен. С лишней «р».

– Не берет. Придется у кого-то спрашивать.

– У кого? Тут ни души.

Анетта огляделась.

– Тогда будем стучать во все двери подряд, пока на кого-нибудь не наткнемся.

Через снег она направилась к ближайшему деревянному дому, поднялась по короткой лестнице к двери с табличкой и постучалась. «Карантин. Верховая езда запрещена». Никакого эффекта. Йеппе наблюдал, как его коллега пробралась к следующему дому, а затем к еще одному. Впрочем, дома – это громко сказано. Это были крошечные деревянные лачуги, сооруженные на основе грузовых контейнеров и располагавшиеся бок о бок с лодками, которые были накрыты брезентом и поставлены на зиму на деревянные стапели. Скворечники, скульптуры из всякого хлама и скамейки, разрисованные инициалами, – все это свидетельствовало о том, что кто-то все-таки бывал здесь и даже любил это место, однако в снежное и ветреное время года территория казалась необитаемой, как туристический курорт в мертвый сезон.

Анетта остановилась отдышаться. В последнее время она была настолько не в форме, что пора было отнестись к этому серьезно. При возможности надо будет задать ей головомойку на эту тему.

Йеппе подошел к воде и окинул взглядом гавань. Пахло дизелем и жиром, которым смазывают зимой сапоги. Вдоль причала выстроились старые рыбацкие катера, на многих из них были воздвигнуты конструкции, свидетельствующие скорее о предназначении плавсредства в качестве жилья, нежели в качестве участника парусных соревнований. Тонкий столбик дыма тянулся из металлической трубы, выглядывавшей из-за рулевой рубки, и устремлялся ввысь над белоснежной лодкой с голубыми поручнями вдоль палубы. В иллюминаторах горел свет. Йеппе подозвал Анетту и направился к лодке.

– Насколько я могу судить, лодка носит название «Луна». Краска надписи немного облупилась.

– Ах ты черт возьми. «Луна»! – Наконец-то выбравшись из сугроба, Анетта заревела, как волынка. – Она живет на лодке. Ну конечно же! Сложно придумать более подходящее для хипстеров жилище!

Йеппе, который в тот же самый момент подумал, как здорово, должно быть, жить на лодке, ступил на узенькую старую доску, с которой шагнул на палубу и постучал в дверь рубки. При этом не удержался и посмотрел сквозь лобовое стекло внутрь, в результате чего невольно встретился взглядом с серыми водянистыми глазами, которые смотрели на него снизу. Йеппе отпрянул, потупился и громко сказал:

– Простите, что помешали. Мы из полиции Копенгагена. Разрешите нам задать вам несколько вопросов.

Дверь рубки отворилась, перед ними предстала миниатюрная молодая женщина в облегающем спортивном костюме, с черными как уголь волосами, собранными в конский хвост.

– Я как раз готовилась к медитации. Вы не могли бы немного подождать?

Голос ее был теплым и мягким, словно прирученный придыханием, с которым девушка произносила каждое слово.

– Ох, нет, не могли бы. Вы Лулу Суй, верно?

– Ну да.

– Можно нам войти? Снаружи довольно холодно.

Лулу Суй на мгновение застыла с закрытыми глазами. Затем сделала глубокий вдох, улыбнулась и грациозным движением руки пригласила нежданных гостей внутрь.

Йеппе спустился на палубу и, прежде чем войти внутрь, подал руку коллеге без всякого намека с ее стороны. Он просто почувствовал, что она нуждается в помощи.

В темной каюте, находящейся под палубой, оказался очень низкий потолок, но, судя по всему, на этих двадцати пяти метрах помещалось все необходимое молодой девушке для жизни: кровать, вешалка, ломившаяся от одежды, мини-кухня, зеркало в полный рост и портативная печка. Два метра из шести свободных были заняты ковриком для йоги, на который по-турецки уселась Лулу Суй, с улыбкой рассматривая гостей. Йеппе и Анетте не оставалось ничего кроме как устроиться на кровати, поджав под себя ноги.

– Добро пожаловать на «Луну». Разрешите угостить вас горячим чаем?

– Нет-нет, спасибо! – За последние сутки Йеппе был сыт чаем по горло. – Вы проживаете здесь постоянно?

– Конечно, нет, ведь это невозможно! – Она улыбнулась краем рта. – Но я веду свое происхождение из рода моряков и рыбаков, и мы не можем жить вдали от моря.

– Вот как, прекрасно.

– «Луна» принадлежала моему деду. Он занимался в Фрихавне рыбной ловлей с применением специальной сети. Был одним из последних, кто промышлял таким способом. Теперь он уже умер.

– Нам очень жаль, что…

– Я каждый день с ним разговариваю. Он стал моим ангелом-хранителем.

Йеппе решил, что сейчас самый подходящий момент для смены темы.

– Мы приехали сюда в связи с гибелью Альфы Бартольди. Вы можете подтвердить свое присутствие на вечеринке «Le Stan» в среду вечером?

Она наклонилась в сторону и поставила кружку на пол.

– Да, все верно.

– Расскажите нам об этой вечеринке. Когда вы пришли и ушли? С кем общались? Ну и так далее.

Девушка медленно кивнула и на целую минуту закрыла глаза. В лодке стало очень тихо. Йеппе с Анеттой обменялись взглядами. Создавалось такое впечатление, что Анетта испытывает желудочный дискомфорт. Или стремительно теряет терпение. Лулу Суй не спеша поменяла позу и начала говорить:

– Я пришла в музей вместе с Сёреном Вести.

– Сёрен Вести – это бизнесмен?

– Это один из моих приятелей. Но кроме него там была масса людей, которых я знаю, я общалась со всеми.

– Этакий междусобойчик в пределах отрасли?

– В границах городка. – На лице ее мелькнула характерная для коренного жителя Копенгагена улыбка, пробудившая в Йеппе жгучее желание переселиться в Старый город, став его полноценной частью.

– Вы заметили что-либо необычное? Что-то может, по вашему мнению, иметь отношение к нашему расследованию?

Девушка подвигала губами из стороны в сторону.

– Это была классная вечеринка. Прекрасная атмосфера, нам было очень весело…

– Ну да, мы видели фотографии в социальных медиа.

Она резко вскинула голову, но тут же настолько мило улыбнулась, что Йеппе даже усомнился – действительно ли в ее взгляде промелькнуло беспокойство?

– По крайней мере, до тех пор, пока… – Она отвернулась и принялась теребить толстые носки, так что коврик оказался усыпан клочьями шерсти.

– До тех пор, пока – что?

Девушка откашлялась и отпила глоток чая.

– Пока они не начали ругаться.

– Кто начал ругаться? – Голос Йеппе прозвучал более резко, чем он рассчитывал.

Лулу спокойно посмотрела на него.

– Альфа и Йоханнес. Конфликт был недолгим, но довольно жестким.

– Вы знаете, в чем причина ссоры? – Холод постепенно сковывал грудь Йеппе.

– Да-а, знаю. – Придя в замешательство, она стала произносить слова слишком растянуто.

– Расскажите!

– Я не уверена, что имею право.

– Это важно. Мы расследуем убийство.

Лулу Суй серьезно кивнула.

– Меня не отпускает мысль, что на его месте могла оказаться я.

– Поясните.

– Мы были на одной вечеринке, пили одни и те же напитки. – Она затрясла головой, демонстрируя, насколько чудовищной представлялась ей ситуация.

Йеппе вернулся к прежней теме:

– Так в чем заключалась суть стычки?

– Секунду.

Лулу Суй выпучила глаза, собираясь с силами, сделала глубокий вдох носом, затем шумно выдохнула и кивнула сама себе.

Йеппе и Анетта переглянулись. Она издевается над ними?

– Ладно. Мне позволили рассказать вам.

Слава богу, высшие силы, с которыми она консультировалась, оказались на их стороне.

– Йоханнес и Альфа… встречались в течение некоторого времени. Естественно, тайно. В среду вечером Альфа пригрозил Йоханнесу тем, что расскажет об их связи прессе.

В ушах у Йеппе зашумело.

– Вы знаете, почему?

– Кто же знает? Видимо, он устал быть тайным любовником. – Лулу Суй подняла хрупкие плечи до самых ушей и резко опустила.

– Вы заметили, Альфа с Йоханнесом общались после ссоры?

Йеппе начинал чувствовать себя не в своей тарелке.

– Вас интересует, обнимались ли они и пили спиртное в знак примирения? Думаю, не ошибусь, если скажу, что нет.

– Во сколько произошла эта размолвка? – Йеппе избегал смотреть Анетте в глаза, хотя явственно ощущал ее взгляд, вперившийся ему в щеку.

– Может, в пол-одиннадцатого.

– И что потом? Что произошло после?

– Вечеринка продолжилась. Кажется, Альфа отправился в бар.

– А Йоханнес?

– Йоханнес пребывал в состоянии шока. Он был возмущен! Я утешала его. Мы заказали такси, приехали сюда, отключили телефоны, беседовали и медитировали, пока Йоханнес не подготовился к возвращению домой сегодня утром.

– То есть он провел все это время здесь? – Создавалось такое ощущение, что это обстоятельство поразило Анетту больше всего.

– Да. Йоханнес нуждался во внимании и в убежище подальше от всех. У меня на «Луне» он получил и то, и другое. Я провела очистку его энергетического поля, так что…

– Во сколько вы ушли с вечеринки? – Анетта, опираясь на свое полицейское чутье, продолжала планомерно выведывать информацию.

– Вскоре после ссоры. Мы ушли, ни с кем не попрощавшись.

Пробурчав что-то о каком-то телефонном звонке, Йеппе вышел на палубу; ему было необходимо побыть в одиночестве и обрести ясность мысли. Прислонившись к перилам, он наблюдал, как его дыхание превращается в пар, который устремляется ввысь и растворяется в воздухе. Вокруг лодки и в гавани в целом было настолько тихо и пустынно, словно он находился неподалеку от какой-нибудь полярной станции в Антарктиде.

Йоханнес и Альфа.

Тревога его разрасталась. Что, черт возьми, там произошло? Все это какая-то нелепость. Йеппе сжал кулаки и со всей силы пнул ногой тяжелое швартовочное кольцо. В тот же момент Анетта появилась на лестнице, ведущей из каюты на палубу.

– Что случилось? – Она с изумлением посмотрела на него.

Йеппе покачал головой, пытаясь скрыть пульсирующую боль в большом пальце на ноге. По крайней мере ему удалось ненадолго сместить фокус.

Если прежде мотив, побудивший к убийству, был не известен, то теперь им преподнесли его на блюдечке с золотой каемочкой. Под звуки фанфар и с кокетливым бантиком.

Они попрощались с Лулу Суй и сквозь снег побрели к машине, Йеппе плелся позади Анетты.

Она завела мотор и развернулась на причале. Когда они проезжали мимо «Луны», Йеппе увидел силуэт Лулу Суй в свете лампы, расположенной где-то внизу. Она стояла в рубке, скрестив руки, и наблюдала, как они уезжают.

Лица ее было не разглядеть, но саму фигуру Йеппе видел отчетливо. Девушка казалась напуганной.

* * *

Обратная дорога в Управление прошла в молчании. Йеппе предпринял несколько попыток что-то сказать, но все его фразы неизменно обрывались глубоким вздохом. Анетта припарковалась на улице Отто Мёнстед, заглушила мотор и внимательно посмотрела на Йеппе.

– Должны быть другие свидетели этой перепалки, если она действительно была такой громкой, как утверждает девушка. Пожалуй, я пойду к Сайдани и попробую найти их, если ты не против. Возможно, мне удастся ее перехватить, прежде чем она уйдет домой.

Йеппе уставился в точку, где линия тротуарного бордюра встречалась с нижним краем лобового стекла, образуя почти прямой угол. Он никак не мог оторвать взгляд.

– По-моему, вполне разумно будет начать именно с этого. А я… пойду отнесу на место ключи от машины.

Они вышли из автомобиля и, перейдя улицу, направились к небольшой двери, за которой располагалась лестница, которая вела наверх, к отделу убийств. Йеппе взял у Анетты ключи и пошел в коридор второго этажа, чтобы повесить их в специальной комнате.

– Я сейчас поднимусь, только…

– Выпьем пива в «Оскаре» после работы? – Анетта имела в виду «Оскар Бар», излюбленное место для посиделок по окончании рабочего дня.

Пробормотав нечто невразумительное, Йеппе поспешил уйти. Он нашел ее фамилию на доске с ключами – П. А. Вернер – и повесил ключ между рациями, служебными бейджами и другими ключами. Он устремил невидящий взгляд на находящийся перед ним большой стенд, разделенный на множество фрагментов со всевозможными эмблемами и приспособлениями. Тут все было упорядочено, симметрично и аккуратно, полная противоположность тому, что творилось сейчас у него в мозгах.

Йоханнес, измена, ссора, убийство.

Йеппе неожиданно почувствовал, что ему стало сложно дышать, и расстегнул ворот. Однако горло было стиснуто изнутри, не снаружи. Надо было срочно выйти на свежий воздух. Он побежал вниз по лестнице в круглый двор. На фоне ранних сумерек девственный снег освещался желтоватыми огнями фонарей. Этот двор почему-то всегда являлся самым пустынным местом во всем Управлении. Здесь его никто не потревожит. Йеппе засунул руки в карманы и зашагал по часовой стрелке через колоннаду. Он заставлял себя фокусироваться на каждом движении ног и считал шаги, пока водоворот мыслей не успокоился. К концу первого круга он мог сосредоточиться на каждой мысли по очереди.

Насколько хорошо он знал Йоханнеса в действительности? Да и в целом, насколько хорошо можно знать близких тебе людей?

Конец обучения в школе сценических искусств Фреди-Педерсена. Там-то они и познакомились, тогда оба мечтали стать актерами. Грандиозное шоу – музыка, танцы, зрительный зал переполнен родителями. Отец Йоханнеса так и не появился, несмотря на то, что обещал прийти, и несмотря на то, что Йоханнес уже тогда был звездой. А все его боготворили и хотели быть похожими на него. Когда Йоханнес получил своего первого «Реумерта»[24]24
  Датская ежегодная премия в сфере сценических искусств.


[Закрыть], место рядом с Йеппе так и осталось пустым в переполненном Королевском театре. Тем вечером они так усердно отмечали получение награды, что впоследствии Йоханнесу пришлось делать промывание желудка.

Отец Йеппе всегда первым приходил на отчетные выступления и усаживался в первом ряду в криво застегнутой рубахе и с видеокамерой на коленях. Так он и сидел в течение всего мероприятия, гордый, возбужденный, но на сына даже не смотрел. Для Йеппе навсегда осталось загадкой, зачем он вообще приезжал, раз ему было совсем неинтересно.

Внезапная смерть отца два года назад стала облегчением. В то же время в сердце Йеппе поселилась печаль, которая, по его собственному убеждению, останется с ним на всю жизнь.

Ему и тогда сложно было понять разочарование Йоханнеса. И он не понял его до сих пор. Лично он предпочел бы, чтобы его собственный отец не приходил, но сложно было объяснить это тому, кто мечтает лишь об одном – увидеть отца на собственном выступлении.

Йеппе остановился. Делать нечего, было необходимо вызвать Йоханнеса на допрос, независимо от того, как это отразится на их дружбе. Йеппе взял телефон и набрал номер Йоханнеса.

Времени мешкать не было.

Глава 9

– Список гостей лежит у меня на столе. Красным цветом я выделила тех, кто появляется на снимках вместе с Альфой Бартольди. В первую очередь обзвони их! – Сара Сайдани крепче прижала к уху телефон, так что услышала собственную чересчур назидательную интонацию.

– Ну вот я стою в твоем кабинете и смотрю на твой стол. Тут полная неразбериха. Ни шиша не найдешь.

Сара слышала в трубку, как Анетта возится с бумагами.

– Он лежит на самом верху, прямо посреди стола.

– Да на твоем столе не меньше восьми тысяч всяких бумажек, можно… Во, вот он! Теперь я смогу приступить. Передавай привет Ларсену. – Анетта Вернер положила трубку.

Опустив телефон в карман, Сара поймала на себе вопрошающий взгляд Томаса Ларсена.

– Оказывается, один из гостей на вечеринке в среду, Йоханнес Ледмарк, поругался с Альфой. Вернер обзванивает присутствующих – собирает свидетельские показания.

– Вот как? Интересное развитие событий. Этот гость – случайно не друг Кернера? – Любитель посплетничать, Ларсен красноречиво задергал бровями.

Сара предпочла сменить тему:

– Наверняка уборщица наведывается к ней несколько раз в неделю, а? – Она с изумлением осматривала небольшую современную квартиру, в которой обитала Мария Рингсмосе. Ларсен попросил Сару составить ему компанию на допросе, и она с нескрываемой радостью воспользовалась возможностью оторваться от рабочего стола. И вот теперь они стояли в гостиной, оформленной в строго выдержанном цветовом решении и начисто прибранной, в то время как Мария Рингсмосе на кухне готовила им кофе.

– Почему ты так решила? – Ларсена, казалось, эта тема не особо волновала.

– Просто, по-моему, здесь царит стерильная чистота. Почти как в отеле.

Ларсен с безразличием огляделся.

– Но разве это не нормально? А у тебя дома как?

Дома у Сары по всему полу были разбросаны игрушки, а на двуспальной кровати обычно высились горы недавно выстиранной мятой одежды. Она решила не продолжать диалог.

Мария Рингсмосе вошла в комнату с подносом, на котором стояли три керамические кружки и медный термопот. Она была одета по-домашнему – в джинсы и футболку, но на лицо был нанесен искусный макияж с эффектом естественной красоты.

– Присаживайтесь. Молоко нужно? – Она поставила поднос на оранжевый стол из оргстекла и стала разливать кофе. Видимо, они застали ее за маникюрной процедурой, из комнаты еще не выветрился запах ацетона. Убрав со стола пузырьки с лаком, она села, кротко улыбнувшись.

– Нам известно, что вы были близкими друзьями с Альфой Бартольди, – приступил к делу Ларсен. Он умел казаться участливым, когда хотел. Сара достала свою записную книжку.

– Я по-прежнему отказываюсь понимать произошедшее. Возможно, какая-то реакция последует по окончании Недели моды. – Ее лицо было гладким и лоснящимся, в глазах стояла печаль.

Ларсен осторожно продолжил:

– Вы имеете представление о своих правах? О том, что вы не обязаны нам что-то говорить?

Казалось, Мария Рингсмосе на мгновение унеслась мыслями куда-то далеко, но затем она моргнула и кивнула.

– Да, я знаю. Просто все это кажется сейчас каким-то нереальным. – Она перевела взгляд на стол.

– Мы понимаем. Это вполне объяснимо… – Ларсен подался вперед, поставив локти на колени, они с хозяйкой квартиры обменялись доверительными взглядами. Если бы не обстоятельства, Сара восприняла бы его поведение как флирт. – Как вы знаете, у нас имеется несколько вопросов в связи с расследованием. Вы готовы на них ответить?

Мария кивнула:

– Через час я собираюсь поехать на шоу в отель «Нимб», мне еще надо успеть переодеться, но в принципе я готова, да. – Она отпила кофе и выпрямилась.

– В первую очередь мне интересно знать вот что. До нас дошла информация, что на вечеринке «Le Stan» произошла ссора. Между Альфой и Йоханнесом Ледмарком. Вы в курсе?

– Впервые услышала об этом сегодня. Кто-то упомянул об этом в офисе. В тот вечер я ничего такого не заметила.

– Вам известно, в чем причина этой ссоры?

Она встревоженно опустила взгляд на только что покрашенные ногти.

– Альфа был влюблен в Йоханнеса. Йоханнес не отвечал ему взаимностью, однако наслаждался его вниманием. Видимо, их конфликт как-то был связан с этим обстоятельством. – Она покашляла в кулачок и несколько раз моргнула.

– Как долго вы были знакомы с Альфой?

– С того момента, как я переехала в Копенгаген десять лет назад. Я начинала в качестве ассистента в журнале, где он отвечал за раздел моды. Мы работали в редакции круглые сутки, в выходные устраивали вечеринки. Постепенно мы с ним подружились. – Она улыбнулась. – Но потом мы перестали так часто видеться.

– А где он работал сейчас? Чем зарабатывал? – Ларсен между делом покосился на свои наручные часы.

– Много чем. – Мария Рингсмосе тоже бросила взгляд на часы, но, кажется, она не слишком торопилась. – Он вел постоянную колонку в журнале, а к осени собирался, по-моему, подготовить телепередачу.

– А как насчет линейки кремов «A-Skin»? Что вы можете рассказать об этом?

Она настороженно посмотрела на Ларсена.

– Что вам известно?

– То, что это было большое вложение средств и что фирма обанкротилась, прежде чем продукция успела выйти на рынок. Альфа пожертвовал добрым именем и репутацией.

– Он пожертвовал гораздо большим. – Интонация Марии Рингсмосе внезапно стала более резкой. – Он вложил в это дело все свои сбережения. Продал коттедж. И все потерял.

– То есть на момент смерти у него было не так уж много денег?

– Ни гроша. – Она покачала головой. – Я его предупреждала. Альфа не был бизнесменом. Он был слишком простодушным для каких бы то ни было махинаций.

– Вы намекаете, что его кто-то обманул? – Теперь настала очередь Ларсена говорить резко. Сара написала в своем блокноте «A-Skin» и два раза подчеркнула.

Мария Рингсмосе снова опустила взгляд на свои блестящие ногти, прежде чем ответить.

– Я не знаю. Никакого понятия не имею о том, что пошло не так. Но инвестору я абсолютно точно не доверяю.

– Инвестору?

– Альфа основал фирму совместно с одним крупным инвестором, а в итоге их общее дело потерпело крах. Он оплатил большую партию продукции, которая по той или иной причине так и не дошла до Дании и не попала в магазины.

– Вам известно имя инвестора?

– Сёрен Вести. – Она ухмыльнулась. – Любитель шампанского. Парень-праздник. Но не дайте ввести себя в заблуждение – он толковый бизнесмен.

– Слишком толковый, видимо?

– Откуда мне знать? Я знакома с ним исключительно по мероприятиям, организуемым в городе. Только фирменная упаковка и рекламные материалы были подготовлены, заключены договора о продаже партии кремов «Матасу» и «Магазану». Альфа не желал разговаривать на эту тему.

– То есть и он тоже потерял кучу денег? Этот Вести?

Пожав плечами, Мария Рингсмосе вновь покосилась на часы.

– Надо полагать… Послушайте, мне необходимо подготовиться к шоу. – Она улыбнулась, извинившись, и встала.

Они поблагодарили хозяйку за кофе, после чего та проводила их по современному лестничному коридору до лифта, который высадил их на недавно перестроенной набережной Исланд Брюгге.

Томас Ларсен натянул на руки пару дорогих на вид перчаток и удовлетворенно кивнул Саре.

– Любопытно, правда? Я вернусь в Управление и поподробнее изучу личность этого самого Вести. Ты со мной?

Сара покачала головой, хорошенько выругавшись про себя.

– Мне надо забрать детей. Продленка закрывается через четверть часа.

Ларсен снисходительно улыбнулся, словно наличие детей приравнивалось к наличию позорной венерической болезни, о которой не принято говорить вслух.

– Ну ладно. До завтра!

Сара помахала ему на прощание и направилась к велосипеду, сконструированному в Кристиании, который стоял у причала, весь засыпанный снегом. Она отстегнула замок и медленно покатила по улице. Часто ее девочки оставались в детском саду и на школьной продленке последними. Но что же ей было делать? У нее не было мужа, на которого можно было бы рассчитывать, а работа следователя копенгагенской полиции не предполагала ухода домой в три часа дня, особенно если в городе случалось какое-то чрезвычайное происшествие. А чрезвычайные происшествия случались постоянно. Преступники продолжают свою активность, когда все остальные стремятся расслабиться после рабочего дня, и старшим следователем сложно стать, являясь родителем-одиночкой. Саре из раза в раз поручали всякую рутину, требующую сидения за письменным столом: составление списков, раскапывание различной информации, прочесывание социальных медиа. «Да у тебя ведь получается это лучше, чем у всех остальных!» Она уже устала слышать эту фразу.

Она оглянулась и вытянула влево руку, чтобы предупредить, что собирается поворачивать. Этим велосипедом из Кристиании всегда было сложно управлять, а уж зимой и вовсе невозможно. Ей надо было сдать его в ремонт, чтобы проверить, не скопилась ли влага в системе управления. Каждый раз это стоило порядка 2000 крон.

Деньги иметь полезно. Реальные деньги. Вот как у Вести. Достаточное количество денег, чтобы ни о чем не беспокоиться. Быть бы, к примеру, каким-нибудь теннисистом, успешным и беззаботным завсегдатаем «Кафе Виктор». Сидеть себе на солнышке, уплетать мидии в разгар рабочего дня и даже слегка томиться от собственного благополучия. Вот типовой житель Копенгагена.

Типовой житель Копенгагена! Сара даже рассмеялась, осознав собственные предрассудки. Ведь она и сама была жительницей Копенгагена, скоро уже три года как. Эльсинор остался в прошлом. Амина и Мэриэм вырастут в настоящих копенгагенцев, будут себе ходить в школу Кристиансхавн, привыкнут всюду ездить на велосипеде и смотреть свысока на людей из пригородов. Только пускай они знают о том, где выросла сама Сара. Возможно, однажды она повезет их в пригород Туниса, где провела первые восемь лет своей жизни. Они испытают шок, увидев, насколько примитивно и бедно живут там люди.

Сара втащила велосипед на тротуар перед зданием продленки при школе и детском садике Кристиансхавн и помахала дочкам, который уже ждали ее у ограждения.

* * *

– Поиграем в дартс, или ты что-то еще предпочитаешь? – Йеппе критично оглядел прокуренное помещение. Стены убогого бара были обиты вагонкой и самодельными фотоколлажами, на полу лежал зеленый ковер, в целом тут царила атмосфера старинной пивнушки с узким кругом постоянных клиентов.

Кабак «МакКлууд» на Истедгэде едва ли принадлежал к числу заведений, которые они с Йоханнесом имели обыкновение посещать.

– Ведь это тебе понадобилось непременно меня увидеть. Народ приходит сюда выпить, все заняты своими проблемами, здесь нас никто не потревожит. – Во взгляде Йоханнеса мелькали страх и агрессия. Он надел бейсболку и толстовку с капюшоном, причем капюшон натянут поверх бейсболки – он не хотел быть узнанным. Йеппе привык к таким причудам. Но вот мокрый от пота лоб и расширенные зрачки – это было что-то новенькое. Как и напряженные плечи и стиснутые челюсти.

Йеппе остановился у бара рядом с парнем в кожаной ковбойской шляпе, Йоханнес тем временем пошел искать подходящее для них место. Вскоре Йеппе балансируя поднес к угловому столику два стакана разливного пива, переполненных до краев, и с облегчением поставил их на ровную поверхность, почти ничего не пролив.

– Кажется, мы с тобой впервые пьем разливное пиво. – Йеппе и сам слышал, насколько неуклюжей оказалась его попытка разрядить напряженную атмосферу.

– Ну да, гомики ведь не любят пиво, да?

– Да я и сам, в общем-то, не любитель… Расслабься!

Затем они просто молча пили пиво.

– Йоханнес, что происходит? Тебе придется ввести меня в курс дела, ибо я ни черта не понимаю. – Йоханнес с подозрением посмотрел на него, словно они находились по разные стороны баррикад. Йеппе почувствовал, как его собственная неуверенность стремительно переходит в злость. – И не надо на меня так смотреть! В данный момент тебе следовало бы радоваться знакомству с полицейским, который вот так запросто соглашается побеседовать с тобой в пивнушке. В противном случае ты бы уже давно сидел в комнате для допросов в Главном управлении полиции.

Йоханнес отвернулся, ничего не ответив, и посмотрел на свое отражение в зеркале на стене. Йеппе увидел, как он втягивает ноздрями воздух, чтобы нос казался узким. Так он всегда делал на снимках. Самовлюблен до кончиков ногтей. Даже сейчас.

– Что произошло тем вечером?

Йоханнес оторвал взгляд от отражения и посмотрел на Йеппе.

– А что такого там произошло? Мы с Альфой встретились у Нёррепорт около девяти часов и отправились на вечеринку. Фотографировались, выпивали, веселились.

– Хорошо. Почему вы поссорились? Ты и Альфа?

Йоханнес послал ему совершенно детский взгляд, выражавший: «А ты сам как считаешь?»

– Да ты наверняка сам знаешь, раз спрашиваешь с такой интонацией.

Йеппе нехотя кивнул.

Йоханнес глядел исподлобья, скрывая лицо под козырьком бейсболки, бледный и мокрый от пота.

– Мне ведь не надо лишний раз просить тебя не лезть в эти дела, а?

– Что там произошло? Он тебе угрожал?

– Давай сменим тему? Моя личная жизнь никого не касается! – Йоханнес выпучил глаза, еле сдерживая приступ ярости.

Йеппе с шумом выдохнул.

– А ты, видимо, все еще не понимаешь, насколько опасно это все выглядит?

– Полиция считает, то есть вы считаете, что я замешан в смерти Альфы?

– Это так?

– Нет. Несмотря на то, что буквально вчера я посылал его ко всем чертям. Вообще-то, я и сегодня не изменил своего отношения. – Йоханнес повысил голос и поспешил оглядеться по сторонам, пытаясь понять, не привлек ли он чье-либо внимание.

Йеппе пытался поймать его взгляд.

– Нам необходимо допросить тебя официально. Ты же сам понимаешь, да? Ты должен добровольно согласиться на допрос! – Йоханнес молча отпил пиво. – Как ты думаешь, у кого был повод навредить Альфе?

– Я не знаю. Я вообще понятия не имел о том, что с ним сделали, до того, как вернулся утром к Родриго – он-то мне и рассказал. А в следующую секунду к нам ворвались вы.

– Разве ты ничего не слышал об этом, пока был у Лулу Суй?

– Я поехал к ней не для того, чтобы почитать газеты, Йеппе. Послушай, Альфа был абсолютно беспринципным человеком. Он мог быть веселым и обаятельным, но в первую очередь он был жутким эгоистом.

– А значит, вполне вероятно, что кто-то захотел его покалечить?

Йоханнес ответил очередным красноречивым взглядом.

Йеппе отпил из бокала и решился на следующий шаг:

– Я даже представить себе не мог, что у вас с Родриго такой… формат отношений.

– Под словом «такой» ты имеешь в виду формат отношений, когда мы открыто признаемся друг другу в своих изменах вместо того, чтобы лгать, как Тереза?

– Благодарю за «приятное» напоминание!

Йоханнес потер глаза тыльной стороной ладони.

– Прости, Йеппе. Я сейчас чересчур уязвим. Вообще-то да, мы с Родриго позволяем друг другу секс на стороне, при соблюдении ряда условий. В отношении Альфы я действительно немного вышел за рамки нашей с Родриго договоренности.

– Поэтому ты и скрылся?

– Ты об угрызениях совести? Возможно.

– Но не только это?

– Хм-м… скажи, когда вы с Терезой были женаты, неужели у тебя никогда не возникало потребности перепихнуться на стороне? Ну, просто чтобы на мгновение почувствовать себя… не знаю… свободным, что ли.

– Свободным от чего?

– Просто свободным. Независимым. Ни перед кем не отчитываться. Вернуться в молодость, черт возьми! Отвлечься от взрослости и постоянного груза ответственности.